«… показания Уоррена Галлоуэя о шантаже и вымогательстве пролили новый свет на причины, побудившие Тайлера Стовалла уехать из Голливуда. Мистер Галлоуэй настаивает, что в деле о самоубийстве Гейл Малдун ясно ещё далеко не все. Тем не менее, в полиции считают, что следствие по этому делу завершено. Поговаривают также, что Самуэль Стовалл приложил большие усилия, чтобы замять дальнейшее расследование…»

Тай с отвращением выключил телевизор. Вот уже несколько недель средства массовой информации, словно сговорившись, обсуждали и смаковали одну-единственную тему: его возвращение, и всевозможные, мало-мальски связанные с ним подробности.

Впрочем, самое страшное, как надеялся Тай, осталось позади. Первые четыре дня после его приезда в Лос-Анджелес были попросту невыносимы. Он не смел даже носа высунуть из своего номера в отеле «Беверли-Хиллз». Но теперь, когда главная шумиха улеглась, внимание прессы и телевидения сосредоточилось на громких заявлениях Уоррена Галлоуэя, который из кожи вон лез, чтобы привлечь к себе внимание репортеров. Самуэль Стовалл был прав: этому человеку оказалось мало выплаченных ему денег; он жаждал славы. Любой ценой.

Карен наказала Тайлеру оставаться в отеле и стараться, во избежание ненужной огласки, временно избегать встреч с Кэмми. Тай, скрепя сердце, согласился, хотя по ночам ворочался в постели, мечтая о Кэмми. В глубине души оба они понимали, что Карен права.

На встрече с Коннелли, где кроме Джеймса и Норы, присутствовали ещё только агенты с обеих сторон, Таю удалось добиться достаточно выгодных условий. Пробегая мимо поджидавшей в приемной Кэмми, Сюзанна улыбнулась и показала ей поднятый большой палец, но больше, за исключением оброненной на бегу фразы «Тай тебе все расскажет», не произнесла ни слова. Сюзанна вообще очень строго соблюдала профессиональное правило не делиться с кем-либо сведениями о контрактах своих клиентов.

Позже, когда они, наконец, оказались в постели и досыта насладились друг другом, Тай рассказал Кэмми все подробности этой встречи.

Теперь же, глядя из окна своего номера, Тай скучающим взором смотрел на бледно-голубое небо над Лос-Анджелесом. Многочисленные папарацци по-прежнему ошивались вокруг его отеля, но буря, вызванная его возвращением в Голливуд, уже поутихла. И Тай был безмерно этому рад.

Как и предсказывала Карен, всех его друзей и знакомых по Бейроку тщательнейшим образом расспросили. Обитатели городка были поражены, что «Джерри Мерсер» оказался «всамделишным Тайлером Стоваллом». Городок бурлил несколько дней. Когда по телевизору показывали первое интервью, взятое у Мисси, Тай внутренне напрягся, приготовившись к худшему, однако, по счастью, Мисси его не подвела. Она была настолько ошеломлена тем, что была подругой знаменитого актера, что на все вопросы досужих репортеров отвечала только? «Господи, до сих пор не могу в это поверить!». В результате, так и не дождавшиеся сенсации репортеры, отправились на поиск новых жертв.

За что Тай был ей безмерно благодарен. А вот, внимательно слушая интервью с Рыжим и посетителями бара «Родео», Тай перевел дух. Там про него говорили только хорошее.

— Славный он малый, — поведал Рыжий. — И мне совсем не важно знать, актер он или нет. Эй, Джерри! — сказал он в камеру, поднося к губам кружку. — Я пью за тебя, дружище! За твои успехи. Будь здоров!

Тай грустно вздохнул. Он с удовольствием слетал бы в Бейрок и обнялся с Рыжим, но сейчас все его помыслы были сосредоточены на съемках «Ущелья разбитых сердец».

И тут, как гром среди ясного неба, последовала серия разоблачительных интервью Уоррена Галлоуэя. Карен сразу устроила срочное совещание, чтобы оценить обстановку. Ей пришлось просить Тая рассказать ей всю правду, без утайки. И Тай был вынужден, скрепя сердце, открыть ей все обстоятельства смерти Гейл. И тогда Карен предложила ему сменить тактику, и на любые вопросы отвечать: «Без комментариев». Но сделать это было сложно, особенно после того, как Уоррен, выступив в одном из популярных ток-шоу с подробным изложением истории о самоубийстве и последующих за ним небезуспешных попытках вымогательства со стороны своей матери, не только заклеймил обоих Стоваллов — старшего и младшего — как настоящих монстров, которые сговорились, чтобы довести бедненькую беременную Гейл до самоубийства, но и впервые обвинил Самуэля Стовалла, который пытался замять эту историю. История эта была настолько трагичная, что, несмотря, на очевидные противоречия, надолго завладела не только газетными полосами, но и умами читателей.

Потом шумиха, конечно, улеглась, но время от времени кто-то из особо рьяных писак вновь принимался ворошить прошлое. Прав был Самуэль: Гейл словно поднималась из могилы, чтобы отомстить им.

Однажды, уже совсем доведенный до ручки, Самуэль позвонил сыну и сказал:

— Извини, но я хочу созвать пресс-конференцию. Меня уже вконец достали. Я хочу, чтобы тоже присутствовал там и помог мне отвечать на самые скользкие вопросы.

Но Тай вместо ответа бросил трубку.

— Хватит с меня! — загремел он в ответ на вопросительный взгляд Кэмми, которая сидела на подлокотнике кресла его гостиничного номера. — Мне самому бесконечно жаль Гейл и её погибшее дитя, и очень досадно, что Самуэль поддался на вымогательство и уступил шантажистке. Но будь я проклят, если пойду на пресс-конференцию, чтобы оправдываться перед клеветниками! Самуэль влип в эту историю, пусть сам и выпутывается!

Между тем историю эту раздували не только в газетах, но и во всех прочих средствах массовой информации. Уоррен охотно раздавал интервью, выступал в ток-шоу, а также, по слухам, подписал договор на книгу воспоминаний.

Таю казалось, будто его выкупали в грязи.

Кэмми от души сочувствовала ему.

— Они хуже стервятников, — говорила она. — Как можно смаковать человеческую трагедию?

Неожиданно для себя, Кэмми расплакалась, и Тай уже сам устыдился своей вспышки.

— Извини, малышка, — сказал он, привлекая её к себе. — Не следовало втягивать тебя в эту историю.

— Это ты меня извини, — выдавила Кэмми сквозь всхлипывания. — Стоит мне только представить, как она… — И она осеклась, не в силах выговорить страшных слов.

— Умертвила собственного ребенка, — мягко закончил за неё Тай, ласково гладя Кэмми по волосам.

— Господи, чего бы я только ни отдала за счастье завести своего ребенка! — сквозь слезы проговорила Кэмми. — И кто им только дал право ворошить эту трагедию? Судить их мало!

Тем временем показания Уоррена обрастали самыми невероятными слухами, и Карен пришлось пойти на попятный. Она уже сама поняла, что в такой ситуации завеса молчания бесполезна. Газеты наперебой обсуждали, кто из Стоваллов — Самуэль или Тайлер — был отцом не родившегося ребенка Гейл. Тай пытался было протестовать, считая, что не стоит полоскать грязное белье на людях, но Карен настаивала на своем.

— Молчать больше нельзя, — говорила она. — Это только подбрасывает масла в огонь. Вы должны выступить и объясниться. Скажите, что ребенок был ваш, но что узнали вы об этом лишь после смерти Гейл, и именно это послужило причиной вашего отъезда.

Таю невыносима была даже сама мысль о том, чтобы открыть душу перед гиенами из желтой прессы. Нет, не мог он на это пойти. Он ещё сильнее возненавидел Самуэля, который втянул его в эту историю. И не мог простить Гейл за то, что та из чувства мести унесла в могилу сразу две жизни. Ведь именно её предсмертная записка Самуэлю и послужила основанием для шантажа, длившегося столько лет.

Тай надеялся, что со временем шумиха уляжется, однако это оказалось не так. Даже в первый день съемок «Ущелья разбитых сердец» некоторые газеты вышли с напоминанием о случившемся. И вот тогда, кляня себя за малодушие, Тай все-таки уступил бесконечным просьбам, и согласился дать интервью одному, особенно назойливому журналисту из «Окончательной истины», часовой телевизионной программы.

Кэмми во время этой записи оставалась дома, а после съемки, прямо из студии, Тай приехал к ней. Выглядел он как выжатый лимон.

— Черт бы побрал этих писак! — с чувством выругался он, обнимая Кэмми. — Я их готов собственными руками растерзать. Всякий раз, как мне под нос подсовывают микрофон, мне хочется послать их всех куда подальше.

— Думаю, что большинство людей по достоинству оценили бы этот твой шаг, — засмеялась Кэмми.

— Пожалеют ещё они все, что я не остался в Бейроке, — прорычал Тай.

— Не все, — уточнила Кэмми, и её изумрудно-аквамариновые глаза наполнились такой нежностью, что Таю захотелось утонуть, раствориться в них.

— Женщина, ты меня с ума сводишь! — прорычал он. — Я тебя хочу!

— А вам идет такой стиль, мистер Стовалл, — проворковала Кэмми.

— Да ну?

— Отнеси меня в постель!

Тай вопросительно изогнул бровь.

— Если я верно понял намек, ты хочешь, чтобы я тебя…

Он не договорил и, ловко уклонившись от кулачка Кэмми, обнял её и жадно поцеловал в губы. Затем, повинуясь требованию Кэмми, на руках отнес её в спальню, и они предались любви с такой бурной страстью, какой Кэмми давно уже не испытывала. Потом, когда все было закончено, Тай бессильно раскинулся на спине, а Кэмми свернулась калачиком и опустила голову на его грудь. Тай расслабленно перебирал шелковистые пряди её волос.

— Я старался не отвечать на самые каверзные вопросы, — признался он. — Не знаю только, как это у меня получилось.

Кэмми открыла глаза. В спальне царил полумрак.

— Как вообще все прошло? — спросила она.

— По-моему, нормально, — ответил Тай. — Конечно, всего того, чего они хотели, я им не сказал, но от главного факта — самоубийства Гейл — деться было некуда. В Канаду же я решил уехать, потому что просто сил не было жить здесь с таким грузом. Вот, вкратце, и все.

— Надеюсь, теперь они от тебя отстанут? — промолвила Кэмми. — Дадут, наконец, вздохнуть полной грудью.

— Будем надеяться, — вздохнул Тай.

Программу эту пустили в эфир через неделю. Хотя Тай и заверил, что все будет нормально, Кэмми все это время не находила себе места. Когда ведущий возвестил о начале, она принялась нервно кусать ногти. Сюзанна, в кабинете которой это происходило, видя волнение Кэмми, даже не стала подтрунивать над ней по этому поводу. Лишь по завершении программы, ограничилась лаконичным:

— Тай был просто великолепен!

А Кэмми вздохнула с облегчением.

Сам Тай был в это время на съемках «Ущелья разбитых сердец». Согласно сценарию, героиня Кэмми появлялась в фильме позже, и Кэмми до начала съемок оставалась ещё целая неделя. Заучивая роль, она донимала Сюзанну, отрабатывая жесты и разные интонации. «Главная героиня» — звучало, как оказалось, преувеличено, ибо на поверку роль Кэмми была довольно незначительной. Весь сценарий был выстроен под Норма Франклина — героя, которого играл Тай. Кэмми отводилась лишь роль пускового механизма, круто изменившего привычный образ жизни безмерно одинокого Норма Франклина.

Самуэль же, вопреки опасениям Кэмми, держался в тени. Тай, конечно, упрекнул его и высказал немало резких слов по поводу закулисной игры, которую вел Сэм, чтобы заполучить роль отца Норма. Но Сэм, как ни в чем не бывало, ответил:

— Хватит тебе искать врагов и раздражаться по пустякам. Пришла пора делом заниматься.

И на этом их спор завершился.

И вот теперь Тай, готовясь к очередному съемочному дню, выбросил из головы неприятный разговор с отцом. Он любил сниматься, и ещё любил Кэмми. Все остальное ничего для него не значило.

* * *

Выйдя из своего «БМВ», который оставила перед парадным дома, где располагалась контора Сюзанны, Кэмми прошла через вестибюль и вызвала лифт. Войдя в кабину, нажала кнопку второго этажа. Лифт рванул вверх, и Кэмми вдруг почувствовала прилив невыносимой тошноты. Когда дверцы раздвинулись, она с трудом, держась за живот, выбралась из лифта и, пошатываясь, побрела к двери офиса Сюзанны.

— Привет! — весело прощебетала Тери, завидев её. В следующее мгновение лицо её омрачилось. — Что с вами?

— Воды… — прохрипела Кэмми.

Тери, поддерживая Кэмми за руку, ввела её в кабинет Сюзанны. Та, как всегда, разговаривала по телефону, но, едва взглянув на смертельно бледное лицо Кэмми, что-то отрывисто сказала и бросила трубку.

— Господи, Кэмми, что случилось?

— Мне плохо, — выдавила Кэмми.

— Тери, давай-ка её в ванную отведем! — скомандовала Сюзанна.

Подхватив Кэмми с двух сторон, женщины помогли ей добраться до ванной, и Кэмми едва успела склониться над унитазом, как её жестоко вырвало…

Прошло немало времени, прежде чем Кэмми, измученная и опустошенная, умылась и осмелилась взглянуть на себя в зеркало. И… ахнула, увидев свое зеленоватое лицо с кругами под глазами. В довершение беды, она услышала, как в дверь офиса позвонили — Сюзанне пришел новый посетитель.

— О Господи! — простонала Кэмми. Не хватало лишь, чтобы кто-то увидел, в каком она состоянии.

Состоянии…

Кэмми похолодела, но уже в следующее мгновение кровь бросилась ей в лицо. Неужели? Не может быть! С другой стороны, почему бы и нет? Поначалу она, правда, испугалась, что подхватила грипп, но теперь, поскольку никаких других симптомов, кроме тошноты, у неё не было, поняла, что дело совсем в ином. Вспомнив, как протекали все её предыдущие беременности, Кэмми с неожиданной радостью осознала, что именно так чувствовала себя и тогда.

Ребенок. Семья. Жизнь с любимым человеком!

Все эти мысли вихрем пронеслись в её мозгу. Но затем сменились унынием и даже страхом. Господи, ну что за бред? Ведь и прежде проблема её заключалась вовсе не в том, чтобы забеременеть. Напротив, это получалось у Кэмми легко. Беда была в том, что ей не удавалось доносить свой плод до положенного природой срока наступления родов.

Кэмми была близка к отчаянию.

Что же делать?

С доктором Кроули после своего возвращения из Бейрока она не встречалась ни разу. Слишком поглощена была хлопотами, связанными с приездом Тая. Что ж, нужно непременно записаться на прием. И побыстрее, не откладывая дела в долгий ящик.

— Ну, как ты? — озабоченно спросила Сюзанна, когда Кэмми вошла в кабинет.

Кэмми уже открыла было рот, чтобы ответить, но запнулась. Развалясь в кресле, как у себя дома, сидел Пол Меррил, её бывший муж. Смерив Кэмми изучающим взглядом, он произнес:

— Ну и вид у тебя! Сюзанна сказала, что тебя подташнивает. — Он нахмурился и, к вящему ужасу Кэмми, тут же задал вопрос не в бровь, а в глаз. — Надеюсь, ты не беременна?

— Сам понимаешь, что это невозможно, — слабым голосом ответила она. — А что тебя сюда привело?

— Вообще-то я хотел с тобой повидаться, — признался Пол. — Похоже, мне дали пинка под зад. Я имею в виду то, что касается «Ущелья разбитых сердец». — Голос его гневно задрожал, что было на руку Кэмми. Пусть злится, лишь бы про неё забыл! — В моих услугах, видите ли, больше не нуждаются! Именно так, вежливо, но весьма настойчиво и недвусмысленно, Коннелли меня вышибли.

— Ничего удивительного, — заявила Сюзанна. — Проект этот — их детище. Ты им, конечно, помог, спору нет, но они — продюсеры, и только им решать, что и когда делать. Ты должен был изначально этого ожидать.

Спорить тут было не с чем, и Пол лишь скорчил кислую мину и обиженно поджал губы. Кэмми была слишком поглощена собственными скорбными мыслями, чтобы обращать на него внимание. Наконец, убедившись, что сочувствия ни от кого не дождется, Пол распрощался и ушел.

Оставшись наедине с подругой, Сюзанна повернулась к ней и сказала:

— По-моему, тебе стоит заглянуть к своему гинекологу. Как ты считаешь?

— Ты что, Полу поверила? — нахохлилась Кэмми.

— Нет, я просто доверяю своему чутью, — засмеялась Сюзанна. — И оно так редко меня подводит, что временами даже страшно становится.

— Я боюсь… — прошептала Кэмми.

Сюзанна подошла к ней и обняла за плечи. На глазах Кэмми выступили слезы. Сюзанна с улыбкой сказала:

— Ты только смотри, что это съемкам не помешало. Ладно? Лично меня только это волнует.

— Естественно, горько усмехнулась Кэмми. — Чего ещё от тебя ожидать?

— Ну ладно, ладно, не горюй! — нарочито бодрым голосом сказала Сюзанна. — Я вовсе не такая уж черствая. Только вот, когда диагноз подтвердится… когда и как ты собираешься известить счастливого папашу?

— Представления не имею, — судорожно сглотнув, ответила Кэмми. — У меня просто голова кругом идет…

* * *

Три часа спустя, в своей квартире, Кэмми, сидя в обнимку с Таем, все ещё не могла прийти в себя после перенесенного потрясения. Черт бы побрал Пола с его дурацкой интуицией! Да и слова Сюзанны отнюдь не добавили ей уверенности.

— Да успокойся же, наконец, — прошептал Тай, нежно покрывая поцелуями мочку её уха. — Рано или поздно это должно было случиться.

— Что? — шепнула Кэмми в ответ. Она похолодела. Неужели Тай знает?

— Что Полу дадут под зад коленкой. Впрочем, он ещё упорствует. Всем без конца напоминает, какую важную роль сыграл.

Господи, но ведь дело вовсе не в Поле! — хотелось выкрикнуть Кэмми.

Она закрыла глаза. Они с Таем сидели, обнявшись, на диванчике. Улучив удобный момент, Тай вырвался к ней буквально на несколько минут.

— Пусть ещё спасибо скажет, что с телевидения его не уволили, — добавил Тай. — И вообще — хватит из-за него беспокоиться. Пол — всего лишь частица твоего прошлого, а о прошлом пора забыть.

Кэмми молча кивнула. Ни на мгновение ей не удавалось расслабиться и забыть о мучивших её мыслях. Правда ли, что она беременна? И какое было бы счастье…

Если не считать того, что Тай не хочет иметь детей. Какой тогда во всем этом смысл?

— Почему ты сегодня такая молчаливая? — спросил он.

— Просто… устала, — соврала Кэмми.

— Давай я тогда тебя в постель уложу, — предложил он. — Тем более, что мне уже бежать пора. — Он встал с диванчика и мягко увлек Кэмми за собой.

— Я люблю тебя! — сказала вдруг Кэмми и, прижавшись к Таю, поцеловала его в губы.

Тай улыбнулся.

— Я тоже тебя люблю, — ответил он. При свете дня слова эти было говорить легче. И вдруг глаза его затуманились.

— Тебя что-то тревожит? — спросил он. — В чем дело?

— Мне просто хочется, чтобы у нас с тобой все было хорошо. Чтобы ничто и никогда не смогло омрачить наше счастье.

— Что ты имеешь в виду? Ведь мы с тобой прошли через огонь и воду!

Кэмми кивнула.

— Да, это верно.

— Но тебя по-прежнему что-то смущает?

— Нет, Тай, у меня все в порядке.

— Тогда в чем же дело? Чуть замявшись, Кэмми ответила:

— Наверно, я просто всегда мечтала о своем женском счастье. И вот теперь, кажется, я близка к нему, как никогда…

Тай наклонился и нежно поцеловал её.

* * *

Доктор Кроули внимательно посмотрела на Кэмми поверх полукруглых очков.

— На мой взгляд, у вас все в порядке.

— Беременна, — прошептала Кэмми заветное слово, которое услышала несколько секунд назад. — Беременна! Значит, это все-таки свершилось.

Доктор Кроули воздержалась от комментариев, продолжая смотреть на Кэмми задумчивым взглядом.

— Я непременно должна родить, — прошептала Кэмми. — Нельзя мне терять этого ребенка.

— Я вас прекрасно понимаю, — заметила доктор Кроули.

— Что от меня зависит? — спросила Кэмми. — Я готова пойти на любые жертвы!

— Следите за собой, и не перенапрягайтесь, — с улыбкой посоветовала ей доктор Кроули.

— Со следующей недели у меня начинаются съемки, — промолвила Кэмми. — Они не слишком сложные, но, если вы скажете, то я готова отказаться от них.

Доктор Кроули снова улыбнулась и покачала головой.

— Никакой необходимости в этом я не вижу, — сказала она. — Вы молодая здоровая женщина, которая отдает себе отчет в том, чем опасен эндометрит. Ведите правильный образ жизни и уповайте на удачу. А там, как говорится, посмотрим.

Повинуясь какому-то необъяснимому порыву, Кэмми обняла доктора Кроули, но тут же испугалась собственной смелости.

— Извините, — пролепетала она. — Но я так хочу родить!

— Я знаю. — И доктор Кроули, в свою очередь, обняла Кэмми за плечи. И женщины в течение нескольких секунд постояли, обнявшись.

— Вы уже поделились своими подозрениями с отцом вашего ребенка? — спросила наконец доктор Кроули.

— Нет еще, — ответила Кэмми, качая головой.

— Как, по-вашему, он тоже обрадуется, когда узнает о вашей беременности?

Кэмми не знала, вправе ли сказать ей, что отец ребенка — не кто иной, как Тайлер Стовалл. Ей оставалось лишь гадать, известна ли доктору Кроули история с исчезновением и недавним возвращением Тая. А также о его связи с ней. Разумеется, об этом раструбили все газеты, но, поскольку сама доктор Кроули не показывала вида, что в курсе дела, Кэмми не решалась рассказать ей все.

— Думаю, что да, — ответила она после некоторого молчания. — Просто сейчас он страшно занят. А потом… Надеюсь, что он обрадуется.

Доктор Кроули слегка изогнула брови.

— Похоже, вы все-таки не слишком в этом уверены.

Кэмми тяжело вздохнула.

— Да, наверно, вы правы, — сказала она, нервно смеясь. — А вы… знаете, как изменилась в последнее время моя жизнь? Я имею в виду, не довелось ли вам прочитать об этом в газетах или по телевизору услышать?

Доктор Кроули развела руками.

— Об этом, по-моему, известно всем, — сказала она.

Кэмми вздохнула с облегчением. Хорошо, что ей не придется все объяснять.

— Тогда вы, наверно, сами догадались, что отец ребенка — Тайлер Стовалл?

Доктор Кроули молча кивнула.

— Тай прилагает все усилия, чтобы пресса утихомирилась, — промолвила Кэмми. — Журналисты ему массу неприятностей доставили.

— И вы хотите сказать, что в этой ситуации ребенок станет для него дополнительной обузой, — догадалась доктор Кроули.

— Нет, — поспешно ответила Кэмми. Но тут же поправилась: — Впрочем, наверно, вы правы. Трудно сказать.

— А вы уже обсуждали с ним эту проблему?

Во рту Кэмми внезапно пересохло. Все, что говорил ей Тай по поводу того, что не хочет иметь детей, вихрем пронеслось в её мозгу. Но ведь ситуация изменилась! Ведь все это он говорил ей ещё в Бейроке. К тому времени они ещё ни о чем не договорили.

— Мы ещё не решили, когда состоится свадьба, — призналась она.

— А вы рассказали ему про свой диагноз?

— Да, хотя и без лишних подробностей. Он знает только… — Кэмми осеклась. Господи, а ведь Тай думает, что она совсем не может иметь детей!

Доктор Кроули ничего говорить не стала, но молчание её было вполне красноречивым. Вам следует немедленно рассказать ему обо всем, без утайки.

Вернувшись, домой, Кэмми в отчаянии бродила взад-вперед по комнатам, заламывая руки. Что ей делать? Как признаться Таю? Как убедить его, что она вовсе не хотела его обмануть? Поверит ли он?

А вдруг он будет счастлив, как я?

— Господи. Ну что же мне делать? — громко воскликнула Кэмми.

* * *

Тай заявился к ней уже за полночь.

— Привет, красотка! — весело поздоровался он, и устало плюхнулся в кресло. — Ну и денек выдался!

— Замучили тебя, да? — сочувственно спросила Кэмми.

— Да, но только из-за моего дражайшего папаши. — Тай вздохнул и зажмурился. — И мама заезжала. По моей просьбе. Из-за проклятых папарацци нам с ней долго толком и увидеться было невозможно.

— Нанетта — просто прелесть, — с улыбкой сказала Кэмми. — Не то, что Самуэль.

— Да, они как будто из разного теста вылеплены. Самуэль привык быть всегда в центре внимания. Поразительно, но за все эти годы он ничуть не изменился. Ненависти к нему я, правда, больше не питаю, но и доверия не испытываю.

Кэмми потупилась и посмотрела на свои руки. Пальцы мелко дрожали.

— Жаль, — тихо промолвила она.

Тай метнул на неё вопросительный взгляд.

— Что с тобой?

— Да так, ничего особенного, — сказала Кэмми, вовремя не найдясь, что ответить.

— Тебя что-то огорчило? — настаивал Тай.

— Просто мне очень жаль, что у тебя никогда не было настоящего отца, — ответила она. — И ты из-за этого многого в жизни лишился. Как и Самуэль так и не понял, что такое радость отцовства.

— По счастью, мне тоже не дано понять это, — произнес Тай. — Хотя я ни в чем не хочу походить на отца.

— Ты совсем другой, Тай, — мягко промолвила Кэмми. — На его месте ты чувствовал бы себя совсем иначе.

— К чему ты клонишь? — спросил Тай, нахмурившись. В следующий миг лицо его прояснилось. — А, ты хочешь усыновить ребенка? Нет, милая, боюсь, что это тоже не по мне.

— Нет, Тай, я вовсе не об усыновлении говорю.

Тай метнул на неё внимательный взгляд, а потом пожал плечами.

— К чему нам это обсуждать? Я все равно не хочу иметь детей, а ты не можешь. К тому же у нас и без того проблем хватает. — Он устало вздохнул и провел ладонью по своей шевелюре. — Я очень рад, что у тебя не будет детей. В противном случае, нам бы тяжело пришлось.

— В каком смысле? — сдавленным голосом спросила Кэмми.

— В том смысле, что тогда тебе пришлось бы выбирать, а мне бы этого не хотелось.

— Что — выбирать? — недоуменно спросила Кэмми.

— Женщина всегда стоит перед выбором, кого любить больше — ребенка или мужа, — пояснил Тай. — И, как правило, делает выбор в пользу ребенка.

Кэмми с усилием заставила себя оторвать взгляд от его безмерно любимого, родного лица, и посмотрела в окно.

— Остается только надеяться, что ты передумаешь, — промолвила она вполголоса.

— А какой в этом смысл? — лениво спросил он, зевая.

— Тай!

— Что? — сонным голосом откликнулся он.

— А если я скажу тебе, что в этом есть смысл?

Глаза Тая были закрыты, похоже, он даже и не слишком слушал её. Но в следующую секунду он встрепенулся и открыл глаза.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил он изменившимся голосом.

— Тай, я сегодня ходила к своему гинекологу, доктору Кроули, — сказала Кэмми.

— И что?

В глазах Кэмми засветилась надежда, губы задрожали.

— Я беременна, Тай! — возвестила она, задыхаясь от счастья, — ты представляешь? Я беременна!