Самуэль Стовалл вышагивал деловитой походкой человека, привыкшего ценить свое время и не умеющего опаздывать. Поступь для шестидесятилетнего мужчины была у него моложавая и уверенная. Что ж, на вид ему и в самом деле нельзя было дать больше пятидесяти, а некоторые считали даже, что он ещё моложе. К числу таких людей относились прежде всего те, которые помнили его сына, Тайлера Стовалла, пропавшего в возрасте двадцати шести лет.

Лишь близкие друзья и люди, близко знакомые с Таем и понимавшие, что за десять лет тот тоже должен был постареть, знали, каков на самом деле возраст Самуэля. Впрочем, его это нисколько не заботило. Желающим вовсе не возбранялось считать, что он открыл секрет вечной молодости.

Главное, энергии у него было, хоть отбавляй. И ещё одно неоценимое качество: Сэм всегда добивался того, чего хотел. Он не знал преград и шел напролом к поставленной цели.

Удовлетворенно хмыкнув, Сэм толкнул дверь кабинета Уильяма Ренквиста, своего личного и доверенного помощника. Сэм не стеснялся доверять ему весьма деликатные поручения, чем не раз ставил Уильяма в тупик, однако в итоге его верный Пятница успешно справлялся с поручениями любой сложности. Он с лихвой отрабатывал немалые деньги, которые охотно выплачивал ему Самуэль Стовалл.

— Ну что? — рявкнул Сэм, вместо приветствия.

— Вы оказались правы. Вессон неотступно следовал за ней, хотя она оказалась куда более шустрой, чем он ожидал. На следующее же утро после того, как вы дали ей адрес, улетела в Сиэтл. Там взяла напрокат машину и махнула в Канаду.

Сэм довольно хрюкнул и потер ладони.

— Она остановилась у него на ночлег!

— Как считаете, она позвонит оттуда?

— Кому, мне? — брови Сэма взлетели на лоб. — Вот уж — нет! Эта девица вбила себе в голову, что виновник смерти её матери — я. Нет уж, я последний человек на свете, кому она доверится.

Уильям согласно кивнул. Он был худощавый, лобастый и необычайно смекалистый. У Сэма он служил давно, в течение двух последних браков, и знал про Самуэля Стовалла больше кого бы то ни было. И преданность его основывалась не только на деньгах; в свое время Сэм Стовалл расплатился по долгам сестры Уильяма, которой кредиторы угрожали кровавой расправой.

Уильям изначально полагал, что Сэму не стоило прибегать к помощи Камиллы Меррил, и он не считал должным умалчивать о своем мнении. Теперь поэтому Сэм открыто торжествовал.

— Вы собираетесь в Бейрок? — осведомился Уильям.

— Ну нет! — отмахнулся Сэм. Уильям, конечно, был умницей, но про Тайлера знал слишком мало. — Тут нужен более тонкий подход. Камилла справится.

— Насколько я наслышан, ваш сын не очень охоч до женского пола, — заметил Уильям.

— В целом — нет. Но есть исключения.

— Например?

Раскрывать ему все подробности Сэм не собирался. Даже его доверенному лицу ни к чему было знать некоторые мелочи его жизни.

— Это не столь важно. Главное, что Камилла идеально подходит для этой роли. У неё есть причина желать его скорейшего возвращения, а, прочитав сценарий «Ущелья разбитых сердец», Тайлер и сам рванет в Голливуд. Он ведь не дурак, и сразу смекнет, что сценарий как будто специально для него написан.

— Что ж, будем надеяться, что он не обманет ваших ожиданий, — промолвил Уильям.

— Не обманет, — убежденно сказал Сэм. А сам восхищенно потряс головой. Сценарий и впрямь казался просто идеально подходящим для Тайлера. Более того, это был самый настоящий верняк! Пальчики оближешь. Популярный киноактер, бурно восходящий к вершинам славы, неожиданно бесследно исчезает на целых десять лет, после чего возвращается, чтобы сняться в небольшой драматической роли. Ничего лучше нельзя было и придумать. Публика должна валом повалить на этот фильм. Ни один уважающий себя любитель кино не пропустит возвращения Тайлера Стовалла. Это будет самый настоящий триумф.

И Сэм Стовалл хотел первым подставить ладони под золотой дождь, который хлынет после премьеры фильма.

— Насколько вы уверены, что мисс Меррил удастся уговорить его вернуться? — спросил Уильям.

Сэм подмигнул ему.

— Видишь ли, старина, я по натуре игрок. Я сделал ставку на Камиллу. Она — сильная девочка, в этом я ещё много лет назад убедился. Тогда я ничего дурного не сделал, и тем не менее она заставила меня последним негодяем себя почувствовать! — Он привычным жестом пригладил шевелюру. — Но я считаю, что по меньшей мере частично перед ней оправдался, убедив Нору с Джимом рассматривать её как главную кандидатуру на роль героини в «Ущелье разбитых сердец». Правда, этот бахвал Пол Меррил, её бывший муж, пыжится и трезвонит, что в этом его заслуга, но, сам понимаешь, он выдает желаемое за действительность.

Уильям согласно закивал.

— Еще когда Меррил высказал эту мысль впервые, я сразу понял, что он лишь понапрасну потеряет время. Коннелли ведь его и знать не хотят — кто он для них? Они и выслушать-то его согласились по одной-единственной причине: он не стеснялся козырять моим именем. Вроде того, что Камилла была моей падчерицей, и тому подобное.

Уильям снова кивнул.

Сэм воздел руки к потолку.

— Да, признаю, я человек, который не упускает любой удобной возможности показать себя. Пусть Пол Меррил и тратил время впустую, но идея у него была вполне здравая. Я, помню, и сам в то время думал, что Камилле вполне по плечу пробиться к Тайлеру. И вот тогда я и сумел внушить эту мысль Джиму и Норе. Просто и гениально.

— Да, это был блестящий ход, — согласился Уильям. Но затем спросил: — А вы уверены, что желания Камиллы в данном случае целиком совпадают с вашими?

— Еще бы, черт возьми! Карьера для этой дамочки значит ох как много! После этой дурацкой мыльной оперы… — Он негодующе фыркнул. — Когда Пол Меррил рассказал мне о новом сюжетном повороте, я сразу предложил ему, чтобы героиню Камиллы отправили на тот свет. — Он довольно ухмыльнулся. — Куда раньше, чем в соответствии с первоначальным замыслом. Так что теперь, когда почва у неё из-под выбита, она особенно упорствовать не станет. — Он гоготнул. — Меня, пожалуй, надо бы к медали за все это представить.

Уильям, хотя и считал, что Сэм присваивает себе больше лавров, нежели заслуживает, вслух говорить об этом, понятно не стал. А спросил лишь:

— Какой срок вы ей дали?

Сэм нахмурился.

— В каком смысле?

— «Саммер Солстис Продакшнс» долго ждать не станет. Они хотят приступить к съемкам как можно раньше. Какие временные рамки вы ей предоставили?

Сэм чуть призадумался, потом сказал:

— Сейчас только апрель. Времени ещё предостаточно.

— Коннелли ждать не любят.

— Да, это верно, — согласился Сэм. — Они — торопыги. Что ж, предлагаю дать ей несколько недель. Или — месяц. В крайнем случае, я думаю, они и до августа потерпят. Подготовительной работы там ещё чертова уйма.

— А если ваш сын не согласится на ваше предложение? — предположил Уильям. — Вы не откажетесь от съемок?

— Нет, конечно. Сценарий слишком блестящ, чтобы им пренебрегать. Но тут осечка исключена — Тайлер не дурак, он мигом смекнет, что к чему. Деловая хватка у парня исключительная. Единственный из всех моих детей, у которого с головой все в порядке. — В голосе его прозвучала нескрываемая горечь.

Уильям, однако, поспешил перевести разговор на другую тему и ещё раз уточнил срок, на который могла рассчитывать Камилла.

— До июня, — вынес окончательное решение Сэм. — Если к тому времени она не добьется успеха, то нам придется действовать своими методами.

Уильям Ренквист глубоко вздохнул, пытаясь представить, к каким последствиям это может привести. Он знал о том, что Оррен Вессон, по наущению Сэма, вторгся в квартиру биржевого маклера, друга Тайлера, что, по любым меркам, считалось уголовным преступлением, а Уильям всю жизнь старался жить в ладу с законом. Но преданность Сэму, подкрепленная немалыми деньгами, заглушала голос его совести.

До поры до времени.

— Что ж, июнь так июнь, — согласился он.

И оба мужчины дружно улыбнулись.

Кэмми проснулась посередине огромной кровати Тая, которая размещалась в нише под лестницей, ведущей в мансарду. В спальне было уже светло, и Кэмми с любопытством осмотрелась. В комнате, обшитой еловыми досками, было тепло и уютно. Чувствовалось, что хозяин многое в ней смастерил собственными руками.

Похоже было, что Тай ничего не выбрасывал. Купленные вещи или любые подарки скапливались здесь и надолго, если не навсегда, забывались. Повсюду громоздились книги, стопки журналов, пачки бумаги для принтера. Судя по всему, в маленьком кабинете наверху места не хватало, и спальня служила Таю как бы продолжением кабинета.

Повинуясь какому-то необъяснимому порыву, Кэмми выдвинула ящик тумбочки, и обнаружила в нем лечебную помаду «Чапстик», несколько романов в мягкой обложке, свежий экземпляр «Попьюлар Сайенс» и фрагмент рукописи, на первый взгляд походившей на сценарий.

Над головой послышались шаги, и Кэмми, испугавшись, что Тай застанет её на месте преступления, задвинула ящик так резко, что больно прищемила указательный палец. От неожиданности и боли она вскрикнула, глаза защипало от слез.

Что за дура!

Кэмми мысленно прокляла себя. С трудом удерживаясь, чтобы не стонать от боли, она наблюдала, как основание ногтя быстро наливалось кровью. Пострадавший палец, казалось, пульсировал от боли.

— Проклятье! — процедила Кэмми.

В дверь осторожно постучали.

— Да? — откликнулась Кэмми.

— У тебя все в порядке? — послышался голос Тая.

«До чего все это странно, — подумала она. — Я лежу в его постели. А он спрашивает, все ли у меня в порядке». — Я только проснулась, — ответила она.

— Мне показалось, что я слышал… — Тай осекся, словно затрудняясь описать звук, который услышал.

Кэмми подавила смешок, но тут же прикусила губу от боли. Да, похоже, на сей раз она здорово влипла. Ноготь наверняка сойдет. На глазах он багровел, а сам палец становился темно-вишневым!

— Кэмми? — Тай был явно озадачен.

— Подожди несколько минут. Я скоро выйду.

Боль усиливалась. Кэмми прекрасно понимала, что должна принять какие-то срочные меры, иначе дело кончится плохо.

«Что за невезуха»? — подумала она, кляня себя за безрассудство.

С трудом заставив себя выбраться из постели, она сбросила майку, в которой спала за неимением ночной рубашки, после чего, помогая себе одной рукой, облачилась в джинсы и блузку с длинными рукавами. Потратив около минуты, застегнула её на три нижние пуговички и решила, что больше возиться не станет. Все равно душ принимать…

Придерживая расстегнутую блузку пострадавшей рукой, Кэмми прихватила косметичку, открыла дверь, шагнула в гостиную и…

…столкнулась с Таем.

Кэмми невольно ахнула.

— Тай! — она никак не рассчитывала, что он окажется под её дверью.

— Извини, пожалуйста, — промолвил он, отступив на шаг. — Я хотел только спросить, какой кофе ты предпочитаешь — с сахаром, со сливками или…

Его взгляд упал на её полуобнаженную грудь.

Кэмми прекрасно понимала, что выглядит не вполне скромно. Натужно улыбнувшись, она неловко пробормотала, что хочет принять душ и, проскочив в ванную, заперлась изнутри и закрыла глаза.

Она до сих пор не могла поверить, что находится в доме Тайлера Стовалла.

Наконец, раскрыв, Кэмми внимательно осмотрела палец. Распух, конечно, и даже почернел, но жизни это не угрожает, — решила она. Плохо только, что болит, и, наверно, ещё долго будет служить ей напоминанием о том, что сыщик из неё совершенно никудышный.

Кэмми слышала, как Тай хлопочет на кухне. «Наверно, кофе варит», — подумала она. С некоторым трудом избавившись от блузки и джинсов, она встала под душ.

Горячая вода показалась Кэмми благословением после утомительного путешествия. Казалось, она простояла под душем целую вечность, пока нервы успокоились, а дыхание вновь стало ровным. Несмотря на это, чувствовала себя Кэмми более чем странно. Одного взгляда на Тая оказалось достаточно, чтобы сердце гулко застучало.

А ночь? Нервы Кэмми, казалось, все время были на пределе. Оставив машину перед домом Тая и вытащив из багажника сумку, она была почти уверена, что Тай передумал и сейчас опять укажет ей на дверь. А, войдя, лучезарно улыбнулась и постаралась придать себе непринужденный вид. Как будто длительное путешествие, которое она проделала, чтобы попасть в Бейрок было для неё занятием привычным и ничего не значащим. А вот сумела ли она провести своим веселым видом Тая, Кэмми даже не догадывалась. После её возвращения они не обменялись и несколькими фразами.

Тай, однако, настоял, что Кэмми должна занять его спальню. При этом он оставался совершенно глух к её возражениям.

— Я буду спать в мансарде, — отрезал он и, не желая больше ничего слушать, начал подниматься по лестнице.

Кэмми ничего не оставалось. Как расположиться в его спальне. Лежа без сна в огромной кровати Тая, она была уверена, что этой ночью вообще не сомкнет глаз.

Кэмми никак не могла поверить, что лежит в его постели, окруженная его вещами, его запахом. Долго, слишком долго она была отрезана от Тая. В последние годы он казался ей уже скорее придуманным образом, неким идеалом, нежели реальным человеком.

Бесконечными часами она ворочалась в постели, тщетно пытаясь уснуть, но, как ни старалась, даже задремать не могла. Наконец, уже под утро, устав бороться с бессонницей, Кэмми выбралась в гостиную и, сидя в полумраке перед камином, задумалась, глядя на потухшие угли.

Нет, конечно же, она не собиралась уговаривать Тая согласиться на съемки в «Ущелье разбитых сердец». Кэмми мысленно похвалила себя, что оставила сценарий дома. Кэмми даже не заметила, как за огромным окном, выходящим на залив, забрезжил рассвет.

И как появился Тай.

Кэмми была настолько поглощена собственными мыслями, что лишь в последний миг услышала звук спускающихся по лестнице шагов.

Она поспешно вскочила, натянув на бедра майку, и ей ничуть не полегчало, когда она увидела в нескольких шагах от себя Тая, на котором тоже не было ничего, кроме черных боксерских трусов.

— О, дьявольщина! — Он остановился словно громом пораженный. — Почему, черт побери, ты сидишь тут в полной темноте?

Чувствовалось, однако, что Тай был скорее изумлен, нежели разгневан.

— Я… Я никак не могла уснуть, — пролепетала Кэмми.

— И давно ты здесь?

— Не знаю. Около часа, быть может.

— А мне вот пить захотелось, — сказал Тай. С этими словами он протянул руку, щелкнул выключателем, и кухню озарил призрачный матовый свет. Кэмми не знала, куда деваться от смущения. Глаза её невольно скользнули по почти обнаженной фигуре Тая и остановились на полоске бледной кожи над резинкой трусов. Она резко контрастировала с загорелым телом.

Тай налил стакан воды и жадно выпил, потом утер губы тыльной стороной ладони. Было в его облике нечто такое естественное и первобытное, что Кэмми с трудом заставляла себя поверить, что перед ней и вправду стоит бывшая звезда Голливуда, аристократичный идол, которому поклонялись десятки тысяч женщин.

— Тебе что-нибудь нужно? — вдруг спросил он.

На мгновение Кэмми смешалась, потом ответила:

— Послушай, если тебя сковывает мое присутствие, я отлично устроюсь в «Гусином приюте».

— Разве я говорил, что ты мне мешаешь?

— Нет, но я… — Кэмми неловко пожала плечами. — Я просто чувствую себя здесь лишней, вот и все.

— У меня редко бывают гости, — промолвил в ответ Тай. — Должно быть, потому хозяин из меня не слишком хлебосольный.

— Я тебя вовсе не упрекаю, — поспешно сказала Кэмми.

— Я понимаю, — криво усмехнулся Тай. — Я себя сам упрекаю.

Каким-то образом Кэмми передалось его напряжение. Или — наоборот, её напряжение передалось Таю. Как бы то ни было, ей вдруг отчаянно захотелось улизнуть в спальню. Но это означало, что ей придется пройти мимо Тая, а Кэмми панически этого боялась. Она не знала, что может тогда случиться, но рисковать ей нисколько не улыбалось.

Не зная, что сказать, она наконец спросила:

— А чем ты вообще занимаешься? Как обычно проходит твой день?

— Тебя интересует, как я выживаю без привычного для кинозвезды бедлама? — переспросил Тай, усмехаясь.

— Нет, меня и в самом деле интересует, как ты проводишь время. Что делаешь, например, когда встаешь поутру? Как проводишь день? Какой у тебя распорядок?

— Никакого распорядка у меня нет, — ответил Тай, пожимая плечами. — Встаю и делаю то, что вздумается.

— Но ты хоть работаешь где-нибудь? — спросила Кэмми. — На службу, может, ходишь?

Вопросы звучали надуманно, но ведь должна же она была хоть о чем-то его спросить!

— Я занимаюсь торговлей недвижимостью, — прозвучал неожиданный ответ.

Кэмми чуть не рассмеялась, но сумела сдержать себя.

— Ты не шутишь?

— Нет. А что тут смешного?

— Ничего, наверно, — задумчиво промолвила Кэмми. — о люди, которые здесь живут… Неужели они не узнают тебя?

— Времени прошло слишком много, — сказал Тай. — Здесь меня знают как Джерри Мерсера.

— И никто никогда не спрашивал, не ты ли — Тайлер Стовалл?

Тай пожал плечами.

— Некоторые отмечали определенное сходство.

— Просто поверить не могу. Появись ты где-нибудь в Лос-Анджелесе, тебя бы мигом узнали!

Тай покачал головой, допил остатки воды из стакана и ответил:

— Меня давно уже забыли, Кэмми, и это вполне меня устраивает. Я — материал отработанный. Ты не представляешь, сколько усилий нужно затрачивать, чтобы постоянно привлекать к себе внимание публики. Как Том Круз, скажем, или Харрисон Форд.

— Не представляю, — пробормотала себе под нос Кэмми.

— Что?

— Ничего, я так… — отмахнулась она. И тут же подумала, что не смеет даже упоминать сценарий «Ущелья разбитых сердец», не выдав Таю причины своего приезда. Но она твердо знала, что Тай глубоко заблуждается: его не забыли, и достаточно легкой искорки, чтобы пламя любви и всеобщего обожания вспыхнуло вновь и разгорелось с новой силой.

Словно чувствуя, что она собирается сказать, Тай отставил опустевший стакан на стол, провел пятерней по шевелюре и негромко сказал:

— Я терпеть не мог свою славу. Восторженные лица, поклонение…

Кэмми промолчала. Она не знала, что сказать.

— Я одного лишь хотел — сниматься, играть, но потом все кувырком пошло… — Чуть помолчав, он продолжил: — И все же, будь у меня возможность прожить жизнь заново, я бы выбрал другую профессию.

— Твой отец был страшно горд, что ты пошел по его стопам, — заметила Кэмми, осторожно примостившись на краешке дивана.

Тай вскинул брови.

— Ты смеешься? Ему это лишь на первых порах импонировало. Льстило, должно быть. А потом он увидел во мне соперника. Ты даже не представляешь, насколько он ревнив, — с горечью закончил он.

— Поэтому ты исчез, да? — не удержалась Кэмми. — Из-за отца?

Почему-то эта простая мысль прежде не приходила ей в голову.

Тай вдруг разом помрачнел, словно осознав, что сболтнул лишнее.

— Нет, мне просто все надоело. Обрыдло, осточертело, если хочешь. — Он вздохнул и уселся в кресло напротив. Кэмми опасалась поднять глаза. Слишком уж много было перед ней обнаженной кожи, крепких мышц. Слишком много — Тая!

— Ну а ты сама чем занимаешься? — полюбопытствовал он. — Как проводишь время?

— Я? — Кэмми пожала плечами. — Так, особенно ничем.

— В колледже ты, кажется, сценическому мастерству обучалась?

— Ну… да…

— И что? — Тай выжидательно изогнул брови.

— В конце концов получила приглашение на телевидение. Некоторое время проработала там.

— Ты снималась?

Кэмми кивнула. Оглядевшись по сторонам, она заметила на одной из полок перед камином небольшой телевизор.

— Вообще-то я почти не смотрю его, — сказал Тай, перехватив её взгляд. — Сам толком не знаю, зачем держу его. — Он пристально посмотрел на Кэмми.

— В каком сериале?

— Что? — изумленно переспросила она.

— Как назывался сериал, в котором ты играла?

— О… «Улица цветущих вишен». Но это уже в прошлом.

— Я никогда его не смотрел, — признал Тай. — Я лишь время от времени слежу за биржевыми сводками, только и всего. Иногда ещё выпуски новостей смотрю. Редко. — Кэмми не ответила, и он спросил: — А когда показывают твой сериал?

— В среду по вечерам, — ответила Кэмми. — Но я не уверена, что в Канаде он тоже есть.

— Завтра, значит, — произнес Тай.

Представив, что Тай увидит её игру, Кэмми вдруг не на шутку струхнула. Как это она раньше об этом не подумала? За обсуждением всех этих планов, сценариев и ролей у неё совсем из головы вылетело, что Тай сам увидит, на что она способна. Или — не способна!

— Вряд ли он идет здесь в то же время, что и у нас, — быстро сказала она. — Да и в любом случае, это такая чепуха, что тратить время не стоит.

— Ты просто боишься, что я тебя увижу! — догадался Тай.

— Я вовсе не просто боюсь, — сказала Кэмми. — А — парализована от ужаса!

Тай улыбнулся, и Кэмми почувствовала, что сердце её вновь бьется учащенно.

«Господи, если он сейчас не оденется, то я за себя не отвечаю», — подумала Кэмми, не в силах больше созерцать почти обнаженное тело Тая. И еле удержалась от смеха, представив себе Тая, на которого внезапно прыгнула «младшая сестренка».

— У тебя что-то не так? — заботливо спросил Тай.

— Нет. Почему?

— Ты выглядишь так, словно вот-вот в обморок упадешь. — С этими словами он внезапно переместился на диван и устроился по соседству с Кэмми, сердце которой сразу судорожно забилось. Не помня себя от волнения, она отодвинулась подальше.

Серые глаза Тая внимательно разглядывали её, и Кэмми с изумлением поймала себя на том, что сидит, затаив дыхание.

— В чем дело? — участливо осведомился Тай.

— В каком смысле? — еле слышно переспросила Кэмми.

— Мне кажется, ты что-то скрываешь, — сказал Тай. — Что?

— Вовсе я ничего не скрываю, — Кэмми попыталась улыбнуться, но улыбка получилась кривая.

— Ты вся дрожишь, — промолвил Тай. — Я напугал тебя?

— Нет, просто я немного взволнована, — призналась Кэмми, с трудом заставляя себя оторвать взгляд от его крепкой загорелой ноги.

— Признайся, почему ты сюда приехала?

— Я же сказала — просто хотела увидеть….

— Это я слышал, — нетерпеливо отмахнулся Тай. — Но теперь, когда я трезв как стеклышко, я хочу услышать правду. Что-то случилось, да? В чем дело, Кэмми? Расскажи мне.

Кэмми судорожно сглотнула. Небо за окном постепенно розовело, предвещая скорый рассвет, который здесь, на восточном побережье, наступал очень быстро.

— Уже утро, — сказала вдруг она. — Светает.

— Хорошо, давай сменим тему, — терпеливо произнес Тай. — Может, это связано с моим отцом? Помимо того, что он — последняя скотина?

— Нет!

— С моей матерью? — голос Тая едва заметно дрогнул.

— Нет-нет! С ней все в порядке.

Вдруг Тай схватил её за руку и стиснул так, что Кэмми едва не вскрикнула от боли.

— Может, с тобой что-нибудь не так? — спросил он, глядя на неё с нескрываемой тревогой. — Скажи мне, Кэмми, это что-нибудь серьезное?

— Да нет же, Тай, со мной все в порядке, — поспешно заверила его Кэмми. — Да и вообще — все замечательно! Просто… — голос её предательски дрогнул. — Тебя так долго не было, и это… ужасно несправедливо!

Слова эти прозвучали настолько непосредственно и по-детски, что Кэмми даже устыдилась собственной вспышки. Тай же лишь слегка ослабил хватку и теперь задумчиво поглаживал её большим пальцем по руке. От его прикосновения Кэмми почувствовала, как по всему её телу разливается истома. Господи, неужели он не понимает, что делает с ней?

— А я думал, что ты давно выскочила замуж, детишками обзавелась, — задумчиво промолвил Тай. — Это было бы вполне в твоем духе.

— По-моему, тебе до сих пор кажется, что я твоя младшая сестренка, — прошептала Кэмми.

— Ничего подобного, — сказал Тай, качая головой. — Уже давно не кажется. Значит, замуж ты так и не вышла? — Он кинул взгляд на её безымянный палец. — И детей нет?

— Я разведена.

— И как зовут этого негодяя? — шутливо осведомился Тай.

— Пол Меррил.

— А причина?

— Сама толком не знаю, — уклончиво ответила Кэмми. Тай терпеливо ждал, что она добавит что-нибудь к сказанному, но Кэмми молчала; ей было сейчас не до воспоминаний о Поле Мерриле.

— Дети есть? — спросил Тай.

— Нет. И быть не может. — В голосе Кэмми прозвучала нескрываемая горечь.

— Извини, — промолвил Тай с таким искренним сочувствием, что Кэмми чуть не расплакалась. Этого ей только не хватало.

Неожиданно Тай выпустил её руку и встал.

— Поздно уже, — сказал он странно изменившимся голосом. — Или точнее — рано. Рассвет брезжит.

— Да, наверно, пора немного поспать, — согласилась Кэмми.

— Ложись, — с улыбкой посоветовал ей Тай. — А я, пожалуй, пойду прогуляюсь. Ты, наверно, не поверишь, но пить я совсем разучился, поэтому должен проветриться, чтобы остатки похмелья улетучились.

— Хорошо, Тай.

Кэмми змейкой проскользнула в спальню. Улеглась в постель, и вскоре даже сама не заметила, как забылась сном…

«А теперь вот с этим дурацким пальцем надо что-то делать», — с досадой подумала Кэмми, выключив воду и осматривая распухший палец.

Как объяснить случившееся Таю? Вряд ли он одобрит, что она шарила по его ящикам.

«Дуреха несчастная! Как ты могла вляпаться в такую историю»?

Внезапный стук в дверь заставил Кэмми поспешно сдернуть с крючка пушистое лимонно-желтое полотенце и завернуться в него.

— Да?

— Ты ещё жива? — послышался голос Тая. — Что-то ты слишком долго возишься.

— Все в порядке, Тай.

— Отлично. Выходи побыстрее, завтрак уже готов…

* * *

Тай отошел от двери в ванную и поморщился — при резких движениях голова, казалось, раскалывалась. Он прекрасно понимал, что сам виноват, поскольку перебрал накануне, но подавленное настроение его было связано вовсе не с этим. Причину его звали Кэмми Пендлтон Меррил.

Но почему ты на неё взъелся? — спросил себя Тай.

Он вздохнул, понимая, что винить должен лишь самого себя. Да, Кэмми взволновала его душу. Разбередила старые раны. При одном лишь воспоминании об их ночной беседе в гостиной, когда они сидели совсем рядышком на диване, в груди Тая зарождалось какое-то неведомое ощущение, которое его тревожило. Таю казалось, что за годы добровольного изгнания он сумел отрастить защитную броню, но Кэмми ухитрилась нащупать его ахиллесову пяту.

Да, все это совершенно не радовало Тая. Как не радовало его и то, что при одной лишь мысли о браке (пусть даже и расторженном!) Кэмми с неведомым Полом Меррилом в душе его зарождается гнев. Не нравилось Таю и щемящее чувство, возникавшее у него на душе всякий раз, как он вспоминал выражение безмерной печали на лице Кэмми, когда она говорила, что не может иметь детей.

Сам Тай все эти годы пытался уверить себя, что пресловутая ценность семьи и семейных отношений — не более, чем миф. Отец его женился немыслимое число раз, а уж детям своим давно счет потерял. С большинством из них он давно не поддерживал никаких отношений. И если на первых порах, когда Тай последовал по отцовским стопам, сделавшись киноактером, Сэм даже гордился им, то довольно скоро принялся, напротив, ревновать Тая к его успеху, причем в бешеной, уродливой форме.

И Тай вовсе не гордился тем, что трагическая смерть Гейл пробудила его разум и послужила толчком к уходу из родительского дома, к полному разрыву с прошлым, к отказу от далеко идущих притязаний и амбиций. По счастью, он сумел сохранить душу, хотя и истекающую кровью.

Вот, значит, чем объяснялось его отношение к Кэмми. Он попросту за неё боялся. Она ступила на ту же тропу, по которой в свое время прошел и он, и, хотя напрямую от Сэма не зависела, его паучьи сети, раскинутые по всему Голливуду, являли для неё опасность. Кэмми же, несмотря на уже накопленный опыт съемок в телесериале, была в Голливуде, по представлениям Тая, Красной Шапочкой, оказавшейся в темном лесу.

Сам Тай Голливуд люто ненавидел. Хотя и признавал его магическую притягательность для тысяч и тысяч людей, всю жизнь лелеющих мечту попасть в эту кинематографическую Мекку…

Но почему все-таки встреча с Кэмми настолько потрясла его? Неужто они вел настолько уединенный и отшельнический образ жизни, что едва ли не первое напоминание о прошлом пробудило столь сильные чувства?

Долго бродил Тай по берегу залива, пытаясь найти ответ на этот вопрос, а заодно избавиться от назойливого желания, лишнего напоминания, что повторное сближение после долгой разлуки не принесет ничего хорошего ни ему, ни Кэмми…

Десять минут спустя Кэмми вышла из ванной. В джинсах и белой блузке, босая, раскрасневшаяся. Мокрые ещё каштановые волосы благоухали свежестью, зеленовато-голубые глаза были трогательно-испуганными; никогда ещё она не казалась ему столь желанной. Именно — желанной.

Подумав об этом, Тай даже испугался. Разве не должен он вести себя, как подобает «старшему брату»? Может, сам он и не ощущал себя таковым, но Кэмми, наверно, относилась к нему именно так.

— Я приготовил тосты, яичницу и бекон, — ворчливо сказал Тай. — Что будешь есть?

— Только тост, спасибо. Может, ещё одно яйцо.

— Что, бекон женщины тоже не употребляют? — с лукавой улыбкой спросил Тай.

— Только с белым вином, — засмеялась Кэмми. — Пару ломтиков с бокалом… нет, с графином вина. — Она протянула руку, взяла тарелку, и вскрикнула от боли, едва не уронив тарелку.

Тайлер подхватил тарелку и посмотрел на Кэмми.

— Что с тобой?

— Да так, ничего страшного, — ответила Кэмми, поспешно пряча пострадавшую руку за спину.

Однако Тайлер успел заметить распухший палец.

— Что случилось?

— Палец прищемила.

Тайлер озабоченно нахмурился.

— Покажи.

— Не покажу. Давай лучше позавтракаем.

Тайлер подумал, что она стесняется, и решил пока не настаивать на своем, хотя состояние пальца Кэмми серьезно его обеспокоило.

Он налил в два стакана апельсиновый сок и, усевшись рядом с Кэмми, молча принялся за трапезу. Кэмми же спрятала правую руку под столешницу, и ела только с помощью левой, хотя это и причиняло ей видимые неудобства. В конце концов Тай не выдержал и, ухватив её за запястье правой руки, извлек руку из-под стола.

— Ух ты, черт! — воскликнул он, увидев потемневший и сильно раздутый палец. — Боль, наверно, жуткая — да?

— М-мм, побаливает — согласилась Кэмми.

— Чем ты его прищемила? Дверью?

Отпив апельсинового сока, Кэмми хотела было соврать, но в последний миг не решилась.

— Нет, ящиком.

Морщины на лбу Тая разгладились.

— Ах, ящиком! В спальне, что ли?

Кэмми не ответила, и тогда он спросил:

— Но что ты искала?

— Ничего! — виновато потупилась Кэмми. — Просто выдвинула, и все.

Тай рассмеялся.

— Ты решила пошарить по ящикам, да? А я тебя спугнул? Да?

Кэмми вспыхнула, щеки её стали пунцовыми. Тай продолжал смеяться, но вдруг лицо его помрачнело. Неужели она нашла…

— О каком ящике идет речь? — спросил он изменившимся голосом.

Кэмми не ответила.

— В тумбочке?

Рука Кэмми дрогнула, и кусочек яичницы свалился с вилки на тарелку.

— Ты читала мой сценарий, да? — спросил Тай неестественно спокойным тоном. — Так? Отвечай же.

Кэмми вновь промолчала. И тогда Тай распалился уже по-настоящему:

— Вот, значит, для чего тебя прислали! Ты за мной шпионишь! По заданию Сэма, да? Кто тебе платит? — он уже кричал во весь голос. — Отвечай, Кэмми! Я имею право это знать!