– Что ты собираешься приготовить на обед? – поинтересовался Бо, когда Джордан, приняв душ, спустилась вниз.

– А чего бы ты хотел? – вопросом на вопрос ответила она, вспомнив о присутствии Спенсера.

Малыш валялся на ковре возле дивана, на котором удобно устроился Бо, перелистывая какую-то книгу о кораблекрушениях возле Оутер-Бэнкса.

– Я хочу «хеппи мил», – объявил Спенсер, на мгновение оторвавшись от целой коллекции миниатюрных металлических машинок. Их позаботился купить Бо, когда в первый раз ездил в магазин.

– «Хеппи мил»? – недоуменно повторила Джордан, пытаясь угадать, что это за чертовщина такая.

– Не думаю, что где-то здесь поблизости найдется «Макдоналдс», старина, – хмыкнул Бо, наклонившись, чтобы взъерошить Спенсеру волосы.

«Ясно, – подумала Джордан, – очередная дрянь из шоферской закусочной, которую обожают мальчишки. Ну, тогда можно не волноваться – «хеппи мил» Спенсер не получит».

От досады малыш боднул столик со стеклянной столешницей.

– Осторожно! – ахнула Джордан, успев схватить стоявшую на нем статуэтку чайки.

– На твоем месте я бы не слишком волновался, что он ее разобьет, – хмыкнул Бо. – Эта штучка весит не меньше тонны. Никуда она не денется.

– А когда мы снова пойдем па пляж? – воспрянул духом Спенсер.

– Завтра утром, если будет хорошая погода, – пообещала Джордан.

– А ты мне разрешишь снова играть на моем утесе?

Она улыбнулась:

– Конечно.

Своим утесом Спенсер пышно именовал выступающий из песка обломок скалы в том месте, где дюны доходили до самой воды. Посреди песчаных дюн он был удивительно не к месту. Спенсер углядел его сразу же, едва они утром спустились на пляж, и, казалось, был совершенно очарован. Малыш без труда вскарабкался на него и с задумчивым видом уселся наверху. О чем он думал… может, вспоминал о матери? Джордан оставалось лишь гадать. Конец этому положил Бо, стащив Спенсера со скалы и предложив во что-нибудь поиграть.

Джордан сунула Бо тюбик с кремом алоэ, которым он снабдил ее, как только они вернулись с пляжа.

– Вот, держи, – сказала она. – Спасибо. Мне здорово помогло.

– Ты смазала все обожженные места? – спросил он, придирчиво разглядывая ее.

– По-моему, да.

– А как насчет спины? Когда мы вернулись домой, вид у нее был… м-м… я бы сказал, не очень.

– До спины я не достала, – созналась Джордан. Но, заметив, каким взглядом он посмотрел на нее, тут же пожалела, что не может взять свои слова обратно.

– Давай я намажу. Иди сюда.

– Да все в порядке! Ничего страшного с моей…

– Иди сюда, говорю, – повторил он, подвинувшись, и похлопал по дивану возле себя.

Джордан неловко присела на краешек дивана спиной к нему. Ее нежная кожа до сих пор горела после обжигающих поцелуев солнца. Конечно, она намазалась кремом от загара, однако почему-то для себя выбрала крем с меньшей степенью защиты, чем для Спенсера.

И вот теперь расплачивалась за это. Щеки малыша после пляжа лишь разрумянились. А ее собственное тело, открытое лучам жаркого южного солнца, по цвету напоминало вареную креветку.

– Подними футболку повыше, – скомандовал Бо самым невозмутимым топом.

Джордан уже хотела было возразить, но потом, снова вспомнив о Спенсере, благоразумно решила промолчать. Смирившись с отсутствием «хеппи мил», малыш скоро утешился и снова вернулся к своим машинкам, совершенно не обращая внимания на неловкость между взрослыми, впрочем, как и до этого, когда они валялись на пляже.

«Но ведь эта натянутость появилась не сразу», – подумала Джордан. Она вспомнила, как они все втроем плескались в воде, пытаясь построить замок из песка, и хохотали, как дети, когда волны прибоя тут же уносили с собой все, что им удалось сделать.

А потом Спенсеру пришла в голову идея закопать Бо в песок. Для такого малыша задачка оказалась не из легких. Поэтому он прицепился к Джордан, требуя, чтобы она ему помогла. Она нехотя согласилась. И тут же поняла, что совершила ошибку.

Было просто невозможно не залюбоваться скульптурно вылепленным телом Бо. Склонившись над ним, Джордан сыпала теплый песок ему на грудь, стараясь не смотреть на тугие бугры мышц, проступающие под загорелой кожей. Она еще не успела забыть блаженство, которое испытывала, касаясь этой гладкой кожи. Закрыв глаза, Джордан попыталась представить себе, чем бы все закончилось, если бы время и обстоятельства не оказались против них с Бо.

«И вот опять», – с досадой подумала Джордан, когда ладонь Бо коснулась ее обнаженной спины. Она подалась вперед, придерживая футболку возле шеи. И тут что-то холодное коснулось ее кожи.

Джордан невольно вздрогнула от неожиданности, едва не свалившись с дивана.

– Прости. Я не подумал. Неужели он такой холодный?

– Ничего страшного, – прошептала она.

На самом деле крем был не таким уж и холодным… и мысли Джордан вновь перекочевали на запретную территорию.

– Я постараюсь не сделать тебе больно, – пообещал Бо.

– М-м…

Кончиками пальцев он осторожно втирал прохладный крем в ее обожженную, сухую кожу. По странной иронии судьбы облегчение, которое доставлял крем, превращалось для нее в пытку.

Джордан мысленно отругала себя за то, что думает, чем мог бы закончиться тот вечер с Бо…

Но, как ни странно, именно сейчас ее потянуло к нему с непреодолимой силой.

Ее вдруг схватило странное чувство безопасности. Джордан забыла, почему они оказались здесь, забыла вообще обо всем – о присутствии Спенсера, о смерти Фиби, о «пирате».

Подсознательно Джордан убедила себя, что они просто приехали сюда отдохнуть и поваляться на пляже. Что когда, солнце сядет и Спенсер отправится в постель, они с Бо смогут вернуться к тому, на чем остановились.

Она вдруг спохватилась, сообразив, что Бо тоже замолчал. Движения его рук стали медленными – теперь он едва касался ее кожи. Почувствовав, что он остановился, Джордан уже открыла было рот, чтобы попросить его продолжать, и тут же прикусила язык, когда услышала, что он выжимает крем из тюбика. Радуясь, что это еще не конец, Джордан закрыла глаза и блаженно выгнула спину, чтобы Бо было удобнее втирать крем в ее покрасневшую кожу поверх того места, где осталось белое пятно от застежки купальника.

Будто подслушав ее мысли, Бо положил одну ладонь ей на плечо, пока другой рукой втирал крем. Его ладонь двигалась кругами, и эти медлительные, невероятно чувственные движения до ужаса напоминали ей прикосновения его языка.

С трудом подавив уже готовый сорваться с губ стон наслаждения, Джордан заставила себя очнуться.

– Спасибо, – выдавила она. Язык у нее слегка заплетался, – Все уже отлично. Благодарю.

– Ты уверена? Больше нигде не болит?

Еще как болит!

Джордан пыталась забыть о той части своего тела, которая настойчиво напоминала сейчас о себе сладкой болью неутоленного желания. Сделав еще одно усилие над собой, она постаралась перевести свои мысли – а заодно и разговор – на куда более безопасную тему обеда.

– Умираю от голода! – объявила она самым непринужденным тоном, на который была способна, и, поднявшись с дивана, одернула футболку. – А вы как, ребята?

– Хочу «хеппи мил», – громогласно объявил Спенсер голосом телекомментатора. Лицо у него было злющее, потому что он догадывался, каков будет ответ, и заранее приготовился к бою.

– Чудесно, – бросила Джордан с улыбкой, что несколько озадачило его. – Будет тебе «хеппи мил». Сейчас приготовлю.

Наступило гробовое молчание.

– Не понял, – пробормотал Бо. – Ты приготовишь ему эту штуку?

– Ну, если гора не идет к «Макдоналдсу», значит, «Макдоналдс» придет к горе. То есть на пляж, Ну или куда там еще, – буркнула Джордан, бросив в их сторону такой взгляд, словно ей казалось странным, как это можно не понимать таких простых вещей.

И прежде чем они успели прийти в себя от изумления, добавила:

– Я успела посмотреть, что есть в холодильнике. А заодно и в морозилке. Надо отдать должное Бо – держу пари, он скупил половину магазина. Так что, думаю, приготовить «хеппи мил» для всех троих – пара пустяков.

Бо со Спенсером снова обменялись растерянными взглядами.

– Ладно, старина. Думаю, надо дать Джордан шанс, – пожав плечами, сказал Бо. – Посмотрим, что ей удастся сделать.

– Ладно, – поколебавшись немного, кивнул Спенсер.

Джордан с победным видом отправилась на кухню. Расправив плечи, она старалась всем своим видом излучать уверенность, которой отнюдь не ощущала. На полпути она обернулась.

– Бо, ты не мог бы уделить мне пару минут? Снисходительно улыбнувшись, он поплелся вслед за ней с таким видом, словно спрашивал: «Ну, что у тебя?»

Когда он отошел достаточно далеко от Спенсера, чтобы тот не мог их услышать, Джордан с виноватой улыбкой шепнула ему на ухо:

– Что хоть в него кладут – в этот самый «хеппи мил»?

– Ну, Спенсер, можешь открыть глаза! – скомандовал Бо. Придерживая малыша за плечи, он провел его в столовую.

Спенсер распахнул глаза и тут же издал восторженный вопль, от которого у них зазвенело в ушах.

– Ух ты! Что это?!

– «Хеппи мил»! – объявил Бо, но малыш уже сунул нос в огромный белый бумажный пакет. Пакет был из-под рогаликов, купленных Бо еще утром. Вспомнив о нем, Бо раскрасил его фломастерами, которые он обнаружил в ящике стола. И сейчас пакет выглядел почти так же, как если бы его привезли из ближайшего «Макдоналдса».

– Спасибо, Бо! – растроганно пробормотал малыш, разглядывая содержимое пакета.

– Спасибо не мне, а Джордан, – поправил Бо, с улыбкой обернувшись к ней.

Джордан скромно держалась сзади, словно сомневаясь, следует ли ей принимать весь этот восторг на свой счет.

– Спасибо, Джордан, – не глядя на нее, пробормотал Спенсер.

Она отвернулась, но Бо успел заметить тень разочарования в ее глазах. И сердце его заныло. Джордан из кожи лезла вон, чтобы завоевать расположение малыша, но тот упорно пресекал все ее попытки сблизиться – просто из чистого упрямства, как с досадой решил Бо. А вот с ним он держался так, будто они были знакомы сто лет. Эта несправедливость больно ранила Джордан.

Пока Джордан расставляла тарелки, Спенсер вскарабкался на стул и принялся сосредоточенно рассматривать содержимое пакета.

Пакетик сока с трубочкой, салфетки, еще один маленький пакетик с настоящим кетчупом из «Макдоналдса», завалявшийся в бардачке машины. Вслед за ними появился гамбургер, завернутый в вощеную бумагу, которую Бо тоже разрисовал, чтобы она походила на ту, которую используют в «Макдоналдсе». И еще один конвертик из вощеной бумаги – с жареной картошкой. Конвертик собственноручно смастерил тот же Бо.

– Здорово! – объявил Бо, разглядывая точно такой же гамбургер, который Джордан положила ему на тарелку. – Вот уж спасибо так спасибо!

– Но ведь ты же сам привез и гамбургеры, и картошку, и даже булочки, – напомнила она. – А я только приготовила.

– Ага. А еще почти целый час строгала картошку тонкими ломтиками, прежде чем обжарить ее в масле, – возразил он достаточно громко, чтобы слышал Спенсер. – Тут же чертова пропасть работы!

Но малыш, для которого все это говорилось, похоже, не слышал их – как раз в этот момент он докопался до «подарка» Бо. Это был крохотный воздушный змей, которого он тоже купил в магазине, собираясь порадовать им Спенсера. Подумав, что Спенсер может очень скоро соскучиться без телевизора, Бо накупил изрядное количество игрушек и других забавных пустячков, решив, что все это может очень пригодиться.

– Ух ты, спасибо, Бо! – восхищенно пробормотал Спенсер. Потом, отложив змея в сторону, потянулся за пакетиком кетчупа. – Может, попозже запустим его на пляже?

– Лучше завтра, – рассеянно сказал Бо. – Смотри, уже темнеет.

Он с интересом наблюдал, как Джордан, поколебавшись немного, откусила крохотный кусочек от своего гамбургера. На лице ее отразилось сомнение. Она принялась жевать, и тут глаза их встретились. И он снова прочел в ее глазах тревогу. И догадался, о чем она думает.

Второй телефонный звонок раздался в тот момент, когда она готовила. Снова звонил Эд. Он смущенно объяснил, что чуть ли на ушах не стоял, стараясь успокоить Лэндри, но упрямый старик уперся. «Короче, – добавил Эд, – все идет к тому, что тебе все-таки придется вернуться утром в Вашингтон». Эд пообещал, что попробует еще раз уговорить старого осла, а потом снова перезвонит.

– Послушай, – мягко проговорил Бо, – туда ведь и ехать-то всего шесть часов.

Джордан моментально поняла, о чем он говорит. Бо видел, как она украдкой бросила взгляд на Спенсера, но тот ничего не замечал – он был слишком занят, выдавливая на свою картошку кетчуп из пакетика.

– Сюда мы ехали дольше, чем шесть часов, – возразила Джордан.

– А ты вспомни, как была забита дорога. И потом, мы ведь ехали в объезд, а я поеду по скоростному шоссе напрямик. Уеду до рассвета, сверну на шоссе и к полудню буду уже в Вашингтоне, быстренько разберусь с делами и сразу же назад. Так что вернусь еще до темноты. Во всяком случае, еще до полуночи. Короче, завтра вернусь обязательно.

– Не слишком ли утомительно? Все-таки весь день за рулем!

– Только не для меня.

– Но это может быть опасно. Ты же устанешь до полусмерти.

– Выпью кофе, – нашелся он. – Впрочем, о чем мы спорим? Может быть, мне вообще никуда не придется…

В этот момент пронзительно зазвенел телефон.

Избегая взгляда Джордан, Бо отставил в сторону тарелку с гамбургером, встал из-за стола и взял трубку.

Естественно, это оказался Эд. Кроме него, никто не знал номера их телефона.

– Прости, Бо, – смущенно сказал его партнер. – Я пытался уговорить его отложить весь этот разговор на неделю, но старый осел уперся и ни в какую. Требует, чтобы мы предстали перед ним завтра с утра. Причем оба.

Больше всего Бо сейчас хотелось посоветовать Эду, чтобы он выкинул все это из головы. Чтобы он вообще забыл о нем, И Лэндри тоже. Пусть ищут другого архитектора. Или вообще другую фирму…

Раздираемый сомнениями, Бо обернулся.

Джордан смотрела на него, и он не сразу даже поверил тому, что прочел в ее глазах.

– Поезжай, – одними губами произнесла Джордан.

«И притом совершенно искренне», – потрясение подумал Бо. Он видел это по ее взгляду.

– Подожди секунду. Не клади трубку, – попросил Бо, обращаясь к Эду. И повернулся к ней, прижав трубку к плечу.

– С нами будет все в порядке, – приглушенным голосом сказала Джордан. – Правда.

– Ты уве…

– Уверена, уверена. Поезжай.

Он благодарно улыбнулся ей. Однако что-то все же не давало Бо покоя. Страх с новой силой шевельнулся в его груди. Да, о том, что они здесь, никому не известно. Возможно, им пока ничто не грозит. И все-таки…

«Нет, – остановил он себя. – Хватит думать о плохом, не то можно превратиться в обычного параноика». Они тут в безопасности, а Эду позарез нужна его помощь. А вот если он сейчас откажется встретиться с Лэндри, они могут смело поставить на будущем своей фирмы большой жирный крест.

Бо поднес трубку к уху.

– Ладно, завтра буду, – коротко сказал он.

* * *

Убедившись, что Спенсер благополучно улегся в постель, Джордан снова забралась под душ. Она уже принимала его сегодня – сразу после того, как они вернулись с пляжа, – но прохладные струи воды так приятно нежили обожженную солнцем, зудящую кожу, что она просто не могла удержаться от искушения. Да и потом, если у нее нет желания облезать, то лучше еще раз смазать мазью спину и плечи. На этот раз она справится с этим самостоятельно – только нужно отыскать тюбик с кремом, которым пользовался Бо.

«Скорее всего он так и остался на столике», – решила Джордан. Торопливо расчесав мокрые после душа волосы, она привычно стянула их на затылке резинкой в простой конский хвост.

Наверху все было тихо. Вероятно, Бо уже улегся в постель, собираясь как следует выспаться перед долгой дорогой.

С сомнением взглянув на лежавшую возле постели короткую хлопковую ночную рубашку, Джордан накинула на себя махровый халатик, затянув на талии пояс. «Если Бо вдруг проснется, это все-таки лучше, чем ночная рубашка», – решила она.

Собираясь отправиться на поиски крема, она попыталась представить себе, каково ей придется завтра одной со Спенсером.

Она знала, что тут они в безопасности. У Джордан не было ни малейших сомнений, что за ними никто не следил. Да и к чему? Они были просто обычной парочкой, решившей немного позагорать и поразвлечься в Оутер-Бэнксе.

Не было никакой причины отменять эту деловую встречу, тем более что она так важна для Бо. А они со Спенсером прекрасно без него обойдутся. Однако при мысли о том, что завтра им придется остаться одним, Джордан почему-то стало неуютно.

Сегодня, играя со Спенсером на берегу возле воды, она чувствовала себя школьницей, отпущенной на каникулы.

Правда, оставалась некоторая натянутость между ней и Бо. Оставался страх. И горечь потери…

Им трудно было найти время, чтобы поговорить – Спенсер ходил за ними как привязанный. Да с него ни на минуту и нельзя было спускать глаз. Но ведь надо наконец решить, что же делать дальше.

Тут было так хорошо, что Джордан порой даже забывала, почему они оказались здесь. Вернее, ей просто не хотелось думать об этом. Так чудесно было представлять себе, что все нормально.

Но временами суровая реальность напоминала о себе. И тогда Джордан понимала, что у них с Бо нет будущего.

Этот мужчина и этот ребенок – чужие для нее и чужие друг другу. Может быть, судьбе и было угодно свести их вместе на короткое время, но очень скоро каждый из них троих пойдет своей дорогой.

«А как же Спенсер?» – тут же спохватилась Джордан. Что будет с ним, когда они с Бо в конце концов сообщат о нем в полицию?

Может, его отдадут кому-то из друзей его родителей, о которых ей ничего не известно?

«Или дяде, которого он наверняка никогда и в глаза не видел», – с болью в сердце подумала она.

И все же Джордан не могла не признать, что любой из этих вариантов был бы предпочтительнее, чем оставлять Спенсера с ней.

Даже если бы ей было по силам взять на свое попечение осиротевшего малыша, такое скорее всего невозможно. Наверняка Рено и Фиби оставили завещание. И вряд ли там опекунство назначено ей, Джордан, – одинокой, до предела загруженной работой да еще живущей в другом городе женщине.

И даже если бы ей пришло в голову добиваться опекунства над Спенсером, никаких законных оснований для этого у нее не было, Джордан это отлично понимала. Ни одному судье в мире не придет в голову при таких обстоятельствах доверить ей ребенка. Да и сам Спенсер ни за что не согласится остаться у нее.

А с кем бы он захотел остаться?

Спенсер выбрал бы Бо.

«Что за абсурдная мысль!» – сердито подумала она. Бо ему такой же чужой… даже еще более чужой, чем она, Джордан! Да, конечно, он лучше обращается с малышом, чем она, но это вовсе ничего не значит. Вот закончится эта история, и Бо исчезнет из их со Спенсером жизни.

Но что придется пережить Спенсеру, когда это произойдет?

Джордан было страшно даже думать об этом – почти так же страшно, как о том, что с ним будет, когда малыш узнает о смерти родителей. А сказать ему об этом следует ей – иначе это возьмет на себя полиция. Или власти. Джордан слышала, что существует категория работников социальных служб, которые занимаются как раз подобными случаями, – это люди, привыкшие иметь дело с осиротевшими детьми.

«Но это тоже будут чужие», – угрюмо подумала Джордан.

Бедный Спенсер – кругом одни чужие!

Джордан вдруг вспомнила об одном странном обстоятельстве: Спенсер постоянно спрашивал о матери, очень редко – об отце, но при этом совсем не упоминай никого из знакомых. Или друзей его родителей. Интересно, подумала Джордан, а кого он вообще знал в той, прежней жизни?

Она задумалась, почему Фиби, поняв, что ее жизни угрожает опасность, тоже кинулась не к кому-то, а к ней, Джордан. Не к тому из друзей, кто жил рядом, а к подруге детских лет, которую не видела много месяцев. И ничто ее не остановило – ни путешествие через всю страну, ни холод, ни дождь. Как птица, которая повинуется инстинкту, Фиби отправилась в путь, чтобы из рук в руки передать Джордан самое дорогое, что у нее было, – сына.

Неужели она чувствовала, что больше никому не может доверять?

Или возле нее не было никого, кто бы смог позаботиться о Спенсере? Ни одной близкой ей души, у кого он был бы в безопасности?

Преисполненная твердой решимости сдержать клятву, данную подруге, Джордан подошла к двери спальни, за которой спал Спенсер.

Бесшумно приоткрыв ее, она на цыпочках прокралась внутрь и склонилась над сладко спавшим мальчишкой. В свете ночника он казался таким невинным, таким беззащитным, что у нее защемило сердце.

Затаив дыхание, она наклонилась к нему и нежно поцеловала шелковистую детскую щечку.

Она почти ожидала, что он недовольно заворочается, как это бывало до сих пор. Но нет.

Уже уходя, она услышала, как Спенсер чуть слышно вздохнул.

Внутри у нее вдруг все перевернулось. Этот несчастный малыш отчаянно нуждался в ней. Кроме нее, у него никого не было. А раз так, то она не оставит его.

А на террасе, прилегающей к гостиной, в шезлонге сидел Бо. Взгляд его был устремлен в темноту. Задумавшись, он прислушивался к тому, как волны прибоя с мягким шорохом набегают на берег. Ночное небо раскинулось у него над головой, словно черный бархатный шатер. Не было видно ни единой звезды. «Похоже, завтра будет дождь, – решил он. – Вот и хорошо – это значит, Джордан со Спенсером весь день до моего возвращения и носа не высунут из дома».

И не то чтобы его тревожило, что кто-то вдруг узнает маленького мальчика, копающегося в песке на берегу. Пляж как-никак был частным, а значит, загорающих тут было немного. Никто из них и не подходил к ним ближе чем на сотню ярдов. Да и окажись кто-то совсем рядом, он вряд ли бы смог как следует рассмотреть Спенсера. Заглянув утром в магазин, Бо предусмотрительно купил ему ковбойскую шляпу с полями. Она постоянно съезжала малышу на нос, почти полностью закрывая лицо.

И все же Бо колебался – ему очень хотелось позвонить Эду и сказать, что завтра он никак не сможет приехать в Вашингтон. Но Эд наверняка потребует объяснений. Скорее всего решит, что Бо свихнулся. Вряд ли он поймет, почему Бо вдруг так просто ставит под угрозу будущее фирмы из-за какого-то там отпуска. Бо и так уже устал объяснять ему, почему он не воспользуется самолетом вместо того, чтобы пилить на машине через весь штат. Похоже, он так ничего и не понял – под конец Эд даже предложил арендовать для него самолет:

– Ты же знаешь, Эд, я больше не летаю самолетами, – тихо сказал Бо.

– Да знаю я, знаю! Только, боюсь, ты сам все усложняешь, старина. Что тебе стоит просто…

Вместо ответа Бо угрюмо послал его подальше, посоветовав не совать свой длинный нос в его личную жизнь. Конечно, он тут же пожалел о своей резкости, но было уже поздно.

Ведь у Эда была семья… жена, дети. Разве мог он понять Бо? Да и кто бы мог его понять?

Стиснув зубы, Бо потер воспаленные глаза. С каким удовольствием он сейчас выпил бы стаканчик бурбона!

В горле у него пересохло. Будь в доме спиртное, Бо, вероятно, не удержался бы от искушения пропустить стаканчик-другой. Сейчас ему не помешало бы хоть немного забыться.

Слишком жарко! Чувствуя, как по разгоряченному телу катится пот, Бо стащил с себя футболку и перекинул ее через перила веранды. Сразу стало легче. Но где найти средство, чтобы заглушить терзавшую его сердце боль?

Рану можно залечить, а вот чем заполнить пустоту в душе, оставшуюся после гибели тех, кого он любил? Годы немного притупили боль, но она до сих пор давала о себе знать, словно заноза, глубоко засевшая в его сердце.

Стоило ему вспомнить о них, как чувство вины с новой силой поднималось в нем, горечью наполняя рот. А сегодня вечером Бо ощущал это еще больше, чем обычно.

Потому что рядом с ним появилась другая женщина.

И другой ребенок.

Они нуждались в нем – в его помощи, в его защите, а он не мог остаться с ними, чтобы…

Внезапно луч света прорезал темноту.

Удивленный Бо обернулся. Он плотно закрыл французское окно из-за работающего в доме кондиционера. Но через стекло ему было видно, что в комнату зашла Джордан.

Волосы ее казались влажными. Бо догадывался, что от них исходит запах ее любимого шампуня. Зажмурившись, он потянул носом воздух, и на миг ему даже показалось, что он ощущает знакомый аромат.

На ней был белый махровый халат, закрывавший ее до колен, однако он распахнулся до талии, когда Джордан наклонилась над столиком. Бо дернулся, как от удара током, сообразив, что под халатиком на ней ничего нет. Даже отсюда было видно, как ярко розовеет обожженная кожа ее шеи и плеч на фоне белых полушарий груди.

Мгновенно желание выпить сменилось в нем другим желанием, настолько сильным, что Бо, сам не сознавая этого, вскочил на ноги.

Забыв обо всем, он ринулся к двери. И только протянув было руку, чтобы распахнуть ее и ворваться внутрь, Бо понял, что делает.

Нет, так нельзя! Нужно взять себя в руки!

Нельзя же вломиться в комнату, схватить Джордан в объятия и бездумно, в опьянении страсти, овладеть ею!

Ни в коем случае!

Он должен подумать о последствиях.

«Да ладно, – чертыхнулся Бо, – какие тут могут быть последствия?!»

Во всяком случае, сейчас, когда он видел только Джордан и кровь его кипела, он был просто не в состоянии думать о подобных пустяках.

Вернее, он вообще ни о чем не мог думать.

Только о наслаждении.

Бо распахнул дверь.

Джордан вскрикнула.

Глаза их встретились.

– Шшш… это я, – прошептал он, перешагнув порог, и почувствовал благодатную прохладу помещения.

– Ты меня здорово напугал. Я решила, что ты уже в постели.

Он вдруг обратил внимание, что она держит в руках тюбик с кремом.

– Не хочешь посидеть со мной на террасе? – предложил Бо, изо всех сил стараясь смотреть ей в лицо. Но взгляд его упорно тянулся к вырезу халатика на соблазнительной груди.

Джордан бросила взгляд мимо него, на пустую террасу, где сиротливо стояли два шезлонга.

– Такая чудесная ночь, – соврал он.

«Какая уж тут чудесная, – ехидно возразил сам себе Бо, – ни луны, ни звезд, а из-за дикой влажности и духоты чувствуешь себя, словно в турецкой бане».

И тут же разозлился на себя за то, что ляпнул такую глупость.

Он отдавал себе отчет, что пытается заманить ее на террасу, вот и несет всякую чушь. Благо там, под покровом темноты, она не сможет увидеть этот волчий голод в его глазах. И не почувствует тоски в его словах.

– Ладно, – кивнула Джордан, одергивая на себе халатик. – Только пару минут, не больше. Нам нужно поговорить о Спенсере.

– Да, да, конечно. Обязательно, – затараторил Бо, придерживая для нее дверь. Когда она проходила мимо него, слабый аромат каких-то диких трав, который прежде только мерещился ему, стал до ужаса реальным, и Бо едва сдержал себя, чтобы не зарыться лицом в ее волосы. – Я сейчас вернусь, – хрипло пробормотал он.

– Куда ты?

Но он уже закрыл за собой дверь. О едва сознавая, что делает, Бо влетел к себе в спальню, в три прыжка пересек ее и ворвался в ванную. Первое, что бросилось ему в глаза, был кожаный несессер, в котором он держал свои туалетные принадлежности. Торопливо сунув крохотный пакетик в карман шорт, Бо поднял голову и встретился глазами со своим отражением в зеркале.

«Что ты делаешь? О чем ты думаешь, черт побери?!»

Но думать сейчас он был не в состоянии.

Сказать по правде, он вообще устал думать. Всю свою жизнь Бо, казалось, только и делал, что думал. И теперь ему вдруг захотелось только чувствовать.

Отвернувшись, чтобы избежать укоризненного взгляда своего двойника, Бо поспешно вернулся на террасу и, задыхаясь, уселся в свой шезлонг.

– Похоже, дождь собирается, – проговорила Джордан, поглядывая на небо.

– Возможно.

– А когда ты ездил в магазин, ты, случайно, не слышал сводку погоды на завтра? И газету не догадался купить?

– Даже и не подумал об этом. Да и потом, какая разница? Если ему суждено пойти, так он пойдет, несмотря ни на какие сводки, – пожав плечами, сказал Бо.

– Да, наверное, ты прав. – Джордан немного помолчала. – И все равно надо бы следить за газетами. Вдруг будут какие-то новости…

…о Фиби и Рено. Он понял ее без слов. И разозлился на себя – ну что ему стоило догадаться купить газету? Подумал, что в местных газетах вряд ли решатся уделить внимание этому убийству? Или бессознательно старался продлить это блаженное время, когда они неожиданно оказались одни? А может, это обычная трусость? Может, он просто испугался – вдруг, обнаружив, что убийство раскрыто и преступники за решеткой, Джордан решит, что у нее больше нет никаких причин оставаться с ним?

Но если все дело в этом, почему бы ему не захватить завтра с собой и Джордан вместе со Спенсером? Он отправится на свое совещание, а Джордан – в полицию, и на этом все кончится. И если он вернется сюда, то вернется один – в точности как и собирался.

Но теперь одна только мысль о том, чтобы провести неделю в Оутер-Бэнксе в одиночестве, привела его в ужас.

– Так что же мы будем делать? – спросила Джордан.

Услышав от нее это «мы»; Бо вздрогнул. Стало быть, они вместе?! Он больше не один! Невероятно, чтобы одно коротенькое слово смогло…

– Бо?..

Он обернулся.

– Приеду в Вашингтон, постараюсь узнать, что там слышно. Хорошо бы вначале выяснить, как идет расследование, а уж тогда решать, идти ли в полицию.

Джордан со вздохом облокотилась на перила, вертя в руках тюбик с кремом.

– Мне все чаще кажется, что именно это следовало сделать с самого начала.

– Нет, – возразил Бо, стараясь не думать ни о чем – только о Спенсере. – Ты сделала все правильно, не нужно никакой полиции. Вспомни, ведь Фиби не обратилась к ним, верно? Значит, у нее для этого были причины. Она приехала к тебе – выходит, никому, кроме тебя, она не доверяла. Да и сейчас – откуда ты знаешь, кому можно доверять? В том числе и полиции…

– Я доверяю тебе… – тихо сказала Джордан.

Бо обернулся, и глаза их встретились.

– Да? Но почему? Почему ты мне веришь?

– Видишь ли, у меня нет выбора. Ты увидел у меня Спенсера. Потом прочел о трагедии в газете и догадался обо всем, но даже тогда… Знаешь, наверное, в тебе есть что-то такое… сама не знаю что, Бо. Тебе сразу же удалось найти со Спенсером общий язык… он ведь души в тебе не чает. Ты всегда знаешь, что делать, когда речь идет о нем, и…

Голос ее оборвался.

Бо молча ждал.

– Почему ты всегда знаешь, что ему нужно, Бо? – тихо спросила она. – Просто потому, что сам когда-то был маленьким? Или…

Он не хотел говорить об этом.

Но слова вырвались как будто сами собой…

– Потому что когда-то у меня тоже был такой малыш, Джордан.

По выражению ее лица Бо догадался, что это было не то, что она ожидала услышать.

– Был? – растерянно переспросила она.

Бо угрюмо кивнул. Судорогой сжало горло так, что трудно стало дышать. И вдруг лицо ее исказила гримаса. Джордан все поняла! Она догадалась об ужасной правде, сказать которую у него не был сил.

– Ох, Бо! – всхлипнула она. И потянулась к нему.

Он подумал, что она возьмет его за руку. Или погладит по плечу.

Но вместо этого Джордан легонько коснулась его щеки – так обычно мать проверяет, нет ли у ребенка жара. Стремительный вихрь самых разных чувств захлестнул Бо – он вдруг понял, что ею движет не унизительная жалость и не чувство долга – просто он был ей не безразличен. Она чувствовала его боль, как свою, и хотела только одного – облегчить ее.

– Они погибли, Джордан. Оба.

Свершилось! Ужасная правда была наконец высказана вслух. Горло Бо сдавило судорогой, из груди вырвалось рыдание. Он попытался взять себя в руки, но тщетно: плотина, которую он некогда воздвиг в своей измученной душе, прорвалась, и слова стремительным потоком рвались наружу.

– Тайлер и Жанетт… они были для меня всем. А потом они умерли… погибли… Я не смог их спасти. О Боже, я пытался… и не смог!

– Ох, Бо! – В следующее мгновение Джордан оказалась рядом с ним. Присев на краешек шезлонга Бо, она прижала его голову к своей груди. – О Господи, Бо! Что случилось?

– Мы летели домой, после того как провели неделю в Ки.

Самолет вел я.

Воспоминания о событиях того дня с новой силой нахлынули на него. Как будто это было вчера. Бо вспомнил, как они до самого вечера плескались в прозрачной воде на пляже возле отеля, как потом поехали в Ки-Уэст и долго сидели в ресторане, уплетая за обе щеки оладьи с устрицами и лаймом и любуясь закатом солнца. Уже совсем стемнело, когда они тронулись в обратный путь. Он был слишком беспечен – да, слишком уверен в себе, чтобы беспокоиться о чем-то, – а ведь ему было известно, что поблизости от побережья Луизианы бушует тропический шторм.

– Ты умеешь водить самолет? – Удивление в голосе Джордан заставило Бо очнуться.

Он кивнул:

– Да. Я получил лицензию вскоре после того, как мы с Жанетт обвенчались. Нам обоим хотелось свободы… хотелось иметь возможность в любую минуту сорваться с места и лететь, куда душа пожелает. Мы наслаждались этим – чувствовали себя птицами, парящими в облаках. Это было такое счастье – знать, что мы одни – только она и я. И Тайлер…

И снова глухое рыдание сорвалось с его губ. Бо закрыл лицо руками.

– Все хорошо, Бо, – прошептала Джордан. – Не молчи. Тебе будет легче. Не надо держать это в себе.

– Тайлеру тогда было всего… – Голос Бо сорвался. – Ему было всего три года. Они с Жанетт сидели сзади. Я уже начал снижаться. И тут этот порыв ветра…

Бо снова с леденящей отчетливостью вспомнил тот миг, когда потерял контроль над самолетом.

Вспомнил, как тот беспомощно закружился, словно птица с перебитым крылом… снова увидел, как океан со страшной скоростью несется им навстречу…

Вспомнил, как пришел в себя… ему тогда показалось, что прошло несколько часов. И лишь потом он узнал, что его беспамятство длилось не больше минуты.

Вспомнил, как скреб ногтями пряжку, стараясь отстегнуть ремни, удерживающие его в кресле пилота, как слепо тыкался во все стороны, обезумев от ужаса в полной темноте, как всплыл наконец, ловя воздух широко открытым ртом, и обнаружил, что оказался совсем один – один посреди залива, где, кроме него, не было никого – только змеи да аллигаторы.

Миг, когда до него дошло, что они еще там, под водой, замурованные в том, что оставалось от их самолета, был, наверное, самым ужасным в его жизни. С тех пор не было ночи, чтобы он не просыпался в холодном поту, вновь и вновь переживая этот ужас.

– Самолет разбился, и ты попытался их спасти… – Это был не вопрос – скорее догадка, По выражению ее лица Бо понял, что Джордан стремится увидеть, как все происходило, его глазами.

– Да, я пытался… наверное, я пытался. Понимаешь, я был в шоке. Не знаю, сколько раз я нырял, чтобы отыскать самолет… вернее, то, что от него осталось, но так и не смог этого сделать. – Голос Бо осип. – Позже мне показали снимки… оказалось, что самолет находился почти у самой поверхности… Понимаешь, что это значит, Джордан?! Все, что от меня требовалось, – это просто осмотреться но сторонам, и я бы увидел…

– Но ведь ты был в шоке! Было темно. Как же ты мог его найти? И потом, ты ведь наверняка был ранен… да, Бо?

Бо горько усмехнулся. Еще бы – сотрясение мозга, бесчисленные рваные раны, сломанные ребра… но ему, можно сказать, повезло. А вот им – нет.

– Мне сказали, что они оба утонули, – срывающимся голосом продолжал он. – Понимаешь, они оба были живы еще долго после того, как самолет ударился об воду… пытались отстегнуться, спастись… они ждали меня, а я… я не пришел! Пока я беспомощно шарил вокруг, мои жена и сын захлебнулись – в двух шагах от меня!

– Не терзай себя, Бо. – Теперь руки Джордан лежали у него на плечах. Лицо ее было так близко, что он чувствовал ее теплое дыхание. Глаза ее, сиявшие в темноте, казалось, притягивали его как магнит. – Ты не должен себя винить. Никто бы не смог их спасти.

– Я мог бы…

– Если бы это было в твоих силах, ты бы их спас. Да.

«Если бы это было в твоих силах, ты бы их спас…»

И тут случилось чудо: каким-то необъяснимым образом эти простые слова пробили стену, которой Бо окружил себя, взломали замок пыточной камеры, где он долгие годы истязал себя раскаянием.

Да, если бы он мог их спасти, он бы спас их.

Вспоминая о том, что случилось в тот день, он не должен считать, что предал жену и сына.

Однако…

В который раз Бо с тоской задал себе тот же вопрос – а все ли он сделал тогда, чтобы спасти самых дорогих для него людей?

Глухой стоп сорвался с его губ. Из глаз хлынули слезы, унося с собой обломки стены, рухнувшей в его душе.

Бо почувствовал, что на него вдруг снизошли мир и покой, о которых он так страстно мечтал. Не то тупое оцепенение, в которое он погружался, когда глушил виски стакан за стаканом. И не иллюзия нормальной жизни, которую Бо создавал, с головой уходя в работу. Нет, это был покой, которого так жаждала его исстрадавшаяся душа.

И надежда. Надежда на спасение. На то, что у него еще может быть будущее.

Нежным, почти материнским жестом Джордан вытерла ему лицо рукавом своего халата. И Бо снова почувствовал аромат ее тела.

Он со свистом втянул в себя воздух. В душе его поднялась буря. От спокойствия, которое только что владело им, не осталось и следа.

Бо мгновенно узнал это чувство – именно оно терзало его, заставив привезти сюда Джордан.

То, что он сделал потом, удивило его самого – сказать по правде, это удивило их обоих.

Обняв Джордан, он осторожно притянул ее к себе на колени.

Все случилось будто само собой – случайно и неумолимо.

Джордан и не думала сопротивляться. Прижавшись к груди Бо, она в ожидании подняла к нему лицо. У Бо перехватило дыхание. Она знала, что он хочет поцеловать ее! Больше того – она сама хотела этого!

Их губы встретились – вначале робко и неуверенно, но через мгновение сжигавшая их обоих страсть, сметая все на своем пути, словно лава, хлынула наружу, унося с собой остатки осторожности и благоразумия.

С хриплым стоном Бо раздвинул кончиком языка губы Джордан, позволив ему ворваться внутрь, в теплую и влажную пещерку ее рта. Языки их сплелись, и очень скоро оба потеряли голову. Руки их тряслись, перед глазами стояла пелена тумана.

Легкое прикосновение пальцев Джордан застигло Бо врасплох. Она положила ладонь на его обнаженную грудь, и он содрогнулся от жгучего, почти невыносимого наслаждения. Губы его впились в ее рот, и Бо был вознагражден еще одним прерывистым стоном. Тело Джордан приникло к нему, чуткие пальцы вцепились в его обнаженные плечи, словно она стремилась слиться с ним воедино.

Бо чувствовал ее нарастающее желание. Его неприкрытая страсть не отпугивала ее – напротив, Джордан сама отвечала ему с тем же пылом, дразня и раззадоривая его, сводя с ума, пока сжигавшее его желание не стало нестерпимым.

Осторожно убрав с плеч еще влажные после душа волосы Джордан, Бо нащупал мягкую ткань ее халатика и потянул его вниз. С легким шуршанием тот спустился до талии, и Бо зажмурился. Он припал губами к ее шее и вдруг услышал, как Джордан сдавленно ахнула. В первый момент он решил, что это от наслаждения, но его заблуждение длилось недолго. Вздрогнув, Джордан попыталась вырваться из его объятий.

Ошеломленный Бо еще долго терялся бы в догадках. Но тут ему бросился в глаза контраст между молочно-белой кожей Джордан на груди, там, где она была прикрыта купальником, и багрово-красными плечами и шеей. Только тут Бо вспомнил, что она обгорела на солнце.

– Прости, – задохнувшись, виновато прошептал он. – Я совсем забыл. Тебе, наверное, больно… Извини, Джордан, конечно, мы не должны…

– Нет, должны, – перебила она, притянув его голову к своей груди.

Сжав губами упругий сосок, Бо пощекотал его кончиком языка, потом проделал то же со вторым соском. Запрокинув от наслаждения голову, Джордан выгнулась дугой, и гортанный смешок, сорвавшийся с ее губ, едва не заставил Бо вскочить с шезлонга. Окончательно потеряв голову, он рывком прижал ее к себе. И только мысль о ее обожженной, покрасневшей коже заставила его держать себя в руках.

А Джордан, казалось, забыла о боли. С кокетливым смешком она поерзала у него на коленях, то и дело будто бы невзначай касаясь упругой выпуклости, которая с каждой минутой все явственнее набухала под тонкой тканью его шортов. Какое-то время Бо и в голову не приходило заподозрить, что это может делаться намеренно. Только когда то же самое повторилось несколько раз подряд, до него наконец дошло. Открытие было настолько ошеломляющим, что Бо словно обезумел на мгновение. Осторожность, благоразумие – все было забыто. Схватив Джордан в объятия, он опрокинул ее на спину – прямо на деревянный пол веранды, и сам рухнул сверху.

Бо со свистом втянул в себя воздух, когда Джордан, придя в себя, вдруг задвигалась под ним, осторожными, ласкающими движениями гладя его спину. Шорты почти не мешали ему наслаждаться ее прикосновениями. И однако Бо пришел в настоящее смятение, почувствовав, как пальцы Джордан теребят их застежку. Он уже сам не сознавал, что с ним происходит, – он смущался, как мальчик. Усилием воли взяв себя в руки, Бо чуть приподнял бедра, позволив Джордан стянуть с себя шорты. Теперь уже полностью обнаженные, они лежали в объятиях друг друга.

Слегка разведя в стороны его колени, Джордан с легким вздохом потянулась к нему, и губы ее прижались к обнаженной груди Бо. Теперь они поменялись ролями – она делала с ним то же самое, что раньше он – с ней. Захватывая губами его соски, она поочередно посасывала и покусывала их, заставляя Бо ежиться от удовольствия. Наслаждение стало совсем нестерпимым, когда Джордан, оторвавшись от его груди, двинулась ниже… еще ниже. Губы ее проложили цепочку влажных поцелуев вокруг его пупка, и Бо едва не застонал от жгучего разочарования, почувствовав, что она не собирается тут задерживаться.

Но губы Джордан двинулись вниз. Сообразив, что она намерена делать дальше, Бо снова застонал. А потом снова – когда его догадка подтвердилась. Но это продолжалось всего несколько мгновений. Почувствовав, что еще чуть-чуть, и он взорвется, Бо осторожно отодвинулся.

– Я этого не выдержу, – стиснув зубы, прошептал он, дыша тяжело, с присвистом, словно только что пробежал несколько миль, – Я не могу позволить себе кончить. Только не так. Я хочу быть в тебе, когда это наконец случится.

– Но…

– Все в порядке, – перебил он. Схватив валявшиеся на полу шорты, Бо покопался в кармашке, с облегченным вздохом выудил из него крохотный пакетик и повернулся к Джордан.

Глаза ее расширились от удивления.

Бо оцепенел – на одно короткое мгновение ему показалось, что он совершил непоправимую ошибку. Что он наделал, идиот! Ноги уже не держали его, и он тяжело опустился в шезлонг, Теперь Джордан ни за что не поверит, что все это не было подстроено. Еще, чего доброго, решит, что он заранее обо всем позаботился.

Бо молча ждал. По спине у него поползли струйки пота. Вот сейчас ее глаза, только что сиявшие ему в темноте, словно звезды, подернутся тоненькой пленочкой льда, губы презрительно искривятся… Наверняка она бросит ему что-нибудь оскорбительное… а потом просто встанет и молча уйдет.

Но вместо этого ее губы тронула легкая усмешка.

– Похоже, ты нисколько не сомневался в своих чарах, когда предложил мне посидеть на веранде, верно?

Бо вдруг почувствовал, как его губы сами собой раздвинулись в глупой ухмылке.

– Нет! Нет, что ты! Я просто надеялся…

– Я тоже, – шепотом призналась Джордан. Ему сначала показалось, что он ослышался. Но потом…

Признание Джордан обрушилось на него словно гром среди ясного неба. Бо понял, что больше уже не может без нее. Она нужна ему. Прямо сейчас.

Дрожащими пальцами разорвав злополучный пакетик, Бо быстро покончил со всеми приготовлениями и замер, сгорая от желания и все еще не решаясь…

– Я боюсь причинить тебе боль. – Его взгляд снова остановился на ее обожженном плече. – Твоя кожа…

– Думаю, больно не будет, – подавив лукавый смешок, прошептала Джордан. Протянув руку, она ощупью подтащила к себе стоявший за спиной Бо шезлонг. Потом так же ощупью опустила спинку шезлонга вниз и легким нажатием ладони заставила Бо опрокинуться на спину вместе с ней.

А потом слегка приподнялась на локтях, положила руки ему на плечи, медленным, дразнящим движением развела в стороны его бедра и опустилась на него сверху. Их стоны слились воедино, и Бо закрыл глаза, чтобы полнее ощутить наслаждение.

Привстав на локтях, Джордан задвигалась вверх-вниз, часто постанывая и слегка всхлипывая, и это едва не свело Бо с ума. Прижав ее к себе, он ответил ей с такой страстью, что не прошло и нескольких минут, как оба точно взорвались изнутри. Оргазм был таким стремительным, а наслаждение – таким полным и острым, что оба были ошеломлены.

Забыв обо всем, они лежали, упиваясь только что пережитым экстазом. Легкие волны страсти время от времени еще заставляли слегка содрогаться их сплетенные тела. Наконец, когда дыхание их успокоилось, Бо прижал голову Джордан к своей груди, слегка пригладил ее растрепавшиеся волосы и удовлетворенно вздохнул. Они притихли, молча слушая, как где-то внизу, в темноте, сонно бормочет прибой.

– Хорошо бы мне не нужно было уезжать, – чуть слышно прошептал Бо.

– Угу.

– Может быть, вам со Спенсером все-таки поехать со мной?

– Нет! – твердо возразила Джордан, резко отодвинувшись в сторону и глядя ему в глаза. – Ни в коем случае! Я ни за что не вернусь с ним в Вашингтон. По крайней мере до тех пор, пока не буду уверена, что там ему ничто не грозит. Лучше уж мы с ним побудем здесь.

Бо знал, что она это скажет. Сколько раз он сам повторял ей то же самое: тут они в безопасности, им здесь нечего бояться! Беда только в том, что сейчас, держа ее в объятиях, он готов был на что угодно, лишь бы не расставаться с ней ни на минуту.

Он не будет видеть ее целый день. Двадцать четыре часа!

Мало ли что может произойти за эти двадцать четыре часа. Для того чтобы случилась беда, порой достаточно одного мгновения.

И безумец тот, кто считает, что он в безопасности.

Судьбе было угодно предоставить Бо еще один шанс. Шанс спасти эту женщину и этого ребенка – встать между ними и тем, что им угрожает. И на этот раз Бо не намерен был рисковать. Он не упустит этого шанса – даже если это грозит ему потерей всего, что до сих пор составляло смысл его жизни.

Он сам ввязался в эту историю, успокаивая себя тем, что это не более чем мимолетная интрижка, которую не составит труда оборвать, если он будет сохранять хладнокровие. Он был полным идиотом! Да, только полный идиот мог в это поверить… и, уж конечно, только полный идиот мог вести себя так, как сейчас Бо.

Впрочем, думать об этом было поздно.

Потому что Бо на собственном горьком опыте успел узнать, что стрелки на часах своей судьбы нельзя перевести назад.

Все, что вам остается, – это идти вперед и молиться о том, чтобы суметь отыграть у судьбы оставленный вам шанс.