Пуля прошила сбоку просторный жилет Джинни и пролетела, не задев ее. Джинни тихо вскрикнула. Стоун бросился к Кэннону, ударом в грудь сбил его с ног и прижал к земле. Солдаты, выскочившие из укрытия, связали банкира и взяли под стражу. Их начальник, офицер высокого роста, громко объявил:

— Фрэнк Кэннон, вы арестованы по обвинению в убийстве Клэйтона Кессиди и в покушении на убийство трех присутствующих лиц!

— Это клевета! Я невиновен! — дико закричал Фрэнк.

— Мы все слышали, мистер Кэннон, приберегите свои силы для процесса.

Солдаты повели связанного Фрэнка к его наемникам, он, обернувшись назад, пока его тащили, не отрывал глаз от женщины, которая его предала, которую он полюбил, а потом пытался убить.

— Стоун, ты помнишь капитана Эндрю Линга? — спросил Мэтт.

Агент по особым делам и человек в синей форме пожали друг другу руки и обменялись улыбками.

— Еще бы я не помнил своего начальника из форта Уайз! Как поживаешь, Энди?

— Отлично, Стоун, только скачка из Денвера была нелегкая.

— Мэтт меня вызвал. Зато поспели вовремя.

— Да уж, ловко вы с ними справились. Подкрались и обезоружили в два счета! Ты — мастер своего дела, Энди! — широко улыбнулся Стоун и представил офицера своей возлюбленной: — Джинни, он командовал нами с тех пор, как меня выпустили из тюрьмы и я стал «гальванизированным янки». Он многому нас научил, и все его новобранцы отличились в особых заданиях. Энди, это — Вирджиния Марстон, дочь Мэтта, моя невеста. Мы скоро поженимся.

Эндрю и Джинни пожали друг другу руки.

— Знакомство с вами — удовольствие и честь для меня, сэр. Спасибо, что пришли нам на выручку.

— Примите мои поздравления. Не мог себе представить, что найдется такая женщина, которая заарканит Стоуна. Желаю вам счастья. Стало быть, ты подаешь в отставку?

— Да, это была моя последняя миссия. Отец давно зовет меня на ранчо.

— Значит, бросаешь дороги странствий? Она смирила твою бродяжью кровь? — пошутил Энди.

— Да, ей это удалось. — Стоун видел, что Мэтт удивлен, но ничуть не огорчен выбором дочери, чего Стоун в глубине души боялся.

— Ну и красавица же ты, дочка! — Отец нежно обнял Джинни. — Господи, как я по тебе тосковал!

Отец и дочь радостно смотрели друг на друга.

— Ты ничуть не постарел, отец, — сказала Джинни, хотя Мэтт за шесть лет очень изменился: похудел, лицо покрылось морщинами, темные волосы пестрели сединой. — Я так беспокоилась, что ты не пишешь.

Мэтт погладил ее пышные кудри, снова обнял ее и сказал:

— Ведь я же послал два письма в октябре прошлого года и в этом году в феврале…

— Я их не получила… Последнее письмо я получила в июле прошлого года. Наверное, эти два пропали. Поэтому я поехала в Америку и добралась до Колорадо-Сити. Ехала с обозом переселенцев, потом — в почтовой карете. Я так счастлива, что встретила тебя наконец.

Мэтт подергал себя за густой ус и улыбнулся.

— Ты и Стоун удивили нас — мы не думали застать вас в этой хижине. Мы гнались за Кэнноном и, настигнув его, увидели, что он взял вас в осаду. Ну, тогда я вышел на него со своей уловкой.

— А как ты узнал, что Кэннон отправился сюда? — спросил Стоун.

— Я был в Денвере, оформлял договор со вкладчиками и узнал в земельном управлении, что Кэннон сделал запрос насчет заявки. Ну, я понял, что, узнав наконец координаты, он ринется сюда. Я нашел Энди, рассказал ему все, и мы последовали за Кэнноном. И я, и Энди так и думали, что здесь, на месте, о котором он мечтал так алчно, он, скорее всего, и выдаст себя. Ведь он положил глаз на это серебро еще тогда, когда сделал пробу нашей руды. Я был убежден, что он убил Клэя, а доказательств у меня не было. Но Кэннон попал в нашу ловушку, и вас мы спасли.

— Да, отец, благодарю тебя за это. Ведь мы почти потеряли надежду. Стоун хотел пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти меня.

Мэтт обнял ее за плечи и улыбнулся.

— Спасибо, Стоун, за то, что ты охранял ее.

Темные глаза Стоуна ласково глядели на Джинни.

— Она тоже рисковала жизнью. Она храбрая женщина и умница, ты можешь гордиться ею.

— Я тебе расскажу, как мы путешествовали в фургонах, отец. Я была неженка и белоручка, а он всему меня научил.

Мэтт видел, каким нежным и гордым взглядом смотрит Стоун на его дочь, как сияет ее лицо — легко понять, что эти двое страстно любят друг друга.

— Я здорово напугался, — сказал он, — когда вы дурачили Кэннона, убедив его, что ты не Джинни Марстон, а Анна Эвери. Но вам это удалось. Риск, конечно, был немалый.

— Я тоже перепугалась, отец, увидев тебя и решив, что ты вместе с нами угодил в ловушку. Но не вини Стоуна за риск, я знала, что наш обман удастся. Ведь Кэннон ухаживал за мной как за Анной Эвери и одурачить его было нетрудно. А потом мы рассчитывали ускользнуть из ловушки. Другого выхода у нас не было, пришлось рисковать.

— Я вам подыграл, — улыбнулся ей Мэтт. — Я так описал свою дочь, что он перестал считать тебя Вирджинией Марстон. И я притворился, что верю Кэннону, что не он убил Клэя. Но мне пришлось предложить вам спуститься из хижины — не то бы он заподозрил, что я действую заодно с вами. И я знал, что солдаты в любой миг могут выскочить из засады и обезвредить Кэннона. Ты ведь меня понял, Стоун, когда я рассказывал о нашем спасении из рук индейцев? Это ведь ты спас тогда меня и Клэя с помощью засады отряда солдат. Я изменил факты, рассказывая, что Клэй спас меня и тебя, и надеялся, что ты догадаешься насчет засады. И поймешь, услышав имя «доктора Линча», что я обратился к помощи Эндрю Линча.

— Я понял, Мэтт, — по крайней мере надеялся, что понял тебя и ты явился к нам на выручку с подмогой. Вы отлично это проделали, Мэтт, Энди. А Джинни я не мог даже шепнуть, в чем дело. Кэннон по губам понял бы, что я ей что-то сообщаю.

— Да, я так перепугалась! Я боялась, что ты, отец, узнав меня, выдашь нас, а когда Стоун сунул свой пистолет в кобуру, я оцепенела от страха.

— Да, Джинни, я никак не мог подать тебе знака, только словечко шепнул, не разжимая губ, но ты все равно запаниковала. Ну, теперь, все позади. Энди, — сказал он, обращаясь к капитану, — нам очень повезло, что Кэннон разоблачил себя перед свидетелями. Нам достался опасный враг.

Джинни снова обняла отца:

— Я все время стояла к тебе спиной и надвигала шляпу на лицо. Но потом я догадалась, что ты узнал меня, но притворяешься, что не узнал.

Молодая девушка была возбуждена минувшей опасностью и без конца вспоминала подробности:

— Когда Фрэнк положил в кобуру пистолет, я должна была следить за ним, а я отвлеклась и он чуть не застрелил меня. Стоун меня и раньше бранил за то, что я отвлекаюсь в опасное время. — Она рассматривала дыру в своем жакете. — Да, эта пуля могла еще кого-нибудь из нас ранить…

— Да, мисс Марстон, — согласился Энди, — положение было опасное. Хорошо, что мои лучшие ученики не оплошали. Мэтт, Стоун и Клэй были замечательными солдатами, на них можно было положиться.

— Ты что-то очень сегодня разговорился, Энди. Знаешь, Джинни, он всегда славился своим немногословием, — засмеялся Мэтт.

— Это меня отец учил зря не болтать, а дело делать. Вот я и стал молчуном, зато команды отдаю зычно, любого перекричу, — добродушно возразил Энди; все рассмеялись.

— Как славно встретиться снова с тобой, Энди, — повторил Стоун.

— Да, Стоун, мне тебя не хватало, привык скакать рядом с тобой. Мы могли положиться друг на друга в опасности. После вас мои новобранцы были совсем слабаки, да и трусоватые. Но я в следующем месяце уже отслужу свой срок, хочу, как и ты, выйти в отставку. Поселюсь где-нибудь на ранчо да и женюсь — все по твоему образцу. Может, повезет, тоже найду красотку.

— Да, уж мне-то повезло, — засмеялся Стоун. — Она — само совершенство.

Джинни вспыхнула от радости — Стоун уже не стеснялся говорить о своей любви к ней своим друзьям. Она посмотрела на него задорно блестящими глазами и подтвердила:

— Да, вот именно, мистер Чепмен. А кроме того, я удачливая. Если б я не встретилась с вами, то уж столько раз могла бы попасть в беду. Вы правы, капитан Линч: это самый храбрый и самый надежный человек на свете.

— А где вы с ним встретились? — спросил Эндрю Линч. — Когда? Как?

— В воскресенье утром, 22-го марта, в Саванне, штат Джорджия, — выпалила Джинни, сияя улыбкой. Она вспомнила, что Стоун говорил о своем начальнике, который направил его проводником в обоз переселенцев для расследования дела Красных Магнолий, и с живым интересом спросила Эндрю Линча: — Это вы — его начальник и наставник? Ваш ученик стал строгим и требовательным учителем. Он так хорошо обучил женщин, ехавших в обозе, что они справлялись со всеми трудностями не хуже, и даже лучше мужчин. Он обращался с нами как с солдатами, и мы с ног падали от усталости, но зато мы получили настоящую закалку для трудной дороги.

— Как удачно, что вы встретились в этой дороге!

— Это — не удача, капитан Линч, это — судьба. Сестра Чепмена и я были лучшими подругами и учились в одном пансионе, в Англии. В Америку мы собирались поехать на ранчо отца Стоуна. С тех пор как мы встретились с ним в Саванне, наши судьбы переплелись.

Стоун засмеялся и кивнул.

— Да, это было так странно: я работал под именем Стива Карра, а она ехала как Анна Эвери, и мы не знали, что нас связывают два человека: моя сестра и ее отец — мой друг Мэтт.

— Вы путешествовали под чужим именем, мисс Марстон? — заинтересовался Эндрю Линч. — А почему вы не поехали с сестрой Стоуна на ранчо?

Джинни рассказала Эндрю Линчу и отцу историю своего путешествия, опуская интимные места, с молчаливого одобрения Стоуна; к счастью, отец не задал никаких вопросов. Часть своих приключений она пропустила и никак не объяснила встречу со Стоуном в Колорадо, куда она приехала искать отца, зато подробно описала совместный путь к хижине, объяснив свои отношения с Фрэнком Кэнноном.

— Это же удивительные приключения, мисс Марстон, — заметил Эндрю Линч.

— Зовите меня Джинни.

— Тогда вы меня зовите Энди.

Несколько минут слушатели молчали, думая об удивительных совпадениях и приметах судьбы в истории молодой пары.

— А что случилось прошлым летом, Мэтт? — спросил друга Стоун. — Что же все-таки произошло между тобой и Клэем? Ведь что-то произошло, не то он не написал бы мне этого странного письма, которое сбило меня с толку.

— Я потом все объясню, Стоун. А сейчас давай накормим Энди — ему надо вернуться в Денвер. Проход Кеноша лучше проехать засветло. Как ты думаешь, не предложить ли нам Энди на нашей шахте должность управляющего рудником и начальника охраны? Можно и транспорт ему поручить.

— Отличная мысль, Мэтт. Подумай, Энди.

— И думать нечего — согласен! Спасибо.

Мужчины скрепили сделку рукопожатием.

— Встретимся в городе, — сказал Мэтт. — Мы здесь останемся на ночь обсудить семейные дела.

Джинни вспыхнула и заволновалась. Конечно, отец хочет узнать, как далеко зашли ее отношения со Стоуном. А не будет ли он возражать против их брака?

В два часа дня солдаты и пленники уже тронулись в путь, чтобы прибыть в Денвер засветло.

Джинни, Стоун и Мэтт остались у костра и, глотая густой кофе, готовились начать объяснения.

— Ну что ж, Мэтт, — нарушил молчание Стоун, — ты расскажешь о Клэе?

— Расскажу. Теперь ты знаешь, что я его не убивал. Я не виню тебя, что ты меня заподозрил. Отношения наши стали очень странными. Когда Кэннон сказал, что руда — богатейшая, Клэй совсем потерял голову. Я-то понимал, что надо соблюдать осторожность, не то богатство у нас вырвут из рук. Кэннон сразу предложил быть вкладчиком — у него руки дрожали, когда он возвращал мне образцы, глаза горели алчностью. Тогда я и решил, что с таким богатством надо быть начеку, и уговаривал Клэя не торопиться с заявкой, пока мы не найдем надежных вкладчиков, а тогда сделать заявку не в Колорадо-Сити, а в Денвере. Я не доверял Кэннону — чувствовал, что он темнит, но Клэй не слушал моих уговоров. Неожиданное богатство, свалившееся на бедняка, часто выбивает его из колеи. Он метался, торопил меня, говорил, что надо довериться Кэннону, немедленно сделать заявку в Колорадо-Сити. Кэннон, наверное, обещал ему, что начнет добычу серебра молниеносно, словом, задурил ему голову. Вот так начались наши несогласия. — Мэтт помолчал, глядя на Стоуна. — Он хотел занять денег, афишировал нашу удачу. Он рвался в город, хотел кутить. Он стал каким-то странным — то лошади подпругу не затянет, то палатку подожжет. Подозрительный стал: вбил себе в голову, что я считаю это месторождение своим, потому что я на него первым наткнулся. А у меня такого и в мыслях не было. Я знал, что на таком богатом прииске и десятеро могли нажить каждый по состоянию. Он хотел немедленно оформить заявку и возражал против моего предложения из осторожности сделать ее на имя моей дочери. Ведь он готов был всему свету трубить о нашей удаче, а я ему втолковывал, что объявить себя владельцами такого богатства опасно, ведь сотни старателей и бродяг сразу ринулись бы на рудник. Мы поехали с ним на рудник и остановились в хижине Пита, чтобы убедиться, что нас не выследили. Я был в лесу, когда услышал в хижине выстрелы. Я затаился, потому что вышел пройтись и покурить, не взяв с собой оружия. Потом я проскользнул в хижину и увидел, что они оба убиты. Я понял, что хотели убить и меня, и решил скрыться — переоделся в одежду Пита, взял его снаряжение и мула и доехал до города неопознанным. Хижину я поджег. Если бы заподозрили, что я не убит, мне был бы конец, — сказал он, мрачно взглянув на Стоуна.

Тот молчал, вспоминая погибшего друга.

— Я поехал в Денвер, — продолжал Мэтт, — и сделал заявку там на имя В. А. Марстон. Я не стал делать заявку в Колорадо-Сити, потому что там все чиновники — друзья Кэннона и сразу сообщили бы ему. Потом я послал Джинни карту. Ты получила?

Джинни кивнула.

— Мне выгодно было, чтобы меня сочли мертвым — слежка прекратилась. Я не спешил начать разработки — заявка была сделана. Я знал, что Клэй послал тебе письмо, — сказал Мэтт, глядя на Стоуна, — и надеялся, что ты приедешь, поможешь мне расследовать убийство и оправдаться. Но тебя не было. Тогда я решил оттянуть начало разработки, чтобы все подготовить. И потом я знал, что убийца скорее обнаружит себя, если решит, что владельцы рудника убиты и он может на него претендовать. Мои расчеты оправдались сегодня, и убийца попал в ловушку. — Мэтт посмотрел на Стоуна, потом на Джинни. — Вы понимаете, что я не мог обвинить в убийстве такого известного и респектабельного джентльмена, как Фрэнк Кэннон. Надо было тщательно подготовить ловушку. — Его слушатели кивнули. — Ну, я решил уехать из Колорадо, искать вкладчиков в других штатах — Монтане, Аризоне, Неваде, Калифорнии. Я хотел найти влиятельных людей, которые могли бы защитить меня в этом темном деле. Я не трус, Стоун, но я знал, что могу попасть в беду и положение мое опасное. Чиновники в Колорадо продажные, а доказательств у меня не было. Как я мог выступить против такого богатого и влиятельного человека?

— Не волнуйся, отец, все ведь кончилось хорошо.

— Ты действовал правильно, Мэтт, я тебе верю, — твердо сказал Стоун.

— А почему ты все-таки не послал за мной, отец, я так боялась, что тебя убили?

— Я рассказывал о переломах — это в самом деле случилось со мной в Вирджинии-Сити, и я почти на год выбыл из строя. Я не хотел волновать тебя, Джинни, написал только в октябре, но это письмо пропало. Потом я написал в феврале и послал тебе денег на дорогу, но ты уехала из Англии до того, как это письмо дошло. В письме я писал, чтобы ты отплыла в Америку пароходом в июле, приехала поездом в Сент-Луис и телеграфировала мне, чтобы я тебя встретил. Я хотел, чтобы ты прибыла в августе, и к тому времени рассчитывал уладить все дела.

— Надо было сообщить мне, когда ты сломал ноги, отец. Я бы приехала и ухаживала за тобой.

— Я же стал на время беспомощным инвалидом, дочка, и не смог бы защитить тебя. В нашем диком краю девушке без защитника небезопасно. — Мэтт обернулся к Стоуну: — Скажи мне, Стоун, что тебе написал Клэй?

Стоун нахмурился и неохотно ответил:

— Да, письмо было неприятное, и я начал тебя подозревать. Но теперь я понимаю, в каком состоянии был Клэй. Он был из бедной семьи, всю жизнь прожил в очень стесненных обстоятельствах, и вдруг свалилось с неба такое богатство. Конечно, он был словно одурманенный.

— Да, так и было, и я представляю, что у тебя после его письма возникли подозрения. Я не знал, что он завещал тебе половину заявки, Стоун, но я рад, что ты мой компаньон. Надеюсь, ты одобришь мои действия: я нашел в Вирджинии вкладчиков. Это надежные порядочные люди, и достаточно богатые. Один из них — доктор Уилтон Кленси, который спас мне жизнь. В дальнейшем я во всем буду советоваться с тобою в делах рудника.

— Я на тебя полагаюсь и передаю все в твои руки, потому что буду жить на ранчо у отца, вести хозяйство… с Джинни. Ты не возражаешь против того, чтобы мы с ней поженились?

— Даже если б я и возражал… — улыбнулся Мэтт, — думаю, что для вас ничего не изменилось бы. Но не волнуйся, Стоун, я вижу, что ты будешь хорошим мужем для Джинни, а мне — хорошим зятем. — Мэтт заметил, что Стоун, которого он ценил и раньше, изменился к лучшему, что Джинни раскрыла в нем светлые глубины души. — Ты теперь совсем другой, Стоун, — сказал Мэтт. — Я ж тебя давно знаю, ты был злейший враг самому себе. А теперь ты улыбаешься, глаза у тебя ясные. Любовь смягчила тебя. Ты теперь не в разладе с самим собой и дашь моей Джинни счастье.

— Спасибо, Мэтт, — хриплым от волнения голосом сказал Стоун, — ты не пожалеешь, что доверил мне свою дочь. Я люблю ее, она — самое лучшее, что подарила мне жизнь. Я разрушал самого себя, а она меня преобразила, во мне словно новая душа родилась.

Джинни счастливо улыбалась, глядя на отца и любимого, чувствуя, что самые близкие и дорогие ей люди поняли друг друга.

— Мне грустно, что ты не поживешь вдвоем со мной, — вздохнул Мэтт, глядя на дочь, — после такой долгой разлуки… Но я знаю, что ты будешь счастлива. Теперь расскажи обо всем, что случилось с тобой до нашей встречи. — Его взгляд вдруг стал строгим. — Как вышло, что ты пустилась в путь с таким подозрительным человеком, Чарльзом Эвери? Тебя что, в школе не учили, как должна вести себя девушка?

— Чарльз Эвери был не такой уж плохой человек, отец, и вовсе не злой. Несчастный, сбитый с толку — как многие после войны. Но ко мне он относился прекрасно, был очень добр. Да, я путешествовала с чужим мужчиной, но рядом был Стоун и мои подруги, обидеть меня он не мог, да и не собирался. Его злая судьба — судьба южанина. Я увидела, приехав из Англии, что северяне поработили Юг и правят им железной рукой. Война всех южан разорила, многие семьи потеряли сыновей, братьев, мужей. Вдовы, сироты впали в нищету. Юг потерпел много бедствий — северяне могли добиться победы в войне более легкой ценой, жестокость и насилие чрезмерно разбушевались. Лояльная Лига северян под видом защиты прав бывших рабов подстрекала негров нападать на своих бывших хозяев, грабить и жечь их дома, насиловать женщин. Солдаты-янки тоже участвовали в бесчинствах. Дочь Чарльза Эвери была изнасилована и убита, и он присоединился к Красным Магнолиям, которые тоже творили злые дела. Обе стороны были не правы, пострадали и погибли невинные: и белые, и негры. По-моему, отец, правительство должно навести порядок, пусть страсти улягутся и люди живут в мире. Слишком много бед принесла война.

Мэтт слушал молча, и Джинни продолжала:

— Ты слышал о Ку-Клукс-Клане, Невидимой империи, отец? Южане создали темную организацию, чтобы дать отпор насилию и произволу северян. Но они тоже буйствовали и бесчинствовали, наводя кругом ужас. Чарльз Эвери вступил в один из отрядов Клана и вез драгоценности, которые должны были обменять на оружие для этих неистовых Красных Магнолий. Драгоценности были похищены в разных странах, и в Англии тоже — оттуда их мистер Эвери и вез. Департамент Правосудия поручил Стоуну найти человека, который везет драгоценности, и арестовать его. Поэтому мы и встретились в обозе переселенцев — он играл роль проводника. Он уже выследил Эвери и собирался арестовать, но в Виксбурге все его планы были нарушены. — Джинни рассказала о нападении шайки Барта, о том, как Стоун справился с бандитами и привел их в форт Смит.

— Боже мой, дочка, — не выдержал Мэтт, — да ведь тебя могли убить! Такой риск!

— Я научилась многому у Стоуна, отец, и это помогло мне остаться невредимой.

— Да, я вижу, что могу тобой гордиться, дочка. И Стоун не оплошал. Но что случилось с его сестрой? Почему после смерти Чарльза ты сохранила имя Анны Эвери?

Джинни вопросительно посмотрела на Стоуна, он кивнул:

— Расскажи отцу все, Джинни!

Джинни рассказала о своей дружбе с Джоанной и ее семейной драме.

— Джоанну увезла в Англию мать, узнав о его давней любви к индианке — апачи, матери Стоуна. Джоанна приехала из Англии, чтобы увидеть отца, но заболела и умерла в Саванне, а я отправилась в путь под именем Анны Эвери. — Джинни решила не рассказывать отцу, как она явилась на ранчо Чепмена под именем Джоанны. Потом она попросит Бена не упоминать об этом, а Стоун, конечно, понял ее умолчание. Умолчала она и о бурных переживаниях их тайной любви. — После убийства Чарльза Эвери я укрылась на ранчо отца Джоанны, потому что меня могли заподозрить в причастности к делам Красных Магнолий. Я уехала оттуда в Колорадо-Сити разыскивать тебя, отец. Стоуну оставила записку, и он потом последовал за мной. О дальнейшем я уже рассказывала — о том, как мы со Стоуном поехали сюда, в твою хижину. Что тут случилось, ты уж сам знаешь. Да, вот еще о чем я должна рассказать: Нандиль живет, и все эти годы жила, в доме мистера Чепмена как экономка, но скоро он на ней женится. Она добрая, красивая, ну просто чудесная. Ты ее полюбишь, отец. И мистера Чепмена полюбишь — он славный, похож на тебя.

— Я — Чепмен по крови и приемный сын, — объяснил Мэтту Стоун. — Я не знал, что являюсь его родным сыном, хотя жил с отцом с восьми лет. Потом мне раскрылась правда, и я бежал от отца. Долгое время мы не могли понять друг друга, хотя я его и любил. Меня оскорбляло, что он не признал меня своим сыном перед людьми. Но теперь он женится на моей матери. — Стоун встревоженно посмотрел на Мэтта. — Как ты к этому отнесешься? Доверишь ли Джинни полукровке, бастарду?

— Я теперь понимаю, что тебя тревожило и ожесточало, сынок. Понимаю я и твоего отца — ведь я служил в армии и начал разбираться в наших отношениях с индейцами. Конечно, враждебность сохраняется, и твой отец боялся жениться на твоей матери. Я уважаю его за то, что он да это решился. Понимаю и его ложный шаг — женитьбу на Стелле. Я ведь тоже после смерти матери Джинни на плохой женщине женился. Расскажу и я о себе. Мне так же не повезло, как твоему отцу со Стеллой, сынок. Моя жена, получив ложное известие о моей смерти на войне, сразу вышла замуж за янки-саквояжника. Он прибрал к рукам мое имение Зеленые Дубы, и моя вторая дочь Аманда — ей шесть лет — считает его отцом. Я хотел вернуться в Зеленые Дубы после войны. Помнишь, Стоун мы с Клэем были с миссией в Дакоте? Я тогда все узнал и решил не подавать вестей о себе. Кленис уже ждала ребенка от своего янки, и я решил не поднимать истории. Мы с Клэем вернулись на Запад и начали искать золото и серебро. Я решил не писать Кленис и Аманде, — сказал Мэтт, задумчиво глядя поверх головы Джинни, — решил оставить все как есть, не вмешиваться в жизнь дочери. Но теперь я все-таки свяжусь с адвокатом — пусть оформит развод или как оно там называется в таких сложных обстоятельствах.

— Правильно, отец, и сделай это поскорее. Кленис — алчная, и, если ты начнешь разработку месторождения до развода, она и ее сын захотят урвать кусок такого богатства. Разведись, а на воспитание Аманды будешь посылать ей деньги.

— Да, — поддержал ее Стоун, — я согласен с Джинни, Мэтт. Если начнутся работы на богатейшем серебряном руднике Америки, все узнают, кто его владелец, и уж: эта семейка захочет поживиться — Джинни мне рассказала, какие они жадные. Ведь мачеха после твоей мнимой смерти перестала посылать ей деньги в Англию и заявила, что в Зеленые Дубы ее не пустит. Не надо поощрять алчность злых людей, разведись немедленно.

— Да, вы оба правы, — согласился Мэтт, мрачно нахмурив брови.

Джинни хотелось бы послушать рассказы отца о том, как он встретился и подружился со Стоуном и Клэем, как они вместе служили в армии, став «гальванизированными янки», но она решила, что, несомненно, услышит все рассказы позже. Они помолчали, потом Мэтт вздохнул и сказал:

— Ну, завтра мы будем в городе, и вы двое, конечно, сразу отправитесь в Техас. Я задержусь здесь на месяц, и если вы согласитесь отложить свадьбу до августа, то прибуду точнехонько и буду счастлив вручить мою красавицу-дочь человеку, которого я с радостью назову своим сыном.

— Мне эта дата вполне подходит, Мэтт; уверен, что и мои родители согласятся. А ты как думаешь, Джинни?

— Я бы не хотела ни на день откладывать нашу свадьбу, но я согласна.

Мужчины засмеялись.

— Я хочу помыться под этим чудесным душем, прежде чем начну готовить ужин. Поболтайте здесь вдвоем, пока я вернусь.

— Я вижу, ты обнаружила мое место для мытья под водопадиком! — хмыкнул Мэтт.

— Да, — я увидела там мыло. Если ты принимал этот ледяной душ, попробую и я. Я быстро. Если буду визжать, не обращайте внимания.

Мужчины смотрели, как она поднимается по шатким ступенькам лестницы.

— Какая она удивительная, другой такой на свете нет, — будто для самого себя, пробормотал Стоун.

— Да, сынок, ее мать была точно такой. Когда она умерла, я потерял бесценное сокровище. Как мне ее не хватает!

— Я знаю, что любовь такой женщины — бесценное сокровище, Мэтт, — согласился Стоун. — Ты, наверное, догадался, что я долго был упрямым дураком и боялся принять ее любовь и осознать свою. Но теперь я люблю ее всем сердцем и буду заботиться о ней. Не могу даже представить, что со мной станется, если я ее потеряю, как ты потерял ее мать…

— Ты подходишь ей сынок, вы отличная пара, — заверил его Мэтт. — У меня снова будет чудесная родная семья!

— А у меня — впервые! — отозвался Стоун.

Мужчины посмотрели друг на друга и переменили тему разговора.

После ужина Мэтт и Джинни легли спать на койках, Стоун расстелил свою скатку на полу. В раскрытые окна вливался свежий воздух, внизу журчал поток, в вершинах деревьев перекликались ночные птицы, стрекотали сверчки.

Сердце Джинни было полно блаженного спокойствия. Завтра будет четвертое июля — День Независимости, день, с которого начнется их счастливая не омраченная жизнь. Все беды и тревоги отошли в прошлое.