Во вторник утром они, по желанию Квентина, отправились посмотреть озеро Турмонд. На этот раз машину вел он. Поездка была приятной, и Рэчел с удовольствием показала ему популярное место отдыха. Осматривая большую плотину и множество мелких парков, расположенных в окрестностях, они вели беседу обо всем и ни о чем, и каждый замечал, что собеседник избегает углубляться в воспоминания об их общем прошлом или касаться своих личных дел. Затем они поехали по улице Бобби Джонса к шоссе Гордон — Квентин хотел увидеть Форт-Гордон, крупную и важную военную базу, расположенную в нескольких милях отсюда. Купив на почте карту и узнав дорогу, они ехали по открытому месту и беседовали.

— Сколько солдат там располагается? — поинтересовался Квентин.

— Точно не знаю, но немало. Многие из них, особенно офицеры, выйдя в отставку, приезжают, чтобы поселиться и работать здесь. Думаю, многим из них нравится, что рядом находится база, там для них все привычно, и они могут пользоваться положенными льготами. У нас в городе есть и большой госпиталь для ветеранов.

— Наверное, многие строят здесь свой бизнес в расчете на военных.

— Конечно, особенно развлечения. То, что Форт-Гордон рядом, идет на пользу нашей экономике. На базе есть отличное заведение, где кормят обедами и играют спектакли, туда пускают публику. Я была там только один раз, спектакль оказался хорошим, и кормили весьма недурно.

— Вероятно, из-за этого возникают проблемы с транспортом?

— Не думаю. В определенные часы у нас довольно интенсивное движение, и на шоссе тоже, но это совсем не то, что в больших городах. Бывает большой наплыв, когда в городе что-то происходит, вроде турнира по гольфу в апреле. Должна сказать, что городские и окружные власти делают многое, чтобы держать движение под контролем: перед турниром ставят дополнительные указатели, чтобы гости знали, куда ехать, поэтому заторов не бывает. Если ты вспомнишь карту, Огаста с востока окружена рекой. Основные дороги уходят из города в пяти направлениях, в форме веера. Они пересекаются с улицей Бобби Джонса и шоссе И-20, так что можно легко и быстро объехать все окрестности.

— Наверное, здесь много строят?

— Конечно. С востока течет река, поэтому в основном расширяется западная часть города, особенно в направлении округа Колумбия. Огаста сливается с Мартинесом, а он с Ивенсом, вдоль Вашингтон-роуд. Вдоль этой дороги большое строительство, потому что там еще много свободной земли. Конечно, цены на участки растут быстро.

— Спрос всегда повышает цену. (Например, квотербека, которого все хотят заполучить, пока он в наилучшей форме.) «Похоже, что здесь достаточно дорог для интенсивного движения и строительства». (Прекрасно, иначе этот город был бы нам ни к чему.) А аэропорты?

Рэчел удивил его вопрос, поскольку Квентин должен был знать, что Керри прилетала на встречу самолетом.

— У нас их два. Маленький городской — Дэниел-фильд на Хайвэй-авеню, и главный, которым воспользовалась Керри. Основной перевозчик — «Дельта», их большие реактивные самолеты садятся на Буш-фильд. Им пользуются и реактивные самолеты, и самолеты местных линий, и частные. Поворачивай здесь, поедем на ленч к Эплби.

Квентин усмехнулся.

— Что, голодный желудок взял верх над благотворительными настроениями?

Рэчел улыбнулась.

— Похоже, что так. Сейчас там не должно быть много народу, надеюсь, нас быстро обслужат и мы продолжим нашу поездку.

— Я знал, что ты не уморишь меня голодом. Спасибо.

— Я не могу позволить себе плохо обращаться с такой знаменитостью, как ты. — Ей тут же захотелось взять свои слова обратно, как только она припомнила, что много лет назад она, впав в панику, ускользнула от него. Если Квентин и заметил ее ошибку, то виду не подал, и она успокоилась. Сегодня он тоже был в прекрасном настроении.

За столом он сказал:

— Здесь много гостиниц и ресторанов, есть из чего выбирать, это хорошо и для туристов, и для местных жителей. А с магазинами, школами, промышленностью у вас тоже все в порядке?

Пока официантка накрывала на стол, подавая воду, булочки и меню, Рэчел задумалась над его необычным интересом ко всем сторонам жизни города. Это дань вежливости, или за его расспросами стоит нечто большее? Может быть, он пытается выяснить все о ее окружении, обо всем, что могло повлиять на ее личность и стиль жизни? Если так, то зачем? Если же причина его любопытства другая, то какова она? Рэчел сделала заказ, услышала, как Квентин сделал свой, проследила взглядом за отошедшей официанткой. Боже, как он хорош собой, какая у него чарующая улыбка — ей не устоять!

— Ты что-то сказала? (Сосредоточься на ее рассказе, а не на том, как она хороша!)

— У нас есть две большие ярмарки, несколько торговых центров поменьше, и в пригороде тоже много магазинов. Если ты хочешь что-то купить, я посоветовала бы ярмарку Огасты на Райтсборо-роуд, возле Бобби Джонса: это ближе всего к твоей гостинице и туда легко добраться. Или на Вашингтон-роуд — там тоже есть все, что угодно, и от гостиницы также недалеко. Школ у нас много, разных уровней, включая колледжи и ту высшую школу, что я тебе вчера показывала. Многие заведения, где можно поесть, из того списка, что я тебе дала, находятся на Вашингтон-роуд, в обоих направлениях от твоей гостиницы. Перечень промышленных предприятий есть в буклете Коммерческой палаты, он в том же пакете.

Официантка принесла еду и напитки и отошла.

Квентин искоса разглядывал Рэчел. На ней была длинная блуза цвета слоновой кости с рукавами до локтя, украшенная толстым черным шнуром, окружающим вырез и края рукавов, спускающимся по бокам, спереди и по линии плеча. Черные брюки изящного кроя и туфли на низком каблуке дополняли костюм, удивительно элегантный для прогулочной одежды. Волосы были причесаны так, чтобы не закрывать жемчужных серег. Браслет из золотых сердечек, перевитых лентой, украшал правое запястье, на руках были те же часики и два кольца, что и вчера. На миг оторвавшись от еды, он спросил:

— Ты упоминала спектакли в Форт-Гордон. А какие еще культурные и развлекательные заведения у вас есть?

Рэчел кончила жевать и отпила диет-колы.

— Симфонический оркестр, опера, театр в колледже Огасты, культурный Центр Святого Сердца, Белл Аудиториум, Городской центр, Институт искусств Гертруды Герберт, музей Морриса. — Она перевела дыхание и продолжала: — Амфитеатр на набережной, круизы по реке с танцами и угощением, национальный научный центр, клубы комедии, множество ночных клубов, передвижные театры и кинотеатры. В октябре бывает Клубная ярмарка, есть зал для игры в биллиард, крытые бассейны, площадки для катания на роликах, проводится много фестивалей и ремесленных выставок. К тому же отсюда недалеко Атланта, Саванна, Колумбия, Чарльстон, пляжи и горы. Но ты ведь из Колквита и все это знаешь. Постоянно забываю, что ты парень из Джорджии или был им. (Я привыкла думать, что ты из Техаса.)

Он усмехнулся.

— Сколько всего в таком небольшом городе. А как насчет занятий спортом?

— Здесь много возможностей для гольфа, рыбалки, водных видов спорта, есть туристские лагеря. Популярен теннис: есть большой городской комплекс и корты в клубе округа Вестлейк, и там и там проводятся большие турниры. За рекой в Айкенс устраивают скачки, недалеко отсюда — автогонки; можно кататься на велосипеде и ходить в походы. На озере Олмстед и на реке Саванне бывают международные регаты и гонки на катерах. Есть всевозможные молодежные команды и команды округов. В округе Колумбия построили огромный спортивный комплекс на Колумбия-роуд, в этом году там проводили чемпионат южных штатов по софтболу, было очень много болельщиков. На стадионе Химтон есть полупрофессиональная бейсбольная команда «Зеленые Куртки». Может быть, ты читал, что отборочные соревнования по боксу перед Олимпиадой будут проходить здесь. — Рэчел умолкла, чтобы отпить глоток, а он с нетерпением ждал продолжения ее рассказа.

— Для тебя, наверное, интереснее всего то, что здесь была полупрофессиональная футбольная команда «Соколы Огасты», но недолго. Насколько я помню, неудача постигла их не из-за недостатка средств или поддержки местных жителей, просто стиль их был не тот. Игроки напоминали Берта Рейнольдса в фильме середины семидесятых годов «Самый длинный ярд». Здесь еще играют «Молотилки из Джорджии», но о них я тоже почти ничего не знаю. Если хочешь узнать подробнее, обратись в Коммерческую палату или в Спортивный совет Большой Огасты. Конечно, во всех школах есть свои спортивные программы: многие футбольные команды давно и упорно соперничают, например, «Батлер» и «АРС». Недалеко отсюда есть еще «Атенские бульдоги», «Соколы Атланты» и «Храбрецы из Атланты», а за рекой — «Климсонские тигры» и «Боевые петухи Южной Каролины». Ты, наверное, играл против «Соколов».

— Да, и побил их. Прошу прощения. — Он ухмыльнулся.

Рэчел засмеялась.

— Спасибо за сочувствие. Будь я футбольной болельщицей, я не стала бы брататься с тобой перед матчем.

Квентин откинулся на спинку стула, внимательно взглянул на нее и пробормотал:

— Уж не знаю, хорошо это или плохо, имея в виду то, чем я занимаюсь.

Рэчел уловила его добродушное настроение и засмотрелась на его великолепную улыбку. Хотя они продолжали избегать некоторых тем, но беседовали непринужденно, как много лет назад. Их влечение друг к другу казалось совершенно естественным. (Любопытно, испытывает ли он тс же чувства?).

— Я…

Молодой парень остановился у их стола и спросил:

— Простите, вы не Квентин Ролс из «Далласких Ковбоев»?

Мгновение поколебавшись, Квентин признался.

— Так я и знал! — Мужчина подсунул ему листок бумаги и ручку. — Не дадите ли автограф для моего сына?

— Как его зовут? — поинтересовался Квентин, беря ручку.

— Можно не писать имя, только подпишите.

Голубые глаза Квентина скользнули по залившемуся краской лицу мужчины.

— Я хочу написать именно ему. Так как его зовут?

— Э… Джеффри.

Рэчел взглянула на него и по выражению его лица и тону заключила, что он лжет и знает, что они это поняли. Она подождала, пока Квентин напишет короткую записку, подпишет ее и вернет листок.

— Спасибо, парень будет беречь это, как сокровище.

Когда мужчина удалился, Квентин нахмурился и проворчал:

— Не будет он беречь. Старина Джеф соображает быстро: он просил автограф, чтобы продать коллекционеру и получить несколько монет.

— Часто люди просят автографы и снимки для продажи?

— Гораздо чаще, чем ты думаешь, что нас очень беспокоит… Но этот не представит для него никакой ценности.

— Почему? Ты же знаменитость, один из величайших квотербеков, если верить прессе.

— Спасибо за комплимент. Я поставил в записке свое имя, но не подписался. Это ему за то, что он солгал мне. Он… — Квентин умолк, видя, что еще несколько человек столпились у их столика. (Черт бы их подрал!)

— Мистер Ролс, не дадите ли и нам автограф?

— Конечно, почему нет?

Кто-то спросил:

— У вас есть бумага и ручка?

— Боюсь, что нет. Я пришел сюда быстро съесть ленч и спокойно поговорить.

— Можете расписаться на салфетке.

— Нет, это неудобно, и вид неопрятный.

— Мы сейчас попросим бумаги у официанта. Подождите, пожалуйста, минуту.

— Поторопитесь, у нас мало времени, мы скоро уходим.

Молодой человек почти побежал к служебному помещению, а Квентин с раздражением вздохнул.

— Надо уходить, а то попадем в осаду, — сказала Рэчел. — Тут не поешь и не отдохнешь. Если проголодаемся, остановимся и что-нибудь купим.

— Спасибо, Рэчел. Ты все понимаешь.

Квентин встал, взял деньги и счет и уже готов был отдать их кассиру, когда болельщики чуть ли не бегом вернулись к их столу. Он наклонился и нацарапал на листках свое имя, на этот раз без всякого текста.

Один из болельщиков вернул ему листок и попросил:

— Поставьте, пожалуйста, дату.

— Какую? — спросил Квентин без улыбки.

— Хотя бы двенадцатое июля. Это достаточно скоро.

Видя, что его собираются задержать разными вопросами, Квентин изобразил улыбку.

— Я же сказал, мы спешим. Простите, ребята.

— Всего одну минутку. Вы останетесь в «Ков…

— Оставьте, ребята, мы опаздываем. — Квентин взял Рэчел за локоть и поспешил к кассе.

Пока он платил по счету, к ним направился лысый мужчина. Рэчел загородила ему дорогу:

— Мистер Ролс рад быть вам полезным, сэр, но мы спешим, и он занят мыслями о предстоящей деловой встрече.

— Я просто хочу задать ему пару вопросов. Только на одну минуту.

— Я понимаю, но ему сейчас очень некогда.

— Трой Айкман нашел бы время поговорить с болельщиком.

Ее охватила злость.

— Но не тогда, когда он занят и опаздывает. Простите. Пока.

Они уже вышли из ресторана, а лысый все ворчал, хмуро глядя им вслед. В машине Квентин сказал:

— Так бывает всегда, когда подпишешь одному: другие видят это и тоже начинают приставать с просьбами дать автограф. Невозможно куда-нибудь выйти, чтобы никто не приставал. Нельзя ни поесть, ни сходить в магазин, нельзя ничего сделать, чтобы тебе не помешали, и обязательно какой-нибудь любопытный бродит следом, стараясь услышать, о чем ты говоришь. За мой столик не раз плюхались посторонние и начинали болтать, даже не спросив разрешения. Встречаются грубияны и настоящие нахалы. Некоторые просят кучу автографов, якобы для друзей и родственников. Люди выпрашивали мои вещи на сувениры, особенно футболки и мячи. Некоторые даже крадут их, стоит только отвернуться. С годами известность начинает утомлять, хочется избавиться от всеобщего внимания. Я люблю своих болельщиков, нуждаюсь в их поддержке, но иногда хочется побыть одному.

— Ты прекрасно справился с ситуацией, Квентин: был вежлив и терпелив, даже когда один оказался нахалом.

— Иногда трудно соблюдать приличия. Стоит ответить на один пустяковый вопрос, и люди думают, что вправе расспрашивать тебя обо всем. Как будто мы бесчувственные. — Запуская мотор, он спросил: — А что это за СРС, о котором я читал и слышал?

Рэчел поняла, что он хочет оставить болезненную тему, чтобы не показаться нытиком.

— Строительство на реке Саванна, за рекой в Южной Каролине, недалеко отсюда. Оно относится к Департаменту энергетики, это предприятие, связанное с радиоактивными веществами. Многие работающие там живут в Огасте и в округе Колумбия. Завод большой, без специального разрешения туда не попасть. В войну там делали бомбы, теперь вырабатывают плутоний и перерабатывают использованные топливные стержни. Можем подъехать туда, но и только: внутрь нас не пустят.

Прежде чем выехать со стоянки, он предложил:

— Может быть, ты покажешь мне ближайшие городки за рекой?

— Эту просьбу легко исполнить, — ответила Рэчел, и они направились к мосту.

За остаток дня они объездили Северную Огасту, Бельведер, Гранитвилл, Айкен, Бат, Клируротер, Бич-Айленд. Квентин задавал множество вопросов, как и в Джорджии, на некоторые Рэчел могла ответить, на другие нет.

— Через реку от твоей гостиницы есть гостевой центр на шоссе И-20, где ты можешь взять брошюры о Южной Каролине. Или еще раз съезди в Северную Огасту и обратись в городской центр. Мои обязанности по приему гостей не включали тот район, поэтому я не очень хорошо его знаю.

— Ты все прекрасно знаешь — я просто хотел немного ознакомиться с окрестностями. (Ведь оттуда в Огасту прибывают гости и работающие. Следующая задача — разведать, смогу ли я получить достаточно денег. Мне нужно кое с кем познакомиться, может быть, ты поможешь мне и в этом, но позже, потому что, когда я соберу нужные сведения, у меня не будет предлога, чтобы задержаться здесь.) Как насчет обеда? Где мы поедим? Есть тут тихое и спокойное место?

— У Майкла вполне подходящее: это на Вашингтон-роуд, почти около И-20. Но уже шесть, на самой нашей загруженной дороге мы попадем в час пик. — Рэчел сообразила, что ресторан находится на пути, по которому едут домой ее соседи, друзья и знакомые. Возможно, кто-то из них окажется там и увидит ее с ним, ну и что из этого? Они же не на любовном свидании, а просто вместе обедают. Но что подумают другие? (Не волнуйся и не дури, Рэчел, наслаждайся вечером и обществом симпатичного тебе мужчины.)

Квентин повел машину к ресторану, глядя по сторонам и продолжая малозначащую беседу. Заметив ее рассеянность, он решил, что ее беспокоят сплетни, потому что она не до конца верит тому, что он сохранит их тайну. Наверное, она удивляется, что он не упоминает об их прошлой связи, и опасается услышать о ней в самый неподходящий момент. Он вернется к этому, но позже, когда они проведут вместе побольше времени и Рэчел успокоится.

Их усадили за столик в дальнем конце уютного зала, они заказали красного вина и принялись изучать меню.

Рэчел оглядела зал: лишь несколько человек обедали здесь так рано, и никто не сидел слишком близко. Квентин сел спиной к залу, чтобы на него не обращали внимания. Пока они говорили о школьной встрече, о людях, которые там были, о городе, о текущих событиях, у Рэчел вновь возникло впечатление, что за его интересом что-то кроется. Но что?

Сделав заказ, Квентин спросил:

— А ты работаешь вне дома, делаешь карьеру?

Рэчел поставила стакан на стол.

— Много лет я была просто женой и матерью, а также выполняла общественные обязанности. После смерти Дэниела я сосредоточилась на воспитании дочерей, домашнем хозяйстве и благотворительности. — Это было не совсем правдой, но она пока не могла рассказать ему о своей писательской работе — не могла решиться, после той отрицательной реакции, которую это сообщение встретило в ее среде. — Мои дочери выросли и уехали, и мне надо заняться чем-то еще. Сейчас я участвую в нескольких крупных проектах по искусству в клубе и церкви. Как только они закончатся, у меня появится свободное время. Я ведь не закончила колледж и никогда не стремилась делать карьеру в какой-то определенной области. А ты? Собираешься продолжать играть в футбол? Ты думал, чем займешься, когда уйдешь из спорта? (Пора сосредоточиться на тебе, надо на некоторое время оставить меня в покое.)

— Среди квотербеков я один из самых старых, так что играть мне уже недолго. Мне немного не повезло: я серьезно повредил плечо и колено — это снижает мою цену. Тренер Швитцер будет отчислять игроков по ходу предварительных игр, и не исключено, что отчислит и меня. У нас есть три хороших квотербека, четвертый не нужный. В сезоне 93/94 тридцать девять квотербеков сменили место. Косар и Байерлин ушли. Я играл с «Ковбоями» девять лет, эти парни — мои лучшие друзья, и мы собираемся выиграть чемпионат НФЛ и Суперкубок третий раз подряд. Грустно в такой момент закончить контракт или уйти в отставку. Кто из профессионалов в здравом уме захочет пропустить такой выдающийся шанс? — сказал он с усмешкой. — Когда играешь так долго, как я, футбол становится частью жизни. Он у меня в крови.

— Жаль, если тебе придется бросить любимое дело ты хорошо его делаешь. Но я уверена, что и с новым занятием ты справишься не хуже. Так что ты думаешь делать?

Появился официант, и Квентин не ответил на вопрос. Вместо этого он понюхал воздух, улыбнулся и сказал:

— Пахнет замечательно и выглядит аппетитно.

— Здесь всегда все вкусно, — заметила Рэчел, намазывая маслом печеную картошку. Она редко ела говядину, но сегодня выбрала филе-миньон.

— Стейк прекрасный, отлично приготовлен, — с удовольствием заметил Квентин. — А твой миньон?

— Отличный, — ответила она, проглотив кусочек.

Они ели молча. Рэчел отметила его прекрасные манеры и заключила, что Квентин из хорошей семьи. В зал доносилась чуть слышная музыка, и разговоры за другими столами совсем были не слышны. Свет был приглушен, а на столиках горели свечи. Казалось, дух романтики наполняет зал.

— Здесь очень приятно и спокойно, Рэчел, спасибо. Так славно посидеть с хорошим другом за вкусной едой в уютном месте.

Рэчел улыбнулась.

— Я рада, что тебе нравится.

— Ты часто обедаешь вне дома?

— Кроме ленча по воскресеньям в клубе после церкви. Примерно раз в неделю выхожу куда-нибудь с друзьями, это бывает от случая к случаю, обычно после общественных мероприятий или на приемах. Летом здесь часто выбираются на пикник. Иногда во время собрания в клубе или комнате в перерыве устраивают ленч. А ты?

— Слишком часто. Во время игр приходится много переезжать с места на место, да еще общественные дела, а на тренировках так устаешь, что нет сил ходить по магазинам и готовить. Иногда экономка готовит и оставляет мне что-нибудь, но мое расписание трудно знать заранее.

(Я что, должна понимать, что у тебя нет подружки — ни приходящей, ни живущей с тобой, чтобы готовить еду…)

— А ты сам умеешь покупать продукты и готовить? — спросила она с озорной усмешкой.

— У меня хорошо получается делать простые блюда, и я великолепно умею готовить на гриле.

— Надо бы проверить, правда ли это, если ты согласишься как-нибудь вечерком заглянуть ко мне и продемонстрировать свои таланты, — пошутила она, встретившись с ним взглядом.

— Может быть, завтра? Скажем, мои любимые свиные отбивные? Если, конечно, у тебя нет других планов на вечер? — Он допил свое вино.

— Я закончу дела в полшестого. Может быть, в шесть? Я даже могу все купить, если ты скажешь, что надо.

— Много разного… Но вернемся к сегодняшнему вечеру. Закажем десерт и кофе?

Рэчел покачала головой.

— Мне уже хватит. Но себе можешь заказать.

Он ухмыльнулся.

— Такую замечательную фигуру, как у тебя, надо беречь.

Ослепительный блеск его голубых глаз и мягкие интонации в голосе превратили тлеющие в ней желания в бурное пламя. Она только надеялась, что не заливается краской.

— В моем возрасте эту битву приходится вести постоянно. Тебя-то, наверное, не волнуют калории, ты много сил тратишь на игру.

— Мне все же приходится следить за весом и регулярно тренироваться. Играю-то я не круглый год, а только в те сезоны, когда хочу чего-то достичь, или для поддержания формы.

(Эти провокационные слова можно понять по-разному, мистер Ролс.)

— Вот идет официант узнавать насчет десерта.

(Боже мой, ты единственное лакомство, которого я жду. Я могла бы съесть тебя прямо сейчас, наслаждаясь каждым кусочком. В тебе столько соблазна. Интересно, почему ты не ответил на мой вопрос и не вспоминаешь о наших прежних отношениях? Ты выспрашиваешь меня, но ловко избегаешь рассказывать о себе. Все намеки такие тонкие… Что же происходит в твоей красивой голове? У тебя такой таинственной вид. Ты специально ведешь меня к чему-то, пробуешь почву для какого-то другого дела или это просто в память о прежней дружбе? Или у тебя есть какие-то секретные причины быть здесь.)

Квентин закончил разговор с официантом, и тот пошел выписывать счет.

— Еда была отличная, Рэчел, но погоди, ты еще отведаешь моей кухни.

— Жду не дождусь. Не забудь дать мне список необходимых продуктов.

— Не нужно: завтра вечером я обо всем позабочусь сам, даже посуду помою. Это единственное, чем я могу отплатить за твое гостеприимство.

— В таком случае, по дороге есть магазин. Попробуй удивить меня.

— Надеюсь, что смогу. Готово? — спросил он, когда официант пришел со счетом. Квентин дал ему на чай и помог ей встать.

(Ты всегда платишь наличными и не пользуешься кредитной карточкой, чтобы тебя не узнали? Неужели ты не понимаешь, что твое лицо хорошо знакомо всем благодаря телевидению и журнальным фотографиям?)

Он открыл дверцу машины, и Рэчел поблагодарила его. Пристегивая ремень, он небрежно заметил:

— Может быть, до моего отъезда ты проведешь меня по ночным клубам?

Рэчел засмеялась.

— Я не особенно этим интересуюсь, но постараюсь помочь. Только посоветуюсь с подругой, чтобы выяснить, какие клубы лучше.

Он высмотрел просвет в потоке машин и втиснулся в ряды.

— Ты часто бываешь в своей клубной компании?

— Когда куда-нибудь выхожу, да. Я знаю людей в клубе и хожу туда с друзьями: одинокому человеку приятнее так проводить вечера. Я также посещаю много культурных мероприятий.

— Наверное, твои друзья вроде моих: все время стремятся тебе кого-нибудь сосватать. У каждого есть хорошенькая сестра или подружка их подружки, которой нужен спутник, и тебе нечего делать на вечеринке, если ты не хочешь составить ей компанию. — Он свернул на Стивенс Крик-роуд. — Спаси нас Бог от бесконечных доброжелателей, свиданий с незнакомками, этими необходимыми спутницами, без которых неприлично появиться на людях или на деловой встрече.

— Похоже, у тебя такой же печальный опыт, как и у меня. Наверное, потому, что в этом мире после определенного возраста все живут парами.

Он пересек аллею Прибрежного парка.

— Тебе не кажется, что с возрастом все труднее играть в эти игры?

— Несомненно. Времена и образ действий могут сильно меняться, но некоторые люди — вроде меня, например — склонны оставаться почти прежними. Вроде как ныряешь в мутную воду, где ничего не видно. Трудно понять, насколько ты вписываешься в общую картину.

Квентин взглянул на нее.

— Очень выразительное описание: ты превосходно владеешь словом. Может быть, тебе стоит заняться рекламой, у тебя должно получиться. Мне кажется, что ты способна добиться успеха во всем, чем бы ни занималась. С тобой легко говорить, с тобой приятно быть рядом, и ты настоящая леди, Рэчел.

— Какие замечательные комплименты, очень приятно слышать такое.

Вскоре Квентин свернул на подъездную дорожку у ее дома. Проводив ее до дверей, он сказал:

— Спокойной ночи, Рэчел, спасибо за еще один замечательный день. Увидимся завтра, в шесть часов вечера. Не ешь много за завтраком и ленчем, чтобы от души насладиться ужином.

Она засмеялась и спросила:

— Может быть, все-таки что-нибудь приготовить?

— Не надо, просто будь дома и будь собой. Спокойной ночи.

Рэчел стояла и смотрела, как он идет к машине, садится и включает двигатель. Она помахала ему на прощание, закрыла дверь и прислонилась к ней, чтобы отдышаться и унять нервную дрожь. (Боже, три свидания за три дня, и ты даже не поцеловал меня на прощание, Квентин. Ты так осторожен или просто не хочешь слишком торопить меня? По крайней мере, мы лучше узнаем друг друга, прежде чем станем близки, и на этот раз без обмана. Мне хотелось бы довериться тебе, но я чувствую, что ты что-то скрываешь. Посмотрим, как ты поведешь себя завтра вечером, когда мы будем одни. Ладно, Рэчел, а ты-то что будешь делать, если его охватят нежные чувства?)