Эмма не знала, что сказать. Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем она сообразила, о чем толкует этот человек. На нее нахлынули самые разнообразные чувства и ощущения. Облегчение от того, что звонил не похититель. Разочарование, что это оказался не он. Слишком много всего свалилось на нее. Слишком много. Она попятилась от телефона, уронив трубку на пол.

Линдси и детектив Хилл моментально подскочили к ней. Кто это был? Где она встречалась с этим человеком? Видел ли он что-нибудь из того, что произошло с ней?

— Он пытался помочь мне на станции. — Эмму трясло. — Он буквально вытащил меня из-под поезда.

Детектив Хилл поднял телефонную трубку с ковра.

— Алло, — проговорил он своим глубоким раскатистым баритоном.

Человек на другом конце, очевидно, все еще оставался на линии, потому что детектив Хилл, послушав его несколько секунд, заговорил снова. Эмма была слишком растеряна и ошарашена, чтобы уловить смысл их разговора, не считая отдельных малозначащих слов типа «м-м…» и «понимаю».

Повесив трубку, детектив Хилл обратился к Линдси:

— Мистер Таунсенд собирался занести сюда пакеты сегодня вечером. Видимо, он будет проезжать мимо на велосипеде по дороге с работы домой. Я сказал, что мы бы предпочли, чтобы он оставил пакеты на станции.

Линдсей кивала головой в знак согласия. Но Эмма стряхнула с себя оцепенение, и ее мозг включился в работу. Что рассказал детективу этот мужчина по имени Рейф? Видел ли он Антонию? Не заметил ли он чего-нибудь такого, что поможет опознать ее?

— Нет! — вмешалась Эмма. — Он может занести пакеты сюда. Я хочу поговорить с ним. Я хочу встретиться с ним в нормальной обстановке.

— Пожалуй, будет лучше, если мы сами займемся этим вопросом, — заметила Линдси. — И снимем с него показания в полицейском участке.

— Я хочу слышать, что он скажет, — настаивала Эмма. — Он был там. Он видел Риччи. Можете сами спросить у него. Он видел, что случилось, и расскажет вам об этом.

Линдси колебалась. Она взглянула на детектива Хилла, который старательно чистил ноготь большого пальца. Он в ответ лишь пожал плечами.

— Мне лично все равно, — сказал он. — Записать его показания мы можем и здесь.

— Вы уверены в том, что хотите этого? — спросила Линдси у Эммы. — Вы уверены, что хотите пригласить этого человека сюда? Выдержите ли вы его визит?

— Да, уверена. Я хочу увидеть его. Я хочу услышать, что он скажет.

Линдси перезвонила мистеру Таунсенду. Они договорились, что он подъедет на квартиру Эммы через двадцать минут.

В ожидании мистера Таунсенда Эмма открыла раздвижную дверь на балкон и вышла подышать свежим воздухом. Не находя себе места от волнения, она ходила взад-вперед по небольшому балкону — три шага от одной стенки до другой. На балконах в доме напротив видны были самые разные вещи и предметы: белье, вывешенное для просушки, кресла-каталки, даже разноцветные флажки на веревках. Фасад здания усеивали сотни окон. Некоторые были заклеены фольгой или бумагой и походили на зубы во рту старика.

Только бы он помог мне, думала Эмма. Пусть будет так, что этот Рейф Таунсенд видел Антонию. Может быть, даже узнал ее. «О да, — скажет он полиции. — Мы часто ездим в одном вагоне, эта женщина и я. Обыкновенно она сходит на станции «Тауэр Хилл». Мы встречаемся почти каждый день».

И еще одна мысль назойливо крутилась у нее в голове.

Теперь им придется мне поверить.

Эмма никак не могла отделаться от чувства, что полиция в чем-то ее подозревает. Как если бы они не верили в ее версию событий. По их словам, они пытались получить записи изображения с камер наружного наблюдения, которые должны показать, как Риччи попал в ловушку в вагоне. Но пока что им это не удалось. «Кто-нибудь еще видел, как все произошло? — продолжал расспрашивать ее детектив Хилл. — Вообще кто-нибудь видел вас вместе с Риччи?» Эти вопросы сводили ее с ума. Ну что же, у нее появился свидетель. Теперь полиции придется прекратить свои бесконечные бессмысленные расспросы и вплотную заняться поисками Риччи.

Прозвучал звонок интеркома. Эмма перестала метаться по балкону и бросилась к двери. Из квартиры уже доносились чужие голоса.

— …очень любезно с вашей стороны, что вы смогли прийти…

— …ужасно. Я просто не могу поверить, что…

Эмма перешагнула порог. Посреди гостиной детектив Хилл разговаривал с темноволосым мужчиной в красной тенниске. Должно быть, это и есть Рейф Таунсенд, решила Эмма. Она пристально всматривалась в него, стараясь угадать, станет ли он свидетельствовать в ее пользу. Пытаясь понять, насколько он наблюдателен. Но первая ее мысль была о том, что он очень молодо выглядит. Из мимолетного столкновения на станции метро у нее сложилось впечатление, что он намного старше. А этот человек, худощавый и загорелый, выглядел ее ровесником. Он не отличался таким высоким ростом, как детектив Хилл, но это вовсе не означало, что его нельзя было назвать достаточно высоким. В руке он держал брезентовый рюкзак с протертыми углами, его джинсы и тенниска выцвели и изрядно полиняли. Под мышками виднелись полукружия от пота.

— Ваше лицо мне знакомо, — с любопытством протянула Линдси. — Вы, случайно, не служили в полиции?

— Служил, хотя и недолго, — отозвался Рейф Таунсенд. — Я закончил полицейскую академию в Гендоне, но после года стажировки уволился.

— Вот как? — Детектив Хилл вопросительно приподнял бровь. — И что стало тому причиной?

— Личные мотивы, — вежливо ответил Рейф. У него было типично лондонское произношение, правда, не выпускника престижной аристократической школы.

Воцарилось неловкое молчание.

Детектив Хилл поинтересовался:

— Чем вы занимаетесь в настоящее время?

— Я работаю на компанию, которая специализируется в области ландшафтного дизайна. Роем траншеи и бассейны. Сносим стены. Все в этом духе.

Поспешите же!

Спросите, что он видел, мысленно взмолилась Эмма.

Детектив Хилл большим пальцем задумчиво поглаживал усы. Он рассматривал Рейфа так же внимательно, как и Эмма несколько минут тому назад.

— Вам, без сомнения, сообщили, что произошло, — наконец сказал он.

— Да. — Рейф впервые посмотрел на Эмму. — Мне очень жаль.

— Не возражаете, если мы зададим вам несколько вопросов о том, что вы видели?

— Нет. Буду рад помочь, если смогу.

Линдси бросила взгляд на Эмму. Еще перед приходом Рейфа она поинтересовалась, не сможет ли Эмма подождать в соседней комнате, пока они будут допрашивать его.

— Обычно свидетели дают показания конфиденциально, наедине с офицером полиции, — пояснила Линдси. — Но вы сможете поговорить с ним потом, если захотите.

Эмма снова отправилась на балкон. Она задвинула за собой стеклянную дверь, и голоса в гостиной слились в неразборчивое бормотание. Облокотившись о перила, она подставила лицо легкому ветерку. Автомобильную стоянку внизу уже окутала легкая дымка сумерек. Она не прислушивалась к тому, что делается в гостиной, поэтому не заметила, как гул голосов стих, и встрепенулась только тогда, когда отворилась балконная дверь.

— Мистер Таунсенд хотел бы поговорить с вами, — сообщила Линдси.

Эмма оглянулась. Балконная дверь распахнулась еще шире, и через порог шагнул Рейф Таунсенд с рюкзаком.

— Я привез ваши вещи, — сообщил он.

Эмма повернулась к нему. Вблизи он не выглядел таким уж загорелым, скорее лицо его казалось желтоватым и землистым, как если бы у него имелась изрядная примесь итальянской или испанской крови.

— Что вы им сообщили? — требовательно спросила Эмма. — О чем вы им рассказали?

Рейф пожал плечами.

— Для начала они пожелали узнать, что я вообще делал на станции метро «Степни Грин». Я ответил, что работал в саду неподалеку от квартала Эппинг-Форест и босс подвез меня до станции по пути домой. Когда я поднялся на платформу, то увидел, как вы бежите за поездом, и подумал, что вы непременно погибнете, поэтому помчался за вами, чтобы остановить.

— Вы видели ее? Вы видели Антонию?

— Женщину в поезде? Нет. Мне очень жаль.

Плечи у Эммы понуро опустились. Хотя чего, собственно, она ожидала? Даже если бы он действительно видел Антонию, то вряд ли смог бы сообщить о ней полиции что-то сверх того, что рассказала она.

Скорее для собственного успокоения, а не для того, чтобы сделать ему приятное, она сказала:

— По крайней мере, вы видели Риччи. Полиция обращается со мной так, что иногда мне кажется, будто они считают, что я его выдумала.

Рейф переступил с ноги на ногу.

— Понимаете, — пробормотал он, — собственно говоря, я не видел вашего малыша.

Эмма уставилась на него, не веря своим ушам.

— Но вы должны были заметить его. Вы же были там!

— В общем-то, да. Но, как я и объяснил полицейским, я видел лишь, что вы держались за какой-то ремешок, торчавший из дверей вагона. И только потом, когда вы рассказали мне о ребенке, я понял, в чем дело.

— Но ведь вы…

Все из-за какой-то чертовой модной сумочки.

Естественно. Теперь и Эмма вспомнила. Он подумал, что в вагоне был не Риччи, а сумочка. Этот человек оказался слеп. И он ничем не мог ей помочь. Она отвернулась. В горле у нее застрял комок, она задыхалась. И она больше ничего не желала слушать.

— Мне очень жаль. — Голос Рейфа звучал пристыженно и сочувственно. — Правда, жаль.

Эмма не нашлась что ответить.

— Как вы справляетесь со всем этим?

Черт возьми, о чем он думает, задавая такие вопросы?

— Я чувствую себя самым большим растяпой на свете. — Рейф со злостью стукнул кулаком по ни в чем не повинному рюкзаку. — Мне не следовало оставлять вас одну. Я должен был нажать кнопку сигнализации.

Мертвым голосом Эмма возразила:

— Зачем? Я же сама попросила вас не делать этого.

— Мне не следовало вас слушать. Вы были не в том состоянии, чтобы отдавать отчет в своих поступках.

Эмма отковырнула от перил кусок ржавчины. Позади нее неловко переминался с ноги на ногу Рейф. Один из тех неугомонных типов, которые всегда должны спасать попавшее в беду человечество. Но она не сделала попытки прийти ему на помощь.

— Ну, — сказал он наконец, — пожалуй, мне пора. Вам наверняка хочется побыть одной.

Он исчез из поля ее зрения. Шуршание. Это он пропихивает свой рюкзак в двери. Повинуясь безотчетному порыву, Эмма обернулась к нему:

— Подождите.

— Да? — Рейф замер на месте. В сумерках его глаза приобрели какой-то странный оттенок — пронзительный светло-коричневый, причем настолько светлый, что казался почти золотистым.

Он пытался помочь ей, она не может этого отрицать. Возможно, у него ничего не вышло, но он по крайней мере пытался. И это было намного больше того, что сделали люди, которые оказались рядом с ней.

— Вы служили в полиции, — сказала она. — Заметили бы вы, если бы они что-то недоговаривали? Существует ли причина, по которой они не ведут поиски Риччи должным образом?

— Почему вы так думаете?

— Потому что что-то здесь не так. — Теперь, когда она выразила свои сомнения вслух, они показались ей еще более убедительными. — Не знаю почему, но у меня сложилось впечатление, что они мне не верят. И средства массовой информации тоже не выказали никакого интереса к этому делу. Сегодня утром о Риччи ничего не сообщалось на первых страницах газет, а ведь это маленький мальчик, которого похитили, и они просто обязаны кричать об этом во весь голос. Просто обязаны. Похоже, они полагают, что я все выдумала. Но, ради всего святого, зачем мне это? Ведь если Риччи не похитили… Неужели они считают, что я…

Голос ее поднимался все выше и выше, но потом сорвался и перешел в хрип. Она так и не смогла закончить предложение.

Рейф ответил:

— Я уверен, что в таком деле, когда речь идет о похищении ребенка, они делают все возможное.

— Тогда почему они не нашли его? — закричала Эмма. — Почему они все время торчат здесь, в моей квартире, вместо того чтобы искать его?

Рейф явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Им нужна хоть какая-нибудь зацепка. Полагаю, вы уже обо всем рассказали и добрую сотню раз мысленно прокрутили случившееся в голове. Но, может быть, вы упустили из виду что-нибудь, что-то совсем незначительное, что могло бы помочь идентифицировать женщину, которая увела с собой вашего малыша?

— Вы что же, думаете, я бы не сказала, если бы вспомнила? Я все время только и делаю, что думаю об этом. Снова и снова. Потому что ни о чем другом я думать не в состоянии.

— Я знаю, — сказал он. — Я знаю.

Эмма отвернулась. Этот разговор оказался бессмысленным. Все было безнадежно. Он ничем не мог ей помочь.

— Может быть, мне стоит нанять частного детектива, — сказала она, обращаясь больше к себе, чем к нему.

— На вашем месте я бы не спешил с выводами. — Рейф явно чувствовал себя неуютно. А потом добавил: — В чем дело? Что случилось?

Эмма вцепилась в перила балкона, глядя вниз невидящими глазами. Она смотрела куда-то мимо перекрестий улиц и выстроившихся внизу мусорных контейнеров на колесиках.

— С вами все в порядке? — обеспокоенно поинтересовался Рейф.

— Мне пришла в голову одна мысль… — начала она.

Что это было?

Она попыталась мысленно вернуться на несколько мгновений назад. Они разговаривали о полиции и методах ее работы, а потом… Что было потом? Отчего она вдруг вспомнила Антонию, причем вспомнила внезапно, без всякой связи с происходящим? Она попыталась поймать ускользающую мысль, но напрасно: та исчезла и растворилась в небытии, превратившись в неразличимую точку, подобно крысе, показавшей кошке лишь кончик хвоста.

— Нет! — Отчаяние и разочарование охватили Эмму. Она покачала головой. — Нет. Не могу выразить то, что почувствовала.

— Не волнуйтесь, — успокоил ее Рейф. — Эта мысль обязательно вернется. Если это действительно что-то важное, вы все вспомните.

* * *

После этого говорить им, собственно, было не о чем. После ухода Рейфа челюсть у Эммы разболелась еще сильнее, тупой болью отдаваясь в голову. Линдси с сочувствием отнеслась к ее бледному виду и опухшим глазам и уговорила принять две таблетки болеутоляющего. Эмма ушла в спальню и легла, не раздеваясь, поверх стеганого одеяла. Прижимая к себе Гриббита, она снова и снова ломала голову над тем, почему вдруг ни с того ни с сего вспомнила Антонию. Но что-то же вызвало вспышку ассоциаций! Вот только что именно? И вдруг перед ее мысленным взором встал образ матери, которая смотрела телевизор в их домике в Бате. Почему она постоянно возвращается мыслями к событиям далекого прошлого? От шерстки Гриббита пахло прокисшим молоком. Думай, Эмма. Думай! Она никак не могла отделаться от чувства, что ее подсознание вспомнило и зафиксировало нечто очень важное, но настолько шокирующее, что инстинкт самосохранения не позволил ей осознать, что именно. И как она ни старалась ухватить промелькнувшую мысль, ничего не получалось.

Раздался стук.

— Эмма? — Линдси просунула в дверь темноволосую голову. — Как вы себя чувствуете? Детектив Хилл хотел бы еще раз поговорить с вами перед уходом.

Что-то в голосе Линдси заставило Эмму сесть на кровати.

— В чем дело? Что-то случилось?

— Нет-нет. — Но почему-то Линдси старалась не встречаться с ней взглядом. — Ничего не случилось. Всего лишь несколько вопросов напоследок. Прошу вас, пойдемте ненадолго в гостиную.

Эмма откинула одеяло. Что дальше? Она с трудом поднялась с кровати и вышла за Линдси в коридор.

— Пожалуйста. — Линдси распахнула дверь в гостиную. — Входите и присаживайтесь.

Она прошла вслед за Эммой к дивану и положила руку ей на плечо, заставляя опуститься на него. Потом пристроилась рядом с нею. Детектив-инспектор Хилл втиснулся в кресло напротив. Сидя, он выглядел еще массивнее. Риччи, которого всегда тянуло к мужчинам, наверняка взирал бы на него с благоговейным трепетом. Да, пожалуй, этот гигант запросто мог сунуть Риччи в один из своих карманов и даже не заметить, что он там копошится.

Линдси коснулась руки Эммы.

— Постарайтесь не воспринимать это как личное оскорбление, — сказала она. — Рано или поздно, но мы спрашиваем об этом каждую семью, оказавшуюся в вашем положении.

— Спрашиваете о нем?

Детектив Хилл откашлялся. Потом заявил:

— Я намеревался побеседовать с вами раньше, но мистер Таунсенд помешал мне своим появлением. Сегодня утром у меня состоялся долгий разговор с вашим домашним врачом. Когда мы просматривали медицинскую карточку и историю болезни Риччи.

— С моим семейным врачом? — Эмма растерялась. Какое отношение ко всему этому имеет доктор Стэнфорд?

Детектив Хилл, скрестив перед собой огромные ручищи, подался вперед.

— Мисс Тернер, — начал он, — прошу прощения, но я должен спросить вас вот о чем. Не могло ли быть так, что вы умышленно причинили вред собственному сыну?

Эмма уставилась на него, не веря своим ушам.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — прошептала она. Щеки у нее заалели. — Риччи похитили. И вы знаете об этом. Почему вы задаете мне такие вопросы?

— Доктор Стэнфорд сообщила нам кое-что, — пояснил детектив Хилл. — Ей не хотелось говорить об этом, но, учитывая тот факт, что вы разрешили нам заглянуть в медицинскую карточку Риччи, у нее не осталось иного выхода. Она полагает, что вы можете утаивать от нас правду о том, что с вами произошло. — Он сделал паузу. — В сущности, исходя из того, что вы заявили ей во время последнего визита, она опасается, что вы могли причинить вред Риччи.

Причинить вред Риччи? Мысль об этом несла в себе почти физическую боль. Причинить вред Риччи.

— Эмма? — Глаза детектива Хилла были очень холодными. Пронзительно-голубыми, как луч лазера. Он не мигая смотрел на нее в упор. — Вы помните свой последний визит к доктору Стэнфорд, который состоялся одиннадцать дней назад?

— Мой последний…

Слова замерли у Эммы на губах. В животе появилось щекочущее ощущение. Она мгновенно перенеслась в кабинет доктора Стэнфорд. Из приемной доносился чей-то надрывный кашель. По оконному стеклу барабанил сильный дождь. Одуряющий запах носков и антисептика.

Выражение, застывшее на лице доктора Стэнфорд. Она сидела, выпрямившись, за своим столом, шокированная тем, что услышала, и пораженная до глубины души…

Эмма нагнулась вперед и уперлась локтями в колени. Закрыла лицо руками.

— Вы помните? — не отставал от нее детектив Хилл. — Вы помните, что сказали в тот день доктору Стэнфорд?

Негромким, едва слышным голосом Эмма ответила:

— Да. Да, помню.

Ну что же, теперь, по крайней мере, она поняла все. Поняла, почему они отказывались воспринимать ее всерьез. С балкона донесся крик чайки.

Ох, Риччи, Риччи. Что же я наделала?

Линдси схватила ее за плечи, пытаясь успокоить. На ее лице была написана профессиональная озабоченность. Но Эмма без труда прочла в ее глазах то, что она думает, прочла столь же явственно, как если бы Линдси высказала свои мысли вслух: «А мы-то еще жалели вас! И какая же вы после этого мать?»

Эмма не отнимала рук от лица. Она не могла заставить себя взглянуть на Линдси. И отвернулась.