Похожие на съежившихся академиков, две серые вороны расхаживали по неприкосновенному квадрату травы посередине Церковного двора. С тростью в руке, Филипп Уичкот вошел в галерею со стороны привратницкой. Все в нем было опрятно и элегантно. Птицы неуклюже захлопали крыльями и неуверенно поднялись в воздух.

Никого рядом — в послеобеденный час в Иерусалиме мало что происходило. Уичкот подошел к подъезду в юго-восточном углу двора и поднялся на площадку второго этажа. Наружная дверь в комнаты Фрэнка по-прежнему оставалась закрытой, а вот к Аркдейлу — открыта, и он замолотил во внутреннюю набалдашником трости.

— Дражайший Гарри, как поживаете? Сто лет вас не видел.

Аркдейл, который стоял у стола и разбирал груду книг, положил томик, который держал, и подошел поприветствовать Уичкота.

— Рикки загрузил меня чтением. Я много дней не выходил из колледжа.

— Так не годится, — сказал Филипп. — Послушайте, вы же не станете отрицать, что чрезмерное чтение вредно; от него скисают мозги. А у меня есть прекрасный план, как помочь вам развеяться. Я пришел пригласить вас на скромный ужин. Всего несколько ближайших друзей. И подумал, может нам развлечься игрой в карты после ужина?

— Вы очень любезны, но у меня нет времени.

Уичкот был слишком хорошо воспитан, чтобы выказать удивление.

— В таком случае устроим что-нибудь другое. Чудесный день… может, прогуляемся вдоль реки?

— Увы, не могу, — Аркдейл указал на книги на столе. — Слишком много дел. Когда вы пришли, я собирался в библиотеку.

— В библиотеку! А! Понятно: это дело рук вашего опекуна, очевидно?

— Сэр Чарльз, разумеется, желает, чтобы я уделял должное внимание занятиям, — грубовато ответил Гарри.

— Что ж, ничего страшного, — небрежно произнес Филипп. — Я навещу вас позже, когда вы не будете так заняты книгами. Хочу назначить день следующего клубного обеда, а до того должен удостовериться, что вы свободны.

Он поговорил о пустяках еще минуту-другую, чтобы сгладить неловкость, которая могла возникнуть в беседе. Затем подошел к ближайшему окну и лениво выглянул во двор. Высокий мужчина быстро шел по противоположной стороне двора к проходу у профессорской. Это был тот самый человек, которого Огастес не пустил в Ламборн-хаус воскресным утром после грозы.

Уичкот снова повернулся к Аркдейлу.

— Это, случайно, не мистер Холдсворт?

— Вполне возможно. Кажется, я видел его перед обедом. Он пришел в колледж, когда я разговаривал с Рикки, и они вместе куда-то отправились.

— Я думал, он уехал из Кембриджа с Фрэнком. Кстати, как поживает наш друг? Есть свежие новости?

— Рикки полагает, что его здоровье значительно улучшилось, иначе Холдсворта здесь не было бы.

— Замечательно. Надеюсь, мы скоро увидим Фрэнка среди нас, — Филипп снова выглянул в окно. Мужчина исчез. — Он к нам надолго? В смысле, мистер Холдсворт. Я думал, ему поручено осмотреть библиотеку колледжа.

— Я не знаю.

Подкрепиться Аркдейл не предложил, равно как и не выказал желания продолжить беседу. Уичкот откланялся и заглянул в привратницкую, где его ждал Огастес. Мепал сообщил, что Холдсворт ненадолго заглянул в колледж перед обедом, и нет никаких оснований полагать, будто он проведет здесь ночь. Также Мепал ничего не слышал о местонахождении Фрэнка Олдершоу.

Филипп в нерешительности остановился за воротами Иерусалима, мысленно взвешивая варианты. Потом подозвал Огастеса.

— Мне нужна лошадь на остаток дня. Иди в конюшни и скажи, что я приду через час и намерен сразу же уехать.

— Расскажите мне правду, — попросил Холдсворт.

Элинор Карбери несколько секунд молчала. Под ногами равномерно хрустел гравий дорожки. Этот мужчина постоянно приводит ее в замешательство. Она с усилием собралась с мыслями и повернулась к нему:

— Правду, сэр? И какую же часть ее вы хотите услышать?

— Я имел в виду ту, в которой упоминается ваш лунатизм.

Она остановилась.

— Мой лунатизм?

— Я употребил этот термин в прямом, а не переносном смысле. Я не имел в виду, что вы ходите во сне, мадам. Однако золотарь сказал мне, что порой вы гуляете в садах под луной.

Элинор огляделась по сторонам. Рядом никого не было.

— Да, порой мне трудно уснуть, и потому я выхожу подышать свежим воздухом. Но я не хотела бы, чтобы это стало общеизвестным.

Джон поклонился.

— Понимаю. И понимаю также, что упражнение тела может поспособствовать сну. Более того, я и сам часто пользуюсь этим способом и совершаю круг-другой, прежде чем отправиться в объятия Морфея. Так вы гуляете здесь, мадам, в саду доктора Карбери?

— Да, конечно. Он совершенно уединенный, как вам известно.

— Еще Том говорит, что иногда вы проходите за калитку, через мост в сад колледжа.

— Да, — признала Элинор, и ее взгляд метнулся к упомянутой калитке и восточному платану Основателя. — Однако очень редко. Доктору Карбери не по душе мои ночные одинокие прогулки, даже в нашем саду. — Она ощутила себя в ловушке, далеко не впервые в жизни, и искала дорогу к спасению. — Быть может, вернемся домой и проверим, не возвратился ли он? Не представляю, что задержало его в профессорской.

— Еще секунду, пожалуйста.

В своем нетерпении Холдсворт осмелился коснуться ее предплечья. Тело Элинор вспыхнуло под тонкой тканью платья. Она нахмурилась. Джон, похоже, не заметил. Он уже не стоял так близко, а чуть отстранился, словно хотел рассмотреть ее более внимательно.

— Том видел, как вы гуляли ночью в саду с Сильвией.

Элинор сверкнула глазами.

— При чем тут это? Она иногда оставалась у меня ночевать. И ей тоже бывало трудно заснуть.

— Выходит, она была знакома с ночным Иерусалимом.

— И что с того?

— Возможно ли, что вы отсутствовали в ту ночь, когда Фрэнку Олдершоу показалось, будто он видел привидение миссис Уичкот?

Элинор, не ответив, отвернулась и медленно пошла по дорожке в сторону Длинного пруда. Звук его шагов преследовал ее. Хотелось закричать от разочарования. Ну почему он так несносен?

Джон поравнялся с ней.

— Уверен, вы понимаете, какая это соблазнительная гипотеза, мадам.

Она не смотрела на него.

— Соблазнительная?

— О да, ведь она разом отвечает на все вопросы.

— Соблазнительная, — повторила Элинор с величайшей осторожностью, как будто слово было хрупким, словно птичье яйцо, и с ним следовало обращаться как можно бережнее.

— Да, соблазнительная, — Холдсворт находился совсем близко, и она задалась вопросом, какое эхо породило это прилагательное в его голове. — Данная гипотеза предлагает безупречно рациональное объяснение произошедшего в ту ночь. С одной стороны, у нас есть молодой мистер Олдершоу, который, по его собственному признанию, изрядно выпил, а после добавил еще кофе и лауданума. Потом внезапно очнулся от глубокого сна. Его настроение в любом случае можно считать подавленным. Он бродит по темному саду, полагая, что находится в полном одиночестве, и вдруг встречает женщину там, где таковой быть не может. Смерть Сильвии на этом самом месте не выходит у него из головы. Неудивительно, что испытанное на время лишает его рассудка, учитывая, что он уже находился в состоянии нервного истощения, и принимая во внимание все обстоятельства. Так что эта гипотеза, окажись она верной, объяснит явление призрака. Я не сомневаюсь, что она убедит мистера Олдершоу и удовлетворит леди Анну.

Джон умолк и посмотрел на Элинор. Она игнорировала его, отвернувшись и изучая поверхность пруда.

— Мадам, — тихо произнес он. — Так и есть? Это больше, чем просто гипотеза. Это то, что случилось на самом деле.

Не сводя глаз с воды, она произнесла почти шепотом:

— Золотарь утверждает, будто видел меня в ту ночь? Это ваш свидетель?

— Нет, мадам. Ему ничего не известно о вашем местонахождении в ту ночь. Более того, он явился в Иерусалим намного позже, лишь утром. Но мы не в суде, и суть дела не в том, чтобы убедить присяжных. Мы всего лишь должны найти теорию, которая объясняет все факты в том виде, в каком они нам известны. И вы не можете не понимать всей привлекательности данной теории.

— Мои слова что-либо значат, сэр? Вы уже ухватились за свою теорию, и если мой ответ противоречит ей, несомненно, вы его проигнорируете.

— Разве я способен проигнорировать ваши слова, мадам?

Холдсворт остановился, но она промолчала, хотя ощутила, как краска заливает щеки от его дерзости.

— Леди Анна возложила на мои плечи большую ответственность, — продолжил он. — Я должен справиться как можно лучше. Вы были в саду в ту ночь?

— Так или иначе, это всего лишь мое слово. Хотите — верьте, хотите — нет.

— Я предпочел бы услышать ответ от вас, мадам. Были вы там или нет.

— Не была, — ответила Элинор.

— Мой долг — попытаться вернуть мистеру Олдершоу рассудок. Даже если я не могу представить доказательства, это остается превосходной альтернативой идее, будто он видел призрак мертвой женщины. Несомненно, даже простое знание о возможности подобного может пойти ему на пользу.

Элинор повернулась и взглянула на него. Ее кожа была горячей и липкой и словно отставала от плоти.

— Умоляю, никому не говорите о возможности этого. Я знаю ее светлость. Ее принципы тверды, суждение сурово. Она придет в ужас от одной лишь мысли о том, что леди обладает привычкой бродить по ночам в одиночестве, безо всякой защиты, единственная женщина в колледже, полном молодых джентльменов. Она не замедлит осудить равно грех и грешницу. И мольбы о пощаде не будут услышаны.

— Мадам, я не могу поверить…

— Погодите, — перебила Элинор. — Это только часть, и самая незначительная. Полагаю, вам известно, что здоровье доктора Карбери пошатнулось?

Холдсворт кивнул.

— Могу я вам довериться?

— Сочту за честь, мадам.

— Если случится худшее, я не могу рисковать дружбой леди Анны. Мне больше не к кому обратиться на всем белом свете. Женщина, лишенная друзей, не может позволить себе бедность.

Она смотрела на него. Прежде не замечала линий, которые врезались в его лицо, прочертили лоб, брызнули из внешних уголков глаз. Холдсворт несколько дней не брился, и на его щеках и подбородке пробилась черная щетина с редкими седыми вкраплениями, особенно над верхней губой.

— Надеюсь, ваше будущее не будет таким беспросветным, как вы опасаетесь, мадам, — мягко произнес он. — Оно может принять совсем иное, более счастливое направление.

В последовавшей тишине они глядели друг на друга. «Вот и еще одно осложнение», — подумала Элинор. В устах другого мужчины подобная любезность могла бы послужить почти объяснением в любви.

— Я повторю, если хотите, — она внезапно разозлилась, потому что доктор Карбери еще жив, и испытывала чувство вины, поскольку отчасти об этом сожалела. — Просто на всякий случай. Я не была в саду в ту ночь. Слышите, сэр? Не была. Ну что, вы довольны?

— Всецело. Однако очень жаль. Это было бы прекрасным решением проблемы.

— Прекрасным для вас, возможно, но неудобным для меня.

Джон отвел глаза.

— Есть и другой вопрос, и я не уверен, что мистер Олдершоу окончательно придет в себя, прежде чем он будет решен. Если вообще будет решен.

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Да то, что вообще привело к появлению истории с призраком, а именно, характер смерти миссис Уичкот.