К декабрю 1975-го, когда совет директоров студии Fox встретился, чтобы решить судьбу «Звездных войн», Джордж Лукас расставил по местам все свои сложные концепции. Он заканчивал четвертый вариант своего сценария и знал, как большинство элементов стыкуются друг с другом. Он объяснил Силу в 24 словах. Штурмовики теперь носили бластеры, а не световые мечи (хотя тубы для световых мечей так и останутся у их костюмов на спине как рудиментарный хвост). Звезда Смерти смотрелась в сценарии лучше, когда внимание от нее не отвлекалось долгими сценами на Альдераане.

Кровь уже не так сильно текла на страницы, и Лукас даже стал наслаждаться собой. «Я немного расслабился, – признался он Чарли Липпинкотту. – Куда веселее, когда другие что-то предлагают, так что тебе не приходится делать всю работу».

Расслабился – это, конечно, относительное понятие: в 1976-м Лукас будет требовательнее к себе, чем когда-либо, доведя себя до больницы. Для него будет проблемой делегировать простые задания, например какие осветительные приборы в конкретной сцене включить, а какие – выключить, что приводило к трениям с его более опытной британской съемочной группой. Но в то же время Лукас поборол свой инстинкт все делать в одиночку. Он будет прислушиваться к советам куда больше, чем когда-либо, – больше, чем при работе над «ТНХ», написанным вместе с Уолтером Мёрчем, или над «Американскими граффити», написанными с Хайком и Кац. Это была большая вселенная, и он все еще ее строил – отчасти из запасных частей. В ней было достаточно места для других строителей, если только Лукас был уверен в их компетентности.

Таким образом, «Звездные войны» больше не были сценарием, написанным в агонизирующем одиночестве на столе из дверей. К концу 1976-го Лукас обнаружил себя предводителем отряда гениев, вожаком команды ярких молодых личностей, спешащих завоевать свое место в мире – из тех, что встречаются раз в поколение. Кажется правильным, учитывая, какое влияние вестерны оказали на фильм, что у «Звездных войн» теперь был отряд – и он куда больше отвечал за вид, ощущение и содержание фильма, чем многие думают. Лукас прекрасно понимал силу командной работы и был благодарен за вклад всех участников – тех, которые уже были в его ближнем круге. По словам Ральфа Маккуорри, Создатель «был очень рад, если вам в голову приходили необычные идеи».

Маккуорри, умерший в 2012-м, остается самым любимым и самым важным членом отряда. Его картины помогли подтолкнуть совет директоров к одобрению проекта Лукаса в декабре 1975-го: «Они купились на картины Маккуорри, тут и говорить нечего», – утверждает Липпинкотт, ответственный за ту презентацию. Без Маккуорри Лукас, возможно, не получил бы необходимый бюджет, чтобы реализовать свою «маленькую космическую идею». Но художник дал франшизе куда больше.

Мы уже видели, как Маккуорри помог создать механизированную версию Вейдера и трогательных дроидов. Он предложил использовать идею черного летающего шара из анимационной ленты, над которой он работал, и тот превратился в робота, пытавшего Лею. Скетчи и картины Маккуорри создают внешность каждого героя и каждую декорацию в фильме, от рынка дроидов до Звезды Смерти, до четвертой луны Явина, где Лукас хотел, чтобы они спрятали корабли в джунглях. Но они же скрываются, – отметил Маккуорри, – им надо куда-то спрятать корабли. Как насчет места внутри храма?

Как и Лукас, Маккуорри стал придумывать предысторию, которая никогда не попадет на экран. Он любил дремать на удобном диване, позволяя идеям самим приходить в голову «как пузырькам шампанского», – как он говорил. В один из таких моментов он увидел, что корабли повстанцев прячутся на Явине-IV в древних храмах, где есть специальные антигравитационные камни, позволяющие истребителям легче заезжать и выезжать из ангара.

Маккуорри, будучи человеком весьма скромным, говорил, что любой нормальный художник смог бы протолкнуть «Звездные войны» через совет директоров Fox. Другие художники с ним не согласны. «Если бы на меня работали сто художников, ни одному не пришло бы в голову то, что представил Ральф», – говорит Пол Бейтман, художник, работавший с Маккуорри несколько лет. Бейтман помогает содержать обширный архив работ Маккуорри. «С художественной точки зрения, «Звездные войны» – это видение Ральфа, даже если он думал, что просто интерпретирует чужие слова».

Конечно же, «Звездные войны» не были детищем одних только Лукаса и Маккуорри – это далеко не так. Был еще продюсер Гари Кертц, дольше всех пробывших в отряде. Пути Кертца и Lucasfilm разошлись, после того как он позволил фильму «Империя наносит ответный удар» значительно превысить бюджет, это может объяснить, почему официальная история компании принижает его вклад. Но, пожалуй, можно сказать, что Кертц был тем слушателем, который требовался Лукасу на тот момент его карьеры, – критиковавшим слушателем. Например, в колледже Кертц изучал сравнительную религию, уделяя особое внимание буддизму, индуизму и религиям коренных народов Америки. Ему не нравилось, как в ранних вариантах сценария описывалась Сила, где всю свою энергию она получала от кристалла Каибурр. Он также не был поклонником концепций Боган и Ашла. Он показывал Лукасу свои учебники по религии. За годы режиссеру и продюсеру хватило времени прийти к согласию по подобным вопросам. «Мы подолгу говорили о различных религиозных философиях, о том, как люди к ним относились и как мы можем это упростить», – вспоминает Кертц. Сам ли Лукас к этому пришел, изучая «Золотую ветвь», или Кертц подтолкнул его на правильный путь в одном из ночных разговоров о карме, пране и вселенской энергии навахо, на этот вопрос мы вряд ли когда-нибудь получим ответ.

Наверняка известно, что, если бы «Звездные войны» выиграли «Оскар» за лучший фильм, на который они были номинированы, получать награду поднялся бы один Кертц, и тому были причины. Он отвечал за постоянные, учитывающие все крохи пересмотры бюджета, которых требовала студия Fox. Он искал лучшую комбинацию опытных сотрудников и дешевых съемочных павильонов и выбрал студию Elstree, спрятанную в Борхамвуде, обшарпанном пригороде Лондона. Он отвечал за необычные, но блестящие решения по найму персонала, включая Джона Молло, художника по костюмам, специализировавшегося на военной форме и исторических драмах и получившего «Оскара» за дизайн костюмов для «Звездных войн».

Гари Кертц – на фото с Джорджем Лукасом в декорациях тронного зала из «Звездных войн» – был на четыре года старше Лукаса и имел опыт работы во Вьетнаме, который Лукас искал в продюсере для съемок «Апокалипсиса сегодня». А еще он был фанатом «Флэша Гордона» и стал продюсером потрясающей серии хитов Лукаса: «Американские граффити», «Звездные войны» и «Империя наносит ответный удар». Его влияние на ранние фильмы франшизы, снятые до его внезапного ухода, обсуждается до сих пор.

ФОТО: Архив Кертца/Джоинер

По рекомендации Уолтера Мёрча он нанял звукового дизайнера Бена Бёртта. Бёртт позже стал одним из самых важных участников отряда «Звездных войн» – и он до сих пор в нем. И вновь именно картины Маккуорри убедили его присоединиться к проекту. «Я сразу понял, что это такой фильм, который я пытался сделать еще в детстве», – сказал Бёртт. На тот момент Бёртт был классическим примером молодого и голодного члена команды Лукаса – только что из школы, сообразительный, но не слишком гордый, чтобы подурачиться. Он подвозил Кэрри Фишер на тесты причесок; он отправился в зоопарк и попросил сутки не кормить медведя, а потом подразнил его, поставив под нос миску молока и хлеб, чтобы получить рык вуки из голодно-страдающего рева, добавив к нему рев морского льва. «Медведи в зоопарках слишком смирные», – объясняет Бёртт.

При этом Бёртт не ожидал многого, как и бо́льшая часть отряда. Это была не столько скромность, сколько признак времени, когда глупо было думать, что фильм про космос привлечет массовую аудиторию. Он думал, что фильм будет пару недель иметь относительный успех у зрителя. «Лучшее, что я мог представить, – вспоминает Бёртт, – что на следующем конвенте по «Звездному пути» нам выделят стол среди приглашенных гостей».

Но хоть и отряд по ту сторону экрана был крайне важен, фильм не стал бы тем, чем стал, без правильного отряда на экране. Это означало правильный подбор актеров, что было особенно сложно, учитывая то, что Лукас хотел бо́льшую часть своей галактики заселить неизвестными актерами. У «Звездных войн» было три талантливых специалиста по кастингу: Вик Рамос, Айрин Лэмб и Дайяна Криттенден – но самый влиятельный голос при подборе актеров принадлежал человеку, которого даже не было в титрах. Фред Роос собрал неповторимые актерские ансамбли для «Крестного отца» Копполы и «Американских граффити» Лукаса. После этого он был продюсером «Крестного отца: часть II» и «Разговора» Копполы. При кастинге на роли в «Звездных войнах» «Джордж просто пригласил меня быть там и консультировать его, – вспоминает Роос. – Я не был нанят. Я просто был членом семьи».

«ЗВЕЗДНЫЕ ВОЙНЫ» НЕ БЫЛИ ДЕТИЩЕМ ОДНИХ ТОЛЬКО ЛУКАСА И МАККУОРРИ.

Первым делом Роос предложил Лукасу на роль принцессы Леи свою знакомую, молодую дочь иконы Голливуда Дебби Рейнольдс и ее бывшего мужа Эдди Фишера. Роос несколько раз общался с Кэрри Фишер и находил ее очаровательной, сексуальной, остроумной и обладающей зачатками писательского таланта. Фишер оставила о себе не очень хорошее первое впечатление, когда пропустила первое прослушивание; в то время она училась в Центральной школе речи и драмы в Лондоне и не думала, что стоит пропускать занятия ради такого. Но Роос продолжал подкидывать ее имя Лукасу, который склонялся к выбору на роль актрисы Терри Нанн.

Наконец Лукас встретился с Фишер, когда она вернулась в Лос-Анджелес на рождественские каникулы – 30 декабря 1975 года. Он попросил ее прочитать речь Леи в виде голограммы, передаваемой R2-D2. На тот момент речь была весьма многословной. Многие актрисы с ней не справлялись. Но Фишер учили ораторскому искусству. Она приобрела легкий британский акцент и любовь к скороговоркам. Ее любимой была тогда – и остается поныне: «I want a proper cup of coffee from a proper copper coffee pot. If I can’t have a proper cup of coffee from a proper copper coffee pot, I’ll have a cup of tea». Речь она прочла идеально.

Второе, что Роос дал «Звездным войнам» – хоть и не совсем намеренно, – это Харрисон Форд, которого он в свое время уже нанимал для «Американских граффити». Лукас твердо настаивал, что никто из актеров, снимавшихся в «Граффити», не должен появляться в «Звездных войнах»; он был уверен, что это отвлечет зрителей. Но после того, как Роос пригласил Форда помочь с обустройством в офисе American Zoetrope в Лос-Анджелесе, Лукас решил дать Форду читать реплики Хана Соло в прослушивании для вереницы потенциальных принцесс Лей и Люков Старкиллеров.

Большинство версий этой истории говорят, что это было хитростью со стороны Рооса – так он подсунул Форда Лукасу. Милая история, говорит Роос, прежде чем с неохотой признает, что на самом деле никакого хитрого плана не было – в офисе надо было установить новую дверь, а у него был знакомый плотник. «Харрисон мне часто оказывал услуги плотника; ему нужны были деньги, у него дети были, он не был еще звездой, – говорит Роос. – В день, когда он делал дверь, там оказался Джордж. Судьба, наверное». Так что одним из лучших прохвостов в истории кино мы все обязаны той двери.

Яркие талантливые актеры, по словам Кэрри Фишер, в шутку называвшие себя «мясом, говорящим текст»: Харрисон Форд (Хан Соло), Питер Мейхью (Чубакка), Марк Хэмилл (Люк Скайуокер) и Фишер (принцесса Лея).

ФОТО: Архив Кертца/Джоинер

Что до Люка Старкиллера, то Лукасу нравился телевизионный актер Уилл Зельцер. Ранее он отсеял молодого актера из мыльных опер Марка Хэмилла. Но специалисты по кастингу настаивали, чтобы он еще раз посмотрел Хэмилла, и привели его 30 декабря, в один день с Кэрри Фишер. Как и Фишер, Хэмилл запомнил самый многословный монолог, который был у его персонажа в третьем варианте сценария; как и Фишер, он идеально сыграл роль.

Но кастинг еще не был окончательным. У Лукаса на руках оказалось две тройки актеров на главные роли: Форд, Хэмилл и Фишер с одной стороны; Кристофер Уокен, Уилл Зельцер и Терри Нанн – с другой. Первая тройка была выбрана только потому, что они были свободны и готовы поехать на съемку в Лондон (а в случае Хэмилла еще и в Тунис) тем мартом. Все согласились на зарплату, предложенную им Лукасом: 1000 долларов в неделю. Форд потребовал изменения в контракте: его не интересовали сиквелы, о которых Джордж постоянно говорил, и он хотел исключить обязательство в них появляться. В то время разумно было предположить, что они окажутся картонными копиями оригинала.

Студия Fox требовала, чтобы среди актеров была хотя бы одна звезда. Лукас обращался к Тоширо Мифунэ, одному из самых известных актеров Японии и звезде фильмов Куросавы. Он играл бесстрашного генерала в «Троих негодяях в скрытой крепости» и «недосамурая» Кикутиё в «Семи самураях». Лукас предложил Мифунэ роль Оби-Ван Кеноби, по словам дочери актера Мики, также он предлагал ему роль Дарта Вейдера. В любом случае, Мифунэ отказался от участия в фильме.

Алек Гиннесс тогда был в Лос-Анджелесе, играя дворецкого в комедии «Ужин с убийством». Многоплановый британский актер был легендой благодаря как комедийным, так и более серьезным ролям, таким, как принесшая ему «Оскара» роль полковника Николсона в ленте «Мост через реку Квай», которую Лукас полюбил еще в детстве. Лукас и Кертц послали сценарий Гиннессу. Его первая реакция была не очень положительная: «Боже мой, это научная фантастика! Зачем они мне это предлагают?» Диалоги были «весьма посредственными», – написал он в своем дневнике. Но он согласился встретиться с Лукасом перед отъездом, подбадриваемый тем фактом, что режиссер «Ужина с убийством» уважал предыдущие работы Лукаса: «Вот настоящий кинематографист».

В дневнике актер писал о «небольшом молодом человеке с аккуратным лицом… плохими зубами, очками и почти без чувства юмора». Общаться им было трудно: «разговор усложнялся культурной пропастью в восемь тысяч миль и тридцать лет». Но Гиннессу понравилось описание Лукасом Оби-Вана Кеноби как персонажа, подобного Гэндальфу, с этим он мог работать. И он мог сработаться с Лукасом, думал Гиннесс, «если справлюсь с его напором».

В январе Лукас и Кертц предложили Гиннессу напористую сумму за участие в фильме: 150 тысяч долларов – столько же, сколько Лукас получал за сценарий и режиссуру. Гиннесс также получал 2 % от прибыли, предназначавшихся Кертцу. Сценарий был глуповат, так что на проценты вряд ли можно было рассчитывать, считал Гиннесс, но деньги позволили бы ему жить в привычном стиле, даже если его следующий спектакль провалится.

В начале 1976-го Лукас метался вдоль побережья Калифорнии, чтобы успеть сделать все, прежде чем отправиться в Лондон на начало съемок. Работа Дайкстры по спецэффектам сильно отставала от графика, и Лукас близко познакомился с рейсом на девять утра по понедельникам из Сан-Франциско в Лос-Анджелес компании Pacific Southwest Air. Он потратил более 8200 долларов на авиабилеты и аренду автомобилей (Fox отказалась возмещать эти расходы). В обычный день в Лос-Анджелесе он вставал в три ночи, чтобы сделать 25 раскадровок, закончив их, отправлялся на кастинг актеров в девять утра, а после этого ехал в ILM, где работал до девяти вечера. И в этом жестком графике еще находил время корректировать четвертый вариант сценария. «Когда ты в одном лице автор сценария и режиссер, то у тебя двадцатичасовой рабочий день», – жаловался он Липпинкотту, лишь слегка преувеличивая.

СТУДИЯ FOX ТРЕБОВАЛА, ЧТОБЫ СРЕДИ АКТЕРОВ БЫЛА ХОТЯ БЫ ОДНА ЗВЕЗДА.

Иногда он даже скучал по той агонии, которую испытывал, когда писал сценарий. В ILM Лукас и Дайкстра столкнулись лбами из-за времени, которое уходило на создание революционной системы съемок Dykstraflex. Несмотря на название, это был результат коллективного творчества всего коллектива ILM. Этот монстр состоял из старой камеры Vista Vision, подвешенной и связанной кучей проводов с компьютером. Теоретически – а с Dykstraflex было связано очень много теорий – ее можно было запрограммировать, чтобы она двигалась по семи осям. Другими словами, она могла бы наехать на модель корабля, повернуться вокруг нее, проехать над или под моделью, создавая иллюзию движения. И поскольку ту же программу можно было повторить для следующей модели, совместив их в кадре, вы получили бы погоню.

Сборка Dykstraflex заставила новорожденную команду ILM сильно отстать от графика, но Дайкстру сложно было мотивировать. Друзья Лукаса слышали, что под руководством Дайкстры ILM превратился в «коммуну хиппи», хотя сам вундеркинд спецэффектов предпочитал термин «загородный клуб». Травка курилась свободно, молодые гении – большинству из них не было и 30 – часто были накачаны наркотиками по самые уши. По ночам они запускали в небо старые модели кораблей и иногда смотрели порно. Но была причина терпеть все это – если новая камера заработает, это в два раза снизит затраты на спецэффекты.

Художники ILM гордились своими моделями кораблей, но с одной из них уже были проблемы. Местные телеканалы по всей Америке стали крутить «Космос: 1999» – британский научно-фантастический телесериал. События сериала разворачивались на Луне, которую атомным взрывом столкнуло с орбиты и отправило в межзвездное пространство. Сериал был нацелен на американский рынок, в нем были задействованы американские актеры, а бюджет на спецэффекты на первый сезон составлял внушительные 3 миллиона долларов. Мало того что персонажи упоминали «таинственную силу», которая направляла Луну в ее путешествии или говорили о том, чтобы «отправиться на темную сторону» (Луны); что еще хуже, космолет лунной базы – «Орел» – был очень похож на вытянутый элегантный пиратский корабль Хана Соло, который художники ILM только что закончили и которому Лукас наконец-то придумал название в четвертом варианте сценария: «Тысячелетний сокол». «Орел» – «Сокол» – Лукаса будут считать плагиатором.

«Тысячелетний сокол», камера Dykstraflex, Ричард Эдлунд и Гари Кертц в ILM в 1976-м. Самодельная, управляемая компьютером камера стала неизвестным героем «Звездных войн», впервые создав иллюзию движения космических кораблей в различных направлениях и перевернув индустрию спецэффектов с ног на голову.

ФОТО: Архив Кертца/Джоинер

ILM надо было срочно придумать новый эффектный и дорогостоящий дизайн корабля. Ответ на вопрос, кто же его придумал, так же запутан, как волосы на голове второго пилота. Официальная версия Lucasfilm говорит, что Лукас придумал дизайн во время перелета, основав его на гамбургере. Но Джо Джонстон, нарисовавший первый «Сокол» и ставший впоследствии одним из важнейших художников-концептуалистов франшизы, помнит единственное указание Лукаса – «думай о летающей тарелке». Джонстон считал, что это слишком глупо и в духе 1950-х, поэтому добавил другие важные элементы – разместив рубку сбоку и добавив подобие клешней спереди. Есть еще третья история, рассказанная мне одним из ветеранов студии, что Лукаса озарение настигло в кафетерии ILM: сняв булку с бургера – Лукас в те дни ел много бургеров, – он приделал сбоку оливку, а зубцами вилки обозначил нос корабля. Это звучит как классический момент Лукаса: легко, наполовину бессознательно делать что-то необычное из того, что есть под рукой; нанести главные штрихи и предоставить другим заниматься деталями. «Посмотри вокруг, – сказал Лукас однажды Говарду Казаняну, своему другу по УЮК, которого он пытался включить в отряд «Звездных войн», но у которого на тот момент было слишком много другой работы. – Посмотри вокруг. Идеи повсюду».

Идеи, реквизит и счастливые случайности были и в Лондоне. Пока Лукас готовил свою калифорнийскую команду, их коллеги в Лондоне также проводили важную работу, подбирая материал для потертых, обжитых декораций, которые вскоре установят в павильонах Элстри.

Художник-постановщик Джон Барри заставил свою команду обшарить все свалки и блошиные рынки в поисках моек, труб, кусков камер, кусков ружей. Все было в лучших британских традициях, поскольку британская фантастика обычно не имела бюджетов как у «Космоса: 1999». Ответственные за реквизит вынуждены были включать фантазию; сериал «Доктор Кто» в прямом смысле начался на свалке 13 годами ранее. Лукаса это вполне устраивало. «Мне нужен реквизит, который не будет выделяться, – сказал он Липпинкотту. – Я хочу, чтоб все было асимметрично, будто одна вещь попала в кадр из одного конца галактики, а другая – из другого».

Обжитая вселенная: та же концепция, которую Лукас использовал в «ТНХ». На этот раз она выражалась в асимметричной одежде, а не слепящих белых костюмах. Джону Молло надо было уложиться в 90 тысяч долларов – меньше чем стоимость одной декорации. В его блокноте, между телефонами, списками дел и записями о том, сколько он потратил на парковку, можно увидеть наивные первые наброски Молло, постепенно преображающиеся в привычных нам героев. Костюм Дарта Вейдера, возможно, самого известного злодея в истории кино, обошелся Молло в 1100 долларов и был сделан в основном из кожаного костюма для езды на мотоцикле. Костюм Люка стоил в два раза больше; Молло собрал вместе пару белых джинсов, сапоги и робу в японском стиле.

Первые съемки проходили в тунисской пустыне с важной – а иногда неожиданной – помощью от команд Барри и Молло. Когда Кертцу пришлось арендовать самолет, чтобы перевезти забытое оборудование из Лондона в Тунис (потратив 22 тысячи долларов на перевозку необходимого оборудования стоимостью 5 тысяч), в самолете оставалось место, чтобы разместить найденный британской командой скелет динозавра; диплодока из диснеевского фильма «Один из наших динозавров пропал», снимавшегося пару лет назад на той же студии Элстри. И его решили просто кинуть в самолет «до кучи». Этот скелет мы видим, когда дроиды приземляются в пустыне. Позднее его назовут крайт-драконом, и, как многие вещи во вселенной «Звездных войн», он получит обширную предысторию, написанную кем-то помимо Лукаса.

КОСТЮМ ДАРТА ВЕЙДЕРА, ВОЗМОЖНО, САМОГО ИЗВЕСТНОГО ЗЛОДЕЯ В ИСТОРИИ КИНО, ОБОШЕЛСЯ В 1100 ДОЛЛАРОВ.

Сложности этих съемок в Тунисе станут легендарными. Грузовик, перевозивший роботов, загорелся. На съемочную площадку обрушилась песчаная буря – первая в этом районе за 50 лет. R2-D2 на пульте управления ездил не так, как надо. Кенни Бейкер, низкорослый актер, помещавшийся в одной из версий дроида, постоянно падал. Энтони Дэниелс, впервые одетый в костюм С-3РО, ухитрился порвать костюм из стеклопластика на ноге, залив осколки совсем недроидной по цвету кровью.

Лукасу приходилось «идти на компромиссы направо и налево», чтобы съемки продолжались. К тому же прямо во время съемок он продолжал подкручивать сценарий, на французской печатной машинке с непривычной раскладкой клавиатуры. Здесь ему пришло в голову последнее масштабное откровение, связанное со Звездой Смерти. Как выглядела проблема: «грязная полудюжина», как их называл Лукас, – Люк, Хан, Оби-Ван, два дроида и вуки – прибывают на «Тысячелетнем соколе». Грязная полудюжина плюс принцесса улетают на «Соколе». Если они так легко это делают, настолько ли страшна эта могучая боевая станция? Должна быть какая-то жертва – она заставит понять, что Звезда Смерти – это опасность, с которой нужно считаться.

Марсия Лукас, поневоле ставшая членом отряда «Звездных войн», внесла предложение – убить С-3РО, но Лукас не мог себя заставить это сделать. Тогда она предложила пожертвовать другим персонажем: тем, который ничего не делал после побега со Звезды Смерти, только бормотал пару мудрых советов во время финального боя. В ретроспективе это очевидно: Оби-Ван Кеноби должен умереть во время своей дуэли с Дартом Вейдером.

Почтенный сэр Алек и леди Мерула Гиннесс только прибыли в Тунис. В честь его дня рождения был организован праздник. Он проникся духом обжитой вселенной: перед съемкой своей первой сцены великий актер катался по земле в своем костюме. Так долго уговаривавший великого актера Лукас не хотел быстро его лишаться; он подождет до возвращения в Лондон, прежде чем примет окончательное решение.

Тем временем Лукас добавил еще несколько изменений в сценарий. Во-первых, он хотел найти новое название для планеты, которую они снимали в Тунисе. С одной стороны, фанаты «Звездного пути» могли сказать, что Утапау звучит слишком похоже на Т’Пау – знаменитую вулканку из сериала. С другой – Лукас выработал у себя привычку произносить все имена вслух; если он запинался при произношении, то он искал альтернативы. К счастью, поблизости был городок, название которого Лукасу нравилось. Обычно при переводе с арабского его называют Татавин. Лукас решил произносить Татуин.

Во-вторых, Лукасу было нужно новое имя для персонажа Марка Хэмилла, единственного американского актера, прилетевшего в Тунис на съемки. Лукаса достали люди, спрашивающие, имеет ли отношение Люк Старкиллер к убийце Чарльзу Мэнсону, которого иногда называли «убийца звезд». Двойное значение слова «звезда» будет мучить Лукаса и дальше, департамент маркетинга студии Fox жаловался, что зрители решат, что это фильм о конфликте между голливудскими актерами. Маркетинговое исследование, проведенное студией, – состоявшее из 20 вопросов случайным людям в торговом центре – также показало, что люди будут путать фильм с сериалом «Звездный путь». И самое главное – большинство зрителей после событий во Вьетнаме не интересовались фильмами, в названии которых было слово «война». Лукас и Кертц отложили конфликт по поводу названия, попросив студию предложить альтернативные варианты. Таковых не было, поскольку «наш фильм никого особо не интересовал», как сказал Кертц. Что до Лукаса, то перед Тунисом полное название фильма в его понимании было: «Приключения Люка Старкиллера, взятые из «Журнала Вхолей», Сага I, Звездные войны».

Но с фамилией Люка он готов был пойти на компромисс. Он вытащил из глубин первого варианта сценария изначальную комбинацию имени и фамилии. Так Люк Скайуокер вернулся во вселенную «Звездных войн», на этот раз как молодой герой, а Старкиллер отправился на склад (до 2008-го, когда «Старкиллер» превратился в имя ученика Дарта Вейдера в видеоигре «Сила необузданная»). К счастью, диалоги переснимать не пришлось. Полное имя Люка не звучит на экране до того, как он называет его Лее на Звезде Смерти, в сцене, которую снимут в Лондоне.

Создатель тем временем падал с ног от усталости. Лукас говорил, что он «в депрессии» и «ужасно несчастлив». Он не участвовал в вечеринке в честь окончания съемок в Тунисе, предпочтя сон. В Лондоне ждали еще более тяжелые дни.

В апреле 2013-го, выступая в Виндзорском замке перед королевой и заслуженными кинематографистами Великобритании, Лукас будет с ностальгией говорить о своих первых визитах в Лондон: «Я приезжаю сюда с 1975-го, – скажет он, – так что для меня это как второй дом». После чего он добавит, неожиданно применив местоимение: «Белый дом, правительство США, не поддерживают киноиндустрию так, как мы это делаем в Британии».

Но в 1976 году – лето которого считается одним из самых жарких в истории – ощущения Лукаса от Британии и ее киноиндустрии были ужасными. Съемочная группа была враждебно настроена к «безумному американцу» и его детскому фильму. «80 процентов команды считали, что фильм – чушь, и постоянно об этом говорили», – вспоминает Пэт Карр, координатор съемок. «Некоторые высокопоставленные работники, которые должны были лучше знать, открыто говорили, что Кертц и Лукас не знают, что делают». Основным недовольным был Гилберт Тейлор, оператор-постановщик и ветеран «Разрушителей плотин», но даже Энтони Дэниелс, веривший в персонаж 3РО, считал фильм «фигней». Тейлор ставил яркий студийный свет, когда Лукас просил приглушенный свет, как в документальном кино. Уборщики постоянно начищали до блеска «обжитую вселенную».

Это было слишком для Лукаса. Над фильмом работала тысяча человек, что несравнимо со съемочной группой «Американских граффити» количеством 15 человек. Он едва разговаривал с британской командой. Кертц, тоже не самый болтливый человек на свете, взял на себя роль посредника. Элстри строго следовал профсоюзным правилам: два раза в день устраивались перерывы на чай (его пили на ходу, с привезенных официантками столиков на колесах, а начальникам чай приносили их ассистенты), обед длился ровно час. Работа завершалась в 17:30 – если только они не были в этот момент в середине сцены, тогда группа голосовала, продолжать ли еще 15 минут. Лукас всегда голосовал «за» – съемочная группа «против».

Алек Гиннесс мучился «жаркой, скучной и нерешительной» съемкой. Плохие новости Лукаса – или как минимум то, как он их преподнес, – похоже, не помогли. По версии Lucasfilm, Гиннесс спокойно воспринял объяснение Лукаса о важности самопожертвования Оби-Вана Кеноби. Но 12 апреля, через неделю после того, как съемочная группа прилетела в Лондон из Туниса и к ним присоединились остальные американские актеры, Гиннесс написал в своем дневнике, что Лукас еще не решил – убивать его персонажа или нет. «Поздновато для таких решений, – возмущался он. – То, что Харрисон Форд называет меня «Мать-настоятельница», тоже не помогает». Четыре дня спустя: «Я сожалею, что взялся за этот фильм… это не актерская работа. Диалоги, абсолютно жалкие, постоянно переписываются, но лишь слегка при этом улучшаются».

МНОГИЕ ЭЛЕМЕНТЫ ФИЛЬМА ПОЯВИЛИСЬ В ПОСЛЕДНЮЮ МИНУТУ.

Диалоги менялись благодаря Уилларду Хайку и Глории Кац. Лукас пригласил их в Англию, чтобы они окончательно отполировали четвертый вариант сценария, заплатив им за это 15 тысяч долларов. Он скромно предположил, что они улучшили сценарий процентов на 30. Он, вероятно, перебарщивает. Но все равно возьмите остроумную строчку из «Звездных войн», особенно одну из тех, что произносит Хан Соло, и, вероятнее всего, она родилась на печатной машинке Хайка и Кац. Например…

Во время игры в голографические шахматы 3РО предлагает новую стратегию: «Дай вуки выиграть».

Внутри Звезды Смерти, когда Люк убеждает Хана, что Лея богаче, чем он может себе представить: «Не знаю – я очень много могу себе представить».

Во время спасения принцессы, когда Хан нервно говорит по внутренней связи с офицером Звезды Смерти: «У нас тут все хорошо, спасибо. А вы как?»

Когда Лея, раздраженная Ханом и Чубаккой, спрашивает: «Кто-нибудь уберет этот ходячий коврик с моего пути?»

Форд, которому тогда было 34, и Фишер, которой было 19, привносили легкость в атмосферу съемок, но и они не жаловали диалоги. Во время съемок Форд сказал Лукасу знаменитую фразу: «Эту хрень можно напечатать, но ее нельзя произнести».

Трио молодых актеров снимали в документальном стиле, как и «Американские граффити»: другими словами, Лукас давал им играть сцену, будто они просто разговаривают, без указаний. Фишер называла актерский состав «мясом, говорящим текст». Они с Фордом часто курили травку во время съемок, пока не стало понятно, что его травка для Фишер слишком крепкая. У них был тайный роман, после того как Форд спрятался в ее шкафу, надев на себя только галстук.

Режиссера, казалось, не было на площадке. В другой своей знаменитой фразе Форд сказал, что, переснимая сцену, Лукас давал лишь одно из двух указаний: «Давайте снова, только лучше» или «Быстрее и интенсивней». Самая большая улыбка, которой Фишер смогла добиться от Лукаса, была в ответ на подаренный ему в честь окончания съемки пистолет из «Бака Роджерса».

Лондонская съемка завершилась в июле 1976-го. Но сцены массовки в кантине еще не были закончены; Стюарт Фриборн, британский дизайнер, создававший костюмы инопланетян, заболел. Не было ни одного нормального кадра с R2-D2, катящимся по пустынному каньону. Черновик, смонтированный Лукасом для Лэдди, был кошмарен, и Лукас в этом признался: «Это не то, что я хотел».

Знал Лукас или нет, но то был особенно хороший момент, чтобы быть честным. Лэдди был в опале на студии, после того как поддержал «Синюю птицу» – сказку с Элизабет Тейлор и Джейн Фондой, произведенную совместно с советской киностудией. Фильм провалился в прокате и Fox, и так нуждавшаяся в деньгах, потеряла 8,5 миллионов. Сумма равнялась бюджету «Звездных войн». Если бы Лукас не проявил честность и ответственность, признав, что «Звездные войны» не в лучшей форме, Лэдди мог отказаться от дальнейшей поддержки проекта. А так, студия перенесла выход фильма с рождества 1976 на весну 1977 года.

Единственным положительным моментом для Лукаса неожиданно оказались трудности у британской экономики. Инфляция росла, а фунт стерлингов падал. В марте 1976 года британское правительство вынуждено было обратиться за помощью в Международный валютный фонд. Инвесторы запаниковали. К тому времени, когда Лукас должен был заплатить сотрудникам, нанятым в Великобритании, курс фунта впервые в истории упал ниже 2 долларов. Это помогло снизить затраты на фильм на фильм на 500 тысяч. Теперь они превышали бюджет всего на 600 тысяч долларов. Как-то Кертц с Лукасом сели и сделали полный черного юмора расчет: на двоих они зарабатывали 1 доллар 10 центов в час.

Вернувшись в США после окончания лондонской съемки, Лукас на два дня заехал в Алабаму к Спилбергу. Тот как раз начал съемки «Близких контактов третьей степени» с бюджетом в два раза больше, чем у Лукаса на огромной съемочной площадке близ Мобила, и все (включая Лукаса) думали, что его фильм по сборам побьет «Звездные войны». Мало кто мечтал о современном «Флэше Гордоне», но тема Спилберга – НЛО? Это была национальная мания. «Джордж прилетел со съемок в ужасном состоянии, – вспоминал Спилберг годы спустя. – Он не чувствовал, что «Звездные войны» соответствуют его видению. Он думал, что получился фильм для детей». Съемочная группа Спилберга запомнила Лукаса тощим, бледным и уставшим: человеком на грани срыва.

Срыв случился после того, как Лукас заехал в Лос-Анджелес посмотреть, как дела у ILM. Дайкстра истратил половину своего бюджета на сооружение камеры. К весне ему надо было снять беспрецедентные 360 спецэффектов. Лукас посмотрел те семь эффектов, что были готовы, и признал годным только один. Произошла перепалка. Дайкстра был уволен. На борту самолета по дороге в Сан-Франциско Лукас почувствовал боль в груди. Добравшись до Сан-Анселмо, он решил лечь в больницу. На следующий день врачи сказали ему, что это был не сердечный приступ – просто истощение: тревожный звонок от его тела. «Моя жизнь рушилась вокруг меня», – вспоминал потом Лукас.

Но он продолжал работать, не меняя своего жесткого расписания. Он вернул Дайкстру на работу, но нанял продюсера, чтобы тот жестко контролировал ILM: никакой больше коммуны хиппи. Его первый монтажер сделал ужасный вариант фильма; Лукас его тоже уволил и стал сам монтировать ленту, пока ждал замены. Целью было иметь первую смонтированную версию к Дню благодарения. В отсутствие спецэффектов и саундтрека он вставил в фильм кадры из фильмов о летчиках времен Второй мировой войны и музыку с любимых пластинок классики.

Но картина казалась проклятой – особенно когда Марк Хэмилл перевернулся в машине, съезжая с шоссе по дороге на студию звукозаписи. Ему требовалась пластическая операция, и Хэмилл впал в глубокую депрессию. Тем временем необходимо было доснять несколько сцен с Люком на спидере, но в отсутствие Хэмилла сцены снимались без крупных планов.

Никто из тех, кто бывал на ILM посреди автомастерских и складов, не думал, что на этой студии может получиться что-то великое. «Вы здесь кино снимаете?» – спросил тогда еще начинающий актер Роб Лоу, пришедший на студию к дяде и тете. Лоу написал, что это было больше похоже на убежище Симбионистской армии освобождения. В здании ужасно воняло от костюма банты, который во время съемок надевали на слона. Траншея Звезды Смерти представляла собой несколько основ из пенопласта, покрытых коробками из-под яиц и игрушками. Их постоянно меняли местами, чтобы создать иллюзию длины траншеи. Иногда уставшие работники засыпали прямо в траншее.

Фил Типпетт и Джон Берг были наняты, чтобы переснять сцену в кантине. Когда Джордж Лукас узнал, что они занимаются кукольной анимацией, то в последний момент попросил их сделать анимацию шахмат для сцены на «Тысячелетнем соколе». До этого Лукас планировал использовать людей в костюмах шахматных фигур.

ФОТО: «Tippett Studios»

Многие элементы фильма появились в последнюю минуту. Фил Типпетт, специалист по кукольной анимации, у которого были друзья в ILM, был нанят в последние дни работы над «Звездными войнами», потому что Лукасу нужен был создатель страшных инопланетян для сцены в кантине. «Первоначальные, на взгляд Джорджа, были как из Беатрис Поттер», – вспоминает Типпетт. Когда Лукас узнал, что Типпетт занимается и кукольной анимацией, он попросил его создать голографические шахматы с монстрами для сцены на «Тысячелетнем соколе». Изначально для этой сцены Лукас собирался снимать актеров в масках. Это было так близко к концу съемок, что Типпетт снимал сцену, а в ILM уже праздновали окончание работы над фильмом.

Даже после того, как на ILM закончили съемку эффектов, оставался еще кошмар сведения звука. Лукас и Кертц хотели, чтобы фильм использовал Sensurround – звуковую систему с мощными басами, использовавшуюся в фильме 1974 года «Землетрясение» и мало где еще. Но эта система принадлежала студии Universal, которая потребовала за ее использование 3 миллиона аванса и 10 % всех средств, вырученных от проката «Звездных войн». Напористый молодой звукоинженер Стивен Кац встретился с Лукасом и Кертцем и убедил их, что тот же эффект, но гораздо дешевле можно получить, используя новую на тот момент технологию шестиполосного стереозвука Dolby. Но далеко не все кинотеатры могли позволить себе поставить необходимое оборудование, поэтому работа Lucasfilm утроилась – надо было сделать шестиполосный микс, стереомикс и мономикс, и все к 25 мая. Кертц забронировал студию звукового монтажа у Warner Brothers, но его бронь отменили, когда главной звезде боевиков – Клинту Иствуду – понадобилась студия для работы над фильмом «Сквозь строй». Кертц срочно нашел другую студию – кинокомпании MGM, но там была свободна только ночная смена – с восьми вечера до восьми утра. Это было худшее, что могли представить себе Кертц и Лукас, – снова вампирские часы «Американских граффити». И в этот раз у них не было возможности отсыпаться днем.

Однажды во время сведения звука Кертцу вдруг позвонил Дэннис Стэнфилл, председатель совета директоров Fox. «Совет хочет увидеть картину», – сказал он. В восемь часов вечера они пришли – принцесса Грейс и все остальные, – чтобы впервые посмотреть черновой монтаж «Звездных войн». В десять вечера они ушли, не сказав ни слова. «Ни аплодисментов, ни даже улыбки, – вспоминает Кертц. – Мы были в страшной депрессии». Последним зал покидал Стэнфилл, который задержался, чтобы приободрить их: «Не беспокойтесь о них. Они в кино ничего не понимают».

Грустный, умудренный опытом Лукас встретился с Чарли Липпинкоттом после окончания съемок для интервью, которое предполагалось включить в книгу о съемках фильма. Ни один из них не думал, что у книги будет много читателей. «Это не совсем тот фильм, который я собирался сделать, – сказал Лукас. – Будь у нас еще пять лет и восемь миллионов, мы бы сделали что-то потрясающее». Он предвидел нападки на фильм-комикс и вспоминал слова Джина Родденберри о том, что «Звездному пути» понадобилось 10–15 эпизодов, чтобы найти свой голос: «Надо немного привыкнуть к миру, который ты создал». Лукас надеялся когда-нибудь снять еще одни «Звездные войны», которые окажутся ближе к фильму у него в голове. Ближе всего к этой иллюзии он был, когда он увидел трейлер – тот создавал впечатление, что фильм наполнен космическими сражениями и инопланетянами. Было утешение в виде подписанного в августе окончательного контракта с Fox, дающего «Корпорации Звездные войны» все права на сиквел до 1979 года, если он сможет наскрести денег, чтобы снять его.

Был ли еще у фильма шанс обрести успех? Возможно, мрачно предположил Лукас. Может, он детям понравится. Может, он заработает как средний фильм студии Disney – 16 миллионов. В таком случае Fox потеряет немного денег, когда будут учтены все затраты на маркетинг, но, может, они со студией что-нибудь заработают на игрушках. 16 миллионов было оптимистичней, чем кто-либо из окружения Лукаса мог представить – кроме Спилберга. Даже Марсия считала, что последний фильм Скорсезе, который она помогла смонтировать, – «Нью-Йорк, Нью-Йорк» – соберет в прокате больше денег. «Никто не воспримет твой фильм серьезно», – предупреждала она мужа.

Марсия работала и над монтажом «Звездных войн», но не была довольна результатом. После одного из показов она разрыдалась: «Это «Наконец-то любовь» научной фантастики!» (Лента «Наконец-то любовь» была еще одним из громких провалов студии Fox. К счастью, Лэдди, сидевший неподалеку, ее не услышал.)

Лукас все видел в мрачных тонах, даже поведение ближайших друзей. Осенью 1976-го они с Эдвардом Саммером открыли галерею искусств на Манхэттене неподалеку от его магазина комиксов. Они собирались превратить ее в бутик, продающий картины по «Звездным войнам». Лукас думал о трех таких бутиках – в Нью-Йорке, Сан-Франциско и Беверли Хиллз, но даже в Нью-Йорке большого интереса не наблюдалась. Нервы у него были на взводе; однажды, переходя Восемьдесят шестую улицу с Лукасом и Кертцем, Саммер сказал, что посмотрел «Бегство Логана» – главный фантастический фильм 1976-го, действие которого происходит в будущем молодых людей, которым законом запрещено жить дольше, чем до 30 лет. «Этот фильм как жвачка», – сказал Саммер. Лукас разозлился. «Не думаю, что тебе понравятся «Звездные войны», – сказал он, – они как жвачка». Саммер запротестовал: он читал сценарий. Он был частью отряда.

А вот владельцы кинотеатров точно в отряд не входили. Студия Fox рассчитывала, что авансы от владельцев кинотеатров за «Звездные войны» составят 10 миллионов долларов. Они получили полтора. В мае 1977-го ожидалось несколько интересных фильмов: у Уильяма Фридкина, режиссера «Экзорциста» и «Французского связного», выходил параноидальный триллер, которые были так популярны в 1970-е, – «Колдун». Еще был фильм о Второй мировой войне «На один мост дальше», постапокалиптический научно-фантастический триллер «Долина проклятий»; комедия «Смоки и бандит»; а также главный фильм студии Fox того лета, для которого «Звездные войны» должны были служить разогревом, «Другая сторона полуночи». Фильм, основанный на бестселлере Сидни Шелдона, это была романтическая драма в духе 1970-х, приправленная горячими темами абортов и убийств.

СТУДИЯ FOX РАССЧИТЫВАЛА, ЧТО АВАНСЫ ОТ ВЛАДЕЛЬЦЕВ КИНОТЕАТРОВ ЗА «ЗВЕЗДНЫЕ ВОЙНЫ» СОСТАВЯТ 10 МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ. ОНИ ПОЛУЧИЛИ ПОЛТОРА.

Студия так боялась потерять на «Звездных войнах» деньги, что пыталась заставить кинотеатры покупать фильм, если они хотели «Другую сторону полуночи». А если бы это не сработало – а оно не сработало, – юристы уже рассматривали вариант о переуступке прав на фильм западногерманской компании с целью ухода от налогов. Для этой сделки адвокаты оценили «Звездные войны» в 12 миллионов долларов. В духе этих настроений студия также планировала скинуть на германскую компанию фильм «Горячая распродажа».

Так бы и случилось, если бы у Чарли Липпинкотта не было своего отряда.

Сегодня даже Lucasfilm не знает, как связаться с Чарли Липпинкоттом. Он – счастливый пенсионер на ферме в штате Нью-Гемпшир, в котором он вырос и куда вернулся, пресытившись маркетингом крупнобюджетных голливудских фантастических фильмов. «Тридцати лет в Лос-Анджелесе мне хватило», – говорит он.

Липпинкотт был любителем научной фантастики, комиксов и кино – человек той же породы, что и Лукас. После того как его семья переехала в Чикаго, он смотрел «Флэша Гордона» на стене местной библиотеки. Он подсел на персонажа и стал следить за приключениями Флэша в газете Chicago Examiner, которую его родители не покупали по политическим соображениям, поэтому он тайком брал почитать страницу комиксов у девочки, живущей по соседству. В УЮК он был восходящей звездой, ассистентом профессора Артура Найта и другом молодого Лукаса. Именно он пригласил французского режиссера Жана-Люка Годара в университет и убедил Лукаса посетить его лекции.

Окончив университет, Липпинкотт сделал себе имя, занимаясь рекламой фильмов для MGM. Его наниматель, Майк Каплан, занимался рекламной кампанией «2001». Липпинкотту было интересно, что пошло не так при рекламе этого фильма. Мог бы он лучше привлечь к нему зрителей? Пытался ли Каплан вступить в контакт с любителями фантастики, например на всемирной конференции научной фантастики? Каплан сожалел: он намеревался это сделать, но фильм не был готов к тому времени. Так что Липпинкотт понял для себя, что нужно делать, если ему выпадет шанс рекламировать подобный ботанский фильм: «Я организую подполье. Я сломаю барьеры между киноиндустрией и фанатским сообществом».

Липпинкотт после окончания университета поддерживал связь с Лукасом и даже сделал рекламный ролик для «ТНХ» за внушительную плату в 100 долларов. К 1975-му их пути снова сошлись. В тот год Липпинкотт добился большого успеха на Universal, организовав рекламную кампанию фильма Стивена Спилберга «Челюсти», первого фильма в истории, заработавшего более 100 миллионов долларов. Липпинкотт был, мягко говоря, на коне. У Кертца и Лукаса со времен съемки «Американских граффити» остался офис на студии Universal; они отправились туда в поисках Липпинкотта, встретились с ним в фойе студии и проговорили три часа. В тот уик-энд Липпинкотт прочитал третий вариант сценария «Звездных войн» от корки до корки. Он был в восторге. Вот наконец-то был фильм, на котором он сможет опробовать план Каплана.

Начав работать над «Звездными войнами» в роли директора по маркетингу в ноябре 1975-го, Липпинкотт в первую очередь заинтересовался новеллизацией сценария. Лукас хотел, чтобы был издан роман, и его адвокат, Том Поллок, собирался устроить аукцион между издательствами на права по его изданию. Но Липпинкотт знал идеальное издательство: Ballantine Books, самое успешное издательство научной фантастики в США. Липпинкотт показал сценарий «Звездных войн» Джуди-Линн Дель Рей, редактору и жене легендарного редактора научной фантастики Лестера Дель Рея. После встречи с ней Липпинкотт получил контракт не на одну, а на пять книг по «Звездным войнам»: две новеллизации, две книги о съемках фильма и календарь.

Сначала Лукас хотел, чтобы новеллизацию написал Дон Глут, один из его друзей по УЮК. Глут позвонил Лукасу и сказал: «Я слышал, ты делаешь фильм «Звездные войны». Для меня что-нибудь найдется?» Лукас предложил ему новеллизацию, но сказал, что есть пара условий: оплата за нее была всего 5000 долларов, никаких процентов от продаж, и студия настаивала, чтобы на обложке стояло имя Лукаса. Спасибо, сказал Глут, но нет.

Тогда Дель Рей наняла писателя-фантаста Алана Дина Фостера; ей понравился его роман «Ледовое снаряжение», к тому же она знала, что Фостер написал новеллизацию «Темной звезды» – не говоря уже о целых десяти новелизациях анимационного сериала «Звездный путь». Фостер согласился на условия, и ему устроили короткую встречу с Лукасом в ILM. Во время разговора Фостер спросил Лукаса, что он будет делать, когда все это закончится. «Я уйду на покой и буду делать маленькие экспериментальные фильмы», – ответил Лукас.

Фостер был естественным прибавлением к отряду. Он тоже вырос на комиксах, и это повлияло на скорость его письма. «Я смотрю фильм у себя в голове, говорит Фостер. – Я пишу быстро, потому что просто описываю то, что вижу». «Звездные войны» были просто еще одной работой, и он написал новеллизацию за два месяца, взяв за основу незаконченный четвертый вариант сценария. По ходу работы он вносил небольшие изменения, начиная с «давным-давно, в далекой галактике». Ему казалось, что «другая галактика, другое время» звучит лучше. Посетителей кантины Мос Эйсли он описал как «сборище злодеев и негодяев». Фостеру приписывают авторство имени Императора Палпатина в прологе к роману. Но сам Фостер этого не помнит – возможно, имя было где-то в набросках Лукаса.

Книга не то чтобы плоха, просто она артефакт тех времен, когда над названием «Звездные войны» можно было хихикать. Поскольку никто его не контролировал, напоминая, что события происходят вдали от земной реальности, Фостер вставил несколько фраз, которые сегодня для поклонников саги странно звучат, таких как «он не отличил бы банты от панды» и «разум Люка был так же замутнен, как пруд, в который вылили бензин».

Продав права на новеллизацию Ballantine, Липпинкотт сделал презентацию для декабрьского совета директоров в декабре 1975-го, на котором был одобрен бюджет фильма. Потом ту же презентацию он использовал на конвенте, где студия продавала свои фильмы кинотеатрам в Лос-Анджелесе: «Двадцать шесть в 76-м» (тогда «Звездные войны» еще планировалось выпустить в год двухсотлетия американской революции). Слушавшим его владельцам кинотеатров «Звездные войны» не были интересны. «Я до смерти утомил этих старперов с их толстыми сигарами, – вспоминает Липпинкотт, – но молодежи, пришедшей с ними, презентация понравилась». Он угостил подростков обедом и продолжал поддерживать с ними связь. Его подполье только зарождалось.

Другим способом вызвать интерес у молодежи до выхода фильма были комиксы. И снова Липпинкотт добился этого. Он, как мог, старался связаться с руководством издательства Marvel. Но глава издательства Стэн Ли не отвечал на его звонки. К счастью, Эдвард Саммер смог организовать ему встречу с главным редактором Роем Томасом, который только что написал комикс-адаптацию книги Эдвина Лестера Арнольда «Лейтенант Гулливар Джонс: его отпуск». Томас настаивал, что он сам напишет адаптацию «Звездных войн», и договорился о встрече со Стэном.

Сделка, заключенная Липпинкоттом с Marvel, была весьма необычна для того времени. Обычно адаптация фильм делается в форме комикса в один или два выпуска. Липпинкотт настаивал минимум на пяти выпусках, причем два должны были выйти до премьеры. Хорошо, сказал Ли, но Lucasfilm не получит ни цента денег с продаж за конкретный выпуск, пока он не продаст 100 тысяч экземпляров. «Человек-паук», главный бестселлер Marvel на тот момент продавался тиражом 280 тысяч экземпляров. «Это меня ни на секунду не смутило, – говорит Липпинкотт. – Потому что либо комикс сработает, либо хрен с ним». На студии его «считали самым большим дураком на свете». Не из-за пункта про 100 тысяч, а потому что никому дело не было до комиксов. Какое отношение они имеют к киноаудитории? Когда первый выпуск поступил в продажу и не продался 100 тысячами экземпляров, противники считали, что оказались правы.

ЛИППИНКОТТ ОТПРАВИЛСЯ НА КОМИК-КОН В САН-ДИЕГО В 1976-М И ПОДГОТОВИЛ ТО, ЧЕГО КОНВЕНТ РАНЬШЕ НЕ ВИДЕЛ – СТЕНД, ПОСВЯЩЕННЫЙ ФИЛЬМУ.

Но Липпинкотт верил в свою стратегию. Он преподавал в Университете Сан-Диего, и один из его студентов пару лет назад участвовал в организации местного конвента, посвященного комиксам и названного, без особой фантазии, Комик-кон. Липпинкотт отправился на Комик-кон в Сан-Диего в 1976-м и подготовил то, чего конвент раньше не видел: стенд, посвященный фильму.

Сегодня Комик-кон заполнен голливудскими студиями и телеканалами, рекламирующими свою продукцию. Повсеместно признано, что посетители конвента могут помочь или провалить франшизу в жанре научной фантастики, фэнтези, ужасов или супергероики. Студии пристально следят за посещаемостью стендов, и горе маркетологу, который не сможет привлечь достаточно посетителей к своему стенду. Когда я сказал Липпинкотту, что собираюсь впервые посетить Комик-кон, он извинился за то, что мне предстояло испытать: «То, что я сделал, привело к чему-то, что меня возмущает», – говорит он.

Но презентация Липпинкотта на Комик-коне не походила на то, что вы увидите там сегодня. Он показывал слайды. Он говорил о героях и сюжете. У него не было трейлера. Спецэффекты были еще далеки от завершения. Звезды фильма отсутствовали. В зале было несколько сот зрителей. Он продавал постеры по 1,75 доллара; нельзя сказать, что они разлетались.

Но Липпинкотт настаивал. Он отправился на конференцию Общества научной фантастики и фэнтези в долине Сан-Фернандо, где один популярный автор обругал его за наглость рекламировать фильм. «Молодежь была на моей стороне, – вспоминает Липпинкотт. – А писатели постарше считали меня торгашом». В сентябре он полетел в Канзас на 34-й Всемирный конвент научной фантастики, проходивший в том же отеле, где за несколько недель до этого республиканская партия повторно поддержала на президентских выборах президента Джеральда Форда, с трудом победившего на праймериз губернатора Рональда Рейгана. Липпинкотт взял с собой Гари Кертца, Марка Хэмилла и кучу костюмов из фильма, хотя и здесь он столкнулся с подозрением и непониманием. Поскольку они никогда не видели такого продвижения фильма, организаторов конвента пришлось убеждать разрешить Липпинкотту показать костюмы.

Липпинкотт изучил историю космического фэнтези. Он говорил с издателями фэнзинов. Он изучил «Звездный путь», чтобы понять, как тот завоевал столь преданных поклонников (Липпинкотт к ним не относился). При этом его маркетинговый план намеренно обходил стороной общества поклонников «Звездного пути» из опасения, что фанаты могут отрицательно отреагировать на фильм со столь схожим названием. Но и без этого сегмента Липпинкотт уже видел, что интерес к фильму среди любителей фантастики растет.

Новеллизация Фостера, названная «Звездные войны: приключения Люка Скайуокера», вышла в декабре 1976-го, за полгода до фильма. Отчасти это было результатом переноса премьеры с Рождества на май. Но не переносить дату издания книги было идеей Липпинкотта: до 250 тысяч (начальный тираж книги) любителей фантастики смогут узнать историю и рассказать о ней друзьям. Новеллизация (с прекрасной обложкой Маккуорри) вышла в мягкой обложке, попала в список бестселлеров и была распродана к февралю. Почему-то Дель Рей не захотела рисковать и сразу запускать второй тираж, но Липпинкотт смог договориться о том, что роман будет с продолжением печататься в газете Los Angeles Times. Успех книги сильно поднял дух работников ILM, где команда по спецэффектам все еще пыталась создать сцены, которые Фостер так легко описывал.

Подполье Липпинкотта, как и число читателей книги, росло с приближением даты премьеры – среда, 25 мая. В пятницу перед премьерой Липпинкотт организовал специальный показ для критика из журнала Variety, пригласив заодно 20 подростков. Критик позднее обвинил Липпинкотта, что он пытался повлиять на мнение критика с помощью одобрительной реакции подростков, но это было не так. Подростки там были, чтобы организовать телефонную сеть, обзванивая приятелей и знакомых по всей стране и рассказывая про этот потрясающий фильм, который они только что видели.

«Звездные войны» выходили в прокат лишь в 32 кинотеатрах по стране, но благодаря подполью Липпинкотта как минимум один из них был основным – «Коронет» в Сан-Франциско на 1350 мест, известный тем, что у него лучший проектор и лучший звук во всем городе. Гари Мейер отвечал за выбор фильмов для «Коронета» и для менее крупного кинотеатра в городе – «Александрии». Мейера так впечатлила реклама Липпинкотта, что как-то за обедом он решил обсудить этот классный новый фильм «Звездные войны» с главой по распространению продукции студии Fox.

Представитель студии был поражен. Последнее, что он слышал о фильме, что совет директоров заснул на просмотре и фильм вообще могут положить на полку. Он уточнил, что Мейер собирается в «Коронете» показывать «Другую сторону полуночи», а «Звездные войны» в другом кинотеатре, правильно? «Конечно», – заверил его Мейер – и поставил «Звездные войны» в «Коронете».