В июле 1978-го актер Дэвид Проуз в первый раз отправился в турне по США как Дарт Вейдер. Бывший чемпион по бодибилдингу был раздражен требованием Lucasfilm не фотографировать его на съемочной площадке в костюме со снятым шлемом и еще больше раздражен тем, что его имя не упоминалось в пресс-релизах фильма. Когда Вейдер оставлял свой отпечаток в бетоне перед Китайским театром Манна, Проуз был в Лондоне.

«Я создал Дарта Вейдера, – настаивал Проуз в интервью в ноябре 1977-го. – Его движения, его манеры – это то, что дал персонажу я и никто другой… почему же Fox подсовывает кого-то публике в моем костюме, когда я на другом конце света? Это некрасиво и бесчестно». Примерно в это время Проуз стал подписывать фотографии, к возмущению Lucasfilm, – «Дэвид Проуз И ЕСТЬ Дарт Вейдер».

Поездка 1978 года, на взгляд Проуза, была попыткой подтвердить свое заслуженное место. Его помощник организовал турне по восточному побережью США. Он выступил с речью в Судебном центре округа Марин, недалеко от дома Лукаса, ответил на вопросы у магазина комиксов в Беркли, окруженный примерно тысячью фанатов «Звездных войн», многие из которых пришли в костюмах. На вопрос о первой встрече с Лукасом Проуз сказал: «Передо мной стоял словно бы юный мальчик». На вопрос о сиквеле он сказал, что съемки начнутся в феврале. Потом он произнес слова, которые присутствовавший журналист газеты San Francisco Examiner назвал «фрагментом возможного сюжета»: Дарт Вейдер и Люк Скайуокер сошлись в битве на световых мечах, когда Люк узнает, что Вейдер – его отец. «Отец не может убить сына, сын не может убить отца, – сказал Проуз, – так что оба персонажа выживут, чтобы появиться в следующем сиквеле». Его слушатели радостно зааплодировали.

Однако в соответствии с официальной историей Lucasfilm – и автобиографией Проуза – он не знал заранее о сюжетном повороте в фильме «Империя наносит ответный удар». Он был настолько засекречен, что на съемках знаменитой сцены Проузу дали фальшивую реплику («Оби-Ван твой отец»). Марку Хэмиллу сказали правду лишь за несколько минут до съемки сцены. Голос Дарта Вейдера, Джеймс Эрл Джонс, был вторым и последним актером, знавшим настоящую реплику. Говорят, что Проуз узнал о том, что Вейдер был отцом Люка, лишь на лондонской премьере в 1980-м. (На самом деле, он к тому моменту уже пару раз видел фильм на показах для прессы.)

Так как же Проуз мог так легко обсуждать этот поворот «возможного сюжета» за год до начала съемок? Самому повороту на тот момент было всего несколько месяцев; Лукас написал второй вариант сценария, в котором Вейдер впервые озвучивает свое отцовство, в апреле 1978-го. Он так стремился сохранить секрет, что даже не позволил своей секретарше напечатать эту страницу сценария. У Проуза был агент в Lucasfilm? Нет. Он то же самое сказал на конвенте в октябре 1977 года, судя по интервью в лондонском фэнзине Little Shoppe of Horrors: «Вейдер не убил отца Люка, Вейдер И ЕСТЬ отец Люка».

Это было за десятилетия до появления фанатских сообществ в Интернете. Слово «спойлер» еще не вошло в обиход. Слова Проуза исчезли в вакууме забытых фэнзинов и статей в местных газетах. Однако с точки зрения истории «Звездных войн» они многое меняют. Ведь этот сюжетный поворот изменил все. В тот момент, когда Дарт Вейдер официально стал Энакином Скайуокером, вселенная «Звездных войн» изменилась. Стал ясен смысл следующих четырех фильмов: третий фильм будет об искуплении; приквелы расскажут о падении. Весь цикл «Звездных войн» станет историей трагедии Дарта Вейдера.

LUCASFILM ЗАЯВЛЯЕТ, ЧТО СЮЖЕТНЫЙ ХОД БЫЛ ЗАПЛАНИРОВАН ЗАРАНЕЕ, И ЧТО КАМПАНИЯ СЕКРЕТНОСТИ, СКРЫВАВШАЯ ЭТОТ ПОВОРОТ ОТ ПОСТОРОННИХ, СРАБОТАЛА.

Lucasfilm заявляет, что сюжетный ход был запланирован заранее и что кампания секретности, скрывавшая этот поворот от посторонних, сработала. Официальная история вызывает вопросы у блогера и кинооператора из Торонто Майкла Камински, который вложил много сил в книгу «Тайная история «Звездных войн» (2008), где пытался доказать, что у Лукаса не было общего плана саги, когда он придумал сюжетный поворот с Вейдером в 1978-м. Но что, если оба эти объяснения ошибочны? Что если Лукас упомянул в разговоре с Проузом на съемках в 1976 году этот «возможный сюжет» сиквела, тогда казавшийся маловероятным, а Проуз решил его раскрыть из злости на студию, которая его, как он счел, обидела?

Чем больше я изучал эту странную историю, тем больше хотел узнать правду. Агент Проуза не отвечал на мои многочисленные просьбы об интервью, поэтому я отправился на Комик-кон в Солт-Лейк-Сити, среди гостей которого был Проуз, и попросил Брайана Янга, ведущего интервью с Проузом на сцене, спросить его о статье 1978 года. «Никогда об этом не слышал», – довольно быстро ответил Проуз. На следующий день я встал в очередь на получение автографов и показал ему копию статьи. «Я хотел бы прочитать, – сказал он. – Можно я ее пока оставлю? Завтра я здесь еще буду».

Я вернулся на следующий день. Проуз не помнил о статье. Ему сейчас 80, и он передвигается в кресле-коляске. Мне было неприятно мучить старика. Но он также был важной частью истории «Звездных войн», и я знал, что это, возможно, последний шанс раскрыть эту тайну. Поэтому я снова объяснил свой вопрос. Тихим голосом Проуз высказал кучу жалоб на то, как Lucasfilm все эти годы обращалась с ним. (Ему запрещено появляться на официальных конвентах «Звездных войн», после того как он «сжег слишком много мостов» – по словам Проуза – со студией.) «Иногда, – признался он, – ты попадаешь в беду, даже если только рассуждаешь о том, что могло бы случиться».

«Спасибо что пришли!» – сказал мне контролер автограф-сессии с дружелюбной угрозой в голосе.

Неужели так и было? Неужели Проуз только рассуждал, когда предсказал тот поворот сюжета? Гари Кертц «смутно» помнит «что-то подобное». В фильме о съемках «Возвращения Джедая» говорится, что Проуз был персоной нон грата на съемочной площадке, так как «ненамеренно раскрыл часть сюжета во время съемок «Империи» (выделено автором). И вот еще что-то, о чем я не упомянул, рассказывая о статье в Examiner. Проуз «раскрыл», что этот поворот будет в третьем фильме.

Это создает другую проблему для официальной истории «Звездных войн». Фанаты и Создатель дружно заявляют, что этот сюжетный ход был не только непредвиденным, но что его невозможно было предвидеть. Однако неприятные сюрпризы о родителях встречались в литературе с тех пор, как Софоклу пришла эта идея при написании «Царя Эдипа». Мы встречали примеры и в комиксах: Март Блэк в «Томми Тумороу», Орион Дарксейд в «Новых богах». Мы видели, что на Лукаса сильно повлияла идея Джозефа Кэмпбелла о путешествии героя, с которой он познакомился в 1975-м – слишком поздно, чтобы это сильно отразилось на «Звездных войнах», но в самый раз для сиквела, когда Люк-герой достиг в своем путешествии этапа «примирение с отцом».

Возможно, не надо было быть Джорджем Лукасом, чтобы знать направление сюжета. Похоже, даже парень со шлемом, ограничивающим обзор, знал, к чему все идет.

В конце 1977 года, задолго до путешествия Проуза в США, Лукас стал составлять список планет, как и в 1973-м. Родная планета Чубакки Кашоок – или Каззоок? Или Ганаарарлаак? Газовая планета Хот и ледяная планета, пока что без названия. Планета-сад Беспин. Болотистая планета Дагоба.

Лукас стал видеть несвязанные образы: металлический замок в снегах. Кабинет Вейдера с потоками лавы. Какая-то снежная битва. R2 после крушения, его ноги торчат из болота. Двое наездников на огромных двуногих снежных ящерах (образ прямо из истории о королеве Фрие во «Флэше Гордоне»). Одного из них атакует еще больший монстр. Все эти описания сразу отправлялись Ральфу Маккуорри для визуализации.

Лукас не собирался писать сценарий, просто хотел помочь придумать общие черты сюжета. Армии сценаристов были готовы убить за возможность написать первый вариант сценария, но Лукас хотел найти кого-то с опытом написания старой бульварной фантастики. Друг познакомил его с писательницей космического фэнтези Ли Брэкетт. Пока Лукас не позвонил ей и не спросил, писала ли она когда-нибудь для кино, он и не догадывался, что она также та Ли Брэкетт, которая написала сценарии «Эль Дорадо» и «Долгого прощания», а также вместе с Уильямом Фолкнером адаптировала для кино книгу «Большой сон».

Лукас знал, что хочет, чтобы во втором фильме персонажи были более активными, чтобы фильм был более взрослым, более романтичным: «Унесенные ветром» в космосе. (Кассовые сборы «Унесенных ветром» с учетом инфляции оставались единственной вершиной, не покоренной «Звездными войнами».) Брэкетт казалась как раз тем автором, которого он искал.

Время терять было нельзя. Даже в момент своего триумфа Лукас оставался человеком из страны Зум, и он больше никогда не будет медлить. Слава могла быть иллюзорной; богатство могло исчезнуть. Надо было ковать железо, пока горячо.

В ноябре 1977-го Лукас с Брэкетт провели трехдневную конференцию по сюжету, где выработалась основа наброска сценария, который он вскоре и написал. К сожалению, только разговор со стороны Лукаса был записан. Но 51-страничная транскрипция показывает, что Лукас усвоил урок своих последних двух фильмов. Он хотел дать каждому персонажу собственную сюжетную линию, как в «Американских граффити». И после лет борьбы с раздувающимися сценариями «Звездных войн» он хотел, чтобы этот сценарий был не больше 105 страниц – «короткий и емкий».

Многие сюжетные линии были естественным продолжением первого фильма. Чтобы Люк продолжил свое обучение искусству Джедая без Оби-Вана, ему был нужен новый учитель. Кто-то похожий на Бена Кеноби из третьего варианта сценария «Звездных войн»: безумное создание, «постоянно смеющееся над Люком» и открывающее «простые правды, словно ребенок». Лукас решил сделать его маленьким и похожим на куклу и вслух задался вопросом – свободен ли маэстро Маппетов Джим Хенсон, с которым Лукас познакомился, когда Хенсон снимал «Маппет Шоу» напротив их съемочной площадки в Элстри. «Он как лягушонок Кермит, – сказал он о персонаже, – только инопланетянин».

Брэкетт должна была показать, что Империя все еще была сильна и после уничтожения Звезды Смерти. Император снова должен быть упомянут, и ради будущих фильмов сила его должна расти. Может, повстанцы будут под огнем с самого начала, возможно, на ледяной планете, что позволит снять романтические сцены в снегу в стиле «Доктора Живаго». А Дарт Вейдер? У него «личные планы насчет Люка, – сказал Лукас Брэкетт. – Он может использовать Лею и Хана, чтобы найти Люка». Между Люком и Вейдером будет титаническая битва, которая закончится бегством Люка «вниз по вакуумной трубе». Лукас уже знал, как закончится третий фильм: Когда мы убьем [Вейдера] в следующем фильме, мы покажем, кто он на самом деле. Что он хочет быть человеком. Что он по-своему все еще борется с Темной стороной Силы».

Что до Хана Соло, то Лукас знал, что хочет развить персонажа, но еще не решил – как. Харрисон Форд еще не подписал контракт на третий фильм, поэтому к концу картины его надо было подвести к вероятности, что он не вернется. Возможно, его можно было отправить на опасную миссию, чтобы заручиться поддержкой отчима, безжалостного торговца, либо главы галактического транспортного союза. Возможно, мы узнаем о том, как он познакомился с Чуи – так можно показать родную планету вуки. Лукас также хотел познакомить зрителей со старым другом Хана, очаровательным игроком, который может быть членом семьи клонов, которая, судя по всему, ответственна за Войны клонов. Фильм закончится, по словам Лукаса, – «с Люком и Леей, смотрящими на звезды, не уверенными, увидят ли они Хана снова».

ЛУКАС СТРАХОВАЛ СВОЙ САМЫЙ ПРИБЫЛЬНЫЙ РЕСУРС. ЭТИ СЮЖЕТНЫЕ ХОДЫ ПОЗВОЛЯЛИ МАКСИМАЛЬНО ДОЛГО ВЕСТИ БИЗНЕС.

Лея в первом наброске почти не развивалась как персонаж – только как часть любовного треугольника с Ханом и Люком: «Она отказывает Хану, хоть ее и влечет к нему». В итоге он «поцелует ее, подобно Эрролу Флинну, сразив ее наповал». Тем временем – и явно без связи с упомянутыми героями – Лукас предлагает идею сестры-близнеца Люка на другом конце галактики – куда ее поместили для безопасности, – которая тоже учится стать Джедаем.

Замечаете последовательность? Как любой умный бизнесмен, Лукас страховал свой самый прибыльный ресурс. Эти сюжетные ходы позволяли максимально долго вести бизнес. Ввод в сюжет Императора позволял убить Дарта Вейдера; знакомство с игроком означало, что мы можем себе позволить потерять Хана. Кукла уже заменяла Алека Гиннесса, который на тот момент отказывался участвовать в съемках в качестве призрака Оби-Вана. Упоминание сестры, еще одного Джедая, позволило бы при необходимости обойтись без Люка. Создатель старался как можно быстрее построить франшизу, которая сможет жить десятилетиями – и расширить вселенную «Звездных войн» настолько, чтобы она не зависела ни от одного актера.

Вдохновленный разговором с Брэкетт, Лукас быстро написал набросок сценария. Смутные образы из его фантазии обрели имена. Кукла: Минч Йода. Ледяная планета: Хот. Снежная ящерица: Тоон-тоон. И впервые сам сиквел получил название, которое вскоре объявили без особой шумихи. «Империя наносит ответный удар»: многим оно казалось наивным, слишком похожим на старые сериалы. Но оно достигало главной цели Лукаса: заявляло на каждой афише, что разрушение Звезды Смерти было лишь началом.

Во внешнем мире сумасшествие по «Звездным войнам» продолжалось – и принимало такие формы, которые Lucasfilm сегодня точно не одобрил бы. Ноябрьский выпуск журнала Vouge включал материал «Сила мехов»; внутри 3РО сидел в обнимку с двумя моделями в шкурах, Дарт Вейдер строго смотрел на другую пару моделей, штурмовики заламывали руки женщинам, одетым в меха. Инопланетяне из кантины и штурмовики на роликах появлялись в телепередачах. Билл Мюррей пел «Песню «Звездных войн» в «Прямом эфире в субботний вечер».

К Рождеству 1977 года было нереально успеть сделать какой-нибудь праздничный спецвыпуск, но Марк Хэмилл появился на «Специальной рождественской передаче Боба Хоупа со всеми звездами» в костюме Скайуокера и арестовал Хоупа – одетого как «Бар Вейдер» – за «жестокое издевательство над прекрасным фильмом». К концу 1978-го шутки закончились: юристы компании так рьяно взялись за дело, что даже подали иск на певца Нила Янга за то, что он одевал актеров в костюмы Джав во время выступлений.

Лукас нанял старого друга по УЮК Говарда Казаняна на должность вице-президента по развитию, официально – для работы над сиквелом к «Американским граффити», который был прописан в контракте Лукаса с Universal. На самом деле Лукас уже думал о разрыве отношений с продюсером «Звездных войн» и «Империи» Гари Кертцем. Почему – не совсем ясно; Кертц говорит, что не подозревал о проблемах до того, как «Империя» начала выбиваться из бюджета, но, возможно, Лукас был недоволен уже тем фактом, что «Звездные войны» тоже превысили бюджет. Говорит Казанян: «Во время начальной стадии работ над «Империей», задолго до сценария, Джордж сказал, что мне надо посетить как можно больше встреч по работе над «Империей», потому что я буду продюсером третьего фильма». Стоит отметить, что Казанян ни разу не дал ленте Lucasfilm превысить бюджет.

Компания наняла своего первого управляющего директора – Чарли Уэбера. Ветеран рынка недвижимости, он был нанят во многом потому, что никогда не слышал о Джордже Лукасе. Он возглавил сделку по приобретению того, что потом получило прозвище «компания «Яйцо»: многомилионное здание бывшей компании по оптовой продаже яиц напротив студии Universal, где тогда располагался офис Лукаса в Лос-Анджелесе. Это здание станет центром всех голливудских операций компании, всего того, что нельзя было сделать в округе Марин. В свои лучшие моменты, вспоминал Казанян, «мы пытались построить Камелот». Даже если с киноиндустрией случится худшее, Лукас знал, что здание компании «Яйцо» будет только расти в цене.

Сам Лукас к концу 1977-го заработал на «Звездных войнах» 12 миллионов долларов. Но Рэндалл Клейзер (когда-то сосед Лукаса по комнате, а теперь успешный режиссер фильма «Бриолин») вспоминает, как заехал к Джорджу и Марсии в гости в это время и увидел, что они едят полуфабрикаты из коробки. Клейзер сказал, что они уже могут позволить себе нанять повара, и увидел озарение на их лицах. Хотя Лукас был щедр по отношению к друзьям, раздав им 25 % от прибыли «Звездных войн», самого его тянуло к простым вещам. Он купил «Феррари», но в основном ездил на «Камаро» 1967 года выпуска. По плану он собирался тратить на текущие расходы 50 тысяч долларов в год, а остальное вложить в развитие компании. Он стал чаще отдыхать и дарил подарки растущему штату сотрудников на День благодарения и Рождество. В остальном 1977 год закончился так же, как и начался, – Лукас и все остальные работали над «Звездными войнами».

Одной из самых сложных задач был, конечно же, поиск подходящего режиссера. Лукас и Кертц нашли сто возможных вариантов, сократив потом количество до двадцати и, наконец, до одного: опытный режиссер, наставник из УЮК. Пятидесятичетырехлетний Ирвин Кершнер, который 10 лет назад был судьей на Национальном конкурсе студенческих фильмов, победу в котором одержал «ТНХ 1138 4ЕВ». Теперь получивший из его рук приз студент предлагал ему возглавить съемки сиквела к самому успешному фильму в мире. Кертц встретился с Кершем, как его все называли, и предложил ему подумать об этом; они раньше уже работали вместе. Когда Лукас позвонил Кершу пару дней спустя, он использовал пару безотказных приемов: обратная психология («ты должен быть психом, чтобы на это согласиться») и неприкрытая лесть («мне нужен человек, который сможет выдержать невероятное давление и не сдаться, который обладает большим опытом кинопроизводства и отлично работает с людьми и персонажами»).

«Я чувствовал себя польщенным, – вспоминал Керш. – Он знал, как до меня достучаться, крысеныш».

То, как Керш поддался на лесть Лукаса, возможно, скрыло одно важное качество этого режиссера. «Думаю, Джордж считал, что сможет удаленно быть режиссером фильма, давая Кершу указания, – говорит Кертц. – Но Керш не такой режиссер».

Главное – Керш понимал идею «Звездных войн». Он смотрел оригинальный фильм со своим десятилетним сыном и видел через него привлекательность ленты и основной концепции. Он был буддистом и понимал идею Силы. Он описывал «Звездные войны» как пьесу в жанре моралите, но в быстром темпе, чтобы не терять внимание современной публики. Отношения Лукаса и Кершнера тоже развивались в быстром темпе, и ко Дню святого Валентина они подписали договор.

В конце января прошла еще одна конференция по сюжету, на этот раз со Спилбергом и рекламщиком, ставшим писателем, Лоуренсом Кэзданом, которого Спилберг выудил из безызвестности. Они собрались втроем, чтобы обсудить фильм об Индиане Джонсе. Лукас был в ударе, буквально фонтанируя идеями. В расшифровке той встречи иногда на протяжении нескольких страниц никто, кроме Лукаса, не произносит ни слова. «Что мы здесь делаем, на самом деле, это придумываем аттракцион для Диснейленда», – сказал Спилберг. Он иногда предлагал идеи; Лукас их мягко отвергал. Отношение отражало их кассовые сборы: «Близкие контакты» вышли в прокат хорошо – очень хорошо, – но их показатели и рядом не стояли с рекордом «Звездных войн». Чемпионский титул по-прежнему оставался у Лукаса.

Брэкетт, которая, не переставая, работала с момента конференции с Лукасом, представила свой вариант сценария в конце февраля. В нем были интересные несбывшиеся идеи: Минч Йода, называемый здесь просто Минч, может призывать призрака Оби-Вана «с помощью Силы» и вступает с ним в дуэль, одержав победу в весьма формальном поединке. Отец Люка, называемый просто Скайуокер, также появляется в призрачной форме и помогает сыну произнести клятву Рыцарей-Джедаев. Очень часто герои салютуют световыми мечами. Люк салютует «Тысячелетнему соколу», когда Хан отправляется на поиски отчима в конце сценария.

Но сценарий Брэкетт выглядел очень статичным. Особенно после захватывающих приключений, которые обсуждались на встрече по поводу Индианы Джонса. Люк думает о Лее на ледяной базе, и его гипнотизирует кристалл, выпавший из его светового меча. Хан и Лея проводят половину сценария, флиртуя и сюсюкая на борту сломанного «Сокола», дрейфующего в космосе. 3РО и Чуи постоянно ругаются по поводу зарождающегося романа. Когда Вейдер берет героев в плен в Облачном городе, он устраивает им ужин, после которого оставляет свободно перемещаться по городу, хоть они и под арестом. Владелец Облачного города Лэндо Калдар – еще не Лэндо Калриссиан – с печалью вспоминает свою семью клонов.

Брэкетт принимала странные решения по тону и ошибалась в сюжете. Она часто подмигивала зрителям, похоже, не понимая, что юмор «Звездных войн» происходит из серьезного восприятия происходящего. Хан обращается к Лее – «Мы просто два человека, одинокие в бесконечности космоса…» – и давится приступом хохота: «Прости, это слишком, даже для меня». Хан также говорит, что ледяная база в безопасности на столь удаленной планете, потому что «я думаю, что и Бог не помнит, куда повесил эту звезду», – так между делом в наполненной Силой галактике появляется божество. Вейдер, в чьем имени Брэкетт периодически делает опечатки, преследует Люка, чтобы отомстить за то, что он подбил его в битве за Звезду Смерти – несмотря на то что это сделал Хан. (Честно говоря, эту ошибку Брэкетт могла подцепить в романе Алана Дина Фостера «Осколок кристалла власти» – о котором позднее.)

ВО ВРЕМЯ ФИНАЛЬНОГО ПОЕДИНКА НА СВЕТОВЫХ МЕЧАХ ТЕМНЫЙ ЛОРД СИТХОВ ПЫТАЕТСЯ ПЕРЕМАНИТЬ СКАЙУОКЕРА НА ТЕМНУЮ СТОРОНУ СИЛЫ.

Лукас, вероятно, испытал знакомое чувство, когда читал сценарий Брэкетт. Это случилось с «ТНХ», это случилось с «Американскими граффити», теперь это снова произошло: он доверил неприятную работу по написанию сценария профессионалу, но то, что получилось, никак не соответствовало его представлениям. Прочитав сценарий на первой встрече с Лукасом после подписания контракта, Кершнер также был озабочен.

Они позвонили Брэкетт – и только тогда узнали, что она в больнице. Ли Брэкетт умерла меньше чем через месяц – у нее был рак в последней стадии, но она не хотела ничего говорить. «Империя наносит ответный удар» должна была стать ее лебединой песней. Лукас оставил ее имя в титрах. «Она мне очень нравилась, – сказал он. – Она действительно старалась изо всех сил». Ее сценарий как минимум показал ему, какими он не хотел видеть «Звездные войны».

Лукас сам написал следующий вариант сценария от руки. Бо́льшую часть он написал во время отпуска с Марсией и друзьями в Мексике – втором отпуске за год, что было беспрецедентно для Лукасов. Также невероятна была и скорость, с которой он написал второй вариант сценария – он начал в апреле и закончил к июню. Он больше не бился головой об стол, пытаясь справиться с силой Богана. Этот сценарий, по словам Лукаса, «было писать значительно проще, чем я ожидал. Мне почти понравилось».

В обычной манере Лукаса диалоги второго варианта сценария сиквела – первого написанного им – были ужасно сухими. В конце сценария, после того как Лэндо и Чуи улетают на «Соколе», Люк говорит Лее: «Я тоже должен лететь. У меня есть неоконченные дела». Лея отвечает: «Ты знаешь, что я люблю Хана, ведь так?» Люк: «Да, но я вовлечен в другую сферу. Хан для тебя больше подходит». Это не «Унесенные ветром».

Однако во втором варианте сценария бо́льшая часть того, что мы знаем как «Империя наносит ответный удар», уже на месте с небольшими отличиями в общей структуре. Имперское вторжение на планету Хот теперь включает атаку «больших шагающих машин», которые уже были нарисованы дизайнером Джо Джонстоном.

Это подходящее место, чтобы развенчать слух, упорно ходящий вблизи Сан-Франциско, – якобы вдохновением для АТ-АТ, как стали известны огромные шагающие машины Империи, послужили гигантские подъемные краны на четырех ногах в порту Окленда. Правда куда невероятнее – вдохновением Джо Джонстону послужил четвероногий танк «Кибернетическая Антропоморфная Машина», разработанный General Electrics в 1968 году. КАМ была заказана армией для возможного использования во Вьетнаме. От нее отказались, только когда стало ясно, что ею крайне сложно управлять. Намеренно или нет, Лукас и Джонстон продолжали аналогию между битвой Империи с повстанцами и войной Америки во Вьетнаме.

Оператор Питер Сушицки, художник Ральф Маккуорри, Гари Кертц и дизайнер Норман Рейнольдс обсуждают одну из сцен фильма «Империя наносит ответный удар» над макетом базы Повстанцев на планете Хот.

ФОТО: Архив Кертца/Джоинер

Хан прячет «Сокол» среди астероидов – сцена взята из первого варианта сценария предыдущего фильма. Люк оставляет Йоду и Бена на планете Дагоба, и Йода говорит, что они «должны найти другого». Когда он приветствует наших героев в Облачном городе, Лэндо уже не клон. Когда Вейдер берет в плен Хана и Лею, он пытает обоих. Хан заморожен в карбоните и передан охотнику за головами Бобе Фетту – ход, помогающий разобраться с Фордом, который постоянно просил убить Хана Соло.

А затем, в первой рукописной версии, Лукас добрался до своего поворота. Во время финального поединка на световых мечах Темный лорд Ситхов пытается переманить Скайуокера на Темную сторону Силы. Он подстегивает его ненависть: «Я уничтожил твою семью. Я уничтожил Кеноби». Потом он делает нелепое предложение: «Мы будем править галактикой как отец и сын».

«Что?» – говорит Люк и мы вместе с ним. Стоп. Назад. Почему Вейдер выдаст все просто в оговорке по Фрейду? Драматическое откровение происходит несколько строк спустя: «Я твой отец». Прислушайся к своему сердцу, призывает он. Ты поймешь, что это правда.

Позже Лукас будет говорить, что с самого начала задумывал Вейдера как отца Люка. Но он также признавался, что в его сценариях много спонтанности. «Когда ты создаешь нечто подобное, персонажи иногда берут верх, – говорил он в 1993 году, – и начинают рассказывать историю по-своему, а не так, как хотел ты сам… Потом надо сообразить, как сложить все вместе, чтобы в этом был смысл».

Вот, возможно, как это произошло – момент, когда «возможность» отцовства Дарта Вейдера превратилась в неизбежность. Лукас писал битву на световых мечах во время отпуска в Мексике, работая крайне быстро. Он понимал, что зрители будут знать, что Люк не умрет; им нужна была причина переживать за него в этот момент. Опасность, как сказал Лукас во время обсуждения с Брэкетт, была в том, что Люк может перейти на Темную сторону Силы. Поэтому он сдобрил реплики Вейдера причинами, по которым Люк должен был поддаться своей ненависти. Что это были за причины? Ну, мы уже знаем из первого фильма, что Вейдер убил отца Люка, так что пусть скажет что-то подобное, но сделаем это еще масштабнее: «Я уничтожил твою семью».

Твою семью. Твоего отца. Энакин Скайуокер, который отказывается пропадать из истории. Дарт Вейдер, таинственный человек в костюме. Мы так мало знаем о них; фильм до сих пор отказывается продвинуть обоих персонажей. Это особенно раздражало, поскольку формула Джозефа Кэмпбелла в этом месте истории требует, чтобы герой встретился со своим родителем. В «Тысячеликом герое» Кэмпбелл объясняет, что примирение героя с отцом – один из центральных, почти религиозный компонент всех мифов: «Проблема героя при встрече с отцом заключается в том, чтобы открыть свою душу до такой степени, что он сможет понять, как омерзительные и безумные трагедии этого бесконечного и безжалостного космоса полностью оправдываются величием Бытия».

Но подождите: «Мы будем править галактикой как отец и сын», – заставляет его написать персонаж. Наконец-то определенно, думал он об этом раньше, или нет, Лукасу открываются новые миры для покорения. Вейдер всегда должен был быть Рыцарем-Джедаем, который перешел на Темную сторону и предал Джедаев. Но если Вейдер – просто новое имя Скайуокера, то это поднимает предательство на уровень оперы Вагнера. Это одним махом объясняет, почему все – дядя Оуэн, Оби-Ван, Йода – так беспокоились о развитии Люка и о том, не станет ли он подобен своему отцу.

Объединение Энакина Скайуокера и Дарта Вейдера очистило историю от вторичности персонажей, очевидной в первом варианте сценария Брэкетт, где Йода вызывает дух Оби-Вана, а тот вызывает дух Скайуокера-старшего. «Внезапно планета Дагоба оказывается заполненой старыми благородными Джедаями, которые по сути один персонаж», – говорит автор Майкл Камински.

До конца работы над фильмом секрет Вейдера хранился максимально тщательно. Лукас даже Кершнеру не очень хотел его говорить. Он действительно хотел держать в неведении максимально возможную аудиторию. Только одной вещи было с благословения Lucasfilm разрешено его раскрыть: новеллизации фильма, написанной другом Лукаса по УЮК Доном Глутом, которая вышла за неделю до премьеры фильма и разошлась тиражом три миллиона экземпляров. Вновь сюжет всего фильма, доступный всем, кто умеет читать и кому интересно, был спрятан на виду; вновь «Звездные войны» докажут, что они – не просто кинофраншиза.

Глутт отказался от новеллизации первого фильма, но все равно «держал палец в пироге «Звездных войн», как он сам выражается. С ним заключили контракт на написание романа про вуки. После катастрофы «Праздничного спецвыпуска» Глуту позвонила Кэрол Титлман, бывшая подруга Чарли Липпинкотта, которая возглавляла недавно образованное издательское подразделение студии, а также отвечала за радиоадаптацию «Звездных войн». Титлман пригласила его на ланч и сказала: «Забудь о книге про вуки. Мы хотим, чтобы ты написал «Империя наносит ответный удар». На этот раз ему разрешат поместить свое имя на обложку. Глуту предложили «относительно небольшой» аванс в счет процентов с продаж, а не фиксированную сумму, как Фостеру за новеллизацию первого фильма. Это не была лучшая сделка в истории, но Глуту сказали: «Если ты откажешься, есть люди, которые заплатят нам, лишь бы написать эту книгу».

Глут обнаружил, что студия Lucasfilm просто помешана на секретности. «Их всех охватила паранойя, – рассказывает он. – Некоторым разрешалось читать сценарий, но не разрешалось смотреть на картинки; другим разрешалось видеть картины, но не сценарий. Меня в прямом смысле заперли в трейлере, где были все работы Маккуорри». Он сделал несколько скетчей в блокноте, а выйдя из трейлера, показал сотруднику студии один из скетчей. «Это Йода?» – спросил Глут. Работник закрыл глаза руками: «Не говорите мне! Я не хочу знать!»

Пока сотрудники Lucasfilm готовились к съемкам нового фильма, Лукаса, казалось, больше интересовала постройка утопического дома для киносообщества будущего на ранчо Буллтэйл, которое вскоре переименуют в Скайуокер. Здесь наконец реализовалась мечта, которую Лукас лелеял с тех пор, как Джон Корти пригласил его в эти места в 1968-м. Оно было спрятано на дороге Долины Лукаса, имя которой было счастливым совпадением – некий Джон Лукас был местным жителем XIX века, унаследовавшим землю от дяди. Долина площадью около 700 гектаров была дикой и покрытой травой – зеленой весной, желтой – летом и осенью. Она была полностью закрыта, такой замкнутый мирок, в котором паслись олени, а покрытые лесами холмы, окружавшие долину, патрулировали пумы.

Как и сценарий, ранчо Скайуокер оставалось секретом до выхода «Империи». Изначальная сделка была оформлена на бухгалтера Лукаса. Что и хорошо, поскольку комбинацию на кодовом замке при въезде на ранчо было удивительно легко угадать: 1138.

Так же как он давал сценарий почитать близким друзьям, Лукас привез Хэла Барвуда на ранчо в июне 1978-го. Он объяснил свою мечту: это останется ранчо. Они будут сажать ореховые деревья, как на ранчо, где он провел свои подростковые годы. У них будет виноградник, и они будут разводить скот, возможно лошадей. Здания будут расположены так далеко друг от друга, что от одного ты не сможешь увидеть другого. Это отражало представление Лукаса об аграрной утопии для киношников и писателей. Творческие люди, по мнению Лукаса, не могли работать обычный восьмичасовой рабочий день. Город им не подходил. Им надо было расслабляться на природе, играя в фрисби, гуляя по холмам, возможно с дополнительной порцией адреналина в случае встречи с пумой.

ОБЪЕДИНЕНИЕ ЭНАКИНА СКАЙУОКЕРА И ДАРТА ВЕЙДЕРА ОЧИСТИЛО ИСТОРИЮ ОТ ВТОРИЧНОСТИ ПЕРСОНАЖЕЙ.

Пока ранчо Скайуокер было всего лишь видением, которое Лукас рисовал в своем блокноте. Земля была местом для пикников и раем для гонок по пересеченной местности, чем очень любил заниматься Гари Кертц. Но то, что это была еще всего лишь идея, не снижало ее силы – особенно когда речь шла о парне, еще недавно рисовавшем в блокноте космических солдат. Лукас пригласил к себе в кабинет Кершнера и показал ему план ранчо. Он сказал, что только Кершнер может превратить его в реальность. Все, что для этого было нужно, сделать самый успешный сиквел всех времен. Всего-то.

В течение 1978-го Лукас переманил полдюжины работников ILM из Лос-Анджелеса в округ Марин, разместив их в Сан-Рафаэле. Чтобы скрыть это от любопытных фанатов, вывески ILM на здании не было. Вместо этого там была повешена эмблема вымышленной организации «Лаборатория оптических исследований компании Кернера». К новому году было нанято еще 27 сотрудников ILM. Так себя вел кинопроизводитель в расцвете сил: жизнь на максимальной скорости, потому что надо строить империю: фокус на глобальных идеях, с растущим числом людей, заботящихся о каждой детали, готовых угодить. Слова, сказанные ему однажды Копполой, становились правдой: слава и богатство были в какой-то мере смертью – в том смысле, что ты перерождался в нового человека.

Обычный зритель может подумать, что Лукас имел мало отношения к фильму «Империя наносит ответный удар». Его имя стоит четвертым в финальных титрах: «основано на сюжете». Ли Брэкетт и Лоуренс Кэздан указаны как сценаристы без намека на второй и третий варианты сценария, написанные между их участием в проекте. Из двух указанных сценаристов именно Лоуренс Кэздан проделал наибольшую работу. Кэздан попал на совещание Лукаса со Спилбергом по поводу Индианы Джонса, потому что Спилбергу понравился написанный Кэзданом сценарий «Континентальный водораздел». Как только Кэздан закончил писать «В поисках утраченного ковчега», Лукас предложил ему написать третий сценарий в его жизни – «Империю», – даже не прочитав на тот момент «Ковчег». «Я был в отчаянии», – признался потом Лукас.

Во время съемок сцен на планете Дагоба на площадку пришли особые гости из соседнего павильона, Маппеты. Слева направо: Мисс Пигги, Ирвин Кершнер, Фрэнк Оз, Йода, Лягушонок Кермит, Кэти Муллен, Джим Хенсон, Гари Кертц. Джордж Лукас использовал Кермита за основу образа Йоды; это была их первая встреча. Сегодня оба персонажа принадлежат Disney.

ФОТО: Архив Кертца/Джоинер

Кэздан стал для «Империи» тем, чем Хайк и Кац были для «Звездных войн», только вместо 30 % диалогов он переписал почти все. Йода обязан своей грамматикой Лукасу, который считал, что именно так должен говорить гуру. Но краткостью и запоминаемостью своих фраз он обязан Кэздану. Ему же мы обязаны более длинными романтическими сценами между Ханом и Леей. Затылок Вейдера, который видит подчиненный, прежде чем машина надевает на Темного лорда шлем; это тоже придумал Кэздан.

Кэздан и Кершнер «бросали вызов каждому слову в сценарии», сказал позже Лукас – и это было именно то, чего он хотел. «Если у них была прекрасная идея или же они находили неточность, это сразу учитывалось». Лукас хотел, чтобы сценарий был динамичным, Кэздан хотел эмоциональной глубины. Это превратилось в мягкое подобие войны – как между Ленноном и Маккартни, если бы один из них был в тысячу раз богаче другого.

Но сценарий был лишь одним из элементов, сделавших «Империю» столь запоминающейся. Тело Йоды, куда больше, чем его слова, вызывало страх перед подготовкой к съемкам. Лукас знал: если кукла не сработает, то вся иллюзия фильма пропадет. Джо Джонстон придумал внешность мудрого инопланетного гуру, но превратить ее в реальность было сложнее, чем ожидалось, – и попытки сделать это с помощью куклы в стиле Хенсона не гарантировали результатов. Сначала ветеран «2001» Стюарт Фриборн экспериментировал, одевая обезьяну в костюм Йоды. Только когда стало очевидно, что это не работает, Кертц отправился в гости к Джиму Хенсону, взяв с собой Эдварда Саммера, обещавшего хранить все в тайне.

Хенсон выслушал достаточно, чтобы пошутить – когда выйдет игрушка, ее надо будет назвать тоййода, – прежде чем отказаться от проекта. Он был слишком занят, снимая «Маппетов в кино». Но пару дней спустя он показал скетч Йоды своему другу и коллеге Фрэнку Озу, который не был слишком занят. То, что сделал Оз на основе дизайна Фриборна, не только дало Хенсону повод им гордиться, но и создало гуру на века. В 1980-м Йода вызвал серьезные дебаты, можно ли номинировать куклу на «Оскар» в актерской категории. К 2013 году он получил большинство голосов от посетителей сайта starwars.com в первом официальном онлайн-турнире популярности персонажей – победив в последнем раунде могучего Дарта Вейдера.

ФИНАНСИРОВАНИЕ «ИМПЕРИИ» БЫЛО ПОСТОЯННОЙ ТЯЖЕЛОЙ ГОЛОВНОЙ БОЛЬЮ ЛУКАСА.

Под управлением Оза, который также озвучивал его, найдя голос где-то между мисс Пигги и медвежонком Фоззи, Йода стал обретать форму. Но потребуется вся гениальность работников Lucasfilm – и все терпение Кершнера, – чтобы создать и снять многочисленных реалистичных кукол Йоды, чтобы создать иллюзию, что он может двигаться независимо от Оза. Кершнер будет проклинать маленькое создание до конца съемок. Тем временем то, через что проходил его начальник – и от чего он оградил Кершнера, – было в десять раз хуже, чем сложности со съемкой куклы.

Финансирование «Империи» было постоянной тяжелой головной болью Лукаса. Бюджет раздулся до 18 миллионов долларов. Одна лишь зарплата в 1979-м сжирала более миллиона в неделю, и еще два миллиона уходило на съемки, начиная с марта 1979 года. Фильм почти сразу стал отставать от графика. Откликом съемок «Звездных войн» стало природное бедствие в первую неделю натурных съемок в холодной Норвегии. На этот раз это была снежная лавина, а не песчаная буря. Вместо того чтобы сокращать сцены, как был вынужден делать Лукас, Кершнер и Кертц позволили фильму отстать от графика. Кертц сообщил Лукасу, что теперь бюджет составлял 22 миллиона.

На помощь пришли продажи игрушек. Несмотря на то что первый фильм уже вышел из проката, и на ужасный «Праздничный спецвыпуск», Kenner объявил, что у него были лучшие рождественские продажи за всю историю. Продажи фигурок, кораблей и наборов по «Звездным войнам» принесли более 200 миллионов, что дало более 20 миллионов «Черному соколу» – дочерней фирме Lucasfilm. Несомненно, без этих денег «Империя» бы потонула. Есть в этом что-то поэтическое: миллионы детей, радостно играющие в дальнейшие приключения Люка Скайуокера, в прямом смысле профинансировали дальнейшие приключения Люка Скайуокера. Считайте, что это кармический Кикстартер.

Даже с доходами «Черного сокола» Лукас постоянно сталкивался с проблемами. В июле 1979-го ссуда Bank of America была автоматически приостановлена, когда зарплата сотрудников Lucasfilm достигла миллиона. Это была жесткая политика нового менеджера, который смотрел только на цифры и не был знаком с клиентом. Компания была в нескольких днях от дефолта. Неожиданно часть вины за это лежит на Копполе. У банка был кошмарный опыт финансирования его «Апокалипсиса сегодня»; затраты Копполы выросли на 16 миллионов по сравнению с первоначальным бюджетом. Банк все еще не был уверен, что сможет вернуть свои деньги. И, обжегшись на молоке, банк стал дуть на воду, перекрыв финансирование Лукаса. По иронии судьбы, в это время Лукас посвятил несколько свободных дней, помогая Копполе монтировать горы кинопленки, которую тот привез с Филиппин. Лукас пытался сделать так, чтобы фильмом, от которого он отказался в 1975-м, мог гордиться его друг – и чтобы банк получил назад свои деньги. Он делал хорошее дело ради друга, а банк друга его за это наказывал.

Лукасу пришлось обратиться к своему управляющему директору, чтобы покончить с финансовым кризисом. Уэбер взялся за телефон и смог договориться, о переуступке ссуды Первому национальному банку Бостона. Теперь Лукас мог вздохнуть: бюджет можно было увеличить до 27,7 миллиона. Но съемки все больше и больше отставали от графика; к концу июля, когда строились декорации болотистой планеты Дагоба, Керш отставал уже на месяц. Вдобавок у Кертца были проблемы с валютой – полная противоположность ситуации, возникшей при съемках «Звездных войн». Фунт рос относительно доллара. Рынок выдал вотум доверия Маргарет Тэтчер, которую выбрали премьер-министром в то время, когда Керш снимал в ее стране. Внезапно стоимость павильонов увеличилась на 3 миллиона долларов, в результате чего бюджет уже составлял 31 миллион. Фрэнсис Коппола, Bank of America и Маргарет Тэтчер почти потопили «Звездные войны»? Звучит безумно, но это так.

Лукас клялся бостонскому банку, что будет остаток жизни выплачивать ссуду, если фильм не заработает денег в прокате. Этого было мало. Банк хотел, чтобы гарантом сделки стала студия Fox. Это было последнее, чего хотел Лукас, но выбора не было – или так, или сворачивать съемки. Fox согласилась в обмен на более выгодное для студии разделение процентов от проката. Им это не стоило ни цента. Когда Лэндо Калриссиан говорил о том, что его сделка с Империей «становится все хуже», Лукасу, вероятно, было сложно не думать о своей собственной сделке с Fox. Чем больше денег от «Звездных войн» получала студия, тем меньше он мог вложить в ранчо.

Лукас несколько раз летал в Лондон в 1979-м. Он надеялся обойтись без этого. Он пытался объяснить Кертцу, что это его работа – заставить Керша прекратить отставать от графика, что каждый день стоил Лукасу 100 тысяч долларов. Кертц отвечал, что он сделал все, что мог, вплоть до того, что сам стал режиссером со второй съемочной группой и снял сцены с Люком в пещере Вампы, чтобы сократить отставание от графика. «Я пытался подстегивать Керша, – вспоминает Кертц. – Он очень хорошо работал с актерами, но да, был немного медлительным». Команда по спецэффектам закатывала глаза от режиссера. Например, при съемке сцены, где Боба Фетт стреляет в Люка в коридоре Облачного города, они задавали Кершу простой вопрос: где разместить петарды, которые должны были изображать лучи бластера, попадающие в стену позади Люка. Керш покажет на участок стены, неуверенно. «Вы уверены?» – спросит команда. Они просверлят дырки, поместят туда петарды, замаскируют их, отрепетируют сцену – после чего Керш поменяет мнение о расположение петард.

Но главное – Керша не получалось торопить, потому что сам Кертц был влюблен в каждую сцену, снятую опытным режиссером: освещение, ракурс – ему нравилось все. «Керш проделал потрясающую работу, – говорит Кертц, – разница между «Звездными войнами» и «Империей» поразительна. Фильм не только обладает лучшим сценарием, но и игра актеров лучше, выразительней и более реалистична». Если на то пошло, то и Лукас не может обвинять Кертца ни в чем – потому что он был так же влюблен в работу Керша на тот момент.

Это и многое другое известно нам благодаря дневнику Алана Арнольда, самого заслуженного летописца «Звездных войн». Арнольд был британским публицистом и журналистом старой закалки, чье резюме читается как роман Грэма Грина. Он работал в пресс-службе Ее Величества в Каире и Вашингтоне, был иностранным корреспондентом, посетившим более 30 стран. Он работал с Мэрилин Монро и Марлен Дитрих, среди его знакомых были Элеонора Рузвельт и Эдвард Мэроу. Среди написанных им книг есть «Как посещать Америку». Теперь он работал как публицист на съемочной площадке в Элстри и также посещал округ Марин и Лос-Анджелес.

Арнольд был Липпинкоттом нового эпизода – он брал многочасовые интервью всех основных участников процесса. (В отличие от Липпинкотта, он публиковал свою работу в формате дневника «Однажды в галактике» – потока сознания, к сожалению, давно не переиздававшегося.) Чаще всего Арнольд брал интервью у Кершнера, но он также опубликовал прекрасные очерки о Фишер, Форде, Хэмилле и новичке Билли Ди Уильямсе, которого выбрали играть Лэндо, потому что Лукасу понравилась его игра в фильме о Билли Холлидее «Леди поет блюз».

Но самые интригующие интервью Арнольд брал у Лукаса. Теперь Создатель говорил, что он написал шесть сценариев в формате двух трилогий еще до выхода «Звездных войн», а «после успеха «Звездных войн» я добавил еще одну трилогию», доведя общее число фильмов до девяти – или, как он говорил в другом интервью, до двенадцати. Сколько на самом деле написал Лукас, мы не знаем, но в 2005-м он говорил, что ничего не писал об истории после окончания «Эпизода VI». Уже в 1987-м он изменил свои показания: «Я гарантирую, что первые три эпизода уже практически организованы у меня в голове, а оставшиеся три еще где-то там», – говорил Лукас. Здесь можно увидеть последовательность: поведение художника, так влюбленного в позитивное мышление, что он пытается сделать свои проекты реальностью, говоря о них как о свершившемся факте. Лукас сказал Спилбергу, что уже написал два сценария о приключениях Индианы Джонса после «Ковчега»: «Оказалось, что у Джорджа не было даже задумки, не то что сценариев, – вспоминал потом Спилберг. – Нам самим пришлось придумывать дальнейшие истории».

Арнольду казалось, что Лукас спокойно относится к возможности потерять все деньги до того, как он закончит второй из своих 12 фильмов. «Я готов рискнуть, потому что, когда я начинал, у меня ничего не было, – говорил он. – Пять лет назад у меня ничего не было… Если это будет лишь среднеуспешный сиквел, я все потеряю. Возможно, я останусь должен миллионы. И мне всю жизнь придется выбираться из долгов». Но риск был оправдан из-за ранчо: «В основном это будет место для размышлений», – говорил он, и для «создания фильмов без оглядки на коммерцию».

Хоть Лукас и любил «Звездные войны», теперь они стали средством достижения цели – создания рая кинопроизводства. Как быстро мечта Лукаса обогнала его финансовые возможности! «Необходимые средства так велики, что то, чем я обладаю, ничего не значит, – сказал он Арнольду. – Единственный способ – это создать компанию, которая будет приносить доход». Это означало, что «Звездные войны» надо будет перевести на самоокупаемость, сделать их франшизой, которую Лукас не должен будет постоянно контролировать. Иными словами, вытолкнуть их из гнезда в самостоятельную жизнь.

Но, чтобы ослабить контроль над растущей франшизой «Звездных войн», Лукас сначала должен был гарантировать, что качество не упадет до кошмарного уровня «Праздничного спецвыпуска». А это значило, что «Империя» должна была быть максимально лучшим фильмом. Он понимал, что Керш именно это и делает, и явно переживал по этому поводу, думая, смог бы он сам сделать лучше. Он сказал, что нанял Керша «из-за его репутации быстрого и очень хорошего режиссера». Мог бы он ускорить процесс? Возможно, ответил мальчик из страны Зум. Кертц так не считал; Лукас так вымотался на съемке «Звездных войн», что напряжение режиссерской работы на этом фильме просто убило бы его, сказал продюсер Арнольду.

Настоящая сложность плана Лукаса отказаться от контроля над «Звездными войнами» состояла в том, что идея фильма не была готова оставить своего родителя. «Правда в том, что она меня захватила, – сказал он. – Она теперь во мне. Я не могу удержаться, чтобы не огорчиться или не разозлиться, когда что-то идет не так, как должно. Я вижу этот мир. Я знаю, как герои живут и дышат. В какой-то мере они теперь управляют мной».

Керш имел свое мнение, почему Лукасу тяжело вступить в спор с более старшим и опытным режиссером по поводу скорости его работы: «Я пару раз подлавливал его на том, что он заглядывал в объектив камеры, и он стыдливо смотрел на меня, будто ребенок, укравший печенье». Все, что Лукас говорил ему о показанных ему дублях: «Мне очень нравится». Вне съемочной площадки, по словам Кертца, Кершнер просто ответил на обвинение в том, что он слишком выбивается из графика: «Вы меня наняли сделать это. Так дайте мне сделать это».

Спокойнее всего Керш чувствовал себя с исполнителями главных ролей. Керш понимал, что Харрисон Форд – достаточно опытный актер, чтобы самому придавать форму персонажу. Арнольд запечатлел многочисленные моменты, когда Форд предлагал изменения своих реплик, обсуждая их с Кершем. Когда Хан и Лея прилетают в Облачный город и Лэндо целует ее руку, по сценарию Форд должен сказать: «Она путешествует со мной, Лэндо. И я не собираюсь использовать ее как ставку, так что можешь забыть о ее существовании». Но это казалось излишним проявлением ревности, не говоря уже о явном заявлении прав собственности. Форд придумал реплику, куда больше подходящую персонажу: «Ну все, хватит, старый ловелас».

Арнольд также запечатлел ключевой момент в трейлере Форда, когда режиссер и актер обсуждали последние минуты Хана в Облачном городе, прежде чем его заморозят в карбоните.

ФОРД: Я думаю, я должен быть в кандалах. Это не помешает любовной сцене. Мне же не надо обнимать и целовать Лею. Когда я прохожу мимо, я думаю, Лея должна очень просто сказать: «Я люблю тебя».

КЕРШНЕР: И ты скажешь: «Не забудь это, Лея, потому что я вернусь». Ты должен сказать: «Я вернусь». Должен. Это практически часть контракта!

ФОРД: Если она скажет: «Я люблю тебя», а я отвечу «Я знаю», это красиво, допустимо и смешно.

КЕРШНЕР: Хорошо-хорошо. Знаешь что? Я, наверное, Вейдера придержу до конца.

Если вы вдруг пропустили (потому что Керш, похоже, пропустил), Харрисон Форд только что придумал самые запоминающиеся слова фильма – всей трилогии – в своем трейлере, за кофе и фруктами. Документальный фильм «Империя мечтаний», снятый Lucasfilm, позднее будет утверждать, что Форд сказал эти слова лишь в последнем из дюжины дублей. Может, это и правда, но она не учитывает тот факт, что слова были придуманы Фордом раньше и согласованы с Кершем. Лукас при демонстрации фильма тестовой аудитории показывал две версии фильма – с этой строчкой и без нее. Зрители смеялись над словами Хана. Лукас не понимал почему. Кершу и Форду пришлось объяснить – смех был единственным способом эмоциональной разрядки в этой очень сильной и сложной сцене.

Если Керш легко давал актерам перерабатывать свои реплики, в остальном он был значительно строже. Он оказался еще бо́льшим перфекционистом, чем Лукас, когда дело доходило до освещения. Он придумал визуальную палитру помещений для заморозки: «Мы хотели не четкого разделения цветов, как в комиксе, а их смешения», – говорил он, описывая эстетику, диаметрально противоположную первому фильму. «Лица людей будут освещаться зеленым светом с одной стороны и красным с другой, или площадка будет освещена оранжевым и голубым». Когда делался слепок Хана Соло, замороженного в карбоните, именно Кершнер предложил знаменитую позу: Хан вскинет руки, словно чтобы защитить себя от процесса.

Форд полностью поддерживал творческий стиль Кершнера. А вот с Фишер все было сложнее. Кершнеру было тяжело справляться с актрисой и ее постоянными болезнями. Некоторые действительно были реальными, и она даже ложилась в больницу обследоваться из-за болей в животе. Но куда чаще проблемы были связаны с постоянными вечеринками в ее квартире, ее дружбой с Rolling Stones, ее новым увлечением кокаином и – как минимум в одном случае – бутылкой крепкого тунисского ликера, привезенного комиком из Monty Python Эриком Айдлом. Описывая процесс съемок, Арнольд не упоминал слухов о том, что она веселилась всю ночь (когда так и было), и деликатно избегал темы личной жизни Фишер: у нее была «аллергия на многие вещи», и она «не всегда заботилась о себе подобающим образом», – писал он.

Сложнее было избежать ее истерик на съемочной площадке. Она злилась, что Форду разрешено менять свои реплики по желанию, и ее одолевала паранойя, что сценарий переписывается без ее ведома. Она однажды накричала на Форда, после чего Керш попросил, чтобы в случае чего она кричала на него, а не на других актеров. Они обсуждали, должна ли Фишер дать Лэндо пощечину. Билли Ди Уильямс беспокоился, потому что Лэндо и так часто били, но готов был попробовать. Фишер ударила так сильно, что это даже слышно на записи:

УИЛЬЯМС: Не бей меня так!

ФИШЕР: Больно?

УИЛЬЯМС: Конечно, больно.

ФИШЕР: Прости. А как надо бить?

УИЛЬЯМС: Если хочешь ударить меня, сделай это понарошку.

Фишер, единственная из исполнителей главных ролей, была недовольна своим персонажем. «Я знаю, что любимый цвет Леи белый, – сказала она, вот и все. – Она карикатура, одномерный персонаж». Люку приходилось бороться с привлекательностью Темной стороны после пугающего откровения; у Хана была сцена самопожертвования; у Лэндо было искупление предательства и его плохая сделка с Империей. Лея? Да, она все еще хорошо стреляла из бластера, но все, чему ей пришлось научиться, это дрожать в объятьях Хана, как «использовать хороший поцелуй» и как говорить мужчине, что любишь его. Не то чтобы играть в романтических сценах с Харрисоном Фордом было плохо: «с помощью спецэффектов ему сделали очень хороший рот», – шутила она. Дело в том, что Фишер начала ощущать на себе проклятье «Звездных войн»: ее карьера остановилась за их пределами. «Похоже, как актриса я нужна только в космосе», – сказала Фишер. Она была первым, но далеко не последним из исполнителей ролей в «Звездных войнах», испытавшим это.

«ИМПЕРИЯ НАНОСИТ ОТВЕТНЫЙ УДАР» ПРЕВЗОШЛА ВСЕ СИКВЕЛЫ В ИСТОРИИ, СОБРАВ В ПРОКАТЕ 500 МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ.

Тем временем в ILM Лукасу удавалось подгонять своих работников создавать лучшие спецэффекты как можно быстрее. Фил Типпетт, который в последние моменты работы над «Звездными войнами» делал анимацию шахмат, а теперь возглавлял целый департамент кукольной анимации в Сан-Рафаэль, вспоминает момент, когда понял, что стал еще бо́льшим перфекционистом, чем Лукас. Когда его не устраивали движения тоон-тоонов, «мне приходилось спорить, чтобы снять еще один дубль», рассказывает Типпетт. «Он скажет: «Все хорошо»; а потом скажет: «Ладно, еще один дубль». Типпетт знал, что его тридцатитрехлетний босс-миллионер разрывается между требованиями искусства и требованиями банка и что это была настоящая агония. Но «он никогда не занимался микроменеджментом», – говорит Типпетт.

«Он всегда относился к нам с уважением. Мы спрашивали: «Тоон-тооны делают так или этак?» – а он всегда отвечал: «Это ваше дело. Делайте, что хотите». Когда так работаешь с творческими людьми, очень многого можешь от них добиться».

Напряжение Лукаса лишь однажды выйдет на поверхность – после окончания съемки, когда Керш и Кертц вернутся в Сан-Анселмо. Лукас решил сам перемонтировать фильм, настаивая, что Керш задал слишком медленный темп – и на этот раз, по всем отзывам, результат был ужасен. Супермонтажер был слишком возбужден, чтобы хорошо работать. Монтажер Пол Хирш его успокоил. «Вы, парни, разрушаете мой фильм», – жаловался Лукас, но в конце концов смирился.

Когда фильм был смонтирован так, как хотел Керш, стало понятно, что в результате групповых усилий вышел гибрид.

С одной стороны, сиквел во многом походил на первые «Звездные войны». Лукас решил сделать очевидным, что «Звездные войны» – это название франшизы, а не фильма: он начнет ленту со слов «Давным-давно», того же логотипа Сюзи Райс, тех же фанфар. Только титры укажут, что это другой эпизод («Эпизод V» запутал многих зрителей, которые пытались понять, не пропустили ли они эпизоды со второго по четвертый). Первоначально предполагалось, что титры растворятся на фоне пейзажа планеты Хот и тоон-тоонов – это можно увидеть в комиксе на основе фильма. Но в последний момент Лукас решил, что каждый фильм серии «Звездные войны» будет начинаться в космосе со звездными разрушителями – на этот раз он запускал дроидов на планету.

С другой стороны, фильм значительно мрачнее своего предшественника. Если это и сказка, то она ближе к братьям Гримм. Часть фильма ближе к финалу, где Хана замораживают в карбоните, Люк теряет световой меч в поединке с Вейдером, теряет руку, узнает правду об отце, а потом падает в шахту вниз – и все это за двадцать минут, – один из самых пугающих моментов в детском кино. То, что Хэмиллу до последнего не говорили слов, которые озвучил Джеймс Эрл Джонс, несомненно, помогло ему сыграть эту ключевую сцену.

Признание Вейдера вызвало противоречивую реакцию, как Лукас и надеялся. Не все сразу поверили, что он говорит правду. Даже слова Люка, после дуэли: «Бен, почему ты не сказал мне?» – не убеждали их. (Эта строчка была добавлена в самом последнем варианте сценария.) Если Вейдер говорил правду, значит, святой Оби-Ван солгал об отце Люка. Даже Джеймс Эрл Джонс, прочтя слова Вейдера: «Я твой отец», в ту же секунду отреагировал: «Он лжет».

ФЕНОМЕН «ЗВЕЗДНЫХ ВОЙН», КАКИМ МЫ ЕГО ЗНАЕМ СЕГОДНЯ, РОДИЛСЯ В ТОТ МОМЕНТ, КОГДА СТАЛО ЯСНО, ЧТО ВТОРАЯ ЛЕНТА, НЕСМОТРЯ НА ВСЮ НАГЛОСТЬ, НИКАК НЕ БЫЛА ПРОВАЛОМ.

По словам Лукаса, он разговаривал с детскими психологами, которые заявляли, что дети определенного возраста – младше восьми-девяти лет – просто не поверят Вейдеру. (Мне было семь лет на момент просмотра, и я ему не поверил.) Одно точно: правдивость заявления Вейдера обсуждали и в офисах, и на детских площадках по всему миру следующие три года. В детстве Лукаса привлекали открытые финалы эпизодов сериалов и мучительно-сладкое ожидание, чтобы узнать, что будет дальше с нашими героями. Теперь сам Лукас создал самый обсуждаемый подобный финал в истории, оставив далеко позади вопрос, кто застрелил Дж. Р. в сериале «Даллас».

Сегодня забывается, что многие зрители не были довольны открытым финалом. Это было первое подобное событие в семейном фильме, и большим достижением Лукаса было то, что он смог продать это зрителям. Однако не все соглашались это купить. «Фильм заканчивается на такой мрачной ноте, что многие зрители могут обидеться, – писал после пресс-показа фильма Starburst, уважаемый британский научно-фантастический журнал. – Такой финал можно было бы принять, если бы мы знали, что увидим шестой эпизод через неделю, месяц или даже полгода. Но, на мой взгляд, предполагать, что мы готовы ждать ответа от полутора до трех лет, слишком самонадеянно со стороны Лукаса и компании. Не стоит забывать, что зрительская аудитория не статичная сущность, она меняется год от года. Но Лукас и Кертц ведут себя, словно это огромный клуб поклонников «Звездных войн», готовый терпеливо ждать, пока история медленно излагается на протяжении от 10 до 15 лет».

Зрительская аудитория действительно не была статичной сущностью; я был одним из тех, кто впервые присоединился к ней на просмотре «Империи». Но автор статьи не имел возможности взглянуть на этот вопрос в ретроспективе и не смог понять, что моему поколению – детям от восьми до тринадцати – только что вручили самый большой подарок – интерес, поиск ответов и желание самим продолжить сагу. Я сделал себе небольшую картонную эмблему «Империя наносит ответный удар» – я не понял идею Лукаса с логотипом Сюзи Райс, – чтобы каждый эпизод игры открывать, убирая надпись из своего поля зрения. Лэндо, Чуи, Люк и Лея спасали замороженного Хана миллионом разных способов. Нет, мое поколение не хотело ждать следующий эпизод от полутора до трех лет, но пока мы ждали, то постоянно думали о «Звездных войнах». Мы бы с радостью ждали и дальше – если бы сага продлилась те десять-пятнадцать лет, о которых говорилось в статье.

Потенциальные покупатели лицензии точно не верили, что «Звездные войны» проживут так долго. Хотя Kenner был рад повторить свой успех с фигурками персонажей и игровыми наборами, другие компании проявляли мало интереса к производству сопутствующей продукции к «Империи». Сид Гэнис, заменивший Липпинкотта, вспоминал, как пытался заинтересовать фирмы: «Я доставал свой портативный проектор, находил место на стене, показывал несколько слайдов из «Империи» и отправлялся домой». В те дни никто не предполагал, насколько выгодным брендом станут «Звездные войны». «Пытаться продать лицензию на использование «Империи» было как с разбегу биться о кирпичную стену, – сказала Мэгги Янг, в то время глава департамента по лицензированию. – Люди считали, что успех первого фильма был аномалией».

Конечно же, они ошибались. «Империя наносит ответный удар» превзошла все сиквелы в истории, собрав в прокате 500 миллионов долларов. Возможно, потому, что мы так хорошо знаем «Звездные войны» – международный язык современной культуры, «Империя» регулярно обгоняет своего предшественника в рейтингах лучших фильмов. Так, в рейтинге журнала Empire в 2013 году, основанном на голосовании ведущих режиссеров, фильм «Империя наносит ответный удар» занял третье место, а оригинальная картина лишь 22-е. На следующий год читатели журнала назвали «Империю» лучшим фильмом всех времен, даже лучше, чем «Крестный отец».

После премьеры обзоры склонялись к позиции журнала Starburst; казалось поразительной наглостью со стороны авторов заставлять зрителей ждать разрешения истории до следующего фильма. Несмотря на это, критики в целом соглашались, что на их глазах в сфере развлечений родилась невероятная франшиза размером с Галактическую Империю. «Важно, что нет ощущения, будто у этой молодой саги не хватает воображения или что она излишне полагается на свои потрясающие спецэффекты, – другими словами, пока не стоит опасаться, что она превращается в один лишь роскошный визуальный стиль без содержания», – писал Роджер Анджелл в журнале Newyorker.

Обзор Винсента Кэнби в New York Times, написанный задолго до того, как стало ясно, что фильм станет хитом, был одним из самых известных негативных отзывов. Он заканчивался так (выделено автором):

«Империя наносит ответный удар» настолько же персональна, как и поздравительная открытка от банка. Я предполагаю, что Лукас управлял всем производством фильма и принимал все важные решения или по крайней мере одобрял их. Похоже, фильм был срежиссирован на расстоянии. Но в настоящий момент приключения Люка, Леи и Хана Соло кажутся самостоятельным организмом, неподвластным критике, разве что на корпоративном уровне».

Феномен «Звездных войн», каким мы его знаем сегодня, родился в тот момент, когда стало ясно, что вторая лента, несмотря на всю наглость, никак не была провалом. С этого момента известность второго фильма лишь росла, пока кинематографический сын не затмил кинематографического отца. Оглядываясь назад, критики называют фильм важным, глубоким, изменившим жизнь многих детей, живших в то время. Его отрицание позитива заставляло детей взрослеть быстрее. «Империя наносит ответный удар» – единственный крупнобюджетный фильм современности, прославляющий абсолютную неудачу его главных героев», – написал критик Чак Клостерман. «Он создал философскую матрицу всех бездельников, выросших через десять лет.» Мы хотим быть Ханом Соло, но оказываемся в ситуации Скайуокера, борясь с представителем власти, который оказывается в итоге нашим отцом. Почему, думаем мы, Бен Кеноби не сказал нам правду?

С премьерой «Империи» на первый план вышли некоторые черты Лукаса: стремление к технологическому совершенству фильма и постоянное желание подправить свое творение. Он упорно настаивал, что премьера должна пройти в самом совершенном (и более сложном для копирования пиратами) формате 70 мм, который был значительно дороже и снизил число кинотеатров, в которых первоначально вышла «Империя», до 100 – хотя это более чем втрое превышало число кинотеатров, показывавших в день премьеры «Звездные войны». Это снова создало проблему спроса и предложения с длинными очередями, которые прекрасно смотрелись на телеэкране (на этот раз команды новостей были на месте с первого дня). Версия 35 мм появилась через три недели, доведя в итоге число кинотеатров до 1400 – намного больше максимального числа кинотеатров, в которых одновременно шли «Звездные войны». За этот трехнедельный промежуток Лукас решил снять три дополнительных спецэффекта, чтобы сделать финал понятнее, вызвав возмущение в ILM. «Если вы это сделали так быстро, парни, – сказал Лукас, когда они закончили, лишь отчасти шутя, – почему тогда все остальные эффекты вы делали так долго?»

Пока Лукас подгонял работников своей империи по спецэффектам, Дэйв Проуз написал гневную запись в своем дневнике. Он увидел фильм на пресс-показе, услышал измененный диалог и должен был записать то, что его очень волновало. «Они снова это сделали, – написал Проуз. – Они только что выпустили пресс-релиз по фильму без единого слова обо мне».