Съемки «Эпизода I» – режиссером которого, судя по надписи на хлопушке, был «Йода» – начались 26 июня 1997 года. Хотя Lucasfilm на два с половиной года арендовала павильоны студии Leavesden в Лондоне, бо́льшую часть этого времени планировалось использовать лишь для пересъемок в последний момент. Лукас и продюсер Рик Маккаллум гордились своей эффективностью – основная съемка закончилась к концу сентября. Почти вся она прошла на фоне зеленого экрана, кроме натурных съемок в Тунисе (который вновь заменял Татуин, во время съемок вновь была внезапная гроза), Италии (дворец королевы Амидалы) и в парке в Уотфорде, в 10 минутах езды от студии. И все. Лукас был поражен, когда Макгрегор спросил, будут ли они снимать подводные сцены под водой. «Это все понарошку», – напомнил режиссер актеру.

Поскольку зарождавшийся Интернет был полон фанатов, охотившихся за любой информацией о фильме, меры безопасности были очень строгими. Актерам выдавали лишь страницы сценария со сценами, над которыми они работали. К концу дня все страницы надо было вернуть. Все на съемочной площадке должны были подписать соглашение о неразглашении, которыми Lucasfilm уже стала славиться.

Охраняемый сценарий был полностью работой Лукаса, но это не значит, что он именно так и хотел. Сценарист «Молодого Индианы Джонса» Фрэнк Дарабонт получал предложение отредактировать сценарий, на которое он сразу же ответил согласием, но больше с ним на связь не выходили; он хотя бы смог прочитать сценарий и посмотреть предварительный монтаж фильма. Другой сценарист, также работавший над «Молодым Инди», Джонатан Хейл, также упоминался Маккаллумом как возможный сценарист, но к нему даже не обращались, во всяком случае по поводу этого фильма. Тем временем, видимо, желая получить помощь от старого протеже, Лукас незадолго до начала съемок обратился к Лоренсу Кэздану с просьбой пройтись по сценарию – который на тот момент был уже на четвертом варианте. Кэздан вежливо, но твердо отказался. Дело было не в том, что он теперь сам был режиссером, – а в том, что как режиссер он понимал, как важно, чтобы эта трилогия приквелов началась в строгом соответствии с видением самого Лукаса. «Я думал, что он должен был взять на себя ответственность и сделать именно тот фильм, который хотел сделать, – сказал Кэздан в интервью журналу Eon. – И он именно это и сделал». Позже Лукас рассуждал об этом: конечно, Кэздан «лучше писал диалоги» и «лучше делал переходы между сценами», сказал он, но Лукас понял, что Кэздан бы настаивал на том, что говорили Лукасу и многие другие друзья: «не начинай приквелы с истории девятилетнего мальчишки».

В Лондоне вместо того, чтобы давать указания актерам, Лукас бо́льшую часть времени проводил в видеоконференциях с работниками ILM, находившимися в Сан-Рафаэле. Отношения ILM и Лукаса стали неким симбиозом в центре фильма: на ILM создавали компьютерный фон для сцены, Лукас его утверждал и после встречи рассказывал актерам, на фоне чего они будут играть. Авторы эффектов чувствовали большое давление, поскольку им надо было сделать для фильма 1900 спецэффектов, некоторые из которых раньше не делались. На дверях в ILM люди клеили цитату Маккаллума: «Фильм выйдет в мае 1999-го несмотря ни на что».

Нельзя сказать, что это был рецепт успеха. Съемочная площадка напоминала тюрьму; актеры были выбраны за прошлые заслуги, а не за химию друг с другом. Они не читали сценарий целиком, понятия не имели о сюжете и плохо представляли даже декорации, в которых должны якобы находиться. Режиссер до этого не снимал 22 года и имел тенденцию уходить в стиль документального кино – просто дать актерам делать то, что они делают, – и его больше заботили технологии, которые он использовал, и их влияние на мир, чем человеческое измерение собственно фильма. («Я определенно чувствую себя частью трансформации кино», – сказал Лукас на пресс-конференции в июле.) Он был озабочен такими деталями: будет ли Джа-Джа целиком компьютерным персонажем, или часть костюма Ахмеда Беста на съемочной площадке останется в фильме. Как Натали Портман сыграла в той сцене? «Отлично, – сказал Лукас, уходя со съемочной площадки с Маккаллумом в один из первых дней съемок, – просто отлично».

Портман и другие актеры, прекрасно понимая историчность момента, каменели, исполняя самые неэмоциональные роли в своей карьере. Если им и не давали указаний говорить монотонно, то они это очень хорошо изображали. Но это было нормально, потому что режиссер – который сам признавался, что пишет неестественные диалоги, и чей сценарий никто за ним не проверял – не слушал слова. Для него это была музыка, тональная поэма, немое кино.

ЗАДНИМ ЧИСЛОМ МОЖНО ТОЛЬКО УДИВЛЯТЬСЯ, НАСКОЛЬКО ХОРОШИМ ПОЛУЧИЛСЯ «ЭПИЗОД I».

Возможно, актерам надо было спорить с ним, как Харрисон Форд, или играть со своими словами, как Алек Гиннесс. Но эти инновации были сложны даже для опытных актеров, учитывая их разделение. (Теренс Стэмп, игравший покидающего пост канцлера Галактического Сената, ни разу не работал с Портман. Вместо этого он должен был общаться с листком бумаги, изображавшим, где она будет стоять.) К тому же на этом этапе карьеры Создателя кто из актеров посмел бы противиться ему? «Теперь он настолько возвысился, – говорил Хэмилл о Лукасе в 2005-м, – что никто ему ничего не говорит». Лучше дать волю физической части роли. Световые мечи в руки, мальчики. (Единственным актером, преуспевавшим на съемках, был специалист по единоборствам Рэй Парк, игравший Дарта Мола, злодея с двухклинковым световым мечом.)

Мало того что актеры играли в самой стерильной среде в своей карьере. Продюсер соглашался со всем, чего хотел режиссер, и готов был сдвинуть горы, чтобы это случилось. Центральную роль в фильме исполнял девятилетний мальчик. Весь фильм держался на плечах Джейка Ллойда, который должен был убедить зрителей, что его герой – какой-то особенный: продукт непорочного зачатия, потенциальный Дарт Вейдер – а не просто ребенок, изнывающий в 50-градусную тунисскую жару. Тем временем фанаты, разогретые Специальной редакцией, заразили новое поколение фанатов – своих детей. СМИ – особенно молодые сетевые СМИ – вовсю обсуждали единственную размытую фотографию со съемочной площадки. Фильм ожидался с интересом, которого удостоилось очень небольшое количество лент в истории.

Задним числом можно только удивляться, насколько хорошим получился «Эпизод I».

В начале 1999-го в ILM был устроен показ ранней версии фильма, получившего теперь название «Скрытая угроза», напоминавшее о радиосериалах, которые Лукас слушал в детстве. Камеры документалистов запечатлели реакцию зрителей, доверенных людей Лукаса, когда начались финальные титры и зажегся свет. Взгляды, полные ужаса, и вырывание волос.

После небольшой паузы Лукас взял слово: «Фильм постоянно кидает вас из одной сцены в другую, но… возможно, я местами перегнул палку».

Звуковой дизайнер Бен Бёртт, один из самых опытных и уважаемых работников Lucasfilm в зале, высказал свое мнение: «В течение девяноста секунд вы переходите со скорби по умершему герою к побегу, к комедийной сцене с Джа-Джа, к возвращению Энакина… Это много».

«Это мне мозг разрывает, – признается Лукас. – Я об этом много думал, и сложность в том, что ни одну из деталей нельзя выкинуть».

Они говорили о последних катушках киноленты, которые состояли из четырех параллельно развивающихся сцен: Джедаи против Дарт Мола, Энакин против космической станции Торговой Федерации, команда Амидалы против Торговой Федерации, гунганы против боевых дроидов. Это крайне амбициозная последовательность, но Лукас нацелился именно на такую структуру. В первых «Звездных войнах» в финале была одна сцена действия: атака на Звезду Смерти со вставками реакций персонажей на борту станции и на базе повстанцев. В финале «Империи» друг друга сменяют две сцены действия: дуэль Люка с Вейдером на световых мечах и побег Леи, Чуи и Лэндо из Облачного города. «Возвращение Джедая» заканчивался тремя параллельными сценами действия: Хан, Лея и эвоки на луне Эндора; Люк, Вейдер и Император на борту второй Звезды Смерти; Лэндо, ведущий атаку повстанцев на боевую станцию Империи.

Как же было «Скрытой угрозе» не попытаться совместить четыре сцены действия?

Но при этом даже Лукас, заставлявший своих мастеров спецэффектов делать невозможное в течение последних двух лет, казалось, понимал, что зашел слишком далеко. В разговоре с Маккаллумом вскоре после просмотра Лукас отнес комментарий уже ко всему фильму: «За фильмом очень сложно уследить, – сказал он. – Я сделал его более экстремальным, чем мои предыдущие фильмы. Это часть его стиля, и исправить это нельзя, но можно снизить эффект. Мы можем его немного замедлить».

Так, впервые в своей карьере, режиссер «быстрее и интенсивнее» стал делать фильм медленнее и менее интенсивным. При этом сцены, которым не помешала бы скорость и интенсивность, – а конкретно сцены на Корусканте и в Галактическом Сенате, когда все сидят и говорят, – остались практически без изменений. За четыре недели до премьеры в ILM еще велись работы над сценой финального парада; монтаж звука был окончен лишь за неделю до премьеры. Даже со всеми ресурсами ранчо Скайуокера, с гениями спецэффектов и гуру анимации, очередной фильм из серии «Звездные войны», как и первый, еле успел к премьере.

На этот раз фанаты прибыли к «Коронету» заранее, более чем за месяц до первого сеанса, назначенного на 19 мая 1999 года. Они прибыли отовсюду. Крис Гиунта переехал из Мэриленда в Сан-Франциско со своей девушкой – Бет – специально для того, чтобы посмотреть «Эпизод I» в знаменитом среди фанатов кинотеатре «Коронет», эпицентре феномена «Звездных войн», где Джордж Лукас любил устраивать показы. Гиунта устроился на работу в Bank of America мастером по ремонту банкоматов и сказал своему начальнику, что возьмет отпуск на бо́льшую часть апреля и мая 1999-го. Когда босс узнал причину, то посмеялся, а затем спросил: «Можешь мне достать билет?»

В начале апреля Гиунта взял за правило каждые несколько дней проезжать мимо «Коронета», чтобы проверить, не появилась ли очередь. Когда он впервые увидел палатку, он побежал домой за собственным походным снаряжением. Он вернулся к «Коронету», но палатка таинственным образом исчезла. Кассирша понятия не имела, куда делась палатка, но она была не против, чтобы он поставил собственную палатку, предположительно, в начале очереди. Гиунта провел ночь в палатке и как раз ел взятый из дома завтрак, когда прямо перед ним, заехав на тротуар, резко затормозила машина. Оттуда выскочила пара парней и стала закидывать его вопросами: Кто ты? Почему ты здесь? С какой ты группой?

Это были обозреватель видеоигр Фрэнк Паризи и его друг Шанти Сигел, они провели последние полгода, планируя свою стратегию поведения в очереди на «Скрытую угрозу», по большей части с группой «Братство Охотников за головами». Паризи и Сигел познакомились и сдружились на этом самом месте в ожидании Специальной редакции, в начале очереди. Сигел ходил в «Коронет» с тех пор, как в четыре года посмотрел «Империя наносит ответный удар», и одно место в зале ему нравилось больше, чем все остальные, – третий ряд, шестое место – в свое время он даже вырезал на нем свое имя. «У каждого была своя причина оказаться в этой очереди, – говорит Сигел, – одни хотели быть первыми; другие хотели прославиться, а кто-то просто считал, что это весело. Мне на все это было насрать. Мне просто надо было быть уверенным, что на премьере я буду сидеть на своем месте».

ФАНАТЫ ПРИБЫЛИ К «КОРОНЕТУ» ЗАРАНЕЕ, БОЛЕЕ ЧЕМ ЗА МЕСЯЦ ДО ПЕРВОГО СЕАНСА.

Сигел все время высчитывал, как рано ему, Паризи и еще одному их другу надо будет встать с палаткой. Решив, что все придут с палатками за месяц до премьеры, – включая «Охотников за головами», с которыми они смогут объединиться, – Сигел наконец принял за время старта 11 вечера 15 апреля, или за шесть недель до выхода фильма. Он не прогадал – они были первыми. Трио друзей провело там два дня, пока полиция не прогнала их с тротуара. Гиунта появился двумя днями позже, Паризи заметил его и позвонил Сигелу, после чего они и накинулись на Гиунту в стиле «Старски и Хуч». «Как только мы поняли, что он просто какой-то одиночка, – говорит Сигел, – мы успокоились и подружились с ним». Ту ночь они вместе провели в палатках, а наутро полиция их снова прогнала.

Тогда-то на сцене и появилась новая группа, состоявшая из последователей «Обратного отсчета», сейчас уже закрытого сайта, на котором поначалу просто были часы, отсчитывающие время до первого полуночного сеанса «Скрытой угрозы». Вскоре он стал местом обмена информацией и слухами о фильме – зарождающееся сетевое сообщество, состоявшее в основном из мужчин от 20 до 30 лет из Нью-Йорка, Лос-Анджелеса и Сан-Франциско. Что главное, «Обратный отсчет» – единственные, кто догадался получить разрешение на разбивку лагеря у властей города, прежде чем собственно разбить лагерь.

Команда Обратный отсчет пригласила остальных участников очереди на встречу в пиццерии «Круглый стол» за углом от «Коронета». Всем группам в очереди было предложено объединиться. Была придумана система смен: каждый, кто проведет в очереди 25-часовую смену в предстоящий месяц, получит один билет. Гиунте надо было двенадцать билетов, поэтому он записался на двенадцать смен. Все называли его сумасшедшим. «Да ладно, – объяснял он, – я ведь собирался провести в очереди куда больше времени». Сигел заявил, что будет ночевать в лагере каждую ночь, когда там будет кто-то из друзей. Паризи приходил в очередь почти каждый день, чтобы составить компанию Гиунте. Какая-то окрестная мамаша стала оставлять на день своего ребенка в очереди; все решили, что он вылитый Энакин Скайуокер. «Первое место за малышом», – заявил Паризи. «Малыш Энакин» стал их талисманом; его присутствие заставляло остальных фанатов хорошо себя вести и распивать чуть меньше спиртного. Все придерживались заключенной ранее договоренности.

Очередь терпела утренние заморозки и постоянные туманы. «Ночами было ужасно, – сказал Тодд Эванс, один из участников Обратного отсчета, подружившийся с Паризи, – но в остальном это был как летний лагерь для любителей кино». Они не дрогнули, когда водители из проезжавших мимо машин останавливались и кричали: «Вам бы делом заняться!» Они спокойно перенесли то, что их проезжающих машин швыряли в них наполненные водой воздушные шары и даже – однажды – липкий шар с кленовым сиропом.

Фанаты, ставшие друзьями на всю жизнь после ожидания в очереди перед «Коронетом» в Сан-Франциско в течение рекордных на тот момент тридцати трех дней перед выходом «Эпизода I: Скрытая угроза». Большинство из них не будут такими же веселыми после сеанса.

ФОТО: Крис Гиунта

Они выдержали, когда местная радиостанция заплатила фанату «Звездных войн» Кхари «Безумный К» Краудеру за то, что он месяц проведет перед «Коронетом» – в прекрасно оборудованном трейлере. Последним ударом было то, что в «Коронете» весь этот месяц ничего хорошего не показывали: только голливудскую комедию ужасов «Рука-убийца», провальную по всем показателями. Фильм был настолько плох, что Эванс ушел с просмотра, предпочтя сон на морозе. «А я с фильмов никогда не ухожу», – говорит он. Если кто-то из прохожих по незнанию спрашивал, чего они ждут, они показывали на афишу. «Руку-убийцу», – говорили они с серьезными лицами. – Мы пришли с палатками, чтобы купить билеты на «Руку-убийцу».

Вскоре новость об очереди распространилась. Азиатские туристы приезжали автобусами, чтобы сфотографировать ее счастливых участников. Один из них, Трэвис, стал наряжаться идеальным подобием Дарта Мола с желтыми линзами и всем остальным. «Нас стали показывать в местных новостях», – вспоминает Гиунта. «Круглый стол» стал предлагать всем участникам очереди бесплатную пиццу, владелец местной булочной разрешал им пользоваться душем над магазином. Фирма по производству туристического оборудования пожертвовала им палатки; IBM подарила участникам очереди три ноутбука. Обратный отсчет установил в ближайшем копировальном центре высокоскоростной Интернет, что в 1999-м было еще редкостью, и протянул кабель до очереди. И что делали парни в очереди со всем этим оборудованием? Смотрели пиратскую копию «Праздничного спецвыпуска».

Телефонный номер телефона-автомата на углу у «Коронета» был опубликован на сайте Обратного отсчета. Звонили из разных стран, и фанаты в очереди отвечали на звонки. Один высокий парень по прозвищу Чуи бегал вдоль очереди, крича, изображая знаменитый боевой клич Хана Соло, который сначала гонится за отрядом штурмовиков, а потом убегает от них. Чуи стал делать это каждый час, чтобы разбавить однообразие. В конце концов кто-то поставил ему подножку. По вечерам они чаще всего шли в бар The Other Place на улице Клемент. Бармен предоставлял всем воинам очереди 50-процентную скидку, и они придумали новый коктейль – «Горящий Дарт Мол»: ликер Aftershock, Jaegermeister и/или черная водка и ром сверху, чтоб его можно было поджечь. Однажды Паризи так напился, что залез на барную стойку, сорвал с себя рубашку и поднял тост «За всех друзей!». В другой раз Сигел выпил столько, что уже начал подумывать попросить кого-то из друзей отвезти его домой. К счастью, Гиунта напомнил, что его место в очереди, и Сигел смог добрести до палатки, прежде чем отрубиться. Если бы он уехал, «я бы до сих пор жалел», – говорит Сигел.

За неделю до полуночного сеанса пришло великое искушение. В «Коронете» проходил показ для съемочной группы и нескольких VIP-персон. Приехал Джордж Лукас с детьми и пожал несколько рук. Все в очереди отчаянно пытались держаться спокойно, один старшеклассник по имени Эй Джи Нэппер не мог перестать кричать «Вот хрень!», прежде чем подбежать и броситься на шею Лукасу. Робин Уильямс припас хитрую тактику – к кинотеатру подошел парень, одетый в костюм робота Робби из «Запретной планеты», а актер планировал воспользоваться моментом и незаметно проскользнуть в зал. Но Эй Джи его раскусил. Когда все звезды и члены съемочной группы были внутри, представитель студии прошептал мальчику и парню в самом начале очереди: «О’кей, осталось несколько свободных мест, заходите, если хотите». Билеты на эксклюзивный афтерпати прилагались к предложению.

Участники очереди замерли. «Все посмотрели друг на друга и сказали: «Эти люди – братья по оружию, стоящие здесь и в дождь и в жару», – вспоминал Эванс. Они договорились: любой, кто пойдет сейчас, потеряет свой шанс попасть на премьеру. Все равно несколько человек из очереди приняли предложение Фауста-искусителя – включая мальчика. Малыш Энакин перешел на Темную сторону, говорили они. Те, кто пошел на показ, пропустили очень важное предупреждение об опасности: Фрэнсис Коппола вышел из кинотеатра с сигарой на получасовой перерыв. Гиунта попытался тайком сделать селфи на фоне своего любимого режиссера, но Коппола его заметил. «Хочешь нормальное фото – подходи», – сказал он. Очередь нафотографировалась, а потом его спросили – почему он пропускает фильм? Коппола пожал плечами: «Я уже видел куски фильма». Куски? Как он мог не хотеть посмотреть весь фильм? Но это была эпоха невинности, эпоха твердой уверенности, что любой фильм со словами «Звездные войны» в названии великолепен; так что участники очереди пожали плечами и продолжили ожидание.

Те, кто остался в очереди во время показа, получили невероятные подарки от Lucasfilm. Они помнят милую даму, ветерана фан-клуба «Звездных войн», которая привезла на грузовике двухметровый кусок оригинальной траншеи Звезды Смерти из фильма 1977 года. Она взяла ножовку и стала раздавать куски участникам очереди, которые принимали их, как части подлинного креста. Лукас прислал очереди торт-мороженое в форме Чубакки. Продюсер Рик Маккаллум пару раз приезжал с ними пообщаться. К Гиунте приехал курьер с посылкой от мамы, которую он спрятал, прежде чем ее увидела Бет. Но фанатам, удержавшимся от искушения войти в зал, пришлось выстрадать спойлеры – особенно тот момент, когда Малыш Энакин, которого они никак не могли прогнать, показал на Трэвиса, одетого в Дарта Мола, и закричал: «Ты умрешь!» У всех воинов очереди в тот момент перехватило дыхание.

Наконец наступил долгожданный день. Эванс организовал конкурс костюмов. Конечно же, победил Трэвис в роли Дарта Мола. Приехал основатель интернет-магазина – это был пик эпохи интернет-магазинов – и раздал всем разноцветные световые мечи. Эванс надел фрак. «Фрэнк начал нервно прыгать, словно боксер перед матчем за чемпионский титул в Вегасе, и его настроение передалось мне», – сказал Эванс. Когда дверь открылась, никто не помнит точно, кто был первым. Некоторые говорят, что это был Безумный К с Малышом Энакином на руках. Паризи раньше Эванса вошел в дверь, но он остановился, чтобы поцеловать ковер, и Эванс пробежал мимо него. Оказавшись внутри кинотеатра, толпа сходила с ума от возбуждения. Воины очереди около часа в шутку дрались на световых мечах. Один из пришедших почему-то нарядился в костюм капитана Пикарда из «Звездного пути», и за ним гонялись по холлу. Наконец они уселись на свои места и стали скандировать название фильма, который хотели увидеть: «Рука-убийца! Рука-убийца!»

У Криса Гиунты, взявшего на себя дополнительные смены, чтобы привести на фильм свою девушку – Бет – и еще десять друзей, был сюрприз для Бет и остальных фанатов. К зрителям вышел Рик Маккаллум. Продюсер посмотрел на забитый зал, первых зрителей в Сан-Франциско, которые увидят фильм, над которым он работал почти пять лет, и широко развел руки: «Это, мать его, круто!» Воины очереди зааплодировали. Потом Маккаллум спросил, есть ли в зале Бет. «Я тебя ненавижу», – прошептала подруга Гиунты, улыбаясь и плача. Гиунта, одетый в традиционный костюм Джедая, вывел ее на сцену и сделал ей предложение, протянув кольцо, которое носила его бабушка и которое мама прислала с курьером, пока он стоял в очереди. Бет сказала «да». Воины очереди взорвались. Они побежали с выстраданных мест, чтобы всей толпой обнять парочку. Нельзя было желать зрителей в лучшем настроении, чем они, когда свет погас и зазвучали фанфары студии Fox. «Мы все были наэлектризованы, – вспоминает Эванс. – Это было как большой взрыв, вся эта кинетическая энергия, одновременно выпущенная всеми фанатами в зале. Как огромный психический оргазм».

Как и все хорошее, счастье было быстротечным. После фильма все выходили из зала, словно в шоке. Снаружи телевидение брало интервью у участников очереди. Что они думали? Оно того стоило? Гиунта в обнимку с теперь уже невестой сказал, что ему надо еще раз посмотреть фильм, чтобы определиться. У Эванса в голове все еще вертелись гонки и поединки на световых мечах, так что он не смог внятно высказаться. Только один человек смог емко сформулировать свои ощущения. Спустя пятнадцать лет никто не помнит точно, кто это был. Гиунта думал, что это был Паризи, который думал, что это был Сигел, который думал, что это был Трэвис. Но все помнят, что тот человек сказал: протиснувшись между друзей и посмотрев прямо в камеру, он сделал короткий – в четыре слова – обзор «Скрытой угрозы».

«Дерьмовый. Мать его. Сэндвич».