"Ты обрекла себя на роль добычи, маленькая паршивка."

Эти слова звенели в ее ушах, пока она озиралась вокруг, пристально вглядываясь в лица прохожих. Понимая, что здесь, на середине моста, она открыта, как на ладони, Кару, прищурившись, посмотрела на крыши домов по обе стороны реки, представляя, как сквозь прицел винтовки на нее смотрит охотник.

Потом она отмахнулась от этой идеи. Это не может быть он. Постепенно беспокойство утихло, и она обвинила во всем паранойю, но в течение дня это ощущение то появлялось, то пропадало вновь, пробегая холодком по спине. Сусанна станцевала еще десяток раз, с каждым выступлением приобретая все большую уверенность, а футляр скрипки наполнялся снова и снова, намного превзойдя все ожидания.

Они уговаривали Кару поужинать с ними где-нибудь, но она отказалась, ссылаясь на часовую разницу, что, в общем-то не было абсолютной неправдой, но, все же, не являлось реальной причиной отказа.

Теперь она была уверенна, что за ней следят.

Она прижала пальцы к ладоням — появившееся там покалывание поднималось по рукам вверх. Сойдя с моста и шагая по мощеной мостовой Старого города, она знала, что ее преследуют. Остановившись, она опустилась на одно колено, делая вид, что поправляет ботинок, и вытащила оттуда нож — ее обычный нож. Новые — скрещенные полумесяцы — лежали в шкафу в ее квартире. Сканируя взглядом окружающих, она незаметно спрятала нож в рукаве.

Не заметив никого, она пошла дальше.

Попав в Прагу в первый раз, она окончательно заблудилась, исследуя улицы этого города. Помнится, тогда она, миновав галерею искусств и пройдя несколько кварталов, вернулась, но найти ее уже не смогла. Город поглотил ее. К слову сказать, Кару и потом так и не удалось обнаружить ту галерею. Улицы здесь загадочным образом переплетались, и от этого казалось, что, пока ты идешь, их расположение за твоей спиной меняется, горгульи на носочках убегают куда-то, камни, как части пазла, перестраиваются и строения приобретают другую конфигурацию, пока ты не видишь. Прага очаровывает, манит, как мифическая фея, завлекающая путешественников все дальше в лесную чащу, до тех пор, пока они не потеряют надежду. Только заблудившийся здесь переживал совсем другие эмоции. Это было приключение, наполненное магазинами кукол и абсента, и единственным созданием, выскакивающим из-за угла, был Каз и его когорта, нарядившаяся вампирами и готовая к своим глупым выходкам.

Обычно все бывало именно так.

Но сегодня Кару чувствовала реальную угрозу и с каждым шагом, холодно, размеренно, в мыслях призывала ее показаться в открытую. Она хотела сразиться, ее тело было натянутой пружиной. Как часто её дразнили иллюзии того, что можно еще что-то сделать, и вот сейчас, наконец-то, она была уверена, что ей выпал шанс в её фантомной жизни сразиться по-настоящему.

— Ну давай же, — шептала она своему невидимому преследователю, опуская ниже голову и ускоряя шаг. — У меня есть сюрприз для тебя.

Сейчас она шла по Карлова — главной пешеходной улице между мостом и площадью Старого Города. Толпа туристов здесь была такой же плотной, и Кару двигалась в ней, хаотично то ускоряясь, то замедляя темп, бросая взгляды через плечо — не в надежде увидеть врага, а пытаясь заставить его поверить в ее страх. На перекрестке, перейдя на менее оживленную сторону улицы, она резко свернула влево, как можно ближе прижимаясь к стене. Она хорошо знала этот район, он был испещрен потаенными местами, которые Каз использовал, чтоб напугать туристов. Прямо перед ней выгнутая дугой средневековая ратуша создавала скрытую нишу, где сама Кару несколько раз залегала в засаде, одетая в костюм призрака. Она отошла в тень, чтобы спрятаться.

И оказаться лицом к лицу с вампиром.

— Эй, поосторожней! — раздался резкий голос, и Кару, тут же остановившись, попятилась назад из тени. — О, Господи, — сказал голос. — Ты.

С видом скучающего превосходства вампир прислонился к стене и скрестил руки на груди.

Светла. При виде этой девушки Кару сцепила челюсти. Она была высокая и худенькая, как модель, и обладала той кричащей красотой, от которой к старости не оставалось и следа. На ее лицо нещадным слоем были наложены белила, глаза подведены в стиле готов, изо рта торчали накладные клыки, а в уголках ярко накрашенных губ были нарисованы капли крови. Сексуальная вампирша Каза, во всей красе — черный плащ и все такое — и она самым неподходящим образом была втиснута в место, где намеревалась спрятаться Кару.

"Вот я балда," — мысленно обругала себя Кару. В это время суток как раз проводились туры, и поэтому все потайные места Каза будут заняты актерами. Ее всегда потешало, когда, гуляя вечерами по Старому Городу, она встречала скучающих привидений, в ожидании следующей группы туристов прислонившихся к стенам и посылающих кому-то смс или зависающих в твитере.

— Что ты здесь делаешь? — Спросила Светла, кривя губы, словно от неприятного запаха. Она принадлежала к тому типу красивых девушек, которые с невероятным проворством превращают себя в уродок.

Обернувшись, Кару посмотрела назад, на Карлова, потом вперед, на следующий изгиб улицы, который мог бы обеспечить ей укрытие. До него было слишком далеко, а рисковать она не могла. Она почти физически ощущала, что преследующий ее подошел ближе.

— Если ты ищешь Каза, то можешь не утруждать себя. Он рассказал мне, как ты с ним обошлась, — растягивая слова, произнесла Светла.

"Господи!" — подумала Кару. "Как будто сейчас это имеет какое-то значение." А вслух произнесла:

— Светла, заткнись! — И втиснулась в ту же нишу, придавив девушку к камням.

Возмущенная Светла попыталась вытолкнуть ее.

— Что ты себе позволяешь, ненормальная!

— Я сказала заткнись, — зашипела на нее Кару и, когда та не послушала, вытащила из рукава нож и демонстративно подняла его.

На кончике нож изгибался, как кошачий коготь. Его лезвие поймало свет и блеснуло. Светла громко втянула воздух и, наконец, умолкла.

Правда, длилось ее молчание совсем недолго.

— Так, ладно. Я поняла, ты хочешь пырнуть меня…

— Слушай, — низким голосом сказала Кару. — Просто постой тихо пару минут, а я за это помогу с твоими дурацкими бровями.

За шокированное молчанием последовало резкое:

— Что?!

Тяжелая челка Светлы была такой длинной, что касалась глаз. При этом на ней такой налакированной, что едва двигалась. Целью всего этого было скрыть ее брови, на которые Кару как-то на Рождество, в порыве злости, потратила целый шинг. Черные и лохматые под ее волосами, они не оставляли Светле шансов в ее модельной карьере.

Выражение лица Светлы колебалось между смущением и бешенством. Кару никоим образом не могла узнать о ее бровях, всегда так тщательно скрываемых. Она могла подумать, что Кару шпионила за ней.

Но самой Кару было плевать, что Светла думает о ней. Ей просто необходима была тишина.

— Я серьезно, — прошептала она. — Но только при условии, что я останусь в живых. Так что ЗАТКНИСЬ!

С улицы Карлова доносились голоса и урчание двигателей машин, в кафе по соседству играла музыка. Шагов слышно не было, но это ни о чем не говорило. Охотники могли раскусить её хитрость.

На лице Светлы был написан неподдельный ужас, но, по крайней мере, она стояла молча. Кару же, застыв, напряженно вглядывалась в темноту, прислушиваясь.

Кто-то приближался, бесшумно, словно призрак. Из переулка показалась тень. Кару наблюдала, как вытягивалась по земле перед ней, по мере приближения её источника. Её ладони пульсировали, крепче сжимая рукоять ножа и вглядываясь в тень, она пыталась понять кто же это.

Она моргнула. И тут ей вспомнилась одна фраза, произнесенная Разгатом.

"Мой брат серафим искал тебя, красотка."

Тень. У тени были крылья.

Бог ты мой! Ангел!

Пульс Кару стал просто зашкаливать. Отвлекаясь на угрозы Бейна, она упустила очевидное: её ладони, энергия, струящаяся из них. Её хамсазы горели. Как же она раньше не догадалась?

Со свирепым выражением лица Кару повернулась к Светле и произнесла одними губами: "Тихо".

Тень продолжала приближаться, за ней, сосредоточенно вглядываясь, шел ангел. Его крылья были скрыты магией, глаза пылали в полумраке, и благодаря этому Кару могла хорошо рассмотреть его профиль. Его красота была такой же ошеломляющей, как и в первый раз. "Фиала," — мысленно обратилась она к своей учительнице по рисованию, — "если бы вы только могли увидеть это. "Хотя за спиной ангела висела пара зачехленных мечей, руки его были расслаблены, а пальцы чуть расставлены в стороны, словно демонстрируя, что он безоружен.

"Тебе же хуже," — подумала Кару, крепче сжимая нож. — "а я оружия не брошу."

Он поравнялся с нишей.

Кару сгруппировалась.

И рванулась вперед.

Подпрыгнув, чтоб обхватить его за шею — он был высок, под метр девяносто — она так тяжело опустилась ему на спину, что он качнулся. Вцепившись в него, она почувствовала то, что не могла видеть: жар и массивные крылья, невидимые, но реальные. Кару очень ясно осознавала тепло и размер его плеч и рук и отдавала себе полный отчет о том, на что они способны, когда прикладывала лезвие ножа к его горлу.

— Ни меня ищешь?

— Постой… — произнес он, не делая никаких попыток сопротивляться или сбросить ее.

— Постой? — С насмешкой сказала Кару и, поддавшись импульсу, прижала ладонь чернильным глазом к открытой коже на шее ангела.

Как и в Морокко, когда она впервые направила на него незнакомую ей магию, что-то произошло. В тот раз энергия отшвырнула его. Теперь же эта мощная сила не ударила и не подбросила — она вошла в него. В месте, где татуировка касалась его кожи, Кару почувствовала спазмы, вызывающие у него дрожь и передающуюся ей самой. Эта дрожь поглотила ее всю, без остатка. Это сводило с ума. Это ужасало. И ЭТО была она.

Для него это было намного хуже. Судороги сотрясали его, угрожая сбросить ее. Она вцепилась сильнее. Он задыхался, магия разрушила его, и это казалось таким неправильным.

Он покачнулся, яростно дрожа, и попытался убрать ее руку, но пальцы работали неуклюже. Под ее ладонью его кожа была такой гладкой и мягкой на ощупь. И горячей, такой горячей, и жар этот становился все сильнее. Его крылья тоже вспыхнули неистовым костром.

Пламя, невидимое пламя.

Кару не смогла вытерпеть его. Она отдернула ладонь с шеи ангела, и тут же он бросился на нее. Он схватил ее за запястье и, крутанув, сбросил ее с себя.

Она легко приземлилась и тут же развернулась к нему лицом.

Он стоял, ссутулившись. Тяжело дыша и держась одной рукой за шею, он не сводил с нее своих тигриных глаз. Ее словно пригвоздили к земле, и все, что она могла — лишь смотреть в ответ. Было видно, что он испытывает боль. Он озадаченно хмурился, словно ломая голову над какой-то загадкой.

Словно этой загадкой была она.

Ангел шевельнулся, и Кару пришла в себя. В знак перемирия он поднял руки. Его близость заставляла ее пульс учащаться. Ее хамсазы пульсировали. А вместе с ними ее сердце, кончики пальцев, воспоминания: меч, ранящий ее, охваченный пламенем Кишмиш, Айзиль, выкрикнувший "Малак!" когда она его видела в последний раз.

Она тоже подняла руки, но, в отличие от ангела, совсем с другой целью. Одна рука сжимала нож, вторая демонстрировала глаз.

Серафим вздрогнул и отступил на несколько шагов.

— Постой, — сказал он, сопротивляясь хамсазе. — Я не трону тебя.

Кару едва сдержала смех. Надо посмотреть, кто еще кого не тронет. Она ощущала могущество в себе. Ее иллюзорная жизнь перестала прятаться и полностью завладела ею. Вот кем она была на самом деле: не добыча — охотник.

Она бросалась на него, он ускользал. Она не отступала, но он успевал ретироваться. Тренируясь много лет, в спаррингах Кару никогда не отдавала себя без остатка. Но не теперь. Чувствуя себя сильной, неукротимой, она нанесла несколько ударов в грудь, по ногам, даже по его примирительно поднятым рукам. И с каждым ударом понимала, насколько он крепок. Ангел или нет, кем бы он ни был, в нем не было ничего эфирного. Он был абсолютно осязаем.

— Зачем ты преследуешь меня? — Прорычала она на химеру.

— Не знаю, — ответил тот.

Кару рассмеялась. Это было даже забавно. Она казалась себе легкой, как пушинка. И опасной. Она атаковала с холодной яростью, а он по-прежнему только защищался, уклоняясь от лезвия ножа и содрогаясь от мощи хамсаз.

— Сражайся со мной! — Со злобой крикнула она ему, когда очередной ее удар попал в цель, а он оставил его без ответа.

Но он не подчинился ее требованию. Вместо этого, когда она в следующий раз набросилась на него, поднялся в воздух, зависнув над тротуаром, где она не могла достать его.

— Я только хочу поговорить с тобой, — бросил он сверху.

Закинув голову, она посмотрела на него. Ветерок, поднимаемый взмахами его крыльев, синими локонами разметали волосы вокруг ее лица.

Зло усмехнувшись, она чуть присела:

— Так говори, — и рванулась вверх, ему на встречу.