В субботу утром Мак приехал в назначенный час. Джулия услышала утробный рев его мотоцикла с улицы, а через несколько секунд он позвонил в дверь. Она поспешно сунула пару валявшихся на ковре носков в ящик и пошла открывать.

Он стоял в дверях и стягивал с головы шлем. Сняв его, отбросил назад волосы, поднял глаза и улыбнулся, увидев ее.

— О, значит, я не перепутал дом.

— Заходи.

Она провела его в кухню. Он обвел взглядом обстановку. Не слишком внимательно, как могло бы показаться, но она почему-то подумала, что он замечает малейшие детали. Он прошел к задней двери и выглянул в сад.

— Милое место, — отметил он. — В такие деньки ты можешь вытаскивать туда пару кресел. По-моему, это здорово.

— Это никогда не приходило мне в голову. — Она задумалась, стоя с чайником в руке, проследив за его взглядом, изучающим пересечение газонов и дорожек. — Может, если бы я предполагала, что останусь здесь надолго, стоило бы положить здесь хотя бы какую-нибудь плитку. Вот тут, у двери. Было бы действительно неплохо.

— Значит, ты не думаешь надолго здесь задержаться?

— О, я не знаю. — Она поставила чайник и потянулась к буфету за чашками. — Ты ведь не откажешься от чая, правда?

Он кивнул.

— Я хочу поступить на курсы, в Лондоне. Не знаю, возьмут меня или нет, но если да и если я точно решу, что мне это надо, — мне придется вернуться туда.

Он размышлял над ее словами, переводя взгляд с ее спины на сад и обратно.

— Так, значит, ты сама из Лондона?

— Да. Моя шляпа и черный зонтик остались там.

Она достала из коробочки два чайных пакетика и положила их в чашки.

— Странно, — проговорил он, задумчиво глядя на нее. — Никогда бы не сказал, что ты похожа на жительницу Лондона.

Да уж, подумала она, наверное, в ее джинсах и растянутом свитере, с падающими на лицо волосами, вряд ли можно сойти за лондонскую даму.

— Ну, на типичную представительницу Оксфорда я тоже не очень похожа. На самом деле я сама не знаю, кто я, собственно, сейчас и где мое место. Да и кто вообще может это знать?

— Но ты говоришь — «если решишь пойти на курсы». Ты можешь передумать? Почему?

Доставая из холодильника молоко, она помедлила с ответом. Она еще ни с кем не говорила об этом, даже с Мэгги, да и сама еще толком не разобралась в своих мыслях.

— Я могу согласиться, а могу и нет. Я еще не уверена, что это именно то, что мне нужно.

— А что за курсы?

Она взглянула на него и решила, что это лишь дежурный интерес. В этом случае ей было проще просто озвучить свои размышления:

— Преподавательские курсы по обучению взрослых. Я смогу работать в системе среднего образования, но и продолжать работу в начальных классах, надеюсь, тоже буду.

— На мой взгляд, это вполне для тебя подходит.

— Ну, понятно, почему ты так говоришь, — улыбнулась она. — Ты же знаешь меня только как преподавателя.

Он, промолчав, расстегнул свою кожаную куртку и сбросил ее с плеч.

— О, брось ее где-нибудь. Боюсь, у меня нет подходящих вешалок.

Она заметила, что надетая на нем светло-голубая джинсовая рубашка очень ему идет и выгодно подчеркивает здоровый цвет лица. Но он ведь только что слез с мотоцикла, напомнила она себе, конечно, у него и должен быть здоровый цвет лица. Она ощущала свежий запах весеннего воздуха, исходивший от его волос и одежды.

— Можно, я открою дверь? — неожиданно спросила она. — Проветрить немного.

— Конечно, если хочешь.

Она открыла замок и распахнула дверь. Влетевший в маленькую кухню ветерок принес аромат ранних гиацинтов. Откуда ни возьмись возник Блошкин-Дом и рысцой направился к ним. Мак тут же присел на корточки у двери и, протянув коту ладонь, весело поздоровался:

— Привет, Блошкин-Дом.

Кот слегка приостановился, прежде чем подойти к незнакомцу, и сделал несколько крадущихся шагов, вытягивая нос, чтобы обнюхать протянутую руку. Спустя мгновение, по всей видимости, сделав соответствующие выводы, он плюхнулся на спину и протянул лапы кверху.

— Он хочет, чтобы ему почесали пузо, — объяснила Джулия, снисходительно наблюдая за разворачивающейся сценой. — Но осторожнее, он, конечно, милый и пушистый, но когти у него — дай боже.

Мак тихо рассмеялся:

— Не переживай, я привык к царапинам. Элизабет — дама с характером. Она может быть совершенной душкой, а через минуту делает вид, что знать меня не желает. У моей бабушки была специфическая фразочка на такие случаи — «уйди от меня поближе».

«Уйди от меня поближе», — повторила про себя Джулия.

— Похоже, твоя бабушка была интересной женщиной.

— Это точно. У нее был ворох таких фразочек. Еще одну я всегда вспоминаю, хотя она несколько более прямолинейна. — Он неожиданно поднялся, напомнив Джулии, какой он высокий, даже выше Роба, и серьезно посмотрел на нее. У нее возникло неопределенное предчувствие, что сейчас, похоже, ей начнут что-нибудь советовать. Она отвернулась, чтобы заняться чайником.

— Ну, и какая?

— «Только прошлый успех может быть гарантированным».

Его слова застыли в воздухе. Она было протянула руку за чайником, но совершенно забыла о нем, глядя в глаза Мака. Они обладали какой-то странной притягательной силой. Нет, дело было даже не в глазах, а в его странной способности выдавать комментарии, как нельзя более подходящие к ее собственной жизни. Она нащупала ручку чайника и рассмеялась.

— О, да она была философом! — Мак согласно кивнул. — Ты… м-м-м… ты, наверное, считаешь, что это подходит к моей ситуации с курсами?

— Думаю, что это подходит ко всему, — к работе, к учебе, стремлениям. — Помолчав, он добавил: — Отношениям.

Джулия еще секунду смотрела ему в глаза, потом отвела взгляд. Она сосредоточилась на приготовлении чая, вспомнив, что он пьет его с молоком, но без сахара, и протянула ему чашку. В этот момент Мак перекинул Блошкин-Дома через плечо, как миниатюрный мешок с углем. Кот громко мурлыкал, разбросав лапы в разные стороны, полностью расслабившись на широком плече Мака. «Какое сильное плечо, — подумала Джулия, оно способно вынести многое и не согнуться.

— Ну так, э-э-э, пойдем посмотрим на стены?

— Ах, да, стены, — согласился он.

Джулия провела его в комнату. Она очень старалась навести здесь порядок к его приходу. Лучшей особенностью комнаты было окно-фонарь, которое делало ее светлой. И, в отличие от комнат наверху, здесь были высокие потолки, создававшие ощущение простора. По стенам было развешано несколько старых репродукций, которые она когда-то собирала. Она не подумала о том, что их нужно снять, так как, по всей вероятности, сегодня Мак собирался только определить фронт работ, тем более что держались они на простых кнопках, заколоченных в стену при помощи банки от мармелада, и их можно было легко извлечь. В комнате стояла одинокая кровать в углу, которую днем Джулия накрывала покрывалом и клала сверху подушки, маленький диванчик, гардероб, комод с ящиками, кособокий книжный шкаф и задвинутый в другой угол телевизор.

— Конечно, не Бленхейм-палац, — пренебрежительно заметила она.

— Нормально. — Он приблизился к одной из стен и внимательно пригляделся к репродукции. Она поместила ее в дешевую рамку и собиралась позже, когда будут деньги, купить более достойную.

— Это… — начала она.

— Эдмунд Дюлак. Из «Арабских ночей», — закончил он. — Ты любишь Дюлака? — Он заметил еще одну похожую картинку дальше на стене и подошел к ней поближе. — Да, я вижу. У тебя две его вещи, а это уже не похоже на случайность.

— На самом деле — три, сказала она, когда к ней вернулся голос. — Еще одна в кухне. Я нашла ее пару лет назад, но так и не собралась купить рамку.

Он взглянул на нее, как ей показалось, со сдержанным одобрением.

— Правда, он замечательный?

— О, да. Я его очень люблю.

— Очень романтично, правда? В этом его магия. Эти крохотные лица так детально прорисованы, и они все разные.

Она молча глядела, как он всматривается в детали картин, которые она повесила. Он кивал своим мыслям, как будто вновь убеждался в чем-то. Ее так и подмывало задать вопрос, начинающийся с «Откуда ты знаешь?..», но она вовремя одернула себя, пытаясь скрыть свое неуместное удивление. Он смотрел на репродукции точно такими же глазами, как она сама, когда впервые увидела их и решила купить — с детским восхищением.

— Ну, так что ты думаешь о стенах? — быстро проговорила она.

Он отошел от картинок, секунду глядел на ковер, словно собираясь с мыслями, и вновь взглянул на стены.

— Ты права. Их стоит подновить, — ответил он.

— О’кей, так что нам нужно сделать?

— Ну, мы можем опять покрасить их поверх обоев. Это твое дело. Обдирать их — нелегкая работа, но, с другой стороны, это не займет много времени. Я могу взять напрокат обдиратель и заняться этим сегодня днем.

— Взять напрокат обдиратель? — саркастически повторила Джулия.

Он посмотрел на нее с подчеркнутой укоризной в глазах, и она, устыдившись, вспомнила, насколько это любезно с его стороны. В конце концов они не в школе, а у нее дома. Надо быть осторожнее со словами. Она постаралась придать лицу обычное выражение.

— Хорошо. А потом?

— Ну а потом я покрашу стены. Я думаю… — Он снова оценивающе оглядел четыре стены. — Да, вот эту. Вот эту я сделаю поинтересней.

— Поинтересней?

— Конечно, если ты не станешь возражать. Я не буду делать ничего, что может тебе не понравиться.

Она присела на край кровати и нахмурилась.

— Что значит — «поинтереснее»?

Он повернулся к ней, держа руки на бедрах, и посмотрел на нее изучающе, словно хотел прочитать ее мысли.

— Ты не доверяешь мне? — наконец спросил он.

— В каком смысле? — спросила она, в свою очередь, ее ресницы против ее воли задрожали.

— Если ты доверяешь мне, эту стену я сделаю необычной, а остальные покрашу магнолией, как ты хотела. Наверное, стоило тебе об этом сказать… — Он остановился, изучающе глядя на нее. Она почувствовала, как по ногам поднимается тепло. — Понимаешь, я сейчас не занимаюсь малярными работами. Я с этого когда-то начинал, но теперь я делаю немножко другие вещи. Более смелые, я бы сказал.

Она задержала дыхание, не желая высказывать никаких предположений. «Смелые» — могло означать все что угодно.

— Поясни, — коротко попросила она.

— Ну, например, я сделал подземный переход в одном предместье. И стены в молодежном клубе. А Общественный центр попросил меня сделать им наружные стены. Ну и еще кое-что, но переход, мне кажется, оказался самым лучшим. Вряд ли ты видела его, да?

Она смотрела на него в изумлении.

— Ты имеешь в виду стенопись?

— Одним словом — да.

— О. Теперь понимаю.

— Нет, — добродушно возразил он. — Тебе надо увидеть мои работы, тогда ты поймешь. Я делаю то, что от меня требуют. Здесь я не собираюсь делать ничего похожего на Общественный центр или переход. Это частное жилище, и оно твое. Я нарисую что-нибудь из твоей жизни.

— Подожди секундочку. — Джулия встала и отбросила волосы за плечи. — Я не хочу, чтобы моя жизнь была отражена на этих дурацких стенах. Мне хватает ее в реальности. Ну и вообще, что ты собираешься нарисовать? Ты же совсем меня не знаешь!

— Немного знаю, — мягко возразил он. — Но я не стал бы рисовать ничего, что было бы тебе неприятно. Только то, что ты любишь, то, что тебе хотелось бы видеть вокруг себя. Какое-то отражение твоей личности.

Она, подперев руками бедра, сердито смотрела на него.

— Ну, например?

Он вздохнул, прежде чем ответить, и посмотрел в сторону, словно прямой взгляд в глаза смущал его.

— Например, твоего кота. Но это очевидно. Ты же любишь поэзию. И для тебя важна честность. Честность и доброта. У тебя есть собственные проблемы, но ты всегда находишь время помочь другим в их несчастьях.

Она опустилась на кровать. Звуки его голоса теплыми волнами накатывались на нее.

— Ты думаешь, что не делаешь ничего важного, но ты сама не сознаешь, насколько важна ты для людей, тебя окружающих. Ты думаешь, что если тебе не везет, то в этом виновата только ты сама, но ты не права. Ты — сильная личность, но не признаешь этого. В тебе много любви, но кто-то когда-то заставил тебя перестать чувствовать это.

Джулия уставилась на свои руки, чтобы скрыть затуманивающиеся глаза. Она усмехнулась:

— Ты уже говоришь не о росписях.

— Возможно.

— Мак. — Она перевела дух. — Я не знаю, откуда ты взял все это, но могу сказать тебе только то, что я действительно откровенна. Все остальное — твои домыслы.

— Угу. Это мои домыслы.

— Я, м-м-м… — Собираясь с мыслями, она посмотрела на него. Мак стоял к ней спиной и, казалось, был полностью поглощен состоянием обоев. — Мне бы очень хотелось, чтобы ты расписал мне стены, если это не слишком по-идиотски звучит. Одному Богу известно, что подумает доктор Гимбл, но я полагаю, что, если мне это не понравится, ты сможешь закрасить все?

— Конечно, — ответил он, не оборачиваясь. — Я уже сказал, что не стану делать ничего, что бы тебе не понравилось. Если ты не останешься довольна, мы просто от этого избавимся.

— Уверен?

Он обернулся к ней и протянул вперед руки, весело улыбаясь.

— Эй! Доверься мне!

Она ответно улыбнулась, почувствовав странную смесь сожаления и радости. Потом вновь опустила взгляд, стараясь взять себя в руки.

— О’кей, значит…

— Значит, я привезу обдиратель и первым делом мы избавимся от этой бумаги. Тебя это устроит?

— Да. Почему нет?

— И если это не слишком неудобно, я сделаю это сегодня же.

— Ну… — Джулия лихорадочно соображала. У нее не было никаких планов (а когда они у нее были?), но она предполагала, что сегодня он только посмотрит, а примется в следующие выходные. Но, с другой стороны, не было никаких причин не начать работу прямо сейчас, за исключением того, что она не собиралась сегодня двигать мебель. В некотором роде она ожидала, что жизнь будет продолжать идти своим чередом, с ободранными кофейными обоями и всем прочим. — Ну да, я полагаю, что мы вполне можем начать сегодня. Почему бы и нет?

Она уверенно кивнула, резко поднялась и отправилась на кухню за своей чашкой чая. Чай может выручить. Он даст ей время хоть немножко поразмыслить, перед тем как все завертится. Когда она взяла чашку, ей послышался телефонный звонок. Она прислушалась. Да, точно.

Она быстро поставила чашку и бросилась в комнату, успев подумать, что ее неожиданный бросок к телефону, наверное, должен производить несколько странное впечатление.

— Это из-за Блошкин-Дома, — пояснила она, приземляясь на пол и хватая трубку. — Он вредина, снимает трубку вместо меня, если я не успеваю. — Она прижала трубку подбородком. — Алло?

— Джулия?

— Да, так меня зовут, пока мне это не слишком надоело, — ответила она в приступе неожиданной игривости. — А кто это?

— Это Лео. Лео Карр. Ты звонила мне на неделе и оставила сообщение.

Она скрючилась на полу со вспыхнувшим лицом, неожиданно осознав, что Мак стоит в паре футов от нее, погрузившись в изучение коллажа, который представляли собой ее обои. Ее сердце застучало, как молоток.

— Привет! — сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал естественно. — Как у тебя дела?

— Прости, что не перезвонил сразу. У меня было сложное дело на этой неделе, и я был весь в работе. — Он замолчал, словно поджидая, пока она скажет, что понимает.

— Да, все в порядке, — ответила она. — Я понимаю.

— Но в эти выходные я свободен. Божественно свободен, я бы сказал. Могу подъехать к тебе в любое время.

Джулия поперхнулась. Маятник судьбы опять качнулся в неожиданную сторону. Только вчера, вновь разговаривая с Мэри Хэнсон о Лео, она пришла к выводу, что чувствует облегчение, оттого что он не перезвонил. Но где-то в глубине души все же злилась. И вот он звонит и говорит, что выходные полностью в ее распоряжении. Джулия совершенно растерялась. Она закрыла глаза и попыталась разумно все обдумать, но бурливший в крови адреналин не давал сосредоточиться.

— Ну, на самом деле это несколько сложновато. У меня… — «Как бы лучше ему сказать?» — У меня тут декораторы, и мне нужно быть дома… с ними, я думаю.

— В выходные? — недоверчиво рассмеялся он, и она вспомнила, как интересно он выглядит, когда смеется. «Может, Мак не будет против, если она уйдет?» — Они могут потребовать у тебя повышенной оплаты.

— Да нет. На самом деле это бесплатно. Это мой знакомый. Ну, друг.

— Друг? — абсолютно сладким голосом протянул Лео. — Значит, у меня появился соперник?

Она тихонько засмеялась. Соперники? Соперники? От напряжения ей скрутило все тело.

— Нет, нет. Это просто знакомый, который хочет ободрать тут у меня обои.

Лео снова рассмеялся, а она, закрыв глаза, поморщилась.

— Послушай, — беря себя в руки, сказал он небрежно. — Почему бы мне сегодня не приехать в Оксфорд и не свозить тебя в какой-нибудь сельский паб? Я помню, что «Форель» всегда была очень подходящим местечком для таких приятных дней, как сегодня. Что ты об этом думаешь? Ты говорила, что любишь прогулки. Мы можем прогуляться по Порт-Мидоу. Я уже много лет там не был.

Джулия бросила взгляд на спину Мака. Он постарался отдалиться от телефона, не желая демонстративно выходить из комнаты, но стараясь показать, что он не интересуется разговором.

— Я только договорюсь с моим… с декоратором. — Она прикрыла трубку ладонью и громким шепотом окликнула Мака. — Мак! Ты не будешь против, если я уйду?

Он обернулся и посмотрел на нее с плохо скрываемым удивлением.

— Может, это даже лучше. Я смогу спокойно заняться работой.

Она кивнула, недоумевая, почему ей внезапно захотелось, чтобы он сказал, что ему необходима ее помощь.

— Лео, все в порядке. Я могу принять твое предложение.

— Тогда скажи, куда мне ехать.

Она дала ему свой адрес, отметив, что в последнее время у нее уже вошло в привычку давать его всяким странным типам. Лео заверил ее, что найдет дорогу.

— Тогда я приеду примерно через полчаса, — сказал он и без долгих прощаний повесил трубку.

Она тоже положила трубку и прикрыла глаза рукой. Теперь ей придется наводить красоту, пока Мак будет обдирать обои вокруг нее. Это было не самой лучшей идеей.

— Я поеду и привезу обдиратель, — объявил Мак. — Ты соберешься спокойно, пока меня не будет. А если мы сначала вместе подвинем мебель, я смогу добраться и до тех кусков, что за ней.

Лео на полчаса опоздал. «Он в этом невиноват», — подумала Джулия, учитывая, что пробки по направлению к Оксфорду в субботу должны быть просто кошмарными, однако это добавило ей лишних полчаса напряжения. Мак удалился после того, как они сдвинули все имущество в центр комнаты, и его не было почти час. Этого времени ей хватило, чтобы перебрать все содержимое гардероба, три раза переодеться и остановиться на джинсах и свободной белой рубашке. Она накинула на плечи плотный кардиган и долго старалась накраситься подходящим для дневного свидания образом. Мак вернулся с приспособлением, более всего напоминающим металлодетектор, и рассеянно кивнул ей.

— Ты хорошо выглядишь, — заметил он и занялся своей хитроумной штуковиной.

Она ходила кругами вокруг него, поглядывая одним глазом на стены, а другим — в окно, в ожидании появления Лео, которое, как она предполагала, должно было быть впечатляющим. Он не разочаровал ее: она наконец узнала его в заруливавшем на стоянку блестящем «ровере», который выглядел на этой улице несколько не к месту. Она тут же попыталась завязать какой-то идиотский разговор с Маком, стараясь успокоить нервы. Он повернулся и посмотрел на нее со снисхождением.

— Джулия, пойди открой дверь. Мне кажется, это Лео подъехал?

В подтверждение его предположения раздалась трель звонка. Она было подумала изобразить изумление, но все-таки решила не притворяться и несколько раз глубоко вдохнула, словно готовясь приступить к работе.

— Этот Лео, наверное, много значит для тебя? — безразличным тоном спросил Мак, поднимая кверху свой «металлодетектор».

— Да нет, не слишком. То есть мы вообще едва знакомы. Мы лишь однажды обедали вместе. И вот он приехал. — Ее вновь хватила паника. — На самом деле я сама не понимаю, зачем.

— Но мне кажется, ты ведь этого ждала?

Джулия сжала губы, боясь сорваться в раздражении, но этого не случилось. Она медленно кивнула. Звонок настойчиво затрезвонил вновь.

— Иди же открой дверь, — доброжелательно посоветовал Мак, опуская обдиратель обоев.

Она подчинилась. Лео выглядел совсем не так, как она ожидала. Он был одет по-домашнему — в джинсах и темно-синем хлопчатобумажном джемпере с переброшенной через руку курткой.

— Невероятные пробки, — проговорил он. — Извини, что я опоздал.

— Заходи, — пригласила Джулия, решив, что это самое естественное в данной ситуации. Он последовал за ней. Она провела его в кухню и тут же испытала смущение.

— Я думаю, мы можем позавтракать где-нибудь. Если мы хорошо прогуляемся, мы съедим его раньше, чем успеют накрыть на стол.

— Давай, — согласилась она. — Э-э, Лео, это Мак. Он занимается моими стенами. Мак, это Лео.

Лео оглянулся и увидел Мака, который приближался к нему, протягивая руку. Джулия наблюдала, как они обменялись рукопожатием. Мак был выше и казался более непринужденным. Лео натянуто кивнул. Джулии было очень странно видеть двух приветствующих друг друга мужчин в своей квартире, после того как она столько времени прожила здесь в одиночестве. И они казались полной противоположностью друг другу — темноволосый, аккуратно подстриженный Лео и Мак со своей буйной светлой шевелюрой. Пожав руки, они едва ли не отскочили друг от друга, словно у одного из них оказалась пищалка-шутиха на ладони. Лео тут же обратился взором к Джулии:

— Ну, ты готова?

— Да, Мак, я лучше оставлю тебе запасной ключ, на случай, если тебе понадобится за чем-нибудь выйти.

Она порылась в кухонном ящике и, достав связку ключей, протянула их ему. На секунду она замешкалась, подумав, не сошла ли она окончательно с ума, если отдает ключи от своей квартиры едва знакомому мужчине? Он слегка улыбнулся ей, как будто прекрасно знал, о чем она думает. Она вложила ключи ему в руку, но он тут же положил их на стол.

— Я оставлю их тут. Маловероятно, что мне потребуется куда-то выходить.

— Ну, да ладно. — Она направилась к выходу. — Тогда пока, Мак. Мы не будем очень задерживаться.

— Пошли, — настойчиво поторопил Лео, видя, что она медлит.

— Я присмотрю за Блошкин-Домом, а когда закончу, просто уйду, — сказал Мак и вернулся к своему «металлодетектору», который вновь полностью поглотил его внимание.

— Значит, ты решила обновить обои? — спросил Лео, когда они шли по дорожке вдоль реки, направляясь к пабу.

В городе они не могли поговорить нормально: время шло к ланчу, и поток машин медленно тек по улицам, производя неумолчный шум, который мог соперничать с иерихонскими трубами, но Лео не делал попыток начать разговор, пока они не вышли на открытое пространство Порт-Мидоу и не направились не спеша по широкой пешеходной дороге, ведущей к реке. Было сухо, грязь, накопившаяся за последний месяц в результате бурных перемен погоды, превратилась в твердую корку, и идти было легко. На кустах вдоль дорожки набухали почки, на фоне коричневой земли тут и там уже виднелись пятнышки зелени и каких-то белых цветочков. Все это, вместе с пригревающим солнышком, поднимало Джулии настроение.

— Мак хочет покрасить их, — ответила она, шагая рядом с Лео. Она неожиданно поняла, что он не такой высокий, каким казался ей вначале, но он был очень крепко сложен. В нем была солидность Рено Эспейс.

— Ты очень доверяешь ему, если оставила ключи.

— Он этого заслуживает, — коротко ответила она.

— Значит, надежен, — кивнул Лео. — Наверное, он хороший друг.

Конечно, подумала она, Лео опять в своем репертуаре. Ему нравится вести словесные поединки. Это у него в крови. Но она не побоялась принять его вызов при первой же встрече и не собиралась вести себя по-другому и сейчас. По всей видимости, ему это импонирует. Может быть даже, и ей тоже.

— Я бы не назвала его своим близким другом, но я очень хорошо его знаю, — соврала она.

Ей не хотелось, чтобы Лео знал о том, что Мак — ученик вечерней школы. Когда она в прошлый раз рассказала ему о своей добровольной работе, он, казалось, проявил интерес, но она не желала, чтобы он прилеплял к Маку какие-нибудь ярлыки. Мак был… Маком.

— Следовательно, раз ты занялась ремонтом, ты не планируешь в ближайшее время уезжать из Оксфорда?

— Могу уехать, а могу и остаться, — уклончиво ответила Джулия. — На самом деле я еще не решила. Посмотрим.

— Значит, тебе не хочется об этом говорить. — Он смотрел на дорожку перед собой, но, кажется, внимательно слушал ее.

— Могу говорить, могу и нет. — Ей доставляло удовольствие не поддаваться ему. — Я подумаю.

— Ага. И о чем же? У тебя есть какие-то перспективы?

— Может, поговорим лучше о тебе? — упрямо предложила она, перекидывая кардиган на другую руку и недоумевая, зачем вообще его взяла. — Какие планы у тебя?

— Почему ты так не любишь говорить о себе? — спросил он, продолжая шагать по дорожке, не сбавляя темпа. — Я сначала думал, что ты осторожничаешь, но вижу, что ты испытываешь какой-то психологический барьер.

— Ты и так много обо мне знаешь, — возразила она. О моей работе в школе, о том, где я училась, чем занималась раньше, и даже видел мое шикарное жилище. Что еще я должна тебе сказать?

— Это уж твое дело.

— Нет. Будем говорить о тебе. Если закончим прежде, чем стемнеет, тогда можно будет вернуться ко мне.

— Но я первым спросил. Значит, имею право на ответ.

Она почувствовала, что он бросил на нее косой взгляд. Она подавила улыбку:

— Ты думаешь, что здесь есть четкие правила?

— Несомненно.

— А если я не хочу играть по правилам?

— Твое дело. — Он остановился, и она остановилась рядом. Он всматривался вперед. — Где этот чертов паб? Мы уже должны были до него дойти.

Джулия рассмеялась:

— Ты забыл, насколько он далеко. Можем пойти в «Окунь», если ты уже устал.

— «Окунь»? Ах да, припоминаю. Это где-то здесь, в кустах, правильно?

— Все зависит от того, насколько ты жаждешь увидеть павлинов в «Форели». Ты уверен, что тебе это надо? Тогда ты мог бы поехать туда заранее на машине и заказать столик. А я бы встретилась с тобой там.

— Да уж, пошли посмотрим на павлинов, — решил он, вновь трогаясь в путь. — И не переживай, сил у меня больше чем достаточно. Хоть мне и тридцать пять, но я еще не начал копить деньги на инвалидное кресло. Так я хотел сказать, что на самом деле ничего не знаю о тебе — о чем ты мечтаешь, чем живешь?

— Я о тебе тоже, — безразлично заметила она.

— Вот об этом я и говорю. Ты всегда отбиваешь мои вопросы обратно.

— А тебе это не по вкусу, да? Ты предпочитаешь, когда люди сидят на свидетельских местах, а судья стучит молотком и провозглашает: «Отвечайте только на заданные вопросы!»

Он снова искоса взглянул на нее. Она почувствовала это, но продолжала отрешенно смотреть вперед.

— Забавно, но похоже, что именно этим ты мне и нравишься, — сказал он. — Ты как будто бросаешь вызов.

— Да уж, — согласилась она. — Прекрасное упражнение для твоего серого вещества.

Они прервали разговор, чтобы обогнать молодую пару с детским складным стульчиком на колесиках, которая перегородила им путь, и Джулия оказалась позади Лео. Некоторое время они продолжали идти так же, так как дорожка сузилась, превратившись в череду кочек на речном берегу. Джулия подумала, что со спины он неплохо смотрится. Джинсы ладно сидели на нем, облегая упругие ягодицы и сильные икры. Его густые волосы казались черными на фоне воротника джемпера, мягко спадая на него. Да, он был мужественным и вполне привлекательным в своей особой, несколько самоуверенной манере, и она не сомневалась в наличии в нем достаточной силы. Но ей не понравилось, что ее воспринимают как вызов. Это подразумевало то, что рано или поздно с ней рассчитывают справиться.

Тропинка вновь расширилась.

— Ну, Лео, расскажи мне, о чем ты мечтаешь, — потребовала Джулия, поравнявшись с ним. — Прояви смелость и подай мне пример.

— Ну ладно. — Он на секунду задумался. — Всю свою жизнь я думал, что мечтаю о богатстве. Быть обеспеченным и никогда не волноваться о суммах счетов. Мне хотелось найти хорошую работу, приобрести положение в обществе и купить красивую машину. Хотелось сделать достойную карьеру и заниматься чем-то полезным.

— Ну и разве ты не добился всего этого?

Он кивнул, перекидывая через плечо куртку:

— Я решил стать защитником, а не прокурором. Это оказалось не так-то легко, но я видел цель и добивался ее.

— Ты ведь, как правило, получаешь то, чего хочешь? — заметила Джулия.

— По большей части — да. Но возьмем, к примеру, Роберта. Ты понимаешь, что у него свое отношение к жизни. Я не хотел, чтобы он занимался тем, чем занимается сейчас, но я не мог остановить его. И… — Он глубоко вздохнул, издав странный звук, почти стон. — Еще полная неопределенность в личной жизни.

— О, ты имеешь в виду родственные отношения?

— Все что угодно.

Она замолчала, не зная, что сказать. В голову приходили только дурацкие банальности. «О, не надо переживать, ты встретишь кого-нибудь!» Или: «Ты ведь замечательный мужчина!» Или хуже того: «Если не найдешь другой кандидатуры, подумай обо мне». Они дошли до развалин аббатства Годстоу — кучи камней, которая служила знаком того, что паб совсем рядом.

— Когда я вижу Рози — дочку Эмили и Роба — я понимаю, чего мне не хватает. Она стала для меня постоянным напоминанием о том, чего я сам лишен.

— Значит, м-м-м… ты хотел бы завести семью?

— Я даже хотел жениться на Эмили и удочерить Рози. Но… у нас с Эмили слишком разные характеры.

Джулия кашлянула, чтобы скрыть смущение. Он говорил более чем серьезно. Ей частенько приходилось, сидя с друзьями в пабе, болтать на тему: «Однажды…», но он действительно строил реальные планы. Она неожиданно почувствовала себя в роли мишени.

— Я вообще не уверена, что когда-нибудь выйду замуж, — поспешно сказала она, заметив среди деревьев стены паба и подумав о том, что кружка пива сейчас придется более чем кстати.

— Выйдешь, — возразил он уверенно, — когда встретишь хорошего человека.