— Боже мой! Что я наделала?! — бормотала Элла, вцепившись руками в изгородь.

Лицо Мэтта было пепельно-серым. Ей доводилось читать о том, как сереют лица людей, но сама она никогда такого не видела и, если честно, до сих пор считала это просто художественным преувеличением. Но сейчас она уже так не думала. Золотисто-коричневый загар с лица Мэтта будто губкой стерли, глаза стали каким-то мертвыми, виски ввалились, как у запаленной лошади.

Их группа гуськом вышла из учебного корпуса и направилась через лужайку, где проходили практические занятия, к невероятно заросшей живой изгороди — там им должны были показать, как с помощью обычных садовых ножниц можно превратить заросли в произведение искусства. Мэтт нагнал Эллу и крепко схватил за руку. Убедившись, что они остались одни, он рывком развернул ее к себе, и взгляды их встретились.

— Я все рассказал Лорне. О нас с тобой.

— Ты… что?! — Ей с трудом удалось сдержать испуганный крик.

— Она уходит от меня. Я все-таки сделал это, Элла.

Она уставилась на него, открыв рот. Ей вдруг вспомнилось, что такую сцену она видела в кино. И тут ее охватила злость. «Ну уж нет! — хотелось заорать ей. — Давай-ка все сначала! Еще один дубль: выходим из корпуса, ты берешь меня за руку и со слезами благодарности объявляешь, что твой брак спасен!» Но это была жизнь, а не кино. Вот он стоит перед ней с видом побитой собаки, и неизвестно теперь, что им делать.

Мэтт растерянно поморгал, будто сумел услышать ее безмолвные вопли. Потом резко отвернулся и чуть ли не бегом ринулся вдогонку за группой. Было заметно, что он старается держать себя в руках. Но от его прежнего мягкого юмора и доброжелательности не осталось и следа. Все остальные тоже это заметили. Когда Пьер на ломаном английском что-то спросил у него, Мэтт сердито рявкнул: «Говори нормально! Что, черт возьми, ты там лопочешь?!» Потом Валери вдруг объявила, что всегда приглашала кого-то стричь изгородь, потому что у нее, дескать, слишком слабые руки, и она не может удержать автоматическую машинку. Мэтт злобно посоветовал ей в таком случае сидеть дома и делать маникюр. А стоило Джону обронить одну из своих грубоватых шуточек, как Мэтт взорвался: «Заткнись и придержи язык! — рявкнул он. — Может, хоть тогда чему-нибудь научишься!»

Неудивительно, что все они присмирели, выглядели запуганными и с овечьей покорностью кивали всякий раз, как Мэтт указывал на всякие трудности, подстерегающие их. Они безмолвно следили, как он со злостью дергает рычаг, но проклятая машинка для стрижки отказывалась заводиться. И когда он, потный, со вздыбленными волосами, гаркнул: «Да чтоб тебе провалиться, дрянь такая!» — все молча попятились, поглядывая на него с боязливым восхищением.

Потом он выстроил их рядком, заставив всех ровнять изгородь. На долю каждого пришлось около ярда. Учитывая, что живая изгородь вымахала в высоту примерно на семь футов, это оказалось чертовски нелегким делом. Скоро даже у самых крепких в их группе руки буквально отваливались от непосильного напряжения. Словно во сне, Элла смотрела, как хрупкий, элегантный Пьер, которого легче было представить среди цветов или черенков, чем с громоздкой машинкой для стрижки в руках, напялив защитные очки и огромные наушники, безуспешно сражается с буйной зарослью на самом верху. Из-за этих дурацких наушников он здорово смахивал на Микки-Мауса. Джон хотя и щеголял внушительной мускулатурой, но — это было видно по его недовольному лицу — охотно уступил бы эту работу кому-нибудь другому. В общем, справлялся он неплохо — машинка в его руках с ревом металась туда-сюда, словно гигантская зубная щетка. А когда он, обливаясь потом, опустил ее на землю, то глазам восхищенных зрителей представилась изумительно ровная живая изгородь.

Наступила очередь Эллы. Стиснув зубы, Мэтт молча стоял рядом, пока она отчаянно дергала за рычаг, стараясь завести проклятую машинку. Руки его были сложены на груди, а выражение лица — отсутствующее.

И пока Элла, потная, растрепанная, кромсала листья и ветки, выгрызая отверстия в тех местах, которые были заранее отмечены защипками, она вдруг с ошеломляющей ясностью поняла две вещи. Первое: карьера дизайнера живых изгородей явно не для нее. И второе: произошло нечто ужасное.

— О Боже! — прошептала она, снова ожесточенно набрасываясь на неряшливый куст, и, шагнув вперед, едва не скрылась в нем с головой. Выругавшись, Элла велела себе быть повнимательнее и снова приступила к делу. На других она не смотрела. С наушниками на голове и машинкой для стрижки, которая выла, как полицейская сирена, она все равно не могла ничего услышать. К тому же ей казалось, что руки ее вот-вот отвалятся. Чертова машинка оказалась очень тяжелой, но Элла знала, что не может сейчас сделать то, что непременно сделала бы в иной ситуации. Будь все по-другому, она бы выключила эту проклятую жужжалку, а потом, сделав гримаску, заявила бы со смехом, что, пожалуй, найдет себе занятие полегче.

Ну почему, почему Мэтту взбрело в голову рассказать своей жене о том, что они провели ночь в ее постели?! Какого дьявола!.. Что он, с ума сошел? Ничего более идиотского в ее жизни еще не случалось.

Все мужчины, с которыми она сближалась прежде, были умными, опытными, изощренными лжецами, неспособными на подобное признание. И в таких ситуациях они вели себя как профессионалы. О да, это были настоящие мастера обмана и виртуозные лжецы. И хотя бывали случаи, когда они, забывшись в минуту страсти, сообщали вдруг, что брак их находится на грани краха, Элла, однако, никогда не принимала эти слова всерьез и всякий раз оказывалась права. Никому из них и в голову бы не пришло, вернувшись из любовного гнездышка к супружескому очагу, весело прочирикать жене: «Угадай, дорогая, где я был?» При мысли об этом Элла вновь разозлилась. Несчастная женщина! Каково услышать такое от мужа — человека, которому она доверяла, с которым жила под одной крышей и надеялась прожить еще много лет и родить от него детей!

Элла безжалостно обгрызла изгородь со всех сторон, уничтожив каждый росток, робко высунувшийся подальше. Как он мог так поступить с Лорной?! Боже правый, что, интересно знать, она ответила ему?

Элла, стиснув зубы, ожесточенно кромсала изгородь в тех местах, до которых могла дотянуться. Руки у нее отваливались, тело будто налилось свинцом, но это занятие позволило направить эмоции в другое русло. Яростно вцепившись в машинку, она пыталась забыть о Мэтте. Не получилось…

Интересно, что за пара выйдет из них с Мэттом? Раньше она почему-то не задумывалась об этом — казалось, наступит день, и брак Мэтта исчезнет, как исчезает под ластиком след от карандаша на бумаге. Когда они познакомились, он представлялся ей таким же одиноким, как она. Их обоих тянуло друг к другу — это было очевидно, так зачем отказываться от того, что доставляло радость обоим? Можно было даже надеяться, что им и дальше будет хорошо вместе. Возможно, он мог бы стать консультантом в ее будущей фирме. А если дела пойдут успешно, то и партнером. У него оставалось бы время на преподавание, а по выходным консультировал бы. Такой человек для ее дела очень бы пригодился — ведь он собаку съел во всех этих компостах и черенках. А после трудового дня они бы вместе радовались жизни. Как могло быть чудесно. Но теперь все пошло прахом. Мэтт совершил подлость по отношению к Лорне. И хотя Элла никогда не видела его жену, она считала, что это гадко.

Но ужаснее всего было то, что когда она за час до этого примчалась в колледж, то почти забыла о существовании Мэтта. Потому что этой ночью она умирала от блаженства в объятиях Джаса.

Утром он отвез ее домой. В машине они почти не разговаривали, каждый думал о своем, но молчание не тяготило их. Он даже поцеловал ее на прощанье, как бы между прочим бросив, что заедет узнать, как у нее дела. Но Элла пропустила его слова мимо ушей. Ее тело переполняла восхитительная усталость — следствие бессонной ночи, заполненной страстью и нежностью. Выйдя из машины, она ласково ему улыбнулась. Его улыбка осветила лицо — и оно сделалось неузнаваемым. Эта улыбка до сих пор стояла у нее перед глазами. В коттедже не было ни души. Миранда и Фэйт, видимо, уже умчались на работу. Элла поспешно переоделась, наскоро привела себя в порядок и тоже полетела в колледж. Меньше всего она ожидала, что Мэтт обрушит на нее такую чудовищную новость. Объявить, что Лорна решила уйти от него, да еще в такой день, — нет, это все-таки подлость!

— О, Господи! — Машинка едва не вырвалась у нее из рук, когда изгородь неожиданно вдруг закончилась. Элла устало остановилась, щелкнула рычажком, чтобы выключить машинку, стащила с себя сначала очки, потом наушники и в некотором изумлении воззрилась на дело своих рук. Она состригла не меньше пяти ярдов изгороди, оставив от нее какие-то жалкие огрызки. В сущности, теперь это и изгородью-то трудно было назвать — только несколько уцелевших кустов с торчавшими в стороны голыми ветками и остатками листьев. Зато земля под ними была густо усыпана зеленью.

Кто-то осторожно выдернул машинку из ее судорожно сведенных пальцев. Подняв глаза, Элла увидела улыбающееся лицо Джона.

— Похоже, ты слегка увлеклась, красавица. Неужто не слышала, как мы вопили?

— Проклятье, нет, конечно! Извини.

— Немного ж ты оставила на мою долю. Тут и стричь-то нечего! — ворчливо бросила Эмма. Элла виновато взглянула на Мэтта. Но тот вроде ничего не замечал. Жуя губами, он задумчиво разглядывал группу из другого потока, о чем-то ожесточенно споривших неподалеку.

— Мэтт? — шепотом окликнула его Элла. По их группе точно ветер прошел. Головы всех выжидательно повернулись в сторону Мэтта. И он соизволил обернуться.

— М-м?..

— Я… закончила.

— Ладно, хорошо. Ну, похоже, пора возвращаться. Бегите в теплицу. Там Эрик, он вам объяснит, что делать дальше с вашими черенками. Все, все, поторапливайтесь!

— Но как же я?! Я ведь еще не стригла! — взъерепенилась Эмма. — Даже попробовать не успела!

— Ничего страшного. Как-нибудь в другой раз. А теперь все, я сказал. Марш в теплицу!

Они неохотно послушались. Нахохлившись, Эмма бросила в сторону Эллы недовольный взгляд и помчалась за всеми, нарочито громко топая резиновыми сапогами. Элла не торопилась. Пьер осторожно потянул ее за рукав.

— Сдается мне, парень крупно поцапался с женой, — шепотом предположил он. — А ты как думаешь?

— Кто его знает… — намеренно безразлично хохотнула Элла, сделав вид, что пытается распутать провода наушников. — Иди, Пьер. Не жди меня. Я догоню.

Убедившись, что вся группа, завернув за амбар, двинулась к теплицам, Элла поспешно спрятала наушники и остановилась, дожидаясь, пока Мэтт заговорит. Они остались одни, только издалека, где на полянке расположилась параллельная группа, доносился ожесточенный спор. Мэтт рассеянно глянул на них, озадаченно уставился на нее и огорченно произнес:

— Дьявольщина! Ну, и что мне теперь делать?

Вздохнув, она осторожно тронула его за руку:

— Мне очень жаль, честное слово, Мэтт. Мне и в голову не могло прийти, что ты так поступишь. То есть, я хочу сказать… это была не слишком удачная мысль. Понимаешь?

— Но мне нужно было во всем разобраться! — Мэтт капризно шмыгнул носом. — Не мог же я спать одновременно с ней и с тобой, верно? Это… неприлично. Во всяком случае, в моем возрасте! Вот я и подумал: расскажу ей все, а там — будь что будет! Все лучше, чем мучиться так, как мучился я… Считаешь минуты и боишься сойти с ума, потому что время тянется бесконечно и ничего не происходит. Я понял, что больше этого не вынесу. Я не мог видеться с тобой. И не мог больше радоваться своей семейной жизни — во всяком случае так, как это было предыдущие восемь лет.

— Восемь лет?! — удивленно ахнула Элла.

— Да. Восемь лет безоблачного счастья. И все пошло прахом.

— Я… просто не знаю, что сказать. Такого со мной еще не бывало. — Это была чистая правда. Мэтт смотрел на нее глазами побитой собаки. Она даже представить себе не могла, что у человека бывает такой взгляд. Господи, за что ей такое наказание, с тоской подумала Элла. Остается только снова завести эту проклятую машинку да перерезать себе вены. Впрочем, что толку — та говорливая ирландка-медсестра тут же залепит их пластырями.

— Это моя вина, — вздохнул Мэтт. — Тебе не в чем себя винить. Я сам хотел, чтобы это случилось. И потому, как только представился удобный случай, я им воспользовался. Господи, какие воздушные замки я строил! Даже решил, что мы с тобой будем встречаться и дальше.

— И при этом совершенно забыл о Лорне, — вздохнула Элла.

— Но потом… я уже сам не знал, что делать. И решил: может, оно и к лучшему? То есть если я все расскажу, а Лорна решит уйти, то я смогу на свободе все хорошенько обдумать. Я даже отчасти хотел этого страшного скандала. Но все, что я мог сделать, оставшись один, — метаться по дому и думать… вспоминать, как нам с ней было хорошо. Я перебирал старые фотографии, сделанные в отпуске, на них она смеялась…

С каждой минутой разговор делался мучительнее. Корчась от стыда, Элла вдруг обреченно подумала, что даже если она перережет себе горло машинкой для стрижки изгородей, это будет слишком малым наказанием за то, что она натворила.

— Вчера вечером я не выдержал. Поднялся к ней в мастерскую. Просто сидел там с бутылкой виски и вспоминал Лорну. Аромат ее духов. Запах скипидара и масляной краски. Долго рассматривал ее картины — они все еще там, в мастерской. Вспоминал ее удачи и неудачи. Мы все их пережили вместе.

Нет, ей не будет прощения! За то, что она сделала, ее следовало запороть до смерти на глазах у всей группы железными прутами!.. Элла пыталась выбрать себе казнь пострашнее.

— Знаешь, она плакала, когда уходила. Поцеловала меня на прощанье, попросила простить ее за то, что набросилась на меня, и уехала к сестре. Я даже не знаю, вернется ли она когда-нибудь.

…И не просто засечь прутами! Сначала забросать ее жидким навозом или забить камнями. Нет, пожалуй, не камнями, а битыми горшками для цветочной рассады.

— Я потерял женщину, которую любил. Может, единственную, которую любил в своей жизни. Она была для меня всем, а я ее потерял. Никогда себе этого не прощу!

…Да, так будет лучше всего. И оставить ее в теплице, а двери замуровать, чтобы она погибала медленной смертью.

— А мы как раз собирались завести ребенка. Лорна считала, что самое время.

— Хватит! — перебила его Элла. — Ты сказал, она просила простить ее за то, что она набросилась на тебя. Это правда?

Мэтт с несчастным видом кивнул.

— Да. Но я ее не виню. Иной раз слов явно недостаточно, чтобы душа успокоилась.

Элла сдвинула брови. В его словах чувствовалась какая-то странная недоговоренность. А чего тогда достаточно? Как обманутая жена может облегчить душу, если слов для этого недостаточно? Может, с помощью бейсбольной биты?

— Мэтт, объясни, что значит «набросилась»? Что ты имеешь в виду? Она тебя ударила?

— О, ничего серьезного, уверяю тебя. Ладно, если хочешь знать, она стукнула меня палитрой. Наверное, я просто выбрал неудачное время для разговора. Она как раз работала, а я сидел в мастерской на подоконнике, смотрел, как она пишет. И вдруг почувствовал, что больше не в состоянии терпеть. Ну… и сказал.

— А она… Я хочу спросить: она тебя случайно не покалечила?

Мэтт бросил на нее странный взгляд.

— Если я правильно понял, ты хочешь знать, не осталось ли на мне синяков? Нет. Не осталось. Но ударила она меня здорово. Я даже некоторое время разогнуться не мог.

— Боже! Стало быть, она ударила тебя в…

— Да. Ты угадала. Учитывая мое признание, именно по этому месту она и должна была ударить, не так ли?

Элла сочувственно кивнула. Тема, которой она собиралась коснуться, была настолько деликатной, что следовало соблюдать особую осторожность.

— Послушай, может, тебе покажется странным, что я об этом спрашиваю, но твоя жена… э-э-э… сильная женщина? Я хочу сказать — физически? Она когда-нибудь занималась спортом?

Мэтт криво улыбнулся. Он, конечно, не догадывался, почему она об этом спрашивает.

— Что?..

— Просто мне интересно знать, есть ли у вас в доме, например, бейсбольная бита.

Мэтт бросил на нее страдальческий взгляд.

— Нет! — резко заявил он. — А почему тебя это интересует?

— Прости… — Виновато улыбнувшись, Элла стиснула ему руку. — Мне действительно очень жаль, Мэтт. Не обращай внимания. Так… просто спросила. Даже сама не знаю почему. Испугалась, наверное. Все это так неожиданно. Почему-то никогда не думаешь о последствиях, а зря. Мне кажется, если бы можно было вернуться назад, ни ты, ни я не сделали бы этого, верно? Но, увы, теперь уже ничего не изменишь. Остается только придумать, как все исправить.

В ней снова проявилась та самая, прежняя Элла, которая всегда могла найти выход из любой ситуации. На душе разом полегчало. Наверное, с казнью можно погодить, решила она и энергично заговорила:

— Да-да, надо ей все объяснить. Уверена, Лорна поймет и простит тебя. И ваш брак будет спасен. Может, даже станет крепче, чем раньше. Это ведь еще не конец, верно? Нет ничего такого, что нельзя было исправить, уж ты мне поверь. Я это знаю по собственному опыту. Все будет хорошо, не сомневайся. Выше нос, Мэтт. Мы уговорим Лорну вернуться.

Мэтт напряженным взглядом следил за ее губами, явно не вникая в смысл произносимых слов.

— Мы? — тупо повторил он.

— М-м-м… Да… Я ведь тоже виновата. Так что, если могу чем-то помочь, только скажи. Честное слово, я на все готова — лишь бы у вас было хорошо!

Явно сбитый с толку, Мэтт озадаченно смотрел на нее.

— Честное слово… — повторила Элла.

— Элла, — терпеливо заговорил он, хотя было видно, что терпение его на пределе, — похоже, ты ничего не поняла. Если ты хотя бы подойдешь к ее двери, Лорна пристукнет тебя на месте. Советую тебе хорошенько подумать, прежде чем делать подобную глупость.

— Может, ты и прав. Но она ведь меня не знает, верно?

— Нет, Элла, теперь уже знает. Лорна вытянула из меня все: как это произошло, когда и с кем. Так что теперь ей все известно. Все! Ты понимаешь?

— И где произошло? — слабым голосом спросила Элла.

Мэтт устало кивнул:

— Не вини ее, не надо. На ее месте я, возможно, сделал бы то же.

По дороге домой Элла завернула в супермаркет «Сделай сам». После волнений и событий этих дней ей требовалась разрядка. Элла, перебрав в уме несколько вариантов, в конце концов, решила, что побродить по складу мебели и стройматериалов — вполне подходящее занятие. Это поможет ей отвлечься. К тому же на стене в гостиной до сих пор красовались дырки в тех местах, где она собиралась повесить шторы. Прихватив тележку, Элла какое-то время бесцельно бродила по залам, а потом решила все-таки обратиться к одному из продавцов.

— Вы ищете что-нибудь определенное? — спросил он. Взгляд у него был сочувственный. Поначалу Элла решила, что парнишка каким-то образом уловил ее подавленное настроение. Но потом сообразила, что ошиблась. Скорее всего, он просто пожалел ее — видимо, парень был из тех, кто считает, что женщины чувствуют себя неуютно в этом мирке, созданном исключительно для мужчин.

— У вас есть липкий крючок? Вернее, крючки на липучках? — осведомилась Элла.

— У меня есть палка с липким набалдашником. Не подойдет? — с сальной улыбкой поинтересовался юнец. Но усмешка мигом слетела с его физиономии под ледяным взглядом Эллы.

Элла решила купить заодно и шторку для кухонной двери. Тем более что ей очень понравилась одна — зеленая, как раз того оттенка, что так успокаивает глаза. Учитывая нынешние обстоятельства, это особенно необходимо, подумала она. Потом она долго бродила по залу, где были выставлены различные аксессуары для спальни, извиняясь всякий раз, когда цеплялась тележкой за чьи-то ноги. Двигаясь какими-то немыслимыми зигзагами к выходу, Элла вдруг заметила огромное, в полный рост, зеркало и решила прихватить заодно и его. Представив себе, как замечательно оно будет смотреться в прихожей, Элла повеселела. Зеркало было довольно большое, но Элла, поднатужившись, ухитрилась-таки взгромоздить его на тележку. И, довольно отдуваясь, двинулась к кассам.

Из пяти касс работала только одна, и Элле пришлось пристроиться в очередь. Перед ней стояло человек шесть. Оглянувшись по сторонам, Элла увидела неподалеку банки с красками. Голубая приглянулась ей больше всех. Если покрасить ею стены в спальне Фэйт, получится замечательно. Тем более что тогда и выбранные ею шторы чудесно подойдут. Элла осторожно выбралась из очереди и, подойдя к шеренге банок, принялась изучать ярлыки, но тут услышала, как у нее за спиной кто-то вскрикнул, будто от боли.

— Смотри, что делаешь, погань!..

Элла оглянулась как раз в тот момент, когда взбешенный отец занес руку над ревущим малышом, чтобы снова дать ему затрещину. Вдруг тяжелая тележка вырвалась у Эллы из рук и ринулась вперед, прямо на визжащего мальчишку. Правда, крикун остался жив и серьезно не пострадал, но по его побагровевшему лицу было видно, что он готов дать такой концерт, что мало не покажется.

— Простите… — Элла, поставив на гору покупок и банку с голубой краской, ухватилась за тележку.

— Чертовы бабы! — пробормотал сквозь зубы разъяренный родитель, пригоршнями швыряя в свой рюкзак какие-то блестящие металлические штуки непонятного назначения. — Зачем их вообще сюда пускают!

— Да, это верно. Я с вами согласна, — миролюбиво произнесла Элла. Настроения ругаться у нее не было.

— Проклятье! — Бросив в ее сторону негодующий взгляд через плечо, мужчина устремился к двери и с размаху налетел на продавца, который почему-то слонялся у выхода. Мальчишка, словно мячик, рикошетом отскочив от стойки с уцененными бумажными полотенцами, вновь заорал, будто его режут.

— Вот черт! — выругался продавец, потирая плечо. Лицо его сморщилось от боли. — У тебя что, глаз нет?! Смотри, куда идешь! Таких типов не следовало бы сюда пускать!

Элла чуть ли не целый час кружила с нагруженной тележкой среди автомобилей на парковке, пока случайно вдруг не оказалась как раз возле своей машины. Облегченно вздохнув, она принялась грузить покупки в багажник. Зеркало оказалось немного длиннее, чем она себе представляла, но Элла все же ухитрилась втиснуть его за спинку заднего сиденья. Оставалось надеяться, что ей удастся довезти его в целости и сохранности. Самое главное — резко не тормозить.

— Удачный день, да? — улыбнувшись, поинтересовалась Фэйт.

Элла от удивления застыла на месте. А Симон в безумном восторге плясал вокруг нее, умоляя обратить на него внимание. В конце концов она со вздохом покорилась и присела на корточки, не в силах заставить себя поднять глаза на Фэйт. А та по-прежнему безмятежно улыбалась. Элла так растерялась, что не находила слов. Фэйт встретила ее улыбкой! Фэйт спросила, удачный ли у нее день! Фэйт даже подкрасилась! Судя по запаху, перед ее приходом она резала лук. И, насколько могла судить Элла, нигде на полу не валялись обертки от ее любимых батончиков «Кранчи», пустые коробки из-под готовых спагетти. И, что еще удивительнее, Фэйт весело насвистывала! Пусть «Телефонные провода», но ведь насвистывала же! Похоже, она пребывала в прекрасном настроении.

— Э-э-э… Не совсем. Ужасный день, если честно. А у тебя как дела?

— Великолепно! — объявила Фэйт. Элла, теряясь в догадках, обняла Симона за морду, чтобы, как обычно, чмокнуть его в нос. И тут заметила это.

— О Господи! Симону сняли гипс! — Только теперь Элла сообразила, почему Симон скачет вокруг нее так весело и почему сияет Фэйт. — Потрясающая новость! Правда, мой маленький? Разве нет? Конечно, еще бы!..

— Здорово, верно? Только сегодня сняли. Теперь можно гулять с ним подольше. Не сразу, конечно, а когда он привыкнет. В садике хорошо, но со временем ему потребуется больше места, чтобы побегать вволю. Я сама буду выгуливать его, пока он окончательно не оправится. А потом станем делать это по очереди. Ох, и здорово будет, вот увидишь! — И Фэйт радостно хихикнула.

Пораженная Элла вновь удивленно уставилась на нее. Фэйт хихикнула!

— Знаешь, я сегодня вывела его на задний двор, и тут появилась Дорис в ночной рубашке. Представляешь, она заговорила со мной! И вдруг сказала: если мы решим щенка отдать, то она с удовольствием возьмет Симона себе. Я, естественно, заявила, что об этом не может быть и речи. И что удивительно, она даже обрадовалась. Заявила, что просто обожает собак и не понимает, как можно отдать кому-то свою собаку, прикипев к ней всей душой. Господи, до сих пор опомниться не могу! Дорис, оказывается, умеет разговаривать по-человечески! Ах да, я тут подумала… А что, если приготовить на вечер спагетти под соусом «болоньезе», как ты думаешь? Джанет дала мне рецепт, сказала, очень вкусно. Как тебе такая идея?

Элла все никак не могла прийти в себя. Интересно, Миранда уже видела эту Фэйт? Если видела, то что она думает об этом неожиданном преображении?

— Э-э-э… Пожалуй, это великолепная мысль. Миранда уже вернулась?

— Сидит в ванне. Залезла в нее, как только вернулась домой. Даже словечка мне не сказала, представляешь? Держу пари, у нее сегодня тоже не слишком удачный день… — Фэйт снова замурлыкала.

— Наверняка. — Схватив вертевшегося возле нее Симона. Элла прижала его к себе, пытаясь собрать вместе лихорадочно разбегавшиеся мысли. «Умница Элла, которой любая проблема по плечу, — с усмешкой подумала она про себя. — Ладно, все по порядку, — решила она. — Сначала главное». — Мне кто-нибудь звонил?

— Нет. И на автоответчике ничего.

— О-о-о… А Джас? Джас не заезжал?

— Джас?

— Ну, тот парень из тайной полиции. Я почему-то решила, что он наверняка сегодня заскочит. Подумала, может, ты застала его, когда забегала в обеденный перерыв.

— Ах, этот! — Фэйт задумалась, и сердце Эллы чуть не выскочило из груди. — Нет! — Фэйт отрицательно покачала головой. — Я заезжала прогулять Симона, но тут никого не было.

— Ни записок, ничего?

— Нет, ничего. — Фэйт помешала жарившийся на сковородке лук. Масло яростно шипело и брызгало во все стороны.

— Послушай, может, сделать огонь немного поменьше? — робко предложила Элла.

— А? Ладно… — Фэйт послушно привернула газ. Похоже, раньше она не часто становилась к плите. Элла, стараясь скрыть улыбку, склонилась к Симону, который, рухнув на пол у ее ног, ласково зарычал.

— Так что, вообще никто не появлялся? И даже к дверям не подходил, пока меня не было?

— Кого ты имеешь в виду? — Фэйт с озабоченным видом крошила ножом чеснок.

— Ну… скажем, эффектная женщина?

Немного подумав, Фэйт отрицательно затрясла головой:

— Не-а…

— Ладно. Тогда последнее…

— Давай! — Фэйт метнулась мимо нее и схватила с полки зеленый перец. Но у Эллы сейчас не было времени ломать голову над неожиданным преображением Фэйт. Были куда более важные вещи, которые требовалось выяснить. И срочно.

— Ты ведь знаешь эти места, верно? Кто тут живет, кто приезжает на работу и так далее…

— Ну да. Более или менее. А в чем дело?

— Может, у тебя на примете есть надежный человек, кто мог бы поменять ветровое стекло?