— Черт!

Джон отскочил от Салли и кинулся к пианино, на ходу заправляя рубашку в брюки.

— Это совсем не то, чем может показаться, — поспешила сообщить Салли, неловко поднимаясь на ноги и протягивая руки к Луизе умоляющим жестом.

Луиза попыталась охватить всю сцену целиком. Во всяком случае, говорить она была не в состоянии. Прислонившись спиной к двери, она молча разглядывала обоих. Лицо у Салли было краснее, чем у Джона, но у него багровый цвет медленно расползался с подбородка на щеки.

Луиза заморгала, открыла было рот, но тут же снова его закрыла. Салли быстро присела, подобрала с пола заколку для волос, откинула волосы назад и заколола их. Она то выпячивала, то поджимала губы. Луиза заметила, что она дотронулась пальцем до уголка рта и потерла это место. Однако Луизе не был нужен этот ее жест, чтобы догадаться, что Джон целовал Салли. Под нижней губой у Джона виднелся маленький, но очень заметный мазок губной помады.

— Салли приехала повидаться с тобой, — объявил Джон, выпрямляясь. — Она давно не была здесь. Я собирался приготовить ей чашку чая и рассказать о наших планах. Кажется, ты ничего не рассказывала ей о нас, Лу.

Она вновь поглядела на него. Джон старался придать лицу игривое выражение, но глаза у него были настороженные. Луиза отвернулась и сосредоточила внимание на Салли.

— Это правда, Луиза. Можешь ему поверить. Я привезла тебе воскресные газеты. Хотела повидаться с тобой, узнать, как ты себя чувствуешь. Подумала, что, если позвоню, ты можешь отказаться от встречи. Я понятия не имела, что тебя нет дома. И разумеется, помыслить не могла, что Джон здесь.

Луиза вдруг почувствовала, как участился ее пульс. Причиной запоздалой реакции, видимо, было потрясение. Теперь сердце у нее забилось гулко и болезненно, однако слова по-прежнему не шли с языка.

— Да ну же, Лу, — заговорил Джон, мягким движением приглаживая волосы. — Не делай из мухи слона.

— Я…

— Мне известно, как ты можешь психовать, — продолжал Джон все так же ласково. — Я достаточно давно тебя знаю. Не поддавайся ненужным эмоциям. Мы просто шутили друг с другом, вот и все.

— Мне очень жаль, Луиза, — не выдержала Салли. Она приводила в порядок одежду, перебирала пальцами волосы, и руки у нее тряслись. — Мне очень, очень жаль.

— Мне надо было позвонить. — Луиза обрела наконец дар речи, но голос ее напоминал карканье вороны. — Надо было позвонить и предупредить, что я вернусь рано. Тогда бы я этого не увидела.

— Вот именно, Лу. — Джон начал приближаться к ней шаг за шагом. — Ты бы этого не увидела и не сделала бы ошибочные, преувеличенные выводы. Я просто щекотал Салли. Я понимаю, что делать это не следовало, но как-то так уж вышло. Тут нет ничего особенного. Черт, мне ведь не нужно объяснять тебе, верно? — Джон протянул руку и взял Луизу за предплечье. — Не станем разрушать то, что у нас есть. Особенно теперь.

— Пожалуйста, убери свою руку, — задыхаясь, выговорила Луиза; грудь ее бурно вздымалась.

Джон мгновенно повиновался. Сделав несколько коротких вдохов, Луиза нашла в себе силы отойти от двери.

— Кто из вас уберется отсюда первым?

— Ох, прекрати! Твой возлюбленный и твоя лучшая подруга? На какой планете ты живешь, Лу?

— Я ухожу, — пробормотала Салли.

Джон молча смотрел, как она надевает куртку, берет свою сумочку и направляется к двери. Салли повернулась к Луизе, видимо намереваясь сказать что-то еще.

— Один вопрос к тебе, Салли, — обратилась к ней Луиза. — Это первый раз?

Наступила долгая пауза.

— Да, — ответила Салли.

— Теперь уходи, — шепотом произнесла Луиза.

Салли вышла. Они слышали, как хлопнула входная дверь. Снова наступило молчание, на этот раз короткое. Джон взорвался.

— Ради всего святого! — выкрикнул он и принялся вышагивать по комнате, вцепившись одной рукой себе в волосы. — Это совершенно в твоем духе!

— А то, что тут произошло, в твоем духе, — ответила Луиза.

После ухода Салли она стала спокойней. Теперь она имела дело с одним из них, а не с обоими.

— Послушай…

— Нет, это ты послушай! — сказала она с такой силой, что Джон перестал бегать по комнате и замер на месте, онемев. — Я собираюсь пойти на кухню и приготовить для себя чашку чая. Я хочу, чтобы ты тем временем собрал все свои вещи и убрался отсюда. И не мешай мне, не смей входить в кухню по какой бы то ни было причине. Если оставил что-нибудь в ванной, переживешь.

— Но…

— Нет, Джон. Следующий звук, который я желаю услышать, это стук входной двери, когда она закроется за тобой. Оставь ключи на видном месте.

Луиза скрипнула зубами, чтобы удержаться и не произнести больше ни слова. Она стойко выдержала взгляд Джона, ни один мускул не дрогнул на ее лице. Зато у Джона дрогнули и опустились плечи, словно он только теперь осознал, что попал в положение, которое не смеет обсуждать по своей воле. Он потерпел фиаско.

Луиза подняла свой портплед и прошествовала в кухню. Вошла и остановилась, намереваясь закрыть за собой дверь. Джон смотрел на нее уныло. Рубашка у него на груди была все еще расстегнута, и Луиза вдруг подумала, что выглядит он слабым и ничтожным.

— Ты дерьмо, — сказала она.

— Я знаю, — прозвучало в ответ.

Луиза закрыла дверь.

— Холлем? — Рейчел дрожала в своем длинном пальто, стоя на ступеньках у двери в дом. — Могу я войти?

С минуту он стоял на пороге, загораживая ей дорогу. Потом отступил и прислонился к стене. Рейчел была потрясена его видом. Рубашка наполовину расстегнута, почти до пояса, волосы в таком состоянии, словно он не удосужился их расчесать, взгляд устремлен в пространство. Он утратил свой элегантный, уравновешенный облик, который всегда казался частью его самого.

Она уловила запах виски в его дыхании, когда вошла в холл. Холлем выпрямился и ушел, свернув в гостиную и оставив ее в холле у широко распахнутой двери. Рейчел закрыла дверь.

Хорошо хоть, мальчики не приехали на этот уик-энд. Они в доме только вдвоем. Рейчел покусала нижнюю губу. Ее чувства стали ясны ей самой, но предстоит пройти долгий путь, прежде чем она добьется, чтобы он ее понял. Да и то если простит. Рейчел сняла пальто, повесила его на крючок и прямиком прошла в гостиную. Холлем сгорбился на диване с бутылкой виски в руке. Он как раз наполнял стакан. Взглянул на Рейчел, протянул к ней бутылку:

— Хочешь?

Она покачала головой.

— Ясно. Ты ведь за рулем. — Он опрокинул в себя содержимое стакана. — Или нет? Это он подвез тебя?

— Кто?

— Твой доктор.

— Нет, я приехала сама. — Она стояла, прислонившись к двери, и наблюдала за ним.

— В таком случае — вперед. — Он резким жестом выбросил вперед руку. — Забирай все, что хочешь. Я не упаковывал твои вещи, это для меня невыносимо, так что будь любезна сделать это сама. Не возражаешь? Я не помню в точности, кто из нас что покупал. Надо было сохранять квитанции, Рейчел. Тогда не возникло бы споров. О, что за ад! — Он снова налил виски в стакан. — Забирай что хочешь. Я не стану драться.

Рейчел медленно обошла кофейный столик и села на подлокотник кресла напротив Холлема.

— В чем дело, Рейчел?

— Хол, я хочу поговорить с тобой.

— Отлично! — Он криво усмехнулся. — Назови мне все причины, по которым ты бросила меня. Я жду. Кажется, я где-то уже слышал эти слова. Ты не возражаешь, если я включу видео, пока ты будешь излагать свои умозаключения?

Рейчел встала и сжала руки в кулаки.

— Холлем, ты становишься умилительным.

Он откинулся назад, потрясенный, и уставился на нее.

— Я?!

— Я сказала, что хочу поговорить с тобой, и я с тобой поговорю.

— Выкладывай. — Он взмахнул рукой и опустил ее на валик дивана. — Жажду услышать, что ты скажешь.

Рейчел села. Она никогда не видела Холлема таким. Это обескураживало. Но она должна быть честной по отношению к себе и честной по отношению к нему. Это единственный путь вперед. Сейчас он, по крайней мере, сосредоточил внимание на ней. Он оттянул пальцами уши так, что они торчали в стороны; так он делал иногда, чтобы насмешить мальчиков.

— Я весь обращен в слух.

— Ты был бесчувственным, безрассудным ублюдком. Ты проявлял недопустимое высокомерие. Ты никогда не спрашивал меня, о чем я думаю и что чувствую. Это просто позор.

— Но ты… — он указал на нее трясущимся пальцем, — ты ушла от меня и спала с другим. Я никогда такого не делал.

— Я знаю. — Рейчел густо покраснела. — Я хочу, чтобы такого со мной не случалось. Мне следовало набраться храбрости, быть честной с тобой и объяснить, почему я так несчастна, а вместо этого я кинулась в объятия другого мужчины. Мне нечем гордиться. И мне стыдно, если хочешь знать. Но теперь уже поздно. Сделанного не вернешь. Но по крайней мер, я призналась тебе в этом. Ты никогда не узнал бы, но я хотела тебе рассказать. Хотела быть честной с тобой.

Холлем откинулся на подушки дивана:

— Продолжай.

Рейчел встала и стиснула руки.

— Все это из-за того, что ты уже имеешь семью. Готовую. И ты всегда воображал, что я этим счастлива. Ты взглянул на меня и мигом определил: «Карьеристка», но ты ни разу не спросил, чего я хочу на самом деле. Ты решил, что дети мне мешают, но это ведь не так. Я должна защищать себя, неужели ты не понимаешь? Я привязалась к детям, но ты вечно вставал между мной и ими, как будто у меня нет права тоже любить их. И это вынудило меня сомневаться во всем, что я создала для себя. Ты просто… — Рейчел порывисто протянула к Холлему руки. — Ты считал, что знаешь мои чувства, но ты никогда о них не спрашивал. Ты никогда не слышал об этом из моих уст.

Холлем откашлялся. Отставил в сторону бутылку.

— Я считал, что дети раздражают тебя. Я предполагал…

— Вот оно! — выкрикнула Рейчел. — Ты только и делал, что предполагал, предполагал и предполагал.

— Но ведь ты любишь свою работу, не так ли? Я всегда думал, что она для тебя превыше всего.

— Я действительно люблю свою работу! — воскликнула Рейчел, встала, обошла кресло и уставилась на изображение женщины с тремя грудями, которое Холлем снова повесил на стену, хотя и несколько криво. — Но при этом я женщина, неужели ты не понимаешь, Хол.

Он тоже встал. Уверенной рукой застегнул пуговицу на рубашке и заправил подол в джинсы. Казалось, он только теперь сообразил, как выглядит.

— Рейчел, я… — Брови Холлема сошлись на переносице — он старался сосредоточиться. — Дело в том, что я пытался защитить тебя. Думал, что мальчишки действуют тебе на нервы. Мешают работать. — Он говорил теперь как совершенно трезвый человек. — Если я ошибался, прошу меня извинить. Я считал, что ты не любишь детей, и у меня были все основания полагать, что мои дети от первого брака окажутся неким вторжением в твою жизнь. Такое впечатление создала во мне ты.

Рейчел нетерпеливо хмыкнула:

— А я считала, что ты хочешь, чтобы они были только твоими. И не собиралась тебе мешать. Старалась выглядеть такой, какой тебе нравилась. Независимой, свободной, интересной. Боялась, что, если начну всерьез заниматься детьми, ты сочтешь, будто у тебя еще одна бывшая жена на руках.

— А я старался быть таким, каким, по моему мнению, нравился тебе. Думал, ты хочешь, чтобы я предоставил тебе простор для твоей деятельности.

— Выходит, мы оба ошибались друг в друге, — не без иронии произнесла Рейчел.

Наступило молчание. Холлем задумчиво потер рукой подбородок.

— Значит ли это, что ты не собираешься сбежать от меня? Мне нужно, чтобы ты меня предупредила, а то я не знаю, на каком я свете живу. — Он запустил пятерню в волосы. — Мне так ужасно тебя не хватало, что я даже не поверил глазам своим, увидев тебя на пороге. Я был очень счастлив в эту минуту.

— Неужели это тебя осчастливило? — с наигранным самодовольством ухмыльнулась Рейчел.

— Я мог бы… — Он громко откашлялся. — Я могу стать еще более счастливым, если тебе это по душе. Но сначала ты должна сказать мне, что не собираешься уходить от меня.

Рейчел провела языком по верхней губе, обдумывая ответ.

— Я не собираюсь уходить. Я собираюсь остаться, чтобы вместе с тобой справиться с нашими сложностями.

Холлем отвернулся, прежде чем спросить:

— А как насчет доктора?

— Он ничего для меня не значит. И не значил. Забудь о нем, если можешь. Я забыла.

Она ждала, а Холлем тем временем подошел к стереосистеме и наклонился, перебирая сложенные стопкой диски.

Рейчел с любопытством наблюдала за ним.

— Что ты делаешь?

Холлем, вместо ответа, поднял указательный палец, потом, видимо обнаружив искомое, вставил диск в машину.

— Я, как ты знаешь, не мастер выражать свои чувства, — заговорил наконец он. — Но я люблю тебя, Рейчел. Я очень тебя люблю. И наверное, ты это понимаешь.

Холлем нажал кнопку и двинулся к Рейчел, как только зазвучало вступление. У Рейчел сердце растаяло, когда она прочитала желание в его глазах. Он подошел к ней, но вид у него был нерешительный. А у Рейчел острыми иголочками пробежали мурашки по коже. Эту песню она слышала, когда они в первый раз любили друг друга. Но сейчас, если это вообще возможно, она любила его еще сильней. Он говорил с ней словами песни, сам не в состоянии их высказать.

— Ну вот, ты получила все, что хотела, — произнес Холлем, осторожно коснувшись ее лица.

Рейчел привлекла его к себе в объятия.

— Если ты снова станешь разыгрывать роль молчальника, я тебя поколочу.

— Обещания, обещания!

Он прижался губами к ее губам.

Луиза увидела Салли, как только вошла в ресторан. Та сидела за столиком в углу, опустив голову на руки. На ней были темные очки от солнца, которые, несомненно, вызывали любопытствующие взгляды, — на улице шел снег. Луиза промаршировала к столу и села напротив Салли. Та медленно подняла голову. Губы у нее были не накрашены, щеки бледные.

— Луиза…

— Заткнись. Спасибо, что пригласила меня на ленч, но я пришла сюда не затем, чтобы слушать тебя. Я сама хочу многое тебе сказать. Я знаю, что это было не в первый раз, так что не ври мне больше. Я вчера весь день об этом думала и сопоставила все. Твою реакцию на мои разговоры о Джоне, его реакцию, когда я говорила ему о тебе. Был подтекст, что-то скрытое, неясное, но я была настолько глупа, что не смогла докопаться до сути. Даже то, как ты говорила о моем ребенке, имело отношение к Джону. Когда ты сказала, что мы с Джоном окажемся связанными на всю оставшуюся жизнь, ты беспокоилась не обо мне. Тебе было страшно за себя.

Она замолчала, чтобы перевести дух. Официант-итальянец принес им меню. Салли не пошевелилась. Луиза взяла обе карточки и улыбнулась официанту.

— Оставьте нас одних ненадолго, если можно. Я позову вас, когда мы будем готовы.

— Конечно.

Он молча удалился. Луиза выпятила губы и положила меню на столик. Салли сдвинула свои очки на кончик носа.

— Именно поэтому ты не хотела выходить замуж за Фергюса. Именно поэтому завидовала мне. Это объясняет все. Итак, можем мы начать переговоры на этой основе? И предупреждаю, если ты снова начнешь городить чушь, я уйду.

Салли дотронулась кончиком языка до верхней губы. Кожа там была потрескавшаяся и сухая.

— Ничего бы не случилось, если бы не последний уикэнд, — сказала она.

Луиза сардонически усмехнулась своему отражению в очках Салли.

— Я не вижу ни малейшего смысла переливать из пустого в порожнее. И больше не позволю морочить мне голову, принимая за полную идиотку.

Она встала. Салли удержала ее за руку.

— Я не кончила, Луиза, — сказала она. — Сядь, пожалуйста.

Салли цепко ухватила Луизу за рукав. Луиза намеревалась пулей вылететь из ресторана, но почему-то снова села на стул.

— П-послушай, Лу, мне надо выпить.

Луиза махнула официанту. Он осторожно приблизился.

— Два бокала домашнего белого, — сделала заказ Луиза.

— Мне то же самое, — добавила Салли.

Официант смотрел на них, ожидая разъяснений. Луиза кивнула. Положила руки на скатерть из Дамаска и переплела пальцы.

— Продолжай, Салли. Только излагай побыстрей.

— Он взял меня штурмом. Некоторое время назад. — Салли сглотнула, лицо у нее перекосилось. — Решительным штурмом. Тот вечер, несколько месяцев назад, мы провели все вместе и здорово напились. Кажется, я была польщена, но и потрясена тоже. Ничего подобного со мной раньше не происходило, тем более с мужчиной, который связан с другой женщиной.

— Должно быть, это возбуждает, — скрипнув зубами, заметила Луиза.

— У вас с ним уже намечался разрыв. Я считала, что тебе будет лучше без него, но не хотела причинить тебе боль, рассказав о случившемся, но он, наверное, думал, что я рассказала. Особенно после того, как вы расстались.

— Это объясняет, почему он так дергался насчет тебя.

— Я не такая, как ты, понимаешь, Луиза. — Салли наконец сняла очки и принялась вертеть их в руках. Открыла рот, чтобы продолжать, но тут подошел официант с четырьмя бокалами на подносе и с великой аккуратностью поставил их на стол в ряд.

— Спасибо, — поблагодарила Луиза.

Официант бесшумно исчез. Салли взяла бокал. Рука у нее дрожала, но она поднесла бокал к губам и сделала большой глоток. Луиза всмотрелась в ее лицо. Никакого макияжа. Глаза маленькие и красноватые, ресницы светло-каштановые. Она была очень похожа на ту школьницу, которую Луиза знала много лет назад.

— Я всегда вела себя разумно. — Губы у Салли дрогнули. Она сжала их зубами. — У меня были свои проблемы, но я их скрывала. Делала только то, что следует. Шла к своей цели по прямой.

— И это было скучновато? — предположила Луиза. — Она пригубила вино, поморщилась — вино оказалось очень кислым на вкус, — но все же она немного расслабилась.

— Я — это девушка с работы. Та самая, что сделала аборт.

— Да? — произнесла Луиза с наигранным интересом.

— Так это же была я, — очень тихо произнесла Салли.

Она опустила глаза и допила вино. Взяла второй бокал и отпила из него. Луиза откинулась на спинку стула и наблюдала за ней с этой дистанции. Салли вертела в пальцах нож, потом начала передвигать по столу бокалы. Только бы не смотреть на Луизу.

— Когда?

— Примерно год назад.

— Кто был отцом?

— Фергюс.

Луиза подняла брови и ничего не сказала.

— Именно этого мы оба хотели тогда. Это имело свои причины. Мне только что предложили партнерство. У Фергюса тоже были свои перспективы.

Луиза притихла. Она не хотела, чтобы ее чувства по отношению к Салли смягчились. Она ненавидела ее за то, что она сделала. Ей хотелось ударить Салли кулаком в лицо, расплющить ей нос. Но она сидела спокойно, переваривая услышанное.

— Я понимаю, что это было правильное решение, — продолжала Салли все тем же тихим голосом. — Я не раскаиваюсь. Но это убило мое чувство к Фергюсу. Если бы он сам не был так уверен в правильности этого решения, я относилась бы к нему иначе, но теперь уже слишком поздно. Я испытываю тяжкое сожаление, и оно никогда меня не покинет. Тебе не дано узнать, что это такое. Надеюсь, и никогда не будет дано.

— А потом он попросил тебя выйти за него замуж.

Салли кивнула. Она поднесла к губам бокал с вином и выпила его до дна. Со стуком поставила на стол и потянулась за третьим бокалом.

— Я не прошу у тебя прощения, Лу. Я не ожидала, что ты когда-нибудь захочешь меня увидеть после того, что произошло, и я тебя не виню. — Луиза ей поверила без всякого сомнения: в голосе у Салли не было надежды. — В воскресенье я на какой-то момент утратила рассудок. Впервые в жизни я совершила поступок, выходящий за рамки всех правил. Не понимаю, чем я думала. Никакой логики. Никаких объяснений. После долгого перерыва я сделала нечто, не зависящее от моей воли. Это был всего лишь флирт. Ты должна знать, что это был только поцелуй. Единственный. Даже если бы ты не вошла, я не допустила бы ничего большего. Но я понимаю, что повела себя по отношению к тебе как самое последнее дерьмо. Я вот подумала о тебе и Эндрю…

— Тпру! Это ты брось. — Луиза подняла руку. — Обо мне и Эндрю?

Салли посмотрела на нее:

— Ты спала с Эндрю. Ты мне об этом говорила. Я даже не уверена, что ты беременна от Джона.

Луза застыла в шоке. Стоп, не надо вспыхивать, надо постараться понять, как это пришло Салли в голову.

— Два месяца назад, Салли, когда Джон обошелся со мной как с половой тряпкой, мы с Эндрю пошли выпить, потом заехали ко мне, немного поболтали, и он уехал. И ни на минуту его… его аппарат не покидал его штанов. Если тебе так уж интересно, я скажу, что он был слишком пьян, чтобы его член восстал. Картина тебе ясна?

Салли выпрямилась:

— Но ты намекала…

— Нет, это лишь твое не в меру разыгравшееся воображение. Я чувствую себя виноватой лишь в том, что чисто теоретически, когда уже рассталась с Джоном, носилась с идеей переспать с одним человеком, но из этого ничего не вышло.

— Ладно, Лу. Извини.

Луиза что-то буркнула, схватила свой бокал и, сделав глоток, поспешила поставить вино обратно на стол. От вина ее начало поташнивать, но ей необходимо было принять что-нибудь успокаивающее, иначе она, пожалуй, и в самом деле уложила бы Салли одним мощным ударом.

— Выходит, ты решила, что я солгала Джону исключительно потому, что он был для меня наилучшим вариантом?

— Черт возьми, но я же не знала. И я попросила у тебя прощения.

Салли взяла салфетку и вытерла влажные от пота ладони.

— А ты ведь не рассказала мне о своей беде, — не слишком уместно заметила Луиза. — Удивляюсь, почему.

— Я не говорила никому, кроме Фергюса. Держала это при себе. Расскажи я кому, меня, чего доброго, начали бы уговаривать, а я знала, как надо поступить. Терпеть не могу, когда меня наставляют на путь истинный.

Луиза пригляделась к Салли. Какое ничтожество! Неприязненное чувство, с которым она боролась, вновь овладело ею. Сама себе удивляясь, она протянула руку через стол. Удивилась и Салли. Луиза согнула пальцы.

— Ну, дай же мне руку. — Салли осторожно вложила свою руку в Луизину. — Ты патентованная сука, Салли. — Салли отвернулась. — Я ненавижу тебя за то, что ты сделала.

— Но ведь ты не любишь Джона, — спокойно возразила Салли. — Я не знаю, имеет ли это смысл, и не ожидаю, что ты мне поверишь, но, если бы ты его любила, ничего подобного не произошло бы. Я никогда не встала бы между тобой и…

— И человеком, которого я любила бы. Или он любил бы меня. — Луиза откинула волосы назад и попыталась сосредоточиться. — Ты будешь встречаться с Джоном? — спросила она напрямик.

— Нет. Никогда. А ты?

Луиза рассмеялась невеселым смехом.

— Это зависит от того, насколько хорошего адвоката он себе найдет. Ведь это и его ребенок. У отца есть права.

— Но ты не… то есть я хочу сказать, ты не станешь пытаться… — Неоконченная фраза повисла в воздухе.

— Завести с ним определенные взаимоотношения? — Луизе вдруг стало смешно. Перед ней возникла фигура Джона, мечущегося по гостиной в не заправленной в штаны рубашкой. Она испытала такое облегчение, когда входная дверь со стуком захлопнулась за ним в последний раз. Она была разгневана. Была в ярости. Но это относилось к Салли. Джон уже не мог больше возбудить ее эмоции.

— Видимо, я должна принять это как отрицательный ответ, — сказала Салли, горестно скривив губы.

— Совершенно точно. Отныне и навсегда я пойду своим путем. И могу тебе признаться, мне это кажется чертовски приятным.

Салли выглядела измученной, но уголки ее губ приподнялись в сдержанной улыбке.

— И это относится к нам обеим.

— Ты не останешься в одиночестве надолго, Сэл. Встретишь кого-нибудь. Забудешь Фергюса и Джона и всю эту историю. Оно останется позади. В прошлом.

Луиза удивлялась себе. Откуда взялась эта необыкновенная щедрость? Она сидит за ленчем со своей лучшей подругой, которую обнаружила в прошлый уик-энд резвящейся, лежа на полу у нее в гостиной рядом с мужчиной, предполагаемым отцом ее, Луизиного, семейства. Это было так странно. Нельзя сказать, что это не имело особого значения, потому что оно имело значение и будет иметь свои последствия. Без сомнения, на ее будущем скажутся и потрясение, и гнев, и боль, пережитые ею. Но с этим можно существовать. Салли пытается что-то доказать себе. Не в Джоне дело. И не в Луизе. Дело в разрыве тех связей, которые Салли создала для себя. Одним-единственным разрушительным действием она сорвала покровы с той лжи, которую скрывали все они. Луиза не любила Джона. Джон не любил Луизу. Правда существовала всегда, и теперь она стала очевидной.

Но Салли по-прежнему ее лучшая подруга.

Луиза подняла свой бокал и с легким звоном коснулась им бокала Салли.

— А я ведь заставлю тебя пострадать за это, Сэл.

Приглушенный свет появился в глазах подруги.

— Ты хочешь сказать, что не отказываешься от меня?

— Придется тебе попотеть, но, может быть, и нет. Ты нужна мне. А я нужна тебе. Мужчины приходят и уходят, а дружба остается. Ты просто идиотка, если хочешь пожертвовать этим.

Щеки у Салли порозовели. Луиза решила ничего не говорить. Пусть Салли сама сражается со своей совестью. Она не намерена облегчать ей задачу.

— Расскажи мне о своем уик-энде. Как твоя мама? Она здорова?

Луиза хотела сохранить строгий вид, но не преуспела в этом. Голос у Салли был изысканно вежливым, словно она старалась произвести на Луизу впечатление своим хорошим поведением.

— Давай скажем так: ты не единственная помешанная на данном отрезке времени. — Луиза отбросила церемонии и снова схватила Салли за руку. — Мне так много нужно тебе рассказать, но боюсь, ты просто ничему не поверишь. — Луиза посмотрела на свои часы. — Сколько у тебя времени? Тебе не нужно возвращаться на работу?

— А пошли они знаешь куда! — Салли осушила третий бокал и посмотрела на Луизу с жадным любопытством. — Я и не подумаю возвращаться. Хочу поиграть в лентяйки. То-то они будут в шоке, верно? Обойдутся как-нибудь без меня денек. Я намерена провести его, изо всех сил стараясь вернуть доверие моей лучшей подруги.

— И у тебя получится?

— Вот увидишь. Ты мне дороже, чем любая моя работа, и я не намерена потерять тебя. Начни с того, что подвинь ко мне твой бокал с вином. В твоем положении пить нельзя, и ты отлично знаешь это.

— Не собираешься же ты вернуть мою дружбу, повелевая мной? — запротестовала Луиза, но бокал передвинула.

— Именно так и есть, — твердо заявила Салли. — Настало время, когда кто-то должен на тебя покрикивать, и я беру эту обязанность на себя. Только при таком раскладе если ты сойдешься с мужчиной, то сойдешься с ним по разумным причинам, а не по глупым и неправильным.

— С мужчиной? С каким это мужчиной? — Луиза недоверчиво рассмеялась.

— А это особый вопрос, который мы обсудим нынче вечером. Но сначала нам надо чего-нибудь поесть, иначе твой младенец задержится в росте, а я потеряю сознание. — Салли взяла со стола меню и углубилась в него. — Тебе не положено есть моллюсков, так что не вздумай их заказывать.

— Я так понимаю, что платишь ты.

— Само собой.

— Хорошо. Я таким образом позволяю тебе оплатить дорогу к моим теплым чувствам.

— Таково мое намерение.

— Прекрасно. Ну тогда, после того, как мы поедим, давай заглянем в «Мадеркэр». Полагаю, чековая книжка у тебя с собой?