Доктор О’Рейли, — озабоченный мистер Гупта приблизился к Фингалу. — Извините за беспокойство, но я счел своим долгом сообщить: у вашего пациента трещина в теменной кости.

О’Рейли понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить, что он сидит возле сестринского поста и двадцать первой палаты в белфастской больнице Королевы Виктории, что его чай остыл, а на сердце по-прежнему тепло от воспоминаний о первой встрече с сестрой О’Хэллоран и ее серых глазах.

— Его клиническое состояние ухудшилось. Гематома увеличивается.

— Экстрадуральная гематома? — О’Рейли рывком выпрямился на стуле. Значит, у Донала между костями черепа и твердой оболочкой, окружающей головной мозг, скопилась кровь. Дьявол.

— Я уже отправил мистера Доннелли в операционную. Придется просверлить череп и выпустить кровь, — добавил Гупта. — Вы не могли бы позвонить мистеру Гриру? Номер вам даст сестра. Попросите его приехать. Выпустив кровь, мы окажем вашему пациенту только первую помощь. А ему нужна трепанация. — И Гупта ушел.

Сестра подала О’Рейли листок с номером телефона. Черт. Бедный Донал. Знакомый голос в трубке произнес: «Грир слушает».

— Чарли, это Фингал. Это мой пациент здесь у вас с экстрадуралкой… Мистер Гупта намерен просверлить трепанационное отверстие и выпустить кровь…

— Уже еду.

— Я бы хотел присутствовать.

— Тогда встретимся в хирургической раздевалке.

Чарли Грир ворвался в раздевалку и направился прямиком к своему шкафчику.

— Как дела, Фингал?

О’Рейли уже переодевался и как раз завязывал пояс брюк.

— Рад видеть тебя, Чарли. Но лучше бы мы встретились при других обстоятельствах.

Чарли ловко выбрался разом из пальто и пиджака и зашвырнул вещи в шкафчик.

— Беспокоишься за своего пациента? — Он продолжал быстро раздеваться. — Ты ничуть не изменился. Потому и стал отличным сельским врачом. — Он нырнул в рубашку от хирургической формы. — Экстрадуральная гематома — коварная штука. Мы сделаем все, что сможем… да ты и сам знаешь.

— Буду признателен. — Фингал заметил, что живот у Чарли округлился и уже не был плоским и мускулистым, каким О’Рейли привык видеть его в спортивных раздевалках много лет назад. — А ты, я вижу, раздобрел, Чарли, — заметил О’Рейли и усмехнулся.

Чарли сбросил ботинки и стащил брюки.

— На себя посмотри, — парировал он и беззлобно рассмеялся. — Ну, пойдем. Посмотрим, как дела у Гупты.

Пока Чарли мыл руки и обсуждал предстоявшую операцию с уже переодевшимся и натянувшим перчатки Гуптой, поблизости ждала медсестра. В больничном обиходе ее было принято называть «грязной сестрой», так как в ее обязанности входили манипуляции с нестерильными предметами — например, когда требовалось принести флаконы с кровью или вытереть взмокший лоб хирурга.

— Отверстие я уже просверлил, — сообщил Гупта, держа на весу руки в перчатках.

О’Рейли перевел взгляд на голову Донала. Его огненные волосы с одного бока были сбриты, на коже черепа сделан короткий надрез. Струйка крови, стекавшая на полотенце, казалась черной.

— К трепанации все готово, сэр, — отрапортовал старший ординатор.

О’Рейли увидел, как его товарищ сделал надрез перед ухом Донала и отогнул лоскут кожи, обнажая мышцу, которую предстояло рассечь. Гупта взял изогнутые щипцы и подсунул их концы под мышцу, затем сжал рукоятки, отделяя мышцу и обнажая находящуюся под ней кость.

— Удачное отверстие, Раджат, — отметил Чарли. — Как раз там, где надо. Отсос, пожалуйста. — Он протянул левую руку, и сестра вложила в нее отсасывающий катетер. Чарли вставил мягкий кончик трубки в отверстие в черепе. О’Рейли увидел, как прозрачную трубку заполняет темная кровь из черепа Донала.

Чарли указал на темную линию, извивающуюся на белой поверхности теменной кости.

— Вот она, трещина. Раджат правильно проделал отверстие возле самого края. Сестра, костные щипцы.

Ему протянули инструмент, который напоминал плоскогубцы, но с полукруглыми зубчатыми чашечками на концах.

— Будем освобождать место, чтобы добраться до артерии, — объявил Чарли и принялся за работу.

О’Рейли услышал характерное похрустывание щипцов, выгрызающих часть черепа. Наконец Чарли сказал: «А вот и она».

О’Рейли заглянул в отверстие и увидел оболочки, окружающие мозг пациента — орган, который придавал Доналу присущие ему черты, управлял его мышцами, контролировал дыхание, вынашивал хитроумные планы, хранил любовь Донала к Джули Макатир и будущему ребенку. О’Рейли надеялся, что ущерб, нанесенный мозгу Донала, окажется обратимым.

— Возвращайся к нам, Донал, — шепотом позвал он.

Из одной артерии понемногу вытекала кровь.

— Кетгут, — скомандовал Чарли, принял иглодержатель с изогнутой иглой, провел ее под источником кровотечения, мастерски сделал стежок и завязал узел. Кровотечение прекратилось. Правда, немного крови сочилось из вен, но главная угроза для жизни Донала была устранена. Чарли выпрямился.

— Раджат, я выдохся. Закончите сами?

Чарли отступил от стола и стащил резиновые перчатки.

— Благодарю вас, сестры. Отличная работа, Раджат. — Он повернулся, и «грязная сестра» развязала тесемки у него на спине. — Идем, О’Рейли. Наверняка ведь рвешься домой.

— Сегодня я бы лучше побыл здесь, в больнице, — отозвался О’Рейли. — На моей машине уехал Барри, а поезд я пропустил…

— Это все отговорки, хоть и убедительные. Ты хочешь остаться, потому что беспокоишься за Доннелли. Слушай, Фингал, как долго мы уже знакомы?

— Примерно тридцать четыре года.

Чарли усмехнулся.

— Я всегда говорил: забота о пациентах — вовсе не признак слабости, конечно, если держать себя в руках. Если хочешь остаться здесь, я сейчас позвоню.

Через десять минут О’Рейли уже сидел на узкой железной койке в одной из комнат больницы, прозванных «казармой». В комнате помещалось кресло и раковина с ведущими к ней вдоль стены трубами. С потолка светила единственная лампочка.

О’Рейли пересел в кресло. Чарли определенно прав: недопустимо принимать проблемы больных слишком близко к сердцу.

— На сегодня это последний пациент, — объявил доктор Миккс, подводя свою свиту к следующей койке. — Вы уже имели дело с застойной сердечной недостаточностью, инфарктом, эпилепсией, туберкулезом и диабетом. Наглядный пример того, что подразумевает работа в сфере общей медицины.

Фингал уже знал, что врачи воспринимают своих пациентов как обезличенные «случаи» той или иной болезни. Но сам он, как только прошла первая реакция на прекрасные серые глаза юной медсестры, вспомнил страх, отражавшийся на лице мистера К. Д. Это был настоящий, живой человек, сердце которого работало с трудом. Фингал задумался, женат ли мистер К. Д, есть ли у него дети. А работа? Или он, как многие другие безработные из районов с дешевым жильем, вынужден бесцельно блуждать по улицам? Хватит, Фингал, сказал он себе, не вникай. Твое дело — слушать доктора Миккса.

Доктор Миккс продолжал:

— Днем четверо из вас будут присутствовать на амбулаторном приеме, а еще двое — работать в палатах. Доктор Пилкингтон объяснит, в чем заключаются ваши обязанности. — И он вышел в сопровождении палатной сестры, старшей сестры и, к разочарованию Фингала, медсестер-студенток.

— Все вы впервые в больнице сэра Патрика? — спросил доктор Пилкингтон.

— Да, сэр, — подтвердил Фингал.

Засмеявшись, врач снял очки в черепаховой оправе.

— Я обогнал вас всего на два года. Хочу стать настоящим специалистом, потому и взялся за эту работу, поселившись при больнице. При пациентах зовите меня, пожалуйста, доктором, а в остальное время я для вас просто Джефф. — И он снова надел очки.

— Хорошо, Джефф, — отозвался Фингал, остальные закивали.

— Что касается вашей работы, — продолжал врач, — вы будете вести записи во время приема, осматривать пациентов и составлять списки возможных заболеваний — это называется дифференциальной диагностикой…

Фингал отвлекся, заметив, что сероглазая сестра вернулась в палату, неся таз. Бедра девушки плавно покачивались при ходьбе.

— От вас требуются предложения по обследованиям, процедурам, рекомендуемым видам лечения. Обязательно консультируйтесь со мной, чтобы убедиться, что вы не допустили ошибки.

— А кто первым осмотрит пациента? — спросил Фицпатрик.

Джефф Пилкингтон рассмеялся:

— Вести прием будете все вы. Вас шестеро, поэтому советую вам разбиться на пары.

Фингал и Чарли уже образовали пару, как и Боб с Кроми, — это было решено еще в пабе «Дэви Бернс».

— Каждый день пары поочередно будут по утрам первым делом являться в палату и брать кровь на анализы, а затем вести дневной или вечерний прием. Все шестеро должны посещать утренние обходы. Остальное время у вас займет амбулаторный прием и занятия. А сейчас можете разойтись и пообедать. К часу дня я жду здесь первую пару.

— И это будем мы с Хильдой, — поспешно объявил Фицпатрик, устремив на девушку взгляд сквозь пенсне. — Я ничего не имею против работы в паре с женщиной.

Фингал увидел, как Хильда раздраженно закатила глаза.

— А может, женщина против работы в паре с Фицпатриком? — возразил он. — Вот в чем вопрос.

Хильда ответила ему благодарной улыбкой.

Черт бы тебя побрал, Фицпатрик, мысленно добавил Фингал. Я рассчитывал вернуться сюда днем и переброситься парой слов с Сероглазой. А завтра не выйдет: в расписании значится занятие по вакцинации.

Медсестра-студентка вернулась с двумя резиновыми лотками. Один был пуст, а в другом колыхались в прозрачной воде несколько вставных челюстей, словно бело-розовые медузы в тихом море. Фингал быстро осмотрелся: старшей сестры поблизости не было.

— Прошу прощения, сестра, — торопливо произнес он.

Она остановилась.

— Да?

— Глупый вопрос, конечно, но что вы делаете с этими зубами?

Она издала гортанный смешок.

— Расплачиваюсь за свои грехи.

— Ты идешь, Фингал? — позвал Кроми.

— Через минуту. Вы идите, я догоню. — И он снова обратился к сестре: — За грехи?

— Да, — кивнула она. — Перед палатным обходом старшая поручила мне почистить вставные челюсти пациентов. Целых четырнадцать. Осталось еще тринадцать.

— Но в лотке не одна челюсть, а несколько.

Она снова рассмеялась.

— Это и есть мой грех. Я не подумала, — объяснила она.

Фингал снова заглянул в лоток, полный челюстей, сообразил, что произошло, и расплылся в усмешке.

— Я собрала их все сразу, чтобы вымыть. Думала, так будет быстрее. И было бы, окажись они одинаковыми, но в том-то и дело, что все они разные! И теперь мне приходится подходить к каждому пациенту и давать ему примерять все челюсти по очереди, пока он не найдет свою. Так я и без обеда останусь.

— Не останетесь, — заверил О’Рейли. — Если позволите помочь вам.

— Старшая меня убьет. Нам нельзя общаться со студентами.

— А где сейчас старшая сестра?

— На обеде.

— А-а, — обрадовался О’Рейли, — так ведь глаза не видят — сердце не страдает. Ступайте, дайте примерить челюсти вон тому старичку, а когда вернетесь к раковине, я помогу вам их помыть.

Она ответила благодарным взглядом.

— Спасибо.

О’Рейли свернул в помещение, которое называлось «шлюзом». Здесь стояли аппараты для мытья уток, автоклав для стерилизации инструментов и две раковины из нержавеющей стали. Едва Фингал успел засучить рукава, как сестра вернулась.

— Мистеру Шонесси понадобилось примерить всего три челюсти. — Сестра протянула Фингалу найденные зубы. — Сможете их отмыть?

Фингал наполнил раковину.

— Давайте сюда. — И он принялся отскребать челюсти специальной щеткой. — Кстати, я Фингал Флаэрти О’Рейли.

— И судя по выговору, вы откуда-то с севера.

— Родом из Холивуда, но с четырнадцати лет живу в Дублине. — Он погрузил отмытые челюсти в лоток к остальным.

— Скоро вернусь, — пообещала сестра.

Фингал с трудом сдерживал нетерпение, пока она не появилась в дверях.

— На этот раз понадобилось семь примерок.

— Ясно. — Фингал вновь взялся за дело и вдруг понял, что дольше ждать не сможет. — Кстати, на вашей стороне существенное преимущество, сестра. Вы-то знаете, как меня зовут…

— Хотите узнать мое имя?

И не только имя, черт возьми, мысленно подтвердил он.

— Кэтлин О’Хэллоран. Друзья зовут меня Китти. Я учусь на первом курсе, живу в общежитии. Время от времени нас отпускают пройтись, а в Дублине есть на что посмотреть.

— Это верно. — Он вручил ей вычищенные челюсти. — На примерку!

Китти. Китти О’Хэллоран. Звучное имя. Она умеет посмеяться над собой… а эти глаза! К тому времени, как Китти вернулась, Фингал уже был готов пригласить ее на свидание и бархатистым баритоном пел старинную ирландскую песенку:

— «Милая Китти, пойдешь за меня?

Милая Китти, пойдешь?»

— Слышу-слышу, — откликнулась она. — У вас прекрасный голос, мистер О’Рейли, — и дерзости хоть отбавляй. За такого нахала — и замуж? — Она усмехнулась.

— Вообще-то предложение получилось скоропалительным… — начал О’Рейли.

— Лучше мойте, — велела она, протягивая ему три челюсти.

Он послушно склонился над раковиной.

— Но я мог бы сводить вас в «Савой» в субботу вечером. Там как раз идет «Я был шпионом» с Конрадом Фейдтом и Мэдлин Кэрролл.

— А вы и правда не робкого десятка, — заметила Китти.

— Тем хуже для него, сестра О’Хэллоран.

Обернувшись, Фингал увидел перед собой грозно подбоченившуюся сестру Дэли.

— У себя в палате я не потерплю никаких шашней, ясно?

— Да, сестра, — хором ответили оба.

— Вот и хорошо. А теперь займитесь своим делом, мистер О’Рейли.

— Да, сестра, — поспешил ответить Фингал. Его непосредственным начальством был доктор Миккс, но в палате святого Патрика безраздельно царила сестра Дэли. Не стоило наживать себе такого врага, и Фингал понимал, что подавленный вид Китти — только его вина.

— Сестра, во всем виноват я один. Я подумал, что сестра О’Хэллоран останется без обеда, вот и предложил ей помощь. Она понятия не имела, что я собирался пригласить ее в кино.

— Понятно. — Сестра Дэли поджала губы. — В таком случае, сестра, считаю вопрос закрытым.

— Спасибо, сестра. — Китти заняла место у раковины.

— А вам, — старшая сестра нацелила палец на Фингала, — не видать диплома как своих ушей, если вы не получите положительные рекомендации от доктора Миккса, так что имейте в виду. Постарайтесь больше не давать мне поводов шепнуть ему кое-что. Вы поняли меня?

— Да, сестра Дэли. Прекрасно понял. И уже ухожу. — Фингал вышел, не осмелившись взглянуть на Китти.

Старая перечница все-таки застукала их. Надо будет найти другой способ познакомиться поближе. Фингал тут же напомнил себе: знакомства с хорошенькими медсестрами — это, конечно, замечательно. Но истинная причина, по которой он здесь, — пациенты вроде мистера К. Д.

— Я? — Фингал круто обернулся. — Но я ведь только на четвертом курсе…

Сестра О’Хэллоран стояла в дверях палаты:

— Сестра Дэли просила привести вас немедленно. Мы послали за доктором Пилкингтоном, но он в отъезде. Пациент с сердечной недостаточностью потерял сознание. Сестра спрашивает вас, что можно предпринять до приезда доктора Пилкингтона.

— Что предпринять?.. — Фингал поспешил в палату, судорожно припоминая все, что знал о ревмокардите. Мистер К. Д. потерял сознание. Почему?

Занавески вокруг кровати были задернуты. Фингал отодвинул одну. Старшая сестра щупала пульс мистера К. Д. Фингал сразу заметил, что губы пациента посинели, а дыхание было поверхностным и частым.

— У него фибрилляция, — сообщила старшая сестра.

— Спасибо, сестра, — ответил О’Рейли.

Фингал приложил стетоскоп к груди больного и попытался посчитать удары, но мощная мышца словно взбесилась. Он не слышал, как в легкие поступает воздух, зато шумы явно указывали на присутствие жидкости. Фибрилляция способна убить пациента, если ее не остановить. Принятой дозы дигиталиса оказалось недостаточно. Фингалу вспомнился голос доктора Миккса: «В случае передозировки возможна смерть, завершающие этапы отравления дигиталисом проходят очень быстро».

— Сколько дигиталиса он получил, сестра?

Она взялась за карту. Фингал заметил, что сестра О’Хэллоран приблизилась к палатке и стоит, широко раскрыв глаза.

— В общей сложности двенадцать кубиков. — Голос старшей сестры звучал невозмутимо.

— На выведение из организма одного миллилитра уходит весь день, так что вряд ли большая часть дозы уже усвоилась, — рассуждал Фингал.

Сестра кивнула.

Переведя дыхание, Фингал увидел, как пациент с трудом пытается сделать вдох. Его глаза широко раскрылись, в них отразились страх и мольба. Одним своим присутствием Фингал никак не мог помочь мистеру К. Д., но, увеличив дозу дигиталиса, мог его убить. Фингалу вспомнилось отцовское наставление: «Никогда не стесняйся просить совета у тех, кто опытнее».

— Сестра Дэли, — он понизил голос, — вы наверняка повидали сотни таких случаев. Как вы думаете, новая доза дигиталиса будет смертельной?

— Не знаю, мистер О’Рейли. Трудно утверждать наверняка.

Фингал почувствовал, как зачастило его собственное сердце.

Старшая сестра продолжала:

— Но насколько мне помнится, доктор Миккс назначал хини- дин сульфат. Начинал с двух гран, чтобы посмотреть, как пациент переносит препарат.

— Я могу назначить его?

— Только под строгим надзором лечащего врача. — Сестра посмотрела на него в упор.

— Вот черт. Мы не можем ждать. Если мы правы, доктор Пилкингтон подтвердит назначение… — А если нет? — Принесите хинидин. Вы говорите, два грана?

— Идемте со мной, сестра О’Хэллоран, — велела старшая сестра.

Фингал повернулся к мистеру К. Д., взял его карту и прочел имя — Кевин Доэрти. Присев на край постели, О’Рейли взял больного за руку.

— Все хорошо, Кевин, — произнес он. — Мы вам поможем.

Кевин сумел кивнуть и пожал пальцы Фингала. Старшая сестра и ее помощница вернулись, Китти несла на подносе мензурку.

Фингал взял мензурку.

— Кевин, выпейте это, — попросил он. — Я вам помогу. — И как только Доэрти приоткрыл рот, Фингал приставил край мензурки к его губам. Пациент проглотил лекарство.

— Что это было — дигиталис или хинидин? — послышался голос доктора Пилкингтона.

Только теперь Фингал увидел, что тот стоит по другую сторону кровати.

Пилкингтон пощупал пульс пациента.

— Фибрилляция предсердий. Я задал вам вопрос.

— Хинидин.

— Подтверждаю назначение, — кивнул врач.

Значит, Фингалу не придется объяснять, почему он назначил лекарство в отсутствие лечащего врача.

— Это не моя заслуга, — отважился объяснить он. — Я спросил сестру, что посоветовала бы она, и она сказала, что наилучшее средство в таких случаях — хинидин.

— Она редко ошибается. — В голосе молодого врача Фингал услышал искреннее уважение.

— По-моему, — негромко произнесла сестра Дэли, — мистер О’Рейли далеко не amadan.

Она улыбнулась Фингалу, и тот вздохнул с облегчением, узнав, что идиотом старшая сестра его не считает.

— Спасибо, сестра.

Джефф Пилкингтон склонил голову, подавая сигнал, что хочет поговорить так, чтобы его не слышал пациент.

— Кевин, я вернусь через минуту, — пообещал Фингал и посмотрел на сестру. — Ему страшно. Можно попросить вас или сестру побыть с ним, пока я не вернусь?

Старшая сестра коротко кивнула, и сестра О’Хэллоран заняла место у постели и взяла больного за руку.

Бросив на пациента еще один внимательный взгляд, Фингал отошел от кровати вслед за Джеффом.

— Да?

Лицо доктора было серьезным, голос звучал тихо, но внятно:

— Не буду ходить вокруг да около, О’Рейли. Вам уже случалось видеть, как умирают ваши пациенты?

— Нет, — покачал головой Фингал.

— Послушайте, при мне вы называли его Кевином…

Фингал прищурился, но ничего не сказал.

— Я вовсе не учу вас черствости, просто хочу напомнить, что пациенты умирают. Для того чтобы подействовал хинидин, понадобится три часа. А сердце может не выдержать в любую минуту.

— Понимаю. — Фингал оглянулся на сестру О’Хэллоран возле постели больного. — Но его нельзя оставлять одного. Можно, я посижу с ним?

— Вам надо пообедать, а потом идти в амбулаторию.

— Обойдусь без обеда.

— Ну хорошо, только знаете, Фингал… — в глазах врача отразилась печаль, — если он умрет, не принимайте его смерть близко к сердцу. Мы не можем спасти всех.

— Понимаю, зато можем предложить хоть какое-то утешение.

— Действуйте. — Ладонь врача легла на плечо Фингала.

Фингал нырнул в палатку, прихватив с собой плетеный стул:

— Можете идти, сестра О’Хэллоран.

Ее улыбка была божественной. Фингал понял, что просто обязан поближе познакомиться с этой медсестрой. Он застегнул палатку, сел и взял тяжелобольного подопечного за руку.

Кевин Доэрти спал, но его пульс был частым и сбивчивым. Фингал задумался: знает ли Кевин, что он тут не один?

Полотнище палатки откинули снаружи. Подняв голову, Фингал увидел Кэтлин О’Хэллоран с чашкой чаю и тарелкой с тостами.

— По-моему, больному сейчас не до еды, — заметил Фингал.

— Вот глупый, — отозвалась Китти. — Это сестра Дэли прислала вам.

— Благослови Господь вас обеих! — воскликнул Фингал, у которого и вправду урчало в животе.

— Сестра велела мне подождать здесь, пока вы заправляетесь, — Китти присела на край кровати.

Фингал проглотил угощение, поглядывая то на пациента, то на серые с янтарными крапинками глаза Кэтлин О’Хэллоран, а для друзей — просто Китти. Допив чай, он попросил:

— Пожалуйста, поблагодарите за меня старшую сестру.

Китти поднялась.

— Знаю, сейчас не время и здесь не место, — негромко начала она, — но понятия не имею, будет ли у меня еще хоть один шанс поговорить с вами. В эти выходные я еду проведать родителей…

Фингал увидел, как девушка широко улыбнулась.

— Но если хотите, через две недели, в субботу, я буду свободна и смогу составить вам компанию.

От радости у самого Фингала едва не началась фибрилляция.

— В ту субботу я играю в регби.

— В таком случае я приду посмотреть матч. После него и увидимся. — И она выскользнула из палатки.

Широко улыбаясь, Фингал перевел взгляд на Кевина и обнаружил, что тот смотрит на него. Дыхание пациента уже не казалось затрудненным, как прежде, на лице появилась тень улыбки. Фингал вставил в уши стетоскоп.

— Ну-ка, послушаем…

«Тук-тук, тук-тук…» Ритм ровный. Хинидин подействовал.

— Кажется, ваши дела идут на лад, Кевин, — осторожно объявил Фингал.

— Спасибо вам, доктор…

— Я не доктор, пока я только студент. И потом, это моя работа…

— Ерунда, док. Я никогда не забуду, что вы для меня сделали. Как вам эта крошка в сестринской униформе? Девочка что надо. Вдвоем вы неплохо проведете время.

Фингал густо покраснел.

— Непременно, Кевин. Так и будет.

Поднимаясь, чтобы уйти, Фингал О’Рейли мысленно дал себе клятву. Впредь во время практики называть своих пациентов по именам, а не инициалами.

О'Рейли перевернулся на бок, пружины койки скрипнули. Он сел, радуясь, что он не врач, живущий при больнице, вынужденный на протяжении года называть домом клетушку в «казарме».

Ему никогда не забыть тот день, когда он перестал звать своего первого пациента «мистером К. Д.» и начал мысленно обращаться к нему и всем прочим подопечным по именам. Разве можно воспринимать Донала Доннелли, как Д. Д.? О’Рейли вновь ощутил укол беспокойства. Скоро ли Донал придет в себя?

Решение относиться к пациентам как к людям, а не живым примерам, иллюстрирующим то или иное заболевание из учебника, стало еще одной развилкой на жизненном пути О’Рейли — не менее важной, чем предыдущая, в 1927 году, когда он наотрез отказался заниматься естественными науками, как требовал отец.