Египет считается родиной арабского реалистического рассказа. Но это не совсем верно: славу создателей этого жанра в новой литературе арабских стран египетские писатели должны были бы разделить с сирийцами и ливанцами. Однако авторами первых сиро-ливанских рассказов были писатели-эмигранты, лидеры так называемой сиро-американской школы (Нуайме, Джебран, Хаддад и др.); их произведения печатались на чужбине и стали популярными на родине значительно позже. А египетские рассказы быстро нашли широкий отклик на всем Арабском Востоке. У египтян учились писатели других арабских стран.
А. Долинина
Египетский рассказ появился во втором-третьем десятилетии XX в. Именно рассказ стал первым и поначалу основным жанром реалистической литературы в Египте.
Возникновение и развитие реалистического направления в литературе Египта тесно связано с подъемом национально-освободительного движения в конце первой мировой войны, которое привело к знаменитому восстанию 1919 г., и с дальнейшей упорной борьбой за независимость и конституцию.
Лозунг «Египет для египтян», который был тогда у всех на устах, поставил перед писателями задачу «египтизации литературы». Это означало создание литературы для современников и о современниках, литературы египетской, которая, по выражению одного из первых и крупнейших египетских новеллистов — Махмуда Теймура, «говорила бы на нашем языке, выражала бы наши воззрения и чувства, правдиво описывала бы наши обычаи и наше общество».
Так родилось течение, названное в арабистике «египетским модернизмом» [1] , ибо оно было принципиально новым по сравнению с господствовавшими ранее подражаниями арабской классике и даже с относительно молодым египетским литературным жанром — историческим романом, преследовавшим в основном дидактические цели. Из непритязательных бытовых зарисовок вырастали психологические новеллы, правдивые рассказы, в которых отражался весь «трагизм мелочей жизни», высмеивались пережитки прошлого в сознании египтян.
Зачастую новеллы имели ярко выраженную сентиментальную окраску: как в свое время европейский сентиментализм, так и «египетский модернизм» впервые поставил в центр внимания простого человека — феллаха, бедняка горожанина, слугу. Египетские «модернисты» и их последователи впервые открыли для себя и для своих читателей внутренний мир простого человека. Доказывая, что «и крестьянки любить умеют», они нередко приходили в умиление, лили слезы вместе со своими героями, стремясь растрогать и читателя. Эта сентиментальность сохранилась в арабской новеллистике до сих пор.
Однако при всем своем интересе к новому герою Теймур, Хайкаль, Таха Хусейн, аль-Мазини, Тауфик аль-Хаким и другие египетские «модернисты» были еще далеки от народа; их идеология была близка идеологии либеральных буржуазных партий или полностью совпадала с ней, была такой же неустойчивой и колеблющейся. В период реакции эти писатели стали постепенно «праветь», а к концу тридцатых-сороковых годов большинство из них отошли от реалистических позиций. В их произведениях появились мистические настроения, стремление уйти от действительности.
После второй мировой войны на смену старшему поколению пришла группа молодых писателей, воодушевленная идеями борьбы за полную независимость Египта, стремлением создать литературу подлинно реалистическую и народную, т. е. непосредственно служащую интересам этой борьбы.
В отличие от «модернистов», происходивших из аристократических и буржуазных семейств и получивших образование за границей, некоторые писатели нового поколения были выходцами из народа.
Так, аль-Хамиси вышел из семьи рабочих. До того как стать профессиональным писателем, он был подручным в лавке бакалейщика, кондуктором автобуса, корректором, диктором на радио, учителем в народной школе, играл в бродячем оркестре и т. п. Аш-Шаркави происходит из крестьянской семьи.
Эти писатели хуже, чем «модернисты», знают европейскую литературу, не так искусны в построении сюжета и изображении характеров. Даже критики, поддерживающие эту группу писателей, обычно отмечают рыхлость и схематичность их первых произведений. Однако они упорно учатся, совершенствуют свое мастерство, особенно после революции 1952 г. И теперь среди молодых литераторов прогрессивного направления кроме уже упоминавшихся аш-Шаркави и аль-Хамиси можно назвать талантливых писателей Юсуфа Идриса, Мухаммеда Сидки, Лютфи аль-Хули, Фарука Муниса и др. [2] .
Это новое направление растет и крепнет в борьбе с декадентской группировкой, сложившейся также среди молодых писателей Египта (Ихсан Абд аль-Куддус, Амин Юсуф Гураб и др.). Для представителей этой группы характерно отсутствие идеалов, оторванность от народа, увлечение эротической тематикой; их произведения проникнуты упадническими настроениями. Некоторые арабские критики относят к этому направлению и известных новеллистов — Юсуфа ас-Сибаи и Ибрагима аль-Вардани, отмечая, правда, что в их рассказах о любви «доминирует не эротический элемент, а социально-критический» [3] .
В 1952 г. представители нового прогрессивного направления подвергли критике писателей, которых зачастую неправильно называли «романтиками». Их обвиняли в отступлении от принципов реализма и гуманизма, в том, что они «остались вне истории», что их безыдейные произведения, созданные в годы войны, усыпляют сознание народа.
Однако революционные события и возрождение независимого Египта благотворно повлияли на творчество ветеранов египетской литературы. Об этом свидетельствуют, например, последние новеллы и пьесы Тауфика аль-Хакима на философские, социальные и антивоенные темы или такие романы М. Теймура, как «Шамрух» (1958 г.), посвященный антиимпериалистической борьбе арабских народов, и «До встречи, моя любовь!», в центре которого стоит проблема борьбы старого и нового поколений.
Большинство новелл, входящих в настоящий сборник, принадлежит писателям младшего поколения. Однако в нем уделено место и послевоенным произведениям классиков египетской новеллы — Махмуда Теймура и Тауфика аль-Хакима.
Новеллы, включенные в сборник, знакомят читателя с повседневной жизнью современного Египта, с политическими и социальными проблемами, волнующими египтянина сегодня. Авторы переносят нас из деревни в город, из глухой провинции, где господствуют прадедовские бедуинские обычаи, в «высший свет» современного Каира, с александрийского пляжа в мрачные застенки тюрьмы; показывают Египет богатый и Египет бедный, Египет плачущий и Египет смеющийся, Египет, цепляющийся за старые традиции, и Египет, борющийся за новую жизнь.
Читатель увидит здесь и трудный процесс пробуждения человеческого сознания: простые солдаты начинают понимать вред и бесцельность войны, навязанной империалистами («Герой» Киляни); зарождается и растет возмущение социальной несправедливостью. Этот процесс показан как бы в двух планах: комическом — в истории «роковой» любви наивного парнишки-шофера («Наима — горе мое» аль-Хамиси) — и трагическом («Убийца» Нагиба Махфуза), когда в общем-то добрый человек вынужден стать орудием банды «уважаемых» подлецов во главе с крупным фабрикантом и торговцем гашишем.
Новеллы «Шесть гиней» Шихаде Селима, «Э-эх, ребятки!..» Лютфи аль-Хули, «Убийца» Нагиба Махфуза, «Маленький слуга» Фарука Муниба заставляют читателя вновь задуматься о том тяжелом наследии, которое получила молодая республика от своего колониального прошлого. Все эти новеллы объединяет одна идея: социальное неравенство — корень преступлений, оно развращает душу человека. Об этом свидетельствуют не только мрачные персонажи аль-Хули и Махфуза, но и безобиднейший Ахмед в рассказе Шихаде Селима, «чистый и невинный, как спящие дети», и даже малыш Ибрагим у Фарука Муниба, для которого ложь, обман и воровство — единственная возможность хоть как-то скрасить свою нелегкую жизнь.
В сборнике много рассказов о любви. Любовь, брак, печальная участь женщины — одна из старейших тем египетской новеллы. До сих пор в Египте живы уродливые пережитки прошлого.
Всю жизнь Муджахид горячо любит девушку, ради нее готов принять на себя обвинение в убийстве, которого он никогда не совершал, и понести за это наказание («Саадия» Хусейна Муниса). Но этот человек без колебаний отказывается от своей любимой, узнав, что она обесчещена другим. А девушка принимает это как само собой разумеющееся; более того, она нарочно рассказывает Муджахиду придуманную ею историю, заранее уверенная, что все окончится именно так. Не менее странным выглядит и закон о разводах и примирении разведенных супругов, о котором говорится в рассказе Ибрагима аль-Вардани «Фиктивный брак».
В новелле «В автобусе» Юсуф Идрис высмеивает мещанство. Здесь представлены как бы два лагеря, резко отличные один от другого даже внешне: молодежь — юноша и девушка, оба чистые и робкие, — и «солидные люди в темных костюмах и строгих галстуках», которые держатся «прямо и твердо», а сами, вытянув шеи, с грязной ухмылкой исподтишка наблюдают, как завязывается невинное знакомство молодых людей, возмущаются этим. Их-то самих эта девушка не интересует: «она… еще слишком мала, моложе, чем их дочери: в любовницы такую не возьмешь…»
Произведения, помещенные в сборнике, различны и по своему настроению, и по стилю. Рассказы Лютфи аль-Хули, Нагиба Махфуза, Хусейна Муниса проникнуты мрачным драматизмом; в «Шести гинеях» и «Маленьком слуге» чувствуются сентиментальные интонации, но в большинстве рассказов сквозят ирония и юмор. Спокойно и бесстрастно повествование Махмуда Теймура. Автор не оценивает событий, не вмешивается в их ход. Юсуф Идрис не скупится на смешные детали в портретах пассажиров автобуса, не боится лишний раз подчеркнуть комизм ситуаций или поиронизировать над самим собой и над окружающими.
Много комического в новеллах Исмаила Хабрука — «арабского ОʼГенри», как его можно было бы назвать. Следует отметить и искусно построенный сюжет, и такую лукавую усмешку автора, что зачастую традиционный счастливый конец его рассказов кажется призрачным, нереальным. Создается впечатление, что Хабрук нарочно все это придумал, чтобы читатель почувствовал: на самом-то деле так никогда не бывает…
Непревзойденным мастером сатиры и юмора признан Тауфик аль-Хаким. Известно много рассказов, разоблачающих никчемность серой, бессмысленной жизни, в которой «ничего не происходит». Рассказ «Необыкновенное изобретение» как раз об этом. Но как необычен его сюжет, как ироничен и в то же время немногословен автор! Так же неожиданно и лаконично подана у него и антивоенная тема в изящной новелле «Тост».
Все новеллы сборника объединяет одна характерная для них черта — их гуманистическая направленность, любовь к человеку. Авторы стремятся подчеркнуть человечное в своих героях — оно есть и в наемном убийце Байюми, и в бедняке-стороже, отдавшем свои последние сбережения такому же бедняку, как он, и в крестьянской девушке, опорочившей себя в глазах возлюбленного лишь для того, чтобы спасти его жизнь, и в богатом чиновнике, который с уважением отнесся к чувству не любящей его женщины…
Гуманизм — самая важная черта современной египетской литературы, которая свидетельствует о ее современности и жизненности, то свойство, которое особенно важно для нас, потому что благодаря ему египетские писатели помогают нам постичь внутренний мир современного египтянина, его мысли и чувства.
