– Флюг! Флюг!

Снежок ударился в отозвавшееся дробным звоном стекло.

Флюг стянул с головы одеяло и уставился в окно. Вензеля морозных узоров едва порозовели – значит, еще только раннее утро.

– Флюг, кончай дрыхнуть! Они уже здесь! Я их видел!

При этих словах сон из головы вымело начисто. Флюг вывалился из спального гнезда, и, путаясь в ходильных щупальцах, подкатился к окну.

Брока сгребал очередной снежок, когда Флюг, наконец, справился со смерзшейся задвижкой.

– Проснулся. – Брока вид имел сердитый и недовольный. – Жубуна из спячки добудиться легче, чем тебя.

Тонкий слой снега под окном флюговой комнаты был усыпан круглыми следами ног приятеля, и следов было столько, словно вместе с Брокой пришла половина их сельской школы.

– Они и вправду прилетели? – Флюг поежился.

Снаружи, в отличие от натопленной паровым радиатором комнаты, зимняя стужа властвовала безраздельно. Укутанный в мех Брока пританцовывал на месте и пускал пар из ноздрей, сам походя на выползшего из берлоги жубуна – лохматый рычащий шар с двумя пастями, россыпью глаз-бусин и десятком суставчатых тонких лап.

– Да чтоб мне прям здесь провалиться! – Брока для пущей убедительности подпрыгнул на месте. – Пошли скорей, их даже в мой телескоп видно.

Телескоп у Броки был знатный – трехлинзовый апохроматический рефрактор, заполненный самой лучшей оптической жидкостью, на медном штативе с заранее нанесенными астрономическими установками. Собирался он Брокой вместе со своим дедом Бахрамом, когда-то работавшим в обсерватории на Крыше Мира, и предназначался вроде как для наблюдений за звездами и небесными телами. По крайней мере, так всегда думал Бахрам. Сам же Брока хорошо знал, зачем на самом деле нужен наведенный на россыпь алмазов Млечного пути сложный оптический прибор. И стоило деду покинуть импровизированную обсерваторию на плоской верхушке вехового дерева, как Брока перекручивал верньеры на штативе, меняя угол обзора.

Ни далекие звезды, ни куда как более близкие Кровавые Близнецы никогда на самом деле не интересовали Броку и Флюга.

Они ждали их. И, похоже, наконец дождались.

– Я сейчас! – Флюг, не захлопнув окно, кинулся к вешалке. Схватив шерстяной шарф, он замотался в него, абы как завязав на спине узел. Увидели бы девчонки из класса – засмеяли. Но прямо сию минуту Флюгу было не до девчачьего хихиканья.

Перевалившись через подоконник, он нашарил на крыше сеней лестницу и столкнул ее вниз, обрушив на едва успевшего отскочить Броку небольшую лавину.

Стоило лестнице коснуться земли, как Флюг буквально слетел с нее, даже не утруждаясь цепляться за перекладины. Не говоря ни слова, мальчишки рванули к заветному дереву, на верхушку коего они поднялись, запыхавшись и пуская клубы пара.

Веховое дерево во дворе семейства Брока вымахало самое высокое на селе, и с него открывался прекрасный вид на окрестности Крута и бескрайние общинные поля Большой Пустоши. Собственно, вид был не столько прекрасным, сколько однообразным. До самого горизонта тянулись тоскливые белые простыни полей, кое-где прорванные оградами да скелетами кустов фрожевельника. Деревня выглядела не намного интересней: сотня повернутых к наветренной стороне слепых скатов, над которыми вилась дымка, два десятка ветряков и вечно окутанная паром высоченная бочка теплочерпалки над скважиной. Крут пополам делила ледяная река Луцкого тракта, убегающая на восход. До сезона зимних ветров еще было далековато, так что днем по нему лишь изредка проносились легкие буера.

А вот с другой стороны, из каньонов Сырта выплеснулась дикая красная трава. Пока ее ползучие корни не донимали обитателей Крута, заросли никто не трогал. Что с них взять – дикие. И лишь когда побеги начинали воровать молодую смугу на полях, деревенские выволакивали из подвала дома старосты страшно вздыхающие топливными поршнями огнеметы и шли жечь зарвавшуюся поросль.

Три дня назад в каньоны нагрянули военные из города. Они выжгли посреди спящей травы огромные круги, которые тут же закрыли маскировочной сеткой. Всю работу проделали ночью, и наутро под натянутой тканью уже угадывались грозные очертания боевых треножников и уставившиеся в небеса стволы зенитных орудий. С тех пор к старосте и школьному учителю лишь один раз наведался офицер. Он прикатил на моноцикле с широченным ободом, способным пройти даже по глубокому снегу. Вокруг машины мгновенно собралась вся детвора и молодежь. Флюг, пнука съевший на военной технике, авторитетно определил в моноцикле модифицированный под условия Пустошей армейский разведывательный скутер «карнифекс». Потрепав по голове Флюга, все-таки осмелившегося уточнить у вышедшего от старосты гостя свои выводы, офицер уселся на моноцикл и укатил к каньонам.

О чем он говорил со старостой, так никто и не узнал. А на следующий день староста объявил комендантский час от заката и до часа длинных теней.

– Ну, что там наши? – первым делом спросил Флюг, оказавшись на вершине.

– А дрел его знает. – Брока снимал войлочный чехол с телескопа. – Пока тихо. Смотри!

Он аккуратно протер линзы бархоткой и принялся крутить верньеры, управляющие поворотным механизмом. Спустя пару мгновений Брока поманил Флюга щупальцем, уступив ему место у окуляра.

Небо еще не резало глаза дневной слепящей голубизной, но уже потеряло глубину, необходимую для наблюдения за звездами. В пропасти цвета индиго плыла отливающая металлом туша, очертаниями чем-то напоминающая земного водного хищника – кашалота, которого Флюг видел на картинках в ежемесячнике «Натуралист Солнечной системы». Вот только кашалот, окажись он около повисшей в небе над Крутом космической махиной, просто потерялся бы рядом с ней.

Время от времени из вздутых наростов корабельных сопел били струи огня. Капитан маневрировал в атмосфере, удерживая судно на недосягаемой для зениток высоте. И не будь у Броки такого мощного телескопа, вряд ли кто-либо смог бы различить горящие металлические буквы на усеянном заклепками боку левиафана.

Флюг же достаточно хорошо изучил земные алфавиты по военным журналам, чтобы прочитать надпись «Роджер Янг».

И еще он хорошо понимал, что означают распахнувшиеся в борту «Роджера Янга» люки, из которых показались короткие рыла десантных пушек.

Первый залп чередой вспышек озарил борт судна, выбросив в небо над Крутом два десятка покрытых нагаром цилиндров. Завороженный Флюг застыл, не в силах оторвать взгляд от несущихся на него снарядов, а «Роджер Янг» дал еще один залп. И еще один.

– Эй, да что там у тебя такое! – Брока оттер застывшего Флюга от телескопа и прильнул к окуляру. – Свенский дрел!

Оторвавшись от телескопа, Брока округлившимися глазами уставился на соседа.

– А наши-то что? – прохрипел он.

Как по команде оба приятеля развернулись в сторону зарослей красной травы. Силуэты треножников безмятежно застыли под маскировочными сетями.

– Проспали! – завопил Брока. – Как есть проспали, свенский дрел! Жубуны зимние!

– Что делать будем? – Флюг с трудом сглотнул.

– Что, что! – Брока подкатился к краю площадки. – Побежим к ним, предупредим!

Деревня словно вымерла – комендантский час старались соблюдать. Староста лично пообещал, что тот, кто его нарушит, отдаст четверть личной доли в общинный запасник. Но Флюг и Брока неслись вдоль заметенного поземкой тракта, не скрываясь, – ну какая, к дрелу, доля урожая, когда вокруг такие дела?

Грохот от первых врезавшихся в поля капсул они услышали уже на окраине. К монотонно рубящим морозный воздух ветрякам мальчишки добежали на подгибающихся ногах, но дальше пути не было.

Брока аж взвыл от отчаяния. Расстилающееся перед ними поле старого Никербока усеивали черные цилиндры, а новые сыпались с неба словно железный дождь. Врезаясь в землю, капсулы поднимали в воздух фонтаны снега, тут же тающего на раскаленных стальных боках.

– Может мы еще успеем? – В обращенных к Флюгу глазах Броки читалось отчаяние.

И тут земля под ногами мальчишек содрогнулась. На них обрушилась снежная волна, едва не засыпавшая их с головами.

Когда Флюг, отплевываясь, вынырнул из сугробов, на месте сарая, где Никербок хранил инструменты, зияла дымящаяся воронка. Из воронки криво торчал здоровенный цилиндр с намалеванным на боку синей краской прямоугольником, пересеченным двумя красными крестами – прямым и косым – с окантовкой. Краска от жара облупилась и дымилась, но рисунок все еще хорошо просматривался.

Издавая дикий скрежет, верхняя, торчащая над землей часть цилиндра начала отвинчиваться изнутри. Было видно около двух книтов блестящей винтовой нарезки. Флюг и Брока переглянулись, оставив попытки выбраться из снега. Винт, должно быть, вывинтился весь, и крышка цилиндра с влажным шлепком упала на подтаявшую взрытую почву. Круглое пустое отверстие казалось совершенно черным. Восходящее солнце било Флюгу и Броке прямо в глаза, когда за край цилиндра уцепилась рука в стальной перчатке.

– Да чтоб наш достославный капитан Ибанез свой хер миссис Ибанез совал с такой точностью, как он нами палит! – донеслось до окаменевших марсиан, и из люка показалась голова в полностью скрывающем голову шлеме с двумя красными стеклянными глазами и решетчатым рылом воздушного фильтра. – А это, ядрена вошь, комитет по встрече, что ли?

Джонни Рич всегда начинал дрожать перед высадкой. Колотило его нещадно, да так, что зубы стучали. Одно хорошо: через шлем этого никому не было слышно.

На самом деле высадки Джонни не боялся, тем более сегодняшней. Он давно уже понял, что дело не в страхе, а в ожидании. Ведь отстрел десантного снаряда – процедура скучная и рутинная. Бум – и снаряд покинул жерло пушки. А до приземления и развертывания ты просто сидишь и пялишься в надраенного до блеска орла на кирасе боевых доспехов «марк-VII», пристегнутого страховочной рамой напротив рядового Уильяма Буна. Разнообразие в полет до поверхности вносит лишь атмосферная тряска да мерно пощелкивающий шестеренками альтиметр.

Когда колесики индикатора альтиметра стали показывать сплошные нули слева, Джонни покрепче ухватил свое оружие, барабанную винтовку «энфилд» калибра девятьсот тридцать с пневматической накачкой. За счет латунных газовых баллонов винтовка даже на Марсе прилично оттягивала руки, зато прицельно лупила почти на полтыщи ярдов. В свою первую высадку Джонни выронил ее при ударе о поверхность и едва не сгорел со стыда перед товарищами. С тех пор отпустить оружие рядового Рича не могла заставить даже внезапная разгерметизация.

В последнем окошке альтиметра еще оставались какие-то цифры, когда наконец Марс обрушился на снаряд со вторым отделением. Удар получился что надо, едва не вытряхнул все внутренности, но заодно и прочистил мозги.

Сержант Дэли и рядовой Дженкинс, сидящие в хвосте, первыми отцепили страховочные рамы и ухватились за отпирающий люк штурвал. Трех поворотов оказалось достаточно, чтобы толстенная крышка отвалилась наружу. Следом со свистом устремился раскаленный воздух, и тут же защелкали крепления, освобождая остальных пехотинцев.

– А ну вперед, сукины дети! Или вы хотите жить вечно? – заорал сержант Дэли, приложив ладонью по спинному ранцу переваливающегося через край открытого люка Дженкинса.

Ранец отозвался глухим металлическим звоном. Дженкинс оказался куда как более словоохотлив.

– Поди к черту, сержант! – огрызнулся он. – Придумай, наконец, что-нибудь новенькое.

Джонни покинул снаряд предпоследним, за ним на исходящую паром почву спрыгнул сержант Дэли. Нагнав Рича, он постучал пальцами по его наручному манометру. Джонни глянул на циферблат и выругался про себя. Давление падало. Он вытряхнул из ранца перегоревшие угли и сунул на их место новый топливный брикет. Стрелка манометра тут же поползла влево, к зеленому сектору, а за спиной ровно загудел бегущий в цилиндры усилителей пар.

Не дожидаясь команды сержанта, отделение рассыпалось цепью и поднялось по склонам воронки. Вокруг уже развертывались высадившиеся ранее войска. Несколько отделений сразу ушли в разведку, остальные расчищали площадку для высадки бронетехники и занимали оборону согласно боевому приказу. Мимо Джонни, бряцая доспехами, протрусило третье отделение их взвода, разбитое на четверки. Каждая волокла по станковому миномету «единорог», перебросив через плечи кожаные ремни орудийных креплений.

– За мной! – Дэли махнул рукой, и взвод затрусил к торчащему над позициями штандарту второй отдельной роты Королевской звездной пехоты.

Взводу Джонни, можно сказать, не повезло – как последняя высадившаяся на Больших Пустошах команда они оставались в резерве ротного капитана Марвина. А значит, никакой стрельбы и марсиан, пока роту серьезно не припечет.

Однако с марсианами Джонни встретился гораздо раньше, чем ожидал. Рядом с закованным в командирскую броню капитаном Марвином испуганно переминались с ноги на ногу двое аборигенов, похожие на перекрученные пополам воздушные шары серого цвета. Верхний шар украшали два черных глаза, дыхательные отверстия и треугольный рот. Из нижнего шара, закутанного в распространенную среди марсиан одежду, нечто среднее между пончо и шарфом, торчали нервно подрагивающие щупальца, каждое размером с приличного питона. Заканчивающиеся круглыми ступнями три ноги у марсиан на самом деле были тоже щупальцами, только очень мощными и выгнутыми дугой, так что со стороны обитатели красной планеты походили на пауков-сенокосцев. Ступни покрывала загрубевшая кожа, так что в обуви марсиане не нуждались. Несмотря на то, что Джонни едва доставал макушкой до основания щупальцев аборигенов, это были всего-навсего перепуганные мальчишки.

– Второе отделение первого взвода прибыло в ваше распоряжение, сэр, – отрапортовал Дэли.

– А, сержант. – Капитан Марвин снял шлем и вдохнул полный ледяных игл марсианский воздух. – Отправьте ваших людей разворачивать эфирную станцию. Но двоих здесь оставьте. У нас гости. Гражданские, – с нажимом добавил он, заметив, как дернулась винтовка в руках сержанта. – Мы с ними побеседуем, а затем решим, что делать.

– Есть, капитан, сэр, – козырнул Дэли. – Рич, Бун, остаетесь в распоряжении капитана Марвина. Остальные за мной.

Отделение присоединилось к пехотинцам, собирающим на решетчатой платформе установку орбитальной связи. Процессом руководил отчаянно матерившийся штабной связист – старшина Мастерс. Старшина имел почти семь футов роста, был необъятен в животе и плечах, а в руках он держал шестифутовый пневматический молот, которым загонял в промерзшую землю распорки антенны. После каждого удара Джонни казалось, что он слышит жалобный скрежет доспехов Мастерса, которые чудом не лопались от отдачи.

Марвин передал шлем Буну и повернулся к марсианам.

– Ну что, господа, – обратился он к пленным на хорошем марди. – И что мне теперь с вами делать? Бежали к каньонам предупредить своих?

Один из марсиан, закутанный в узорчатый шерстяной шарф, уныло кивнул.

– Да уж, кто бы сомневался. А остальные где?

– Староста запретил выходить на улицу до часа длинных теней, – пробурчал все тот же, шерстяной, марсианин.

Второй, в сшитом из лоскутков меха пончо, молчал и пялился под ноги.

– А вам, значит, не сиделось? – хмыкнул Марвин. – Есть эфирный передатчик в деревне?

– Есть, – кивнул «шерстяной».

– Сразу побежите передавать военным все, что узнали?

– Ага, – снова кивнул марсианин. – Жалко, сразу не догадались этого сделать…

– Болеть за своих никто не запрещает, – усмехнулся Марвин. – Но делать это тоже надо с умом.

– Болтун ты, Флюг! – буркнул второй марсианин.

– Брока, не будь идиотом, – отмахнулся Флюг. – Они все равно нас не отпустят.

– Не отпущу, – ухмыльнулся во весь рот Марвин. – Вы же шпионы. Аховые, конечно, но шпионы. Вот только нет там, у каньонов, никого из ваших.

– Как нет? – уставился на Марвина Брока.

– А вот так. Там только макеты под маскировочной сеткой. А треножники и пехота на самом деле стоят за островным лесом.

– Но это совсем в другой стороне! – не удержался Флюг.

– Точно. Старый хрыч Гальбатор рассчитывает зайти в тыл, как только мы рванем на каньоны. Но мы еще ночью забросили туда разведвзвод, так что скоро Гальбатора ждет большой сюрприз. А теперь, господа, я вас оставлю под присмотром рядовых Рича и Буна. Рядовые, глаз не спускать с пленных!

Марвин забрал шлем у Буна, надел его и зашагал к уставившемуся в небо рыбьим скелетом передатчику.

Старшина Фетанг Мреска предостерегающе вскинул щупальце. Пятеро его бойцов, облаченные в выкрашенные в белый панцири из кожи мехта, мгновенно застыли. Все они, включая самого Фетанга, выросли в семьях охотников на снежных хотов в Большой Пустоши и еще личинками впитали хитрости поведения в зимней степи. Ценящийся в трех столицах мех взрослого хота настолько густой, что пущенные издалека пули просто застревают в нем, и завалить зверя способен только выстрел в упор. Но хоты – твари хитрые и пугливые, так что подобраться к ним вплотную можно, лишь полностью слившись с пейзажем.

Именно это сейчас демонстрировали подчиненные Фетанга – их выдавали только блики на защитных очках да настороженные движения обвязанных тканью стволов винтовок дальнего боя.

Фетанг осторожно положил свою винтовку на снег и пополз к обрыву. Если он все рассчитал верно, разведгруппа вышла на самую дальнюю скалу левее фальшивого лагеря. Все эти три дня Фетанг и его люди провели в лабиринте пещер, пронизывающих стены каньонов. Трое суток без огня и нормальной пищи, зато и противник теперь понятия не имеет, что находится под наблюдением.

Фетанг добрался до края и посмотрел вниз. Возможно, с маскировкой майор Гальбатор чуток перестарался – макеты боевых треножников и противовоздушных орудий в спящих зарослях красной травы скрыли столь искусно, что, пожалуй, хитрый план мог провалиться. Но несколько «случайных» инцидентов не должны остаться незамеченными наблюдателями с болтающихся на орбите земных фрегатов.

За день до высадки роту снабжения, изображавшую обслуживающий персонал треножников, вывели через пещеры, и теперь в фальшивом лагере хозяйничал только степной ветер.

Вынув бинокль, разведчик встряхнул его, чтобы смешать оптические слои. Подкручивая колесико регулятора, Фетанг добился оптимального напряжения жидкости и навел бинокль на позиции противника.

Первым в поле зрения попало усеянное обгоревшими снарядами поле. Между ними сновали крошечные фигурки землян в стальных доспехах. Стандартная тактика земных войск – первым сбрасывается мобильный десант для захвата плацдарма и подготовки зоны высадки тяжелой техники и артиллерии. Фетанг задрал бинокль к небу. Его уже бороздили выпущенные из ангаров «Роджера Янга» боевые дирижабли. Каждый нес на внешних подвесах по два тяжелых танка «мамонт». Подсчитав в уме примерное число приданных машин, Фетанг даже присвистнул.

Но, переведя взгляд обратно на зону высадки, он понял, что перевес в технике у землян – не самая большая проблема. Королевская звездная пехота разворачивала боевые порядки в абсолютно противоположном каньонам направлении. План Гальбатора провалился, земляне его каким-то образом разгадали, и не успеет солнце выпустить на свободу длинные тени, как хлынувшая из островного леса волна треножников вместо того, чтобы ударить в тыл врага, разобьется о несокрушимую оборону! Уж в этом-то вопросе Фетанг иллюзий по отношению к землянам не испытывал.

– Кермо, срочно вызывай штаб! – Фетанг скользнул от края обрыва обратно к винтовке.

Однако коснуться ее он не успел. Краем глаза Фетанг захватил какое-то шевеление, и в то же мгновение близлежащие сугробы ожили.

– Засада! – взревел старшина.

Снег осел, открыв взгляду разведчиков десяток землян в полной броне с автоматическими винтовками в руках. Как и у марсиан, доспехи десантников были выкрашены в белый цвет.

Внезапное появление противника не стало шоком для опытных бойцов Фетанга, но численное преимущество оказалось на стороне королевских пехотинцев, да и их многозарядные винтовки куда лучше подходили для ближнего боя, чем снайперское оружие разведгруппы. Когда с яростными хлопками заработала пневматика землян, лишь двое марсиан, рядовые Кермо и Гант, успели уйти с линии огня, на панцирях остальных расцвели яркие зеленые пятна. Кермо подхватил эфирный передатчик и, петляя, бросился к нагромождению валунов, где таился вход в пещеры, Гант же попытался прикрыть его, но, выстрелив лишь дважды и задев одного землянина, получил свое.

Кермо не пробежал и половины пути, когда заряд из винтовки пехотинца ударил его в бок.

За время схватки сердце Фетанга едва успело сделать два десятка сокращений. Он попытался было дотянуться до своей опрометчиво брошенной винтовки, но мощный удар бронированного ботинка отправил ее вниз с обрыва.

– Хилтон, ну-ка принеси сюда передатчик этих типов, – покончив с винтовкой Фетанга, землянин с сержантскими знаками отличия на наплечниках подошел к самому марсианину.

Следующая фраза прозвучала уже на марди:

– Я сержант второй отдельной роты Королевской звездной пехоты Рон Бишоп. Назовите ваше имя и звание.

С выпуклых стекол шлема на Фетанга смотрело его собственное искаженное отражение. Земной сержант повернул рычажок на поясе, и из-за спины у него ударила струя пара. Эти парни, похоже, едва заживо не сварились, сидя в засаде, но оно того стоило. Единственное облачко пара из радиатора системы охлаждения или запах дыма выдали бы их.

Таких противников нельзя было не уважать.

– Старшина Фетанг Мреска, третья Острейская рота одиннадцатого батальона третьей бригады.

– Ваше задание?

Фетанг промолчал. Называть имя, звание и принадлежность ему не запрещалось. Но хотя сержант и так прекрасно понимал, что здесь делало звено Фетанга, отвечать марсианин не собирался.

– Ну что ж, я вас понимаю, – кивнул Бишоп.

Вернулся солдат с передатчиком Кермо в руках. На ребристой поверхности аппарата застывали зеленые брызги. Солдат поставил передатчик на снег, и Бишоп потерял интерес к Фетангу.

– Машинка цела? – спросил Бишоп у Хилтона.

– Ни царапинки, сэр! – откликнулся солдат.

Бишоп развернул устройство рабочей панелью к себе, вытащил и расправил антенну и взялся за ручку генератора.

Фетанга охватил приступ отчаяния – на верньерах передатчика все еще была выставлена частота штаба. Он уже догадался, что сейчас последует.

Сержант несколько раз провернул рукоять, пока прибор не ожил. Из мембраны донеслась заунывная музыка эфира.

Оставался последний, весьма призрачный, шанс, к тому же грозивший Фетангу повторением судьбы его товарищей. Но Фетанг Мреска никогда не был трусом. Подобрав под себя щупальца, он изо всех сил оттолкнулся и сбил с ног охранявшего его солдата и так же, не поднимаясь на ноги и используя одни только щупальца, помчался на Бишопа. Если только Кровавые Близнецы благоволят к нему, то находящийся в опасной близости от края обрыва передатчик отправится вслед за винтовкой Фетанга.

Ему удалось… почти удалось. Но в двух шагах от передатчика перед ним возник еще один землянин. Недолго думая, тот врезал прикладом винтовки по шлему Фетангу, отбросив его назад. В то же мгновение марсианин почувствовал удар в спину, и снег вокруг него расцвел зелеными сполохами.

Падая, Фетанг услышал голос Бишопа, произносящего слова на марди:

– Напат, я Хот-3. Докладываю – войска землян разворачиваются в полном соответствии с планом! Повторяю – войска землян разворачиваются в полном соответствии с планом! Слава Императору Втонгу, да хранят его Кровавые Близнецы…

– А вот это – легкий танк «хищник».

Флюг указал щупальцем на проезжающего мимо стального монстра, изрыгающего клубы дыма и искр. И легким он выглядел только по сравнению со стодвадцатитонными «мамонтами», уже разместившимися на передовой.

– Два спаренных башенных трехсотмиллиметровых орудия, – продолжил Флюг. – Три пулемета «максим», экипаж пять человек, форсированный паровой двигатель Добля мощностью две с половиной тысячи лошадиных сил, запас хода двести пятьдесят миль при стандартном заполнении тендера углем. Предусмотрено переоборудование десантного отделения на шесть человек в дополнительный тендер.

– Офигеть! – Сэм Бун слушал марсианина разинув рот. – Ты где всего этого нахватался? Шпаришь хлеще препода в учебке!

– Уговорил выписать «Межпланетное военное обозрение» в сельской библиотеке. – Флюг закашлялся, когда дым из труб «хищника» заполз под полог. – И еще у меня от деда много книг и журналов осталось, он был механиком и увлекался военной техникой.

До этого болтливый марсианин успел поделиться со своими охранниками тактико-техническими характеристиками их собственных доспехов, выразил восхищение миниатюрностью встроенных в броню пневматических усилителей движения, попросил дать потрогать винтовку (получив, естественно, отказ) и выцыганил упаковку пеммикана из сухпая Джонни Рича.

Бун подбросил брикет из ранца в переносную печь. Десантникам, в общем-то, она была ни к чему, им вполне хватало собственного обогрева брони, а вот Флюгу и Броке приходилось несладко. Поэтому, наскоро соорудив трехсторонний навес, Рич заставил марсиан забраться внутрь и принес позаимствованную в штабной палатке печку. После этого они как-то разговорились с Флюгом, Брока же продолжал молчать, как воды в рот набрал.

– Да, парень, а ты некисло увлекаешься всем этим. – Джонни сунул в рот еще полоску пеммикана. – И что думаешь дальше? В армию пойдешь?

– Не знаю пока. – Марсианин рассеянно пошевелил щупальцами над тлеющими под решеткой угольными брикетами. – Меня отец может не отпустить, в полях работы много. Хотя, если честно, вот вся эта возня с озимой смугой, удобрениями, пахота, сев… А то еще красной травы наползет по весне снова…

– Ну да, в армии, оно, конечно, лучше, – хмыкнул Бун. – Подъем, отбой, упал, отжался, десять кругов вокруг казарм в полной выкладке. И сержант, добрейшей души человек, только успевай из нарядов вне очереди выползать!

– Раз вам так служить не нравится, что вы все сегодня здесь делаете? – неожиданно фыркнул Брока. – Вот я точно знаю, что, когда школу закончу, пойду в пилоты треножника.

– А ты, я посмотрю, точно знаешь, чего хочешь. – Джонни отложил пеммикан. – Уверен, что война – это так здорово?

– Я не воевать хочу, а свой дом уметь защитить, – огрызнулся Брока.

Край навеса приподнялся, и внутрь заглянул сержант Дэли.

– Вот вы где греетесь, – хмыкнул он, оглядев всю компанию. – Давайте выметайтесь. У первого отделения заклинило люк снаряда, вряд ли их до вечера вытащат. Мы займем их места и «бородавочников». А то тут еще пара остолопов, как выяснилось, спали на занятиях по вождению танков и теперь кукуют на «мамонте» в силосной яме.

– А с пленными что делать, сэр? – Джонни поднялся на ноги, стряхивая крошки сушеного мяса.

– Тащите их к связистам, Мастерс за ними пока присмотрит.

Естественно, когда марсиане увидели громилу Мастерса, не выпускавшего из рук пневматический молот, они едва в обморок не упали.

Несмотря на то что марсиане попались на удочку Марвина, хуже воевать они не стали. Как только первое замешательство в рядах противника улеглось, головоногие подсчитали потери, перестроились и снова поперли на позиции десанта. И хотя напирали они от отчаяния, лейтенанту Азаро легче от этого не стало. Его сектор мог вот-вот прогнуться под натиском превосходящих сил, а от всего взвода осталось меньше половины.

На них двигался ряд треножников, осторожно прощупывавших местность тепловыми лучами. Мощности лучей не хватало даже просто нагреть броню десантника, зато в поисковом режиме они уничтожили все мины, заботливо расставленные саперами. При этом пилоты не забывали обрабатывать из пушек склон холма, на котором засели Азаро и его люди.

Заслышав характерный свист, Азаро вжался в снег. Над головой пронеся марсианский снаряд, зарывшийся в склон в двух десятках футов за спиной.

Черт бы побрал этот провалившийся в какую-то силосную яму «мамонт», который должен был прикрывать взвод!

Азаро выглянул из укрытия и выстрелил из винтовки по взобравшемуся на пригорок марсианину. Нелепо раскинув щупальца, тот свалился вниз. Выше по склону гулко ухнуло находящееся в руках рядового Скотти противотанковое ружье, но выстрел ушел мимо. Не теряя времени, солдат подхватил ящик с зарядами и бросился наутек. Азаро тоже откатился в сторону – туда, где он только что лежал, в снег один за другим воткнулись три выпущенных треножниками снаряда.

Сзади послышалось шумное дыхание. Азаро обернулся. Рядом на четвереньки бухнулся капрал Бенфорд. Шлем на голове отсутствовал, и лицо радиста покраснело от натуги. За спиной Бенфорда шипел эфирный передатчик.

По уму, парнишку надо было отчитать за нарушение устава, категорически запрещавшего снимать шлем в бою, но складывающаяся обстановка к тому не располагала.

– Лейтенант Азаро, сэр, – зачастил Бенфорд. – Из штаба сообщают, что выслали подкрепление. Просят удерживать позицию. На остальных направлениях головоногих громят как щенков!

С занятого взводом Азаро холма хорошо просматривались поля, по которым продвигались основные силы. Марсиане действительно получали по первое число – танковый прорыв вынес беззащитные зенитные орудия, и теперь между беспорядочно разбегающимися треножниками один за другим вздымались снежные фонтаны – дирижабли с «Роджера Янга» безнаказанно вываливали весь груз из бомболюков на марсианскую технику.

Хоть бы одного сюда прислали, с тоской подумал Азаро.

Еще несколько марсианских снарядов с мерзкими шлепками разорвались чуть выше позиций взвода.

– И кого нам дали?

– Отделение сержанта Дэли. И два «бородавочника».

– Так-так. Значит, теперь у нас есть пара скорострелок. И далеко они?

– На подходе, сэр. Капитан Марвин едет с ними лично.

Ждать пришлось действительно недолго – разнеся в щепки заросли муфки, на склон вылетели окутанные облаками снежной пыли «бородавочники». Стоящий за смонтированной в кузове спаркой из тяжелого пулемета и скорострельной пушки десантник одного из вездеходов тут же шарахнул по вырвавшемуся вперед треножнику. Щупальца марсианской машины яростно дернулись, и она застыла.

«Бородавочник» пронесся прямо к валунам, где скрывались Азаро и Бенфорд. За рычагами действительно оказался капитан Марвин. Лихо затормозив, он обдал Азаро снегом из-под широченных колес. Цилиндры удовлетворенно зашипели, стравливая пар. Надсадный вой огня под котлом вездехода стих. Второй «бородавочник» начал выписывать круги по склону, периодически посылая снаряд-другой в сторону приостановивших наступление марсиан.

С бортов спрыгнули десантники Дэли. Следом спустился Марвин.

– Сэр, – Азаро козырнул капитану. – Разрешите доложить – без тяжелой техники позиции не удержим!

Марвин оглядел надвигающуюся шеренгу треножников.

– Не дрейфь, устоим! Дэли, бери своих людей с противотанковыми ружьями, и на фланги… Твою ж бога душу мать!

Снег рядом с Марвином взорвался, залепив визоры. Марвин от неожиданности покачнулся и едва не рухнул на пятую точку, но почувствовал, как его подхватили.

Протерев шлем, он обернулся и увидел стоящего рядом десантника.

– Кто такой?

– Рядовой Джон Рич, сэр! – отрапортовал солдат.

– Молодец, Джонни. Не задело?

– Никак нет, сэр.

– Угу, – кивнул Марвин.

Опустившись на колени, он разрыл образовавшийся сугроб, сочащийся ярко-алой жидкостью. Из-под снега показался шлем Азаро. Лейтенант не шевелился.

– Сэр, простите, – набившийся в фильтры снег приглушил голос Азаро. – Я же говорил, что нужна тяжелая техника! Черт бы побрал этих косоруких танкистов!

– Лежи, лежи, ты уже свое на сегодня отбегал!

Марвин поднялся на ноги и осмотрелся. Увиденное к оптимизму не располагало.

– Кто-то еще остался? – обратился он к Ричу.

– Боюсь, нет, сэр, все выбыли, – покачал головой тот. – Кроме вот его.

Рядом очумело крутил головой Бенфорд, вцепившийся в эфирный передатчик.

Склон холма покрывали красные пятна. Никакого движения не наблюдалось, лишь отчаянно чадил трубами в прозрачное небо «бородавочник», оставшийся без экипажа. Марсиане организованно накрыли позиции взвода одновременно из всех орудий.

Марвин подобрал противотанковое ружье и проверил заряды.

– Так, ну-ка давайте на борт… Ох ты ж мать твою так и растак! А это у нас кто?!

Треножники расступились, выпустив вперед пускающего клубы зеленого дыма собрата. Судя по нанесенным знакам и дополнительным эфирным антеннам, на машине перемещался кто-то из командиров противника.

– Ба, да это никак старина Гальбатор лично сунулся в пекло! – хмыкнул Марвин и полез на «бородавочника». – Все еще рассчитывает прорваться! Бенфорд, ну-ка вызови мне лейтенанта Кейса со «Столпа осени». А ты, Рич, к пушке и вали все, что движется. Ну, ребята, да поможет нам Бог!

Убедившись, что все забрались в машину, Марвин снял вездеход с тормозов и направил его прямо на перегруппировывающихся марсиан. Машина подскакивала на ухабах, мешая вцепившемуся в пушку Джонни прицелиться. Марвин гнал «бородавочника» с такой скоростью, что ветер в ушах свистел. При этом вел он вездеход одной рукой и еще ухитрялся с кем-то лаяться в телефонную трубку передатчика.

Слева ударили первые марсианские снаряды. Марвин отбросил трубку, резко увел машину вправо и остановился. Джонни со всей дури грохнулся нагрудником о пушку, но на ногах удержался. Бенфорду повезло меньше – он приложился незащищенным лбом к передней раме.

– Огонь, рядовой Рич! – рявкнул Марвин. – А ты, Бенфорд, будешь теперь знать, что боевой устав не для красоты писали!

Джонни развернул пушку, поймал в перекрестье прицела треножник и дернул за спуск. Попал он или нет, десантник не понял – Марвин выжал газ, и вездеход снова помчался по полю, оставляя за собой шлейф черного дыма. «Бородавочник» уносился прочь от кучно ложащихся снарядов.

Эти нехитрые маневры Марвин мог повторять до бесконечности, пока, наконец, целясь в очередной треножник, Джонни не увидел, как из-за оплетенных паутиной воздушных корней мачт островного леса выплывает острый нос баллона боевого дирижабля. Марсиане, увлеченные погоней за юрким «бородавочником», в упор не замечали нависшую над ними угрозу.

– Капитан, сэр. – Джонни постучал по ранцу Марвина. – Вижу «Столп осени».

Не оборачиваясь, Марвин показал десантнику большой палец.

Внезапно все треножники остановились, словно врезались в невидимую стену. Пехота еще пробежала несколько шагов вперед, но, заметив остановку машин, тоже притормозила. У командирского треножника откинулся верхний люк, и из него показалось размахивающее белой тряпкой щупальце.

– Капитан, сэр, тут вас вызывают. – Бенфорд протянул Марвину трубку передатчика.

Лоб капрала украшал багровый кровоподтек.

– Кто? – Марвин привстал с места, вглядываясь в застывших марсиан.

– Майор Гальбатор, сэр, – пробормотал Бенфорд.

Марвин выхватил трубку у радиста.

– Гальби, ну что за фигня? Что?!

Некоторое время Марвин молча слушал, затем сунул трубку Бенфорду и сказал:

– Ну все. Марсианское командование капитулировало.

– Что-то быстро в этот раз, даже до вечера не дотянули. – Рич отпустил пушку. – Капитан, вы бы передали приказ на «Столп осени», а то они сейчас накроют марсиан…

– Что? А? Ах ты ж черт! – Марвин снова схватился за передатчик. – Всем подразделениям – прекратить наступление! Боевые действия окончены! Кейс, тебя это особенно касается! Лично прибью, если сейчас же не развернешься! Что?!

Лицо Марвина вытянулось.

– Как уже все сбросил?! Убью сукина сына!

Выронив из рук трубку, Марвин в ужасе наблюдал, как на треножники, из которых уже выбирались ничего не подозревающие пилоты, из-под днища гондолы дирижабля медленно валятся десятифутовые ярко-зеленые шары…

Когда клубящееся облако наконец рассеялось, до Марвина и его спутников донеслись разъяренные вопли марсиан.

– Долго ж им теперь отмываться придется, верно, кэп?

Рядом с вездеходом стоял лейтенант Азаро и оттирал с брони разводы красной краски. За его спиной весь взвод разразился свистом и улюлюканьем.

– Формально я тебе не проиграл. Генштаб сдался быстрее, чем мы тут с тобой закончили.

Майор Гальбатор пребывал в прекрасном расположении духа. О поражении напоминали лишь зеленые пятна на его белом полевом панцире. Опираясь на трость с набалдашником в форме головы льва, командир третьей Острейской роты беседовал с капитаном Марвином. Трость в прошлом году он получил лично на праздничном приеме от командующего Королевской звездной пехотой адмирала Таппера.

– Да, да, конечно. – Марвин спрыгнул с борта «бородавочника». – Признайся, наконец, честно – это все увертки. Неужели ты всерьез решил, что у тебя были хоть какие-то шансы после того, как ты облажался с липовыми позициями? И ты хоть бы позывные поменял…

Марвин вытащил из подсумка лаковую деревянную коробку с кубинскими сигарами, достал одну и, отмахнув ножом половину, закурил.

– Твой правый фланг трещал по швам…

Энтузиазм Гальбатора был заразителен. Неудивительно, что он пользовался такой популярностью у своих учеников.

– Прости, это было после того, как «Столп осени» накрыли бомбами все твои треножники? – Голос Марвина сочился ехидством. – Или когда я и двое рядовых на «бородавочнике» показали вам небо в овчинку?

Словно в подтверждение слов Марвина мимо прошагал разукрашенный зелеными кляксами треножник.

– Ладно, признаю, это был достойный ответ за прошлый год в Суррее, – вздохнул Гальбатор. – Вообще, ты знаешь, самое обидное в том, что я и своему внуку двести бангов проспорил. А ведь он, подлец, даже не служил!

– Вот и радуйся, – хмыкнул Марвин. – Хороши мы с тобой были двадцать лет назад, когда молотили друг друга не шарами с краской, а настоящими снарядами. Мне в кошмарах до сих пор ваши тепловые лучи снятся. В поту просыпаюсь.

Марвин на мгновение помрачнел.

– Нет уж, благодари своих Кровавых Близнецов, что мы теперь с тобой два старпера-резервиста, а наши дети могут бухгалтерами в банке работать. У меня такого выбора не было – призвали, винтовку держать научили, и вперед – выброска на Фобос.

Он затянулся сигарой.

– Да и мне, знаешь ли, как-то приятней ученикам о песнях Сидонии рассказывать, чем новобранцам о тактике ближнего боя. – Гальбатор расстегнул защелки панциря, чтобы легче дышалось. – Вот только какого дрела мы тогда с тобой каждый год в этом празднике жизни участвуем?

– Ха! – Марвин снова сделал затяжку. – У тебя дети на переменах в снежки играют? А чем мы с тобой от них отличаемся? Главное – мы-то с тобой понимаем, что это снежки. Ну а потом не забывай, что через три часа во Второй Столице праздничная пьянка…

– А они? Они понимают, что это снежки?

Гальбатор указал на рядовых Рича и Буна и вновь сданных им на руки Флюга и Броку. Земляне и Брока яростно спорили, обсуждая недавнее сражение. Расчертив ветками снег, они передвигали по нему камешки, изображавшие войска. А Флюг, наконец, заполучил в руки вожделенную земную винтовку и теперь с упоением расстреливал заросли фрожевельника.

– Ну смотри, – Марвин вынул изо рта сигару и рявкнул. – Рядовой Рич, ко мне!

– Есть, сэр!

Мгновением позже парнишка уже торчал рядом. Бун, Флюг и Брока последовали за ним.

– Рядовой Рич, ну-ка расскажите мне о Десятидневной войне.

– Сэр? – Джонни непонимающим взглядом уставился на Марвина и Гальбатора.

– Давай, валяй! – поторопил пребывающего в замешательстве пехотинца Марвин.

– Десятидневная война, начавшаяся в 2094 году, стала следствием серии политических конфликтов между Марсом и Землей, длившихся более пятидесяти лет. В течение первых пяти дней боевых действий погибло около двухсот миллионов землян и ста тридцати миллионов марсиан. Марсиане полностью разрушили Лондон и многие крупные европейские города, в ответ на что объединенное командование Земли провело операцию «Пушка Ньютона», в результате которого произошло падение Деймоса на Четвертую столицу…

– Но ведь его подняли обратно через три года! – перебил Джонни подпрыгивающий от нетерпения Флюг. – Мой дядя Вюллер участвовал в строительстве орбитальной лебедки! А церемонию освящения императором транслировали на всю планету!

– Флюг, – укоризненно осадил мальчишку Гальбатор. – Разве тебя не учили, что перебивать других невежливо?

– Простите, учитель. – Флюг прикрыл щупальцем рот.

– Возникшая паника привела к гражданской войне и почти полному уничтожению продовольственных запасов на Марсе, – продолжил Джонни. – На Земле в это время разразилась пандемия чумы. Как позднее выяснилось, пандемия началась из-за аварии американского военного дирижабля, перевозившего так называемый «черный дым», похищенное у марсиан оружие, которое даже сами марсиане боялись использовать. Правительства обеих планет вынуждены были объявить перемирие и сесть за стол переговоров. Через две недели после их начала на Марс стало поступать продовольствие с Земли, а на Землю пришла вакцина от чумы и марсианские технологии. С тех пор Марс и Земля объединены в союз, сотрудничают по всем политическим и экономическим вопросам и ведут совместные исследования космоса.

Джонни перевел дух и добавил:

– Капитан Марвин, сэр, но вы лучше меня знаете, что тогда было, – вы же участвовали в войне. К чему был этот вопрос?

– Капитаном мне для тебя быть осталось уже недолго, – улыбнулся Марвин. – Ровно пока мы отсюда не уберемся, а «Роджер Янг» вот-вот сядет за каньонами. И тогда я снова стану обычным старым козлом-отставником на государственной пенсии. Объясни лучше моему другу Гальбатору, что значит для тебя сегодняшняя, гм… встреча?

– О, сэр, но это же все равно как в футбол сыграть. Но вы же понимаете, что нам с марсианами в футбол на самом деле сыграть очень сложно! А ваши солдаты, майор Гальбатор, молодцы! Даже в заведомо проигрышной ситуации они стояли до последнего!

– Что-то я не понял, это был комплимент или намек на то, что как командир я уже полный дрел? – фыркнул Гальбатор.

– Было здорово находиться под твоим командованием… дедушка. – Рич вытянулся и отдал честь капитану Марвину.

– Что ж, скажем спасибо Ее Величеству, что хоть раз в год она дает нам размять кости, а не просто налопаться в каком-то пабе в честь праздника. Молодец. – Марвин хлопнул внука по наплечнику. – И вот еще что, дружок. Пока все на радостях не надрались, я все еще твой ротный, а не дед. Так что бери-ка вездеход да отвези обратно в деревню наших юных марсианских патриотов. Подозреваю, ныне майор Гальбатор гораздо больше преуспел в деле наставления младых умов, нежели в войне со славной Королевской звездной пехотой. И заодно перекинься парой словец со старостой Крута – сдается мне, мы им там при высадке какую-то халупу развалили и озимую смугу попортили. Пусть подсчитают ущерб да счет подготовят. В общем, как обычно.

– Будет сделано, сэр! – еще раз вскинул руку к виску Джонни и бросился исполнять указание.

– Давайте дуйте за ним. – Гальбатор подтолкнул своих учеников. – Теперь у вас есть шанс еще и покататься на «бородавочнике». Хотя я не понимаю, какое удовольствие можно получить, разъезжая на этом костотрясе.

– Спасибо, учитель! До свидания, капитан Марвин!

Флюг и Брока наперегонки бросились к вездеходу, за рулем которого Джонни уже разводил пары.

– Вот и скажи мне, Роберт, а твоему мальчишке что помешало пойти в бухгалтеры? – заговорил Гальбатор, когда «бородавочник» скрылся из вида.

– Знаешь, Гальби. – Марвин стряхнул пепел с сигары. – Чертовски сильно хочется, чтобы эти мальчишки ни в чем круче нашей ежегодной стрельбы краской не участвовали. Но даже мы, соседи по Солнечной системе, оказались настолько невменяемы, что не поумнели, пока не отправили на тот свет несколько сот миллионов. И можешь считать меня параноиком, но где гарантия, что за границами Солнечной системы мы встретим понимание?

Марвин затушил сигару о снег.

– И я, честное слово, сплю намного спокойней, когда знаю, что если на Землю или Марс кто-то извне нагрянет не в снежки поиграть, у нас будут такие парни, как мой внук Джонни или твои ученики.