К стабу мы подъехали уже в сгущавшихся сумерках. В моей насквозь провонявшейся железной коробке давно стояла непроглядная темень, но на улице ещё можно было что-то в общих чертах разобрать, не прибегая к стороннему освещению.

Машина встала, вслед за ней заглох и двигатель. Снаружи раздались чьи-то голоса, захлопали дверцы.

Похоже, и мне надо выходить наружу.

— Не скучайте, девочки!

Я больше не боялся внезапного перерождения моих безмолвных попутчиц — времени прошло уже немало, да и бородачи объяснили, что в их команде имелся специалист с полезным даром — умел определять свежих иммунных с первого взгляда. Именно его они безуспешно ждали тогда на вершине холма.

Я отодвинул вечно заедающую задвижку, распахнул дверь и с улыбкой впустил внутрь прохладный вечерний воздух.

— Эй, на выход! — донеслось откуда-то со стороны.

Да запросто.

Я спустился вниз, на потрескавшийся асфальт, по которому мы двигались последнее время, и заковылял навстречу к стоящим неподалёку вооружённым мужчинам, упакованным в навороченную «цифру». На рукаве у каждого имелся самый настоящий шеврон, пусть и какой-то странный — скрещенные щит и меч на фоне заглавной буквы «Е». Эти точно не походили на сборище выживальщиков, а скорее — на бойцов регулярной армии.

Хром и Банкет уже переминались здесь с ноги на ногу, пока парочка солдат споро обыскивала их на предмет сокрытия чего-нибудь. Винтовки бородачей, зачехлённые и опломбированные, лежали рядышком, а вот пистолеты и ножи на поясах мужиков местных погранцов отчего-то не заинтересовали.

На военных было приятно смотреть — удобная форма, включавшая в себя и наколенники с налокотниками, двигаются правильно, никто никому сектор обстрела не закрывает. Пока мы стояли под прицелом остановившего нас пикапа с пулёметом, двое бойцов с мощным фонарём просвечивали оставшуюся позади машину. Когда они сунулись в кунг, от них не последовало ни малейшего возмущённог возгласа, хотя пахло там далеко не розами.

Я встал рядышком с Хромом, который уже прошёл досмотр и тот, воспользовавшись моментом, успел мне вполголоса прошипеть:

— Смотри, не забудь наш уговор…

— Склерозом не страдаю, — обнадёжил я его. — Как только попадём внутрь, ты получишь свои бабки.

— Если ты нам фуфлоцелин залил, то пеняй на себя. Стаб здесь чёткий, кидал не любят…

— На то и надеюсь, — вполне честно ответил я. — Ведь именно здесь мне и задолжали.

— Так, бродяги, — из кабины пикапа выбрался старший патруля, закончивший общение по рации. — В машине, что ли, не наболта…

Его взгляд намертво уткнулся в меня, как автогонщик в бетонное ограждение. Вся его внешняя расслабленность слетела моментально, и не успев договорить последнее слово, он рванул ухватистый ГШ-18 из кобуры.

— Внимание!

Военные отреагировали под стать командиру. Бородачей слаженно опрокинули на землю, выкручивая им руки, так что они даже охнуть не успели, как оказались зафиксированы в очень неудобном положении. Те двое погранцов, что заканчивали осмотр «Шишиги», отскочили от автомобиля, как ошпаренные и залегли за обочиной. Все, кто оказался поблизости, ощетинились стволами, преимущественно в мою сторону, беря пример с командира, который уверенно держал дуло пистолета напротив моей переносицы.

— Может, сначала поговорим? — предложил я.

Видно было, что военный изо всех сил борется с собой — уж очень ему хотелось нажать на спусковую скобу и посмотреть, сможет ли мой лоб отразить девятимиллиметровую пулю, которая на расстоянии пятнадцати метров пробивает стальной лист как картонку. С другой стороны, у него не может не быть чёткого приказа брать меня, тьфу ты, Пастыря живьём. Крежень в нашу первую встречу настойчиво спрашивал про каких-то дружков — тут и ежу понятно, что мой двойник действует не один. А значит, его смерть мало что влияет, не зря же за полный комплект дают куда больше, чем за одну-единственную голову.

Командир, к счастью, попался благоразумный, да и выглядел я в своей проклятой изгвазданной пижаме куда как безобидно. Не сводя с меня тяжёлого взгляда, вояка щёлкнул рацией и скороговоркой проговорил в микрофон:

— Машину на пост, быстро. Да, с усилением. Жду.

— Уважаемый, мне бы с кем-нибудь из стронгов встретиться, — попросил я. — У меня к ним разговор.

— Обязательно, — командир плотоядно оскалился. — У них тоже найдётся, что тебе сказать.

Пожалуй, сейчас не самое подходящее время говорить, что я простой двойник Пастыря. Не стоит разочаровывать человека, который тычет в тебя заряженным оружием. Наверняка за поимку всему составу помимо всеобщего уважения светит немаленькая такая премия, а тут такой облом.

Поэтому я спокойно дождался подъехавший конвой из трёх бронеавтомобилей, сопровождавших военный КАМАЗ с кунгом, куда меня и погрузили, с максимальными почестями. Ну, по сравнению с внешниками, естественно. А так, конечно, мало кому понравится ехать спеленатым как ребёнок во что-то вроде смирительной рубашки, да ещё под прицелом шестерых напряжённых как струна автоматчиков.

Из-за этого я первого своего поселения так толком и не разглядел — провезли внутрь как дедушку Ленина в опломбированном наглухо вагоне. Бедолаг Хрома и Банкета транспортировали отдельно, избавив меня от душевных терзаний. По всему получается, что подставил тех, кто не сделал мне ничего плохого. И не факт, что я этот косяк смогу исправить.

Ехали недолго, хотя по дороге приходилось дважды останавливаться. Видимо, проезжали кольца обороны. Стоило машине притормозить в третий раз, как задние двери кунга открылись, и меня бережно вынесли на руках наружу. Прямо милота какая-то — фарфоровой статуей себя ощущаешь, не то, что у некоторых.

Приземистое здание, у которого мы припарковались, не выглядело новостроем, но оставляло о себе положительное впечатление. Такое с одного пинка не развалишь — стены толстенные, окна обшиты металлом и представляют собой неплохие бойницы, а на плоской крыше прогуливаются часовые, частично укрытые мешками с песком.

Наша маленькая бронеколона оказались во внутреннем дворе, окружённым высоким забором, где нас встретили десятка три бойцов, поднятых по тревоге. Что бы там ни натворил Пастырь, его здесь явно уважали.

Меня почётно занесли внутрь, но большая часть процессии осталась снаружи. Прикрывают, что ли? За входом, где располагалась самая настоящая дежурка, начинался безликий коридор, выкрашенный половой краской на три четверти высоты. Конвой промаршировал его насквозь, пока не уткнулся в широкую лестницу, отделанную мраморной крошкой. И естественно, мы стали по ней спускаться — не держать же такого ценного пленника поближе к небу, а вдруг как улетит?

К счастью, клаустрофобией я никогда не страдал, и тесный карцер с одинокими нарами воспринял почти философски. Всё равно оставлять меня в гордом одиночестве никто не собирался — всё те же крепкие автоматчики дружно набились в коморку, практически не оставив свободного пространства.

Так мы и сидели некоторое время, в ожидании тех, кто будет решать, что же делать с таким вот нежданным подарком судьбы. Хоть меня и усадили на нары, но тело всё равно начало понемногу затекать.

В карцере было душно, пахло плесенью и застарелой мочой. Но опять же — всё познаётся в сравнении — после почти трёх суток в кунге с беспамятными барышнями, будто в цветочный магазин попал.

А вот когда в выделенные мне апартаменты стремительно влетели, судя по погонам, раскрасневшиеся полковник с подполковником, ароматы резко сменили тональность. Отчетливо запахло смертью.

— Никого не впускать, это приказ!

Силовики тоже были в полевой, но серьёзными вояками не выглядели. У обоих оказались вполне откормленные лица, ещё немного, и у них начнутся серьёзные проблемы с лишним весом. Тыловики?

Не поместившиеся автоматчики безропотно заняли позицию за дверным проёмом. Их запыханные командиры с минуту пристально разглядывали меня, будто на базаре приценивались, после чего старший по званию удовлетворённо прошипел:

— Он. Попался, ублюдок…

— Сдавать не будем? — уточнил младший с интонацией, предполагающей риторический вопрос.

— Перебьёмся, — решительно отрезал полковник. — А ребятам премию из своих выделим. Нельзя никак его отпускать.

— Согласен.

Так, похоже, меня всё-таки хотят завалить без суда и следствия, даже толком не разобравшись, кто я такой. Чёртовы торопыги.

— А как же поговорить? — подал я голос, благо о кляпе никто не позаботился.

С тем же успехом можно было попытаться забрать кусок мяса из пасти перерождённого. Военные отреагировали соответственно.

— Ты, говорят, мастер по болтологии, но для нас у тебя не найдётся подходящих слов. Мы из Марьино.

— Понятия не имею, где это. Ростовская область?

— Шутни-и-ик, — злобно прошипел полковник. — Да только мы вот без чувства юмора…

— Я заметил. Одного не пойму — ко мне какие претензии?

У силовиков от этого простого вопроса разве что пар из ушей не повалил. Подпол даже невольно руку на кобуру положил.

— Ты ещё смеешь спрашивать…

— Ещё как смею, — твёрдо ответил я. — Мне рассказывали что Емень — чёткий стаб без беспредела, именно поэтому сюда и приехал. А мог бы в Берёзовое спокойно укатить, или дальше, куда глаза глядят. Вместо этого я сижу тут с вами, и никто даже чаю не предложил.

От этих слов озадачились даже бесстрастные автоматчики.

— Крыша поехала? — вслух предположил удивлённый подпол.

— И я даже знаю у кого, — я ограничился кивком в их сторону, ибо в таком состоянии у меня была подвижна исключительно шея. — Понимаю, что вы всей душой ненавидите Пастыря, но лично от меня вам какого лешего понадобилось? Или всерьёз поверили, что он сам вам в руки сдался на общественных началах?

Военные почти синхронно переглянулись. Кажется, до них начала доходить горькая истина.

— Ментата звать нужно… — начал было полковник, но развить мысль так и не успел.

— Он здесь уже, — властно донеслось из-за двери. — А ну, посторонитесь-ка, ребятки.

Как ни странно, этой неуставной просьбы бойцы послушались безропотно и отступили от проёма, а у их отцов-командиров лица дружно приняли выражение кота, застигнутого в колбасном отделе.

В коморку протиснулись ещё двое в простом камуфляже, без оружия и знаков различия. Однако при этом они умудрялись выглядеть куда серьёзнее, чем те, кто меня только что намеревался поставить к стенке.

Первым оказался сухопарый мужик, с коротким ёжиком седых волос. Пусть внешне ему вроде бы и не дашь больше сороковника, но глаза… Не знаю отчего, но сразу возникло ощущение, что принадлежат они глубокому старику, повидавшему за свой век столько, что иным на три-четыре жизни хватит. Да и говорил он, странно расставляя слова и ударения, будто упоровшийся языковед из сибирской глубинки.

Его спутником оказался невысокий субъект с электронным планшетом в руках, лицо которого обезображивали три свежих косых шрама, а левый глаз прикрывала белая медицинская повязка. Тут явно не котёнок игривый царапнул — судя по расстоянию между бороздами, лапа должна быть покрупней медвежьей. Интересно, сколько нужно времени, чтоб такая жуть рассосалась?

— Извини, Беркут, что без приглашения, — обратился к скисшему полковнику моложавый старик. — Но тут ситуёвина внештатная приключилась — кто-то решил сыграть втёмную, толком в ситуации не разобравшись. Вот мы и заявились, пока этот опрометчивый кое-кто дровишек не наломал.

— Генерал это так просто не оставит, — неожиданно вклинился младший по званию. — Это наш пленник, его взяли наши люди….

— Остынь, юноша. Генерал уже в курсе.

Стоило ему только закончить эту короткую фразу, как у подполковника тут же требовательно зашипела рация в подсумке. Он нехотя ответил на вызов, выслушал кого-то на том конце, стремительно побледнел и стал молча протискиваться на выход. Ничего не понимающий подполковник двинулся следом.

Интересные, однако, дела.

— Ребятишек своих забрать не забудь, — уже в спину ему напутствовал седой. — И да, в путах необходимости больше нет, раз мы здесь уже.

Автоматчики, впавшие в прострацию от творившегося перед ними действа, по пути освободили меня от местного варианта смирительной рубашки, и вышли вон. Одёжка, кстати, оказалась с подвохом — по всей внутренней поверхности ткани шла тоненькая металлическая сеточка, разглядеть которую на полутёмной улице не было возможности. К сеточке прилагался приборчик вроде кардиометра, всё это время чувствительно врезавшийся мне в поясницу, стоило только прислониться к стене каземата.

Я кое-как размял затёкшие конечности и устроился поудобнее на нарах. Тут к гадалке не ходи — грядёт важный разговор. И что ещё за ментат?

Как ни странно это выглядело, но суровый старец, запросто выдворивший силовиков, непринуждённо присел рядышком, а его товарищ остался стоять у входа с отсутствующим видом, даже о косяк дверной облокотился.

— Итак, молодой человек, — нарушил воцарившуюся было тишину мой новый сосед по койке. — Звать меня Паломник, а товарища моего — Стопор. Как ты мог уже догадаться, мы — стронги. На блокпосту тобой было сказано, что к нам у тебя есть разговор. Что же, излагай, мы внимаем тебе.

— И спрашивать не будете, Пастырь я или нет? — немного удивился я.

— В отличие от этих, — он кивнул в сторону двери, за которой скрылись смущённые вояки. — Твоего антипода я видел лично, и для того чтобы опознать его мне ментат не надобен. Вы похожи меж собой не более двух яблок на одной ветви, так что с этой стороны интереса ты для нас не представляешь.

— Даже так? Может, тогда и расскажете, за что он такой в народе непопулярный?

— На счету его банды около десятка разорённых стабов по вей округе, — пояснил Стопор, не отлипая от косяка. — Но так как остальным чернорясочникам хватает ума скрывать свои физиономии, выход на этих уродов может быть только через него.

— Чернорясочникам? — не удержавшись, переспросил я.

Перед глазами как нарочно встала картинка из тех странных воспоминаний, напоминающих дешёвое фэнтези. Большинство трупов в замке как раз были облачены в чёрные хламиды с капюшонами.

— Богохульники, Каиново племя, — скривился Паломник. — Ничего, выведем и их, дуста на всех хватит… Ладно, отвлёкся я. Назовись, и Стопор тебя зарегистрирует.

— Змей, крестный Декан.

— Дар Улья уже проявился? — уточнил стронг, водя пальцем по планшету.

Так, кажется до меня дошло. Ментат — местный аналог телепата. Крежень тоже чем-то подобным обладал, по крайней мере, он сразу понял, что я говорю правду. Раз меня регистрируют на месте, значит, этим товарищам ни в коем случае нельзя врать. Вот же попал…

— Чувствую тварей, — осторожно ответил я. — В основном тех, кто хочет меня сожрать. То есть, практически всех, получается.

Не говорить же, что меня можно использовать как местный аналог оружия массового поражения. Тут наверняка им сразу же вспомнится какое-нибудь вредное поселение по соседству, на которое нужно поскорей, вот просто кровь из носу, натравить крупную орду. И тогда о свободной жизни можно будет точно забыть.

Нет, мне нужно по-быстрому разобраться со здоровьем и рвать отсюда когти как можно дальше, что мне, собственно, и советовал их же коллега Крежень.

— Сенс по заражённым? Совсем неплохо для новичка, — цокнул языком Стопор. — Жемчужину случайно не глотал?

— Я её ещё вживую не видел ни разу, какой там!

Не считается же момент с тем бредовым сном?

— Какие твои годы… — проворчал Паломник. — Трейсером ежели станешь, насмотришься.

— Раз уж мы покончили с формальностями, может, и спутников моих освободите? — попросил я. — Мне пришлось им вознаграждение пообещать, чтоб привезли не куда-нибудь, а именно сюда, в Емень. И получается, вместо денег они в кутузку загремели.

— Этот вопрос не стоит обсуждения, — обнадёжил меня стронг. — Их отпустят. Но долг за тобой останется — мы не организация благотворительная, запросто каждому не помогаем.

— И даже слово секретное не поможет? — я невольно перенял манеру речи моложавого старика, который, возможно, мне в прадеды годится.

— О как, ну молви.

— Вероника.

— Что-о-о?!

Все напускное благодушие с мужчины слетело разом, как покрывало с пыльного экспоната музея. Сейчас передо мной сидел совершенно другой человек — жесткий и решительный лидер, который не остановится ни перед чем для достижения собственной цели. Даже говорить начал в более современной манере.

— Стопор, прослушка!

— Нету, — покачал головой сосредоточенный стронг, яростно отстукивающий что-то на сенсорном экране. — Они его сюда неспроста завели.

— Группу Белого поднимай, — коротко распорядился Паломник. — Всем оранжевая готовность.

— Принял.

— А теперь Змей, — мужчина повернулся, наконец, ко мне. — Где ты его видел? Почему Крежень тебе назвал именно её?

— Так, а Вероника это не просто пароль? — начало доходить до меня.

— Нет конечно, это его дочь! Он всегда говорил, что умрёт с её именем на устах… Что с ним случилось?

Вот попал, так попал… Ну, Крежень, спасибо, удружил. А если бы Паломника в стабе не оказалось, остальные стронги просто у виска бы пальцем покрутили, или в психушку меня сдали?

— Когда я его в последний раз видел, он был живее всех живых. Командовал нашим побегом, — сказал я чистую правду.

— Побегом откуда?!

— Вы и это не знаете? Он вместе со мной на Ферме у внешников сидел.

— Рассказывай всё без утайки!

Ага, сейчас.

Тщательно подбирая каждое слово, я поведал о побеге, отведя себе второстепенную роль. Собственно, чего я сделал на самом деле такого полезного? Ничего, по сути. Систему взломал Царь Минос, а Сторож и остальные заключённые боролись с охранниками. Я же просто участвовал в общей движухе.

Стоило только припомнить заносчивого Ирбиса, как от меня потребовали детальное описание каждого, кто окружал Креженя в момент бунта. Я смог более-менее припомнить двоих из ближайшего круга — очкарика с даром рентгена и высокого усача, который беспрестанно смолил конфискованные у надзирателей сигареты.

— Галоген и Скиба, — опознал обоих Стопор. — Становится всё любопытнее. Теперь понятно, почему вся округа на ушах стоит.

— Как вы выбрались оттуда? — продолжил допрос Паломник.

— На машинах муров. Их гараж неподалёку от операционных устроили, чтобы свежее мясо с рейда далеко не таскать. Мне с сокамерниками Крежень выделил самопальный багги и больше я его не видел, даже не знаю, в какую машину он сел.

— Но почему же он именно тебе доверился? — подозрительно прищурился стронг. — Ведь говоришь, что там было целая куча народа. И многих из них он знал давненько, а тебя увидал впервые. Чегой-то не сходится…

Ну, извините, не могу же я сказать, что явился катализатором, без которого бунт заключённых не имел и шанса на успех.

— Это случилось после того, как мы завалили Синего, — к счастью, припомнил я.

— Он мёртв?! — вскинул седые брови Паломник. — Умеешь удивлять, Змей. Как же вы справились со старейшим смутьяном в регионе?

— Я даже и не знал, что он настолько крут, — пожал я плечами. — Когда Синий выскочил на подземную парковку и начал расшвыривать автомобили как детские игрушки, все попрятались кто куда, кроме нас двоих. Пока он нарезал понты, пытаясь убить меня максимально эффектно, Крежень заставил его пораскинуть мозгами. В буквальном смысле. Жуткое зрелище — словно тыкву в микроволновку засунули.

— Доводилось наблюдать, — кивнул стронг. — Продолжай.

— Ну, так вот, сначала Крежень, увидев меня, решил что я — Пастырь, и грозил расчленением, пока не пожал мне руку. Да и потом всё равно косо посматривал, а вот после Синего, сказал, что я в сущности, неплохой парень, но с таким фейсом мне в стабах лучше не появляться. Вот и направил сюда, к вам. Видимо предвидел сложившуюся ситуацию.

Паломник вопросительно посмотрел на Стопора.

— Он не врёт, — пожал тот плечами.

— Хорошо, Змей. Что было дальше?

— Дальше начался форменный бардак, — принялся я вспоминать. — Снаружи огромная стая тварей атаковала периметр, внешники не ожидали, что мы выскочим на колёсах. Вот и пролетели мимо них.

— Ты почувствовал заражённых внутри Фермы?

Тут уж не отвертишься, пришлось признаваться:

— Такую-то голодную толпу? Конечно, я их чувствовал, там у многих мурашки по спине бегали.

— Четыре дня назад разведчики видели орду южнее Мёртвого озера, — припомнил Стопор. — Направление есть, но область, где может стоять Ферма, всё равно получается большая. Ты дорогу до неё хорошо помнишь?

— Не, я в отключке был — вырубился по пути. А очнулся от того, что двое наших пассажиров хотели меня обезглавить и сдать в качестве останков Пастыря в Берёзовое. Но на них напал какой-то упырь, и мне удалось сделать ноги и встретить тех ребят, что меня сюда и привезли.

— Чего это ради отключился, контузило?

— Со здоровьем непонятки, — развёл я руками. — Вот надеюсь, здесь мне могут помочь. Пока был в сознании — успел увидеть, как несколько наших машин подбили с вертолёта и мы рванули в разные стороны.

— Ещё и вертолёт? — покачал головой стронг-регистратор. — На что был похож?

— Модель «я сейчас вам всем тут задницы-то надеру», — ответил я. — С двумя винтами. Не отвлекись он на здоровенного элитника, наша колымага точно бы от него не ушла.

— Точно элитник, а не рубер какой? — уточнил Стопор. — Новички часто путают…

— Видовую принадлежность определял не я. Да и вообще, сомневаюсь, что есть что-то страшнее четырёхметровой бронированной твари, которую крупнокалиберный пулемёт не смог взять. Руберов ваших, и остальных кто попроще, я вдоволь насмотрелся, когда мы наружу гнали и они по сравнению с ним просто дошколята.

— Молись, чтобы никогда не узреть тех, кто на таких громадных увальней охотится, — проронил молчавший до поры Паломник.

— Мне и этого товарища за глаза хватило, в жизни такой жути не видел…

Стопор тут же сделал стойку:

— Стоп, врёшь!

Я и сам уже понял, что ляпнул лишнего. Расслабился, что смог обогнуть самые скользкие моменты и лажанул на ровном месте. Могу, умею, практикую.

— Ну да, не в первый, мы с «немедведем» уже пересекались, — нехотя признался я.

— Странное прозвище, — сказал Паломник. — И когда же ты его видал до этого?

— В самом начале моего здесь появления. Меня на «скорой» везли, естественно, заблудились. Да ещё и сбили кого-то, возможно свежего переродившегося. Экипаж вышел посмотреть, что да как, я на тот момент передвигался, мягко говоря, с трудом, пришлось остаться в салоне. А там появился этот самый элитник. Он всех играючи разорвал, затем полез в машину. Что дальше было не помню — отрубился.

— Снова? Что-то ты часто сознание теряешь, — заметил Стопор. — Прямо барышня впечатлительная.

— Что есть, то есть, — согласился я. — Именно поэтому хочу с врачом местным пообщаться.

— Странно другое, — задумчиво обронил Паломник. — Почему ты жив остался…

— Понятия не имею. Когда пришёл в себя, трупы уже подъедал падальщик помельче, которого подстрелил мой крёстный. Правда, за мной он так не вернулся, пришлось идти одному, что я и сделал, пока не повстречал внешников. Кто они такие, на тот момент знать не мог, вот и оказался на Ферме.

— Интересная история, — старый стронг поднялся со шконки. — Разговор вышел любопытным, не скрою.

— Надеюсь, информация стоит того, чтобы покрыть мой долг перед ребятами? — решил уточнить я.

— Мне нравится твоя принципиальность. Не для личной выгоды награды ждёшь, хотя самому к знахарю надо…

Я действительно понимал, что коммунизм здесь вряд ли победил, и приём, скорее всего, будет платный. Но свои обещания привык выполнять, во что бы то ни стало. С доктором уж как-нибудь разберусь сам.

— Вопрос с долгом решённый. Твоим попутчикам заплатят оговоренную сумму, плюс премию за тех, кого они привезли. Что касается тебя, Змей… — Паломник направился к выходу из карцера. — То я хотел бы ещё раз с тобой пообщаться, в более спокойном месте. Если дождёшься нашего возвращения в Емень, мы обсудим твою дальнейшую судьбу. А пока… Стопор, выдай-ка ему карту.

Из-за шрамов мимика стронга читалась с большим трудом, но мне показалось, что он всё-таки удивился.

Картой оказалась прямоугольная кредитка с привычной магнитной полосой и короткой надписью «STRONG» готическим шрифтом.

— Пароля нет, просто вставь в любое считывающее устройство, и требуемая сумма спишется с нашего счёта, — пояснил регистратор. — Действует только в этом стабе. Постарайся сильно не наглеть.

— Даже не знаю… — я покрутил пластиковую карту в подрагивающих пальцах. — За неё я вам буду сильно должен?

— Это благодарность наша, — отрезал Паломник, постучав в металлическую дверь. — За Синего награда положена, пусть на твоих руках и нет вещественных доказательств. И последнее — про Креженя никому ни слова. Всё остальное можешь на своё усмотрение придать огласке. Надеюсь, тебе здесь понравится.

Дверь распахнул дежуривший снаружи одинокий автоматчик, остальных не наблюдалось.

— Мы закончили. Проводите его наружу.

Боец судорожно кивнул, и мы вдвоём покинули душные казематы. Паломник с Стопором за нами не пошли, а направились в другую сторону, видимо, у них здесь ещё какие-то дела. Зажав в руке заветную пластиковую карту, я вышел через проходную и с удовольствием вдохнул свежий воздух.

Снаружи уже царила ясная, безлунная ночь. Задержался я в гостях, однако.

За внутренним двориком начиналась широкая улица, подсвеченная редкими невысокими фонарями. По обеим сторонам темнели плохо различимые силуэты невысоких зданий, в которых изредка горели огоньки в окнах. Такой вполне себе обычный спящий городок, только машин на дороге не видно.

И куда теперь?

По-хорошему, нужно идти искать того пресловутого знахаря, хотя очень маловероятно, что он принимает среди ночи. Но не идти же к нему в вонючих больничных тряпках?

На входных воротах имелся собственный КПП, где дежурили четверо солдат в полной боевой. Распахивать их ради моей драгоценной персоны, естественно, не стали, для таких целей в левой створке имелась специальная калитка. Пока один из бойцов возился с запором, я успел спросить у остальных, где здесь можно переодеться и заночевать.

— Прямо по улице два квартала, потом на перекрестке направо, — флегматично отозвался плечистый сержант, вооружённый пулемётом. — Вывеска «Вега» — большая такая светящаяся хрень. Не пропустишь.

— Ага, спасибо.

Я перешагнул высокий металлический порожек, и оказался на свободе. За спиной громко лязгнула закрывшаяся дверца, заставив меня невольно обернуться. На створках ворот обнаружились до боли знакомые выпуклые пятиконечные звёзды, которые давно не мешало бы обновить. Бывшая воинская часть? Но у них КПП обычно сквозные, с собственным входом*выходом, а здесь же явный новострой, прилепленный к старой стене. Причём рядом никаких вывесок или указателей поблизости не имелось. Так до конца и не понял функционал здания, где довелось недолго отсидеть.

Да и бог с ним, главное — выбрался.

Я неспешно заковылял по дороге, вертя по сторонам головой, как заправский турист из глубинки, приехавший поглазеть на «нерезиновую» столицу.

К сожалению, из-за скудного освещения разглядеть большинство деталей не получалось, но в целом увиденное больше всего напоминало закрытый военный городок. Большинство зданий знавали и лучшие времена, но и развалюхами не выглядели. Людей на улице в такой поздний час не было видно, зато навстречу попался разъездной патруль на джипе.

Ребятам, видимо, было скучно, поэтому они притормозили и поинтересовались моей персоной. За неимением другого, я предъявил карту и, набравшись наглости, попросил подбросить до «Веги», раз уж они всё равно ехали в ту сторону. Патрульных пластиковый прямоугольник впечатлил, и они без вопросов исполнили просьбу, хоть я и успел провонять им весь салон.

Вывеска действительно оказалась большой и светящейся, как её и описал сержант. Как раз под ней, на крылечке, курил разномастный народ с рюкзаками, человек шесть, которые ни на патруль, ни на меня не обратили ни малейшего внимания, тихо переговариваясь о чём-то своём.

Я спокойно прошёл мимо и очутился в самом настоящем гостиничном холле, уставленном потёртыми кожаными креслами и диванчиками. За стойкой мирно читал книжку то ли дежурный, то ли консьерж, зачем-то облачённый в облегчённую разгрузку.

— Мне бы номер и переодеться, — скромно попросил я.

— А деньги-то у вас есть, уважаемый? — с ленцой спросил работник, даже не потрудившись оторваться от чтения.

В ход снова пошла заветная карточка, и чудесное преображение не заставило себя долго ждать — сотрудник тут же убрал книжку под стойку и принялся энергично решать мои вопросы. Если с номером особых проблем не возникло, то вот по поводу одежды пришлось долго куда-то дозваниваться и заказывать доставку. Даже думать не хочется, чего это мне бы стоило за наличные.

Буфет, естественно, был уже закрыт, но меня вполне устроили батончики из торгового автомата. Больше всего сейчас хотелось в душ и хорошенько выспаться, и коньсерж, прекрасно понимая моё состояние, сам проводил меня до номера на втором этаже.

Комнатка тянула звезды на три, но главное — было чисто. В наличии имелись кровать, телевизор и совмещённый санузел, который я немедленно посетил, избавившись, наконец, от очертевшей пижамы, далеко уже не оранжевого цвета.

Пока приводил себя в порядок, радуясь дешёвой одноразовой бритве, привезли приличную полевую форму, обувь и бутылочку свежего живца, которую я тут же ополовинил. Целебная гадость, настоянная, судя по всему, на коньячном спирту, оказалась с подвохом — тут же потянуло в сон. Градус, опять же, никто не отменял.

В общем задремал я уже где-то в полёте до подушки.

Снилась всю ночь какая-то муть, но наутро так и не смог припомнить, что именно. Проснулся далеко не с первыми лучами, и даже не со вторыми. У меня не то что будильника — часов наручных нет. Бомж бомжом.

К счастью, в номере имелся механический хронометр на стене, не знаю с какого музея его спёрли. Стрелки укоризненно показывали половину десятого. Твою ж мать!

Чертыхаясь, я стал одеваться. Форма оказалась подшита, но не ношена — до делового костюма по индивидуальным меркам ей бесконечно далеко, но и огородным пугалом в ней вроде не выглядел. По вчерашней разномастной компашке можно смело утверждать, что камуфляж тут предпочитает абсолютное большинство. Оно и понятно — практичность такой одежды неоспорима.

И всё же на улице среди редких прохожих, хватало публики в гражданском, преимущественно в носких джинсах.

Накануне консьерж выдал несколько буклетов для новичков, которые я успел пролистать по диагонали перед сном. Общее мироустройство сразу насторожило своим немалым объёмом и было отложено, надеюсь, всё это мне уже успели поведать на Ферме. Разве что мир, куда мы все провалились, повально называли Ульем, а не привычным мне Стиксом. Хотя, так даже лучше, если представить кластеры этакими сотами.

Классификацию перерождённых тоже пока оставил на потом, в стабе эти знания мне пока точно не понадобятся, а вот общие правила поведения в Емене изучил со всей тщательностью. Не хватало ещё снова в карцер загреметь по незнанию, вот смеху-то будет.

Из прочитанного в методичке стало ясно, что царит здесь самая настоящая военная диктатура. Каждый житель либо служил, либо находился в запасе и подлежал мобилизации при малейшем «ахтунге». Комендантский час также имел место, не зря, оказывается, патрульные мной заинтересовались.

В остальном всё просто — не убий, не укради, прелюбодействуй только в строго отведённых для этого местах. Ношение при себе оружия допускается, но в общественных центрах можно появляться только с короткостволом или холодняком. Ни того, ни другого у меня всё равно не имелось — нож рейдеры мне так и не вернули.

А самое главное — к буклетикам прилагалась простенькая карта-схема, которую опытный лазутчик за два часа блуждания по городку свободно набросает на коленке. Так что стратегической информации там был самый минимум.

Первым делом я отыскал место, где накануне едва не заночевал. Именовалось оно не много ни мало Управой, во как.

Нашлись здесь и больничка, и сама «Вега», в числе прочих увеселительных заведений. Но путь мой лежал вовсе не в медцентр, а совсем в другую сторону — консьерж любезно отметил на схеме одинокий жилой дом, где принимает местный волхв и шаман. Почему-то на карте он оказался не обозначен. Но ищущий да обрящет.

Городок располагался очень компактно по понятной причине, и до места я спокойно добрался минут за двадцать неспешного шага. Да, таксистам здесь особо не разгуляешься, хотя как понял, доставка подвыпивших клиентов до места проживания всё же имела место быть.

Несмотря на плотную городскую застройку вокруг, лекарь жил в скромном частном домике, окружённом крохотным садиком. Знакомая картина, не раз такое наблюдал на месте бывших деревень, превратившихся затем в микрорайоны. Не пожелал прежний владелец хозяйства продавать свой участок, как сделали ушлые соседи, вот и оказался зажат безликими бетонными пятиэтажками.

На сетчатом заборе не нашлось ни звонка, ни предупреждения о злобных собаках. Мысленно пожав плечами, я толкнул скрипучую калитку и прошёл во двор. От дороги и до самой входной двери вилась тропинка, устланная свежим меленьким гравием, по бокам которой были устроены металлические решётки, увитые виноградными лозами.

Стоило мне подойти к дому, как деревянная двустворчатая дверь распахнулась, и за порог высунулся молодой, слегка сутулый парень. Простой вязанный свитер с горлом, спутанные вихрастые волосы и очки в толстой оправе делали его похожим на студента какого-нибудь провинциального городка.

— Змей?

— Он самый, — согласился я. — Мне бы знахаря…

— Ну да, — кивнул парень, — Проходи, меня уже предупредили, можешь своей счастливой картой не светить.

Я шагнул в сени и уловил тёрпкий запах благовоний. Лишь бы не расчихаться, как обычно в церкви…

— Меня зовут Резус, — представился парень, закрывая за мной дверь. — Разувайся и давай на кушетку, будем смотреть, что с тобой не так.

Сразу за узкими сенями начиналась просторное помещение, заставленное высокими шкафами, вроде как книжными, толком и не разберёшь. Узкие окна были завешены занавесками, и в помещении царил интимный полумрак, в котором я после залитой солнечным светом улицы ориентировался с трудом. К счастью, первым обо что споткнулся, оказалась как раз та самая широкая софа, которую Резус обозвал кушеткой. Ну что ж, раз доктор сказал, приляжем, благо раздеваться он не просил.

Паренёк устроился рядом на кресле, снял очки и положил их на низкий журнальный столик, заваленный какими-то толстыми толмутами. Интересно, он и читает в потёмках?

— Так Змей, в целом я в курсе, но жажду подробностей. Как давно ты здесь?

Простой, казалось бы, вопрос заставил здорово напрячь память. Все эти дни с самого попадания сюда мне было как-то не до календаря, прожил новый день — и слава богу.

— Не знаю, недели три, может, месяц.

— Странно… — пробормотал парень. — Ты точно уверен, что симптомы твоей болезни не прошли?

— О да-а, — протянул я. — Если только здесь не считается чем-то необычным падать в обморок без повода. Да и тремор тоже никуда не делся. Координация, конечно, восстановилась, но сложные движения мне по-прежнему даются с трудом.

— Любопытно. Спорового голодания не было?

— Пару раз, но недолго. А так пью регулярно, от одного приступа лишь благодаря живцу удалось спастись. Отпустило в последний момент, можно сказать.

Глаза уже успели пообвыкнуть, и я явственно различил, как он нахмурился.

— И много ты его потребляешь?

— А сколько нальют. До полулитра включительно один раз выхлебал. Как потом лыко уверенно вязал, понять до сих пор не могу…

— Сколько?!

— Ну, обычно меньше, — пошёл я на попятную. — Но это же организм просит, ему для восстановления, видимо, нужно.

— Для какого ещё к дьяволу восстановления?!

— Ну, у меня онкология вообще-то была серьёзная…

— Любая опухоль даже на последней стадии рассасывается здесь за неделю! У тебя точно ногу-руку не отрывало?

— Не, я бы точно это заметил.

— Да уж, весело день начинается… — тяжело вздохнул Резус, разминая кончиками пальцев виски. — Ладно, просканирую тебя сейчас, не дергайся там, если где зудеть начнёт.

— А руки на проблемный орган возлагать не будешь? — припомнил я действия заключённых на Ферме.

— Зачем это? Я и так неплохо работаю. Давай полежи-ка тихо…

Минуты три он молчал, потом начал понемногу чертыхаться. Дело у него явно не шло. У меня же действительно зудело, особенно в районе затылка, будто сейчас на нас из-за шкафов упырь накинется. Даже напрягся на какое-то мгновение, пока не сообразил, что никаких перерождённых здесь нет и быть не может.

С каждым мгновением в то, что мне поможет этот вечный студент верилось с большим трудом. Ну, дар у него какой-то медицинский, и что? Не располагал он как-то к себе. Может, дело в том, что я в своё время насмотрелся врачей просто до чёртиков и научился с первого взгляда распознавать матёрого эскулапа?

Однако, когда Резус на исходе пятой минуты вдруг пронзительно застонал, будто у него дерут зуб без анестезии, я решил, что дело всё-таки сдвинулось с мёртвой точки.

Но тут парнишку неожиданно скрутило в крендель мощнейшим спазмом, избавив его желудок от всего, что он ел за прошедшие сутки. Прямо на толстый ковёр, устилавший комнату. Наверняка это вряд ли входит в стандартную программу обследования, поэтому я резко подорвался с кушетки и склонился над страдающим экстрасенсом. Но стоило мне прикоснуться к нему, как он резко дёрнулся всем телом, как от электрического разряда.

Да что же с ним такое?

— Во-о-он… — кое-как простонал он в коротком перерыве между спазмами. — Убира-а-айся…

Я озадаченно отстранился.

— Тебе точно не нужна помощь?

— Да-а…

Ну что ж, если он сейчас окочурится, я могу с чистой совестью заявить на допросе, что врач меня сам попросил удалиться в ультимативной форме. Любой здешний ходячий полиграф это подтвердит.

Я прикрыл за собой дверь и вышел наружу, во дворик. Может, стоит поискать специалиста покрепче? Пожалуй, нужно поспрашивать у местных, если тут ещё кто одарённый в медицинской сфере.

На помощь снова пришла простенькая карта. Поблизости обнаружился небольшой магазинчик и забегаловка с незамысловатым названием «Ренесанс». Именно так, с одной буквой «С». Подумав, я выбрал именно её — заодно и перекушу, а то завтрак впопыхах пропустил.

Искомое заведение оказалось буквально за следующим углом и занимало весь цокольный этаж старенькой хрущёвки. Внутри тоже царил мягкий полумрак, но не такой пыльный и душный, как у Резуса. Откуда-то из-под потолка лилась спокойная джазовая мелодия, за круглыми дубовыми столиками сидели немногочисленные посетители, а в воздухе плавал насыщенный аромат свежей яичницы с беконом. В общем, обычная такая кафешка, даже накурено не сильно.

Официантов в зале не наблюдалось, поэтому я сразу направился к барной стойке, за которой медитативно протирал бокалы длинноволосый паренёк с куцой бородкой.

— Здравствуйте, мне большую порцию того, чем у вас тут так вкусно пахнет.

— Принято, — кивнул бармен. — Что пить будешь, приятель?

На его явно форменной тёмной рубашке, закатанной до рукавов, белел пластиковый прямоугольник бейджа. Казалось бы, ничего особенного, но в графе «имя» от руки было вписано короткое «Иисус».

— Да ладно, — не поверил я. — Тебя серьёзно так зовут?

— Имён не выбирают, — развёл тот руками.

— Только не говори, пожалуйста, что умеешь по воде ходить. Не разочаровывай меня.

— Приятно встретить очередного догадливого гостя, — улыбнулся парень и достал из-под стойки чистый гранёный стакан. — За счёт заведения!

Он налил из специального шланга с крохотным краником обычной воды, дал мне отхлебнуть немного на пробу, а затем неожиданно погрузил в стакан указательный палец. Реакция последовала незамедлительно — в жидкости появились маленькие пузырьки, словно в игристом вине, но вот цвет, против моего ожидания, остался прежним.

— Готово, — спустя секунд двадцать произнёс он, протягивая мне стакан обратно. — Заказ можешь забрать через минуту, прямо со стойки. Извини, но девочки сейчас отсыпаются после ночной смены.

— Да я не развалюсь, туда-сюда пробежавшись, — махнул я рукой и пригубил получившийся напиток.

Получилось не вино, а скорее, разбавленная самогонка, градусов двенадцать. Не мартини конечно, на вкус так себе — горчит немного, но пить можно.

Иисус вручил мне блюдце с нарезанным тоненькими ломтиками лимоном и удалился на кухню. Я приглядел себе дальний свободный столик, но торопиться его занимать не стал, дождавшись сначала обещанного заказа.

Бармен вернулся с небольшой дымящейся сковородкой, держа её толстой прихваткой. Под горячую посуду у негоимелась специальная деревянная подставочка, а тарелки мне он так и не предложил.

— Слушай, подскажи пожалуйста, у вас тут есть знахари ещё есть? — спросил я, принимая сковородку.

— В смысле, ещё?

— Ну, я только что от Резуса… И он, как бы, не смог мне помочь.

— Очень странно, — покачал головой Иисус. — Другого знахаря у нас нет, если только проездом… До тебя никаких проблем с ним не было, наоборот — боялись, что его западники к себе переманят.

— А что в больнице вашей? Диагностическое отделение есть?

— Какой там! Ты на название не смотри, это госпиталь, скорее. Народ у них после заварушек отлёживается в основном, операции редко проводят, если только отрезать чего. Смысл полноценную больницу здесь держать?

— Ну да, мы ж не болеем ничем, — вздохнул я, и пошёл к своему столику.

Настроение, несмотря на достигнутые накануне успехи, стремительно катилось вниз. И что теперь делать — надеяться, что следующего приступа не будет? А если прихватит всё же, и как назло, в самый ответственный момент?

Я присел на деревянное кресло, но не успел съесть и половины, как ко мне подошёл невысокий паренёк в низко надвинутом капюшоне штормовки, которого выдавила с центра зала шумная компания, нахраписто завалившаяся в кафешку. Судя по их прикиду, ребята накануне вернулись с рейда и планомерно пропивали добычу. Один из мужиков окрикнул паренька, мол, стой, солдат ребёнка не обидит и всё такое. От дружного многоголосого смеха дрогнула посуда в баре.

— Можно?

— Да садись уже, — кивнул я на свободное место.

Рейдер, продолжая улыбаться, перевёл взгляд на меня, мирно поглощающего яичницу. В отличие от остальных ранних посетителей, я не проявлял беспокойства, и это его немного нервировало. Вот интересно, если его прямо здесь завалить наглухо, поможет ли заветная карточка стронгов? Не в настроении я что-то сегодня ограничиваться одними тяжкими телесными.

Будто уловив мои недобрые мысли, рейдер нехотя отвернулся. Ну и славно, а то сковородка вот-вот остынет.

Тем временем паренёк поставил на стол свой стакан с соком, или чего там у него, и отбросил капюшон за плечи, заставив меня удивлённо крякнуть. Не парень это вовсе, а худенькая девушка, просто стрижена под мальчишку. Да и лицо у неё далеко не модельное — подбородок тяжеловат, скулы широкие, совсем не девичьи. Единственное, что удалось, это глаза — большие, с пушистыми ресницами, хоть и в таком тусклом свете их цвет толком не разберёшь.

— Что? — чуть нервно спросила она, перехватив мой взгляд.

— Да ничего, в общем-то, — я вернулся к завтраку. — Просто ты первая женщина, которая не пытается меня съесть в этом чокнутом мире.

— Серьёзно? — чуть улыбнулась она.

— Ну, если не считать четверых барышень в медицинской коме, то это истинная правда.

— А, так это ты с баболовами приехал вчера вечером, — девушка чуть нахмурилась. — Я слышала, там какой-то кипеш был.

Я чуть не подавился.

— Как ты их назвала?!

— Баболовы. И это не я придумала. Просто не всем по душе их методы…

— По мне лучше так, чем выслушивать истерики на протяжении всего пути. В итоге они ведь девушкам огромную услугу оказывают.

— В теории — да, — кивнула собеседница. — Вот только учёта никто не ведёт, скольких они типа спасли, а сколько до стабов довезли.

— Муры тоже выписывают премии? — догадался я.

— Да, причём в разы больше. Но и риск с ними намного выше. К счастью, не все попадают в стабы через них — я вот своими ногами дошла.

— Проблемы по пути были?

— Ещё какие! Но благо до этого я пару лет успела инструктором в турфирме поработать. Туристов по горам водила, вот и пригодилось. А группа вся там осталась…

Тяжело вздохнув, она замолчала, погрузившись в собственные мысли

— Меня, кстати, Змей зовут, — решил я отвлечь её от тяжелых воспоминаний.

— Приятно! — встрепенулась она. — Я Лена.

— А разве иммунным не должны изменять имя в принудительном порядке?

— Так это мужчинам, — пожала она худенькими плечами. — С нами попроще, мы сами себе выбираем.

— И всё же это имя, а не кличка, — продолжал я упрямо отстаивать права мужчин.

— Говорю же, нам проще!

— Бардак, — вынужден был констатировать я.

— Да не парься, все новички поначалу возмущаются.

— А ты сама давно…

Договорить фразу я не успел, так как в зал вошёл бледный как смерть Резус, огляделся, выискивая меня среди публики, и уверенно направился к нашему столику.

— Давно что, в Улье? — переспросила Лена. — Да скоро год уже, хотя кажется, что прошла целая вечность…

Знахарь, наконец, подошёл к нам вплотную и устало плюхнулся на свободное сиденье, даже не спросив разрешенья. Выглядел он в неверном свете ламп этаким восставшим покойником, забывшим сдать последнюю сессию. Стоило ему перевести дух, как тут же рядом материализовался покинувший стойку бармен.

— Воды, — хрипло попросил Резус и получил ни много ни мало целый графин.

Лена с интересом уставилась на жадно пьющего парня, я же про себя гадал — как это он меня нашёл так быстро? Я ведь действительно мог уйти в любую сторону от его дома.

— Прошу прощения, — наконец выдавил из себя он, восстанавливая дыхание. — Просто мне с таким прежде не приходилось сталкиваться.

— Всё бывает в первый раз, — философски отозвался я. — Может, вернёмся в дом?

— Не стоит, — энергично замотал головой знахарь. — Я сейчас не готов…

— Ладно, ребята, вы пока тут пообщайтесь, а я отойду ненадолго, — понятливая девушка поднялась с кресла и направилась в сторону дамской комнаты.

Походка, кстати, у неё оказалась пружинистая, как у мальчишки. Я проводил её немного взглядом и вернулся к насущному:

— Итак, что это было там, в доме?

— Я пытался определить твой Дар.

— Мог бы просто спросить, — скривился я. — Вообще-то меня немного другое интересовало. Например, почему я по-прежнему хлопаюсь в обморок.

— Можно было и спросить, но не уверен, что ты сам представляешь, ЧЕМ наградил тебя Улей, — веско ответил Резус. — А вот с твоим нынешним состоянием всё просто.

— Ну так обрадуй меня.

— Радоваться тут особо нечему, ибо ты… Скоро умрёшь.