Понятия не имею, сколько прошло времени в звенящей пустоте, прежде чем я смог осознать себя. Какие-то неясные образы ещё проносились в голове, но мыслилось чётко, без тягучей задержки, как обычно бывает во сне. Вокруг парили тысячи пылающих глаз, но чувства, что они все обращены именно ко мне, почему-то не было.

— Всё верно, они тебя пока не видят, — раздался мужской бархатистый голос.

Самое интересное — он не имел эха. Совсем.

Многие этого не замечают, но человеческий голос, как правило, фонит, было бы от чего отражаться. Даже собеседник для этого подойдёт. Обычно эхо хорошо слышно в пустых помещениях, лишённых мебели и прочих шумопоглотителей. Мой же слух с самого детства улавливал малейшую вибрацию даже на совсем открытых местах, один момент даже беруши пришлось носить. Но в подростковом возрасте острота плавно пошла на убыль, оставшись на уровне чуть выше среднестатистического музыканта.

Я обернулся, хоть и в таком странном пространстве это движение лишено всякого смысла, и, естественно, никого не увидел. Меня со всех сторон обволакивала липкая тьма, едва рассеиваемая россыпями алых огоньков.

Получается, я снова в астрале. Но как?

Хотя сейчас это не самый важный для меня вопрос. Нужно срочно отсюда выйти, пока меня не засекли. Однако, привычное чувство выдавливания из этого слоя реальности почему-то отсутствовало. Раньше, помнится, достаточно было немного расслабиться, как меня вышибало отсюда с первой космической скоростью. Неужели я застрял?!

— Успокойся, — снова послышался голос. — Мне просто нужно с тобой поговорить. Много времени это не займёт.

Похоже, он возникал прямо в моей голове. Телепатия?

— Ладно, давай поговорим, — согласился я. — У меня вообще целый мешок вопросов уже скопился, а задать их некому…

Как ни странно, мои слова прозвучали в темноте без особых проблем, хоть и я готов был поклясться, что мой речевой аппарат в этом участия не принимал. Эхо также отсутствовало.

— Я здесь не для этого, — поведал голос. — На любой из них сможешь ответить и сам. Собственно — ты и есть главный ответ.

— Супер, — оценил я размытую реплику. — А что-нибудь по существу скажешь?

— Не доверяй никому. И прежде всего — себе.

— Вообще жесть, сенсей, ты просто жгёшь, — я едва сдержался, чтобы не рассмеяться. — Что за спектакль? Почему нельзя просто сказать кто ты, и что от меня хочешь, а не ходить вокруг да около?

— Меня зовут Некрус, — без проблем представился голос. — И мне нужен ты.

— А губа не треснет?

— Ты ещё многого не понимаешь, но скоро до тебя дойдёт, что только в темноте твоё спасение.

— Вот в этой?

Жаль, что не получилось конкретезировать вопрос жестом, но мой бесплотный собеседник, кажется, понял.

— Нет. Это — инструмент, а ты в нём — простая деталь, которую можно заменить.

— Получается, я — замена? — наудачу предположил я.

— Ты не так глуп, как мне показалось… Но, к сожалению, ещё не готов осознать, что тебе здесь не место. Доверься тьме, и тогда ты сможешь дожить до нашей встречи.

— Встречи? — насторожился я. — И что же меня ждёт после неё — должность мелкой расходной детали в твоём инструменте?

— Он не мой, а наш, — мягко поправил голос. — Поверь, это лучшая твоя возможность, все остальные бесперспективны…

— Нет уж, уволь. Ничьей игрушкой я точно не буду.

— Мне уже столько раз приходилось слышать эти слова… — тяжело вздохнул Некрус. — До встречи, Глеб, и постарайся не умереть.

От неожиданности я вздрогнул и невольно раскрыл глаза. Откуда он знает моё имя?!

— Эй, с возвращением! — надо мной склонилась улыбающаяся Даша Истерика. — Как себя чувствуешь?

У меня только что какой-то чувак сидел в голове, которая теперь раскалывается переспевшей бахчой, во рту как будто кони ночевали, а взор настолько мутный, что не вижу дальше десяти метров. Но, пожалуй, всё это ей не особо интересно.

— На троечку, по десятибалльной, — я с кряхтением поднялся с жёсткого ложа, на котором покоилось моё тело, пока сознание парило где-то в других измерениях. — Ты давно уже здесь?

— Часа два, — чуть подумав, ответила девушка. — Хотела удостовериться, что ты в порядке.

— Применяла свой дар? — напрямую спросил я.

— Извини что без спроса, — чуть смутилась она. — Но ты уже столько без сознания, что даже наш знахарь заволновался. Ты мне лучше скажи — тебе сны-то вообще снятся нормальные?! Как к тебе в голову не залезу, пустота одна…

Вопрос я проигнорировал, задав свой:

— Долго я был в отключке?

— Чуть больше двух суток.

— Что-о-о?!

Я перевёл проясняющийся взгляд на своё тело и вынужден был констатировать, что на мне из одежды не было ничего, кроме белой простынки. Даша тоненько хихикнула:

— Да ладно тебе, за тобой Север приглядывал. Он знахарь со стажем, так что можешь не беспокоиться.

— Замечательно, — скривился я. — Всё ждал того момента, когда снова стану беспомощным пациентом… Где моя форма?

— Вот.

Истерика указала на стоящий рядом с кушеткой стул, на котором аккуратной стопочкой кто-то заботливо сложил всю мою немногочисленную одежду. Я огляделся по сторонам и увидел ряды двухъярусных кроватей, тянущихся вдоль длинного помещения, отделанного простой вагонкой. Над потолком светила вполне обычная электрическая лампа, а через приоткрытое окно на противоположной стене доносился шум с улицы — голоса людей, гудки машин.

— Давно мы в стабе?

— Со вчерашнего вечера, едва успели добраться до темноты, — пояснила Даша. — Если нормально себя чувствуешь — одевайся. Тут неподалёку столовка, питание для нас бесплатно, только алкоголя нет. Мы здесь пробудем два-три дня, и рванём дальше, на запад.

— Нормально доехали?

— Была парочка моментов, но нас это уже не коснулось. Как ты потерял сознание — машину тут же убрали в середину. Да и Дуплет мы уже к тому времени уже проскочили…

— Хорошо, что всё в порядке. А это, получается, наша ночлежка? — обвёл я рукой помещение, напоминающее казарму.

— Ну, если финансы позволяют, можешь снимать себе собственный номер, — пожала плечами Истерика. — Но здесь всё же лучше, чем в машине. Её я, кстати, на мойку сдала, ребята обещали отмыть там всё.

— Вот с этого и надо было начинать, — улыбнулся я. — Где остальные?

— Разбрелись кто куда. У меня тоже есть дела, так что оставляю тебя в надёжных руках Севера.

Девушка кивнула подошедшему тёмноволосому мужику с глубокими залысинами и направилась прочь, покачивая крутыми бёдрами, затянутыми в камуфляж.

— Хороша-а-а, — тихонько протянул мужик ей вслед. — Жаль, только, что с головой не дружит.

— Полагаю, из-за этого у неё в команде лишь квазы, да залётные рейдеры вроде меня?

— Верно, — знахарь покачал головой. — А с её-то данными… Ну, да ладно, мы не о том. Как самочувствие?

Что ж, не прошло и месяца, как этот вопрос стали мне задавать снова с регулярностью восхода солнца.

— Вроде норма, — прикинул я, прислушавшись к себе. — Разве что, сильная слабость и голова немного кружится.

— Это поправимо, — хмыкнул знахарь, протягивая мне пластиковую бутылку с живцом. — Мне Даша рассказала про тебя, да я и сам это вижу, хоть и не поверил поначалу. Норму себе сам устанавливай, но до голодания больше себя не доводи, сам видишь — сколько без сознания провёл.

Я хотел было брякнуть, что до обморока умудрился выхлебать чуть ли не пол-литра, но, подумав, вместо этого спросил:

— Слушай, ты сам как считаешь, что мне делать?

— Понятия не имею, — честно развел руками эскулап. — Может, в Сколково тебе и помогут, но я не представляю — как.

— Ладно, всё равно спасибо, что приглядел за мной, — я принялся одеваться.

— Да не за что, — отмахнулся знахарь. — Да, кстати, тут тебя шеф хотел видеть, как очнёшься, он сейчас в столовке.

— Все дороги ведут в общепит, — констатировал я, шаря под кушеткой в поисках обуви. — А как хоть здешний стаб называется?

— Станица Терещенская. Это в честь здешнего атамана.

— Казаки? — слегка удивился я.

— Ну, вроде того, — уклончиво ответил Север. — Тут разный народ проживает…

— Что ж, поглядим, — я осторожно встал, на всякий случай опираясь рукой на стойку второго яруса кровати.

Вроде нормально. Пошатывает, конечно, но всяко лучше, чем ползком. А глоток вонючего до невозможности живца, от которого меня едва не вырвало, прочистил мозги не хуже крепкой затяжки нашатырным спиртом. Не знаю, на чём настаивал бюджетные спораны знахарь, но я дал себе зарок при первой же возможности найти что-нибудь менее токсичное. На коньячном спирту ничего так заходило, почти без отвращения.

Казарма в длину имела метров тридцать, которые мне удалось проковылять меньше чем за минуту. Как только тошнота отступила, я практически с радостью ощутил зверский голод. Значит, понемногу иду на поправку, если можно так сказать.

Стоило только выйти наружу, как первым делом уткнулся взглядом в видневшуюся между домами морскую гладь. Хотя нет, не морскую — вдалеке едва просматривался противоположный берег. Это хорошо, что я его смог разглядеть, значит, зрение понемногу приходит в норму.

Квартал, где устроились торговцы, вполне тянул на звание прибрежного, даже чайки в наличии имелись — парочка как раз вспорхнула от мусорного бака, стоило мне ступить на мостовую. Самую настоящую, из сурового тёсаного булыжника, размером в полтора стандартных кирпича. Не Красная площадь, конечно, но ходить можно не спотыкаясь.

Сколько же лет этому самому стабу?

Пока раздумывал, из какой эпохи сюда занесло низкие каменные дома с покатыми крышами, из ближайшего двухэтажного строения вышло несколько человек в уже знакомом светлом камуфляже. Ага, это свои.

Кивком поздоровавшись с ребятами, заметил неброскую вывеску «Харчевня» над входом. Во какая ретроспектива. Интересно, а меню у них тоже с закосом под старину?

Я толкнул толстенную дверь из цельных досок и оказался в просторном помещении с низким потолком, под которым висело ни много ни мало — колесо от телеги, а уже на ней крепилось несколько керосиновых светильников. Из-за небольших по размеру окон света явно не хватало, и тут совсем кстати пришлись толстенные свечи, горящие везде, где только можно.

Что ж, романтичненько.

Большинство столиков, представлявших собой обычные кряжи-плавуны, распиленные пополам и посаженные на массивные чурбаки, оказались пусты. Лишь ближе к стойке из морёного дуба обнаружилось несколько человек в кожанках. То ли байкеры, то ли местные жители — пойди сейчас разбери.

Затем нашёлся и Пончик, как и я предпочитавший устраиваться в самом дальнем углу зала. Компанию толстячку составляла миниатюрная блондинка, собравшая длинные волосы в простой хвост, и полузнакомый рослый боец, что катался со мной на джипе. Вся троица, видимо заботясь о здоровье, налегала на простую овсянку, запивая её чем-то похожим на морс.

— Присаживайся, — главный торговец жестом указал на свободное место. — Рад, что ты к нам вернулся.

— Аналогично, — я присел за стол, и, естественно, никакого меню не обнаружил.

— Голоден?

— Ради куска мяса готов обсудить чьё-нибудь убийство, — честно признался я. — Здесь есть что-нибудь серьёзнее каши?

— Есть картошка со свининой, вчерашняя, — предложил Пончик. — Если подождёшь пять минут, её подогреют.

— Конечно, буду!

От стойки отделился угрюмый субъект в засаленном фартуке, принял заказ от начальника каравана, добавившего от себя порцию кофе, и с тяжёлым сопением ушёл на кухню.

— Мне кажется, — задумчиво проронила блондинка, ни к кому конкретно не обращаясь. — Он плюёт в каждую порцию, прежде чем вынести её гостям.

Её голос я узнал мгновенно — успел уже наслушаться в дороге.

— Здравствуй, Октава, приятно увидеть тебя вживую.

— И тебе привет, загадочный коллега, — улыбнулась она и, увидев моё недоумение, пояснила. — Я ведь тоже сенс.

— И что ты можешь видеть?

— Все живые объекты, излучающие тепло, — ответила она, внимательно меня изучая. — Вот только радиус слабоват — всего пятьдесят метров. Не представляю, сколько ты употребил гороха или жемчуга, чтобы засекать объекты за сотню и выше.

О том, что мой диапазон исчисляется в километрах, я, подумав, скромно умолчал. Не тот момент чтобы способностями меряться.

— Змей — уникальный специалист, — прорекламировал меня Пончик, шаря во внутреннем кармане пиджака. — Пожалуй, не помоги нам он, одной машиной мы бы точно не отделались… Вот, держи конфетку, заслужил.

Он протянул мне желтоватый шарик горошины. Понятное дело, что употреблять её я не буду, но это вдобавок ещё и довольно крупная валюта, а деньги сейчас мне ой как нужны.

— Ты за этим меня позвал? — спросил я, пряча горошину в узкий нагрудный карман.

— Вообще-то нет, просто у меня есть информация, которая будет тебе интересна, — толстяк заговорчески мне подмигнул. — Видишь ли, на простой торговле военными железяками много не заработаешь… Но иногда пара простых слов стоят больше, чем иная артиллерийская установка, поэтому лишь часть нашего товара можно потрогать руками.

— И с чего тебе делиться со мной такой ценностью? — насторожился я.

— Ну, то, что я тебе скажу, уже практически не секрет, — толстячок развёл пухлыми ручками. — И, вдобавок, мы неплохо подогрелись с молодой элиты, которую получилось завалить при твоём непосредственном участии. Как же не помочь такому полезному члену команды?

— Настолько полезному, что за колонной кто-то увязался, — напомнил я недавние события.

— Ты совершаешь типичную для новичков ошибку, — Пончик наставительно покачал коротким пальцем. — Не думай, пожалуйста, что мир крутится вокруг тебя одного, это многих погубило. Караван интересен такой куче народа, что тебе и в кошмарах не снилось… Но мы сейчас не об этом. Ты говорил на допросе, что бежал с Фермы в числе прочих заключённых. Вот несколько этих прочих здесь и обосновалась уже три дня как. Вся станица от этого факта на ушах — многие даже отчалили на поиски. Что бы кто ни говорил про взаимоотношения иммунных, но внешников все ненавидят одинаково, и возможность надрать им задницу в чистом поле для многих авантюристов показалась слишком соблазнительной.

— Кто здесь, имена знаешь?

— Нет, но мне известно, что они квартируются неподалёку, в гостинке, оплаченной самим Атаманом, — сделал упор на последнее слово глава каравана. — Если мучает ностальгия по отсидке — можешь сходить, поздороваться. Гостиница называется «Богата хата», найдёшь её без проблем. Только бурно отмечать встречу не рекомендую — нам скоро выезжать, а я не люблю похмельных сотрудников. Всё ясно?

— В моём состоянии только праздновать осталось, — покачал я головой, приступая к принесённой угрюмым барменом горячей сковороде.

— Ну, тогда приятного аппетита. Бывай.

Вся троица разом поднялась, оставив меня наедине с ароматным блюдом. Руки ходили ходуном, так что есть приходилось с максимальной осторожностью, чтобы не запачкаться как свинья. Заодно появилось время всё хорошенько обмозговать.

Естественно, беглецов, кто бы это ни был, уже хорошенько допросили, а, значит, про некоего Полоза, проходящего сквозь стены, местные в курсе. Однако я сюда попал под другим именем, и связать меня с тем беглецом проблематично — моя ментат-метка, являющаяся здесь аналогом паспорта, самая настоящая.

Бояться мне надо лишь прямого опознания, поэтому переться напролом в гостиницу — это вершина идиотизма. По хорошему, нужно взять пару книжек и до самого отъезда валяться в казарме, сославшись на плохое самочувствие. У большинства такое поведение не вызовет вопроса — все в курсе, в каком состоянии меня сюда привезли, но с Пончиком этот номер не прокатит. Он не зря слил мне их месторасположение, оставив право выбора за мной. Мог бы просто за шкирку отвести туда на очную встречу, чтобы узнать, тот ли я, за кого себя выдаю.

За всеми этими размышлениями сковородка незаметно опустела. От тяжёлой сытости сразу же потянуло в сон, но расслабляться сейчас было некогда.

Я встал, поправил форму и направился на выход.

Ещё этот непонятный телепат с кличкой какого-то поклонника некромантии… Так скоро и заснуть буду бояться — забыл уже когда в последний раз что-то нормальное снилось. Помимо того расплывчатого бреда, что он нёс, прозвучала убедительная просьба никому не доверять. Кого он имел в виду — Пончика, что знает обо мне слишком много? Или Дашу Истерику, которая будто бы невзначай оказалась рядом и решила от нечего делать просканировать, а что же такого я там вижу во сне? Без всякого моего согласия, к слову.

Ох уж этот тёрпкий запах паранойи…

Постоялый двор удалось найти безо всякого труда — стаб оказался меньше Еменя раза в три, причём добрую его половину занимал портовый район, отданный на откуп торговцам. Географически станица находилась очень удачно — на пересечении основных торговых маршрутов и полноводной реки, ведущей в наиболее заселённый центр региона. Собственно там Новоград и находится, откуда ходят уже до самого Сколково.

Судоходную артерию в регионе называли по-разному — и Волгой, и Днепром с Иртышом, доходило даже до Амура в отдельных селениях, поэтому большинство именовало её просто Большой рекой, дабы избежать путаницы. Это не считалось чем-то предосудительным, но вот если ты в пределах станицы окрестишь её Итилем или ещё чем, отличным от Дона, местные могут крепко на это обидеться.

Всё это мне охотно рассказал скрюченный мужичок с испитым лицом буквально за один картечный патрон от дробовика. Он же помог мне сориентироваться на местности, дабы я лишний раз не нагружал конечности.

Кстати о местных. Пока шёл к «Богатой хате» наткнулся на самый настоящий разъездной патруль на лошадях. Они вроде бы травоядные, и перерождаться не должны, хотя кто их, с такими-то зубами, знает. Папахи, нагайки и даже шашки в комплекте прилагались, впрочем, как и вполне современные пистолеты-пулемёты у каждого бойца. Люблю, когда отдают дань истории, не впадая в старческий маразм.

По словам мужичка, раньше место было чистым клоповником, но с приходом нового энергичного лидера, немного повёрнутого на казачестве, стаб буквально расцвёл на глазах, превратившись в излюбленную перевалочную базу торговцев.

Увидел я и «коллег» Пончика, чьи машины стояли на соседней стоянке. Либо они просто оказались новичками, либо у меня сложилось неверное мнение о караванщиках, но производили они крайне унылое впечатление. На побитые жизнью машины больно смотреть, камуфляж разномастный, вооружение скудное, а бронетехника наверняка застала Владимира Ильича при жизни.

Как им не страшно на такой рухляди кататься?

Но я рискнул выйти на улицу не для того, чтобы убедиться, как повезло мне с попутчиками. К счастью, мой проспиртованный насквозь гид знал толк в местных закоулках и без проблем набросал мне подходящий маршрут.

Гостиница оказалась под стать остальным зданиям — первый этаж из камня, а следующие — уже из потемневших от времени брёвен. На вытянутом вдоль улицы внутреннем дворике стояло несколько беседок, набитых народом до отказа, несмотря на хоть и позднее, но всё же утро.

В отличие от «Харчевни», алкоголь здесь употребляли в завидном ассортименте и количестве. Похоже, здесь популярное в стабе место — столько постояльцев в срубе ну никак не поместится. Однако распивали вполне культурно, ввиду ещё одного патруля, с завидной регулярностью прохаживающегося вдоль улицы. Кто бы что не говорил, а порядок вокруг царил железный.

Я надвинул прилагавшуюся к форме кепи пониже, опустил голову и тихонечко захромал по мостовой, незаметно разглядывая публику. Судя по смехотворным отверстиям в каменной кладке «Богатой хаты», не смевшим именоваться гордым словом «окно», с вентиляцией там внутри большие проблемы. А значит, большинство гуляк предпочтёт свежий воздух. Не факт, конечно, что я тут кого-нибудь узнаю, но попытать счастья стоит.

И вообще — что делать счастливчикам, благополучно выскользнувшим из цепких лап внешников? Не в номере же сидеть, книжки читать…

Расчёт оказался верным — на узкой тропинке меж столов пошатывался знакомый заключённый, направляясь к памятнику неизвестного архитектора, сколоченному из грубо оструганных досок.

— Твою же мать… — пробормотал я тихо, испытывая самые смешанные чувства.

С одной стороны, радость от того, что он жив, с другой… Это всё усложняло. Конечно, можно было повернуться и уйти незамеченным, но вместо этого я, кляня себя за слабоумие, толкнул калитку в заборе, опоясывающим внутренний дворик. Пока мужчина дождался своей очереди и скрылся в строении, мне удалось тихонько подкрасться ближе и встретить его на выходе, уже с облегчённым мочевым пузырём.

На секунду его глаза расширились, когда он разглядел мутным взором, кто перед ним стоит, а затем узкие губы разошлись в радостном вопле:

— Поло…

Я шагнул навстречу, одной рукой приобняв его, а другой нанёс короткий, но чувствительный удар под ложечку, сбивая дыхание.

— Тише, Шумахер, не кричи. Прошу тебя.

Азиат судорожно закивал, хватая ртом воздух.

— Вот и хорошо, — похвалил я его. — Запомни, меня теперь зовут Змей. Про то прозвище забудь, и никогдабольше не называй его вслух. Кто ещё с тобой?

— Да все… — просипел мой бывший сокамерник. — Больно-то как, змеёныш чёртов…

— Извини.

Наши затянувшиеся обнимашки привлекли-таки нежелательное внимание. Один из рейдеров, направляющийся в дощатый сортир, строго поинтересовался:

— Эй, мужики, у вас там всё нормально?

— Все за… — Шумахер всхлипнул. — …ись!

— Моему другу поплохело, — поспешно добавил я. — Пожалуй, на сегодня ему уже хватит.

Постоялец, или кто он там, филосовски пожал плечами и пошёл себе дальше, а я потащил приходящего в себя сокамерника прочь.

— Где остальные? Почему их нет за столиками?

— Сыч дрыхнет, шлялся где-то ночью… Ох… — Шумахер с трудом распрямился. — Рекс с утра пораньше свинтил в порт, договариваться о найме.

— Так, а паренёк этот, который с нами ехал?

— Малька мы потеряли по пути, — вздохнул азиат, и увидев мою реакцию, поспешно добавил. — Не-не, живой он, только от нас откололся — ушёл с какими-то колхозниками в мелкий стаб ниже по течению. Рыбачат они там, или ещё какой хернёй страдают, я не вдавался. Девчонка у них была, молоденькая сиротка, овощи на рынке продавала. Вот за ней этот дурак и дёрнул, а колхозники и рады стараться — новую рабочую силу себе нашли. Тем более, Малёк до встречи с Пастырем как раз в похожем колхозе и жил, к тяпке с граблями сызмальства приучен.

— Дурак ты, Шум, — упрекнул я товарища. — Это называется — пристроили, а не потеряли, эгоист чёртов. Не сомневаюсь, что вы с Сычём ему маленькую дедовщину устроили в пути.

— Ну, палку-то мы не перегибали, — дёрнул плечом Шумахер. — Язык у него, правда, острый слишком… Но всё время двигались вчетвером как одна команда. Говорю тебе — из-за бабы он свинтил.

— Совет ему да любовь, — произнёс я, подводя его к центральному строению. — И с кем ты квасишь тогда?

— А что тут приятных собеседников мало что ли? Вот там с Шифером и Хромым сидел, пока не приспичило. Может, к нам присоединишься?

— Нет, — твёрдо ответил я. — Мне сейчас не до этого. Нужно серьёзно поговорить, и желательно, без посторонних.

— Ладно-ладно, понял, — выставил вперёд ладони азиат. — Сейчас с ребятами попрощаюсь, и пойдём в номер, перетрём. Сыч-то для тебя, надеюсь, не посторонний?

— Естественно, — кивнул я. — Только давай я тебя у входа подожду, мне так спокойней.

— Да что ты очкуешь, всё путём будет, они мировые ребята! — Шумахер мёртвой хваткой вцепился мне в руку и потащил к одному из крайних столиков.

«Мировые ребята» оказались осоловелыми от выпитого рейдерами, с крайне подозрительными физиономиями. Таких я бы ни за что не оставил бы сторожить даже стреляные гильзы, не говоря уже о более ценных вещах.

— Знакомьтесь, это… — азиат чуть запнулся. — …Змей, мой кореш! Змей, это Хромой и Шифер.

— Очень приятно, — проявил я вежливость, присаживаясь за столик. — Шум, у нас мало времени.

— Да что ты заладил, как пластинка граммофона! Сейчас допью и пойдём.

— Нам тоже скоро выдвигаться надо, — сказал тот, кого мой сокамерник представил как Шифер. — На рынок двигать нужно, закупить кое-чего в дорогу. Стаб тухлый, заказов мало.

— Чем промышляете? — решил спросить я, пока азиат намертво присосался к внушительной кружке с тёмным пивом.

— Да по-разному, — пожал плечами Хромой. — В основном конечно, подай-принеси. Шифер вдобавок, дар транслитера имеет, в цивилизованных стабах подрабатываем, но это так, по мелочи.

— Транслитер, это в смысле переводчик? — уточнил я, немедленно доставая из нагрудного кармана завалявшуюся там инструкцию от дробовика, которую пролистывал на досуге.

— Ну да, — важно кивнул рейдер. — Любой язык могу вкурить влёт, хоть инопланетянский.

— Давай проверим, — предложил я, быстро перелистав страницы.

Под нечётким рисунком подствольного стреломёта, или как его там правильно, в азиатском варианте, сохранившем привычную пунктуацию, имеласькороткая надпись, выделенная жирным шрифтом. Иероглифы на ней ограничивались аж тремя восклицательными знаками — это явно что-то важное.

— Остерегайтесь перекоса снаряда в стволе, — небрежно обронил Шифер, тоном знатока, едва покосившись в сторону страницы. — Ну, а за полный перевод с тебя три горошины, оформлю в лучшем виде, у меня и планшетик под это дело есть.

Шумахер, до этого безмятежно лакающий пиво, вдруг поперхнулся и сдавленно закашлял.

— Может, три спорана? — на всякий случай уточнил я.

— Цена приемлемая, — вклиился Хромой. — Дар у Шифера очень редкий, хрен ты где ещё такого встретишь. Интернетов тут нету, так что можешь искать подходящий словарик хоть до конца света. Кластеры то наши, черномазых нету. Согласен?

— Нет, — я спрятал книжицу обратно в карман. — Как-нибудь сам разберусь. И кстати, о кластерах — мне давно уже интересно, почему вокруг лишь выходцы из СНГ, а если попадаюются иностранцы — то это внешники. Есть по официальная версия?

— Да как не быть, — Шумахер, наконец, откашлялся. — Не понял, что сейчас за аббревиатуру ты назвал, но Рассея-матушка в большинстве слоёв реальности ой как широка. Конкретный такой процент от площади земли. Мне как-то один приятель рассказывал, что знал человека, собственными глазами видевшего стандартный кластер с чешским городком. Может, где-то далеко-далеко отсюда и пиндосы с неграми прилетают, кто знает.

— Ага, а внешники у них — русские, — гыгыкнул Шифер, но шутку никто не поддержал.

— Не надо так, — покачал головой я. — Не в нашем это менталитете.

— Ну, на счёт этого я поспорю, — не согласился Шумахер. — Вспомни хотя бы муров, патриотище ты наш. А что касается самих внешников — уверен, что большая часть населения их миров и знать не знает, что такое Стикс. Тут, в основном, всякие «частники» и прочие солдаты удачи обретаются, пусть и не без благословения правящей верхушки. А рядовому налогоплательщику такие шокирующие подробности знать не положено — его только результат в виде чудодейственных препаратов волнует.

— Пожалуй, ты прав, — поразмыслив, согласился я.

Азиат опорожнил ёмкость и оглушительно рыгнул.

— Нормас, браток, главное в себе не держать, — похлопал его по плечу Шифер, так же покончивший с выпивкой. — Ну чё, не прощаемся мужики, до вечера. А ты Змей, подумай насчёт моего предложения.

— Если только мне ампутируют половину мозга, — покачал я головой, поднимаясь. — Пошли, Шум.

Поддерживая говорливого товарища за плечо, я завёл его внутрь до стойки портье, являвшегося здесь по совместительству барменом.

— Чего изволите? — быстро спросил он, оценив благодушно-размякшее состояние Шумахера. — Выпивка, спек, девочки?

— Во! — азиат оттопырил кверху большой палец. — Именно в такой последовательности!

Я сдавленно застонал, оттаскивая его подальше от стойки.

— Шум, сейчас не до развлечений!

— Ты сбрендил? — обиженно спросил он. — Мы тебя похоронили практически, разве что поминать не стали, на всякий… И тут ты вдруг откуда ни возьмись воскрешаешься! Как ты нас вообще нашел, бляха-муха?!

— Друзья помогли, — уклончиво ответил я, толкая упирающегося гуляку к лестнице. — Какой этаж?

— Я думал, мы — твои друзья, — горестно вздохнул Шумахер. — А ты всё темнишь… Ладно, мож тебе Сыч мозги-то вправит. Давай на третий.

Последняя выпитая кружка для него была явно лишней, да и душно здесь оказалась, как я и предполагал. Кое-как, отдыхая каждый пролёт, мы добрались до номера, ещё дольше азиат возился с ключом от него, упорно не желая отдавать его мне. В итоге дверь распахнулась без его участия, и на пороге возник недовольный Сыч, поблёскивая в полумраке светлой радужкой глаз.

— Грёбаный ты алкаш, с утра уже на…

Он замер, разглядев, наконец, меня.

— Здравствуй, Сыч, впусти нас пожалуйста, — спокойно произнёс я. — Этот гуляка слишком тяжёлый для меня, уже плечо от него онемело.

Фыркнув, здоровяк посторонился, после чего зачем-то выглянул в коридор, осмотрелся и захлопнул дверь, щёлкнув замком.

— Ну, привет, Полоз, — обронил он, протопав за нами в единственную жилую комнату, где стояло в рядок четыре узкие деревянные кровати. — Клади его на шконку, пусть отлежится.

— Я в порядке! — протестующе заявил азиат.

— Захлопнись, — веско посоветовал Сыч. — Хочешь участвовать в разговоре — лежи и слушай. А нет — спи. А если тебя снова начнёт полоскать — лучше заранее ползи к очку, иначе я потом тобой же и вытру. Всё понял?

— За что я только тебя терплю…

— Будем считать, что это «да».

Бывший сокамерник присел на табурет, жалобно заскрипевший от его немалого веса, и кивнул в сторону такого же, стоявшего в углу.

— Увы, кресел тут нет,

— Ничего, — я устроился напротив него. — Помнится, раньше мы обретались куда в худших условиях.

От этих слов здоровяк скривился, как от зубной боли. Проживание на воле сказалось на нём благотворно — цвет кожи приобрёл более здоровый оттенок, осанка выпрямилась. От густой богатырской бороды он зачем-то оставил одну эспаньолку, которая тем не мене, была ему к лицу. Одежда у него, как и у Шумахера оказалась не самого лучшего качества, и явно с чужого плеча, но всё-таки лучше оранжевой больничной пижамы.

— Ты ещё старину Похера, вспомни… Тоже мне, ностальгия.

— Ты думаешь, он жив?

— Мне без разницы, — пожал он могучими плечами. — Главное, что мы здесь. Знаешь, не ожидал тебя увидеть, хотя своего присутствия мы не скрывали. Насколько я слышал, других выживших пока не нашли.

— Вы действительно первые, — подтвердил я. — Возможно, кто-то ещё скитается по лесам.

— Но не ты, — задумчиво обронил Сыч. — Расскажешь, зачем пришёл?

Такой простой с виду вопрос поставил меня в тупик.

— Если честно, я и сам не знаю. Наверное, хотел просто вас увидеть, хотя и шанс, что это окажетесь именно вы, был мизерный.

— Не так уж и маленький — нас семеро вернулось, — медленно проговорил здоровяк. — Четверых ты знаешь, ещё троих подобрали по дороге, у них колымага поломалась после очереди из пулемёта. Кто тот обстрел пережил, драпали на уже на своих двоих.

— Кстати, а что с вертолётом? — вспомнил я давно мучивший меня вопрос. — Он нас преследовал?

— Куда там, — хмыкнул Сыч. — Ему элита бревном поперёк кабины заехала, как грёбаный олимпийский метатель копья. Вторая птичка тут же упорхнула ближе к Ферме, а там уже мы леса достигли.

— Так вертолет был не один? — удивился я. — Вот это нам повезло…

— Ни хера не так — отрезал здоровяк. — Тебе вообще весь этот момент не кажется странным?

— В смысле?

— Ну ты даёшь, Полоз, — покачал он головой. — Ладно, вот этот убийца спиртного в стройбате сортиры офицерам строил, но ты-то явно где-то служил!

— Боевого опыта у меня кот наплакал, — честно признался я. — В вооруженных конфликтах участвовать не довелось, а в армии, в основном, с винтовкой бегал, зверя стрелял для столовки, благо места были глухие.

Здоровяк издал неопределённый звук, после чего продолжил:

— Хорошо, специально для такого дремучего стрелка поясню — когда мы остановились перед элитой, наш драндулет представлял собой идеальную мишень. По нам, — он крепко выругался. — Легче было попасть, чем промахнуться. Однако, наводчик в вертухе сознательно отвёл прицел в сторону мертвяка, этим и объясняется, что получилась у него очередь, как бык поссал. Неужели не заметил?

— Мне тогда уже не до того было, — напомнил я. — Значит, ты хочешь сказать, они там получили приказ не стрелять?

— Разве что, не стрелять именно по нам. Вторая вертуха в тот момент по кому-то там работала. Да и с какого хрена такие привилегии?

— Да, действительно очень странно, — согласился я.

Хотя, если учесть, что внешники боялись зацепить мою драгоценную тушку… Но бред же — браслета у меня на тот момент уже давно не было, а камеры слежения на парковке, где мы рассаживались, были отключены. Откуда они знали, в какой именно машине нахожусь я?

— А кроме этих троих никого не видели? — продолжил я расспрашивать очевидцев.

— Ясен пень что нет, — мотнул крупной головой Сыч. — И тех бы не нашли, если бы не стали рыскать по окрестностям в поисках тебя и этих двух мудозвонов. А так, получается, равноценный обмен получился.

— И когда же вы нас умудрились потерять?

— Да на первой же ночёвке. Ты так и не пришёл в себя, дышал через раз. Тот, что ехал с нами на заднем — Хвост, кажется — сказал, что он вроде как был врачом. В прежней жизни. Вот и сидел он с тобой рядом всё время, как сиделка. А на утро, когда дежурил его дружок, вы все трое испарились без следа.

— Они меня утащили как бревно и вы не заметили? — удивился я. — Ну, молодцы, что сказать. То-то я удивился, очнувшись в их компании.

— Что они от тебя хотели?

— Отрезать голову и сдать в качестве трофея в какой-то беспредельный стаб, — не смягчая подробностей, ответил я. — Ты же в курсе, что мой чёртов двойник тут числится террористом номер один?

— Да, Малёк нам поведал, в подробностях, — хмуро ответил Сыч. — Приятного мало — он с сектантами захватывает стабы, натравливая на них заражённых. Тех, кто переживает мясорубку штурма — уводят с собой. Тоже случилось и с пацана посёлком, лишь он один в укромном уголке смог отсидеться. Но до обитаемых мест так и не дошёл — внешники сцапали.

— Зачем сектантам пленники?

— А чёрт их знает, может, на ритуалы пускают, или тварей своих ручных кормят. Надо же этим что-то жрать…

— Хоть пластическую операцию делай, — покачал я головой. — Обязательно займусь этим вопросом, когда разберусь с головой.

— Вот почему мне твоя физиономия поначалу знакомой показалась… — подал голос с кровати Шумахер, перевернувшись на бок. — Она же на каждой доске висит в разделе розыска.

— К счастью, её мало кто из обывателей читает, иначе бы прохода не давали, — вынужден был констатировать я. — Хотя мне уже ментат-метку сделали, правда, на другое имя. Теперь меня зовут Змей, запомните.

— Боишься, что к тебе вопросов много будет после побега? — догадался понятливый Сыч. — Что ж, резонно. Я доселе не слышал о людях, проходящих сквозь твёрдые преграды. Невидимки — да, есть, но их потрогать можно. Ты же вообще куда-то нахрен пропадаешь.

— Я тоже про такой дар не знал до нашего знакомства, — сдавленно пробормотал азиат, сползая с кровати. — Пойду-ка я, ихтиандра позову, пожалуй…

— Дверь не забудь закрыть, алконафт хренов, — вдогон предупредил Сыч, провожая шатающуюся фигуру неодобрительным взглядом. — А то здесь не окна, а иллюминаторы какие-то, не проветрить нифига.

— Про пацана он мне уже рассказал, — кивнул я в сторону санузла. — А где эта самая троица, которую вы подобрали?

— Уехали вчера, они в соседнем номере жили, — пояснил сокамерник. — Их тоже допросили тщательно и отпустили с миром. Двое из них земляками оказались, вот и рванули в родной стаб, прихватив третьего. Нас, к слову, тоже звали, но я пока недельку хочу здесь провести — знахаря мне оплатили, хожу к нему восстанавливаться, то же касается и страхоёбища, которого ты спас — его сильно пошинковали. Прежде он моряком был, вот и шарится теперь каждый день в порту, наняться на какое-нить корыто хочет.

Его прервали прорвавшиеся сквозь дверь характерные квакающие звуки, издаваемые Шумахером.

— А этот пропоица вообще отсюда дёргаться не собирается, каждый день новых собутыльников находит, — пожаловался Сыч. — Вот и весь сказ. Теперь твоя очередь.

Я кратко изложил, свои недавние приключения, отдельно коснувшись неутешительного диагноза, который поставили мне знахари.

— О как тебя хитро загнуло, — оценил он мою ситуацию. — Что будешь делать?

— Ты знаешь о Сколково?

— Ну, в общих чертах. Этим чувакам вскружили голову успехи институтских, вот и решили свою контору организовать. Только что-то я не слышал от них каких-то научных прорывов. Но лечиться да, большие шишки к ним ездят. У тебя бабла-то хватит на их ценник?

— Я над этим работаю.

— И как успехи?

— Пока нанялся к караванщикам, обещали неплохо заплатить.

— Это к которым? — быстро спросил Сыч. — Не к тем, случайно, что вчера приехали большой колонной?

— Ага, главный у них некий Пончик, он меня и взял.

— Ну да чего же ты везучий сукин сын, — почти восхищённо покачал головой здоровяк. — Это ты «некий» а Пончик — это мать его легенда! Он даже среди небедных торговцев далеко выделяется, технику-то успел наверняка заценить?

— В общих чертах, — уклончиво ответил я.

Светлые глаза у бывшего сокамерника загорелись как звёзды в вечернем небе.

— Если сможешь меня к ним по блату устроить — с меня магарыч серьёзный.

— Стой, какой, к лешему, устроить? Ты же здесь неделю ещё на терапию ходить должен.

— Да к херам её при таком раскладе! За деньги, что там платят, я себе сам и вторую селезёнку отращу, и третью почку, если надо.

От таких обещаний я немного подрастерялся — никак не ожидал, что хмурый и рассудительный Сыч начнёт рьяно набиваться в попутчики. Может, и правда мне хорошо заплатят? Чего-чего, а денежный вопрос с Пончиком я как-то обсудить позабыл.

Лопух.

— Меня тоже записывайте в штат, — устало выдохнул бледный Шумахер, опираясь на дверь в санузел. — Я вообще с тобой до Сколково готов пройтись без проблем, помогу, чем смогу, как ты нам…

От него немедленно потянуло кислятиной.

— Сортир захлопни, херой, — проворчал Сыч и обернулся ко мне. — Хотя, в чём-то этот алкалоид прав. Ты нас из такой жопы на своём горбу вынес, а мы тебя даже нормально посторожить не смогли… Нехорошо это. В общем, не знаю, что думает по этому поводу наш знакомый крокодил, но мы вдвоём с тобой.

— Сейчас прям расплачусь, — язвительно улыбнулся я, хотя на душе от его слов немного потеплело. — Может, мне и оклад ваш в свой фонд на лечение положить?

— Надеюсь, тебе там врачи заодно и губу загребущую заодно укоротят, — поделился мечтами здоровяк, продолжив уже куда более серьёзно. — Но если надо будет — скинемся без вопросов.

— Мы ж друзья, — с улыбкой добавил Шумахер.