Разъездной патруль остановил нас, когда до Сколково оставалось каких-то несколько десятков километров. По сравнению с пройденным нами расстоянием — можно считать, что на пороге перехватили.

За спиной остались несколько больших и не очень городских кластеров, в которых мы, каждую минуту рискуя жизнью, искали горючее и лекарства для Пастыря, который держался на этом свете лишь благодаря умелым действиям Доктора Стервы. В сознание он так и не пришёл, что напрягало нас с Сычом больше всего. По словам удивлённой внешницы, его состояние было далеко от коматозного, по сути — он крепко спал и никак не желал проснуться.

Точно так же, как до этого вела себя Лена-Геката.

Чем это в конечном итоге для нас закончилось напоминать не нужно, так что гнали мы как сумасшедшие, делая остановки только для пополнения запасов или с наступлением темноты.

В таком ритме прошло три напряжённых дня, пока на горизонте не показалась пятёрка лёгких броневиков при самом настоящем колёсном танке, увенчанной плоской башней с пушкой калибра около ста пятидесяти миллиметров. Не знаю, с какого мира он сюда свалился, но выглядел он донельзя странно.

Все машины были выкрашены в сизо-серые тона, отдалённо напоминающие ОМОНовский камуфляж. Так же на бортах имелись ещё и опознавательные знаки — вписанная в колбу округлая шестерёнка, внутри которой красовалась цифра «семьдесят три».

— Глуши мотор, это Сколковцы, — приказал Сыч сидящей за рулём Стелле. — Ща будут нас по рации вызывать, а когда поймут, что мы бомжи — подъедут поближе.

— О´кей, командор.

Эти трое суток немного сплотили нашу разношёрстную команду, но не проходило и нескольких часов, чтобы эта парочка снова не сцепилась. Сыч успел окончательно поправиться, и наша единственная винтовка перешла к нему в постоянное пользование. Мне остался пистолет с десятком патронов и хороший охотничий нож. Внешнице огнестрела не доверили, поэтому на вылазках она занимала место водителя, неплохо поднаторев на этом поприще. А ещё говорят что женщина за рулём — к беде.

Что касается меня, то дрожь никуда не делась, а незаметно онемевшая кожа на затылке так и не вернула былую чувствительность. Так что невидимые часы, ведущие обратный отчёт в моей голове, должны были вот-вот остановиться. Что никак не способствовало любованию безумными пейзажами, проплывавшими за окном.

А интересного вокруг хватало — лоскутное одеяло кластеров каждый час преподносило нам какой-нибудь сюрприз. То срезанные мосты через реки, то орды голодных мутантов, то самые настоящие лабиринты из бзумного переплетения дорог и шатких эстакад, в любой момент готовых превратиться в смертельную ловушку.

Гор ещё, по счастью, здесь не было, но складок местности, переходящих в холмы, хватало в избытке. Где-то всё происходило плавно, а где-то и без всякого перехода, вызывая осыпи и лавины.

Всё чаще по пути стали попадаться урбанистические кластеры, как кишащие тварями, из-за чего нам приходилось их объезжать, так и практически пустынные, напоминающие типичные постапокалиптичные картины. На одном из таких осколков чужого мира — бескрайней стройплощадке, где враскорячку стояли безликие новостройки, нас и встретил патруль.

Как и предсказывал опытный Сыч, водители двух броневиков пустили свои машины вперёд, а остальные разъехались в стороны, беря нас в клещи. Мы, наскоро обсудив ситуацию, не стали нервировать военных и вышли один за другим на улицу. А куда деваться, если броневик в зоне прямого поражения танка? Тяжелей всего пришлось Стелле, которой, чтобы покинуть салон, понадобилось перебираться сначала на пассажирское сиденье, а потом уже спрыгивать с подножки.

Водительскую дверь намертво перекосило после встречи с тушей одного очень настырного перерождённого, которому совсем немножко не хватило, чтобы перевернуть тяжёлый внедорожник. Уйти от него получилась лишь благодаря мелкой стае, за каким-то чёртом атаковавшей сильного, но одинокого упыря, бежавшего вслед за нами. Возможно, он просто пересёк границы их охотничьих владений, или просто рожей не вышел, но как бы то ни было, нам удалось оторваться.

Вообще, стайный инстинкт у хищников встречается сплошь и рядом, но у заражённых он сильно искажён в сторону каннибализма. Сильные едят слабых, но крайне неохотно и больше от крайней нужды в калориях, а вот чтобы набрать «массу» или слвершить эволюционныйскачок, как пояснил Сыч, им требовалось мясо иммунных. Неважно, люди это, или какие-нибудь травоядные, которые не перерождаются в принципе.

Но то странное с логичной точки зрения нападение на сильного чужака более слабыми особями натолкнуло меня на мысль, что не всё у них так просто, как кажется на первый взгляд. Как они вообще используют градацию свой-чужой своими скудными мозгами?

Может, опознание происходит именно в зазеркалье, которое остро чувствуют даже начальные перерождённые? Как-то же Пастырю удавалось их приручать, то есть — становиться в доску своим. Не подсматриваю ли я сквозь замочную скважину на работу этого самого механизма опознания?

Межу тем броневики остановились напротив нас, взяв на прицел крупнокалиберных пулемётов на башенках. Стоило им притормозить, как из каждого слаженно выскочили по нескольку бойцов в таком же серо-сизом камуфляже с чёрными вставками. У каждого на месте шеврона красовался всё тот же логотип научного центра, а вот погоны, в отличие от «Еменьских», отсутствовали.

И ещё одно важное отличие — они хоть и опознали мой знаменитый фейс практически сразу, но валить всех на землю не стали, а позвали штатного ментата, который без труда считал мою метку. Из того, что я слышал про этих специалистов — в стабах они на вес золота, если не дороже. Сидят себе в конторах и отмахиваются от многочисленных желающих смахнуть с них лишнюю пылинку.

Уже одно то, что у них такой ценный сотрудник катается с обычным патрулём, говорит о статусе и достатке стаба.

Когда было доказано, что я всего-навсего двойник, пришло время продемонстрировать настоящего Пастыря. От увиденного ещё одного меня бойцы, мягко говоря, пришли в шок, но быстро оправились и на сцене возник следующий по незаменимости специалист, которого могут позволить себе лишь обеспеченные сообщества выживших, да безумные караванщики вроде Пончика.

Знахарем оказалась молодая девушка, едва за двадцать. Она бегло просканировала сектанта и выдала такую многосложную тираду, что ей в подруги наверняка захотела бы набиться грубоватая Даша Истерика.

— Не могу сказать отчего, но дар ускоренного исцеления он потерял, — спокойно пояснила Доктор Стерва. — Думаю и с обычным иммунитетом тоже проблемы, поэтому рана и воспалилась. Всё же я занималась ей в полутьме, без инструментов, и ещё меня очень сильно трясло.

— Может, тогда он никакой к дьяволу не иммунный? — тут же предположил Сыч.

— На начального заражённого он точно не похож, как ты успел заметить, — уколола его в ответ Стелла.

Последнее слово как всегда осталось за ментатом.

— Метка есть, это определённо Пастырь, — уверенно заявил он. — А что касается его состояния — разбирайтесь сами.

Знахарку крайне заинтересовали наблюдения Стеллы, и женщины принялись увлечено дискутировать, потеряв всякую связь с внешним миром. До допроса внешницы, к счастью, дело ещё не дошло, а отсутствие метки здесь не являлось чем-то предосудительным.

Естественно, правда, кто она такая, вскроется практически сразу, но к тому времени власти Сколково задолжают нам кругленькую сумму, что даст пространство для манёвра. Всё-таки в пути Доктор Стерва показала себя с лучшей стороны, хотя ей не раз и не два предоставлялась возможность нас кинуть.

Вот только куда ей было деваться? Даже овладей она как-то броневиком, довести Пастыря до своих ей в одиночку точно не под силам, да он и не доехал бы, скорее всего. Антибиотики, которые мы смогли раздобыть с риском для жизни, помогли ему слабо, а про живец я вообще молчу. Так что двойник медленно, но верно угасал, всё больше напоминая меня самого.

Патруль связался с базой и получил немедленное добро на изменение маршрута. Двойника никуда перетаскивать не стали, к нам лишь пересела юная знахарша в сопровождении бойца с рацией, и дальше броневик поехал уже с солидным эскортом, дав нам в кое-то веки немного расслабиться.

Сопровождение оказалось очень кстати — тварей вокруг было столько, что затылок превратился в один сплошной болевой центр. Девчонка ненадолго переключилась и на меня, сняв большую часть спазмов, а по поводу лечения посоветовала проконсультироваться с местными светилами, коих здесь было даже больше, чем военных. Ну да, знахари в моём случае были абсолютно бессильны.

— Сразу видно, чей ты двойник, — добавила она, закончив оглаживать мою потрёпанную ауру. — Всё у вас не слава богу.

— Что есть, то есть, — вынужден был согласиться я.

— Как вы вообще смогли прорваться, не понимаю, — покачала головой девчонка. — Тут недавно такая стая проходила, что парочка ближайших по времени караванов завернули обратно. Теперь свежих поставок придётся ждать ещё пару недель.

— Зомбей бояться — в Стикс не ходить, — перефразировал я знаменитую фразу. — Тем более, нам посчастливилось с ними разминуться.

Про свой дар, заблаговременно предупредивший нас о надвигающейся опасности, упоминать не стал. Стая действительно была тысяч на десять, так что в этом районе мне лучше в Астрал не нырять, а то вся эта орава непременно припрётся.

Лишь единожды на нашу колонну решила напасть закованная в хитин образина, но её угомонили даже без участия танка. Один из броневиков, напоминающих советскую «Зушку», только более навороченную, располовинил монстра очередью прямо на ходу. Останавливаться, чтобы подобрать трофеи никто не стал, и мы с той же скоростью продолжили мчаться вперёд.

Меры безопасности, принятые руководством научного стаба, воистину оказались беспрецедентными. На полпути нас встретила ещё одна бронегруппа, на этот раз из пяти машин, которые усилили и без того неслабую мощь колонны. Наверное, поэтому больше в нашу сторону никто не покушался. Разве что иногда попадались отдельные медлительные перерождённые, но головная машина уверенно раскатывала их в кашу.

Такое внимание к нашей персоне даже у молодой знахарки вызвало неподдельное удивление. По её словам, с нами сейчас двигались две трети экспедиционных сил Сколково. Связавшись с командиром, она немедленно получила нагоняй, а уже затем исчерпывающий ответ на резонный вопрос, зачем нас надо так усиленно охранять.

Оказалось, на горизонте маячили не только твари, но и сектанты, чей интерес к персоне Пастыря неоспорим. И совершенно неважно, что они отчего-то хотят его убить, на не возвести на престол.

— Как они меня уже все задрали… — проворчал Сыч, объезжая вслед за передней машиной рухнувшее на дорогу дерево.

— На Сколково уже нападали? — озвучил я давно терзавший меня вопрос.

Всё-таки это больше научники, чем военные. Наличие крутого вооружения ещё не гарантирует то, что бойцы им умеют пользоваться.

— Не волнуйтесь, Оплот не зря назвали именно так, — улыбнулась девчонка. — Желающих овладеть технологиями и ресурсами хватает в избытке, но ещё никому не удавалось их получить силой.

— Что ещё за Оплот? — тут же насторожился я. — Мы вроде бы в Сколково ехать должны.

— Это наш укреплённый стаб, — пояснила знахарка. — А сами корпуса увы, пока не доступны. Кластер завтра ждёт перезагрузка, так что все работы продолжатся через пару дней…

— И почему я не удивляюсь… — тихо проронил Сыч.

— Сегодня семьдесят третий день, — важно произнесла девчонка. — Одни из первых поселившихся здесь учёных так увлеклись исследованиями, что забыли о времени и попали под откат, хотя прекрасно знали об особенностях кластера. Поэтому напоминание об этом событии всегда с нами.

Она похлопала себя по шеврону и продолжила:

— И пусть перезагрузка каждый раз происходит с точностью до минуты, никто больше не хочет рисковать, и эвакуация персонала проводится заранее. В Оплот.

— А смысл учёным ездить туда-сюда? — удивился я. — Не проще ли постоянно разместиться в стабе и таскать оборудование и технологии с кластера по мере наобности?

— Сделай так наше руководство, и мы бы до сих пор прозябали бы сейчас на окраине региона, никому не нужной конторкой, — вздохнула она. — Сколково — это самый настоящий академгородок, где можно одновременно вести сотни исследований и принимать до тысячи пациентов. А Оплот — обычная военная база. Конечно, у нас там есть кое-какое оборудование, но взять даже твой случай, со споровым мешком в голове. Обычная медицина здесь бессильна, нужно провести исследования и собрать консилиум из специалистов. Такое в стенах обычного стаба практически невозможно. Чтобы построить аналог Сколково в пределах стаба не хватит всех человеческих ресурсов нашего региона. Увы, но пока мы паразитируем на готовом. Возможно, в будущем, через несколько лет…

— А они там точно справятся? Ты не слышала о похожих проблемах ещё у кого-нибудь?

— Нет, — уверенно ответила девчонка. — Все знахари стараются обмениваться опытом, а к нам кто только не приезжал… Но в этом и хорошая новость — все будут в диком восторге, они обожают сложные задачки. Латать разорванных рейдеров пусть и за большие деньги это не совсем то, о чём здесь многие мечтали. Но не волнуйся, экспериментировать с тобой никто не будет. Нам платят за результат, руководство за этим строго следит.

— Так у вас у руля военные или учёные?

— Во главе Сколково стоит Совет, в котором заседают специалисты во всех областях. Военное дело, торговля, наука и исследование, связь с другими стабами… Даже рекламщик там есть. Важные решения принимаются коллегиально, а повседневные — уполномоченными представителями. Да, звучит это сложно, но работает довольно хорошо. Например, пока весь персонал пережидает перезагрузку академгородка в Оплоте, всем руководят именно военные.

— И что эта ваша база из себя представляет?

— О, вы всё сами увидите, не хочу портить впечатление, — интригующе уклонилась от ответа знахарка.

Посмотреть действительно было на что. Издалека я подумал, что это просто огромное скальное обнажение, но сразу же отметил про себя излишнюю правильность линий. Подъехав поближе, мы смогли разглядеть больше деталей, укрываемых соседними холмами, и последние сомнения в искусственном происхождении огромного монумента отпали сами собой.

Выглядел Оплот как суповая тарелка размером с десяток футбольных полей, которую зачем-то перевернули кверху покатым дном. Вот бывают же усечённые пирамиды, а это получается — усечённая полусфера, выполненная из странного светлого материала с серебристым отливом. На металл, бетон или простой камень он походил слабо, скорее — на керамику.

Никаких стыков и тому подобного не наблюдалось. Однако стоило нам приблизиться вплотную, как в гладком корпусе странной постройки сама собой возникла щель, стремительно расширившаяся до нескольких метров. Очень вовремя, так как я уже на полном серьёзе думал, что головная машина со всего маху влетит в высокую стену. Подобные метаморфозы я видел лишь однажды — в броневике Витязя, до этого принадлежавший продвинутым внешникам — нолдам.

Мы, раскрыв рты, въехали в эти высокотехнологичные ворота и несколько секунд двигались, будто в горном автомобильном тоннеле. Даже разметка на дорожном полотне имела место быть. А в конце пути нас всех поджидала подземная многоярусная парковка, к счастью, что бесплатная.

Стоило нам только остановиться, как к машине тут же подскочили расторопные ребята с каталкой. Пастырю с каждым часом становилась всё хуже, так что такая оперативность могла только радовать. Но у меня отчего-то на душе заскребли кошки. Не знаю, может потому, что добрался до того места, в которое так стремился, и банально перегорел. Однако всё только начиналось, а предмет будущего торга собирался вот-вот склеить ласты. Непорядок.

Стелла проследила за погрузкой, и я увидел двойника лишь в последний момент, когда его увозили прочь. Несмотря на то, что на его лице практически весь путь царила сонная безмятежность, сейчас его губы растянулись в странной полуулыбке. Я ожидал, что он раскроет глаза и рассмеётся в голос, как в кошмаре, но вместо этого в голове пронеслась странная, будто чужая, мысль:

«До скорой встречи!»

Ухмыляющегося двойника загородила спина медика, а потом он и вовсе пропал в чреве лифта. Обычного, без футуристических новоротов. Вообще внутри обстановка была несколько иной чем та, которую ожидал увидеть, разглядев фасад убежища. Бетон, металл и пластик — стандартный набор. Дизайн немного странный — нарочито угловатый, но ничего необычного в нём не было.

Когда суета, вызванная медиками, чуть поутихла, к нам подошел бравый подтянутый военный с пронзительным взглядом и челюстью-кирпичом, будто сошедший с какого-то старого агитационного плаката.

— Солид, — коротко представился он. — Совет сейчас занят решением оперативных задач. Чуть позже к вам будет направлен уполномоченный представитель.

— И как долго Совет собирается их решать? — поинтересовался я.

— Всё зависит от сложности перезагрузившегося кластера. Иногда изменения минимальны, а иногда не хватает одного-двух корпусов, что приносит дополнительные проблемы при планировании работ на следующий цикл.

Такое ощущение, что перед нами стоял информационный робот, сыпавший заштампованными фразами. Тем более, в голосе у него напрочь отсутствовали даже тени эмоций.

— Так, а переговоры мы прямо здесь будем проводить? — я развёл руки, будто пытаясь охватить окружающую нас парковку.

— Разумеется нет, — он чётко развернулся и зашагал к лифту. — Пройдёмте.

Ну, мы и прошли, раз так вежливо просят. Прямо в кабину, опустившую нас, судя по времени, куда-то в нижние слои литосферы. Длинноствол, зная обычаи региона, мы решили оставить в заблокированной машине, а к пистолету в кобуре сколковец отнёсся индифферентно.

Но на душе по-прежнему было тяжело, будто упускаю что-то важное, находящееся прямо перед носом. Нет, я не чувствовал себя кинутым — тут и тупому понятно, что у местных сейчас забот полон рот, но… Не так представлялось мне прибытие сюда. И пусть нам всё равно пришлось бы здесь куковать до начала функционирования академгородка, такое отношение немного напрягало.

Солид повёл нас длинными извилистыми коридорами, вызвавшими какую-то мутную мысль, ускользнувшую обратно в подсознание, стоило только попытаться ухватить её за хвост. Миновав десятка три одинаковых металлических дверей, не имеющих даже числового обозначения, военный внезапно остановился и уверенным движением ввёл код доступа в электронный замок на левой от нас стене. Одна из створок послушно отворилась, приглашая нас в просторную комнату, напоминающую обычный четырёхместный номер в придорожной гостинице. Кровати стояли в два ряда, между которыми можно было протиснуться лишь боком, стол для трапезы откидывался от одной из стен, а санузел имелся лишь в единственном числе. К предметам роскоши можно было отнести разве что широкую плазму на дальней от входа стене.

В целом не так уж и плохо, но полное отсутствие окон оставляло после себя гнетущее впечатление. И в купе с массивной дверью всё это напоминало камеру заключения в какой-нибудь европейской стране.

— А мы здесь не пленники часом? — напрямую спросил я, остановившись у порога.

— Никак нет, — бездушным болванчиком отозвался Солид. — Ваш статус — почётные гости. Дело в том, что по территории базы перемещение без сопровождения сотрудников строго запрещено. А пока в вашем распоряжении одна из лучших комнат отдыха.

— М-да, — протянул Сыч, входя внутрь. — Хорошо, что мы почётные гости. Не хотел бы я здешний карцер увидеть.

— В данный момент Оплот находится в самом начале строительства, так что большинство сотрудников сейчас проживают куда в худших условиях, — заметил сколковец. — Располагайтесь и ожидайте представителя Совета.

Не знаю, показалось или нет, но в его голосе мне послышалась нотка недовольства.

— Вы как хотите, а я в душ первая, — безапелляционно заявила Доктор Стерва, направляясь в сторону санузла.

— Только не слишком долго там плескайся, — беспечно предупредил её Сыч, плюхнувшись в одну из коек прямо в верхней одежде.

Наивный. Сразу видно — человек ни разу с женщиной не жил, иначе никогда не допустил бы такую оплошность. Мыться нам теперь светило не раньше, чем часа через два. И это бы ничего, не будь санузел совмещённым…

— Передайте Совету, чтобы они не затягивали, — попросил я сколковца, перед тем как шагнуть за порог.

— Непременно, — кивнул он, и вернувшаяся на место створка встала между нами.

Я провёл рукой по прохладному металлу и только потом заметил, что никакой цифровой панели внутри номера не было, а значит, дверь открывалась только снаружи. Чудесно.

Сев на соседнюю кровать, где Сыч пытался разобраться с сенсорным пультом управления плазменным телевизором, мне не оставалось ничего другого, как спросить его:

— Тебе не кажется это всё немного странным?

— То, что нам даже пожрать не предложили? — хмыкнул он. — Что б ты знал, у них там одни жиды у руля, так что ничего особенного в этом нет. Сейчас разберутся с переездом и чернотряпочниками, и придут к нам с предложением, от которого нельзя отказаться.

— Этого я и боюсь…

— Да не ссы, кидал среди них нет — репутация дороже. Опять же, ну куда они эту твою чёрно-белую ксерокопию сдадут, кроме как стронгам? А те уж поверь мне, до сути докопаются, кто его на самом деле взял. Здесь хоть и повёрнуто всё с ног на голову, но любая ложь вычисляется на раз-два. Давай лучше чего-нибудь порубаем?

— Чуть позже, — я кивнул в сторону оккупированного внешницей санузла. — И тебе не советую торопиться.

— Ну, как знаешь, — Сыч не понял нависшей над ним угрозы и принялся азартно копаться в своём рюкзаке в поисках съестного.

Я же скинул чёрные ботинки Пастыря на пол и подобрал под себя ноги, устроившись в позе лотоса. Кто бы что ни говорил — а так думается гораздо лучше. Что-то меня беспокоило в окружающей обстановке, и нужно было срочно в этом разобраться. Приведя мысли в относительный порядок, чему никак не способствовало громкое чавканье Сыча, я стал медленно переводить взгляд с одного предмет мебели на другой, начав с входной двери.

Однако источником беспокойства оказалась вовсе не она, и уж точно не кровати и стулья, а мозоливший глаза с самого попадания сюда герб Сколково. Здесь он занимал большую часть одной из бетонных стен, являясь единственным декоративным украшением номера. Но как бы я не силился понять, что меня конкретно в ней тревожит, понять это оказалось не под силу.

В размышлениях прошло больше часа. За это время Сыч успел основательно подкрепиться и перещёлкать всё имеющееся меню в телевизоре. Интернета как такового, там не было, но через кабель он был связан с целым сервером, где хранились бесчисленные терабайты записей. Ассортимент был самый широкий — от весёлых детских мультиков, до жесточайшего порно, как говорится, на любой вкус и цвет. Имелись здесь даже самодельные записи охоты на серьёзных монстров, на которых Сыч в конце концов и остановился.

Но физиология всё же взяла своё, и через некоторое время ему стало совсем не до роликов. Я давно уже отметил, что у восстанавливающегося человека метаболизм раскручен в разы, и это особенно видно по возросшему аппетиту. И куда уже деваться — переработанной пище надо как можно скорее покинуть организм. Такая вот обратная сторона медали за повышенную регенерацию.

Здоровяк честно терпел как мог, пока до него не дошла страшная истина — Стелла и не собирается торопиться. После чего последовала уморительная сцена штурма двери в санузел, оказавшейся исполненной из крепчайшего матового пластика. После нескольких бесплотных попыток бедолаге только и осталось, что громко взывать к совести внешницы, попутно припоминая всех её родственников вплоть до седьмого колена.

Через минут десять этого весёлого балагана похорошевшая женщина с полотенцем на голове величественно вышла к нам, а раскрасневшийся Сыч пулей влетел в освободившийся санузел. Стелла избавилась от грязной одежды, взамен одевшись в то, что мы успели прихватить из того злополучного коттеджа в степи, и впервые за всё время, что я был с ней знаком, мне довелось увидеть её улыбку. Не язвительное кривляние губами, не торжествующий оскал голодной хищницы, а обычное выражение маленького счастья. Выглядела оно куда лучше, чем я мог предположить.

Пусть тёмные джинсы и клетчатая рубашка не подходили ей по размеру, она всё равно умудрялась выглядеть во всём этом куда как привлекательно. Внешница, бесспорно, заметила мой взгляд, но никак не подала виду, что её это как-то стесняет. Покопавшись немного в своём рюкзачке в поисках какой-то очень нужной штучки, она, витиевато выругавшись на своём английском, совершенно неженственно вывалила всё его содержимое на кровать, просыпав часть вещей на пол. До сих пор не понимаю, как в ней одновременно уживаются царственное величие снежной королевы и непосредственность типичного жителя пригорода.

Задумчиво прикусив губу, она принялась разгребать получившуюся кучу, что-то бурча под нос, а я, решив, что неплохо бы размять ноги, поднялся с кровати. Взгляд сам собой зацепился за валявшийся на полу моток капилляра от капельницы. Сам не зная почему, он вызвал в голове какие-то смутные ассоциации, заставив меня подойти ближе и зачем-то взять его в руки. Стелла окончив ревизию, с удивлением обернулась и протянула ко мне раскрытую ладонь.

— О, спасибо! Я немного неуклюже это сделала.

Но возвращать капилляр я ей не собирался, и продолжил ходить с ним по номеру, перебирая гибкий шланг пальцами. Доктор Стерва изогнула тёмную бровь, и, опустив руку, спросила:

— Собираешься сделать из него какую-нибудь безделушку и подарить мне? Поверь, этот фокус пытались провернуть многие, даже на Ферме, и большинство из них я разделала на столе как рождественскую индейку. Так что если ты не собрался на нём повеситься, то лучше его верни.

Понятное дело, она сильно нервничала, прекрасно понимая, что в её случае не стоит надеяться на светлое будущее. Вся её язвительность шла именно оттуда и обижаться на неё было глупо.

— Никогда не занимался плетением, — честно признался я. — Единственное, что мне удалось из него сварганить, было…

И меня, наконец-то, осенило, да так крепко, что вновь задрожавшие пальцы выронили обратно злосчастный моток капилляра. Я действительно не делал из него ничего, кроме имитации следящего браслета внешников, когда тренировался управлять своей способностью. Того самого, который мог в любой момент отправить меня на тот свет и где был написан мой, так сказать, инвентарный номер.

Внезапно очень ярков вспомнилось всё, перенесенное мной на Ферме — уколы, побои, холодная Доктор Стерва, садист Кирпич и весельчак Шумахер, ставший для меня важнейшим источником информации об этом сбрендившем мире. Муры и внешники, чьи рожи слились в одну неразборчивую маску, толстяк Крайтон, курировавший меня для каких-то загадочных целей и Фармер с Азамото, пытавшиеся меня…

— Стелла, что ты знаешь о проекте «Икс-тринадцать»? — чуть подсевшим голосом спросил я.

— Немного, — пожала она плечами, запихивая непригодившуюся мелочёвку обратно в рюкзак. — Это было как-то связано с тобой, подробностей не знаю. Знаешь, я сейчас подумала, что в том жилом грузовике могла быть какая-то документация. Не зря же тебя собирались на нём перевозить.

— Так, а поясни мне другой момент, — продолжил я расспросы. — Зачем на Ферме заключённым присваивали личные номера?

— Для отчётности. Все эти ваши собачьи клички, в них так легко запутаться… Не совсем понимаю, куда ты клонишь, и почему у тебя такое лицо?

— Кто выдавал номера? — проигнорировал я её вопрос, остановившись у стены с логотипом Сколково. — Они порядковые?

— Нет, они вроде рандомные, а присваивала их администрация. Ты можешь мне, наконец, ответить что…

— Скажи мой номер, ты же его наверняка помнишь.

— Да уж это я вряд ли когда забуду, — с нескрываемой горечью поделилась она. — Тринадцать-семьдесят три, будь прокляты эти цифры. А теперь — к чему всё это?

Я похлопал ладонью по стене, где помимо колбы с шестерёнкой красовалась священная для сколковцев цифра «семьдесят три», и до женщины, наконец, дошла страшная правда.

— Омайгад… — только и смогла произнести потрясённая Стелла, невольно отпрянувшая назад.

Вот только бежать из герметичной комнаты было некуда. Да и слишком поздно.

— Чё у вас тут за тёрки? — почти добродушно поинтересовался Сыч, вывалившись из санузла с выражением величайшего облегчения на лице.

Стелла прижала к задрожавшим губам ладони, не в силах вымолвить ни слова, так что пришлось объясняться мне.

— Помнишь тот секретный исследовательский комплекс внешников, куда меня должны были отвезти Крайтон с Азамото?

— Так же ясно, как свою первую стопку водки, — подтвердил здоровяк, ещё пребывавший в благодушном настроении. — Сам же рассказывал. Ты к чему это вспомнил?

— К тому, что мы сами туда приехали. Добровольно.