Поговорить нам толком так и не дали. С тихим шелестом двери в операционную раскрылись, и внутрь влетела парочка гранат. Одну умудрился кулаками отбить в сторону Сыч, растянувшись в невероятном вратарском броске, а вот вторая… Вторая с громким хлопком успела взорваться.

Как ни странно, нас всех спас Пастырь, разорвавший крепкие фиксаторы одним-единственным рывком и выставивший вперёд раскрытые ладони. Осколки, уже в следующее мгновение готовые разлететься по помещению, так и завязли в воздухе, после чего, потеряв всякую кинетическую энергию, просыпались на пол раскаленным дождём.

Граната, отброшенная Сычом, произвела больше шуму, но уже в коридоре, где прятались нападающие. Вряд ли там кого насмерть зацепило, поэтому двойник запустил в раскрытые двери маленькое солнышко, легко сорвавшееся с пальцев. Такой шар мне уже доводилось видеть, поэтому я благоразумно перевернул хромированный хирургический бокс и укрылся за ним. Рядом тут же плюхнулась Стелла, и нас настиг уже настоящий взрыв, с отдающимся в рёбрах грохотом и жаркой ударной волной.

«Гулять, так гулять!», — пронеслась в голове мысль Пастыря.

И до меня, наконец, внезапно дошло, зачем я ему понадобился, а точнее — моё тело. Как он тогда назвал наши обмены воспоминаниями — пробная демонстрация?

Он умирает, и единственной его надеждой было перелить свою потемневшую душу в новый сосуд. Какая ирония, что он тоже оказался весь трещащий по швам…

После вспышки сверхновой в коридоре установилась звонкая тишина, которую, если честно, страшно было нарушать. Я отстранился от прижавшейся ко мне Стеллы и осмотрелся. В коридоре что-то едко горело, трещали взрывающиеся в пламени патроны. Автоматическая система пожаротушения пыталась залить всё вокруг густой пеной, но пока у неё получалось плохо.

В дальнем углу обнаружилось распростёртое тело пленника, которого невозмутимо избавлял от одежды Пастырь. Судя по свёрнутой набекрень шее сколковца, он поначалу был против раздевания, но двойник привёл убойные аргументы.

— Живые? — спросил он, не поворачивая головы.

— Вроде да, — прикинул я. — Какого лешего ты его завалил? Он мог пригодиться нам для переговоров.

— Поверь мне, за пройдоху Маймонида тебе не дали бы и ломаного гроша. Впрочем, как и за любого другого члена Совета. У них там жёсткая конкуренция, и сильно о гибели товарища они горевать не будут.

Я махнул на него рукой и направился искать остальных. Сыч обнаружился у двери, присыпанный всяким медицинским мусором, полуоглушённый, но живой. Им занялась подскочившая Стелла. Джейн тоже досталось, но в основном повреждения были кузовные, исправляемые лёгким косметическим ремонтом.

Пока мы приходили в себя, языки жаркого пламени, наконец, сдались под неумолимым давлением пены. Пастырь успел напялить на себя чужую одежду, кое-где подкатав, а кое-где просто оторвав лишнее, и вроде как немного подобрел.

— Давайте-ка отсюда убираться, — предложил он, направляясь к раскуроченным взрывом дверям.

— Из базы есть выход, кроме главного? — озвучил я мучивший меня с самого начала вопрос.

— Естественно, — ухмыльнулся он. — Благо у меня здесь не один свой человечек работал… Мы ведь на проклятом «Джи», да? Отсюда вообще рукой подать, они через этот путь по-тихому таскали сюда пленников. Конечно, там есть охрана, но не такая лютая, как наверху.

— Что за путь?

— Старый военный тоннель из соседнего кластера. Он обычно без проблем стыкуется к уровню «Эйч», и тянется в сторону на несколько километров. Потом идёт вроде как шахта метро, но она обычно завалена. Хотя это не важно — из тоннеля почти всегда можно выбраться наружу. Так что если не будете мне сильно мешаться, могу вас зацепить с собой, а на поверхности разбегаемся в стороны и мы квиты, идёт?

— А как же твой сокровенный план по обмену телами? — напрямую спросил я.

Пастырь не то что бы вздрогнул, но точно замер, обернувшись через плечо.

— Котелок у тебя варит что надо… Забудь, того чувака грохнули прямо на моих глазах, а другого такого спеца в регионе точно нет. Не успели мы с ним, там довольно сложная процедура, на коленке посреди леса её не провернёшь. Ты доволен?

— Вполне, — кивнул я.

Мы вышли в коридор, напоминающий теперь жерло потухшего вулкана, в котором какой-то безумец решил провести пенную вечеринку. Обугленные тела сколковцев обнаружились неподалёку, что довольно странно, учитывая силу взрыва. За нами потянулись остальные — державшийся за бок Сыч, Стелла с коротким автоматом и прихрамывающая Джейн, прижавшая ладонь к сломанному носу.

Но далеко уйти от разрушенной операционной я не дал, остановившись у первой же камеры.

— Что ты делаешь?

Не слушая возгласы Пастыря, я провёл карточкой, найденной у члена Совета, по электронному замку, про себя молясь всем, кого только смог припомнить. Приборчик издал один короткий сигнал и полупрозрачная дверь послушно въехала в стену. Внутри на нарах сидели два молодых паренька, лет по шестнадцать-семнадцать, испуганно отпрянувших, стоило им увидеть наши заляпанные кровью фигуры.

— Пацаны, если хотите жить, следуйте за нами, — обратился я к ним и направился к другой двери.

Если они не дураки, то сделают правильные выводы и выйдут. А дураков не жалко.

— Ты что творишь, отец Тереза долбанный?! — разъярённый двойник встал у меня на пути.

— То, что считаю нужным, — ответил я. — Или у тебя в тоннель вход только ибранным?

— Герой дня, ты хоть думай иногда! — окончательно взорвался он. — Здесь примерно триста человек маринуется, две трети из которых способны передвигаться сами. Куда ты такую ораву на поверхности денешь?! Шанс проскользнуть есть только у одиночек, пока «Чёрное пламя» долбашит Оплот! Ты же наверняка уходил во тьму, и привлёк всех тварей с округи! То-то они тебе спасибо скажут…

— Они всё равно подтянулись бы на звуки боя, — возразил я. — И пока их целью станут именно сражающиеся, если только там не окажется таких же укротителей, как и ты.

— Те, что остались в строю и десяток не удержат, — отмахнулся Пастырь. — Младшенького, небось, они контролировали все вместе, чтобы он их вывел на меня… Но пойми, мы не сможем спасти всех и попасть за это в рай.

— Я туда и не стремлюсь. Но неужели тебе не хочется напоследок сделать что-то хорошее?

— То, что они все там мучительно умрут в течение первого же часа, вряд ли будет считаться чем-то хорошим, — скривился двойник.

— Зато они умрут свободными, а, возможно, кто-то и спасётся…

— Хорошо, пусть так, но совсем скоро здесь будет не протолкнуться от солдат. Они просто выкосят всё это стадо, так что можешь сделать это сам, сколько успеешь. У тебя и автомат есть. Это будет их лучшая возможность покинуть это место.

— Тогда я останусь здесь и задержу солдат насколько смогу.

— Да откуда ж ты такой герой выискался?! Не терпится сдохнуть поскорей, так давай помогу!

— Я всё равно не сегодня, так завтра умру! — взорвался и я. — Хочешь, вали отсюда в свои крысиные норы, спасай драгоценную шкуру! Ты только и делаешь, что бежишь! Даже своих ты бросил тогда на вырубке, а ради чего — прожить лишний день? Так всё равно же умрёшь, пусть и сильным, как трёхсотлетний старожил! Я понимаю, раньше у тебя была цель и планы, а теперь скажи, ради чего ты живёшь?! Тебе просто страшно, ты не готов уйти! Не зря Некрус назвал тебя трусом…

— Что-о-о?! — раненым медведем взревел Пастырь и на его пальцах загорелись яркие огоньки.

Стелла с Сычом вскинули оружие, но сомневаюсь, что против него оно сейчас будет эффективно.

— Что слышал, — уже спокойнее продолжил я. — Он считает тебя недостойным. Думаю, потому, что ты сыграл против правил, с перепуга наглотавшись дармованых жемчужин. Ты хоть убил-то его не исподтишка, надеюсь?

— Другой возможности у меня не было, — тихо пробормотал заметно поникший двойник. — Я должен был им всем воздать, хоть как-то…

— И что, тебе полегчало?

— Нет.

— Слушай, Пастырь, в другой ситуации я с удовольствием плюнул бы на твою могилу, но сейчас прошу… Как брата прошу, проводи пленников и не дай тварям их сожрать. Тебе ведь это под силу, так примени её хоть раз по назначению. А я останусь здесь.

— Я отсюда так просто не уйду, — заявила Джейн, отняв руку от лица. — Один ты долго не продержишься.

— А кто сказал, что он один? — ворчливо спросил Сыч, опустив ствол.

— Наверное, русское безумие заразно, — вздохнула Стелла, последовав его примеру. — Осталось только научиться варить этот ваш сакральный «борсч».

В груди тоскливо защемило, но я нашёл в себе силы возразить:

— Ребята, вам есть что терять.

— Мне — точно нет, — безразлично пожала плечами внешница.

— А я себе в жизни не прощу, что сдристнул отсюда, не грохнув парочку-другую местных ушлёпков, — добавил Сыч.

— Я сейчас прям расплачусь, — саркастически предупредил Пастырь. — А если по существу, то поздравляю, братишка, ты хороших друзей себе нашёл. Это дорогого стоит.

Он медленно развёл руки в стороны, как опытный дирижёр перед разминкой, а затем резко хлопнул ладонями. Многоголосым хором вокруг нас разом запищали замки, оповещая, что двери по всему уровню больше не заблокированы. Оставалось только признать, что даже Царь Минос не справился бы лучше.

— Идите с ними, может вам и повезёт, — двойник небрежным жестом смахнул кровь, закапавшую из носа. — Во мне бурлит столько энергии, что если её высвободить, то от этого комплекса останется одна единственная воронка. У вас будет примерно двадцать минут, после начала замеса. Потом кто не спрятался — я не виноват.

Я обернулся к мальчишкам, выглянувшим в коридор:

— Пацаны, дуйте в обе стороны, поднимайте на ноги всех, кто может ходить. Собираемся здесь через десять минут.

— Я с ними! — Джейн рванула в дальний конец коридора, где мы видели маленькую девочку.

— Мы тоже ноги разомнём, — тихо предупредил Сыч, и они со Стеллой направились в противоположную сторону.

Какое-то время мы с Пастырем молчали, глядя друг на друга, а затем я всё же нарушил тишину:

— Ты уверен, что справишься?

— Хочешь знать сейчас именно это?

— Нет, — я подумал, припоминая его воспоминания, поселившиеся в голове. — Что с тобой произошло? Почему ты стал… таким?

— Знаешь, мы ведь с тобой не так уж сильно отличаемся, — начал он. — Ты прав, у меня был план. Я хотел истребить «Чёрное пламя», выкосить их последователей до последнего, стереть храмы и замки в пыль… А в результате едва сам не стал основателем новой секты.

— Бывает, — пожал я плечами. — За что же ты их так невзлюбил?

— Тогда, из Инферно, я выбрался не один. Со мной была… — он глубоко вздохнул, справляясь с эмоциями, и продолжил. — Та самая. Ты понимаешь, о чём я. Мы столкнулись почти случайно, ничего непонимающие об этом мире, но смогли стать сильнее и выжить. Встретив залётных рейдеров, ищущих заветный Центральный Стаб, мы узнали, что на востоке оттуда есть места потише, где без особых проблем обитают выжившие. Довольно долго мы брели в том направлении, теряя товарищей одного за другим, пока нас, оставшихся вдвоём, не подобрали сектанты. Её, как не представляющую ценность, убили прямо на моих глазах, а меня взял на воспитание сам Верховный магистр. Продолжение истории ты знаешь. Только вместе с огромной мощью, в моё тело проникла и страшная слабость. Я могу очень много, но постоянно вынужден держать себя в руках, чтобы не разлететься на части. Любое применение дара понемногу нас убивает, но мы не замечаем этого, благодаря бешенной регенерации… А я вот понял это.

— Поэтому ты не расправился со всеми?

— Нет, просто я узнал правду и возомнил, что могу изменить что-то изнутри. Но тьма всегда останется тьмой, и я понемногу сам превратился в того, кого так сильно ненавидел…

— Что за правда такая? — насторожился я.

— Не важно, тебя это никак не касается, — Пастырь замер, будто к чему-то прислушиваясь. — Так, мне пора идти, они уже близко.

Нас понемногу обступали галдящие люди, горными ручейками стекающиеся со всех сторон.

— А где этот твой тоннель? — вспомнил я о самом главном лишь в последний момент.

— По тому коридору направо — махнул он рукой, показывая направление. — В конце там будет лестница, по которой вашему стаду нужно будет подниматься до самого упора. Наверху площадка, которую Совет использовал для стоянки спецтранспорта, сам понимаешь, какого. Опасайтесь охраны, а если увидите кого-то без огнестрела — бегите и не оглядывайтесь. Вас много, всех точно не перебъют. За площадкой начинается тоннель, стыкующийся с тем, что прилетает с соседним кластером. Стык наверняка уже расчистили, перезагрузка у него долгая, а чёрным ходом регулярно пользуются. Удачи, братишка, свидимся в аду.

— Спасибо, непременно.

Он резко развернулся и целеустремлённо зашагал прочь, бесцеремонно расталкивая опешивших от внезапно свалившейся на них свободы людей. Минуты через две вернулись Стелла с Сычом, приведшие с собой несколько крепких мужчин, вооружённых трофейным оружием. В толпе послышались радостные возгласы, хотя среди них тоже мало кто остался безучастным к собственной обороне, благо в нескольких смежных операционных вдоволь хватало колюще-режущего.

Остальных ждать не стали, так как в коридоре стало слишком уж тесно, и понемногу двинулись вперёд. Лестницу нашли без проблем, а вот дальше наша и без того черепашья скорость замедлилась из-за её узости. Идти по пролётам плечом к плечу могли лишь три человека, так что хвост процессии наверняка ещё томился на уровне «Джи», когда первые бойцы ступили на пустынную парковку.

Транспорта там не оказалось, так что повторить проделанный на Ферме фокус нам не светило, но и обещанной охраны пока не наблюдалось. Мы как смогли остановили движение людей на лестнице и вместе с ещё десятком добровольных бойцов из бывших рейдеров вышли на площадку.

— Может, они свалили отсюда, пока не запахло жаренным? — предположил Сыч, водя по сторонам стволом автомата.

Через каждые десять метров высокий свод поддерживали толстые колонны, но и за ними никто не прятался. Мы проследовали до самого выезда из тоннеля, в котором при желании могли спокойно разъезжаться грузовые поезда, и дали отмашку дежурившим у лестницы. На площадку понемногу потянулись люди, в числе которых оказалась и Джейн, ведущая за руку нашу старую знакомую девочку. Не знаю, что с ней творили, но руки у неё оказались исколоты до самого плеча, как у закоренелой наркоманки.

Именно она нас всех и спасла.

— А эти дяденьки тоже с нами?

На её удивлённый возглас, потонувший в общем гомоне, почти никто не обратил внимания, кроме Джейн и Сыча, по счастью оказавшегося рядом с ними.

— Какие ещё дяденьки? — машинально спросила знахарка, стараясь отвлечь ребёнка и поддержать с ним разговор.

— Вот эти, — она уверенно ткнула пальчиком в дальний угол парковки, где не было ничего, кроме стены с облупившейся краской.

Знахарка удивлённо посмотрела на стену, но куда быстрее соображающий Сыч развернул туда дуло автомата и от души зарядил от бедра, успев проорать ей:

— Ложись, дура!

Воздух, будто потревоженный пулями, заколыхался раскалённым маревом, и в нём проявилось с десяток нечётких силуэтов в сизо-сером камуфляже. Очередь Сыча успела зацепить как минимум троих, прежде чем в его сторону ринулась ослепительно-голубая молния. Здоровяка на миг объяло светом, похожим на огни святого Эльма, после чего он рухнул как подкошенный.

Но своё дело он сделал на «отлично» — идеально спланированная засада сорвалась. На площадке скопилось ещё слишком мало человек, чтобы устроить им кровавое воскресенье, и большинству удалось укрыться за колоннами, в том числе и мне, скрежетавшему зубами так, что хрустела эмаль. Полуголые бойцы тоже залегли, открыв беспорядочный огонь, который, как ни странно, всё равно унёс несколько жизней сколковцев, в том числе единственного пулемётчика, который мог стать огромной проблемой.

Численный перевес был явно на нашей стороне, но тут в дело снова вступила голубая молния, разом накрыв сразу троих вооружённых беглецов. «Семьдесят третие» успели рассредоточиться по парковке, и совершенно не стеснялись применять гранаты.

Когда сверкнуло в третий раз, уже гораздо ближе ко мне, я, наконец, смог разглядеть проклятого громовержца. Им оказался Солид, чьи руки как раз оказались пустыми.

— Ну, погоди, тварь!

Отсиживаться дальше за колонной не было смысла, и я бросил автомат жилистому мужику за бетонным заграждением, в отчаянье сжимающего такую бесполезную сейчас хирургическую пилу. Он ему явно найдёт лучшее применение.

После чего сомкнул веки и нырнул в зазеркалье. Она же — просто тьма.

Преодолевая сопротивление тягучего здешнего воздуха, я побрёл в сторону, где в последний раз засёк гостеприимного армейца. Каждый шаг отдавался в голове набатом, сияющие алым глаза пытались взглядом дружно прожечь во мне дыру, но я упрямо продолжал двигаться вперёд, пока не увидел перед собой стеклянную амуницию, окружающую тёмную дымку в виде человеческой фигуры.

Солид сам прижался к толстой колонне, укрываясь от пуль и накапливая заряд для следующего своего выступления, так что я не стал изобретать велосипед и просто затолкал его в бетон. Усилие сожрало последние силы и меня выплюнуло обратно, по инерции утянув в сторону.

Как ни странно, сознание я не потерял, и успел увидеть, как колона, в которой судорожно дергалась нижняя половина тела метателя молний, покрывается крупной сетью трещин. Видимо госпожа термодинамика не оставила шансов искусственному камню, и он оглушительно лопнул, брызнув осколками во все стороны. Мне в грудь прилетело что-то острое, но к счастью не тяжёлое, а вот ближайшему ко мне сколковцу, который уже успел взять меня на прицел автомата, буквально снесло голову с плеч.

Страстно благодаря принятую накануне горошину, я пополз к осевшему телу прямо по бетонной крошке, оставляя за собой влажный след. Затылок пульсировал болью, затмевавшую даже ноющую грудь, но на неё я давно уже научился не обращать внимания.

Пальцы сомкнулись на поцарапанном цевье, и через несколько секунд мне удалось выкурить последнего солдата, которого я невольно обошёл с фланга. Боец задёргался, хотя попасть в него я так и не смог, и оказался добит оставшимися в живых беглецами.

Как только его каска безвольно стукнула о бетон, мои руки сами собой разжались, а перед взором праздничным хороводом закружились разноцветные круги.

Похоже, моё время пришло.

Правда, с этим был не согласен один такой же упрямый человек, вколовший мне что-то горячее прямо в мышцу бедра. И голову немного отпустило.

— Да когда ж ты от меня отстанешь… Полежать спокойно не дашь.

— Я думала, ты умер, — Стелла закутала меня в какую-то тряпку, напоминающую грязную простынь и потянула к себе наверх. — Пойдём, у нас мало времени.

— Что с Сычом?

— Мёртв, — ответила внешница, и в её голосе отчётливо прозвучала горечь. — Очень сильный разряд…

— Твою же мать, — я осмотрел поле битвы и с горечью отметил, что мы потеряли в общей сложности около пятидесяти человек.

Просто чудо, что вообще получилось отбиться.

Женщина подставила плечо, и мы заковыляли обратно, к потрясённым полуголым людям, бродящим от трупа к трупу. Раненых практически не оказалось, так особой нужды в услугах Стеллы не было. Те, кто посмекалистей, ринулись раздевать поверженных противников, остальные продолжили контролировать лестницу, где благополучно отсиживалась большая часть заключённых. От моей одежды остались только ботинки, даи те, пришлось отбирать почти силой.

Потом мы задержались немного у закопченного тела Сыча, и Доктор Стерва, от которой я прежде не видел проявления слабости, отчётливо всхлипнула. Рядом обнаружилась и залитая кровью Джейн, в одну только спину которой попали пять или шесть раз. Ведь говорил же ей здоровяк…

Но тут я увидел торчащие из-под неё худенькие ножки, и всё стало на свои места. Знахарка сама была далеко не богатырского телосложения, но ребёнка прикрыла как могла, словно заботливая наседка своего цыплёнка. Только толку…

На ней не было ничего, кроме полевой формы, в которой она шла нас брать, а даже обычная автоматная «пятёрка» спокойно прошивает два тела насквозь. Не вполне понимая, зачем мне это надо, я всё же перевернул тело Джейн и с удивлением обнаружил, что выходных отверстий в её теле не было. Хоть и непонятно — как.

Девочка оказалась жива, хоть и напугана до икоты, и немедленно перекочевала на руке хлюпающей носом Стелле. Дальше мы побрели уже втроём, как почти нормальная семья.

Нас старались не обгонять, но мы всё равно оказались сначала в середине, а потом уже и ближе к концу растянувшейся колонны.

Дальнейшее я помню плохо. Взрыв был, как и обещал Пастырь, очень солидным, так что на ногах не осталось никого. К счастью, мы уже углубились в новый тоннель, оказавшийся железнодорожным, и все обвалы случились за нашими спинами. Потом мы ещё целую вечность брели практически в кромешной тьме, потому как кабель освещения, протянутый из Оплота, перебило в нескольких местах. Лишь узкие конусы фонарей не давали нам сбиться с пути, хоть мы и спотыкались на каждом шагу.

Затем, когда я совершенно потерялся во времени, на людей напали откуда-то взявшиеся твари, заглянувшие на огонёк. Но с ними дружно справились почти без потерь, а самого опасного перерождённого я практически на автомате «потушил», ненадолго нырнув в Астрал. Правда, после этого меня пришлось уже нести, но сплотившиеся люди помогали без всяких вопросов, ведь почти все из них помнили, кто ещё недавно возглавлял шествие. И даже намотанная на меня тряпка никого не смущала.

Наконец колонна добрела до какого-то технического выхода, который был немедленно взломан и использован по назначению. По общему мнению, как раз на поверхности, где уже успело немного стемнеть, и должно было начаться основное веселье, но нас там неожиданно встретили приветливо улыбающиеся бойцы на тяжёлой бронетехнике. И было их столько, что можно было, походя, захватить какую-нибудь мелкую европейскую страну.

Они вежливо изъяли всё оружие, практически никому не настучав по лицу, и маленькими группами переправили перепуганных людей в местную ставку Главнокомандования. Там всех сначала сытно накормили, а потом уже по одному начали отправлять на допрос.

Так что к нам со Стеллой пришли практически сразу — мы только по первой кружке чаю успели выдуть, но и то полегчало. Я только и успел, что убедить её отдать девочку на руки полной женщине с добрыми глазами, чтобы не создавать малышке проблем.

Вдали вовсю ещё грохотала разнокалиберная артиллерия, стрекотали пулемёты и вспыхивали ярчайшие вспышки, заставлявшие людей испуганно вздрагивать, но мне-то было понятно, что это отрабатывают по оставшимся от стаи тварям. В отличие от большинства беглецов, я трясся не от страха, а от кипящей в расцарапанной груди ярости…

Ярости и негодования от того, что некоторые бронемашины, встретившиеся на пути, имели характерную эмблему в виде толстого розового круга с белыми подтёками. Возьмись откуда-то слюна во рту, обязательно бы сплюнул.

Поэтому я сильно не удивился, когда нам в командирском бронетранспортёре, ощетинившимся антеннами во все стороны, шагнул навстречу улыбающийся Пончик в неизменном потёртом деловом костюме. Компанию ему составлял седовласый Паломник и ещё четверо суровых мужиков с типичными командирскими физиономиями разной степени потёртости, а так же закутанный в подпаленный чёрный балахон пленник в углу, скованный по рукам и ногам.

— У меня только один вопрос, — сказал я, стоило мне переступить порог. — Как вы меня выследили?

— Карточка, — мягко, почти по-отечески ответил Паломник, приглашая нас к столу, за которым уже было разлито. Для нас имелось два отдельных места, со стопочкой, полной до краёв, и нехитрой полевой закуской.

Я вспомнил заветный кусок пластика, который на память взял за собой, и не смотря на обещания, задал другой вопрос:

— Там чип был, что ли? Но здесь же спутники не летают…

— Есть разные таланты, юноша, — так же вкрадчиво ответил он. — В том числе — поиск определённой безделицы, лишь бы их много по кластерам не валялось.

— Ясно, — кивнул я. — Что ж, мы к вашим услугам.

— Во-первых, спасибо за людей, — пророкотал один из отцов-командиров. — Когда Оплот превратился в пепелище, мы почти поставили на них крест, но благодаря одному очень талантливому сенсу…

Он кивнул в сторону Пончика, который лукаво улыбнулся и подмигнул присутствующим.

— У нас, собственно, только один вопрос, — продолжил Паломник. — Это Пастырь негодный так рванул?

— Он самый.

— Выпьем!

Мужики жахнули горькую до дна, я лишь немного пригубил, а Стелла, осторожно принюхавшись, так и не притронулась к стопке.

— Ну что ж, ещё одной проблемой меньше, товарищи, — констатировал Пончик, ловко разливая по второй. — Осталось решить, что делать с последней…

— Со мной? — уточнил я.

— В корень зришь! Ты довольно хорошо показал себя, но вот некоторые товарищи, — он кивнул в сторону стронгов. — Полагают, что такому деструктивному человеку не место в обычном обществе.

— Значит, до самого конца вы меня где-нибудь запрёте?

— Если ты сам так решишь, — глухо промолвил человек в балахоне, уставившись на меня сквозь прорези в маске.

В отличие от остальных сектантов, она была ослепительно белой и вроде как изображала оскаленный человеческий череп. Голос, пусть и заметно искажённый, я мгновенно узнал, и не преминул поздороваться:

— Добрый вечер, Некрус! Или мне тебя лучше звать Деканом?

Атласная маска сама собой упала на пол, явив свету бледное лицо уставшего интеллигента. Тургеневскую бородку он успел сбрить, так что в толпе я его мог бы и не заметить, что наверняка не раз случалось за последнее время.

— Здравствуй, крестник, — слабо улыбнулся мне он. — У тебя великолепная слуховая память. Не зря приходилось менять свой голос во время наших разговоров о тьме…

— Не зря, — кивнул я. — Значит, ты всегда был рядом?

— Да, но почти никогда не вмешивался. И поэтому ты — лучший кандидат, который появлялся за последние тридцать лет.

— Выпьем! — неожиданно предложил Пончик, и командиры его с удовольствием поддержали.

Происходящее вокруг всё больше напоминало балаган. И я решил немного его поддержать.

— Кандидат куда?

— Об этом мы уже говорили. Но я немного ошибся, — признался Декан-Некрус. — Во-первых, Пастырь не был трусом и смог смириться с предначертанным. Во-вторых, твой час пробил только что. Теперь ты полностью готов сделать свой выбор.

— Никого кроме меня не удивляет, что вы слишком много позволяете вашему пленнику? — напрямую спросил я у всей пятёрки.

— Ну, мы же ему не наливаем, — пожал плечами Пончик. — Пусть себе болтает. Но в одном он прав. Ты должен решить, прямо здесь, и прямо сейчас.

— Решить что?! — я оперся руками о столешницу и немного привстал. — Перейду ли я на тёмную сторону или нет? А если перейду? Вы что, нас отпустите что ли?!

— Вообще-то да, — скромно признался пухлый нолд, снова берясь за бутылку.

Стелла сдавленно охнула, а я плюхнулся на место, разом выпустив весь воздух из лёгких, как сдувшийся воздушный шарик.

— Некрус, объясни ему, — веско попросил Паломник, едва сдерживаясь, чтобы не поморщиться.

— Что ж, раз вы перекладываете эту ношу на меня… — сектант вздохнул. — Да будет так. Я, главный наблюдатель здешнего доминиона Некрус, в миру Декан, предлагаю стать тебе новым Верховным магистром. Ты доказал, что достоин этого бремени, как в своё время это доказал Лукавый, в миру Лодочник.

— Это мне придётся в третий раз имя менять? — с усмешкой спросил я, чтобы скрыть своё крайнее удивление.

— Этого не потребуется, ведь ты сам его сменил, Змей, в миру Полоз, — торжественно ответил пленник.

Стелла не удержалась, и махнула свою стопку, вызвав одобрительное кряхтение у стронгов. Я был близок к тому же, но пересилил себя.

— Так, с этим вроде ясно, а что ты там говорил про бремя?

— Это правильный вопрос, — кивнул Некрус. — Дело в том, что помимо управления своей паствой, Верховный магистр должен стоять на страже Инферно.

— Это ещё как?

— Тебе ведь известно, что это такое? — спросил сектант, и, дождавшись моего утвердительного кивка, продолжил. — Чем дальше на запад, тем больше мегаполисов, которые постепенно сливаются в один непрерывный город. Что за ним — не знаем даже мы. А теперь представь сотни миллионов человеческих душ, ежедневно оказывающихся только возле нашего доминиона. Ты представляешь, сколько из них получается корма и новых тварей?

— Много? — предположил я.

— Такой цифры просто нет, — отрезал Некрус. — Ринься они сюда в едином порыве, и в живых не останется никого, включая даже пришельцев из иных миров на самом дальнем востоке. К счастью, в их хаосе наше спасение. Но всё это работает, пока не появляются люди, с даром, подобным тебе. Они как маяк для изменившихся, и однажды наступает момент, когда они начинают чувствовать его за тысячи километров.

— То есть, вы хотите меня от этого оградить?

— Этого желают законники, — покачал головой сектант. — Мы же хотим научить тебя управлять их миграциями под нашим неусыпным контролем, попутно сокращая их численность в доминионе. Я предлагаю могущество и одновременно самую тяжёлую ответсвенность, какую только можно представить. Все это понимают и не будут нам препятствовать.

— Так, — притормозил я повествование. — Если вы такие белые и пушистые, то почему не объединитесь со стронгами? Во благо, так сказать, всего региона?

— Это невозможно! — хором ответили все, включая Некруса и Пончика.

— У нас слишком разные методы и цели, — уклончиво добавил сектант.

— Да, и он ещё тактично забыл упомянуть, что у тебя от дикой силы непременно съедет крыша, — вклинился Пончик, закончивший пополнять тару. — Так что у них там текучка ещё та. Будем!

Мужики снова выпили, а Некрус поморщился:

— Тьма действительно меняет… Поэтому кандидат должен обладать недюжинной силой духа.

— Значит, Лукавому не было четыре сотни лет?

— Конечно же, нет.

— Ну что сказать, меня не прельщает тьма, даже если она служит для благих намерений, — честно ответил я.

— Тогда законники запрут тебя, и до самой своей скорой кончины ты не увидишь белого света, — с сожалением произнёс сектант. — Но это будет твой выбор и «Чёрное пламя» смиренно примет его.

— Какие же вы хорошие, — покачал я головой. — Однако это не мешает вам убивать направо и налево и нападать на чужие укрепрайоны.

— Неисповедимы пути тьмы…

— За что уже не раз были биты, — добавил Паломник.

— Движение есть жизнь, сами понимаете — за всеми не уследишь…

— Ещё как понимаем.

— Тогда у меня встречное предложение, так или иначе, устраивающее обе стороны, — прервал я их диалог. — Всё дело ведь в моей способности, точнее — в споровом мешке. Не будет его…

— Не будет и тебя, — закончил Некрус. — Ты умрёшь.

— Такие операции раньше проводили?

— Нет, — ответил за сектанта Пончик. — Но твой шанс выкарабкаться очень и очень мал. Даже присутствие знахаря не поможет.

— И всё-таки он есть, — предположил я.

— Да, но зачем ты хочешь отказаться от дара?

— Лично мне от него одни проблемы, — я слишком резко повернул голову, отчего затылок противно заныл. — Столько людей погибло, так или иначе из-за меня…

— Хорошо. Если ты всё же выживешь, «Чёрное пламя» не будет иметь к тебе притензий, — степенно произнёс Некрус.

— Мы — тоже, — подтвердил Паломник, а остальные просто кивнули.

— Тогда у меня есть несколько условий, — продолжил я. — Операция пройдёт прямо сейчас, и Стелле должна гарантироваться амнистия. Она это заслужила.

Судя по нахмурившимся лицам стронгов, мои опасения подтвердились, и они действительно собирались меня кое-куда отвезти, так сказать, для личных нужд. А то мало проблем они с моей помощью решили…

— Решено, — вздохнул Паломник. — Только пусть она тебя и режет. Тем более, больше никто за такое не возьмётся.

— Да будет так, — согласился Некрус, и вдруг с резким хлопком исчёз, вместе с кандалами и маской, оставив после себя лишь лёгкую изморось на полу.

— Вот засранец, — констатировал Пончик, покачав головой. — Никак к его выкрутасам не привыкну…

— Какие твои годы, — философски заметил Паломник, опрокидывая в себя очередную стопку. — Э-эх… А теперь иди исполни просьбу Змея, а мы пока прикинем, что теперь делать со Сколково.

— Да чё с ним случится! — махнул пухлой ладошкой толстяк. — Перезагрузится, и новый персонал наберём и впредь внимательнее будем.

— Иди, без тебя разберёмся.

Мы со Стеллой, ещё пребывающей в некоторой шоке после увиденного, встали из-за стола и направились на выход из кунга, вслед за семенящим впереди Пончиком.

— Змей, я сейчас далеко не в лучшей форме, — честно предупредила внешница. — Это не может потерпеть хотя бы до утра?

— Поверь мне — нет. И я в тебя верю.

— Польщена, но ты сам слышал…

— Не беспокойся, сейчас главное — не быть снова чьей-либо разменной монетой.

По пути к нам присоединилась неизменная флегматичная парочка, являющаяся постоянной свитой толстячка. Мы пересекли военный лагерь по диагонали и оказались в просторной медицинской палатке, оборудованной изнутри по последнему слову медицинской техники.

— Не Сколково, конечно, — цокнул языком нолд. — Но лучшее, что на данный момент есть. Минут через пять подойдут два ассистента, а пока миссис Левински может подготовить тебя ко сну.

Я сбросил с себя покрывало, стянул ботинки и лёг на широкий операционный стол. Что ж, всё-таки мне суждено было на нём оказаться…

Перед глазами сверкали праздничные конфетти, которые, однако, не мешали разглядеть обеспокоенных друзей, столпившихся у входа в палатку. Вот с ноги на ногу переминается здоровяк Сыч, нервно теребящий эспаньолку, за ним, взявшись за руки, стоят Ленка и Даша Истерика. Довольный Шумахер переговаривается с ухмыляющимся Пастырем — эти два хохмача точно нашли друг друга, а позади всех возвышается могучий Рекс, нервно теребящий край палатки.

— Всё будет хорошо, — сказал я им. — Не волнуйтесь.

Но Доктор Стерва приняла фразу на свой счёт и привычно скривилась:

— Мне бы твой оптимизм…

— Здесь в наличии для тебя что угодно, — царским жестом Пончик обвёл многочисленные боксы, занимавшие большую часть свободного пространства. — От морфина до боевых стимуляторов. Так что не стесняйся. А чтобы дополнительно тебя замотивировать…

Он принял из рук ближайшего верзилы небольшой компактный пистолет и выстрелил ей куда-то поверх головы, заставив женщину вздрогнуть от неожиданности.

— Вторая пуля будет твоя, запомни это.

— Какого хрена ты тво… — я попытался было подняться, но был грубо прижат к столу вторым здоровяком.

— Не трепыхайся, Змей, — попросил Пончик, погрозив пистолетом. — И не вздумай никуда исчезать, а не то мне придется основательно испортить ей причёску.

— Мы же договорились! — зашипел от ярости я.

— Вот именно, если ты выживаешь — с тебя снимаются все вопросы, — согласно кивнул толстяк. — А с неё все — все обвинения. Такой был уговор. Так что лучше бы ей тебя не потерять, а не то…

Я разразился бранью, но меня успокоила сама Стелла, положив затянутую в перчатку ладонь на плечо.

— Всё в порядке, я и не рассчитывала на другой приём… Просто дай мне сделать своё дело.

— Правильно мыслите, гражданочка! — вставил Пончик.

— Молись, чтоб я не выжил, — посоветовал я ему. — Впрочем, тебя, урода, я из-под земли всё равно достану!

— Беру за слово, — шутливо поклонился он.

— Так, а теперь, когда вы наговорились, — железным тоном произнесла внешница, включившись в привычный режим Доктора Стервы. — Давайте дружно заткнитесь. Где твои ассистенты, я что, мать вашу, должна ему голову сама брить? Почему пациент ещё в сознании?

— Упс, — отпрянул Пончик. — Исправим!

Мне на лицо опустилась маска, подававшая сладкий на вкус воздух. По телу разлилась поразительная лёгкость, а веки сами собой налились свинцовой тяжестью.

— Спасибо, тебе, — внезапно раздался тихий голос Стеллы рядом с ухом, обдав его горячим дыханием. — И прости меня… За всё.

Я хотел что-то ответить, но речевой аппарат отказал окончательно. Моё истерзанное тело нежно подхватили мягкие тёплые волны и потянули куда-то в сторону. Но не во тьму, как я подсознательно опасался с момента оглашения диагноза.

А навстречу свету.