— Я ищу брата, — в третий раз повторила девушка.
Выговор у нее был ужасный — помесь Нью-Джерси и Мехико, пойди разбери, чего она хочет, но Томас чувствовал: дело не в этом. Мужчин-посетителей небольшой закусочной совершенно не интересовала gamba со слезливой историей. Бедняжку не спасали ни высокий рост, ни стройность, ни раскосые карие глаза, ни длинные черные волосы.
«Японские корни, — решил Томас, — или корейские. Возможно, итальянские тоже есть: волосы вьются, а нос типично римский, слишком крупный для такого худого лица». Девушка была некрасивой, но определенно яркой, ее не скоро забудешь, особенно в таком наряде. Томасу нравились и легкие брюки карго, и кожаная куртка до талии, а вот дробовик за спиной и пистолет за поясом нравились куда меньше.
— Ему девятнадцать лет, — упрямо твердила девушка. — Он темноглазый брюнет, ростом шесть футов и два…
Бармен вдруг вытянулся в струнку, но вовсе не из-за девушки, и незаметно опустил руку под стойку, нащупывая спрятанный там дробовик. Само ружье Томас еще не видел, но, едва переступив порог закусочной, почувствовал слабый запах прогорклого масла и пороха. Столько страха, а в бар ворвался не монстр, а всего лишь кто-то из местных.
— Hijole, Алькасар! — заорал бармен, а зал огласили грязные ругательства. — Какого черта сюда вламываешься? Пулю в лоб захотел?
Гость, имевший зеленоватый цвет в свете голых ламп закусочной, покачал головой.
— Мне показалось, за мной кто-то крадется, — неуверенно проговорил он, подсаживаясь к друзьям, за столиком которых было и так тесно. — Ну, когда с кладбища возвращался.
— Зачем ты так поздно туда ходил?! — с укоризной проговорил кто-то из друзей, протягивая ему стакан с выпивкой. — Тем более сегодня.
— Я стоял у могилы Элии и потерял счет времени, а потом…
— Выпей! Подумай, что случится с твоей дочерью, если она и отца потеряет?!
За столиками испуганно зашептались, некоторые посетители уже вытащили пистолеты из-за пояса. Томас почти не сомневался: следующего, кто войдет в закусочную, пристрелят на пороге — уж слишком велико напряжение.
Бармен неожиданно засмеялся и поставил новую порцию спиртного на столик, за который сел последний гость.
— Говорят, ты даже Консуэле не нужен, так чудища и подавно не позарятся!
Посетители захохотали — напряжение спало, а гость, позабыв свой страх, вскочил, готовый защищать свою честь.
— Она сбежала с богатым ублюдком! — выпалил он, впиваясь в Томаса ненавидящим взглядом.
Томас спокойно потягивал мескаль из кока-кольной бутылки. Он ничего не ответил, но в сотый раз пожалел, что заранее не позаботился, как поменьше привлекать к себе внимание. В висевшем за стойкой зеркале с обитыми краями отражался далеко не гринго, ну разве с такой внешностью в толпе растворишься? Мать, наследница инков, подарила Томасу высокие скулы и прямые черные волосы, а отец-испанец — золотистую кожу и европейские черты. Многим такое сочетание казалось красивым, а сам Томас видел в нем свидетельство покорения одних предков другими.
Откровенно говоря, Томас не мог упрекнуть местных в том, что они приняли его за богатого горожанина, хотя сам он родился в деревне еще беднее этой и сейчас был на мели. Этот прикид, дорогой темно-синий костюм и светло-серый галстук, Томас прихватил в бутике Международного аэропорта Кеннеди. Требовалась маскировка, а костюм, кожаный портфель и нехитрые манипуляции перочинным ножом перед зеркалом в мужской уборной превратили его из невозмутимого студента с конским хвостом в молодого бизнесмена.
От преследователей Томас сбежал, но из-за отсутствия денег был вынужден принять незаконное предложение администратора. С тех пор такие предложения он принимал десятки раз — использовал свои способности, чтобы задурманивать головы служащим авиакомпаний, таможенникам или, например, таксисту, который увез его на целых сто миль от города в эту горную деревеньку. Каждый раз он серьезно нарушал закон, — впрочем, какая разница? Если настигнут ему подобные, Томасу все равно не выжить. Только вот в Гвадалахаре следовало переодеться во что-то другое. Деревенские жители костюмы за тысячу двести долларов не носят.
Отражения костюма, из-за которого он был белой вороной, Томас не видел, потому что перед зеркалом поставили жертвенник для душ умерших. На многоярусном жертвеннике расположились вручную вырезанные из дерева скелеты, каждый из которых обозначал умершего, но не забытого. Они все имели разный вид. Один, например, скалился Томасу, сжимая в маленькой руке крошечную бутылку «Дос эквис» — вероятно, любимого пива покойного. Рядом стояла настоящая бутылка «Дос эквиса», специально для духа, который сегодня вечером, в El Dia de los Muertos, День мертвых, придет в гости.
«Самый удачный день для возвращения блудного вампира», — подумал Томас.
Неприязнь к городскому хлыщу позволила местным забыть о страхе. Нет, они не успокоились: все, как один, буравили Томаса подозрительными взглядами, но хотя бы пистолеты в покое оставили. Зато когда выстрел вспорол штукатурку потолка, подскочили от страха.
Стреляла девушка. Застыв в центре обеденного зала, она словно не заметила, что как минимум человек десять взяли ее на мушку.
— Где мой брат? — повторила она, целясь в бармена, которому резко расхотелось веселиться.
— Опустите ружье, secorita, у вас здесь врагов нет, — заверил бармен, глядя на девушку с вполне понятной тревогой. — Я уже сказал: вашего брата никто не видел.
— Его машина у кладбища. Он взял ее напрокат: в договоре его имя, а на переднем сиденье отпечаток его руки, кровавый отпечаток!
Девушка швырнула на стойку договор, но это не произвело на бармена никакого впечатления.
— Охотно верю, но я уже сказал: у нас тут деревня, а не город. Будь ваш брат здесь, кто-нибудь бы его увидел.
Дзынь! Дзынь! Дзынь! Стаканы на полке за его спиной один за другим взорвались как хлопушки. Стреляла не девушка, хотя дробовик она так и не опустила. Томас медленно поставил на стол свою бутылку.
— Кто-то здесь понимает, о чем речь, и пусть лучше признается. Сейчас же! — Девушка обвела взглядом собравшихся, большинство из которых целились в нее. Почему-то ее это совершенно не беспокоило.
— Я видел чужака, — проговорил плотный коротышка в типично фермерском наряде — вытертых джинсах, фланелевой рубахе и соломенной шляпе, — сидящий за столиком у двери. — Он по кладбищу шлялся, могилы фотографировал. — Коротышка встал.
— Да, он журналист, — кивнула девушка. — Собирал материалы для какой-то статьи и обещал, что мы встретимся в этой закусочной.
— Я его прогнал! — объявил коротышка. — Сегодня день мертвых и тех, кто их вспоминает. Чужие нам не нужны.
— Но он не уехал. Его машина по-прежнему здесь.
Коротышка пожал плечами и опустился на стул:
— Журналист говорил, что хочет снять церковь. Я видел его на дороге в город. Больше ничего не знаю.
— Это белое здание на въезде в деревню?
— Да, — вместо коротышки ответил бармен. — Если хотите, покажу. — Бармен жестом подозвал парня, который весь вечер носился по залу — убирал со столов, протирал стойку. — Паоло меня заменит.
— Вы что, на улицу пойдете?
— Но ведь совсем темно!
— Вы что, свихнулись?
Изумленные голоса доносились со всех сторон, но бармен лишь отмахнулся и, вытащив из-за стойки дробовик, любовно его погладил:
— Ocho ochenta! Тут недалеко, да и в одиночку сегодня на улицу выходить нельзя.
Ропот не утихал, но остановить странную пару никто не попытался. Широко улыбаясь, учтивый бармен распахнул перед девушкой дверь. Томас ощутил холодок недоброго предчувствия, выждал пару минут, соскользнул с табурета и устремился следом.
Уже сгущались сумерки, на западе гасли последние алые лучи солнца. Впрочем, в темноте глаза Томаса видели даже лучше, да и дорогу он мог найти вслепую. За последние три тысячелетия деревенька почти не изменилась. Большинство местных жителей вели родословную со времен, когда майя присылали сюда сборщиков податей, получая доход с тех же участков, которые и до сих пор обрабатывали фермеры. Пятисотлетняя деревня, в которой вырос Томас, в сравнении с этой казалась молодой. Та деревня очутилась на территории современного Перу и уже исчезла с лица земли: ее снесли строители быстро растущего Куско. Эти края мало изменились, а ведь Томас не был здесь почти век.
Дорожка ярких лепестков привела к церквушке с разрушающейся каменной лестницей, которая стояла у джунглей, подбирающихся к горам Оахаки, словно зеленая туча к солнцу. Церквушку до сих пор украшали flores de muertos, гирлянды бархатцев, оставшиеся после утренней службы. Скамьи пустовали, на алтаре Томас увидел уже знакомое деревянное распятие в окружении мерцающих поминальных свечей. Он осторожно прошел мимо и задержался у двери черного хода: там сладкий аромат ладана смешивался с терпким мускусом джунглей. На таком фоне слабый запах девушки почти терялся, но Томас его почувствовал.
С одной стороны церковь выходила на единственную улицу города, с другой к ее ступеням вплотную подбирались дикие джунгли, но на склоне холма остался крохотный островок кладбища. Оно так и оставалось всегда там, хотя каждое лето дожди грозили размыть могилы и унести останки в долину. По дорожке лепестков Томас вышел к воротам кладбища и на секунду застыл у калаки. Дама-скелет держала плакат с обычным увещеванием: «Сегодня я, завтра ты». Во многих деревнях семьи всю ночь сидят у могил близких, чтобы встретить и поприветствовать их духов, но здесь, среди украшенных цветами крестов, стояли только четверо, причем смертными являлись лишь двое из них.
Солнце почти село, кладбище освещали лишь поминальные свечи, оставленные на отдельных могилах. Но Томасу свет не требовался: ветер дул ему в лицо и потому принес запах Рико и Мигеля, головорезов из окружения чудовища, которого должен был убить Томас. Ради этого он и проехал целую тысячу миль.
— Я все видел! Она каким-то заклинанием их одолела, — сказал бармен.
Рико крепко держал девушку.
— Раз она такая могущественная, зачем ей все это? — Одной рукой Мигель брезгливо поднял пистолет девушки, а другую не убирал с поясной кобуры.
— Говорю тебе, она ведьма, — упрямо твердил бармен. — Маг, которого я послал к вам сегодня утром, ее брат. Она его ищет.
— Куда вы его увезли? — спросила девушка, и в голосе ее ледяной сталью звенел гнев.
Ее никто не слушал.
— У нее странная аура! — заявил Мигель, проведя рукой примерно в дюйме от тела девушки. — Не человек, но вроде бы и не маг.
— Кто ты, дева? — спросил Рико, дыша ей в лицо.
Девушка не дрогнула, хотя с такого расстояния наверняка разглядела его клыки. Если прежде она не догадывалась, чего боятся местные, то сейчас явно поняла.
— Скажите, что вы сделали с моим братом, и я все объясню. — Судя по голосу, опасность, в которой она оказалась, волновала девушку не больше, чем в баре.
«Бравада или глупость?» — гадал Томас, склоняясь ко второму варианту. Положение критическое, а у девушки едва участился пульс.
— А со мной что? — вмешался бармен. — Вы обещали отпустить, если мага приведу. Давайте так: в обмен на эту ведьму вы оставите в покое моего племянника.
— Это зависит от того, что она умеет делать! — заявил Рико, прижимая девушку к себе. — Молись своему богу, чтобы они с братцем оказались из тех, кто нужен хозяину, не то за пустое беспокойство кровью заплатишь!
Томас не шевелился и не дышал. Благодаря многовековой привычке он словно окаменел — птица опустилась на ветку в каких-то дюймах от его лица. Зато внутри все бушевало и кипело. Бесцеремонное похищение ничуть его не удивляло. Сколько помнил Томас, хозяин этих головорезов, вампир по имени Алехандро, в День мертвых всегда устраивал охоту на людей. Пока семьи по всей Мексике собирали лакомства для усопших — шоколад для mole, свежие яйца для pan de muerto, сигареты и мескаль, Алехандро готовился к собственной трапезе. Его лакомствами были люди — красивые, сильные, хитрые; лучшие качества делали их привлекательными жертвами для Алехандро. Похищенных собирали и давали одно и то же указание: продержитесь до утра или сбежите за пределы земель Алехандро — получите свободу. Каждому вручали фонарь, ружье и карту с изображением десяти квадратных миль, якобы принадлежащих Алехандро. В полночь жертв выпускали из-под стражи.
До рассвета не доживал никто.
Менялись времена, менялись жертвы — на смену ацтекам и конкистадорам пришли американские туристы. Магов Алехандро прежде не трогал. Ему нравилось соперничество и сложные задачи, только зачем навлекать на себя гнев Серебряного круга, которому подчиняются все магические существа? Алехандро — извращенный садист, но далеко не безумец. По крайней мере, прежде не был безумцем. Видимо, кое-что в этих краях все-таки изменилось.
— Я же просила оставить меня в покое!
Сердце девушки наконец заколотилось быстрее, однако, по ощущению Томаса, не от страха. Ее лицо вспыхнуло, глаза заблестели, но от смертельного ужаса она не дрожала. Именно это смущало Томаса: даже окажись она ведьмой (а шансы он оценивал как три к одному) в компании двух вампиров-прихвостней Алехандро, ей следовало умирать от страха. «Значит, совсем глупа», — подумал Томас. Секундой позже земля беззвучно содрогнулась.
Ударная волна прокатилась по земле и тряхнула Томаса — его будто во внутренний мыщелок ударили. Деревья подпрыгнули, пересохшая почва облаками красной пыли поднялась в воздух. Земля под ногами ожила, Томас схватился за ветку, и сидевшая на ней птичка испуганно забила крылышками. Через пару секунд поток красной земли уже мчался к крутому горному склону и с огромной высоты падал вниз.
Бармен потерял равновесие, рухнул на землю и ударился головой о ствол старого дуба. Видимо, он лишился чувств, так как безвольной куклой покатился к обрыву. Рико и Мигель вскарабкались на деревья, которые оползнем не задело. Им удалось спастись, а вот девушке не повезло — она упала в поток камней, листьев и грязи, ее крик утонул в рокоте оползня, уносящего с собой добрую половину горы.
Томасу не хотелось, чтобы вампиры его почуяли. Он держался на расстоянии от них, но потому и девушка оказалась слишком далеко — не схватишь, не спасешь. Она вцепилась в пень и к обрыву не приближалась, но ее хлестал град мелкого мусора. Томас внушал себе, что она не сорвется, что ему нельзя рисковать и попадаться на глаза прихвостням Алехандро. Смерть его не страшила. Учитывая то, что предстояло сделать, она была неизбежна, только он должен, нет, обязан захватить с собой и Алехандро.
Зазвонил церковный колокол. Его жалобный голос прорезался сквозь гул землетрясения, эхом разнесся по долине, но соседние холмы возвратили его обратно. Томас обернулся: задняя часть церкви висела над пропастью — оползень наполовину разрушил ее фундамент. Раздался громкий треск, и старое здание раскололось, тяжелые каменные стены, выложенные еще в эпоху колониализма, начали осыпаться. Отдельные камни были еще старее и весили по сотне фунтов каждый: их вывезли из разрушенных городов майя. Даже если девушка удержится на своей опоре, камни раздавят ее.
Томас разозлился: Алехандро мечтал сделать из него монстра, свою копию. Наверняка он обрадуется, узнав, что Томас стоял и смотрел, как гибнет невинный человек, а помочь ему не попытался. «Нет, — подумал Томас, — даже если не удастся убить это чудовище, радоваться я ему не позволю».
Томас отпустил дерево и устремился туда, где во мраке белело лицо девушки. Оно как маяк вело его сквозь поток летящих камней. До девушки он добрался чуть раньше, чем древние валуны, обхватил за талию и поволок на относительно устойчивую часть дорожки. Бывшие приятели укрывались там же, но в тот момент Томаса это не волновало. Вопреки обманчивому впечатлению, что холм рушится, как в замедленном кино, от всех камней уйти не удалось. От огромного, выше человеческого роста, валуна Томас увернулся, но врезался в маленький, который даже не заметил. Левое колено хрустнуло, однако настоящей боли Томас пока не почувствовал. Секундой позже они с девушкой оказались на неосыпающемся участке, хотя безопасным назвать его было нельзя.
Томас покатился по земле и встал на здоровое колено, успев поставить блок против удара Мигеля. Он надеялся, что в страшной суматохе, перед лицом смертельной опасности, бывшие приятели его не узнают, но, увы, надежда не оправдалась. Мигель сильно ударился в соседнее дерево, но поднялся раньше Томаса.
Сильные руки встряхнули Томаса так, что перед глазами поплыли цветные круги. Он стиснул запястье Мигеля, защищая свое горло, и выкручивал до тех пор, пока не захрустела сломанная кость. Вампир по-прежнему держал его, но ослабил хватку. Томас высвободил руку, схватил Мигеля за пояс и швырнул к обваливающейся церкви. Падающая скамья ударила вампира в висок и откинула к недавно образовавшейся насыпи, а там тяжелый деревянный крест с алтаря придавил его, словно кувалда.
«Не осиновый кол, конечно, но получилось неплохо», — изумленно подумал Томас, но тут ему в бок вонзилось что-то длинное и острое.
— Значит, предатель все-таки вернулся, — прошипел ему на ухо Рико и провел острым колом по ребрам.
Грудь Томаса обожгла боль.
— Добро пожаловать домой! Я рад, что могу поприветствовать тебя первым.
Томас отстранился, чтобы кол не вонзился в сердце, но сломанное колено не выдержало, и он споткнулся. Земля под ногами заходила ходуном, Томас упал и покатился с насыпи. В отчаянии он схватился за один из выступивших из-под земли гробов. Крышка поднялась очень вовремя и приняла на себя очередной удар кола Рико. Из накренившегося гроба вывалилась костлявая рука, и Томас, беззвучно извинившись перед ее обладателем, сломал ее и превратил в пику.
Рико стоял рядом, буквально в нескольких шагах, и уже замахнулся для удара. Только рука не опустилась. Рико дернулся раз-другой и вместе с камнями покатился в долину. Сперва Томас не понял, что случилось, а потом несколько отстрелянных патронов скатились с насыпи на крышку гроба. Томас поднял голову и увидел раскосые карие глаза.
— Ты в порядке? — спросила девушка.
Кровь капала с ее подбородка и слабым дождем орошала землю.
— Это мне нужно тебя спросить, — проговорил Томас и отполз на участок поустойчивее.
Кровь девушки, капая ему на кожу, впитывалась мгновенно, как вода в пересохшую землю, и начинала лечить его раны. Только разве капель достаточно? Томасу требовалась настоящая подпитка, а в последнее время подкрепиться не получалось. В итоге он ослабел и не мог нормально драться. Шансы одолеть Алехандро и без того малы, рисковать нельзя.
Томас застыл у придавленного крестом тела Мигеля, полного краденой крови, которая уже вытекала из глазниц. Такое зрелище подействовало на Томаса как запах пира на голодного. Рот наполнился слюной, клыки непроизвольно удлинились. Он бы немного подождал и сначала избавился от девушки, но кровь могла свернуться и потерять питательную ценность.
— Мне нужно подкрепиться, — коротко сказал он.
Томас думал, девушка в ужасе отшатнется, но она лишь окинула его раны наметанным взглядом.
— Да уж, за героические поступки приходится расплачиваться! Как наешься, поговорим.
Томас кивнул и склонился над Мигелем, чтобы девушка не увидела трапезы. Он уже забыл, когда в последний раз кормился от другого вампира, но быстро вспомнил, почему этим не злоупотребляют. Употребленная «через посредника» кровь питала, чувство насыщения кружило голову, как наркотик, но вкус… гадкий, металлический. Томас заставил себя допить все до конца, думая о том, что силы восстанавливаются, а тянущая боль в колене проходит. Впрочем, быстрое заживление всегда мучительно, и этот случай исключением не был. Когда стало нестерпимо больно и из глаз потекли слезы, Томас прервал трапезу. Впрочем, боль — это хорошо. Это значит: он еще жив.
— Ненавижу землетрясения!
Девушка мрачно смотрела на кладбище, точнее, на то, что от него осталось. По центру тянулась широкая полоса, словно огромный бульдозер снес все захоронения, по обеим сторонам от нее из-под земли костлявыми пальцами торчали гробы, кое-где с крестами из бархатцев. На вершине холма уцелевшая половина церкви раскачивалась на обломках древнего фундамента. Последняя скамья балансировала на краю пропасти: один ее край — в здании церкви, другой — в пустоте. В подсвечнике горела одинокая свеча.
— А ты здорово дерешься! — похвалила девушка, когда Томас оторвался от обескровленного трупа Мигеля.
— У меня большой опыт.
— Охотно верю! — издевательски хохотнула девушка.
Томас сполз к основанию насыпи и внимательно посмотрел на девушку. Удивительно, но она почти не пострадала. Неглубокий порез на лбу, царапины, ссадины, но по большому счету ничего серьезного. «Чудо, настоящее чудо!» — подумал Томас.
— Нам нужно поговорить, но сперва неплохо бы отсюда выбраться, — сказала девушка, вешая дробовик на плечо. — С минуты на минуту здесь соберется вся деревня.
Томас сел на краешек камня со стертыми иероглифами майя.
— Сомневаюсь, — невесело ухмыльнулся он.
Девушка смерила его недоверчивым взглядом и устроилась рядом.
— Не объяснишь, в чем дело?
— Сегодня День мертвых, а здесь у этого праздника всегда было двойное значение, — начал Томас и за несколько минут рассказал о забавах Алехандро, стараясь говорить сухо и бесстрастно.
Девушку рассказ не впечатлил.
— Иначе говоря, этот сукин сын забрал моего брата для своих идиотских игр?
— Возможно, хотя прежде магов он не трогал.
— Наверное, скучно стало и ублюдку захотелось чего-нибудь погорячее.
— Разве кот нападет на соседского пса, если ему надоест гоняться за мышами и ящерицами? Алехандро любит охотиться на слабых, но если твой брат — маг, значит, в эту категорию не попадает.
— Вряд ли его магия сильно ему поможет, — буркнула девушка.
— Не понимаю.
— Тебе и не нужно понимать. — Девушка встала. — Просто скажи, где мне искать этого урода.
— Не могу, — покачал головой Томас.
— Почему? Судя по тому, как те двое тебя встретили, вы не очень ладили.
«Это мягко сказано», — подумал Томас и улыбнулся.
— Да, пожалуй, но, подтолкнув тебя к самоубийству, я не помогу твоему брату.
— Скажи, где найти этого Алехандро, и увидишь, кто из нас погибнет!
Томас медленно встал, опираясь на поврежденную ногу с огромной осторожностью. Колено выдержало.
— Я здесь именно для того, чтобы убить Алехандро. Если сумею, поднимется суматоха и, возможно, твоему брату удастся сбежать. Пожелай мне удачи! — Томас развернулся, чтобы уйти, но девушка схватила его за руку:
— Есть мысль получше: я отправлюсь с тобой.
— По-моему, это неразумно.
— Неужели? Думаешь, ты выжил бы без моей помощи? А по-моему, это тебе неразумно отправляться к Алехандро в одиночку.
С трудом сдерживая гнев, Томас повернулся к девушке. Ему и без этих разборок проблем хватает!
— Ты отличный снайпер, но выжить это тебе не поможет. Когда-то Алехандро был моим хозяином. Мне известно, на что он способен.
— Правда? Он способен снести полгоры, если вспылит?
Томас пристально взглянул на девушку:
— Хочешь сказать, это твоих рук дело?
— Именно это я хочу сказать. Я сглаз.
— Кто-кто?
— Сглаз. С-Г-Л-А-3. Ходячее стихийное бедствие. Оползни, разломы и землетрясения меня просто обожают, другие катастрофы тоже.
— Какой неудобный талант!
— Ага, и нелегальный. Если маги узнают о существовании такого могущественного сглаза, как я, то попытаются меня убить. Поэтому я давно научилась как следует защищать себя и других людей, а твой Алехандро, сам того не подозревая, заработал себе целую кучу проблем.
— Свалив гору, ты брата не выручишь. Если он там, где я думаю, это лишь в землю его зароет.
— Я справлюсь! Слава богу, не первый раз играю в кошки-мышки и смогу защититься.
Томас замялся: интуиция боролась с забрезжившей надеждой.
— Недавно я пытался привлечь к этой миссии одну женщину и чуть ее не погубил, — наконец признался он. — Я дал себе слово: подобное не повторится никогда. Это моя миссия…
— Она была твоей. Забрав Джейсона, тот ублюдок сделал ее моей! — перебила девушка.
«Как бы избавиться от нее, не прибегая к насилию?» — раздумывал Томас. Земля под ногами зарокотала, скамья гигантской деревянной птицей полетела вниз по склону.
— Я не спрашиваю разрешения, а ставлю тебя в известность. Думаешь, обвал горы — страшно? Попробуй оставить меня здесь, тогда узнаешь, что такое страшно. Дороже брата у меня никого нет, и он сегодня не погибнет!
— Спасти его будет нелегко, — предупредил Томас, гадая, как лучше объяснить сложность ситуации.
— Уже догадалась! — фыркнула девушка и протянула руку. — Меня зовут Сара Ли. Кстати, готовить я ненавижу.
— А я Томас.
— Ну так что, Томас, будем всю ночь любезностями обмениваться или пойдем бить вампира? — (Томас промолчал, но все же пожал ее руку.) — Отлично, значит договорились!
— Джейсон — корреспондент «Оракула», — объясняла Сара, когда Томас замкнул провода, чтобы без ключа зажигания завести машину ее брата. Девушка оставила свою машину на уничтоженной оползнем части кладбища, и та взорвалась в долине. — Мы хотели встретиться в Пуэрто-Вальярте и провести вместе отпуск, но, приехав в отель, Джейсона я не застала. Нашла лишь записку: мол, появились сенсационные новости для передовицы. Он вызвал меня сюда.
— Если Алехандро начал похищать магов, новость впрямь станет сенсацией, — согласился Томас, когда малолитражка наконец завелась. — Или твой брат узнал о других его затеях. Алехандро контролирует все — от магических наркотиков до торговли оружием в Центральной и Южной Америке.
— Знаю, с его людьми я уже сталкивалась. — Перехватив косой взгляд Томаса, Сара пожала плечами. — Законным путем я оружие покупать не могу, особенно в нужных мне количествах. Власти-то в оба следят!
— Зачем тебе большое количество магического оружия?
— Зачем тебе убивать старого хозяина? — парировала Сара. — Я вообще не думала, что такое возможно.
Они выехали на главную дорогу, которая пересекала деревню, освещенную лишь тоненьким серпом месяца.
— Это возможно, потому что Алехандро — мой бывший хозяин, а не нынешний. Лет сто назад я вызвал его на дуэль, только Алехандро драться не пожелал и вместо себя прислал известного чемпиона-дуэлянта из Франции. Луи-Сесар одолел меня, но не убил, как хотелось Алехандро, а сделал своим рабом. Я сбежал сравнительно недавно.
— И сразу вернулся сюда.
— Ага.
— Очень… героически.
Томас не считал героем того, кому нечего терять, но вслух об этом не сказал. Судя по тону, Сара лишь произнесла «герой», а в уме держала «глупец» или «идиот».
— Алехандро перебил жителей моей деревни. Никого в живых не оставил, — проговорил Томас.
Отомстить за мертвых мог только он. Четыреста лет прошло, сколько можно откладывать?
— Поэтому ты вернулся, — покачала головой Сара. — Такие, как ты, мешают бизнесу.
— Значит, ты наемница! — воскликнул Томас и подумал, что мог бы догадаться и раньше.
— Мне больше нравится думать, что я служу по контракту.
— Боюсь, мне отряд контрактников не по карману. — Томас свернул на изрытую дорогу, ведущую в горы. — К тому же ты здесь одна.
Неожиданно на дороге выросла темная фигура. Томас нажал на тормоза так резко, что они завизжали. Вблизи фигура оказалась верзилой с грубым морщинистым лицом и блестящими глазами фанатика.
— Ну, не совсем одна! — хмыкнула Сара, вылезая из машины. — Парни, я рада, что вы сюда добрались.
— Кажется, главное веселье мы уже пропустили, — проговорил еще один мужчина, выбравшись из зарослей, вплотную подступавших к дороге.
Томас пристально посмотрел на типа номер два. Очень плохо, что Сариному приятелю удалось подобраться незамеченным! Вероятнее всего, он использовал магию, чтобы сделать неслышимыми свои дыхание, биение сердца и шорох шагов — то, что могло известить Томаса о его приближении. Впрочем, на мага Сарин приятель не тянул: его правая щека была обезображена глубоким неровным шрамом, словно кто-то провел вилкой с острыми зубцами. Целители-маги запросто от такого избавляют, хотя вдруг обладателю шрама хочется походить на статиста из фильма ужасов?
— Познакомься с моей ударной командой! — Сара хлопнула мужчину со шрамом по спине. — По крайней мере, с теми, кто успел добраться сюда к празднику.
Члены «команды» не поздоровались с Томасом, не назвали свои имена, но и не поинтересовались, что Сара делает в компании вампира. Впрочем, девушка не дала им такой возможности, сразу объяснив суть дела. Если бы Томас сомневался в их профессионализме, то наверняка успокоился бы, увидев их реакцию на новость о намечающемся штурме вампирского бастиона. Мысленно он окрестил их Фанатиком и Шрамом.
— Можно будет кости забрать? — прошипел Фанатик, впервые подавший голос. — Они для некоторых заклинаний нужны.
— Вперед с песней, — равнодушно пожала плечами Сара. — Но сперва Джейсон, потом кости, договорились?
Фанатик коротко кивнул, напомнив Томасу змею или ящерицу, — движение выглядело совершенно не человеческим. Мужчина со шрамом молча достал из рюкзака несколько ножей и повесил их на пояс. Все четверо сели в машину.
Проехав несколько миль на север, Томас свернул к ручью, который, журча, змеился сквозь джунгли.
— Дальше пешком, — объявил Томас, оставив машину у дороги на случай, если Алехандро выпустит своих прихвостней чуть раньше.
— Дóма не вижу, — объявила Сара, достав из рюкзака приятеля очки ночного видения.
— Его и нет: Алехандро живет под землей.
— Что-что?
— Здесь неподалеку руины майя с подземным лабиринтом. Он живет здесь уже несколько веков.
— Чудесно! — сухо проговорила Сара.
— Что такое?
— Ничего. А с охраной как?
— Обычно все входы бдительно охраняют. Эту ночь я выбрал потому, что сегодня они будут свободны, якобы в помощь похищенным. Давайте, мол, выбирайтесь из лабиринта, но почти ни у кого это не получается.
— Тогда нужно добраться до места прежде, чем выпустят пленных. Иначе они разбредутся по туннелям, потом по джунглям и мы никогда их не найдем.
— Я думал, ты хочешь брата спасти.
— Ага, а тебя и остальных брошу на растерзание этому монстру!
Томас пристально взглянул на Сару, но за дурацкими очками глаз не увидишь. Нет, нужно все сразу расставить по своим местам!
— Я помню, где раньше держали похищенных. Туда мы первым делом и отправимся. Если повезет и мы застанем твоего брата в живых, ты быстро с ним сбежишь.
— Коллег и партнеров посреди операции я не бросаю. Вместе придем — вместе уйдем, иначе я не умею.
— Захочешь жить — сумеешь! — Томас схватил Сару за руку. — Добраться до Алехандро мне проще всего в одиночку. Если решишь остаться и помочь мне, погубишь и себя, и брата, не говоря уже о том, что сорвешь мне операцию.
Сара остановилась, глядя то на ладонь Томаса, сжимающую ее руку, то на его лицо. Томас отпустил ее, но глаз девушка не отвела.
— Зачем ты взял меня с собой, раз не нуждаешься в моей помощи? — спросила она.
— Затем что в одиночку ты брата не разыщешь, уж вовремя-то точно не успеешь.
— А тебе какая разница?! Ты его даже не знаешь.
— Твоего брата, конечно, не знаю, зато знал многих других.
Сколько их было? Тысячи, десятки тысяч? Бледные лица, а в глазах мольба: «спаси нас, спаси!» Убегающие люди искренне считали Томаса спасителем — Алехандро даже прозвал его ангелом, — а потом с ужасом осознавали, что он охотник.
— Что?
— Алехандро заставлял меня участвовать в охоте, — без обиняков сказал Томас. — Он знал, что я ее ненавижу. — Почему он изливал ей душу? Вероятно, потому, что чувствовал: это последний шанс исповедаться. Томас давно не разговаривал со священником и уже забыл, когда такое желание возникало в последний раз, да и грехи ему Сара не отпустит. Хотя, пожалуй, их не отпустит никто, особенно если вспомнить некоторые его поступки. — Я убил тысячи таких, как Джейсон, — добавил он, стараясь говорить сухо и бесстрастно. — Проявить милосердие мог, лишь убивая быстро, чтобы люди не страдали и не мучились. Сейчас же мне хочется кого-нибудь спасти и искупать Алехандро в его собственной крови.
— Мне такой план по душе, — проговорила девушка, поглаживая дробовик.
Томас молча покачал головой. «Пусть увидит, что к чему, — думал он. — Бравады мигом поубавится, как у всех остальных». Члены «ударной команды» промолчали, но, когда Томас с Сарой нырнули в густой подлесок, последовали за ними.
Весь следующий час они пробирались сквозь джунгли, где никогда не было тропинок. Их преследовала туча москитов. Сара держалась лучше, чем ожидал Томас, а ведь даже ему приходилось нелегко. Алехандро сохранил джунгли в первозданном виде именно потому, что они создавали дополнительную преграду. Да и охота шла веселее: он смотрел, как смертные барахтаются в зеленом море, а потом решал: хватит им мучиться — и убивал.
Наконец они подошли к прекрасному древнему храму на границе владений Алехандро. Старые камни словно мерцали в серебристом свете луны, который едва позволял различить очертания строения. Высокая трава и плющ почти скрыли из виду дверь, а камни над дверной перемычкой заросли кустарником. Старый храм душила дикая орхидея, белая и оранжевая в коричневую крапинку. «Точь-в-точь веснушки», — подумал Томас и осторожно коснулся лепестка — на ощупь он был бархатистый, как кожа… По спине пробежали мурашки, в животе образовался комок — целого века как не бывало. Он снова возвращался к хозяину с кровью на руках, а остальное ему лишь приснилось.
— Это здесь? — коротко спросила Сара, прервав его мысли.
— Да, — ответил Томас.
Почему-то говорить было больно, слова будто царапали горло.
Проскользнув под камнями с глубоко высеченными узорами, они попали в главный коридор храма, который вел в зал с каменным алтарем. Как и предки Томаса, майя, в отличие от ацтеков, редко приносили человеческие жертвы. Когда требовалось умилостивить богов или заглянуть в будущее, короли и жрецы использовали свою кровь. Томас всегда гордился, что его праотцы понимали истинную суть жертвоприношения: богам нужно отдать собственную кровь.
Алтарь стоял перед возвышением, а за ним была комнатка, где жрецы когда-то готовились к отправлению обрядов. Сейчас комната, разумеется, пустовала. Каменные ступени из нее спускались во мрак к чультунам, подземным хранилищам для воды и продуктов, а еще ниже скрывалось то, из-за чего Алехандро выбрал это место, — известняковые пещеры, их Томас до конца даже не обследовал. Под чультунами лежал целый подземный город; часть его майя использовали как свалку, а часть имела какое-то мистическое значение — стены там покрывал резной орнамент, изображающий древние обряды. Кое-где еще, плесневея, сохранились краски.
— Этим входом очень редко пользуются, — объявил Томас, а когда Сара достала фонарь, добавил: — Со светом больше риска. Прихвостням Алехандро он не нужен, зато, увидев его, они вмиг нас отыщут.
Сара кивнула, всем своим видом выражая безысходность, что Томаса ничуть не удивило. Путешествие по лабиринту во мраке мало кого обрадует. Впрочем, смотреть было особо не на что — изрезанный бороздами камень да глубокие черные дыры, и так до жилой части пещер. Да и зачем Саре раньше времени видеть то, что ждет их впереди?
Едва они вошли в туннель, Томасу стало трудно дышать: мешали высокое давление и какофония голосов, заполнивших сознание. Он ведь убивал и до того, как пришел к Алехандро: боролся против заморских захватчиков, отнявших у него родину. Но те убийства никогда его не тревожили, и совесть не мучила. Те люди заслужили свою участь, а сраженные в этих стенах — нет.
«„Сраженные“ — какое удобное слово!» — мрачно подумал Томас, а перед глазами с пугающей четкостью встали тела — бледные и смуглые, молодые и старые, переломанные и выпотрошенные. Кровь погибших впиталась в сухую землю потому, что сытые охотники транжирили ее, как воду. Те люди умерли не от естественных причин и не по воле Божьей, в результате несчастного случая. Нет, они погибли потому, что некто возомнивший себя богом, взмахнув рукой, объявил: «Этих уничтожить» — и перечеркнул чужие надежды и чаяния.
Нередко исполнителем кровавых приказов хозяина становился Томас. Подписанная кровью клятва лишала его права выбора, но почему-то от этого совесть меньше не мучила. Томас знал: вернуться будет трудно, но не ожидал, что настолько невыносимо. Словно само рабство пропитало воздух, сделав его рыхлым и тяжелым, по вкусу похожим на пепел.
Томас взглянул на спутников. Шрам казался совершенно невозмутимым и безразлично смотрел перед собой, а Фанатик безостановочно бормотал и перебирал ожерелье… неужели из сморщенных пальцев? Сара позеленела, словно мрачная обстановка угнетала и ее.
Томас нервно сглотнул и резковато спросил:
— Эй, ты как, ничего?
Сара кивнула, но не сказала ни слова, а в душу к ней Томас не полез: со своими бы воспоминаниями справиться! Вся компания молча двинулась дальше.
Как странно брести по знакомым залам! Изгибы и зазубренные края дверных перемычек отбрасывали густые, похожие на когти тени, непроницаемые даже для глаз Томаса. Он так старался забыть эти пещеры, но четырехвековое рабство не забывается. С каждым шагом воспоминания становились все ярче. С каждым шагом Томас все глубже погружался в свое прошлое. Он думал, что сумеет перевернуть страницу, а получается, она навсегда останется у него перед глазами.
«Интересно, как бы сложилась моя жизнь, если бы не рабство? — подумал Томас. — Или если бы первый хозяин не похвастался мной при дворе, где я приглянулся Алехандро?» Когда-то он всем сердцем жаждал свободы, желал ее больше еды или женщин. Но сколько бы он ни терпел, какую бы силу ни набирал, история повторялась. У него было три хозяина, свободным он так и не стал. Прежнее желание напоминало старую фотографию, пожелтевшую настолько, что себя на ней не узнать. Сейчас Томасу хотелось одного — покончить со всем этим.
Сара вдруг застыла как вкопанная и, тяжело дыша, схватилась за стену так, что крупинки известняка вонзились в ладони. Перехватив взгляд Томаса, она попыталась улыбнуться — получилось фальшиво и неубедительно.
— Ну и жара здесь! — Она скинула куртку, повязала ее вокруг талии и убрала волосы в неопрятный хвост.
Томас изменения температуры почти не почувствовал. Как правило, в пещерах холоднее, чем на поверхности земли, хотя в это время года разница менее заметна. Однако Сарина рубашка взмокла от пота, лицо заблестело, а рука оставила на стене влажное пятно.
— Нам сюда, — объявил Томас, ведя спутников в самую дальнюю от главного коридора комнату, и вдруг словно примерз к месту.
— В чем дело? — Сара тотчас заметила его замешательство.
— Что-то не так, — тихо ответил Томас.
— А именно?
Наймиты выстроились треугольником и с оружием наготове оглядывали комнату. Но смотреть было не на что, за исключением крысиных костей и обломков древнего строительного материала.
— Здесь должны быть мумии.
— Вот здорово! — буркнула Сара. — А то жути нам не хватало…
— Здесь Алехандро хранил тела древних королей инка, — пояснил Томас.
Останки королей Алехандро захватил в качестве трофея вскоре после того, как одновременно с Писарро прибыл в Новый Свет. Определившись с постоянным местом жительства, он привез их с собой, но потом оставил плесневеть в сырых пещерах.
Томас был одним из немногих, кто видел мумии королей. Инки чтили их даже мертвыми. Короли оставались в своих дворцах и не теряли владений, которые имели при жизни. Каждому новому королю приходилось финансировать свое правление самостоятельно — для этого и развязывали завоевательные войны, — ведь собственностью предков они распоряжаться не могли. Целые армии слуг ежедневно облачали высохшие тела в самые лучшие одежды и готовили им еду, как для пира. В особых случаях мертвых королей приносили во дворцы живых, где они делились мудростью, а в праздники сажали на самые почетные места.
Томасу тела королей всегда казались жутковатыми: полупрозрачная бурая кожа, натянутая на старых костях, пустые глазницы, впалые рты, а внутри темные пятна — жалкое подобие человеческих органов. Томас пришел сюда, помня, что этой части пещер прихвостни Алехандро избегают. Видимо, это не изменилось, но тела королей исчезли, и Томас почувствовал тревогу — по спине пробежали мурашки.
— Меня больше волнуют живые, — заявила Сара, вглядываясь в его лицо. — Долго еще идти?
Томас нервно сглотнул: ну вот, воображение разыгралось! Тела королей просто переместили в другое место, или Алехандро наконец избавился от мрачных трофеев.
— Нет, старые камеры внизу. — Томас показал на небольшую, примерно два на два фута, квадратную дыру в стене.
— Внизу? — Стиснув пистолет, Сара всмотрелась во тьму. — Ты шутишь, да? — с надеждой спросила она.
— Нет. Есть и другой вход, но к нему нужно идти через заселенные пещеры. Этот куда безопаснее.
— Безопаснее, — с сомнением повторила Сара, секунду вглядывалась в черную дыру и буркнула что-то непристойное. — Стойте здесь и смотрите в оба! — велела она приятелям, спрятала пистолет в кобуру и вползла в туннель; Томас — следом.
Туннель круто спускался вниз: он вел мимо заплесневевших чультунов к настоящим пещерам. Томас сразу понял: камера пуста. Из нее не доносилось ни всхлипываний, ни криков о помощи, ни бешеных ударов сердца. Только Сару он предупредить не успел: она уже доползла до камеры. Едва Томас выбрался из туннеля, под ногами захрустели старые оленьи кости и обломки горшков. Он поскользнулся на высохшем черепашьем панцире и чуть не потерял равновесия. В следующий миг раздался страшный грохот, от которого задребезжал старый мусор.
— Здесь никого нет! — выпалила побагровевшая от гнева Сара.
— Значит, похищенных держат в другом месте.
— Классная отмазка! Если ты соврал, клянусь…
— Зачем мне врать?
— Чтобы затащить меня сюда одну, без ребят…
— На кладбище с тобой никаких ребят не было, — с плохо скрытым раздражением напомнил Томас.
Грохот усилился — обломки камней и черепки задрожали.
— Замышлял бы что-то недоброе, еще тогда убрал бы тебя с дороги.
— Ты говорил, что они здесь! Твердил, что помнишь, где их прячут!
— Если бы Алехандро делал все как прежде, похищенные были бы здесь, — отозвался Томас, с трудом сохраняя спокойствие. — Но они унесли мумии из комнаты сверху, а раз изменили что-то одно, могут запросто изменить и что-то другое. Я же целый век здесь не был…
— Об этом следовало сказать раньше!
Теперь Сара потела еще сильнее. Крупные капли стекали по лицу и капали на рубашку.
— Мы отыщем твоего брата, клянусь!
— Почему я должна тебе верить?! — с отчаянием воскликнула Сара.
— А почему бы и нет?! — раздраженно спросил Томас. — У меня есть причина лгать?
Потолок камеры треснул, и им на головы посыпалась сухая грязь и камешки.
— Ты же говорила, что можешь держать себя в руках!
Безопасными эти пещеры никогда не были: обвалы случались не единожды. Томас понимал: если Сара не успокоится, то погубит их обоих.
Девушка огляделась по сторонам, словно только сейчас заметив, что камера дрожит.
— Я могу. Как правило.
— Как правило?
— Я же сглаз. Моя магия не всегда… предсказуема. Со временем я научилась ее контролировать, но, когда злюсь, это труднее. А еще… — Сара запнулась, дыша хрипло и часто. — Еще я не люблю спускаться под землю.
— У тебя клаустрофобия?
— Ну да, в замкнутом пространстве мне слегка не по себе. — В голосе Сары слышалась плохо скрытая паника.
— Но ведь ты наемница, наверняка…
— Да, я наемница, предпочитающая работать на открытом пространстве! — рявкнула Сара, пытаясь сосредоточиться.
Дрожание почти не уменьшилось.
— Об этом следовало сказать раньше.
— Очень смешно!
Щель на потолке расширилась. Камни и сухая грязь посыпались в камеру, обдавая Сару и Томаса колючим дождем.
— Сделай что-нибудь!
— Я пытаюсь.
От напряжения Сара едва не сложилась пополам, лицо исказила гримаса боли, но результатов ее усилия не приносили. Камера с грохотом сотряслась, Томас с Сарой бросились на пол и накрыли головы руками. Секунду спустя с потолка рухнул на пол в нескольких дюймах от них кусок размером с тахту. Томас взглянул на него сквозь дымку оседающей пыли, схватил Сару в охапку и поволок прочь.
— Обратно в туннель, скорее!
— Не поможет. — Сара прижалась к стене. Ее лицо было бледным и измученным, в глазах читалась паника. — Ударь меня.
— Что?
— Мне нужно отвлечься, подумать о чем-то другом. Боль иногда помогает.
Томас чувствовал, как в камере растет давление, словно перед грозой.
— «Иногда» недостаточно. Могу тебя загипнотизировать…
— Нет, не можешь.
— Уверяю тебя…
— Я же сглаз! — раздраженно повторила Сара. — Моя магия отличается от иных, и ничьему гипнозу она не поддается: ни вампирскому, ни человеческому. А теперь ударь меня, мать твою!..
— Нет! — покачал головой Томас и… поцеловал ее.
Получилось все машинально: он хотел остановить Сару, не причиняя ей вреда. Она вздрогнула, приоткрыла рот и обняла Томаса. В следующую секунду он страстно целовал девушку, которую практически не знал. «Вероятно, это мой последний поцелуй», — думал он.
Сарино сердце билось прямо под ладонью Томаса, эхо разносило это биение по всему его телу. Они отступили к стене камеры, и Томас накрыл рукой Сарин затылок, чтобы девушка не ударилась. «Осторожнее! — укрощал он свою страсть. — Нельзя давать себе волю!» Сара дрожала почти так же сильно, как комната, поэтому успокаивать ее поцелуями казалось совершенно естественным. От его прикосновения волосы девушки растрепались, и Томас забыл, что вокруг рушится гора, а рядом притаилась смерть.
До сего момента Томас не осознавал, насколько уверовал в свою гибель. Сейчас понимание это укоренялось в нем с каждым Сариным вдохом, но вместо огорчения или грусти он чувствовал огромное облегчение: вдвоем погибать не страшно. Честно говоря, такого светлого конца он не заслужил.
Сара отстранилась — от шока и ярости темно-карие глаза стали совсем круглыми — и ударила Томаса по губам. Его голова дернулась назад, во рту появился металлический вкус крови. Томас вытер губы большим пальцем, и Сара бросилась в атаку.
— Я сказала, ударь меня! Ты что, глухой?! — Не дождавшись ответа, она налетела на него с кулаками.
Томас без труда схватил ее за запястья.
— Вампиры дерутся со смертными, только если хотят убить. Ты слишком уязвима, надломлена, как… — Договорить не удалось: на пол рухнул еще один кусок с потолка.
— Если не ударишь, мы оба надломимся! — закричала Сара, дико озираясь по сторонам. — Больше ничего не поможет!
Томас схватил Сару за бедра и толкнул к стене. На миг перепуганная девушка утратила воинственность — тяжело дыша, она смотрела, как Томас прижимается к ней всем телом.
— Если поступаю неправильно, гора рухнет, подобно тому кладбищу. Ты потеряешь сознание, и мы оба погибнем, равно как и твой брат.
Он не терял времени даром — дернул Сарину блузку так, что пуговицы разлетелись в стороны, а когда добрался до теплого нежного тела, ее соски стали твердыми как камешки. Сара и не думала его отталкивать. Она бешено целовала и кусала губы Томаса, льнула к нему, царапала спину…
— Достаточно отвлеклась? — шепотом спросил Томас, когда Сара разорвала его рубашку, подняла майку и стала покусывать его соски.
— Будет достаточно — скажу! — отрезала Сара, впиваясь в его губы.
«У ее губ мескалевый вкус, — подумал Томас. — Или дело во мне?» Несмотря на сладость поцелуев, Сару била дрожь, а взгляд метался по камере, словно она чувствовала, что ничего не получится. «Так и будет, если не перетяну ее внимание на себя», — размышлял Томас. Потолок стремительно обваливался, а его тревожило лишь одно: «Неужели я проехал тысячу миль, чтобы погибнуть в пустой камере?»
От бурлящего в крови адреналина сбилось дыхание — высвободив руку, Томас придержал Сару: подожди, мол. Он нагнулся за очередным поцелуем, и по горячей влажной коже его пальцы скользнули сперва к пуговице Сариных джинсов, потом к молнии. Боже, какая жесткая ткань! Он стянул с нее джинсы и накрыл ладонью нежные полушария ягодиц. Раз — подтянул девушку к себе и рывком в нее вошел.
Сара обвила ногами его бедра, и Томас начал двигаться. Сперва осторожно, ведь на прелюдию не хватило времени, — несколько движений пальцами между Сариных ног — вот и все ласки, — но она хрипло простонала: «Я не сломаюсь», и он взвинтил темп, как и требовало тело.
Через пару минут она уже билась и хрипела:
— Глубже, глубже, мать твою!..
— Так помоги мне! — прорычал Томас.
Раз — Сара толкнула его в грудь, два — поставила подножку, три — повалила на пол и уселась верхом. Томас не замечал ни острых черепков на полу, ни рушащегося потолка — он видел лишь Сарино лицо и сжимал ее ягодицы. Он направлял Сару, игнорируя ее хриплые указания. Решив сделать по-своему, Томас намеренно замедлил темп и вдруг остановился, будто выжидая.
— Томас!
Он и бровью не повел, хотя Сара ерзала на нем и острые черепки все глубже вонзались ему в спину. Девушка чуть отодвинулась назад, осыпала мелкими поцелуями его шею, провела языком по яремной впадине, губам и плечам. Пальцы Томаса стискивали сухой мусор, но он не двигался — просто лежал и с удивлением думал о том, как остро нуждался в близости.
— Шевелись, черт подери! — разъяренно крикнула Сара, царапая ногтями его грудь.
Томас молча смотрел на лицо, потные волосы, расстегнутую блузку девушки и на свои темные руки на ее белой коже. Как же она прекрасна! Сара отодвинулась еще дальше — Томас чуть не выскользнул из нее, потом резко подала бедра вперед. Еще раз, еще и еще — Томас едва не застонал, но заставил себя лежать неподвижно.
— Теперь ты помоги! — потребовала Сара и качнула бедрами так, что Томас в изнеможении закатил глаза.
Ладони Томаса легли на тонкую талию девушки. Чем дольше он сдерживался, тем острее чувствовал собственный трепет. Выбора нет: нужно двигаться! Сара тоже это почувствовала и, добившись своего, торжествующе засмеялась. По телу Томаса словно прошел ток: он дал ей насладиться победой, а потом резко перестал двигаться. Когда Сара наконец это почувствовала, то взглянула на него с немым укором.
— Это бесчеловечно! — прошипела она.
— Так я же не человек! — ухмыльнулся Томас.
Сара вцепилась в его галстук, дернула вперед, и, соединенные под новым углом, они оба застонали.
— Шевелись, не то, клянусь, я…
Томас начал двигаться, не дослушав угрозу до конца, на сей раз быстро и яростно. Сара не отпустила его галстук, и он радовался, что может не дышать. Вскоре мыслей у Томаса уже не осталось. В ушах раздавались протяжные стоны Сары, ее удовольствие удваивало его собственное. Девушка содрогнулась, ее бедра будто судорогой свело. Ее разрядка помогла разрядиться ему. Оба низко застонали, и с потолка посыпались мелкие камни.
Далеко не сразу Томас понял, что его не засыпало тоннами мусора, что это не обвал, а лишь результат последнего толчка. Отряхнувшись от грязи, он увидел, как Сара оглядывает камеру, которая — вот чудо! — почти не пострадала. Наконец воцарилась тишина.
Сара посмотрела на Томаса и кривовато улыбнулась — на фоне грязного лица ее зубы казались ослепительно-белыми.
— Похоже, этот способ тоже работает.
Вопреки ожиданиям Томаса, в центр лабиринта пробиваться им не пришлось, они попали туда беспрепятственно. Эхо их шагов слышали только лица забытых богов, вытесанные на стенах и дверных перемычках. Он понимал: это не просто странно, а совершенно нелогично и очень, очень плохо. Его шансы заключались в знании пещер и характера хозяина. Но в тот вечер все шло не по плану, и Томас не представлял, что случится, когда они наконец попадут в овальную пещеру, которую Алехандро использовал как приемную.
Томас провел спутников малоизвестным боковым туннелем, выходившим на лестницу, примерно на этаж выше пола пещер. Со сторожившими приемную охранниками он справился без труда — просто приказал им заснуть. Впрочем, Томас знал, что с ними проблем не возникнет. Он же, как-никак, магистр первого уровня! Но развалившийся на кресле-троне монстр тоже был магистром первого уровня и куда старше его.
Как всегда, Алехандро оделся в костюм испанского дворянина эпохи колонизации Америки, кем и был в свое время. Красивое лицо, умные черные глаза — на монстра он совершенно не походил. Впрочем, этим отличались многие знаменитые вампиры. От первого же взгляда на Алехандро сердце Томаса болезненно сжалось: вернулись воспоминания о многовековых мучениях и леденящем душу ужасе. Чтобы не закричать, Томас схватился за дверной косяк с такой силой, что под пальцами захрустели камни.
Его спутники хранили молчание. Томас предупредил, что любое, даже сказанное шепотом, слово будет услышано: великолепная акустика пещеры помогает великолепному слуху вампиров. Сара молча разглядывала приемную, но ее лицо выдавало все эмоции.
Теперь Томас понял, почему они никого не встретили. Раньше пленников держали внизу, а вампиры разбредались по лабиринту, чтобы по команде начать охоту. Сегодня же похищенных согнали в приемную, а сторожа-вампиры окружили их кольцом. Томас не сразу разобрался, что к чему: слишком непривычно было все происходящее.
Охранник толкнул молодого мексиканца к стоящей перед алтарем троице. У входа в зал лежали пять трупов. На шее каждого темнели широкие зазубренные порезы, и сквозь кровоточащую окровавленную плоть белели позвонки. Пол в приемной за прошедшие века был отполирован до блеска. После переезда Алехандро в этой пещере обнаружили маленький каменный алтарь, и пошли слухи, что здесь справляли священные обряды. Сейчас кровь убитых бежала по углублению в центре пещеры, которое длинным рукавом тянулось к алтарю и возвышающемуся над ним трону. Рядом с трупами стояли трое смертных — двое мужчин и женщина, на лицах мужчин читалось изумление, на лице женщины — шок.
Кто-то схватил Томаса за руку — это Сара сжала его запястье так, что, будь он человеком, получил бы синяк.
— Справа, — шепнула она и кивнула в сторону долговязого молодого человека с мертвенно-бледным лицом, который стоял дальше всех от трупов.
Судя по виду, он пытался оказать сопротивление, но сейчас от боевого духа не осталось и следа. Парень немного покачивался, безвольно раскрыв рот и хлопая глазами. Очки делали его похожим на сонную сову. «Шок, наверное, — подумал Томас. — Вот тебе и сенсационные материалы для передовицы!»
— Хочешь спасти жизнь этого человека? — спросил Алехандро, обращаясь к молодой брюнетке, стоящей ближе всех к трупам. — Ты ведь знаешь, что мне нужно.
Вместо ответа, брюнетка захихикала. Нервный смешок был верным предвестником истерики. Смех, нечастый гость в этих пещерах, взмыл к высокому потолку и осколками насмешливого эха разлетелся по приемной. Девушка осеклась.
— Мы уже объяснили, — проговорил мужчина постарше. Он стоял рядом с брюнеткой, его седая борода дрожала сильнее, чем голос. — Ваши требования нереальны. Если бы мы даже могли создать столько зомби — а мы не можем, — удержать их под контролем будет…
— Это же зомби! — перебил Алехандро и кивнул на свиту, стоящую за его троном. Мертвые короли разглядывали толпу пустыми глазницами, словно их снова принесли в надежде получить мудрый совет. — Мозгов в них не больше, чем у этих мумий! С ними и ребенок справится!
— Только если у ребенка несколько душ! — рявкнул седой. — Мы некроманты, а не фигляры. Каждому зомби нужно отдать часть своей души — лишь так можно управлять их волей. Я способен одновременно создать двух зомби, исключительно талантливый бокор — до пяти, но чтобы целую армию? — Седой показал на замерших в ожидании людей.
У Томаса потемнело перед глазами: Алехандро решил превратить пленных в армию, в солдат, которые не осмелятся бунтовать, как бунтовал Томас и еще несколько смельчаков.
— Повторяю, ваше требование нереально.
Алехандро и бровью не повел, но Томас знал, что сейчас случится. Охранник-вампир махнул рукой, и седой рухнул на пол рядом с трупами. Молодой мексиканец, которого прежде избрали в жертвы, потерял сознание, и его оттащили обратно в толпу.
— Приступай! — велел Алехандро брюнетке, не сводившей глаз с поверженного коллеги. — Сейчас же!
Девушка перевела взгляд на сидящего на троне монстра, и Томас понял: приказ она не исполнит. Это читалось на ее лице вместе с ужасом и отвращением. Один вид Алехандро внушал ей безотчетный страх. Томас сомневался, что она способна вспомнить свое имя, а от нее требовали прочесть сложное заклинание!
— Она не справится, — вдруг проговорила Сара. — Следующей жертвой будет мой брат.
Томас испуганно оглянулся по сторонам: вдруг их подслушали, но повода для тревоги не обнаружил. Ближайшие два вампира стояли в паре футов от них у основания лестницы и даже не вздрогнули. Стражники с интересом наблюдали за пленным, мучившимся рвотой: он то всхлипывал, то хрипел. Сара жестом показала на Шрама, который перебирал мелкие кости-четки с таким отсутствующим видом, словно происходящее в приемной Алехандро не стоило его внимания.
— Щит тишины накладывает, — пояснила Сара. — У тебя есть план или будем импровизировать?
Шрам снял свой туго набитый рюкзак и один за другим вставлял флаконы с пробками в обвешанный оружием пояс. Понятно, что у него на уме! Жаль только, через полминуты после начала атаки они все погибнут.
— Это штаб Алехандро, — проговорил Томас, стараясь объяснять как можно понятнее. — Помимо своей силы, он может использовать силу любого вампира, находящегося в этой пещере. Лобовая атака успеха не принесет.
— А что принесет?
Томас не сводил глаз с молодой некромантки, которая, плача, нараспев читала заклинание. Однако ни слезы, ни заклинание, ни мелодраматично воздетые к небу руки на трупы не действовали. По крайней мере, Томас результата не видел.
— А он не знает заклинания, которое помогло бы нам незаметно протиснуться сквозь толпу? — спросил Томас, показав на Фанатика.
— Здесь очень светло, и самое большее, на что он способен, — заклинание тени, которое сделает нас менее заметными. Смертные попросту не обратят на нас внимания, но как отреагируют вампиры, не знаю. — Сара взглянула на коллегу-фанатика, который без умолку что-то бормотал себе под нос, при этом увлеченно разглядывая древние письмена на стене. Пришлось дать ему пинка.
— Да-да, любой каприз, только на магистра учиться не буду!
— Я отвлеку Алехандро, а ты, пока он занят мной, проберись сквозь толпу и спаси брата.
— Другим пленным это не поможет.
— Если я одолею Алехандро, его полномочия перейдут ко мне и пленные получат свободу.
Шансов у Томаса оставалось куда меньше, чем он рассчитывал. Если бы подкараулить Алехандро в туннелях, одного или с небольшой свитой, надежда бы еще оставалась, но такого расклада он не предвидел…
Вероятно, эти сомнения звучали и в его голосе, потому что Сара подозрительно прищурилась:
— А если не одолеешь?
— Увидев меня, обо всем остальном свита разом забудет. Выведите оттуда побольше людей, пока я их отвлекаю.
— «Пока я их отвлекаю» значит «пока они меня убивают»? Чушь собачья!
— Я явился сюда, понимая, что смерть — наиболее вероятный исход.
— Вот еще одна вещь, о которой следовало сказать раньше. У нас с тобой столько недосказанного!
«Хватит тратить время на споры», — решил Томас. У некромантки ничего не вышло, сила Алехандро ураганом пронеслась через приемную и горячей петлей захлестнула шею Томаса. Алехандро злился, а когда он злился, умирали люди, много людей. Приказать свите уничтожить всех пленников — весьма в его духе. Словно подтверждая правоту Томаса, охранник, стоявший за некроманткой, шагнул к ней с угрожающе поднятой рукой.
Хорошо, что вампиры быстры как молния! Томас добрался до охранника прежде, чем тот сломал девушке шею. Томас стиснул руку вампира, хотя это оказалось лишним. Все присутствующие словно окаменели.
— Томас!
Голос Алехандро ничуть не изменился. Он звенел в сознании, как серебряный колокол, и голодным клещом проникал под кожу. Только той силы, которая навязывала волю Алехандро, Томас уже не ощущая. Впервые он почувствовал благодарность к своему нынешнему хозяину. Ненависть ненавистью, но Томас принадлежал Луи-Сесару, следовательно, внушения Алехандро действовали на него не больше, чем гипноз любого магистра первой степени, а этим титулом теперь обладал и он.
Томас отпустил вампира, и тот крысой шмыгнул прочь. Свита Алехандро приблизилась. Нападать они пока не собирались, хотя, для чего явился Томас, прекрасно понимал каждый.
Очевидно, это понимал и Алехандро, потому что, едва шагнув в его сторону, Томас почувствовал мощное сопротивление, словно его сдерживали сто невидимых рук. «Даже двести», — подумал Томас, глядя на названых братьев, которых когда-то считал своими. Пятнадцать футов до лестницы превратились в пятнадцать миль, за каждую пришлось сражаться со взглядами, сверлящими спину, и сильной тошнотой. Закружилась голова, Томас качнулся, словно в пьяном танце, и кто-то зло засмеялся. Кто-то, но не Алехандро. Его черные глаза опасно блестели, а особая насмешливая полуулыбка, которой он так любил прикрываться, исчезла без следа.
Когда Томас добрался до лестницы в двадцать ведущих к трону ступеней, он дышал тяжело, словно пробежал милю.
— Я вызывал тебя на бой, — начал он, борясь с тягучей холодной массой, которая поднималась по пищеводу и вызывала рвотные позывы, — но ты струсил. Поэтому я решил…
Хорошо, что Томас не потратил много времени на подготовку речи: произнести ее не удалось. Вампиры взяли его в кольцо и, толкая друг друга, набирались смелости для атаки. Томас надеялся, что уязвленная гордость заставит Алехандро лично сразиться со взбунтовавшимся рабом, особенно в такой благоприятной ситуации. Однако тот даже не шевельнулся, спокойно наблюдая, как заводятся и распаляются слуги. Наконец двое вырвались из толпы и с рыком бросились на Томаса.
Они налетели с противоположных сторон, и пока Томас всаживал нож в одного, другой ударил чем-то тяжелым по ноге. По той самой ноге, которую Томас повредил на кладбище и не залечил до конца. Томас рухнул на колени, и боль в треснувшей коленной чашечке превратила пещеру в кокон дикой агонии.
Томас вытащил нож из первого вампира, который с жалобным воем отполз обратно, и попытался полоснуть по горлу второго. Тот увернулся с молниеносной скоростью, и Томас промазал. Впрочем, точность и не требовалась, достаточно и физической силы. Вампир номер два был неопытен, и мощный удар вывел его из строя. Томас жалел лишь о том, что пришлось потратить драгоценную энергию: оставались еще десятки вампиров, и «братья» охотно ими пожертвуют, дабы его обезвредить.
Томас поднялся, дрожа от слабости: организм восстанавливал раздробленный хрящ и кости. Алехандро подался вперед, но встать так и не удосужился:
— Томас, ты правда рассчитываешь дойти до конца? Лично я рассчитываю сидеть и смотреть, как тебя рвут на части.
На Томаса бросились четыре вампира, он справился и с ними, и с магистром начального уровня, притаившимся с другой стороны, но пропустил топорик, который метнули из толпы. Алехандро жестом велел остановить атаку. Томас задрожал, и, когда коснулся лбом холодного мрамора третьей ступеньки, в ушах зазвенело. С четвертой, пятой или десятой попытки Томас, сделав несколько судорожных вдохов, поднял трясущиеся руки и вырвал топорик из живота.
— Томас, ты меня разочаровал. Я был о тебе лучшего мнения. — Алехандро наконец соизволил встать, но к Томасу не приблизился. — А ведь я хотел сделать тебя командиром своей армии. Видимо, придется выбрать другого.
Томас попытался встать — из раны в животе потянулись раскаленные щупальца боли. «Зато нога больше не тревожит!» — подумал Томас и хохотнул, чтобы сдержать рвущийся из горла крик. Единственный шанс — молниеносная атака на Алехандро. Стоит сильно его ранить — «братья» отступят: они не осмелятся тронуть того, кто, возможно, станет следующим хозяином. Если ползти к трону со скоростью больной черепахи, ничего хорошего не выйдет. Томас понимал, что он — единственная надежда несчастных!
Из глубины пещеры, куда согнали больше четырехсот человек, не доносилось ни звука. Неужели все они молча наблюдают за происходящим у трона? Или их заслонили Щитом тишины и выводят из приемной? Но по лабиринту еще брести и брести — очень многие смертные поняли это перед смертью, — а до города и того дальше. Шанс на спасение появится, только если дать им время, а в этом адском подземелье время означало боль.
«Боль не проблема, — решил Томас, глядя в насмешливые черные глаза Алехандро. — За века этот мерзавец стольких людей до смерти замучил! Сейчас его очередь».
— Знаешь, кто ты? Трус, корчащий из себя джентльмена! — прохрипел он и швырнул окровавленный топор в Алехандро.
Элегантным небрежным жестом бывший хозяин отмахнулся от топора, как от назойливой мухи. Но даже такой жест на мгновение отвлек внимание Алехандро, и Томас, прорвавшись сквозь заслон его силы, поднялся на десятую ступеньку. Секундой позже перед глазами все закрутилось, пол ушел из-под ног, тело пронзила острая боль. Лишь когда она чуть стихла, Томас понял, что еще один топор, на сей раз вонзившийся в спину, повалил его на пол.
Магистр ты или нет, моментально серьезную рану не залечишь. Руки и ноги перестали слушаться и повисли безвольными плетями. Охранники рванули вперед, чтобы прикончить Томаса, но Алехандро жестом остановил их и медленно спустился на несколько ступеней.
Алехандро встал так, что носки его сапог едва касались кровавой лужи, и вместо кола вытащил рапиру из кордовской стали, давая понять, что быстрой и легкой смерти Томас не получит.
— «Как низко пали великие…» — так ведь смертные поют? Вот до чего дошел мой лейтенант, а все из-за чрезмерного тщеславия!
Томас хотел возразить, что дело вовсе не в тщеславии, но голосовые связки не слушались. То, что неожиданно возникло за спиной Алехандро, могло лишить голоса кого угодно. Сперва Томас подумал, что ему все померещилось, но такие галлюцинации не могли родиться даже в его измученном болью сознании.
За спиной Алехандро появилась высохшая рука, обмотанная полуистлевшей тканью, под мертвой кожей синели тонкие вены. Затем показался коричневый череп, в огромных глазницах которого сияли глаза. Мертвец скользнул по Томасу полным древней злобы взглядом, схватил Алехандро за шею и впился в его горло растрескавшимися темно-желтыми зубами.
Алехандро едва успел охнуть, как на него набросились остальные — высохшие кости, бурая кожа, чуть светящаяся, словно под пергаментом зажгли карманный фонарь. Сила Алехандро до сих пор хлестала Томаса ураганным ветром, но мертвецы ее не чувствовали. Что-то хрустнуло, потом захлюпало, а потом воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском и скрипом, — так работали челюсти мертвых.
Короли вернулись!
Рядом с Томасом остановились чьи-то ноги, слегка задевшие его волосы. Томас поднял голову и увидел Джейсона, только теперь он напоминал не сонную сову, а сжатую пружину. Видимо, одного стоящего некроманта Алехандро все-таки похитил.
— Ты их вернул, — прохрипел Томас.
Джейсон завороженно смотрел на пирующих мертвецов:
— Они сами себя вернули.
Что имеет в виду Джейсон, Томас спросить не успел: в который раз за вечер пещера содрогнулась. Джейсон схватил Томаса за плечи и поволок к лестнице. Остановить их никто не попытался. Словно окаменев, свита Алехандро с немым ужасом наблюдала, как их хозяина пожирают якобы безобидные скелеты.
Они добрались туда, где держали пленных, когда сила Алехандро исчезла, словно кто-то нажал кнопку выключателя. Вампиры зароптали: они тоже почувствовали исчезновение силы и поняли, что это значит. Шока как не бывало, они оживились, но слишком поздно: посыпался известняк и пещера обвалилась.
Грязные и запыхавшиеся, у двери показались Сара и Шрам. Последний тут же рванул топор из спины Томаса и зашвырнул через плечо. Все четверо что было силы помчались прочь.
За спиной рухнула дверь, в воздухе заклубилась пыль, острые камешки кусали бегущих. Лабиринт точно сводило судорогой: пол поднимался, потолок грозил обрушиться в любую секунду. Шрам потерял равновесие и толкнул Томаса, который упал в объятия Сары. Как ни странно, это снова помогло. Томас обнял девушку, закрывая ее собой от камнепада, она прижалась к нему. Они так и стояли среди колючего дождя и удушающих клубов пыли, Сара что-то говорила, но из-за сильного грохота Томас не слышал. К счастью, обрушился не весь потолок, а когда из пещер они попали в старый храм, грохот постепенно затих.
Наконец четверка выбралась в джунгли. Там, под темным, усеянным звездами небом, жались друг к другу потрясенные люди. Шрам оставил Томаса одного у маленького пруда, в паре шагов от храма. Вода была зеленая, вонючая, с комьями тины, но людей это не смущало — они зачерпывали ее руками, шляпами, флягами. Кто-то обнимался, кто-то рыдал, какой-то мужчина хохотал, а Томас взирал на них в полном недоумении: неужели впервые за четыреста лет живые отмечают здесь День мертвых?
Джейсон принес воды в старой фляге, и Томас выпил, хотя воду уже давным-давно не пил. Вскоре к ним присоединился Фанатик. Видимо, ему поручили вывести из лабиринта людей, а Сара со Шрамом остались спасать Томаса. Фанатик обиделся, что ему не принесли обещанные кости, с любопытством взглянул на Томаса и отошел, как всегда что-то бормоча себе под нос.
Раненый, проголодавшийся, но живой — в это Томасу верилось с трудом.
— Как тебе это удалось? — спросил он Джейсона.
— Мне и не удалось: я просто разбудил мертвецов.
— Не понимаю…
— Многие верят, что даже после смерти короли инков следят за своим народом и хотят, чтобы живые вели себя достойно. Осквернявшие их останки быстро убеждались: во власти королей и награждать, и наказывать.
— Ну, это только легенда!
Джейсон растянул губы в кривоватой улыбке:
— В самом деле, очень странно и очень-очень расточительно отдавать львиную долю богатств страны в костлявые руки тех, кто не способен карать и защищаться. — Джейсон покачал головой. — Древние жрецы готовили мертвых королей на совесть. Мне оставалось лишь слегка их подтолкнуть…
— То есть…
Взгляд Джейсона затуманился:
— Они сказали, что давно следят за Алехандро. И что очень проголодались.
— Зато теперь, когда догрызут Алехандро, в их распоряжении еще и его свита, — проговорила подошедшая к ним Сара.
Она только что разыскала среди людей местных, которые могли бы вывести остальных из джунглей.
Томас живо представил, как мстительные короли инков гонят вампиров Алехандро по тем же пещерам, по которым вампиры когда-то гоняли людей, и улыбнулся.
— Напасть на ту тварь в одиночку — чистое безумие! — резковато сказала Сара. — Обожаю безумцев! Хочешь со мной работать?
Томас впился в нее взглядом. Он — магистр первого уровня. Подобных ему на свете совсем немного, и они в основном занимают руководящие должности в Серебряном круге, окружают себя свитой и уж точно не разгуливают с шайкой наемников, берущихся за работу, от которой другие шарахаются! Он убил Алехандро, почти убил и, принимая во внимание вампирские законы, может теперь занять его место и собрать свиту из вампиров, успевших выскользнуть из пещер до обвала. Он может стать новым главой Латиноамериканского сената, а значит, неуязвимым как для сената Северной Америки, который приговорил его к смерти, так и для Луи-Сесара, мечтающего вернуть своего раба. Он может возродить империю Алехандро и стать новым хозяином этих пещер. Богатый, властный, грозный, он ни в чем не будет уступать Алехандро, а со временем…
— Ну?
К числу терпеливых Сара явно не принадлежала, впрочем, одни терпеливыми рождаются, другие становятся. Они не касались друг друга, но стояли так близко, что Томас чувствовал запах девушки — смесь духов, пота и пороха, который успокаивал его, как ласковое прикосновение. Он глянул на ее лицо, обрамленное звездами, и впервые за бог весть какое долгое время увидел будущее.
— Где мне расписаться?
Перевод А. Ахмеровой