Я опять поднялся до будильника. Для меня сегодня был последний день чемпионата, если удастся одолеть двух последних соперников и я решил в последний раз пройтись по дворцу.
Однако у выхода из комнаты меня ждали охранники Майкл и Рей, которые предупредили, что мне запрещено покидать комнату до первой победы. После нее, как они сказали, мне будет разрешено осмотреть весь дворец. Я вернулся в комнату и спокойно сидел, сложа руки, пока меня не позвали на бой.
Когда пришли судьи, я выбрал шест против Казуо Саката с непонятным оружием Яри и нунчаку против Токаджа, который, как мне сказали, всегда дрался оружием соперника. Ну что ж, при бое на нунчаку меня еще никто не одолевал.
Выйдя на татами, я чуть не расхохотался, увидев чучело в доспехах напротив. Казуо Саката был высокорослым японцем, с ног до головы обвешанный разукрашенным железом, словно рождественская елка игрушками. Венчал всю эту блистающую гору металлолома огромный шлем с длинными рогами на макушке. В руках он сжимал длинное копье с заостренным концом – я тут же взял себе за правило постоянно двигаться во время боя из стороны в сторону.
Прозвучал гонг и Казуо, погромыхивая, словно небольшой паровоз, стал скачками приближаться ко мне.
Бой опять не затянулся. Несколько раз мой шест соскользнул по гладкому железу, каждый раз выбивая из него грохот, способный разбудить покойника, но, под конец, я нашел зазор в доспехах и с размаху треснул туда концом шеста.
Шест глубоко вонзился внутрь, из-под доспехов донесся яростный вопль и Казуо, отскочив, споткнулся и шлепнулся на пятую точку, выронив копье. Доспехи, гремя, разлетелись по татами. Казуо неверяще хлопал на меня глазами и я протянул ему конец шеста, чтобы помочь подняться.
Однако он неправильно истолковал мой жест, вскочил на ноги, уворачиваясь, поскользнулся на попавшем под ноги куске железа и рухнул на татами, угодив задом на торчащие рога своего шлема. Раздался новый вопль и Казуо, под повальный гогот зала, прихрамывая, убежал с татами.
Я пожал плечами и вернулся в свою комнату. Там я переоделся в свою обычную одежду: синие джинсы и темный свитер, натянул электронные часы и пошел на свою первую и, похоже, последнюю экскурсию по дворцу.
Перед комнатой Горо я ненадолго задержался, изучая уже знакомую табличку.
Горо Сузуки. Озеки-рю. Шодан. Карате.
Горо лучше известен своим пристрастием к суши,
чем навыками карате, но не обманывайся в
ожиданиях! У него мощный удар справа.
Будь повнимательнее!
Затем без стука толкнул дверь и зашел внутрь. Горо вскочил из-за стола, опрокинув чернильницу. Увидев меня, он нахмурился, но не выдержал и рассмеялся.
– Пришел за суши, Прет?
– Нет, Горо, – покачал я головой. – Скажи, пожалуйста, какого роста твоя девушка?
– Откуда я знаю? – удивился Горо. – Я ее никогда не видел. Мы знакомы только по переписке.
Я криво ухмыльнулся и вышел.
У двери Ейжди меня ждал плакат.
Ейджи Кимура. Ягу-рю. Шодан. Кенда.
Известный в городе как «ребенок камикадзе»,
Ейджи знает только одно – всегда идти в
нападение. Он постарается справиться с
тобой быстро, поэтому относись внимательнее
к его комбинациям.
Я заглянул внутрь. Ейджи встретил меня настороженным взглядом. Я заметил порез на верхней губе и улыбнулся – мальчик пытался выбрить едва заметный легкий пушок.
– Привет, Ейджи, – как старому знакомому, улыбнулся я ему. – Скажи, пожалуйста, сколько тебе лет?
– Шестнадцать, – настороженно ответил Ейджи.
– А в каком году ты родился?
– В семьдесят третьем.
– А сейчас какой?
– Восемьдесят девятый.
Я кивнул головой и вышел, бросив беглый взгляд на запястье. Двенадцать часов сорок минут. Семнадцатое июня две тысячи первого года.
Я зашел к Джимми, изучив его плакат:
Джимми Доран. Нидан. Тонфа.
Джимми познакомился с искусством карате,
когда его отец обосновался в Окинаве.
Джимми быстро оценил красоту формы
и глубокую духовность искусства.
Целеустремленный, педантично относящийся
к занятиям, Джимми представляет собой
очень серьезного мастера воинских искусств.
– Джимми, ты правда отобрал свое оружие у полицейских в России?
– Конечно, только они там называются милиционеры.
– А как назывался город, в котором это происходило?
– Не помню точно. Кажется, Нью-Йорк. А что?
У Шигео я спросил:
– Шигео, вы давно сражаетесь на этих соревнованиях.
– Каждый день в течении последних десяти лет.
– Спасибо, – ответил я, глядя на плакат.
Шигео Кавахара. Нунчаку.
Шигео последние два года провел на
пустынном острове, улучшая свою
технику владения нунчаку. Ни разу
не побежденный в местных соревнованиях,
он сокрушит твой дух, если ты недостаточно силен.
– Кем вы работали, Тетсуо?
– Уборщиком, начал тренироваться сначала метлой и уже потом перешел на шест.
Тетсуо Окабе. Мияте-Рю. Сандан. Бо.
Он ушел с хорошо оплачиваемой работы в офисе,
чтобы посвятить свою жизнь пути воина.
Постоянные тренировки позволили ему вознести
свое владение шестом на высочайший уровень.
Приготовься обороняться и атаковать.
Больше я не стал заходить ни к кому. Останавливался прочитать плакат и шел дальше.
Арни Густафсон. Хакутсу-Каи. Годан. Карате.
Воинские искусства продолжают процветать
в Европе. Ярким примером этого является
Арни. Его физические данные и прекрасная
техника помогли ему попасть в число
сильнейших мастеров мира. Его удары ногами
быстры, мощны и точны. Уважай его.
В коридоре мне попались Майкл и Рей. На этот раз они не стали меня задерживать, но в их глазах я неожиданно прочел глубокое сочувствие.
Хироши Икеда. Араки-рю. Хашидан. Кусари-гама.
«Человек с гор» Икеда живет в маленькой
деревушке, запрятанной высоко в горах Уено.
Раз в год он спускается оттуда и едет
в Токио, чтобы принять участие в соревнованиях.
Тебе не повезло, он снова вернулся в этом году.
* * * * *
Миюки Хироз. Шинкадже-рю. Йондан. Нагината.
Она начала тренироваться в десять лет и
продолжает совершенствовать и оттачивать
свою технику. Не позволяй ее хрупкому
внешнему виду одурачить тебя – это может
оказаться последней ошибкой, которую ты совершишь.
* * * * *
Рэнди Ву. Секигучи-Каи. Нахидан. Нунчаку.
Рэнди начал тренироваться в Гонолулу, но
потом решил переехать в Японию и начать
тренироваться у знаменитого «Белого Тигра»,
Микудзами-сенсея. Стиль Ренди может
считаться нетрадиционным, но он смертелен.
* * * * *
Аяко Маруяма. Ниндзюцу.
Судя по всему, Аяко занимается очень древней
и непонятной формой ниндзюцу. Однако несмотря
на множество споров по поводу происхождения
этой формы, сомнений в ее эффективности не
возникает ни у кого.
* * * * *
Казуо Саката. Хозо-ин. Шичидан. Яри.
"Дерись сильно, дерись честно и дерись с
достоинством" – это слова, по которым
живет Казуо. Он исповедует строгий кодекс
чести бушидо, так что следите за этикой
своего боя.
* * * * *
Токадж. Различное.
«Токадж», хамелеон, владеет феноменальными
способностями копировать своего оппонента,
как его мимику, так и стиль ведения боя.
А как известно, самым страшным, трудным
и безнадежным является бой против самого себя.
Это был последний плакат и я решил зайти, посмотреть на будущего соперника. Дверь распахнулась от легкого толчка – комната была погружена в легкий полумрак. Я остановился, позволяя глазам привыкнуть к темноте и уловил легкое движение внутри комнаты. Я снял часы и с размаху бросил их в направлении движения. Раздался звон и зеркало разлетелось вдребезги. Я повернулся и вышел прочь.
Напротив меня на ринге стоял я сам. Я неодобрительно покачал головой – глупый трюк. Даже если он будет копировать все мои движения, у меня все равно преимущество на один удар. На решающий.
Так и вышло и, когда мой партнер без сил распростерся у моих ног, я поднял глаза и окинул взглядом всю одинаковую, насквозь фальшивую публику, замечая уже наспех сделанные лица, непрорисованные формы рук и бессмысленные глаза.
После все потускнело и в себя я пришел уже на горе Победы. Застывшая вода, словно прибитые к небу облака, бездумное рассветное солнце и я, склонившийся в глупый Поклон…
Выпрямиться. Стойка. Нижний блок рукой. Мая-гери – удар ногой в лицо. Дзуки – кулаком в корпус. С разворота ногой в колено. Разворот и блок рукой от удара в лицо. Удар рукой в лицо. Йоко-гери в колено и сразу в лицо. Блок с разворот от удара в пах. Разворот. Удар кулаком в корпус. Стойка. Поклон. Выпрямиться. Секунда на восстановление сил.
И снова. То же самое.
Это называется ката – высшая ступень тренировки. К этому я долго стремился, а теперь, когда достиг, начинаю сомневаться в правильности моего пути.
Поклон – лицо на закат. А, может, и на рассвет. Кто теперь скажет наверняка. Для меня все одно.
Выпрямиться и схватить цепким взглядом красное, словно кроваво воспаленное среди грозовых облаков солнце. Дождя не будет – никогда…
Стойка – я стою на горе. Меня никто не отвлечет. Я могу совершенствовать свое искусство вечно. Только кому оно понадобится?
Нижний блок рукой. Я знаю, что гора исписана светящимися письменами. И я знаю, что там написано. Выиграть сотню побед за сотню боев – не самое высшее достижение. Победить соперника без боя – вот высшая степень мастерства.
Мая-гери. Я много ночей видел эту надпись. Она всегда приходила ко мне во сне: первая заповедь бойца. Но кто знал, что путь воина может так кончиться?
Кулаком в корпус. Тут нет корпусов – я один на горе. Победителем. И проигравшим.
С разворота ногой в колено. Да, проигравшим. Победа часто может обернуться поражением. После нее всегда понимаешь, что истинное наслаждение только в пути к ней. Но уже поздно…
Разворот и блок рукой от удара в лицо. Теперь, когда все закончено, только и остается думать, что о том, как бы все повернулось, если бы знал обо всем раньше. Тогда…
Удар рукой в лицо, йоко-гери в колено и сразу в лицо. Понимаешь всю гибельность маршрута и мечтаешь оставить хоть предостережение тем, кто пойдет следом.
Блок с разворот от удара в пах. И тут же понимаешь, что даже если это и выйдет, его все равно не примут.
Разворот и удар кулаком в корпус. Все равно, надрываясь, обламывая ногти, с хрипами и стонами, будут ползти, проклиная все на свете, к вершине.
Стойка. Если бы они знали, что ждет их тут…
Поклон. И если бы знал я…
Выпрямиться. Сколько раз я уже выполнил это ката? Тысячу? Миллион? Больше? Я бросил считать. Я знаю, что в любой момент могу прерваться…
Секунда на восстановление сил. …и вернуться в начало. И пройти все это снова. Нет, ни за что. Я буду здесь, покуда хватит сил. А их, насколько я понимаю, у меня бесконечное количество. Или до тех пор, пока чужая воля не отберет у меня мой выигрыш и не сбросит обратно, в самое начало пути. И ведь самое обидное то, что я очень хорошо помню, и как это все начиналось и к чему все это привело… Я не вернусь, покуда на то моя воля. Но это значит, что я обязан делать то, что положено. Повторы ката. Бесконечно… И может быть, я придумаю выход…
Поклон – лицо на закат. А, может, и на рассвет. Кто теперь скажет наверняка. Для меня все одно.
Выпрямиться и схватить цепким взглядом красное, словно кроваво воспаленное среди грозовых облаков солнце. Дождя не будет – никогда…
Сейчас я вспоминаю, что когда-то, давным-давно, словно бы в прошлой жизни, я уже стоял на этой горе и выполнял эту предопределенную последовательность действий. Я уже побеждал, уже осознавал всю глупость желания победить. Уже прозревал страшную истину – что я всего лишь набор электронных импульсов, запрограммированных на то, чтобы тешить играющих в меня детей. И я знаю, вижу внутренним зрением то, что будет, если я прерву сейчас это бесконечное ката и потребую продолжения.
Я вижу две размалеванные фигурки, застывших в картинной неподвижности, вооруженные то ли мечами, то ли шестами. Вижу сверху игривую надпись BUDOKAN и подпись: игра создана Майклом Козака и Реем Тоби, сотрудниками компанииElectronicArts. 1989 год. Все права защищены.
И я вижу ворота, перед которыми застыну в неподвижности я, глядя на таинственные символы, висящие над ними. И буду знать, что пройдя за них, потеряю все свои знания и начну сначала, с холода в ступнях. Но все же войду. И пройду всю битву еще раз. Чтобы показать то, чего недодумали вы, мудрейшие программисты Майкл и Рей. То, что вы – такие же марионетки, как и я, создающие шедевры своего искусства на потеху тем же детям. Но вы хуже, чем я. Вы продаете свои шедевры и не осознаете, что продавая свое искусство, продаешь и себя.
А я… Я не продаю. Я так живу! Я просто иду. Иду своим путем. Ибо пока я иду: я – ЧЕЛОВЕК!
10.06.2001-17.06.2001