Берлин, 8 апреля 1933 г.

Мой дорогой отец!

Твое письмо от 29.III получил с сердечной благодарностью. Кроме того, обе твои посылки с 7 книгами пришли быстро и точно. Когда прочту книги, отошлю их тебе обратно. Для меня было неописуемой радостью, что ты сразу же выполнил мою просьбу. Вот уже пятая неделя, как я здесь в одиночной камере, а перспектив на изменение положения пока что нет.

Фальсификации и слухи относительно моей личности нескончаемы. К сожалению, здесь я вынужден мириться с искажениями истины в общественном мнении, как это мне не раз уже приходилось делать и раньше… Я имею в виду различные биографии… и не в последнюю очередь недавние лживые слухи: «самоубийство»… «смещен с руководства Москвой»… К сожалению, я, испытывая физическое отвращение к подобной клевете, не имею возможности выступить перед общественностью. Здоровый дух, уверенность в будущем — вот в чем моя сила, вот что постоянно вселяет в меня новое мужество.

На второй странице твоего письма цензура кое-что зачеркнула, и я не мог прочесть. Видимо, почтовые марки пришли вместе с письмом (об этом здесь не сообщают), 4 листа бумаги и конверты получил.

Я буду стараться не писать о положении в Германии, так как мне нельзя свободно высказывать свое мнение, а отдельные детали не могут прояснить сути дела. Шлю тебе к дню рождения, 11 апреля, самые горячие сердечные поздравления и надеюсь, что ты еще долго будешь встречать этот день здоровым и бодрым, увидишь и день моего освобождения. С этими чувствами и надеждой, мужественно и смело глядя вперед, в будущее, передаю привет всем друзьям, знакомым и бывшим школьным товарищам.

Если 11 апреля у тебя будет Роза, то скажи ей, пожалуйста, что номера «Фремденблатт» за 29.III—4.IV сюда не поступили.

Вчера я получил номер от 5.IV. Может быть, если не было других причин, те номера не дошли из-за плохой упаковки?

Здоровый и бодрый, остаюсь с самым сердечным и искренним приветом

твой любящий сын Эрнст.