Разгромом шведской армии под Полтавой окончился первый период Северной войны. Была решена важнейшая политическая и стратегическая задача: уничтожена считавшаяся непобедимой первоклассная в Европе шведская армия. Полтавская битва изменила соотношение сил в пользу России. Казалось бы, здравый смысл должен был подсказать Карлу XII, что войну, изнурительную для народов обоих государств, пора кончить. Петр I был согласен после Полтавской победы заключить мирный договор при условии воз вращения ему территорий, искони принадлежащих его предкам, настаивая на присоединении к России Эстляндии и Лифляндии. Но Карл XII об этом и слушать не хотел, так как Швеция еще располагала сильным флотом, а военные действия сейчас шли не на шведской территории, что делало войну менее ощутимой для населения Швеции.

Для того чтобы добиться окончательной победы, Петр решил перенести театр войны снова на Балтийское море, уничтожить значительную часть шведского флота и овладеть Финляндией, а при дальнейшей затяжке войны военные действия перенести на территорию Швеции. Только так мог быть решен вопрос об окончании Северной войны.

Ближайшей оперативной задачей русское командование поставило: отбросить шведов с Карельского перешейка и занять по меньшей мере оборонительную линию — Выборг, Вуокса, Кексгольм, выбить шведов с Балтийского побережья от Нарвы до Риги, обеспечив этим самым безопасность Петербурга.

После Полтавского сражения Меншиков был послан в Польшу для оказания помощи Августу II, а Шереметеву и Апраксину приказано приступить к боевым операциям в Прибалтике.

Кампания второй половины 1709 г. прошла в подготовке русской армии к новым, завершающим действиям. Но уже в 1710 г. русские войска снова одержали ряд крупных побед над шведами, взяв Выборг, Ригу, Ревель и ряд других городов. Большой интерес представляет собой операция Апраксина по овладению Выборгом.

Для взятия Выборга был сформирован осадный корпус, состоявший из 13 тысяч человек с 24 пушками и 4 мортирами. Местом сосредоточения корпуса назначили остров Котлин. 21 февраля 1710 г. Петр отдал указ графу Апраксину, «чтобы он собрался, шел на Выборг». 21 марта Апраксин «с корпусом пехоты и кавалерии через лед, морем с Котлина острова марш свой восприял… мимо Березовых островов» для осады города Выборга.

Это был бесподобный в военной истории героический ледовый поход, совершенный молодой петровской регулярной армией. Датский посланник Юст-Юль, участник похода, в своих записках отметил, что войска выступили «в самый ужасный мороз, какие бывают только в России; перешли они прямо через лед с орудиями и со всем обозом. Всякая другая европейская армия, наверное, погибла бы при подобном переходе. Но где предводителем является само счастье, там все удается. Впрочем, русские выносливы, что для солдат других наций невыполнимо».

Войска, успешно совершив 130-километровый марш по льду, обложили Выборг и приступили к осаде.

23 марта Апраксин доложил Петру, что «за Выборг с финского берега, 21 числа в седьмом часу пополуночи, с кавалериею и пехотными полками пришел благополучно и посад при Выборге… овладели и пост заняли». Шведы, «не вытерпя от наших солдат жестокого наступления, вынуждены были бежать от Выборга на север».

Но в Выборге остался сильный гарнизон, который продолжал обороняться. Осада приняла затяжной характер, а между тем у осаждающих иссякли боевые припасы и продовольствие. С наступлением весны и открытием навигации осажденный шведский гарнизон ожидал поддержки своего флота. Вот здесь-то решающую роль и сыграл Балтийский флот.

30 апреля под командованием Петра и контр-адмирала Боциса на помощь осадному корпусу вышла от Кроншлота флотилия в составе 270 больших и малых судов с дополнительным подкреплением, боевыми припасами и продовольствием. Этот морской переход был исключительно труден, так как с 30 апреля по 5 мая на протяжении всего пути от Котлина до Выборга пришлось пробиваться через льды.

Поход к Выборгу в ледовых условиях многим иностранцам казался верхом безумия. Однако он был блестяще выполнен. Датский посланник Юст-Юль вынужден был признать, что морской поход, предпринятый русскими, увенчался двойным успехом, закончившись счастливо как для флота, так и для армии.

Для того чтобы зайти в гавань Выборга, русские применили военную хитрость: на ластовых судах они подняли флаги и вымпелы, «подобные шведским флагам, а на людей, обретающих на судах, надели мундир, подобный шведскому». При проходе мимо русских батарей у Транзунда открыли стрельбу якобы с неприятелем. Комендант, наблюдая эту картину, «отворя ворота, вышел навстречу». Суда, пройдя опасное место, повернули к русскому лагерю. Шведы открыли огонь, но было уже поздно.

Между тем 16 мая у Выборгского залива появилась шведская эскадра —18 линейных кораблей под командованием адмирала Ватранга. Ватранг подошел к Транзунду, но, увидев батареи русских, вынужден был ограничиться только наблюдением за русским флотом у Кроншлота, не решившись, оказать помощь осажденному Выборгу. Либекер, возглавлявший сухопутную армию в Финляндии, держался тоже пассивно на позициях у реки Кюмени.

Русские, получив подкрепление и боевые припасы, с усиленной энергией возобновили осаду. Крепость была уже не в состоянии дольше держаться, и выборгский комендант, не дожидаясь штурма, решил 13 июня «на аккорд сдаться».

На второй день после взятия Выборга Петр I писал Екатерине: «Матка, здравствуй. Объявляю Вам, что вчерашнего дня город Выборг сдался и сею доброю ведомостью, что уже крепкая подушка Санкт-Петербургу устроена… Вам поздравляю». Взятие Выборга значительно укрепило позиции русских, и Петербург получил «конечное безопасение».

«Ледовые походы» осадного корпуса и флотилии показали высокую морскую подготовку русской армии и флота и их умелое взаимодействие.

На других участках военные действия для русских проходили также успешно. Прямым оперативным следствием падения Выборга было падение Вильманстранда (Лаппенрата) и Кексгольма (бывшая новгородская крепость Карела).

Датский посланник Юст-Юль, оценивая военное успехи русских, отметил в своих записках (15 октября 1710 г.), что «кампания нынешнего лета закончилась так счастливо, что о большем успехе нельзя было мечтать. В самом деле, в одно лето царь взял восемь сильнейших крепостей, а именно Эльбинг, Ригу, Динамюнде, Пернов, Аренсбург, Ревель, Выборг и Кексгольм, и благодаря этому стал господином всей Лифляндии, Эстляндии и Кексгольмского округа. Ему больше ничего не оставалось завоевывать. Успех был тем беспримернее, что при взятии названных крепостей было меньше расстреляно пороху, чем в ознаменование радости по случаю всех этих побед и при чашах в их честь».

Взятие Выборга и овладение побережьем от Нарвы до Риги имело огромное стратегическое и политическое значение. Русский флот теперь мог свободно курсировать по Финскому заливу, а при удобных обстоятельствах мог выйти в Балтийское море и Ботнический залив.

Менее успешно действовали союзники Петра. Августу II при помощи Меншикова удалось очистить Польшу от шведских войск и польских отрядов Лещинского, которые вынуждены были уйти в Померанию. Снова возведенный на польский престол Август II 26 сентября 1709 г. в городе Торне возобновил союз с Петром; к союзу примкнула и Дания, обязавшись «сея осени» начать сухопутные и морские операции против Швеции. Причем Дания обещала высадить десант в Сконто (шведская провинция на юге Скандинавского полуострова), а Петр обязался «чинить нападение в Финляндию».

Операции датчан успеха не имели. Высаженный в Сконии 15-тысячный отряд был разбит шведским генералом Штейнбоком, и остатки датчан покинули шведский берег. С началом навигации 1710 г. Дания хотела запереть шведский флот в Карлскроне, но сил для этой операции у нее не хватило. Предложение Петра о совместных действиях морскими силами против Швеции было Данией отклонено. А вступивший в бой со шведами 23 сентября 1710 г. флот Дании потерпел жестокое поражение. На этом действия союзников и ограничились.

Петр I и союзники разрабатывали новый план операций против Швеции, но выполнение его пришлось временно отложить в связи с тем, что Турция под влиянием Карла XII объявила войну России. Значительную часть армии пришлось перебросить на юг России, и операции в Прибалтике снова возобновились только после Прутского похода 1711 г.

Урегулировав взаимоотношения с Турцией, Петр ставит задачу окончательно овладеть Финляндией. Первым шагом в решении этой задачи была кампания 1712 г.

При тогдашних технических средствах борьбы Финляндией возможно было овладеть двояким путем: либо при помощи речного флота через систему рек и озер вторгнуться внутрь страны, а оттуда идти к прибрежным пунктам Ботнического залива, либо наступать от Выборга вдоль побережья, комбинируя боевые действия сухопутных войск с операциями шхерной флотилии.

После всестороннего обсуждения русское командование приняло второй способ, так как он облегчал устройство тыла, снабжение и довольствие войск. Применение же первого способа затрудняла особенность театра военных действий, было «зело тесно и каменисто, гористо, лесно и зело много вод, и телегам ехать с великим трудом и зело бескормно». Поэтому Петр I указал «чинить всякое приготовление к походу морем».

С исключительной энергией началась спешная подготовка к походу. Голландский резидент в Петербурге Де-Би 26 апреля 1712 г. сообщал своему правительству, что «все здесь пришло в движение, корабли выведены из гавани, на них грузят провизию и военные снаряды; несколько полков, расположенных на острове Рычарт (Котлин. — Б. Т.) и в окрестностях, готовы отправиться на этих судах… к Выборгу, а оттуда дальше… держась ближе к берегу, куда большие суда (неприятельские. — Б. Т.) дойти не могут».

Финляндская операция характеризовалась решительным наступлением на противника, предпринятым совместно армией и флотом. Она преследовала цель создать плацдарм для вторжения в Швецию, принудить ее заключить мирный договор, по которому она должна признать возвращение добытых «потом и кровью» территорий «отчич и дедич».

Во главе вооруженных русских сил в Финляндии по-прежнему стоял весьма медлительный в своих действиях адмирал Апраксин, ближайшим помощником у него был М. Голицын, обладавший большой решительностью и личной храбростью.

План кампании 1712 г. был разработан вместе с союзниками. По этому плану союзники, высадив десант, прикрываемый датским флотом, должны были нанести главный удар по Швеции, а русские войска должны были произвести диверсию в Финляндии, чтобы оттянуть значительную часть шведской армии на себя, обеспечив этим самым по замыслу операции нанесение удара в главном направлении.

Но вследствие медлительности и нерешительности Апраксина кампания 1712 г. протекала очень вяло, в ней ограничились главным образом стратегической разведкой.

Разногласия, обнаружившиеся между союзниками, помешали осуществить план кампании 1712 г. Главное внимание пришлось сосредоточить на подготовку удара по Швеции со стороны Финляндии. Это пришлось делать исключительно своими силами посредством комбинированных действий армии и флота.

Петр I придавал очень большое политическое и стратегическое значение овладению Финляндией, что видно из его письма к Апраксину в октябре 1712 г. «Сие главное дело, чтобы, конечно, в будущую кампанию, как возможно сильные действа с помощью божиею показать и идти не для разорения, но чтоб овладеть, хотя она (Финляндия) нам не нужна вовсе — удерживать, но двух ради причин главнейших: первое, было бы что при мире уступить… другое, что сия провинция есть матка Швеции, как сам ведаешь: не токмо мяса и прочие, но и дрова оттоль, и ежели бог допустить летом до Абова, то шведская шея мягче гнуться станет».

Кампания в 1713 г., руководимая Петром, проходила более успешно. Она подготовила изгнание шведов из Финляндии. Если в кампанию 1712 г. русской армии ставилась задача — организация диверсии для отвлечения сил противника от главного направления удара союзников, то в кампанию 1713 г. была поставлена задача — овладение Финляндией. Операционное направление оставалось то же — от Выборга вдоль побережья на запад. Ближайшая задача — овладеть опорными пунктами, расположенными на побережье, главнейшим из которых был Гельсингфорс.

Для выполнения этой задачи был организован десантный корпус. Разрабатывалась новая тактика боевых действий, основанная на совместных действиях галерного флота с пехотой. Тактической единицей был полк, прикрепленный к галерам. Дробление полка воспрещалось. Он должен был всегда находиться в сборе: и на суше, и во время высадки на берег, и на море. Боевые порядки галер соответствовали строевому расчету пехоты. Галерные эскадры делились на три дивизии: «авангардия», «кор-де-баталия» (центр) и «арьергардия». Походный строй совершался в кильватерной колонне. При построении боевого порядка из походного строя первая дивизия выходила вправо, вторая вперед, а третья влево. В марте и апреле все пехотные части, приписанные к флоту, находились на кораблях и проходили курс обучения.

В конце апреля десантный корпус в количестве 200 галер и других мелких судов с экипажем в 16 тысяч человек был двинут в финляндские шхеры.

Подойдя к Гельсингфорсу, Апраксин вступил в бой с батареями порта. Артиллерийский бой продолжался целую ночь. От стрельбы в городе вспыхнул пожар. Под прикрытием флота русские высадили десант. Шведы, увидев, что их окружают, на рассвете выступили из города и через Борго отступили по Тавастгусской дороге на соединение с Либекером.

Русское командование решило дать бой Либекеру у Борго. Спешно произведя посадку на суда, десантные войска отправились к Борго. Через некоторое время шведский флот вышел на гельсингфорсский рейд, и шведы опять заняли город. Между тем 11 мая русская галерная эскадра вошла на рейд в Борго. На 13 мая была намечена высадка десанта, предназначенного для атаки Либекера. Начались подготовительные работы. Однако противник не оказывал никакого сопротивления и отказался принять бой. Либекер бросил без боя Борго и отступил на деревню Мянтселя. Итак, русским вследствие уклонения противника не удалось уничтожить его живую силу. Зато отступление шведов внутрь страны лишало их возможности взаимодействовать со своим флотом. Но это еще не разрывало сообщений шведского флота с побережьем. Для того чтобы достичь этой цели, надо было овладеть Гельсингфорсом, превратив его в промежуточную базу для комбинированных действий сухопутной армии и флота. Но обстановка пока не позволяла прочно обосноваться в Гельсингфорсе, поэтому русское командование после ряда рекогносцировок устроило промежуточную базу на острове Форсбю (теперь Рюссе) в глубине залива Перно. Этот пункт вследствие малой глубины пролива был недоступен для корабельного флота.

25 мая русские отряды выступили из Борго к Форсбю: трехтысячный отряд Бутурлина пошел сухим путем, а главные силы — шхерами. Одновременно из Борго выступил Боцис с 30 скампавеями для наблюдения за шведским флотом у Гельсингфорса. Обнаружив на гельсингфорсском рейде восемь кораблей, один фрегат, одну шхуну и несколько частновладельческих транспортов, Боцис решил их атаковать. В результате атаки было сожжено пять транспортов и захвачено 22 пленных. Эта атака имела большой моральный эффект.

Совместными действиями корабельного и галерного флотов русские уже намечали полное уничтожение шведского флота на рейде. Но эта операция не была проведена: корабельный флот, отвлекшись случайными целями, упустил время, а шведский флот, видя угрожающую ему опасность, оставил Гельсингфорс и без боя ушел в Тверминне. Русские вторично и на этот раз уже прочно заняли Гельсингфорс, лишив этим самым шведский флот опорной базы на Финском заливе.

Петр так оценивал стратегическое значение взятия Гельсингфорса: «Неприятельская эскадра из Финского моря выбита… и так неприятелю ныне нет ближе гавани, как Готланд и Эланд».

Овладение Гельсингфорсом, а затем и Ревелем, расположенным на противоположной стороне Финского залива, создавало мощную преграду на подступах к Петербургу и вместе с тем давало широкие возможности русским подготовить операции на Балтийском море.

28 августа русские взяли Або. 27 сентября Апраксин занял Тавастгус. 6 октября у деревни Пелкино разыгралось сражение, в котором русские разгромили превосходящий по своим силам шведский отряд. Им командовал Армфельд, который был поставлен на место Либекера, отстраненного за его нерешительность вступать в бой с русскими. Голицын, совершив со своим отрядом легендарный переход на плотах по озеру, ударил по флангу противника. Шведы, потеряв много убитыми и ранеными, вынуждены были отступить.

19 февраля 1714 г. у деревни Лаппола на дороге к Вазе М. Голицын нанес второе крупное поражение отряду Армфельда и отбросил остатки разбитых войск шведов на север Финляндии. Шведы в этом бою, по подсчетам Голицына, потеряли 5 133 убитых, много раненых и 535 пленных. Голицын потерял 421 человека убитыми и 1 047 ранеными.

Шведские войска в Финляндии были окончательно деморализованы и больше не проявляли активности.

Так было подготовлено изгнание шведов из Финляндии, которое завершилось знаменитой победой Балтийского флота при Гангуте.

* * *

Гангутское сражение — одна из блестящих страниц в истории русского флота. Оно тем более замечательно, что это была первая морская победа молодого русского флота над сильнейшим в то время шведским флотом, который до Гангута не знал поражений.

Эта победа была подготовлена длительной и упорной работой Петра I и его сподвижников, создавших свой русский национальный флот, без которого невозможно было решить задачи обороны страны, невозможно было возвратить исконные русские земли, невозможно было добиться выхода к берегам Балтийского моря и войти в семью западноевропейских государств.

Петр говорил: «Всякий Потентат (владетель. — Б. Т.), который едино войско сухопутное имеет, одну руку имеет, а который и флот имеет, обе руки имеет».

На протяжении всей зимы 1713/14 г. велась тщательная подготовка к морскому походу: быстро строили суда и галеры, ремонтировали старые, снаряжали боевые припасы и продовольствие для флота и сухопутной армии, в спешном порядке приводили в боевую готовность весь флот. Особенное внимание уделялось личному составу галерного и корабельного флотов и десантных войск. Руководство подготовкой корабельного флота было поручено начальнику котлинского гарнизона флагману Шельтингу, но общее руководство над корабельным флотом взял на себя Петр I — контр-адмирал флота.

Во главе галерного флота стоял генерал-адмирал Апраксин, ближайший сподвижник Петра по строительству флота, успевший в короткий срок в совершенстве овладеть искусством морского дела. О нем в английской рукописи сказано: «Несмотря на невыгоды, происходящие от незнакомства его с чужими странами и незнания заграничной жизни и языков, и несмотря на то, что ему уже в относительно преклонных летах пришлось знакомиться с основами морской службы и бывать в море, тем не менее, благодаря удивительным природным способностям и огромной памяти, он достиг достаточного искусства в морском деле и поразительно поддерживает авторитет свой, как генерал-адмирал».

Ближайшим помощником у Апраксина был Змаевич, один из лучших командиров галерного флота. Морские силы русских на Балтийском море состояли из корабельного и галерного флота. Корабли могли идти только под парусами при наличии ветра. Галеры же (небольшие суда с мелкой осадкой — до 4 футов) были способны ходить при помощи парусов, но основным средством их передвижения служили весла. Галеры подразделялись на большие галеры и скампавеи (полугалеры). Галера имела 52 весла и вмещала около 300 человек, на скампавее имелось 36 весел, и при осадке в воде менее 3 футов она вмещала до 150 человек. Каждая галера была вооружена 24-фунтовой пушкой на носу и несколькими мелкими пушками по бортам. Так как дистанция стрельбы достигала 300–500 метров, то тактической формой боя был абордаж. Апраксин учил моряков «пороху напрасно не тратить, а сойдясь борт о борт, дать залп всем лагом, закрыть нижние борты и свалиться без церемонии на абордаж».

Петр I, учитывая особенность шхерного театра боевых действий, особенное внимание обращал на строительство галерного флота. Такой флот был хорошим маневренным средством и нападения, и транспортирования войск для десантных действий в шхерах. Действия же корабельного флота в шхерах были крайне затруднительны. Шведы, располагая большим корабельным флотом, недооценивали значение галерного флота и за это жестоко поплатились.

Русский галерный флот сосредоточивался у Котлина. Всего было приготовлено к походу 99 судов. На галеры было посажено 15 тысяч человек, а на транспортные суда — 9 тысяч.

Подготовка корабельного флота велась в Кронштадте, Ревеле и Архангельске. Кроме этого, производились закупки судов в Англии и Голландии. Несмотря на строгий контроль шведов, корабли, купленные за границей и построенные в Архангельске, удалось привести в Финский залив.

Так, Иван Синявин, обманув бдительность шведских крейсеров, привел из Англии два замечательных, вполне снаряженных к бою корабля.

Местом сосредоточения корабельного флота был назначен Ревель, куда должна была придти и Котлинская эскадра, состоявшая из 18 кораблей, 9 скампавей и 9 бригантин. Последние предназначались для службы охранения и разведки.

К весне все было готово. В английской рукописи указывается, что «чувствовалось какое-то всеобщее напряжение, выжидание чего-то необычайного на текущее лето». Тем более поддерживало это убеждение «решение царя взять лично на себя командование» корабельным флотом.

Ввиду неудачного исхода переговоров с датским королем о совместных действиях в пределах Швеции, Петр вынужден был ограничить свои действия только Финляндией. Успокоенный мирным отношением Турции и прекращением военных действий в Померании, а также располагая мощным флотом и сильной сухопутной армией, он решил в 1714 г. во что бы то ни стало овладеть Финляндией и утвердиться на Балтийском море, а потом предпринять высадку десанта в Швецию и этим заставить ее пойти на мир.

По оперативному плану, разработанному русским командованием, предусматривались совместные действия флота с сухопутными войсками. Главным операционным направлением намечались Аландские острова. Туда должен был двигаться Апраксин с галерным флотом. Но если у Аланда обнаружится превосходство неприятельских сил, то Апраксин должен был оставить там часть судов, а с остальными направиться к Вазе. Корабельному флоту у Ревеля ставилась задача обеспечивать левый фланг и предотвратить возможность прорыва шведского флота в Финский залив. Справа сухопутный отряд Брюса должен был прикрыть промежуточную базу, Або, а отряды пехоты и конницы у Тавастгуса, Гельсингфорса, Нейшлота, Выборга — прикрыть коммуникации от возможности прорыва шведских отрядов с севера.

Открытие навигации в 1714 г. в Петербурге произошло очень поздно. На Аландских островах до начала апреля стояла суровая зима. Нева вскрылась только 21 апреля, поэтому русский флот мог выступить из Петербурга только 9 мая.

Шведский флот выступил в море значительно раньше. 4 мая он показался у Або, а 9 мая против залива Кирки-Поэ стояло уже 6 кораблей противника; другие отряды крейсировали у Ревеля, Наргена и Рогервика, доходя до Котлина. Таким образом путь в Або, необходимый для оказания помощи сухопутной армии, а также для снабжения ее боевыми припасами и продовольствием, русскому галерному флоту у мыса Гангут был прегражден.

После остановки у Березовых островов 31 мая русский галерный флот вошел в шхеры, и только 11 июня он смог достигнуть Гельсингфорса, так как сильные ветры мешали его быстрому движению. За галерами следовали провиантские суда.

Корабельный флот, находившийся под командованием Петра, от Березовых островов отправился к Ревелю, куда и прибыл 11 июня. Здесь сосредоточился весь корабельный флот, представлявший собой довольно внушительную силу: 16 кораблей, 844 орудия и 5 600 человек экипажа, 8 фрегатов и шняв; при корабельном флоте находился галерный отряд из 9 скампавей и 10 бригантин. Общая сила флота составляла 1 016 орудий и 8 000 человек судовых команд. «Теперь, — писал Петр I Меншикову, — дай боже милость свою! Пытаться можно».

На ревельском рейде велась сложная работа по вооружению и снаряжению всего собранного для боевых операций корабельного флота.

У Гельсингфорса галерный флот простоял до 19 июня. Здесь была произведена выгрузка на берег провианта для сухопутной армии, действующей в Финляндии под командованием М. Голицына, который прибыл к этому времени сюда к Апраксину для согласования боевых действий сухопутных войск с флотом. 24 июня галерный флот пришел к Кирки-Поэ, где была выгружена часть провианта и оставлены суда и скампавеи для полков Голицына, которые шли сюда из Або. Весь остальной флот Апраксин передвинул 29 июня к дер. Тверминне, расположенной на перешейке полуострова Гангут, где в 1713 г. стоял шведский флот.

У полуострова Гангут, расположенного в юго-западном углу Финляндии, было очень удобное место для стоянки флота, позволяющее запереть выход и вход в Финский залив.

Разведка установила, что шведский флот состоит из 16 линейных кораблей, 5 фрегатов и 7 мелких судов при 832 орудиях и что флот находится под командованием адмирала Ватранга. Ватранг занял удобные позиций у мыса Гангут и преградил путь русскому галерному флоту к Або. Прибывшие дезертиры также подтвердили эти данные, что «вне островов близ Гангута по остную сторону в дистанции пушечной» стоит шведский флот.

Получив сведения о противнике и оценив обстановку, Апраксин наметил предварительный план боевых действий: немедленно занять Гангутский мыс, изучить его окрестности, возвести на нем укрепления и вести пристальное наблюдение за противником.

В ожидании указаний Петра Апраксин вместе с Голицыным, произведя тщательную рекогносцировку, решили укрепить мыс Гангут, чтобы не допустить высадки шведов на полуостров. Тем временем из Або в Кирки-Поэ пришла пехота; здесь она была посажена на скампавеи, и 10 июля отряд Голицына присоединился к галерному флоту. Всего в галерном флоте было 33 батальона — 13 1/2 тысяч человек.

Получив донесения о создавшейся обстановке, Петр отправился к галерному флоту и 20 июля находился уже на полуострове Гангут. 21–22 июля он лично произвел рекогносцировку окрестностей и усилил наблюдение за шведским флотом. К группе островов, расположенных около мыса, было послано 15 скампавей, которые должны были строго наблюдать за противником. Работы по возведению укреплений у мыса Гангут Петр прекратил. При рекогносцировке полуострова командор Змаевич нашел севернее Тверминне, у мызы Лапвик, удобное место для перетаскивания легких галер сухим путем. Здесь расстояние между обоими берегами равнялось только 1 170 сажен.

Прорыв русского флота у мыса Гангут в июле 1714 г.

У Петра I родилась оригинальная мысль: устроить в узком месте «переволоку», перетащить по ней суда и зайти противнику в тыл. Идею начали претворять в жизнь. 23 июля близ погоста Эквиес начали возводить мост, по которому предполагалось передвинуть галеры. Автор английской рукописи «История Российского флота в царствование Петра Великого» считает, что со стороны русских это был только маневр: «Россияне сделали вид, что намереваются перетащить галеры свои через северную оконечность берега: этот маневр им так хорошо удался, что контр-адмирал Эреншельд получил приказание выдвинуться с 6 галерами, двумя десантными лодками и прамом, снабженным 14 пушками, стать так, чтобы помешать Россиянам спустить на воду свои галеры на другой стороне перешейка».

Как бы то ни было, но эта замечательная идея создала новую обстановку для русского командования и породила новый план разгрома шведского флота.

Адмирал Ватранг, узнав от шпионов о принимаемых русскими мерах, дал новую диспозицию своему флоту. Он решил напасть на фланги «переволоки» и разгромить русский флот. Для этой цели часть корабельной эскадры под командованием адмирала Лиллье он отправил на юго-восток, чтобы обойти русский галерный флот, расположенный у Тверминне. Остальные галерные суда с одним фрегатом под командованием Эреншельда шведы отправили «разыскивать проход между шхерами и островами с противоположной стороны российских галер с тем, чтобы, заключив их таким образом между двумя эскадрами, при возможности приступить к их уничтожению». Остальная часть флота под командованием адмирала Ват- ранга находилась на прежнем месте. Таким образом Ватранг раздробил свои силы, чем и не замедлил воспользоваться Петр I.

В полдень 25 июля в Тверминне услышали пушечные выстрелы. В русском стане сначала думали, что шведы производят стрельбу по поводу каких-либо торжеств. Но осторожный флотоводец Петр I не удовлетворился этими догадками и выдвинулся с 35 скампавеями вперед на линию сторожевых судов. Приближаясь к противнику, он заметил, что вице-адмирал Лиллье с 12 судами направился в море к юго-востоку, а на якоре остался Ватранг с 6 линейными кораблями и 3 фрегатами. С наступлением утра 26 июля Петру удалось установить, что Лиллье, выйдя из шхер, повернул к востоку в обход Тверминне, намереваясь там запереть выход флоту в море. Надо было принимать срочные меры для спасения галерного флота, стоявшего у Тверминне. Было послано приказание немедленно приготовиться к выходу из бухты.

Тем временем наступил штиль. Положение Ватранга стало тяжелым. Он лишался теперь возможности присоединить к себе эскадру Лиллье и отряд Эреншельда.

Пользуясь наступившим штилем, «по многих воинских советах», русские решили обойти Ватранга, стоявшего на якоре мористее. В 9 часов 26 июля 20 скампавей под веслами, под командой капитан-командора Змаевича, бригадира Волкова и капитана Бределя направились на шведские корабли. Русские галеры, не дойдя на расстояние пушечного выстрела, повернули мористее в обход.

Ватранг, заметив такое движение русских, тотчас же приказал сняться с якоря, но громоздкие корабли были не в состоянии загородить путь скампавеям и их пришлось шлюпками буксировать к проходящим галерам. Шведы с кораблей открыли сильный огонь, но он не достигал русских галер.

Апраксин, видя, что обход совершается удачно, послал по тому же пути еще 15 галер под командованием бригадира Лефорта и галерных капитанов Дежимонта и Гриса. Эти галеры также прошли успешно.

Во время обхода кораблей Ватранга русские получили известие о том, что на западной стороне, против места, где кончался помост для переволоки, появился неприятельский флот. Он пришел, очевидно, для того, чтобы помешать предполагаемой операции — перетаскиванию судов по «переволоке». Шведы не могли знать о том, что в результате удачно совершенного маневра русских им грозит страшное поражение. Змаевичу было приказано немедленно атаковать суда Эреншельда, запертого в районе Рилакс-Фиорда, но наступившая ночь помешала ему выполнить это приказание.

Сражение у мыса Гангут 27 июля 1714 г.

Всю ночь обе стороны тщательно готовились к решительному сражению. Ватранг решил во что бы то ни стало исправить допущенную им ошибку и снова собрать свои силы. Он приказал Лиллье возвратиться обратно к Гангуту, а сам, руководствуясь тем, что русские талеры обошли его с моря, решил отойти в сторону от своего правого фланга, несколько дальше от берега, чтобы предупредить обход его сил с моря. Такое встречное соединение обоих отрядов, действительно, предотвращало возможность обхода его сил русскими галерами. Но тут Ватранг допустил вторую, не менее крупную ошибку: отойдя от берега, он обнажил галерный фарватер вблизи мыса Гангут.

Русские флагманы, зорко следившие за действиями неприятельского флота, на рассвете сразу же заметили эту ошибку Ватранга.

Ночью главные силы галерного флота были передвинуты ближе к Гангуту и оставлены на линии сторожевых судов. На совете у Апраксина, состоявшемся в три часа ночи, решили воспользоваться новой ошибкой Ватранга (тем более, что снова настал штиль) и провести главные силы галерного флота в промежуток между шведским флотом и берегом, придерживаясь к последнему так близко, как это позволит глубина.

С рассветом 27 июля в строгом порядке Апраксин повел свои галеры. В авангарде шел Вейде, за ним следовала кор-де-баталия адмирала Апраксина, в арьергарде — эскадра Голицына. Шведы, заметив новый маневр русских, открыли ураганный огонь. Но выстрелы не приносили вреда, так как шведский флот стоял от берега далеко, а наступивший штиль на море не давал возможности шведам подтянуть свои корабли к берегу. Только три шведских корабля, стоявшие ближе других к месту прорыва, были прибуксированы поближе к берегу и смогли сделать до 250 выстрелов, нанеся незначительные повреждения.

Все русские галеры, кроме одной, севшей на мель и взятой шведами без экипажа, прошли благополучно.

Смелый маневр русских моряков опять блистательно удался. Морская позиция шведов, казавшаяся неприступной, была обойдена.

Ватранг не выполнил своей задачи, несмотря на большое превосходство сил и занимаемую им выгодную позицию. Пытаясь исправить допущенную им первую ошибку, он еще больше усугубил ее второй и этим самым предоставил возможность Змаевичу запереть отделившийся от него отряд Эреншельда в районе Рилакс- Фиорда. После прорыва к Змаевичу присоединились главные силы галерного флота во главе с Апраксиным.

Теперь предстояла задача уничтожить заблокированный отряд Эреншельда. Передовым русским галерам было приказано не выпускать отряды шведов из Рилакс-Фиорда. Эреншельд, используя выгодную позицию, расположил суда вогнутой линией на интервалах, примкнув фланги к суше. В центре позиции стоял 18-пушечный фрегат «Элефант», по сторонам его — по три галеры, а позади линии — три шхербота. На всех этих судах шведы имели огромную артиллерию — 116 пушек и около тысячи человек экипажа.

Как только подошли главные силы галерного флота, они тотчас же по «диспозиции» адмирала Апраксина начали выстраиваться в боевой порядок: впереди — авангардия под командованием Петра; она расположилась тремя группами: в центре с 11 скампавеями находились бригадир Лефорт и капитан Дежимонт; на правом фланге с 9 скампавеями были Вейде и Змаевич; на левом фланге — с 9 скампавеями расположились бригадир Волков и капитан Дамиани. Своими загнутыми флангами авангардия полукругом почти обхватила все неприятельские суда. Кор-де-баталия (вторая линия) и арьергардия (третья линия) в таком же количестве галер и в таком же порядке были расположены за авангардней (первой линией).

У русских было около 3 250 человек, не считая офицеров. Принимать бой приходилось в чрезвычайно неблагоприятных условиях, так как шведы имели преимущество в артиллерии.

Петр и Апраксин понимали, что бой потребует чрезвычайно большого напряжения сил и жертв с обеих сторон, поэтому к Эреншельду послали генерал-адъютанта Ягужинского с предложением о сдаче. Не торопясь с переговорами, он внимательно высматривал «диспозицию» противника.

После безуспешных переговоров в третьем часу на мачте скампавеи русского адмирала взвился синий флаг и раздался пушечный выстрел, это был сигнал «Вступать в бой».

Началась знаменитая Гангутская баталия, первая морская победа молодого русского флота, покрывшая неувядаемой славой русских моряков. Три часа шел горячий бой. Шведы, надеясь на подход главных сил, оказывали упорное сопротивление, но из-за штиля главные силы не могли помочь своему блокированному отряду. Упорно сопротивляясь, шведы стреляли ядрами и картечью. Невзирая на сильный артиллерийский огонь, русские передовые галеры два раза подходили к противнику, но оба раза были отбиты. Подпираемые другими судами с тыла, отчасти охватывая фланги противника, они, наконец, свалились на абордаж. Началась ожесточенная схватка. Но только уже в третий раз штурмующей пехоте удалось сломить сопротивление шведов. Русские солдаты с такой храбростью бросились на штурм при абордаже на самые пушки, что «от неприятельских пушек несколько солдат не ядрами и картечами, но духом пороховым из пушки разорваны были».

Шведы, пользовавшиеся славой непобедимости, не хотели уступать русским первенство на море, так как считали русских еще младенцами в морском деле. Но отважный штурм русских солдат заставил их это сделать. Одно за другим суда начали спускать флаги, т. е. сдаваться в плен. Последним спустил свой флаг контр- адмирал Эреншельд. В суматохе боя он хотел уйти на небольшой лодке, но был замечен капитаном Ингерманландского полка Бакеевым и его гренадерами и взят в плен.

В Гангутском сражении шведы потеряли 10 судов, вооруженных 116 пушками, 711 человек убитыми и ранеными, а оставшиеся все взяты в плен; русские потеряли 468 человек.

Русский флот после сражения вышел из бухты и стал на шхерном фарватере, ведущем к Або. Морально подавленный, адмирал Ватранг на другой же день оставил Гангут и ушел к Аландским островам.

30 и 31 июля по поводу победы состоялось торжественное празднование во флоте, а 9 сентября в Петербурге. Все участники сражения были награждены медалями в честь Гангутской битвы. Петр I был произведен в вице-адмиралы.

Значение Гангутской битвы огромно. Петр I сравнивал ее с победой под Полтавой. И, действительно, она нанесла шведскому флоту такой удар, после которого шведы на Балтийском море потеряли инициативу, и их могущество на море начало падать. Русское государство уже выступало перед Европой как морская держава. «Объявляем вам, — писал Петр I Меншикову на третий день после сражения, — коим образом всемогущий господь бог Россию прославить изволил, ибо по многодарованным победам на земле, ныне на море венчати благоволил… и так сею, мню, николи у нас бывшею викториею вас поздравляем».

Гангутская битва показала уже достаточную зрелость, военно- морскую опытность, смелость и отвагу русских офицеров и солдат, бесстрашно сражавшихся за честь своей страны.

Петр I проявил в этом бою, как и во многих других, незаурядные способности крупного общевойскового начальника и флотоводца. С широким военным кругозором, полный энергии, с большим оригинальным умом, он прекрасно изучил все отрасли военной науки и сам практически дошел до ее самых мельчайших деталей. Был «исправным, осторожным, благоискусным и бесстрашным огнестрельным мастером и художником», искусным кораблестроителем, инженером и флотоводцем. Это позволило Петру во время Гангутской битвы во всей широте развернуть свои военно-морские способности и дать шедевр комбинированных действий галерного флота с пехотой. Все это характеризует Петра I как крупного флотоводца, опередившего своих современников на Западе, у которых он учился.

Петр I блестяще оценил шхерный театр войны, гениально использовал на нем галерный флот, умело организовал маневр прорыва шведов, выполнение которого привело к рассредоточению сил противника, что дало возможность заблокировать, а потом уничтожить часть шведского флота.

Шведы поздно оценили значение галерного флота. Только после кампании 1712 г. они начали строить галеры, и поэтому у Гангута шведы могли выставить только незначительный отряд. Однако он не мог воспрепятствовать прорыву русских к Або.

Операции шведов на море ограничились главным образом действиями корабельного флота. Допущенные крупные ошибки адмирала Ватранга (расчленение флота) еще больше ухудшили положение шведов и привели к бездействию значительную часть флота. За это шведы жестоко поплатились: на глазах у шведов Петр I атаковал и уничтожил их сильный отряд.

Во время сражения внимание шведского флота было приковано к своему побережью, которое находилось под угрозой нападения русских десантов. Гангутская виктория дала возможность русскому флоту широко использовать выход в Ботнический залив и Балтийское море, она завершила «отлучение» Финляндии от Швеции и открыла операционное направление к Стокгольму и другим важнейшим экономическим центрам Швеции. Это обеспечило перенесение театра войны на территорию Швеции и предрешило успешное окончание Северной войны в пользу России.

Военное искусство на Западе в начале XVIII в., несмотря на плодотворное развитие ряда отраслей военных знаний, находилось в глубоком упадке; и в сухопутной войне, и в морских операциях на бой смотрели, как на «рвотное» средство. У флотоводцев так же, как и у полководцев, не было стремления к уничтожению живой силы противника посредством сокрушительного удара. Они стремились к бесконечным сложным искусственным маневрам, демонстрациям, диверсиям, к удержанию сильной позиции и к истощению противника.

Что касается морской стратегии Карла XII, то он исходил из ложного убеждения, что Россия не имеет мощного флота и что война с ней будет решена на сухопутных театрах. Действиям же русского флота Карл XII придавал второстепенное значение и недооценивал возможности превращения его в грозную для Швеции силу, которая решит исход войны. Этими причинами и объясняется нерешительность шведских адмиралов в проведении операций на море. Они придерживались иных принципов ведения морской войны, чем Петр I. Следовательно, нерешительность в действиях шведских адмиралов нужно искать в самой системе взглядов на морскую войну, утвердившейся в европейских флотах того времени.

Петр правильно оценил значение морского флота для исхода Северной войны. Он понимал, что только превосходством на море можно окончить войну со Швецией. Уже после заключения Ништадтского мирного договора на гравюре, выпущенной в честь Северной войны, была надпись, оценивающая значение флота и сухопутной армии:

«Конец сей войне таким миром получен ничем иным токмо флотом; ибо землею никаким образом достигнуть было того невозможно ради положения места, понеже в Финляндии сухим путем пребезмерной трудности проход, ради каменной и узкой дороги и бескормицы и почитай невозможный».