ДВЕ СТАРУШКИ.

Две старушки жили в маленьком домике. Рассудок их постепенно слабел. И мало-помалу ими начал овладевать страх, что они больше не любят друг друга.

Это были весьма тяжелые мысли, с которыми они тщетно пытались бороться. Они как можно чаще старались говорить друг другу о своей бесконечной любви. Они и кричали об этом, и нашептывали неожиданно на ушко. Трясущимися руками писали они друг другу записки, которые посылали по почте и распечатывали дрожащими пальцами, а по ночам притворялись, что разговаривают во сне, и сквозь сумятицу неразборчивых фраз бормотали: «Я люблю тебя».

Это было чересчур. Они знали, что это было чересчур. Они чувствовали, что их любовь ускользает от них, как скользкая рыбка из их неловких старых рук.

Они крепко прижимались друг к другу, целовались, поглаживали друг друга, покусывали за ушко.

До тех пор, пока силы их не иссякли и они не поняли, что любви больше нет.

Тогда они уселись на лавочке. Вид у них был усталый и бледный. Они обняли друг друга за плечи, понурились, покачали головами и сказали:

— Стало быть, мы больше не любим друг друга.

— Стало быть.

Они долго молчали. Потом одна старушка сказала:

— Но мы-то в этом не виноваты.

— Да нет, конечно, — сказала другая старушка. — Конечно, нет.

— Как это странно, — прошептала первая старушка немного погодя, — что мы больше не любим друг друга.

— Не говори, — прошептала вторая старушка.

Они потрепали друг друга по плечам, утешая, и на них снизошло странное чувство тепла и умиротворения, какого они до тех пор еще никогда не испытывали.

— Я думала, что теперь буду чувствовать себя совсем по-другому, — сказала одна.

— Я тоже, — сказала другая.

Так сидели они часами, в сумерках, ноябрьским вечером, незадолго до смерти.