3.1. Правосознание судьи и разграничение психологических и правовых оснований его деятельности

Характеристика России как правового государства, введение конституционного принципа разделения властей меняют подходы не только к пониманию государства и его роли в складывающемся гражданском обществе, но и к пониманию и применению норм процессуального права.

Как пишет И. Л. Петрухин, «в правовом государстве право отражает действительную волю народа, регламентирует все наиболее существенные отношения в обществе, обеспечивая социальный прогресс и стабильность общественно-политической системы. Оно беспробельно и непротиворечиво. Право основано на общечеловеческих гуманистических принципах (равенство граждан, социальная справедливость, презумпция добропорядочности, уважение чести и достоинства человеческой личности и др. Не только граждане несут ответственность перед государством, но и государство отвечает перед гражданами за обеспечение свободы, неприкосновенности личности и личной жизни, за соблюдение всех прав и законных интересов граждан».

В этих условиях неуклонно возрастает роль суда в обществе, поскольку суд становится гарантом соблюдения прав человека и гражданина, несет контрольные функции как по отношению к государству, так и по отношению к гражданам. В связи с этим ожесточенные дискуссии ведутся не только о целях и средствах судебной реформы, но и о том, каким быть судье в процессе судебной реформы и в условиях российского правосудия после завершения судебной реформы. Особенностью процессов, проходящих в обществе, является изменение отношения общества к частной собственности, отказ от односторонней публичности права.

Главной составляющей частью социалистического правосознания являлся запрет и подавление права частной собственности. Изменение общественных отношений в стране, в частности, отношения к охране прав и свобод граждан, еще не означает изменения сложившихся стереотипов юридического мышления. Судья при отправлении правосудия осуществляет правоприменение, но он является членом общества и в его деятельности отражаются условия правоприменительной практики общества, а следовательно, и практики применения нормы процессуального права.

Рассматривая вопросы соотношения правовой нормы и правоотношения, М. П. Карева и А. М. Айзенберг указывали, что «правовые нормы – это правила поведения людей, установленные либо санкционированные государством, выражающие волю класса (или классов), держащего в своих руках государственную власть, обусловленную в конечном счете материальными условиями жизни этого класса (а следовательно, производственными отношениями данного общества), имеющие своей целью закрепление общественных порядков, выгодных и угодных тому классу, волю которого эти нормы выражают, применение которых обеспечивается принудительной силой государства».

Характеризуя правоотношения с точки зрения способа производства, Н. Г. Александров указал: «Первые в истории правовые отношения – в своей совокупности закрепляющие общественные отношения, не знающие эксплуатации человека человеком….»Правоотношения обеспечивают реализацию нормы права. Принцип свободной оценки доказательств требует оценки доказательств по внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном и объективном рассмотрении всех обстоятельств уголовного дела в их совокупности (по Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР). По Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности – достаточности для разрешения уголовного дела. При этом судья оценивает доказательства, руководствуясь законом и совестью (ст. 17 УПК РФ).

Изменение подходов к принципу свободной оценки доказательств вызвало в теории споры о месте суда в доказывании по уголовному делу. Спор идет о понятии обвинения как обоснованном утверждении дознавателя, следователя, прокурора, а не об обвинительной деятельности или уголовно-процессуальном отношении между обвиняемым и государством и познании, основанном на основных законах теории познания, а не на доказательствах. Такая позиция исключает роль суда в доказывании. «Игнорируется и то, что при подобном подходе к доказыванию законодательные требования к относимости, допустимости, достоверности и достаточности доказательств, в большинстве своем получаемых на этапе расследования, становятся не более чем пустым звуком, ибо познание вне процессуальной формы и процессуальных гарантий, подчиненное лишь общим законам гносеологии и формальной логики, хотя и гарантирует построение искомого силлогизма, но неизбежно открывает дорогу в процесс практически любым сведениям о фактических обстоятельствах дела, вне зависимости от способа и источника их получения».

Подход к итоговому знанию процесса доказывания по делу обеспечивается оценкой доказательств, основанной на внутреннем убеждении, которое имеет субъективное содержание, выражающееся в убеждении как психическом свойстве судьи – субъекта познания в процессе. При этом познание осуществляется в форме уголовно-процессуального познания, отражающего реализацию уголовно-процессуального правоотношения и действия в рамках этого правоотношения судьи как субъекта уголовно-процессуальной деятельности, наделенного правами и обязанностями по отправлению правосудия, судьи, который получает вместе с делом, принятым к производству суда, все процессуальные права и обязанности судьи. Осуществление судьей процессуальных прав, в том числе права на оценку доказательств, проходит в его мыслительной деятельности, что и вызывает дискуссии о понимании этой деятельности, когда исследователи процесса формирования внутреннего убеждения рассматривают этот процесс с разных сторон с использованием достижений различных отраслей знания.

Т. Хилл писал: «Если идеи критерия истины можно расширить настолько, чтобы она включала и психическое состояние, достигаемое в результате постижения истины, то интеллектуальное удовлетворение можно в известном смысле рассматривать как критерий истины».

«Убеждение» – категория субъективная, и его действие во времени, как было рассмотрено выше, определяется моментом принятия определенного решения. Сложность понимания движения процесса познания обстоятельств дела связана не только с временным фактором, но и с фактором постоянного движения уголовно-процессуальной деятельности.

Рассматривая правовые категории с точки зрения методологии изучения права, А. М. Васильев обоснованно указал:

«….достоверные знания научная теория выражает в развернутоконкретной и системно-понятийной форме, отвечая на вопрос о сущности предмета познания… В логике термин “понятие” употребляется в двух значениях: 1) в смысле формы постижения сущности явлений отражения всеобщего и существенного в предметах; 2) в смысле части суждения… Правовые научные понятия – это содержательные, предметные образы, которые воспроизводят в мышлении (идеально) объективную суть реальных процессов правовой действительности и отношений, существующих в ней, и выражают специфически правововую качественную определенность данных процессов и явлений». В настоящей работе термин «понятие» употребляется только в смысле формы постижения сущности понятия «внутреннее убеждение» судьи в процессе.

«Теория доказательственного права, исследуя мыслительную деятельность субъекта доказывания в уголовном процессе, не ограничивается только изучением логических развернутых рассуждений, то есть тем, что называется дискурсивным мышлением». Процесс доказывания не всегда укладывается в рамки логического мышления. «Теория советского уголовного процесса исходит из того, что формальной логики недостаточно для вынесения судом законного и обоснованного приговора. Для этого нужна диалектическая логика, требующая всестороннего исследования явлений и фактов во всех связях и “опосредовываниях”, в развитии, в конкретном проявлении».

Связь мышления субъекта доказывания, использующего свои права и обязанности для реализации уголовно-процессуального правоотношения, с психологическими закономерностями познавательной деятельности и отражает соотношение правовой стороны деятельности судьи с психологической. «Поэтому познание обстоятельств, подлежащих установлению по уголовному делу, движется не от чувственно воспринимаемых судьей сведений, содержащихся в источниках доказательств, к формальной (нормативной) абстракции и не от формальной абстракции (т. е. от нормативного описания уголовно-правового запрета) к чувственно воспринимаемому конкретному факту, а от одного теоретически осмысленного факта в его правовом значении к другому. Выбор фактов не произволен, он задан в уголовных и уголовно-процессуальных нормах, которые организуют поступательность и конкретизацию процесса судебного познания».

Обратимся к тем понятиям, которыми оперирует психология и, прежде всего, судебная психология, задачей которой «являются все проблемы практической деятельности по осуществлению правосудия, которые не могут быть решены без знания проявляющихся здесь психических закономерностей».

Психические явления исследуются с учетом внешних условий их развития. Без психологического анализа особенностей проведения каждого судебного действия, которое влияет на движение дела, невозможно разрешить задачи, решаемые психологией. Не является исключением и вопрос о разрешении проблем, возникающих в процессе расследования и судебного разбирательства уголовных дел. Судебная психология выявляет те психические свойства, которые необходимы для выполнения процессуальных функций. Психология изучает обстановку деятельности по осуществлению правосудия и определяет принципы профессионального отбора для выполнения различных функций, помогает оптимально организовать деятельность суда и судьи. Психология рассматривает методы воздействия на участников судопроизводства, исследует процесс формирования правосознания. Общей задачей, которую необходимо разрешить судебной психологии, является изучение личности всех участников судопроизводства, включая правонарушителей.

Изучение личности в процессе правоприменения проводится с помощью методов, которые находят применение в психологии. Нас интересуют вопросы, связанные с процессом правоприменения в уголовно-процессуальной деятельности, когда нормы процессуального права, регулирующего процесс применения к гражданину мер государственного принуждения, используются в условиях необходимости познания событий прошлого и не всегда в благоприятных условиях. «Если бы мы могли создать такие условия, при которых знание судей по каждому уголовному делу соответствовало требованиям закона». Приведенное замечание отражает сущность правовой действительности при применении мер государственного принуждения, когда обстоятельства преступления устанавливаются в условиях сложного сплетения интересов участников уголовно-процессуальных правоотношений, в том числе интересов, целью которых является уклонение от уголовной ответственности.

Индивидуально-психологические предпосылки определяющие пригодность к судебной деятельности, выявляются с учетом характера деятельности судьи: «…. судебная работа предъявляет к личности судьи многообразные требования, которым должна соответствовать система свойств и качеств личности. При этом имеется в виду не простое сосуществование определенных свойств, а их органическая связь между собой, их взаимодействие в такой системе, в которой одни из них выдвигаются на первый план и являются ведущими, в то время как другие при этом играют вспомогательную роль. Принципиальность, самостоятельность характеризуются наличием твердых убеждений и активным стремлением к их реализации вне зависимости от внешних влияний. Решительность выражается в способности своевременно и без излишних колебаний принимать обоснованные решения и проводить их в жизнь. Уравновешенность, умение владеть собой проявляются в способности сдерживать себя, подчинять себе нежелательные побуждения. Беспристрастность выражается в готовности объективно оценивать факты и события, высказывания лиц, не доверяясь внешнему впечатлению, в стремлении познать сущность явлений. Все эти волевые качества направлены на регулирование человеком своего поведения и связаны с усилиями, необходимыми для преодоления препятствий на пути достижения цели».

Относительно решений, «волевым актом завершающих деятельность по установлению фактических обстоятельств дела, внутренняя убежденность возникает тогда, когда будет накоплено столько оцененных судьями доказательственных фактов как элементов познания, что они претерпят качественные изменения, превратятся в элемент волевого характера».

Необходимо рассмотреть вопрос о связи суда волей участников процесса при постановлении приговора. Требования процессуального закона, основывающегося на конституционных правоотношениях, обеспечивают судье высокий уровень правовой защиты, однако «применение права судом осуществляется в деятельности социальной организации, призванной удовлетворять некоторые объективные потребности общества, в его относительно самостоятельном движении. Это работа организации, созданной с определенной целью. Применение права в бытии – удовлетворение потребности, в существовании – действие. Организация правоприменения создается с определенной целью, эта цель – совокупность задач, которые осуществляются действием организации. Цель может выражаться в задачах, действие – в функциях».

Действие судьи в организации, суде, судебной системе создает для него определенный психологический климат, который не всегда вытекает из тех целей, которые перед ним ставит процессуальный закон. При таких обстоятельствах возникает сложность в организации обеспечения его процессуальной деятельности, с тем чтобы административное руководство не подменяло своими волевыми решениями тот процесс познания обстоятельств применения уголовного закона, которого требует от судьи процессуальный закон. Этот вопрос всегда рассматривался в теории процесса с одной общей точки зрения. «Если организационное руководство судами осуществляется непроцессуальными формами, то судебный надзор, т. е. проверка на законность и обоснованность судебных решений, происходит в строгих рамках действующего процессуального законодательства, как в стадии кассационного, так и надзорного производства».

Вместе с тем суд является учреждением, где работают люди, на которых распространяются общие закономерности человеческих отношений. При таких обстоятельствах существенное значение имеет проблема взаимодействия тех административных правоотношений, которые возникают у судьи в процессе работы с процессуальным правоотношением, регулирующим права и обязанности судьи как носителя правосудия. Процессуальный закон не регламентирует понятия независимости судьи как носителя правосудия от отношений, связанных с подчинением в системных отношениях между судьями и чиновниками, обеспечивающими деятельность суда. Длительное время в деятельности суда как правоохранительного органа, который борется с преступностью и обеспечивает функционирование общественных отношений в условиях запрета частной собственности, в процессе применения права существовали определенные стереотипы. Интерес представляет изучение проблемы профессиональных установок судей, которые получили определение как феномен обвинительного уклона в уголовном процессе.

Как пишет Л. М. Карнозова, «оценка доказательств по внутреннему убеждению, отвергая формальный принцип подсчета доказательств, при котором каждому типу доказательств заранее приписывается определенный вес, поставила во главу угла личностное, неформализуемое начало. Механизмы формирования внутреннего убеждения характеризуют, стало быть, содержательную сторону судебной способности».

Рассматривая суд и профессиональных судей с точки зрения их действия в особом мире, где реальные люди и отношения заменены представлениями о процессуальных фигурах, Л. М. Карнозова указывает, что «мы имеем непреодолимую дистанцию между двумя мирами: семиотической действительностью права и реальностью человеческой жизни. Это ни плохо, ни хорошо – такова наша цивилизация, такова наша рациональность».

Анализируя вопросы судебной реформы, автор выделяет проблему парадигмального шока: «…. новая парадигма – это не совершенствование старой, это новый угол зрения, новый взгляд. Попытка изменения устоявшихся взглядов на правосудие характеризует не только российскую ситуацию, во всем мире идут поиски новых форм воплощения старой идеи человечества о справедливости». Следует отметить правильность позиции о поисках новых форм правосудия как функции государства, обеспечивающей высокий уровень социального регулирования отношений в обществе.

Рассмотрим проблему обвинительной установки судей в уголовном процессе, т. е. так называемую проблему презумпции виновности. Психологическое исследование, проведенное А. Ю. Панасюком, позволило сделать ему следующие выводы: «Несмотря на отрицание большинством судей в их практике обвинительного уклона, в настоящем исследовании экспериментально доказано, что более 80 процентов судей априорно рассматривают любого подсудимого как преступника (безотносительно к существу дела). Данный феномен зарегистрирован на репрезентативной выборке инструментарием, надежность и обоснованность которого прошла соответствующую апробацию и экспертизу специалистов. Возникновение обвинительной установки в структуре ценностных ориентаций личности судьи детерменировано факторами, влияние которых практически не контролируется сознанием судей. Наличие обвинительного уклона не определяется какими-либо характерологическими (или моральными) особенностями личности судьи. Более того, в сложившейся практике отсутствие обвинительного уклона – исключение из правила».

Для понимания результата приведенного исследования необходимо привести два замечания. Следует указать на такой результат, как отражение реальности функционирования судебной системы в условиях, когда закон не может гарантировать судье в процессе правоприменения свободы в оценке доказательств. Более того, время исследования и публикация его результатов относятся к самому началу судебной реформы, периоду функционирования в полном объеме уголовно-процессуального законодательства, которое не подверглось серьезному изменению. При этом указанное исследование не учитывает сложности проблем, решаемых судьями в уголовном судопроизводстве.

С другой стороны, «тот факт, что на полноту восприятия человека оказывает влияние его опыт, навыки и знания, означает факт предвосхищения информации в каждом познавательном акте. Такое предвосхищение осуществляется при помощи схемы, которая является посредником между прошлым опытом и восприятием. Основная функция схемы как раз и состоит в предвосхищении событий или изменений во внешнем мире». И далее: «…. понятие схемы вводит в процесс восприятия не просто активность человека, но и целый ряд внешних обстоятельств, устанавливаемый не просто прошлым опытом индивида, но и всей культурно-исторической средой».

Рассматривая проблемы оптимизации судебного следствия, В. Ф. Попов, касаясь внутреннего убеждения судьи, пишет о процессе его формирования: «познано – понято – пережито – принято как истина – подготовлено решение».

С точки зрения знаний о психологии профессионального поведения исследователи деятельности судей столкнулись с той же проблемой, отмеченной Л. М. Карнозовой и относящейся к деятельности работников суда, когда поведение отражает сущность процесса правопонимания и правоприменения, действующего в процессе реализации уголовно-процессуального закона. Именно изменение норм процессуального права повлечет изменения в регулировании деятельности судей и изменения в их подходах к оценке доказательств.

Наиболее явно законодатель изменил подходы к защите права частной собственности. Статья 8 Конституции РФ гарантирует равное признание и защиту равным образом частной, государственной, муниципальной и иной формы собственности.

Изменились и подходы суда к разрешению вопросов защиты права частной собственности вслед за изменением подходов позитивного законодательства. Статья 209 ГК РФ 1995 г. определяет, что собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, не противоречащие закону.

Пленум Верховного Суда СССР от 31 июля 1981 г. «О судебной практике по разрешению споров, связанных с правом личной собственности на жилой дом» отмечал: «Суды должны иметь в виду, что в личной собственности граждан могут находиться жилые дома, построенные на отведенном в установленном порядке земельном участке либо приобретенные на законных основаниях… Находящийся в личной собственности гражданина дом не может использоваться им в целях личной наживы, извлечения нетрудовых доходов и в других корыстных целях, а также в ущерб интересам общества». Интересы общества в этом случае определяются с учетом подхода гражданского закона, запрещающего право частной собственности и вводившего ограниченное по содержанию понятие личной собственности.

При таких подходах психологические установки судей как в уголовном, так и в гражданском процессе остаются в рамках предъявляемых требований со стороны законодательства, определяющего статус судьи и его положение в судебном процессе в условиях единства законодательной, исполнительной и судебной власти.

Рассматривая вопросы правосознания, обратимся к пониманию совести судьи и соотношению этой категории с понятием внутреннего убеждения, приводимого в сочинении А. Л. Боровиковского: «…. назовем законодательные нормы объективным, не зависящим от судьи фактором судебных решений; а другой фактор – судейское “разумение”, “убеждение совести”, соображения “справедливости” – назовем субъективным, ибо я хочу обозначить им то, что вносится в решение судьею как продукт его свободной мысли, остерегаемой совестью».

Последующее развитие судебной системы в России связано с социалистическим правосознанием, которое определялось в теории как соотношение общего и частного. При этом не менялась природа суда, как органа государства, служащего интересам класса, в котором государству принадлежит власть. «Правосознание – совокупность взглядов, выражающих отношение людей к праву. Взгляды, образующие правосознание, выражают представления людей о том, какие требования может и должно предъявлять право, а равно толкование и оценку действующих правовых норм, а также оценку правомерности или неправомерности поведения людей».

Составляющей социалистического правосознания является запрет свободы частной собственности как одного из прав и свобод человека, и не просто запрет, а создание отрицательного правового образа частной собственности и субъекта отношений, с нею связанных. Установление мер уголовно-правового запрета частной собственности сформировало в правосознании негативное отношение к собственности вообще, что прямо влияет на уровень правового поведения граждан.

Судья является гражданином общества, и в его правосознании выражается правосознание общества. Принцип правового государства о разделении властей выделяет судебную власть как ветвь власти, равную с исполнительной и законодательной.

Вместе с тем изменение отношения общества к частной собственности и к охране прав и свобод граждан не означает еще изменения сложившегося социально-культурного стереотипа мышления и отношения к правам и свободам гражданина. При этом подход к организации работы судьи, основанный на подчиненном положении судьи в системе власти, которая не знает принципа разделения, продолжает сохраняться, что требует от законодателя изменения норм, определяющих статус судьи и его процессуальное положение как участника процессуальной деятельности, в функцию которого входит осуществление правосудия, а не борьба с преступностью.

В социалистическом правосознании отразился принцип публичности советского социалистического права, что и отразилось в запрете частной собственности и появлении понятия «личный». Именно в связи с этим в работах, посвященных доказательственному праву, при определении понятия «внутреннее убеждение» предпринимаются попытки отделения личного в деятельности судьи от процессуального, однако такое разделение возможно только в сфере правового регулирования деятельности судьи и существенное значение в этом предоставлено нормам морали.

Изменения в обществе и действующем праве требуют разделения права на публичное и частное, что позволит разрешить вопросы правоприменения, в том числе вопросы, связанные с охраной прав граждан, поскольку охрана свобод предполагает охрану как публичных, так и частных интересов, а также охрану этих прав в сфере применения принуждения.

Исследуя категорию правосознания, И. А. Ильин рассматривает ее с точки зрения естественного права с выделением аксиом правосознания. «Утратить свое духовное достоинство – значит утратить в самом себе тот жизненный центр, из которого творится духовная жизнь, который нуждается в естественном праве, формирует его и учреждает правопорядок; это значит лишиться того жизненного корня, из которого вырастает правосознание, т. е. воля к праву, воля к цели права и способность самозаконно мотивировать свои поступки сознанием этой цели». Второй аксиомой правосознания И. А. Ильин называет автономию: «Гражданин есть не отвлеченная единица, не объект власти и не просто психофизиологический индивидуум, но существо духовное, такое, для которого автономия нужна как воздух. Быть гражданином в истинном смысле слова – значит вести автономную духовную жизнь, иметь автономное правосознание и строить им свою жизнь и жизнь своего государства».

Рассмотрение исследуемого нами понятия с учетом использования в советском законодательстве понятий революционного и социалистического правосознания с точки зрения, предлагаемой И. А. Ильиным, позволяет указать на понятие внутреннего убеждения судьи как на выражение автономии в познании обстоятельств конкретного судебного дела. Это способствует реализации и конкретизации воли закона и права в автономном усмотрении судьи, соответствующим его убеждению, определяемому правосознанием общества. Именно поэтому постоянно уделяется внимание нравственному содержанию деятельности судьи.

 

3.2. Нравственность и внутреннее убеждение судьи

Мораль является одним из способов регулирования поведения людей в обществе. Как и право, мораль имеет систему принципов и норм, которые определяют характер отношений между людьми в соответствии с принятыми в обществе понятиями о добре и зле, справедливости и несправедливости.

Моральные принципы охватывают все сферы жизни и деятельности человека, закрепляют культуру взаимоотношений человека в обществе. Мораль в обществе выполняет функции: воспитательную, регулятивную, мотивационную. Поддерживаются нормы морали традициями. Моральные принципы имеют всеобщее значение.

Мораль рассматривается и как норма поведения в обществе, и как форма общественного сознания, но мораль не сводится только к сознанию. Сознание – это взгляды, а нормы морали регулируют поведение людей.

Моральные отношения возникают между людьми в процессе их деятельности, которая должна соответствовать морали. Не является в этом случае исключением и процесс применения норм уголовно-процессуального права в процессе реализации норм материального уголовного права. В моральных отношениях человек выступает как субъект и как объект действия морали. В этом соотношении находит выражение согласование деятельности множества индивидов.

Нравственная деятельность выражается в поступках, соответствующих нормам морали. Норма морали рассчитана на добровольное исполнение, и нарушение норм морали влечет духовную ответственность в форме моральных оценок.

Мораль выражает регулятивную, воспитательную, познавательную, мотивационную, коммуникативную и другие функции по регулированию поведения людей в обществе.

Мораль рассматривается и как форма общественного сознания. Нравственное сознание составляет часть морали, ее элемент, к которому нельзя сводить мораль. М. С. Строгович обоснованно указывал: «Нравственное сознание – это взгляды, убеждения, идеи о добре и зле, о достойном и недостойном поведении, а нравственность – это действующие в обществе социальные нормы, регулирующие поступки, поведение людей, их взаимоотношения».

Моральные отношения возникают между людьми в процессе их деятельности. Эти отношения различаются по характеру, содержанию, форме, но их содержание определяется, прежде всего, тем, по отношению к кому и какие нравственные обязанности несет человек.

От простых обычаев моральные нормы отличаются тем, что они не просто выполняются из-за сложившегося в обществе порядка, а находят определенное идейное обоснование в представлениях о должном и недолжном поведении.

«Мораль и право – необходимые, взаимосвязанные и взаимопроникающие системы регуляции общественной жизни. Они возникают в силу потребности обеспечить функционирование общества путем согласования различных интересов, подчинения людей определенным правилам. Мораль и право выполняют единую социальную функцию – регулирование поведения людей в обществе».

Право и мораль постоянно взаимодействуют друг с другом и, в принципе, не могут противоречить друг другу, однако именно в период социально-экономических изменений в обществе возникает положение, когда между правом и моралью появляется противоречие или противоречия, которые разрешаются в процессе развития общества.

Если мораль определяется сложившимися в обществе нормами и принципами, то этика является философской наукой, которая изучает мораль, ее сущность, природу и структуру, закономерности возникновения. Категории этики – это не только теоретические понятия, но и формальный аппарат теории, позволяющий исследовать поведение человека в сфере действия моральных норм. Категориями этики являются добро и зло, благо, справедливость, долг, совесть, ответственность, достоинство и честь. Как отмечалось, моральные нормы формулируются как разумные и целесообразные под воздействием реальных принципов, действующих в обществе.

Деятельность людей вместе с тем связана с выполнением определенных профессиональных обязанностей. Каждая профессия имеет свои нравственные основания. В науке выделяется профессиональная этика, изучающая особенности нравственной стороны выполняемой работы. «Судебная этика призвана всесторонне раскрыть и показать нравственную сущность доказательственного права в советском уголовном процессе».

Ю. М. Грошевой отмечает, что наряду с нормами права и обстоятельствами дела в качестве источника формирования внутреннего убеждения выступают нравственные нормы. Он же указывает, что «профессиональное правосознание судьи включает в себя как систему правовых идей, выражающих интересы советского общества в области социалистического правосудия, так и систему собственных правовых воззрений и убеждений, оценок справедливости или несправедливости правовых норм… профессиональное правосознание опосредует индивидуальное понимание смысла и значения правовых категорий».

Отмеченная исследователями тесная связь между нормами права и морали существует потому, что многие нормы права возникли из представлений и правил морали. Нравственные нормы учтены при регламентации допроса, освидетельствования, проведения судебных заседаний. «Если судебную власть в ее реальном воплощении рассматривать как публичное рассуждение о правом и неправом, об определении и установлении должного по праву в решении и приговоре, то ее можно интерпретировать как деятельную рациональную совесть общества, в основе которой лежат требования позитивного юридического законодательства… В этом смысле каждый участник процесса осуществления судебной власти обладает своей собственной этической конституцией, определенной его процессуальным положением и требованиями закона». Отметим чрезвычайно удачное, на наш взгляд, определение, касающееся сущности особенностей нравственного положения участников уголовного процесса.

Следует согласиться и с высказанной А. Ф. Закомлистовым позицией по поводу этических принципов правосудия: «…. дискурс правосудия… характеризуется такими этическими принципами, как объективность, беспристрастность, рациональность, законность, справедливость».

Совесть является категорией этики, которая отражает возможность человека по осуществлению самоконтроля, самооценки своего поведения с позиции норм морали. Совесть имеет существенное значение в тех отношениях, где затруднен внешний контроль общества за поведением человека. Совесть требует от человека следовать добру и сопротивляться злу.

А. Д. Бойков обоснованно отмечает, что «субъективное правопонимание правоприменителя – опасный инструмент, особенно в руках небрежных, недобросовестных или некомпетентных судей, дознавателей, следователей».

Отмеченное соотношение правопонимания правоприменителя представляет по существу определение соотношения нравственного содержания в понимании процесса формирования «внутреннего убеждения» судьи. Независимость судьи как принцип организации судебной системы и как процессуальный принцип, охраняющий судью от постороннего воздействия в процессе доказывания и познания истины в уголовном судопроизводстве, необходимость для судьи соблюдать тайну совещательной комнаты при принятии решений, иммунитет судьи создают для общества проблему контроля за поведением судьи.

С. А. Котляревский при рассмотрении теории правового государства писал: «….правовое государство предполагает наличность определенного правосознания – ряд представлений о праве и его обязательности, которые чем-то отличаются от обязательности моральной, религиозной и т. п…».

Эта проблема находит разрешение в принятии Кодекса чести судей. Учение о профессиональной деонтологии, части профессиональной этики, позволяет определить совокупность моральных норм, регламентирующих поведение личности в определенной профессиональной сфере. Система моральных норм, обеспечивающая для судьи Российской Федерации возможности избегать опасного влияния на его деятельность, сформулирована в Кодексе чести судьи Российской Федерации.

Согласно Кодексу, судья должен избегать всего, что могло бы умалить авторитет судебной власти; он не вправе причинять ущерб престижу своей профессии в угоду личным интересам или интересам других лиц; судья в любой ситуации должен сохранять личное достоинство, заботиться о своей чести, избегать всего, что могло бы поставить под сомнение его объективность и независимость при осуществлении правосудия; судья не вправе делать публичных заявлений, комментариев по делам, находящимся в производстве суда; судья должен избегать личных связей, которые могут причинить ущерб его чести и достоинству; судья должен воздерживаться от финансовых и деловых связей, которые могут нарушить его беспристрастность. Соблюдение таких принципов способствует обеспечению доверия к суду, его беспристрастности.

Вместе с тем следует отметить, что выполнение таких правил направлено именно на обеспечение беспристрастности в исследовании доказательств с соблюдением принципов уголовного судопроизводства и обеспечивает формирование объективного «внутреннего убеждения». Выполнение обязанностей по осуществлению правосудия должно иметь для судьи приоритетное значение над иными занятиями. Судья при принятии решения должен быть свободным от приверженности одной из сторон, от влияния общественного мнения, от опасений перед критикой его деятельности.

Кодекс чести судьи Российской Федерации явился одним из результатов проведения судебной реформы. Кодекс принят Советом судей Российской Федерации 21 октября 1993 г., но нормативное значение получил после того, как 15 декабря 2001 г. Федеральным законом были внесены изменения в Закон РФ «О статусе судей в Российской Федерации».

Придание Кодексу чести нормативной силы обеспечивает возникновение охранительных правоотношений при нарушении судьей требований Кодекса чести.

Вместе с тем сравнение Кодекса чести с Кодексом поведения судей США, который включает каноны судейской этики, заставляет сделать вывод о необходимости совершенствования Кодекса чести судьи РФ с включением в него прецедентов нарушения судьями Кодекса чести, которые стали предметом рассмотрения Высшей квалификационной коллегии судей РФ и предметом рассмотрения Верховного Суда РФ.

Наполнение Кодекса конкретным содержанием не только облегчит его применение на практике, но и обеспечит более высокий уровень понимания норм своего поведения российскими судьями.

Рассматривая философско-правовую доктрину судебной этики, А. Ф. Закомлистов обоснованно отмечает: «Вообще же принцип добросовестности при осуществлении правосудия тесно связан с фундаментальными основаниями его отправления – профессионализмом, следованием внутреннему убеждению, которое формировалось в процессе судоговорения».

В заключение автор полагает необходимым обратить внимание на то обстоятельство, что нравственное содержание процессуальной деятельности судьи обеспечивает достижение цели его функциональных обязанностей – целей правосудия, установленных Конституцией Российской Федерации.