I

Оставшиеся до первого экзамена дни прошли в суете и суматохе. Учебник имперского с посильной помощью Теа я осилил до конца, но волнения от этого только прибавилось. При беглом повторении прочитанного выяснилось, что половину правил я либо наврал, либо помнил не полностью. Пришлось в спешном порядке заучивать то, что не заучилось раньше. А по мере приближения судного дня экзаменов, сосредоточиться на тексте было все сложнее и сложнее. Каждый раз я садился за книгу с таким чувством, будто шагал на казнь, понуро опустив повинную голову. От нервов и усталости в моих глазах слова уже не хотели складываться в предложения, а, казалось, своевольно бегали по желтоватой бумаге, не неся абсолютно никакого смысла. Отвлекался только на чтение учебников по истории и теории магии — серьезно не заучивал, просто пробегал глазами. После экзамена по имперскому на подготовку к сдаче истории будет дан всего лишь день, так что основы нужно было заложить заранее.

Тем временем в Университет начали прибывать студенты. Сначала по несколько человек в день, но потом случился массовый наплыв, как будто поступающие сговорились заранее. И это еще хорошо, что студенты старших курсов должны были приехать почти на месяц позже, к началу занятий. Иначе я бы просто потонул в этом всеобщем хаосе разговоров, смеха, ссор и споров, которые разыгрывались на каждом углу Университета. После нескольких дней тишины и спокойствия такая шумовая волна просто сбивала меня с ног. Поступающих было явно слишком много, и я со страхом подумал, что отсев после экзаменов будет солидным, и что попасть на обучение будет не так то просто. Именно поэтому мне нужно было вызубрить учебники от и до, чтобы сдать экзамены на отлично, тем самым сняв все сомнения. Легко сказать, да сделать трудно…

После заселения поступающих в общежитие, наши с Теа и Киром посиделки на чердаке также прекратились. В «куполе» стало слишком многолюдно, будущие студенты бегали взад вперед по лестнице, в слух читали учебники, в общем очень шумно проводили время. Поэтому на последние дни моим пристанищем стала собственная комната, где я мог хотя бы побыть в относительной тишине. Относительной я ее называл оттого, что слышимость в стенах кампуса была просто превосходной, и при желании (да даже при его отсутствии) можно было в полной мере насладиться громкой и бурной дискуссией соседей о красоте первокурсниц.

Даже обычно говорливый и спокойный Эстебан в то время молчал, да все чаще стал пропадать где-то на улице. Шумная обстановка доконала и его, хотя я то думал, что говорящую сову из равновесия вывести было довольно трудным занятием.

С Теари и Киром я практически перестал встречаться, виделись мы разве что за завтраком, обедом и ужином, поскольку продолжали сидеть рядом за одним столом. В остальное время я заседал в своей комнате с учебником в руках, и даже Теа, которой передалась общая атмосфера волнения и сумбура, внезапно засомневалась в своих знаниях имперского, так что тоже пропадала где-то у себя. Где бывал в это время Кир, я не знал, да особенно и не интересовался.

В то время, как большая часть общежития уже была заселена, в своей комнате я до сих пор жил один. Почему не появлялся мой сосед, и по какому вообще принципу шло расселение прибывших, я даже не догадывался. Это, признаться, не сильно меня волновало. Скучать банально было некогда, попытки разобраться в правилах имперского языка занимали все мое свободное время и все мои мысли. Даже нападение в библиотеке отошло на десятый план.

В город я выбирался редко, но все же иногда заставлял себя выходить на улицу и давать глазам и голове отдых. В Нейтрете, как и в Университете, стало куда более людно — родственники и сопровождающие поступающих оккупировали все местные постоялые дворы, трактиры и гостиницы. Судя по внешнему виду и по повадкам, контингент подобрался не из бедных. Сей факт немного смущал меня, потому как среди них я выглядел весьма серо и небогато. К тому же, появлялись особые опасения по поводу стоимости обучения. Я задавался вопросом, смогу ли позволить себе доучиться в Университете или же мне просто не хватит на это денег. Попутно вставал вопрос о поиске работы.

За два дня до сдачи имперского в холле «замка» на информационном столбе вывесили список экзаменаторов. Всего их оказалось четверо, но главное лично для меня было в том, что председателем комиссии был назначен ни кто иной, как мой «хорошо знакомый» мастер Нэйтингем де Терион. К подобному повороту событий я частично был готов, так что не свалился в обморок прямо в холле при всех присутствующих, а лишь немного побледнел.

Оставшихся троих преподавателей я не знал, что, впрочем, не удивляло. Кроме Териона и Ликонта я просто не успел повстречать кого-то еще. И, возможно, это было к лучшему, с моей-то способностью портить отношения с кем-угодно при первой же встрече.

Когда до первого экзамена остались всего одни сутки, общежитие погрузилось в анабиоз. Уж не знаю, что творилось в головах у поступающих, но тишина стояла гробовая. Видно, морально готовились к неизбежному. Я же не спал ночами, а если и удавалось засыпать, то видел глупые сны, местом действия которых неизбежно был кабинет Териона.

И за тот же самый день у меня наконец-то появился сосед по комнате. Я как обычно сидел на кровати с книгой, Эстебан шатался где-то по округе, когда дверь без стука открылась, а на пороге появилась куча сумок и чемоданов. За вещами рассмотреть вошедшего не было возможности, так что создавалось ощущение, что в гости ко мне пожаловали живые сумки.

Впрочем, вскоре образовался и владелец нешуточного скарба. Маленький, меньше меня ростом, щуплый парень в темных штанах, серой рубашке и зеленом жилете протиснулся в комнату и осмотрелся. Его светлые волосы были забраны в хвост, на груди висел амулет — явно не магический, а только для украшения, потому как представлял собой темно-красный ограненный камень размером с золотую монету. Больше каких-то драгоценностей на парне не было, что среди поступавших было скорее необычностью. Многие, да что там, большинство заселенных в кампус носили по несколько колец с дорогими (на взгляд) камнями, а в ушах у них висела по крайней мере одна серьга. И это не говоря про всяческие браслеты, да наручи.

— Привет, — сказал он, хотя на меня даже не взглянул.

Оглядев комнату, он принялся растаскивать свои вещи от порога. В коридоре уже слышны были недовольные реплики — здоровые чемоданы мешали кому-то пройти. Как мой новый сосед сумел дотащить все это до комнаты, оставалось загадкой, но сейчас ему было не просто сдвинуть свои вещи с места. Глядя на его потуги, я решился помочь, все равно делать-то больше было нечего — от учебника имперского меня просто тошнило.

Кое-как перетаскали сумки в комнату и распихали что куда. Часть нашла пристанище на кровати, часть около шкафа, остальное поставили где придется. Осмотрев это сумасшествие еще раз, я подумал, что содержимое чемоданов в нашей комнате просто не поместится. Что он там притащил-то такое? Весь свой дом?

— Благодарю, — произнес запыхавшийся парен и протянул мне руку в знак приветствия. — Меня зовут Тилон, если что.

После рукопожатия сосед открыл один из чемоданов и начал выкладывать из него вещи прямо на кровать.

— Зачем тебе столько? — не выдержал я. Он тут что, вечно жить собрался?

— Чего столько? — Тилон непонимающе посмотрел на меня. — Вещей что ли? Так это разве много. Ты у других видел? У детей каких-нибудь герцогов небось вся комната заставлена. А у меня только необходимое.

Ну да. Вот у меня на самом деле только необходимое, а это уже был перебор. Хотя мне-то что?

За то время, пока Тилон частично разобрал свои вещи, я успел добить еще несколько параграфов. Я только удивлялся, как мне этот учебник не снился еще.

— Готовишься? — хмыкнул Тилон, глядя на обложку моей книги. — А я, думаю, и так сдам. Толку от этой учебы, все равно за день уже не запомнить ничего. А ты давно приехал?

— Давно. Почти за неделю. Тут никого еще не было.

— А я вот думал, что на этот год опоздаю. Вот был бы номер, а? Тащись потом обратно, как дурак какой.

— На этот год? — не понял я. — Ты здесь не в первый раз?

— Ну, если честно, то во второй, — Тилон смотрел в пол, при этом взъерошивая ладонью волосы на голове. — В прошлом году тоже приезжал, но не поступил. Вот так вот.

— Разве так можно? Ну, не один раз экзамены сдавать?

— Да можно, но вроде только два раза. Так что либо сдам в этот раз, либо до свидания, Университет, навеки!

От этих слов мне стало чуть спокойнее. Значит у меня будет второй шанс, если не повезет в этот. Только вот целый год-то что делать? Ехать обратно? А потом опять сюда… Ох, нет уж, если поступать — так сразу. Иначе какой из меня будущий маг? Сейчас плохой, ясное дело, но ежели я хотел стать сильнее, то послабления себе позволять никак нельзя. И точка.

Пока Тилон развешивал в своем шкафу одежду, а то, что не помещалось складывал в выдвижные ящики, я продолжал дивиться разнообразию и количеству его имущества. Создавалось впечатление, что он каждый день новый наряд одевать собирался. Тоже из богатой семьи, иначе и быть не может. Интересно, среди поступающих вообще есть такие же, как я?

Хотя в общем и целом Тилон показался мне нормальным парнем. До вечера мы еще успели обсудить предстоящие вступительные испытания, экзаменаторов и множество тем меньшей значимости. Ну, во всяком случае, проблем с соседом у меня возникнуть не должно было.

Правда, влетевшего в окно Эстебана Тилон сначала хотел прогнать, запустив в него учебником по «теории магии». Сова такой встречи не ожидала, и от потрясения чуть не проговорилась, возможно — нецензурно, но к нашему общему счастью сдержалась. Пернатый друг только с укором посмотрел на меня, будто я тут в чем-то был виноват. Я только развел руками.

Пришлось объяснять Тилону, что сова принадлежит мне.

— Оригинально, — ответил тот, оценивающе разглядывая глазастую птицу. — В прошлом году у моего соседа кошка была. Но сова то, конечно, экзотичнее.

Остаток вечера Эстебан провел на правой половине письменного стола, старясь держаться ко мне поближе.

Утром я проснулся с таким беспокойством, что не знал, за что взяться. Достал из шкафа наряд, купленный специально для экзаменов, переоделся, растолкал спящего Тилона. Он, в отличие от меня, не волновался вообще, словно не второй год пытался поступить в Университет. Так и хотелось сказать ему: «Эй, шансов то больше не будет!»

За завтраком вся когорта поступающих была мрачнее тучи. Я не слышал обычного гама, шуток и смеха, вместо этого лишь раздавались редкие покашливания. Все были сосредоточены и взволнованы.

Теа выглядела еще хуже — губы сжаты в тонкую нить, лицо бледное, даже взгляд потух. Нервно поздоровалась со мной, ковыряя вилкой жаренную картошку в тарелке. Есть мне, кстати, тоже не хотелось.

Если Кир и волновался каким-то образом, то по его виду это определить было невозможно. Да он всегда хмурый и подавленный какой-то, что тут изменится? Но думалось мне, что и он все же волновался. Как и все остальные присутствующие, что создавало в столовой атмосферу безысходности и уныния. На казнь, что ли, идем?

После завтрака народ неровной цепочкой потянулся в главное здание Университета. Даже стоявшая в тот день теплая солнечная погода не могла бы улучшить всеобщего настроя. Еще никогда в холле не было так людно — обычно казавшийся огромным зал теперь стал вроде как меньше и теснее из-за собравшихся учеников. Многие судорожно листали учебники в надежде запомнить лишние крохи информации. Я решил книгу с собой не брать — с таким мандражом внутри все одно читать невозможно. Да и не изменишь этим уже ничего — ты либо готов, либо нет. А дальше остается надеяться на свои знания и удачу. Меркис что-то там говорил про удачу и успех, но сейчас у меня все лишнее из головы вылетело.

Около десяти в холле появился высокий молодой человек в синей мантии и с очками-половинками на носу.

— Поступающие, внимание! — провозгласил он, вскинув руку вверх. — Можете проходить в аудиторию. Не толкаться, спокойно и не спеша.

Про аудиторию-то услышали все, а «не толкаться и спокойно», видимо, пропустили мимо ушей, потому что в тот же момент началась такая толчея, что мастера в очках чуть самого не затоптали.

Я оказался примерно в середине людского потока. Добрался до второго этажа без приключений, хоть сзади и напирали. Неужели все уместятся в одной аудитории?

Все мои сомнения по этому поводу рассеялись, когда я прошел мимо двери с металлической цифрой «шестнадцать». Да тут и больше человек войдет! Аудитория была громадной и светлой. Ученические места ступенчато шли снизу вверх так, чтобы было видно преподавательский стол даже с самого последнего места. Ряды мест тянулись далеко вглубь аудитории, так что даже их количество сосчитать было трудно.

За кафедрой восседали трое. Один — лысоватый старичок в голубой мантии с золотыми узорами. Он лениво скреб пальцами свою клочковатую седую бородку, с улыбкой разглядывая волну учеников. Второй оказалась женщина с иссиня черными волосами и подведенными темной тушью глазами. Ее пухлые губы были также накрашены в темный тон — что-то вроде фиолетового. Она, в отличие от своего коллеги, не улыбалась, скорее на ее лице читалось безразличие. Сидела, осматривая ногти на правой руке, остальных не замечала вовсе.

Третьим был Терион. Он привычно сложил руки на груди, как-то с грустью наблюдая за входящими в аудиторию. Одет он был в ту же темно-зеленую мантию, его плащ был отстегнут и висел на спинке кресла.

Четвертым экзаменатором оказался тот тип в очках, что позвал всех в класс. Он занял свободное место рядом с Терионом и достал из ящика стола толстую папку.

Я устроился ближе к концу аудитории. Положил перед собой тетрадку и карандаш, мысленно прося Теана помочь при сдаче экзамена. Теа и Кир, как всегда вместе, сидели на три ряда ниже меня — светлые волнистые волосы девушки заметить было не трудно. Не то, чтобы все остальные были темноволосые, просто… Просто она была другая, и все тут.

Своего соседа по комнате я не увидел и стал вспоминать, а был ли он на завтраке? А если был, то куда делся? Может, опоздал или вроде того. Но это уже его дело.

Когда все расселись, и в аудитории стало тише, экзаменатор в очках поднялся со своего места и громко прокашлялся, привлекая к себе внимание.

— Итак, господа поступающие, — начал он. — Хочу официально поприветствовать вас в Университете.

Говорил он слишком громко. Видимо, понял я, он усилил свой голос при помощи магии воздуха. Нечто подобное делал Меркис, когда мы убегали от анахретов.

Дальше следовала стандартная и скучная вступительная речь. От этого только в сон клонило. Полезного в словах экзаменатора не было ничего, кроме имен членов комиссии. Старичка звали мастер Даниэль тель Шеррон. Его нам представили как преподавателя имперского языка у первых курсов. Дамочка оказалась Ливианой Аншах-Тер, что преподавала она — история умалчивала. Териона я знал и без лишних представлений, а вот самого оратора знали в миру под именем Джерон де Фогт. На всякий случай я записал имена преподавателей на последней странице тетради.

— Сейчас я буду зачитывать фамилии по списку, и вы будете подходить к кафедре за вашим заданием, — продолжал мастер де Фогт. — Времени на ответ вам дается ровно час с момента получения вопросов. Как все сделаете — идете к нам и отвечаете. Тихо и спокойно. Всем все ясно?

Ученики промолчали. Даже если кому-то и не ясно было, вряд ли ему хватило бы смелости сейчас что-то спрашивать.

— Хорошо. Начинаем. Так… господин Анриэль есть среди вас?

Раздача заданий шла довольно шустро. Когда я услышал «свою» фамилию, то непроизвольно вздрогнул. Быстро вскочил со своего места и, стараясь не задевать других учеников, прошествовал к кафедре.

Мастер тер Шеррон зачитал мне пять вопросов, которые я наспех записал в тетрадь. Вне желания посмотрел на Териона — тот заданий никому не выдавал, просто следил за работой других преподавателей. На меня он вроде бы и внимания не обращал. Или только вид делал?

На первый взгляд, экзаменационные вопросы не казались сложными. Первые три были по теории, еще два — практика, в которой мне было нужно правильно расставить знаки препинания в предложениях и сделать полный разбор некоторых слов.

На деле вышло все на так легко. С теорией я расправился быстро, слова разобрал без проблем, а вот с пунктуацией, как и ожидалось, возникли сложности.

Я с полчаса ломал голову над задачей, когда понял, что на один из теоретических вопросов ответил совсем не то, что было нужно, и в панике принялся переписывать.

Я не видел и не слышал, когда вызвали Теа и Кира. Знал только, что до меня они точно к кафедре не подходили. Но сейчас времени смотреть на них у меня не было.

Заново переписал теорию, для верности все три вопроса. Пока рассуждал над практикой заметил, что некоторые поступающие уже спускались к учительскому столу и отвечали свое задание. От этого мне стало еще больше не по себе, потому как я осознал, что времени осталось не много.

В итоге все знаки я расставил, хотя, конечно же, в правильности уверен не был. Рассудив, что если я еще хоть немного задержусь за столом, то вообще не сдам экзамен, я несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул, да спустился к экзаменаторам. От учительского стола как раз отошел какой-то ученик, и вид у него был расстроенный. У меня даже ком в горле встал.

Сев на стул перед экзаменаторами, я положил перед собой листок с заданием. Преподаватели выжидающе смотрели на меня. Все, даже Терион, отчего мне совсем стало не весело. А что, если он специально меня завалит? Тут даже Теа не поможет…

— Что же, молодой человек, начинайте, — мягко проговорил тер Шеррон.

Старясь не заикаться от страха я четко оттарабанил все три теоретических вопроса. Местами даже забрался слишком далеко в дебри и немного наговорил не по теме, но ничего. Мастер имперского языка кивнул.

— Хорошо, — подытожил он. — Господа, у вас есть вопросы?

— Позвольте узнать, — подал голос Терион, смотря на меня чуть склонив голову на бок. Он сидел, вальяжно откинувшись в кресле. Руки по-прежнему скрещены. — А какие вы знаете исключения из этого правила?

Исключения? Ну это я знаю, спасибо Теа. Я четко ответил то, что знал, снабдив теорию примерами. Один даже выдумал сам, хотя он и не показался мне совсем уместным в данном случае.

Я думал, что Терион сейчас скажет что-то вроде «а вот вы и не правы, не учили, молодой человек», но нет, тот лишь медленно кивнул и больше не сказал ничего.

Настал самый страшный момент — проверка практики. Я отдал листок тер Шеррану и затаил дыхание. Как же мне хотелось заглянуть в ауру всем четверым, чтобы хоть немножко понять их мысли по поводу моего ответа! А может даже немного, совсем чуть-чуть, подправить эмоции и тогда…

Но не пришлось. С содроганием сердца я видел, как мастер имперского что-то поправляет на моем листке своим карандашом. Ну неужели неправильно? Давайте, не тяните же с ответом!

— У вас вот тут ошибочка небольшая, — сказал тер Шерран, протянув мне листочек. — Вот в этом случае лучше поставить двоеточие. Но это не страшно. Господа, хотите взглянуть?

Скучающие мастера Аншах-Тер и де Фогт отрицательно покачали головами. Только Терион на секунду помедлил, и за это мгновение я успел передумать кучу дурных мыслей. Наконец и он ответил отрицательно, при том не спуская с меня взгляда.

— Тогда вопросов больше нет. Отлично, поздравляю, — улыбнулся мастер имперского. — Можете быть свободны.

Пытаясь не выдать своего ликования, я попрощался с экзаменаторами и пятясь вышел из аудитории. Терион глядел мне вслед. На его лице появилась неприятная ухмылка, значения которой я понять не мог.

В коридоре собралась небольшая группка учеников, видимо ожидавших своих товарищей. Только по их поведению и лицам можно было понять, сдали они экзамен или же нет. Воистину, иногда магия чувств бывает абсолютно не нужна. Ну разве не понятно вон по тому персонажу, который меланхолично стучится лбом о стену, что экзамен завершился для него не слишком удачно?

На мне, думал я, результат экзамена светился как на магическом фонарном столбе. Некоторые поступавшие бросали на меня завистливые взгляды, наверное, проклиная при этом свою печальную судьбу.

Я решил подождать в коридоре среди остальных. Больно уж мне было интересно, как сдали экзамен мои знакомые. На волне воодушевления и радости даже с Киром как-то расставаться не хотелось. Уже привык к нему, что ли.

Теари появилась почти через полчаса. На ее лице сияла улыбка, что и без слов давало понять об исходе экзамена.

— Отлично, как я думала, — провозгласила она. — А у тебя как?

— Аналогично. Даже поверить не могу. Кстати, хочу еще раз сказать тебе спасибо. Мне попался вопрос, который ты мне объяснила.

До выхода из аудитории Кира мы успели разложить все произошедшее по кирпичикам. Глядя на друга Теа, естественно, понять ничего было нельзя. Наверное, если бы сейчас тут сам Шшиал появился, да еще под руку с Теаном, он бы и бровью не повел.

— Сдал, — предвосхищая вопрос Теари сказал парень. — Отлично, само собой.

В этом я тоже не сомневался. Эта парочка приехала сюда неплохо подготовленной. Оставалось только завидовать. По-хорошему, конечно.

Тилона мы ждать не стали. Во-первых, я его вообще не видел ни в аудитории, ни в холле. Во-вторых, мне уже было невтерпеж выйти из «замка» и вдохнуть полной грудью свежий воздух. Волнение прошло, но от утомления чуть кружилась голова. Помимо этого, меня усиленно тянуло к себе к комнату, чтобы взять учебник по истории Лускейна и засесть за его чтение. До следующего экзамена всего лишь один день!

Но я сдержал себя, понимая, что немного отдыха мне не повредит. Еще один шаг к моей мечте был преодолен. Хоть и ма-а-аленький, но без него не сложилось бы все остальное.

Тилон заявился в комнату уже под вечер. Я не представлял, где его носило столько времени, да и сосед делиться информацией не спешил. Похвастался только, что экзамен тоже сдал, правда на оценку «хорошо», но, по сравнению с прошлым годом, это был гигантский шаг вперед.

Буквально через час после экзамена отдельные поступавшие с мрачным видом тащили свои вещи к выходу из общежития. Для успешного поступления в Университет нужно было сдать все три экзамена, как минимум на низший проходной балл. Если завалил хотя бы один — милости просим отбыть домой ни с чем. Сразу же учеников, конечно, никто не заставлял паковать вещички, но обычно никто задерживаться не хотел.

Несостоявшихся студентов оказалось не так много, но все же в кампусе вроде как стало чуть свободнее. На чердаке, впрочем, до сих пор было людно, так что я решил продолжить свои занятия в комнате. Немного позже ко мне присоединилась Теа, за спиной которой маячил Вэйр. Заходить к нам он не стал, но я был уверен, что старый воин стоит на страже за дверью.

Тилон от моего предложения составить нам компанию отказался, разобрал остатки нераспакованных вещей и вновь куда-то убежал. Если он и в этом году не поступит — я бы совсем не удивился.

С историей было куда проще, чем с имперским. Читать интересно, да и понятно все. Не надо себя заставлять по сотому разу зубрить один и тот же абзац. Всегда бы так. Тем более, многое из того, о чем говорилось в учебнике, я уже знал, поскольку прочел еще дома у Меркиса, благо у того библиотека была приличная.

Кстати об учителе… Хоть я и понимал, что еще рано, но все равно с нетерпением ждал ответа на свое письмо. Прошла неделя, и я искренне сомневался, что за такое время Меркис успел бы получить письмо у Тривона, написать ответ и отослать его мне. Да еще от Менрита ему идти какое-то время. Но все же… Решил выкинуть это из головы — наставнику сейчас скорее всего совсем и не до меня. Кто знает, что там сейчас у Леса творится?

Теа, похоже, читала учебник опять только лишь за компанию. Ее знаний и так хватало для того, чтобы сдать и второй экзамен на отлично. Я же себе таких поблажек позволить не мог, так что приходилось учить.

Имена экзаменаторов обещали объявить завтра днем. Я вновь опасался увидеть в этом списке Териона. Да, он не помешал мне в этот раз, но кто знает, что у него на уме? Вид у замдиректора все-таки был не очень довольный. Лучше уж без него — так и надежнее, и себе спокойнее.

Проучили мы до самой ночи. Текст шел легко, благодаря чему я успел осилить почти половину учебника. Даты запомнились не все и не то, чтобы очень здорово, но на это у меня еще был целый день. Успею и дочитать, и повторить, решил я. Не так это и сложно. Как ни крути, но сдавать второй экзамен все равно проще, чем самый первый. Главное, что пропал эффект неожиданности. Теперь я точно знал, чего ждать, так что волнения поубавилось. Наверное, так рассуждали все поступающие.

Когда вернулся Тилон, Теари попрощалась со мной до завтра и ушла к себе в комнату. Мой сосед тут же завалился спать, не обменявшись со мной ни единым словом. С прогулки прилетел и Эстебан, который все еще немного шарахался при виде Тилона. Я же так утомился за день, что тоже решил лечь отдыхать. На волне радости и облегчения я не собирался расслабляться и спать дольше обычного. Поэтому заснул я с твердым намерением встать завтра пораньше. Многое еще нужно было выучить…

II

Низкий противный гул давил на уши, путая мысли и мешая сосредоточиться. Других звуков слышно не было, впрочем, возможно их скрывал навязчивый гул, оставляя незамеченными. Иногда писк в ушах менял тон, раздражая этим еще больше.

Под сапогами хрустели хрупкие веточки и шуршали скелеты давно опавших листьев. Несмотря на то, что на дворе было только начало осени, деревья здесь стояли практически голые, а на соснах отчего-то пожелтела хвоя. От этого места веяло упадком и смертью.

Меркис оперся рукой о ствол сосны, переводя дух. Деревья почти не закрывали серого пасмурного неба, но все же здесь было темнее, чем на открытом пространстве. Вероятно, скоро наступит вечер, но точно определить это было невозможно. Волхв уже давно потерял счет времени, так что с трудом мог прикинуть какое время суток было в данный момент. В Лесу есть только два периода — день и ночь. Ни вечер, ни утро никак не отличались друг от друга. Здесь либо был полумрак, либо было абсолютно темно. Иных вариантов, увы, нет…

Если бы не чертов гул, то Меркис мог бы сказать, что пока еще чувствует себя сносно. Но пронзительный и бесконечный писк доводил до состояния безумия, и волхв не знал, что с этим можно поделать. Сколько он еще может пройти? Один день, два? Чисто физически, наверное, смог бы и больше, но этот звук выпивал разум каплю за каплей. И это если не считать того факта, что рано или поздно на пути встретится кто-то из местных обитателей…

Меркис многое знал о лесных тварях, но уже в течение двух или трех дней (кто бы мог сказать точно?) ему попадались такие уроды, о которых он не мог представить даже в кошмарном сне. Но самое главное заключалось в том, что он никогда не слышал о чем-то подобном! Он, человек, который, казалось бы, знает о Лесе больше, чем кто бы то ни был!

Волхв отстранился от дерева и возобновил путь. Ноги пока еще слушались, а вот голова уже начинала подводить. Из-за приступов головокружения постоянно отводило то вправо, то влево, сбивая с дороги. Хотя о какой дороге может идти речь? Меркис потерял чувство направления еще три дня назад, так что теперь мог делать только одно — идти вперед, никуда не сворачивая. Может, хоть таким образом получится выйти из этого адского места…

Меркис знал, что за то время, которое он провел в Лесу, он уже давно должен был достичь последней Границы. Или выйти из Леса совсем. Но ни один из этих вариантов не воплотился в жизнь. Можно было сказать с уверенностью, что до крайней Границы волхв так и не дошел, поскольку каждый раз, когда он добирался до барьера, то ощущал его заранее, еще за несколько футов. И он был полностью уверен, что пересекал Границы всего лишь пять раз. Пять! Это при том, что в чертовом Лесу он бродил уже неделю!

Конечно, существовала вероятность, что Меркис сбился и пошел вдоль какой-то Границы. Но в реальности это тоже было невозможно! Во-первых, четко параллельно он идти не мог, так что рано или поздно добрался бы либо до пятой Границы, либо до шестой. Во-вторых, за прошедшие дни он не раз менял направление, но результатов это по-прежнему не давало. Зона между пятой и шестой Границами была совсем не широкой, так что за это время он в любом, просто в любом случае пересек бы один из барьеров!

Ситуация осложнялась тем, что запасы провианта и воды подошли к концу. Волхв расходовал свое имущество с умом и очень экономно, но вечно это продолжаться все равно не могло.

День назад ему посчастливилось найти лесной ручей. Волхв не был уверен, что Лесную воду можно пить, но иного выхода просто не было. Меркис наполнил все сосуды, что были у него в рюкзаке, предварительно напившись прямо из ручья. И пока, можно было признать, никаких особенных эффектов он не ощутил. Только вот гул…

Но вода в том была не виновата. Гул появился раньше, медленно но верно сводя волхва с ума.

С едой было еще сложнее. Если за первой и второй Границей обычные животные и птицы еще обитали, то тут их не было вовсе, поэтому вариант с охотой отпадал. Растений тут тоже считай, что не было, да и деревья здесь росли полумертвые. Можно жевать кору или редко встречающийся мох, но даст ли это хоть что-нибудь?

Грибов Меркис не встречал. Совсем никаких. И это удручало особенно. Даже если бы здесь росли неизвестные волхву виды грибов, то в один прекрасный момент он съел бы и их, не заботясь о том, съедобные они или нет. А что бы еще оставалось?

С утра волхву на пути попалась страшная мохнатая тварь, размерами немного меньше человека. Описать это «нечто» Меркис потом не смог бы при всем желании, просто потому, что зацепиться тут было не за что. Это был какой-то бесформенный кусок плоти и шерсти, с жутковатыми отростками и мутными желтыми пузырями, которые вполне могли оказаться глазами.

Не дожидаясь того момента, когда тварь нападает первой, волхв прикончил урода, спалив его огненным потоком. Он уже хотел было бросить обгоревшую тушу и пройти мимо, но в последнюю секунду в его голову пришла безумная мысль. И чего только не сделаешь, ради того, чтобы выжить…

На вкус лесная тварь была ужасна, но волхву терять было уже нечего. Забив мясом рюкзак, он двинулся дальше в чащу, борясь с приступами тошноты. Тогда Меркис себя просто ненавидел.

Таким вот образом человек мог прожить в Лесу еще как минимум несколько дней, но эта перспектива не слишком радовала. Отчаяние постепенно завладевало волхвом, посылая в мозг желание бросить все и оставить борьбу. Но разве мог он сдаться именно сейчас?

Меркис даже не был уверен, не ходит ли по кругу. Видел ли он уже вон тот куст? Или эту сосну? Да тут, черт подери, все одинаковое! Как можно что-то запомнить?

Ярость и раздражение, как ни странно, помогали, заставляя Меркиса лишний раз сделать шаг, а не рухнуть безвольным мешком на мертвую листву. Шанс выбраться есть всегда, все теперь зависело только от удачи и… от силы воли.

Волхв уже начал забывать, зачем вообще пошел в Лес неделю назад. Он помнил, как проводил Кэсса, вернулся домой, обнаружив свое жилище в полной разрухе. Пара анахретов успела свить в его собственном доме гнездо, опутав строение мерзкой паутиной. Это настолько разозлило волхва, что тот, забыв про опасность, уничтожил тварей и сжег все то, что они успели натворить.

По пути в Менрит волхв успел наслушаться сообщений о нападении гноллов на близкие к Лесу деревни. Несколько раз были атакованы даже купеческие караваны на тракте, что было вообще из рук вон выходящим событием. Люди были испуганы. В Менрите и соседних деревнях установили комендантский час, запрещая жителям выходить из своих домов с наступлением темноты. Впрочем, для лесных тварей не было разницы во времени суток…

В столицу уже давно были отправлены люди с целью донести до Императора Ауриона тревожные известия и попросить о помощи. Но ответа так и не пришло.

Все произошедшее не укладывалось у Меркиса в голове. Он настолько был сбит с толку, что отчаялся на такой глупый, как оказалось, поступок — проверить ближние Границы. Он не хотел заходить далеко, но вышло так, как вышло…

В первый же день на волхва напали лэды. До того момента он и понятия не имел, что эти твари способны охотиться группой. Он видел их в своей жизни лишь раза два или три, но всегда по одному. К тому же, волхв ни разу не встречал в отчетах Лесоходцев упоминания о том, что громадные твари появлялись хотя бы вдвоем. А тут сразу четыре! Причем Меркис был уверен — они не просто случайно оказались в одно время в одном месте, нет, они изначально охотились в единой компанией. И это при том, что лэды считались одними из самых тупых обитателей этого мира. Неужели у них хватило ума скооперироваться?

Тогда у Меркиса не было времени на подобные рассуждения. О том, чтобы драться с четырьмя лэдами разом, не могло быть и речи. Он и с одним-то сто раз подумал бы, прежде чем связываться! Так что волхв просто сбежал, сверкая пятками. Сбежал в том направлении, откуда пришел. То есть к дому. Но вышло все куда сложнее.

Когда волхв пересек первую попавшуюся после побега Границу, он уже заподозрил неладное. По идее, если брать в расчет направление движения, то была Граница за номером «три». Следовательно, за ней должна была быть вторая, затем первая. Он же двигался к дому, верно? Но Меркиса тревожило стойкое чувство, что что-то здесь не так.

По ощущениям все Границы были одинаковые. Ты просто понимал, что силовой барьер находится рядом, и все. Но Меркис уже давно сообразил, что сами Лесные зоны отличаются друг от друга. Порой не слишком заметно, но отличия были всегда, и в первую очередь это касалось… мировосприятия, что ли. Проще говоря, в каждой зоне человек чувствовал себя немного по-разному. И чем дальше ты углублялся в Лес, тем хуже становилось на душе.

Но это, конечно, был не главный показатель. В горячке побега Меркис и не обратил бы на это внимания, если бы в Лесу не начало темнеть. Тогда волхв включил силовое зрение, чтобы лучше ориентироваться среди деревьев. И вот в тот момент он сам чуть не одеревенел.

Самым важным отличием Лесных зон была разность силовых потоков. Энергия во всех живых организмах различных зон выглядела по-разному. И не заметить это было невозможно. Именно тогда волхв осознал, что перешел отнюдь не в третью зону, как ожидал, а в пятую.

К сожалению, осознание сего факта пришло слишком поздно. Ночью бродить по Лесу, да еще так глубоко, было сродни самоубийству. Силовое зрение помогало в темноте, но не настолько, чтобы отбиваться от, например, лэдов, так же, как днем. Поэтому Меркис отметил то направление в котором пришел и заснул на дереве.

С утра двинулся обратно, в надежде пересечь четвертую границу и выйти из пятой зоны. И да, Границу он действительно обнаружил, но когда проверил изменения силовым зрением, то просто осел на землю. Без сомнения, он зашел еще дальше в Лес, вместо того, чтобы выбираться ближе к дому. Как такое могло произойти? Ведь он четко запоминал направление движения, а вышло-то все наоборот! Меркис знал, что в Лесу возможны всякие трюки, но такого с ним раньше никогда не случалось. Способность в любой ситуации определять ту сторону, из которой он пришел, волхв считал одним из своих главных достоинств. Но в этот раз вышло все хуже некуда.

Именно с того дня появился доводящий до белого каления гул. Меркис не мог точно сказать, когда конкретно он начался — сразу ли, когда волхв миновал пятую Границу или чуть позже. Просто в какой-то миг он осознал, что слышит этот писк, только и всего.

С тех пор ни одна из Границ волхву больше не встречалась. Сейчас он был бы рад найти даже барьер, разделяющий пятую и шестую зоны. Да, так бы он мог уйти еще глубже, но это был бы хоть какой-то ориентир! Иначе складывалось впечатление, что этот участок Леса просто бесконечный! Бесконечная зона в Бесконечном Лесу…

Так бы и бродил бесцельно, если бы наконец-то не встретил нечто, отличающееся от общей желто-коричневой тусклой картины.

Поначалу волхв даже глазам своим не поверил. Подумал, что от ужасного гула у него помутился рассудок, вот уже и появляются видения. Или же Лес в очередной раз вздумал сыграть с человеком одну из своих шуток.

Но при ближнем рассмотрении Меркис удостоверился в реальности объекта. Это, несомненно, был дом.

Да, именно так. Дом посреди Леса. Дом за пятой Границей, куда Лесоходцы-то нечасто забредают. В это было бы почти невозможно поверить, если бы Меркис услышал о таком чуде от другого, пусть и уважаемого, человека. Но вот он, дом. Только руку протяни, и можно коснуться его холодной, каменной стены.

Хотя насчет материала, из которого дом был сложен, волхв уверен не был. Вроде бы и камень, но… Слишком гладкий какой-то и стыков не видать. Когда-то строение видимо было окрашено в светло-зеленый цвет, но со временем большая часть краски обвалилась. Окна зияли пустотой, осколки стекла лежали на земле. Тяжело бы бы сказать, когда это строение было построено, поскольку в этой части Леса даже трава почти не росла, так что дом остался считай не тронутым природой. Почти…

Здание состояло из двух этажей. Крыша, похоже, давно обвалилась, так что второй этаж скорее всего был уже недоступен. Но это и не важно, проку от него все одно Меркис не находил. Высотой дом был не велик, поэтому даже если на крышу забраться, то дальности обзора не прибавится.

Двери не было, вход в дом зиял темным беззубым ртом на одной из стен постройки. Волхв вошел внутрь, осторожно озираясь по сторонам. Достав спичку, он зажег на ладони огонь, чтобы можно было хоть что-то увидеть. Только вот смотреть было не на что — пол устилали все те же листья, да какие-то обломки. И больше ничего. Ну а что он надеялся тут увидеть? Если подумать, он и дом-то не ожидал найти.

На второй этаж пробираться смысла не было. Лестница местами провалилась, да и чудом сохранившиеся целые куски выглядели весьма ненадежно. К тому же, там наверняка царил сплошной завал.

Как раз тогда волхв ощутил острое желание поскорее выйти из странного дома. Он не понимал причины таких побуждений, но чувствам своим привык доверять. Только проверить напоследок, нет ли тут чего интересного и…

Меркис включил силовое зрение. Никого. Дом был мертв, как и предполагалось. Хотя нет, а это что? Где-то чувствовалось легкое присутствие энергии, но где точно волхв определить затруднялся. Где-то… сверху? Неужели все-таки второй этаж? Нет, что-то здесь не то.

И тут он понял. Источник энергии был не на втором этаже, а находился прямо над Меркисом! Но как это…

Голова дернулась вверх сама собой, взгляд заскользил по потолку. Но не успел волхв поднять руку с огнем, чтобы разглядеть что-либо, его обожгло резкой болью.

Меркис схватился за лицо, стряхивая с век какую-то жидкость, которая разъедала его глаза. Это еще что за чертовщина?

Что-то ударило волхва в живот, отчего он рухнул на колени. В следующее мгновение в его плечо впилось острое, горячая кровь заструилась по одежде.

Меркис сделал перекат назад, еле разлепил веки. Глаза невыносимо зудели, но смотреть все же было реально. Только вот лучше бы он не видел того, что стояло перед ним.

Тварь была высокой, хотя вернее сказать — длинной. Невероятно тощая, тело не толще человеческой руки. Конечности тоже длинные, сочленения на них как на ногах у кузнечика. А вот голова нормального, если так можно выразиться, размера. И это лицо…

Лицо уродца можно было назвать человеческим. Глаза огромные, навыкате, рот непомерно большой, растянутый до маленьких ушей. Вместо носа две дырки. Да, на человека мало похоже, но все-таки это не собачья морда гнолла или непонятная рожа лэда.

С головы твари уродливыми прядями свисали темные волосы. Она скалила зубы в жуткой улыбке, раскачивая своими «руками» вверх и вниз. Ее конечности вибрировали, будто колыхаясь на легком ветру.

Разбираться было некогда. Огонь на руке Меркиса потух, когда тварь ослепила его. Спичку доставать слишком долго, так что нужно было воспользоваться тем, что есть. Собрав силу в ладони, волхв ударил урода потоком воздуха, одновременно вскакивая на ноги. Легкая тварь отлетела к противоположной стене, скрывшись в темноте. Но еще что-либо сделать волхв не успел, поскольку в его травмированное плечо опят впилось что-то острое.

Он не смог сдержать отвращения, когда повернул голову вправо. К ране на его плече присосалась точно такая же тварь, как та, что улетела в глубину дома. Она причмокивала бледными губами, высасывая кровь. Меркис схватил ее за то, что, вероятно, было шеей и попытался оторвать от себя. Но тварь сдаваться не собиралась, обвив волхва своими руками-ниточками. Плечо разорвалось болью.

Меркис вытащил кинжал из ножен на поясе и несколько раз ткнул им урода в голову. Человеческая кровь смешалась с неестественно светлой кровью лесного чудища. В отчаянии волхв рванул тварь от себя что было силы, оторвав ее вместе с куском мяса из своего же плеча. От боли потемнело в глазах.

Он с яростью наступил сброшенному чудищу на голову, с хрустом проломив тому череп, или что там вообще у него было. Бросил взгляд на выход из дома и чуть не закричал. Проход перегораживали сразу несколько тварей, сплетя из своих конечностей подобие паутины. А рядом с ними ползали их собратья.

В панике Меркис бросился к лестнице на второй этаж. Может, удастся спрыгнуть оттуда? Но и здесь волхва ждало разочарование — лестница заканчивалась тупиком, уткнувшись в остатки крыши, которые видимо таки завалили весь этаж, как он сначала и предполагал.

А между тем сзади к волхву уже подбирались. Сквозь гул в ушах он слышал речь этих тварей, похожую на писклявый скрип. Нужно было срочно что-то придумывать.

Еще раз оглядел лестницу. Одна часть уходит вверх, на второй этаж. А это что? Спуск ниже? Да, ступеньки шли еще и вниз, ведя, судя по всему, к подвалу или чему-то в этом роде. Меркис метнулся туда, прилагая последние силы. Цепкие лапы тварей хватали его за одежду, но он не обращал на это внимания, устремившись прямиком к цели. Уперся носом в дверь, рванул ее на себя и влетел в черноту подвала. С грохотом закрыл дверь за собой, отсекая попавшие в щель конечности чудищ, которые с мерзкими шлепками попадали на пол. Прислонился спиной к двери и…

* * *

Я вскочил с кровати и рухнул на пол — ноги отказывались меня держать. Холодный пот капал со лба, ужас заставлял дышать с дикой скоростью. Перед глазами все еще стоял Меркис, окруженный страшными тварями.

Моего плеча коснулась чья-то рука, и я закричал. Что происходит?

— Ты чего? — голос Тилона дрожал. — Это же я!

Ужас и паника постепенно отпускали меня, но страх оставался. Что я видел? Я правда был там или… Все так реально. И так жутко.

— Прости, — смог выговорить я. — Кошмар приснился.

Тилон сочувственно покачал головой и отправился обратно в свою кровать. Эстебан слетел со стола на пол и вопросительно уставился на меня.

Кошмар… Это не могло быть простым сном. Я будто бы залез в голову к Меркису и видел все его глазами. Но как и почему? И что самое главное — что случилось с учителем?

То, что все это произошло в действительности, не вызывало у меня сомнений. И от осознания того, что Меркиса могло уже не быть в живых, у меня перехватило дыхание.

III

Весь день накануне второго экзамена я не находил себе места. И дело было совсем не в предстоящей сдаче истории Лускейна. Из головы у меня не выходил тот «сон», что привиделся мне ночью.

Я никогда не слышал о том, чтобы люди во сне видели что-то реальное. Что-то, что в действительности имело место быть. Однако тот факт, что я чего-то не знал в этом мире совсем не успокаивал. Слишком многое мне было неизвестно, так почему бы не существовать такому явлению? Спросить бы у кого, но достойной кандидатуры я не видел. Да и распространяться по этому поводу не хотелось. Может статься, что подобные сны как магия чувств — владеют немногие, и лучше об этом никому не рассказывать.

Вероятность того, что то был просто обычный сон я отмел сразу. Слишком все было реально и поддавалось логике, чего в грезах обычно не происходит. К тому же, все это совпадало с той информацией, которой я обладал. Меркис и вправду собирался изучить Лес. В нашем доме на самом деле побывали анахреты, это то я видел собственными глазами. А значит…

Хорошо, даже если предположить, что все было в реальности, то оставались и другие не менее важные вопросы. Во-первых, почему все это видел я? Во-вторых, почему Меркис заблудился в Лесу? Он же там столько раз бывал! И, самое первостепенное — что с учителем произошло дальше и жив ли он?

Вопросов было много, а на ответы я мог даже не надеяться. Оставалось только со страхом и нетерпением ждать следующей ночи. Вдруг опять все повторится, и я смогу узнать, что же стряслось с учителем?

Еще меня насторожили мысли Меркиса о тварях из Леса. Кстати, что касается мыслей — это тоже было очень странно и необычно. Я видел «сон» словно забравшись прямо в голову к волхву. И все его мысли были и моими тоже…

Так вот. Меркис говорил, то есть думал, что лесные твари стали нападать уже и на Менрит. Разве такое когда-либо бывало? Насколько я помнил рассказы самого волхва и те учебники и книги, что я читал, подобных вещей не случалось никогда за всю историю Империи. Что же сейчас-то изменилось? И возможно ли, что лесные чудища скоро доберутся и до Нейтрета? Особенно бояться здесь нечего, все же на острове находимся, но… Интересно, а плавать они умеют?

Утром я первым делом достал из сумки простенький деревянный амулет, который мне когда-то сделал Меркис, и нацепил его на шею. Смысла в этом никакого не было, но мне тогда почему-то казалось, что это будет правильно. Ведь это была одна из тех вещей, которые напоминали мне об учителе. Просто теперь хотелось иметь ее поближе к себе.

Тилон попытался выудить у меня причину ночного происшествия, но я упорно отмалчивался. Видимо, даже мой сосед не верил, что мне просто приснился кошмар. Я решил никому про свой «сон» не рассказывать, так будет спокойнее. Даже Теа лучше не говорить. Все равно мне это не помогло бы.

В размышлениях и тревогах за половину дня я так и не притронулся к учебнику по истории. Вообще бы, наверное, забыл про экзамен, если бы после обеда ко мне не нагрянули Теари с Киром. Последний традиционно молчал, но привычно ходил за девушкой везде, как на привязи. То же самое делал и бородатый Вэйр, впрочем, каким-то образом умудряясь не попадаться нам на глаза. Мы знали, что он где-то поблизости, но видели его крайне редко. Не знаю как, но ему постоянно удавалось оставаться незамеченным.

Только во второй половине дня я узнал, что Терион опять будет присутствовать в составе экзаменационной комиссии. Не сказать, что это меня слишком уж разочаровало — после ночных событий на такие мелочи было плевать по большому счету. Но все же немного покоробило.

Читать было сложно, поскольку мысли мои витали совсем не там, где надо было. Эта нервозность передалась и Теа, которая видимо рассудила, что я стал такой странный и замкнутый именно из-за экзаменов. Наверное, только Вэйр мог приблизительно понять, что экзамены тут ни при чем, если, конечно, он использовал магию чувств направо и налево, в чем я сомневался. Но даже если он и понял, что со мной что-то не так, то все одно не стал бы вмешиваться. Какое ему до меня дело?

Короче говоря, за отведенный на подготовку к экзамену по истории день я практически ничего не выучил. Чисто фактически я дочитал учебник до конца, но запомнил лишь жалкие крохи. Взгляд быстро скользил по тексту, не оставляя в голове никаких следов.

Спать ложился со странным ощущением. С одной стороны, я очень боялся того, что вновь увижу что-то странное. А с другой — мне этого хотелось. Нужно было выяснить, что там произошло, и в порядке ли Меркис.

Но ничего не случилось. Может, сны мне и снились какие-то, но на утро я ничего не помнил. Это означало, что то видение возвращаться больше не собиралось. И, опять же, во мне боролись два чувства — облегчение и обида. Мне необходимо знать, чем все закончилось!

В холл Университета я пришел одним из последних. Настроения не было вовсе. В «замке» на этот раз учеников было меньше, так как отсеялись все те, кто позавчера завалил имперский. Правда суеты и толкотни от этого менее не стало. В десять часов ровно за нами пришли. Я ожидал опять увидеть очкастого мастера де Фогта, но сегодня в аудиторию нас сопровождала девушка. Пожалуй, слишком молодая, чтобы быть преподавателем. Она напоминала мне коменданта кампуса Слевию — возраст примерно тот же. Одета она была в небесно-голубую мантию с изображением расправившего крылья орла на спине. Ее русые волосы забраны в хвост и перехвачены синей лентой. Неужто в таком возрасте она смогла получить звание мастера Университета?

В аудитории под номером «шестнадцать» я занял то же место, что и в прошлый раз. Вроде бы даже специально не выбирал, так получилось само собой. Просто ноги туда потянули.

Когда шум в классе улегся, я посмотрел на тех, кто сегодня сидел за учительской кафедрой.

Их вновь было четверо. С левого края сидел… сидело… Нечто, по своим размерам напоминающее великана. Если уж я Меркиса считал большим, то этот зверь точно заткнул бы его за пояс. Волосы длиннющие, светлые, а вот бороды нет совсем, что даже как-то не вяжется с остальным образом. Руки толщиной с добрые поленца сложены на груди, взгляд, что логично, суров. С интересом рассматривает аудиторию с таким видом, будто хочет нас всех убить прямо на месте. На лице у экзаменатора я заметил несколько шрамов, по всей видимости — старых. Нос же его и вовсе выглядел так, словно побывал не в одной заварушке. Он точно был сломан, может быть, даже не один раз. Больше всего к такой внешности подошли бы тяжелые, изборожденные зарубками, доспехи, но одет он был так, как и полагалось в Университете. Его черная мантия не имела никаких рисунков или узоров. Просто черная.

Рядом с монстром притеснился другой преподаватель, на этот раз вполне обычный. На фоне сидящего рядом зверя он выглядел даже слишком обыденно. Мантия светло-зеленая с рисунками на рукавах, короткие темные волосы, простое лицо — даже зацепиться не за что. Разве только нос у него был широковат, да брови очень кустистые и длинные.

Девушка-распорядитель уселась с правого края. Неизменным во всей этой картине оставалось только присутствие Териона. Он выглядел так же, как и всегда. Взгляд высокомерно-безразличный, руки на груди, как и у гиганта слева. Только на фоне великана он казался уже не таким суровым, как раньше.

Со вступительной речью на этот раз к нам обратилась девушка. Текст короче, чем перед началом первого экзамена, но важное только одно — имена экзаменаторов. Я опять записал их в тетради, рядом с каждой фамилией быстренько набросав маленькое изображение ее обладателя. Так было проще запомнить. Великан вышел у меня каким-то толстым и скособоченным. Ну да ладно, смысл понятен. Я все равно это никому показывать не стал бы.

Гигант, к моему удивлению, оказался мастером истории Университета, а звали его Шен Моллон. Его сосед благородно звался мастером Артуриусом де Штойером. Девушка-распорядитель представилась, как мастер Сенна де Фогт. Сестра того типа в очках? Как там его — мастер Джерон? Впрочем, какая разница.

Дальше все было по накатанной схеме. Учеников вызывали к кафедре по одному, давали задания и отпускали готовиться. Я начал волноваться только в тот момент, когда прозвучала моя фамилия.

— Кэсс Лайстрам, — голос мастера Сенны вырвал меня из плена очередных размышлений о судьбе Меркиса.

Я подошел к экзаменаторам, у самой кафедры споткнулся и чуть не упал. Так, самое время собраться.

Гигант мастер Моллон зачитал мне три вопроса. Его голос вполне соответствовал внешнему виду — утробный, звучный, таким только врагов и запугивать.

Терион, казалось, спал и в мою сторону не глядел. Да и Шшиал бы с ним, как-то уже и не интересно.

С вопросами мне, можно сказать, повезло. Трехсторонняя война 357 года и история основания Теркса были из той части учебника, которую я изучил основательно. Так что тут проблем нет. Третий вопрос о государственном перевороте 653 года, когда на престол взошла династия Размон, мне в книжке не попадался. То есть как — он там, несомненно, был, но я просто этот момент не запомнил. И дело мое было бы плохо, если бы я не знал эту историю из одной меркисовой книжки. Возможно, некоторые факты все же не припомню, подумал я, но в общих чертах указать смогу.

Подготовка вопросов отняла у меня больше времени, чем при сдаче имперского. Я исписал несколько листов тетради, прежде чем осмелился отправиться к кафедре. Была не была, надо сдавать.

Только пришлось немного подождать, потому что один из учеников как раз отчитывался по своим вопросам. Даже от такого недолго стояния у меня затекли ноги. От волнения, наверное.

Когда очередь таки дошла до меня, я сел перед экзаменаторами и принялся зачитывать ответы. Слушал меня, по сути, только великанообразный мастер Шен Моллон, иногда уточняя некоторые моменты. Мастер Сенна следила за порядком в аудитории и не принимала участия в выставлении оценок. Мастер Артуриус иногда поглядывал на меня, вроде как делая вид, что внимательно слушает. Но я то понимал, что интереса у этого преподавателя никакого не было, и что он совершал отчаянные попытки оставаться в бодрствовании, а не заснуть прямо за кафедрой. Терион же по-прежнему не замечал меня, рассматривая что-то перед собой на столе. Это меня устраивало, потому что одному человеку сдавать точно проще, чем сразу четверым.

Я довольно быстро и без запинок добрался до третьего вопроса. Итак, вот самый важный момент. Я прочитал уже половину из своего текста, как мастер Шен задал мне вопрос.

— Вот вы, говорите, Флавий Резмон занял трон при помощи верховного жреца Теанской церкви. А если подумать, так ли это?

— Не совсем, я просто немного не правильно выразился. Дело в том, что верховный жрец Овидий…

Возможно, я говорил что-то еще. Во всяком случае, мои губы какое-то время шевелились, но звуки перестали иметь для меня хоть какое-то значение. В глазах все помутилось и поплыло, лицо мастера Шена стало нечетким, будто бы я смотрел сквозь толщу мутной воды. В ушах яростно звенело, я не мог зацепиться ни за одну из своих мыслей. Да и способен ли я был думать в тот момент?

Я выпустил тетрадь из рук и вцепился в край стола. Как раз тогда мое сознание окончательно уплыло прочь, замещаясь чем-то иным. Или кем-то…

Перед глазами возникла картинка. Все было в тумане, и я не сразу смог разглядеть человеческую фигуру, нетвердо стоявшую на ногах. И это без сомнений был Меркис.

Он покачивался, переступая с ноги на ногу. В левой руке он держал кинжал, правой зажимал рану на плече. Его одежда была жутко измазана грязью и кровью, волосы спутались так, что лица практически не видно.

— Кэсс! — громом раздался голос волхва в моей голове. — Слушай!

Он говорил со мной? Но как? Это… Это же просто невозможно! При том Меркис даже рта не раскрывал. Или он разговаривал мысленно?

Сложно было сказать, где находился волхв. Вокруг него я видел белые стены, сверху такой же белый потолок. Пол грязный, усыпанный отвалившимися частицами краски или чего-то похожего, понять тяжело.

Позади Меркиса что-то светило и резало глаза. Это… окно? Точно, яркий свет пробивался через стекло. За стенами здания видны другие дома и… что-то еще, непонятное — высокое и черное. Он в городе? Но что это мог быть за город? И что за странные вещи за окном?

Какие-то обрывки слов вонзались в мой разум. Меркис кричал, но я ничего не мог понять и разобрать.

— Скажи ему, — вновь донеслось до меня. — Про Лес. Скажи… Иначе конец!

Кажется, волхв называл чье-то имя, но я не мог его расслышать! От отчаяния, на моих глазах навернулись слезы.

Все прекратилось так же резко, как и началось. Я увидел привычную аудиторию и знакомые лица экзаменаторов перед собой. Руками я все еще сжимал край кафедры, кожа на ладонях покраснела от натуги. Слава Теану, хоть на пол не свалился.

Взоры всех членов комиссии были обращены ко мне. Даже Терион удивленно и как-то обеспокоенно осматривал меня, нагнувшись чуть ближе.

— С вами все в порядке, Лайстрам? — пробасил мастер Шен. — Если вам нехорошо, то можете подойти немного позже, мы, эм-м, поймем.

— Нет! — пожалуй, я ответил слишком резко. — Все… нормально.

Ничего нормально не было, а в душе я вопил во все астральное горло от потрясения. Но нельзя было показывать это учителям, будет только хуже. Я должен разобраться во всем сам.

— Вы сможете продолжить экзамен? — спросил мастер Шен.

— Смогу. Все в порядке, спасибо, — возможно, мой голос немного дрожал, но ничего поделать с этим я не мог.

С трудом отцепившись от стола, я постарался как можно более четко довести ответ до конца. Вид, наверное, у меня был жалкий. При другом раскладе я бы от стыда боялся сквозь пол провалиться. Но сейчас стыд отходил на сотый план. Что за напасти происходили со мной в последнее время? Так-то, если задуматься, они случались всю мою сознательную жизнь. Ту ее часть, которую я помнил. Мой девиз — ни дня без потрясений.

Экзаменаторы, в том числе великан-историк, дополнительных вопросов задавать не стали. Пожалели они меня, что ли?

Без лишних споров мне поставили «отлично» и отпустили восвояси. Радости от сдачи второго экзамена я не чувствовал, да мне было и не до этого совсем. Я пулей вылетел из аудитории, чуть не сбив стоящего у дверей Джерона де Фогта, спустился по лестнице и оказался на свежем воздухе. Со злостью саданул кулаком по стене Университета. Рука отозвалась болью, но мне было наплевать.

Вытащил из-под рубашки амулет учителя, сжал его в кулаке.

Нужно было что-то предпринять и срочно. Но что я мог сделать? Не ехать же обратно в Менрит. Это глупо и бессмысленно. Ну даже если попрощаюсь с мечтой о поступлении в Университет, размышлял я, и отправлюсь домой, то чем смогу помочь Меркису? Удостоверюсь, что его нет дома? Что он пропал больше недели назад? Можно уйти в Лес на поиски, но только затем, чтобы быстро погибнуть. Другими словами, я не видел выхода из ситуации.

Осталось только одно. Пренебречь возможным риском и рассказать кому-нибудь о случившемся. Но только кому? Теари выслушает, но помочь не сможет. Вэйру вроде бы можно доверять, но он тут тоже вряд ли поможет. Терион? Если даже что-то знает, то быстрее выставит меня за дверь. Или вообще выкинет из Университета. Оставался только Ликонт. Больше я никого просто не знал, а рыжеволосый мастер располагал к себе. Возможно, он что-то знает…

Меркис определенно просил меня о чем-то. Но я так и не смог понять, о чем именно… Он хотел, чтобы я рассказал кому-то… Но что? «Про Лес»? Я же ничего про него не знал. Или он имел в виду то, что я видел вчера ночью? Как же сложно-то.

Волхв просил рассказать кому-то конкретному. Черт, и имя я, как на зло, так и не расслышал! Хорошо, если думать логически, то это должен быть человек, которого я либо знаю, либо к которому могу вот просто так прийти. Аптекарь Тривон? Сомнительно, но других вариантов я не видел. Я решил, что сегодня же напишу Тривону письмо, благо как раз его-то адрес я знал прекрасно. Спрошу, как давно он видел Меркиса и… что-нибудь еще. Можно позже придумать.

Так, кто это еще мог быть? Меркис знал, что я уже должен жить в Нейтрете. Значит тот, кому он хотел что-то передать, может оказаться человеком из Университета. Но кто именно? Одних только учителей здесь куча, а сколько всего персонала? Опять тупик. Не к Териону же он хотел достучаться.

И к Ликонту подойти все же стоило. Будет просто здорово, если он сможет разъяснить мне хоть капельку из этого моря неизвестного. Иначе у меня просто голова лопнет.

И эти слова — «иначе конец», здорово пугали меня. Не надо быть гением, чтобы понять, что Меркис имел в виду нечто очень страшное. Нечто, что грозило нам всем. Вряд ли Меркис стал бы заботиться только о себе…

Еще я никак не мог понять, в каком же месте находился учитель, когда пытался достучаться до меня. Во сне я видел, как он нашел в Лесу тот странный дом. Но я точно помнил — других зданий рядом не было. А тут в окне я видел целое множество! Причем было в них что-то неестественное. Ненормальное. И та громадная черная штука… Тяжело сказать, видел-то я их какие-то мгновения, да и то вдалеке из-за спины волхва. Может, это даст мне хоть какую-то наводку по поводу того, где искать наставника? Эх, слишком мало информации, слишком мало. Такое место могло быть абсолютно где угодно. Рассказать кому? Смысла нет, у меня не получится хорошо описать то, что я видел. Нет, это не дело.

Моего плеча легонько коснулась чья-то рука. Я еле сдержался, чтобы не подскочить на месте. Во время своих размышлений я так и стоял около входа в замок, уставившись в стену. Наверное, со стороны выглядел глупо.

— Ну и как успехи? — весело поинтересовалась Теа. — У меня два из двух.

— Отлично, спасибо, — голос мой был пресным и безэмоциональным.

— Ты чего? — удивилась девушка. — Не с той ноги встал?

— Вроде того. Извини, мне идти надо. Позже поговорим.

Быстрым шагом я направился к общежитию. Даже спиной ощущал ошарашенный взгляд Теари. Она, конечно же, не понимала перемену в моем настроении. Я мысленно извинился перед ней еще раз, но желания общаться на простые темы у меня не было.

Первым делом я хотел сбегать в Нейтрет и отправить письмо Тривону. Заодно спросить у него, забирал ли Меркис мое первое письмо. Хотя что тут спрашивать — и так понятно, что забрать он его не мог. Он же в Лесу уже больше недели. По срокам никак не совпадает. Если только сам Меркис не ошибся в расчетах, когда думал про «неделю». Но это вряд ли. Зная волхва, можно было с уверенностью сказать, что уж в сроках он напутать ничего не может.

А ведь аптекарь мог и сам мне письмо прислать, мол, «учителя твоего уже давно не видел». Только надо ли ему это? Тривон такой человек, что ни про кого, кроме себя, и думать не станет. Тогда вдвойне странно, если Меркис имел в виду именно его, когда взывал ко мне. Тут точно что-то не так. Да тут все не так, если честно, с самого начала.

В общежитии стояла полная тишина. Все студенты либо еще сидели в аудитории, либо приходили в себя в коридоре рядом с ней. Я бегом поднялся по лестнице на свой этаж и поспешил к нашей с Тилоном комнате. Надо взять денег на пересылку письма и бумагу, а может еще…

— Кэсс Лайстрам! — окликнули меня сзади. — Это ведь ты?

Мастер Слевия стояла в дверном проеме своего кабинета и приятно улыбалась. В этот раз она была одета опрятнее, чем при первой нашей встрече. Светлые волосы уложены в красивую прическу.

Все было бы здорово, только разговаривать мне ни с кем в тот момент не хотелось.

— Это я. Добрый день, мастер Слевия.

— И тебе хорошего дня. Ну как, сдал экзамен?

В ответ я только кивнул. Казалось, для того, чтобы вымолвить хоть слово, мне приходилось по-особенному собираться с силами. В таких случаях разговоры только мешают.

— Молодец. На вот, держи. Это тебе вместо подарка, — Слевия что-то протянула мне, продолжая улыбаться.

В ее руке я увидел конверт. Обычный, почтовый, с большой сургучной печатью. И не надо было долго всматриваться, чтобы распознать почерк Меркиса на бумаге. Это письмо. Письмо от учителя.

Еле сдержавшись от того, чтобы не разорвать конверт прямо тут, я принял письмо из рук коменданта и поблагодарил ее. Вышло не очень искренне. Слевия еще что-то говорила мне, но я уже не слушал, бегом кинувшись в свою комнату. Сердце застыло у меня в груди, я будто бы перестал дышать.

Как только заскочил в комнату, я спешно вскрыл конверт и вытащил на свет желтоватый лист бумаги. Залпом прочел первые строчки, написанные ровным почерком моего наставника.

«Привет, Кэсс. Рад, что ты успешно добрался до Университета». Так, это не главное. Вот! «У меня тоже все отлично. Сегодня сделал еще три зелья…» Стоп! Когда же он это написал? Так, попробуем разобраться еще раз. Значит, сегодня четвертое сейна. Сон я видел в ночь на третье. Меркис скитался в Лесу неделю. Значит вошел туда примерно двадцать седьмого теана. Но я сам отправил письмо только двадцать шестого! Как же…

Мой взгляд метнулся в конец письма. Да, тут стояла дата. Дата, которая просто никак не укладывалась у меня в голове и не подчинялась никакой логике.

Письмо было написано тридцать первого числа. Четыре дня назад.