Генерал Власов и РОА

В мае 1942 года под Ленинградом угроза окружения нависла над 2-й ударной армией, возглавляемой генерал-лейтенантом Андреем Власовым. Еще до того, как вокруг измотанной тяжелыми боями армии сомкнулось кольцо окружения, командарм Власов обратился в Ставку Верховного Главнокомандования с просьбой о подкреплении. Ставка не отказала, она просто проигнорировала поданный сигнал бедствия. Из последних сил 2-я ударная пробила брешь в немецком кольце и запросила разрешение на выход из окружения. Ставка такого разрешения не дала, обрекая около 10 дивизий и бригад на гибель в болотах. Только после того как вермахт вновь, теперь уже окончательно, сомкнул клещи котла, была получена телеграмма от Сталина, которая содержала приказ выходить из окружения. За генералом Власовым даже прислали личный самолет, однако командарм погрузил в него раненых и документы, а сам разделил судьбу остатков армии, которая еще несколько недель обреченно пыталась выйти из кольца. При не вполне выясненных обстоятельствах генерал-лейтенант Власов оказался в плену (то ли был захвачен, то ли сдался сам).

Сразу же после получения сообщения о пленении Власова советская пресса сделала из недавнего героя передовиц, одного из самых молодых и талантливых генералов Красной Армии (по мнению тех самых журналистов) не просто предателя и изменника Родины, но и «участника троцкистского заговора 1937–1938 годов». Генералу припомнили и то, что совсем недавно ставилось ему в заслугу, — выход из киевского котла осенью 1941 года. Быстро растиражировали информацию о вербовке Власова в качестве шпиона еще в период киевского окружения. Началась фальсификация истории Власова и власовцев. К настоящему моменту диапазон версий поступка и деятельности бывшего командарма 2-й ударной простирается от примитивного предательства до не менее примитивного оправдания измены, включая фантастическую гипотезу о сдаче Власова как о хорошо спланированной операции Главного разведывательного управления (ГРУ) Красной Армии.

В истории Власова и созданной им Русской освободительной армии (РОА) еще долго придется иметь дело с предположениями и гипотезами. Российские (бывшие советские) архивы, имеющие отношение к этой странице Великой Отечественной войны, до сих пор не стали достоянием гласности, воспоминания оказавшихся за рубежом власовцев настолько предвзяты, что опираться в выводах лишь на них — значит, порождать новые заблуждения. По этой причине задача нашей энциклопедической заметки довольно скромная — акцентировать внимание читателей на узловых проблемах трагического пути Власова и РОА, само знание которых, по крайней мере, поможет избежать возникновения и распространения новых мифов и заблуждений.

Прежде всего подчеркнем тот факт, что попытки Власова использовать симбиоз внешнего врага и антибольшевистских настроений части населения для свержения сталинского режима являлись одной из вариаций антикоммунистического коллаборационизма. К тому моменту, когда Власов занялся воплощением идеи Русской освободительной армии, с оккупантами в той или иной форме, в том числе вооруженной, сотрудничали сотни тысяч бывших советских граждан. Власовщину не стоит как отделять от коллаборационизма, так и отождествлять с ним. К примеру, в ходе Курской битвы на стороне немцев участвовали (безотносительно к эффективности этого участия) так называемые «восточные батальоны», созданные из коллаборационистов, но никакой РОА в это время не существовало и в помине.

В тот период нацисты использовали Власова исключительно в пропагандистских целях для разложения находившихся на передовой частей Красной Армии. Формирование дивизий РОА началось в конце 1944 года, а участвовать в боевых действиях они начинают лишь в следующем, 1945 году. От других коллаборационистов Власова отличало стремление провести максимально допустимую в тех условиях грань между интересами немцев и интересами его «движения», между вермахтом и РОА. Бывший командарм 2-й ударной под различными предлогами пытался избавиться от ярлыка изменника. «Измена перестает быть изменой, — заявлял он, — когда достигается высокая цель». Декларированная «высокая цель» — Россия без колхозов, большевиков и сталинской клики.

С точки зрения мотивов, которыми руководствовались ее участники, Русская освободительная армия не была однородной. В ней были как те, кто взял в руки оружие, исходя из самых низменных соображений или инстинкта самосохранения, так и те, кто боролся «за идею». Неудивительно, что и РОА в целом успела не только повоевать против Красной Армии и ее англо-американских союзников, но и оказать в мае 1945 года помощь пражскому восстанию против нацистов. Дивизия РОА покинула Прагу после того, как Чешский национальный совет, большинство в котором составляли коммунисты, отказался иметь дело с немецкими приспешниками.

В конце войны власовцы попали в абсолютно безвыходное положение: иллюзий в отношении пощады со стороны Красной Армии (к тому времени — Советской Армии) никто не питал, а американцы были связаны обязательством репатриировать пленных. Неслучайно самого Власова они фактически выдали Москве. Его и 11 высших офицеров РОА ожидал суд, обвинение в измене Родине и расстрел. Многих офицеров РОА, захваченных на территории Австрии и Чехии, расстреляли без суда и следствия. Рядовой состав отправился в лагеря и спецпоселения.

На наш взгляд, существует одна бесспорная характеристика Власова и власовщины: они были порождением сталинизма. Политика большевиков вызывала недовольство у тысяч советских граждан, питая тем самым коллаборационизм. Репрессии против командного состава Красной Армии в конце 30-х годов расчистили путь наверх не отличавшимся особыми военными дарованиями власовым. Как иначе можно было за два предвоенных года пройти путь от майора до генерал-майора, а за год войны — от командира полка до заместителя командующего фронтом?

В конце концов мы оказываемся перед неразрешимой дилеммой: осуждать людей, попавших в страшные жернова войны, — трудно; оправдывать измену Родине — невозможно.

 

Гетман Скоропадский

«Скоропадский Павел Петрович (1873–1945), один из лидеров украинской буржуазно-помещичьей контрреволюции, генерал-лейтенант. Из дворян. Крупный помещик Черниговской и Полтавской губернии. Окончил Пажеский корпус (1893). Участник Первой мировой войны. В октябре 1917 года на съезде Вольного казачества назначен главой военных формирований Центральной Рады. В ходе австро-германской оккупации Украины 29 апреля 1918 года на инсценированном интервентами съезде хлеборобов в Киеве избран гетманом Украины и провозгласил создание Украинской Державы. Установил режим буржуазно-помещичьей диктатуры, способствовал ограблению оккупантами украинского народа…» — такую нелестную характеристику дает гетману Украинской Державы энциклопедическое издание «Гражданская война и военная интервенция в СССР». В целом же советские учебники изображают гетмана Скоропадского как немецкую марионетку, прибывшую в Киев вместе с немецкими оккупационными войсками. Утверждается, что создание нового украинского государства — гетманата — было для немцев всего лишь способом передачи власти собственному ставленнику. Аналогичного мнения о природе Украинской Державы придерживались и представители Центральной Рады. Однако, как нам представляется, в данном случае мы имеем дело с типичным заблуждением, порожденным односторонним и необъективным взглядом наличность гетмана Скоропадского. Для того чтобы в полной мере осознать этот факт, попытаемся ответить на ряд вопросов. Действительно ли имел место сговор будущего гетмана с немцами? Руководствовался ли Павел Скоропадский в своих действиях исключительно жаждой власти? Насколько антинародной была его политика?

Родился будущий гетман 3 мая 1873 года в Висбадене (Германия), а детство его прошло в родовых поместьях на Черниговщине. Происходил из старинного украинского казацкого рода Скоропадских, начало которому положил Федор Скоропадский. Одним из предков Павла Петровича является гетман Левобережной Украины (1708–1722) Иван Ильич Скоропадский. Все представители рода посвятили свои жизни службе Отечеству. Не стал исключением и Павел. К тому времени, когда ему исполнилось 20 лет, он уже окончил Пажеский корпус и в чине корнета поступил на службу в кавалергардский полк. С началом русско-японской войны Павел Скоропадский добился назначения на фронт, в действующую армию, где получил известность как храбрый и умелый командир. За проявленный героизм награжден золотым Георгиевским оружием.

В 1905 году на Скоропадского обратил внимание Николай II, после чего Павел Петрович в чине полковника начал службу флигель-адъютанта императора. С 1910 года возвращается к армейской службе, командует 20-м драгунским Финляндским и лейб-гвардии конным полками. Первую мировую войну встретил в чине генерал-майора. В первые же дни войны его конный полк отличился в бою под Краупишкеном. За тот бой командира наградили Георгиевским крестом IV степени. В целом же за время войны Павел Скоропадский был отмечен несколькими орденами и Георгиевским оружием. Как раз накануне приближавшихся анархии и развала фронта (уже в чине генерал-лейтенанта) назначается командиром 34-го армейского корпуса, который дислоцировался в Украине. Этот корпус оставался одной из тех воинских частей, которые сохраняли организованность и боеспособность. Летом 1917 года по приказу командующего Юго-Западным фронтом генерала Корнилова начинает украинизацию корпуса, на базе которого к октябрю формирует 60-тысячный 1-й Украинский корпус.

С началом революционных событий в Российской империи Павел Скоропадский постепенно меняет свое отношение к украинской национальной идее. В октябре 1917 года его избирают почетным атаманом Украинского вольного казачества. Он полностью посвящает себя защите молодого украинского государства, и, как говорил сам Скоропадский, осенью 1917 года он и не думал заниматься политикой. Действительно, его корпус оставался самой боеспособной военной единицей. Именно он в ноябре 1917 года спас Украинскую Народную Республику, разоружив недалеко от Винницы 2-й гвардейский корпус, рвавшийся на помощь киевским большевикам.

К сожалению, отношения между будущим гетманом и Генеральным секретариатом (правительством) Центральной Рады не сложились. Во-первых, Скоропадский не разделял точку зрения Секретариата на строительство украинской армии. Во-вторых, руководство Центральной Рады серьезно, беспокоила популярность генерала. Кроме того, корпус Скоропадского не получал достаточного обеспечения, что способствовало распространению среди солдат бунтарских настроений. Во время одной из встреч с военным министром Н. Поршем, назначенным вместо С. Петлюры, Скоропадский заявил, что, если его корпус не будет обеспечен всем необходимым для несения воинской службы, он оставит должность командира. Ответа от министра он не получил и сразу же подал рапорт об отставке.

Таким образом, большевистское наступление в январе 1918 года и ввод немецких войск в Украину Павел Скоропадский встретил уже гражданским человеком и к немецкой оккупации не имеет вообще никакого отношения. Может ли в таком случае идти речь о его сговоре с немцами для получения власти? Сам Павел Скоропадский был противником немецкой оккупации Украины. Вот что вспоминал будущий гетман по этому поводу: «Я думал о том, что бы я сказал, если бы мне сообщили, что немцы, с которыми мы так дрались, входят в Киев. Я бы не поверил и наговорил бы этому лицу кучу дерзостей». Уж если кто и получил власть с приходом немцев, так это Центральная Рада. Но своей властью для наведения порядка в стране она так и не воспользовалась. Генеральный секретариат не только не смог выработать эффективные меры борьбы с экономическим кризисом, а наоборот, только усугублял его своими социалистическими преобразованиями, которые прежде всего задевали интересы экономически самостоятельных и активных людей, землевладельцев и промышленников.

Немцы прекрасно понимали, что ничего не получат от Украины во время своего протектората, если подобные реформы будут продолжаться, а крестьяне, вместо того чтобы заниматься работой, будут делить землю и грабить имущество землевладельцев. В такой ситуации Центральная Рада имела немного шансов сохранить власть. Заинтересованные в получении продовольствия немцы нашли бы ей альтернативу в любом случае. Это отчетливо осознавала украинская элита. В среде финансово-промышленных кругов, земельных собственников все чаще звучала идея о необходимости сосредоточить власть в руках сильного лидера, способного навести в стране порядок. Именно тогда на политической арене появился Павел Скоропадский. При участии таких известных украинских политиков, как В. Кочубей, Н. Устимович, М. Гижицкий, была образована политическая партия «Украинская народная громада», в которую входил и будущий гетман. Основной задачей провозглашалось создание государства с сильной властью, способной произвести демократические преобразования с обязательным условием сохранения частной собственности на землю. По инициативе этой партии в Киеве был созван съезд хлеборобов, который должен был открыть Скоропадскому дорогу к власти.

Что же думал и чувствовал сам Скоропадский накануне переворота? «Я все более и более убеждался, — вспоминал он, — что, если я не сделаю переворота теперь, у меня будет сознание, что я человек, который ради своего собственного спокойствия упустил возможность спасти страну, что я трусливый и безвольный человек… Будь что будет, но пойду честно. Сумею помочь стране — буду счастлив, не справлюсь — совесть моя чиста: личных целей у меня нет».

29 апреля 1918 года Всеукраинский хлеборобский конгресс провозгласил Скоропадского гетманом Украины. В ночь с 29 на 30 апреля под контроль новой власти перешли все государственные институты. Переворот произошел малой кровью. На защиту Центральной Рады стала только одна военная часть — сечевые стрельцы. Но и она после встречи их командира Е. Коновальца (будущего основателя Организации украинских националистов) со Скоропадским прекратила сопротивление.

Каковы же были устремления гетмана? Какие задачи ставил он перед новой властью? Вот что писал сам Скоропадский по этому поводу: «Моя программа была проста: возродить армию и административный аппарат, которых в то время практически не существовало, и с их помощью восстановить порядок, основанный на праве; провести необходимые политические и социальные реформы. Политическую реформу я представляю себе так: ни диктатура высшего класса, ни диктатура пролетариата, а равномерное участие всех классов общества в политической жизни края. Социальные реформы я хотел проводить в направлении увеличения числа самостоятельных хозяйств за счет уменьшения самых больших имений».

Задачи гетманской власти декларировались в Грамоте ко всему украинскому народу: «Право частной собственности как фундамента культуры возобновляется в полной мере… Возобновляется полная свобода в разработке купчих о купле-продаже земли. Вместе с тем будут приняты меры относительно выкупа земель у крупных землевладельцев по их настоящей стоимости для наделения земельными наделами малоземельных хлеборобов. Одновременно будут твердо обеспечены права рабочего класса. Особое внимание будет обращаться на улучшение правового положения и условий работы железнодорожников. В области экономики и финансов возобновляется полная свобода торговли и открывается широкий простор частного предпринимательства и инициативы». Грамота декларировала роспуск земельных комитетов, отмену всех законов и распоряжений Временного правительства и Генерального секретариата относительно собственности.

Другой документ — Закон о временном государственном устройстве Украины — провозглашал создание вместо Украинской Народной Республики Украинской Державы. До созыва Сейма вся полнота власти в стране переходила к гетману, который назначал Атамана (председателя) Совета Министров.

Таким образом, установление режима гетманата было попыткой консервативных сил положить конец радикальным социальным экспериментам, силой власти и умеренных реформ направить общественную жизнь в правовое русло, удовлетворить интересы всех слоев общества. Как это часто бывает, не все случилось так, как планировалось. С одной стороны, Скоропадский активно работал над укреплением украинской государственности, в частности над становлением судебной системы, вооруженных сил, украинизацией государственного аппарата и образования. Именно при нем открываются новые национальные университеты, Украинская национальная библиотека, начинает работу Украинская академия наук. С другой стороны, правительство Ф. Лизогуба включало представителей российских партий (кадетов, октябристов), многие из которых имели откровенно антиукраинские взгляды, что отталкивало от гетмана национально-демократические силы. Фактическое восстановление дореволюционного социально-экономического порядка, сопровождавшееся возвратом земли и усадеб крупным земельным собственникам и увеличением рабочего дня на промышленных предприятиях, провоцировало стихийное недовольство крестьян и рабочих. Сложность и противоречивость ситуации, сложившейся в Украине, хорошо отражена на примере Киева в романе М. Булгакова «Белая гвардия» и написанной по его мотивам пьесе «Дни Турбиных». Отношение же автора к самому Скоропадскому скорее негативное.

Недовольство политикой гетмана эффективно использовалось оппозиционным Украинским национальным союзом. Объявленное в ноябре 1918 года намерение Украинской Державы образовать федерацию с будущей небольшевицкой Россией стало поводом к восстанию против гетмана, которое возглавила Директория Украинской Народной Республики. Поражение Германии в мировой войне лишило режим очень важной опоры. 14 декабря 1918 года Скоропадский официально отказывается от власти. Вскоре он иммигрирует, поселившись, в конце концов, в Германии.

За границей Павел Скоропадский продолжает политическую и культурную деятельность. В частности, при его непосредственном участии при Берлинском университете открывается Украинский научный институт. В годы Второй мировой войны Скоропадский пытался отстаивать перед нацистами интересы украинцев и ему удалось добиться освобождения из концлагерей лидеров национального движения — С. Бандеры, А. Мельника, Я. Стецько. В самом конце войны, в апреле 1945 года, Павел Петрович Скоропадский попал под бомбардировку авиации союзников и получил тяжелое ранение, от которого и умер. Похоронили его в немецком городе Оберсдорфе.

Можно разделять или не разделять политические взгляды П. Скоропадского, однако главный недостаток господствовавшего в советское время взгляда на эту личность заключался в том, что за образом «лидера украинской буржуазно-помещичьей контрреволюции» нельзя было увидеть настоящего профессионала, талантливого военачальника, государственного деятеля и, что может быть еще важнее, небезразличного к судьбе своей Родины патриота.

 

Гитлер и генералы вермахта

В большинстве монографий по истории Второй мировой войны, написанных советскими авторами, вермахт показан преимущественно с одной стороны — в качестве орудия осуществления преступных нацистских планов. Вне всякого сомнения, такой подход отражал главное назначение немецкой армии, но оставлял либо недоговоренными, либо упрощенными ряд важных аспектов функционирования военной машины Третьего рейха. Один из таких аспектов — отношения Гитлера с генералитетом и влияние этих отношений на развитие величайшей трагедии XX столетия. Заблуждением было бы считать, что они были безоблачными или хотя бы последовательными и разумными.

Нацист № 1 откровенно ненавидел своих генералов. Несмотря на парадоксальность этого тезиса, его подтверждают события предвоенных и военных лет, а также сами высшие военачальники Третьего рейха, которым фюрер постоянно устраивал индивидуальные и коллективные разносы, сопровождавшиеся пространными поучениями и откровенными издевательствами, наконец, он безжалостно смещал их с постов. Излюбленный прием Гитлера — перекладывать на генералитет вину за собственные просчеты. Последнее он не скрывал и даже находил ему «логичное» объяснение. «Нужно, — заявил фюрер во время одного из откровении, — чтобы генералы расплачивались за неудачи, потому что их можно заменить, тогда как мой престиж является единственным и незаменимым капиталом, его ни в коем случае нельзя трогать или расшатывать». Жертвами гитлеровской «логики» стали многие выдающиеся командиры вермахта: Браухич, Рунштедт, Лист, Бок, Гепнер, Лееб, Гудериан и др. Фельдмаршала фон Рунштедта Гитлер отправлял в отставку трижды!

Особенно невзлюбил фюрер сухопутные силы. На Нюрнбергском процессе Гудериан рассказывал об одном заявлении Гитлера в адрес офицеров Генерального штаба. «Я питаю полное доверие к генералам авиации: рейхсмаршал Геринг — член партии, и он отвечает мне за них, — ошарашил военных главнокомандующий. — Я питаю доверие к адмиралам: старший адмирал Редер отвечает мне за них. Но у меня нет доверия к генералам армии». Правда, впоследствии, по просьбе генерала Гудериана и фельдмаршала Манштейна, Гитлер уточнил, что он имел в виду прежде всего главнокомандующего сухопутными войсками фельдмаршала Браухича.

Надо сказать, многие генералы также не испытывали особых симпатий ни к Гитлеру, ни к национал-социализму. Они считали фюрера выскочкой и сумасшедшим. Своеобразным «венцом» взаимоотношений генералитета и фюрера стало покушение 20 июля 1944 года и жесточайшая расправа с участниками неудавшегося заговора. Что же обусловило взаимную неприязнь Гитлера и генералитета (по крайней мере, части его)?

Начнем с Гитлера. Ввиду своего происхождения и национал-социалистической идеологии он недолюбливал наследственную элиту, представителей которой традиционно больше всего было в армии и дипломатии (Министерство иностранных дел, кстати, фюрер однажды определил как «клуб пораженцев»). Свою роль сыграли мотивы не только идейного, но и личного характера. Первую мировую Адольф Гитлер провел в окопах и неоднократно испытывал на себе высокомерное отношение офицеров. Уже став главнокомандующим, он, по свидетельству фельдмаршала Кейтеля, был болезненно чувствителен к мысли, что генералы его недостаточно признают, смотрят на него как на бывшего ефрейтора.

Важное место в идеях Гитлера занимал «сверхчеловек» — вождь пассивных масс и творец Истории. Себя он, конечно же, относил к когорте таких «сверхлюдей», как Чингисхан, прусский король Фридрих II Великий, Наполеон, Бисмарк. Расставляя все точки над «і», на одном из совещаний в 1939 году Гитлер заявил следующее: «Среди благоприятных факторов настоящего положения я должен упомянуть собственную особу и квалифицировать ее при всей скромности так: я — незаменим. Ни военный, ни штатский не могут меня заменить. Я знаю свои способности и свою силу воли. Я не кончу войны, пока не сокрушу противника. Я не принимаю компромиссов. Я буду наносить удары и не капитулирую. Судьба Рейха зависит от меня и только от меня». Как говорится, без комментариев.

«В наши дни, — считал фюрер, — есть три государственных человека: Муссолини, Сталин и я». (Близкие к Гитлеру люди свидетельствовали, что хвалебные речи в адрес Сталина были чуть ли не ежедневными.) Обратим внимание на то, что диктаторов сближала не только политическая природа их режимов. Все они, так сказать, «вышли из народа» и «сделали себя сами». Последнее очень импонировало Гитлеру. А вот тогдашних лидеров Франции и Англии — Даладье и Чемберлена — Гитлер называл «болтунами» и «несчастными червями». «При чем тут генералы?» — спросите вы. Дело в том, что некоторые из них имели смелость не соглашаться с «гениальными» планами «сверхчеловека» Гитлера. Документально доказано, что высшие генералы вермахта не поддержали многие задуманные (и осуществленные вопреки их мнению) операции, такие как ввод немецких войск в Рейнскую зону, аншлюс Австрии, раздел Чехословакии и аннексия Чехии. Серьезные возражения генералов последовали в отношении сроков вторжения в Польшу и вообще начала большой войны.

Особенно упорствовали в своей оппозиции гитлеровским планам фельдмаршал фон Бломберг (военный министр), генералы Фрич (главнокомандующий армией) и Бек (начальник Генерального штаба). Названные военачальники получили свои должности еще при президенте Гинденбурге, который не скрывал от них, какой смысл он вкладывал в эти назначения — ограничение авантюризма Гитлера. Последний довольно быстро «разобрался» с «часовыми здравого смысла». Бломберга обвинили в том, что он «подставил» фюрера. Произошло это так. Гитлер был свидетелем на свадьбе Бломберга. На следующий день после свадьбы гестапо информирует фюрера о том, что супруга роенного министра — бывшая проститутка. Оскорбленный Гитлер предлагает Бломбергу подать в отставку. Военного министра не спасло и то, что его помощь в 1934 году сыграла решающую роль в разгроме сторонников Рема и превращении Гитлера в единоличного вождя нацистов. Фрича обвинили в гомосексуализме. Созванный по настоянию самого бывшего главнокомандующего суд офицерской чести снял все обвинения, но в должности его не восстановили. Ее присвоил себе Гитлер. Генерал-полковник Фрич при не вполне ясных обстоятельствах погиб во время польской кампании 1939 года.

В 1938 году Гитлер проводит «чистку» вермахта, отправив в отставку около 80 генералов и старших офицеров. Однако и после этого начальник Генерального штаба Бек отваживается на меморандум, в котором критикует военные планы Гитлера в отношении Чехословакии. Бек не ограничился уходом в отставку, он организовал заговор против фюрера. В сентябре 1938 года планировалось отстранить Гитлера от власти под предлогом того, что тот втягивает Германию в губительную войну из-за Чехословакии. Было даже подготовлено соответствующее обращение к немецкому народу. Тогда Гитлера, неожиданно согласившись на переговоры, спас английский премьер Чемберлен. Вместо Берлина, где его должны были арестовать, Гитлер полетел из Нюрнберга, в котором проходил съезд нацистской партии, в Берхтесгаден на встречу с Чемберленом. Кроме того, принципиально изменилась ситуация: теперь фюрер выступал в роли не военного авантюриста, а едва ли не «миротворца». Что касается генерала Бека, то в 1944 году он вновь примет участие в заговоре против Гитлера и будет расстрелян в застенках гестапо. Как заметил генерал Гудериан, «после ухода Бломберга, Фрича и (немного позднее) Бека Гитлер был окружен людьми, которые произносили только одно: „jawohl“» Как видим, диктатор имел более чем достаточно оснований недолюбливать «своих» генералов.

Теперь о мотивах немецких генералов. Гитлер на самом деле не имел военного образования (точнее говоря, вообще никакой законченной профессиональной подготовки). «Премудрости» военной науки он постигал самостоятельно, знакомясь с историей войн, читая работы Фридриха Великого, Клаузевица, Шлиффена. Его задумки в целом справедливо воспринимались как авантюры. Только в 1935 году восстановлена всеобщая воинская повинность, формирование боеспособного вермахта лишь начиналось, а Германия уже бросает вызов Франции, ввод я войска в Рейнскую демилитаризованную зону. Чехословакии предъявляется ультиматум в тот момент, когда военная победа над ней была весьма сомнительной. Польская кампания разворачивается при наличии на западной границе только 23 дивизий против 110 англо-французских. Генеральный штаб считал, что Германия будет готова к большой войне не раньше 1944–1945 годов, а последняя, как известно, началась 1 сентября 1939 года.

Тем не менее Франция и пальцем не пошевелила для защиты статуса Рейнской зоны, Париж и Лондон отдали на растерзание Чехословакию, 110 англо-французских дивизий так и остались на «линии Мажино», пока вермахт громил Польшу. Все это позволяло Гитлеру каждый раз обращаться к генералам с вопросом-упреком: «Ну, кто был прав?» Правота фюрера была результатом действия нескольких факторов: помимо чисто военных условий, он учитывал политические и психологические; явно сказывалось обладание определенной интуицией; наконец, не будем сбрасывать со счетов и элементарное стечение обстоятельств.

Обладал ли Гитлер талантами полководца? Если верить Браухичу — нет, если прислушаться к Кейтелю и Йодлю — да. Но при этом Браухичу неоднократно доставалось от фюрера, а Кейтель и Йодль были его известными поклонниками. К тому же двое последних также питали неприязнь к генералам из аристократии, не принимавшим их, простолюдинов, в свой круг. Попробуем опереться на факты. С одной стороны, Гитлеру принадлежит авторство целого ряда блестящих операций, в том числе первого этапа войны против Франции, завершившегося окружением англо-французской группировки и панической эвакуацией из Дюнкерка. Именно самоучка-главнокомандующий предложил нанести главный удар через Люксембург и Арденны, а не через Бельгию, на чем настаивал Генштаб и как ожидали в Париже и Лондоне. В данном случае мы позволим себе не согласиться с известным английским военным историком Б. Лиддел Гартом. В одной из своих статей он пишет: «Вместо запланированного ранее основного удара через центральную равнину Бельгии, то есть как и в 1914 году, Гитлера уговорили принять, а затем убедить Генеральный штаб одобрить план, разработанный молодым генералом фон Манштейном совместно станковым командиром Гудерианом, который предусматривал нанесение главного удара через центр холмистых и покрытых лесами Арденн и использование здесь большинства бронетанковых дивизий». Дело в том, что Гитлер никогда не разрабатывал планов — он лишь предлагал стратегическую идею, над которой затем трудились штабисты. На Нюрнбергском процессе генералы свидетельствовали, что стратегический замысел первого этапа войны против Франции принадлежал как раз Гитлеру. И еще одно: манера фюрера руководить ставит под большое сомнение вариант «убеждения Генерального штаба». Гитлер советовался, выслушивал мнения, произносил эмоциональные речи, пленявшие многих слушателей, но на убеждение, необходимое для принятия решения, это, скорее всего, не походило.

С другой стороны, тот же Гитлер несет ответственность за целый ряд тяжелых поражений вермахта, в частности за приостановку в июле 1941 года наступления на Москву и смещение акцента в сторону Украины, маниакальное стремление любой ценой удержать Сталинград и т. д. Игнорирование мнения генералов в одних случаях приводило к громким успехам, в других — к не менее шумным провалам.

Подводя итог отношениям Гитлера и части немецкого генералитета, можно констатировать следующее. Фюрера раздражали в генералах педантизм и консерватизм, неспособность многих из них воспринять каноны современной маневренной войны с массовым использованием танков и авиации. Гитлер также частенько издевался над «рыцарскими правилами» ведения войны, иначе говоря, некоторые генералы оказывались недостаточно (по мнению фюрера) аморальными и бесчеловечными. При этом стратег-самоучка нередко игнорировал привитые прусской традицией тщательность продумывания и подготовки военных операций, просчета всех возможных вариантов их развития.

В свою очередь, генералы вермахта, да и не только они, обращали внимание на губительную степень мифологизации представлений Гитлера о реальной ситуации. Часто проявлявшийся иррационализм гитлеровского мышления уходил корнями, во-первых, в природу нацистской идеологии, а во-вторых, в параноидальные отклонения его психики. Так, к примеру, он упорно искал компромисса (как ему казалось) с Англией. При этом взамен на согласие Лондона с германским доминированием в Европе Гитлер предлагал свою помощь в борьбе с посягательствами США на Канаду. Исследователи не находят другого объяснения проанглийским симпатиям, кроме как принадлежность британцев, по мнению нациста № 1, к германской расе. Долгое время он переоценивал возможности Италии, зато Соединенные Штаты называл «беспомощными». Искаженное представление об истинном положении вещей, помноженное на категорическое неприятие возражений своему мнению, сыграло роковую для вермахта роль во многих военных кампаниях. В то же время далеко не все профессиональные немецкие военные готовы были признать, что в иных случаях интуиция «сумасшедшего самоучки» оказывалась эффективнее их классической военной выучки.

Таким образом, отношения Гитлера и верхушки вермахта складывались очень непросто, генералитет отнюдь не сразу превратился в послушный инструмент воплощения в жизнь преступных нацистских планов. Все же к началу Второй мировой войны Гитлеру удалось сломить сопротивление части авторитетных военных. С этого момента покорное молчание генералов и фельдмаршалов превратило их в соавторов не только отдельных провалов вермахта, но и военного краха Третьего рейха, а также в соучастников преступлений против человечества.

 

Готовил ли Советский Союз превентивное наступление против Германии накануне Великой Отечественной войны?

В последнее время широкое распространение получил миф об агрессивных планах СССР в отношении фашистской Германии. В литературе и прессе появились работы, авторы которых одержимы заблуждением о том, что Советский Союз якобы готовил превентивное наступление против Германии накануне Великой Отечественной войны. Одним из главных популяризаторов домысла выступил небезызвестный Суворов. Тем временем анализ архивных материалов, а именно документов Генерального штаба и западных приграничных округов, проведенный генерал-полковником Горьковым Ю. А. и полковником Семиным Ю. Н., подтверждает, что в конце 1940–1941 годов в планы советского руководства не входила агрессия не только против Германии, но и против какого-либо другого государства.

Основанием для подобного утверждения является отсутствие каких-либо доказательств подготовки Советским Союзом нападения на Германию в документах Генерального штаба, в том числе и в стратегическом плане войны 1940 года. План назывался «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на западе и востоке на 1940–1941 годы». «Соображения» официально одобрил Сталин, и они вступили в силу 14 октября 1940 года. Основная идея плана ведения войны — надежная оборона советских границ в случае нападения противника. Лишь на некоторых направлениях предусматривались наступательные операции фронтового масштаба.

В условиях мировой войны в военные планы Советского Союза в зависимости от складывающихся обстоятельств вносились изменения. Так, в мае 1941 года после неоднократных сообщений из различных источников советскому военному руководству о планах Германии относительно СССР, когда уже невозможно было игнорировать развертывание немецких войск вдоль западной границы Союза, Генеральным штабом были разработаны и внесены изменения в стратегический план военных действий. В соответствии с ними предполагалось нанести упреждающий удар по позициям противника, уже фактически изготовившегося к броску. Сталин такое предложение отверг, более того, наркому обороны и начальнику Генштаба с трудом удалось убедить его принять хоть какие-то меры по подготовке страны к отпору агрессии. Таким образом, корректировка стратегического плана 1940 года в мае 1941 года вряд ли может быть оценена как переход к стратегии превентивной войны. В конце концов она свелась к укреплению западных границ (как выяснилось впоследствии, явно недостаточному). В частности, изменения предполагали «обеспечить себя от возможного внезапного удара противника, прикрыть сосредоточение и развертывание наших войск и подготовку их к переходу в наступление…», для чего было необходимо:

1) организовать прочную оборону и прикрытие госграницы, используя для этого все войска приграничных округов и почти всю авиацию, назначенную для развертывания на западе;

2) разработать детальный план противовоздушной обороны страны и привести в полную готовность средства ПВО.

Такие положения содержались во всех директивах Генштаба, направленных командующим военных округов. К примеру, в директиве командующему войсками Киевского особого военного округа приказывалось разработать к 25 мая 1941 года планы обороны государственной границы и противовоздушной обороны. В основные задачи, поставленные перед войсками, входило:

1. Не допустить вторжения как наземного, так и воздушного противника на территорию округа.

2. Упорной обороной укреплений по линии госграницы прочно прикрыть отмобилизование, сосредоточение и развертывание войск округа.

3. Противовоздушной обороной и действиями авиации обеспечить нормальную работу железных дорог и сосредоточение войск округа.

4. Всеми видами разведки своевременно определить характер, сосредоточение и группировку войск противника.

5. Активными действиями авиации завоевать господство в воздухе и мощными ударами нарушить и задержать сосредоточение и развертывание войск противника.

Переход в наступление обороняющихся войск допускался только при благоприятной обстановке и только по указанию Главнокомандования. Перелет или переход государственной границы мог быть также осуществлен только с разрешения Главнокомандования.

Особое внимание при разработке планов обороны военными округами отводилось эвакуации, созданию противотанковых заграждений на всю глубину отступления, а также минированию и подрыву железнодорожных узлов, мостов, и пунктов возможного сосредоточения противника (войск, штабов, госпиталей и т. д.).

Как видим, в стратегических военных планах Советского Союза основное внимание уделялось обеспечению обороны страны, более того, разрабатывались планы действия войск в случае отступления и проводились мероприятия по предотвращению продвижения противника в глубь страны. Идея упреждающего удара категорически отвергалась. Даже не будучи военным специалистом, можно предположить, что подобные стратегические планы не разрабатываются стороной, готовящей военную агрессию.

Советская историческая наука оставила нам в наследство достаточно мифов о Великой Отечественной войне и других вооруженных конфликтах XX столетия, над развенчанием которых еще предстоит поработать. К чему же плодить новые мифы?