У Сибел родился сын.
Она пополнела, изменила прическу, стала любезнее с соседками и иногда, сидя с коляской в сквере и наблюдая за играющей в песочнице дочкой, может подолгу не смотреть на часы. Ее по-прежнему можно увидеть в одно и то же время на балконе, машущую рукой то мужу, то старшим девочкам, уезжающим в школу, только теперь это балкон другого, соседнего дома, ее новой, аккуратно отремонтированной квартиры, в которой, если верить ее внешнему виду, Сибел абсолютно счастлива.
Кемаль часто видит ее, возвращаясь с работы; они вежливо кивают друг другу, а иногда даже обмениваются ничего не значащими фразами о погоде и подрастающих детях. Первое время он старался разглядеть за ее спокойной улыбчивостью нечто иное – хоть что-то, напоминающее угрызения совести или, наоборот, злорадство убийцы, ускользнувшего от правосудия.
Но ничего этого не было.
И Кемалю стало казаться, что вся эта история, с убийством молодой красивой женщины, ожидающей ребенка, со странным поведением чуть ли не всех обитателей дома номер десять – его нынешних соседей, с понравившейся ему Айше, с ее голубыми розами и догадками о том, кто убийца, – что вся эта история то ли приснилась ему, то ли привиделась, как, наверное, могут привидеться писателю его будущие сюжеты и действующие лица.
Тем более что главная героиня его романа – Айше Демирли – до сих пор не вернулась из Англии, и только оставленные ею книги, картина да искусственная голубая роза подтверждают то, что она-то существовала в реальности.
И существует где-то и сейчас – но вдали от него.
Была ли верна ее догадка?
Кемаль немало поломал голову над этим проклятым делом, он даже записал зачем-то все, что сам знал об убийстве Аксу, но когда он поставил последнюю точку в своих логических рассуждениях, то понял, что делал это напрасно. Потому что к истине он так и не приблизился. Разве эта разумная, счастливая, правильная женщина, безмятежно воспитывающая детей и любящая легкомысленного мужа, может быть убийцей?
Он заставил компьютер, на котором работал, изменить все имена в этой истории и дал ее прочитать коллеге-приятелю, казавшемуся ему самым толковым, а главное, самым заинтересованным в работе детективом их отделения.
– Как ты думаешь, она убийца или нет? – спросил Кемаль, едва дождавшись, когда его друг закончит читать.
– Черт ее знает! Но дело не в этом. Если ты объяснишь, зачем ей понадобилось оставлять на месте преступления чистый чулок и совать бумажку с телефоном в папку, то из этого может получиться приличный детектив. Хочешь, я дам почитать тестю?
– Кому?
– Мой тесть сто лет занимается издательским делом, а твоя писанина вполне тянет на повесть. В приложение для газеты вполне годится. Разве ты не для этого мне ее дал?
Не для этого.
Кемаль не знал, как реагировать на это неожиданное предложение. Нет, он знал. Он посмеялся бы над коллегой, и забрал бы написанное, и удалил бы в корзину файл под названием «Голубая роза», и забыл бы о почти трех месяцах, потраченных на эту работу, – он бы все так и сделал, если бы не Айше.
«Если бы не она, я бы и писать не стал», – понял Кемаль, и с деланным равнодушием отдал дискету приятелю. Кто знает – а вдруг? Она приедет, а он подарит ей написанный для нее детектив! Мечта… а вдруг?
Когда она приедет?
Об этом постоянно спрашивали Кемаля.
Он привык, что этот вопрос задают ему как единственному посвященному, он радовался этому вопросу, кто бы его ни задал.
А его задавали все.
То старый Орхан, периодически зазывавший соседа на рюмку коньяку и мужскую беседу; то считавшая его другом семьи Фатош, которая, как раньше, гуляет со своим рыжим кокером по три раза в день. Правда, теперь выходы эти меньше напоминают выходы примадонны на поклон: Фатош стала позволять себе не менять туалеты для каждого из них, она носит не так много сверкающих украшений, а однажды даже вышла почти без косметики с заколотыми обычной заколкой волосами. Как всякой по-настоящему счастливой женщине, ей теперь некогда особенно следить за собой.
«Когда приедет Айше?» – спрашивала каждый раз, навещая мать, красотка Дениз. На пальце у которой теперь сверкает бриллиант не хуже того, что когда-то носила Айше. Или тот же самый?
«Не беспокойтесь, – хочется ответить ей Кемалю, – вам ее приезд ничем не грозит. Зачем ей ваш доктор? Или он так ее и не забыл? Это понятно. Я вот тоже…»
– Когда же она приедет? – с удивлением узнав о водворении нового соседа, спросила приехавшая показать турецким родственникам очаровательного младенца Катя. Помирившаяся с мужем почти сразу же после всех своих критических заявлений. Она снова привезла пакеты с сувенирами для всех соседей и, как всегда, книги и картины для Айше.
– Можете оставить их здесь, – сказал ей Кемаль. – Она обязательно вернется.
– К вам? – понимающе подмигнула Катя.
– Надеюсь, что да, – ответил он и на следующий день купил забавный конструктор для ее крошечного сына.
– Кажется, я проиграл то пари, помните?
– Конечно, помню! Значит, ее убили, потому что она была молода и красива? А кто? Ревнивый муж?
– Да, что-то в этом роде, – на всякий случай солгал Кемаль.
Он привык отвечать и на этот вопрос, который поначалу задавали ему все его новые соседи. Задавали до тех пор, пока им самим не наскучило собственное любопытство. В конце концов, ничего интересного: убийцу не нашли, расследование ведется не в их доме, да и вообще неизвестно, ведется ли. Неудобно постоянно приставать к этому полицейскому.
И его стали воспринимать как обычного соседа, с которым говорят только о погоде да о местных проблемах вроде переноса автобусной остановки или возмутительного строительства этих высоких домов, которые вот-вот загородят море и испортят прекрасный вид, и надо бы куда-нибудь пожаловаться.
Кемаль привык жить в этом доме.
Сидеть в гостиной Айше, читать ее книги, вежливо здороваться с убийцей и ее жизнерадостным мужем, покупать аспирин в аптеке Берны, хоть он там и дороже, чем в центре.
Заходить иногда к старому Орхану и Фатош, угощающей его пирогами, которые так хорошо печет их приходящая домработница, разговаривать с сыном Софии о лично им задержанных разбойниках и бандитах и видах оружия.
Раскланиваться со сдержанно-церемонной госпожой Мерием и, оглядываясь, встречать неприязненный взгляд разноцветных глаз белой кошки, один из которых фисташково-зеленый, а другой небесно-лазурный и загадочный, как не существующая в природе голубая роза.
Измир, 1999 год.