– Доброе утро!

– Умфгм, – невразумительно пробурчал я.

Жизнерадостный тон шефа отозвался протестующим звоном у меня в голове. Весьма мучительным, надо сказать. Что касается вышеозначенного утверждения, то оно, мягко говоря, было весьма сомнительным, а если по правде – то вопиющей, наглой и беспардонной ложью. Конкретно данное утро добрым я бы никак не стал называть! Вчера далеко за полночь я вернулся с дурацкого задания, на котором был вынужден перепить знаменитых ирландских лепреконов, и теперь настроение у меня было удручающее.

Эти самые лепреконы пьют будь здоров!

Да еще и угощали каким-то невообразимо противным пойлом, которое сказочные коротышки благоговейно именовали «вересковый мед с холмов»: по мне, так лучше, если бы он на холмах и остался, но увы, значительная часть сего напитка плавно перекочевала в мой желудок. С трудом добравшись до постели, я так и рухнул на нее, не разуваясь и не раздеваясь; если бы меня застала Алина, то наверняка устроила бы потрясающую взбучку – если бы смогла разбудить, конечно!

– Какие-то важные и неотложные дела потребовали моего присутствия? – выпалил я.

В голове мысли ворочались, как здоровенные валуны, болезненно сминая мозг и время от времени сталкиваясь мшистыми боками и высекая искры боли. Удивительно, что я вообще произнес такую сложную фразу. Впрочем, при взгляде на изумленное лицо гнома до меня дошло, что в моем нынешнем состоянии эта фраза прозвучала примерно как «Ккт вж нж птр мг прств?!», и поспешил конкретизировать:

– Пива бы.

Впечатленный моими лингвистическими способностями, гном поспешно метнулся к мини-бару (кабинет начальства недавно здорово модернизировали!), достал оттуда бутылку запотевшего «Мерлина», бесцеремонно вскрыл ее о массивный дубовый стол (несчастная столешница носила явные следы многолетнего вандализма) и протянул мне.

Поморщившись, я сделал глоток.

Гадость еще та – настоящий Мерлин нынешних пивоваров в тонкий блин бы раскатал, если б только узнал, что в его честь назвали этакий жиденький декокт. Боль в последний раз мстительно вгрызлась коренными зубами в подкорку, а потом стала отступать. Обретя минимальную осмысленность, я со стоном рухнул в близлежащее кресло.

– И зачем было меня звать в такую рань?! – пробурчал я. – Шеф, если уж вы даете задания, на которых нужно вусмерть напиваться, то дайте хотя бы после подохнуть в своей личной кроватке, с красавицей-женой под боком…

Вид у гнома стал какой-то виноватый, и он по-киношному закашлялся.

– Появилось тут одно экстрасрочное дело, – пряча глаза, признался он.

Я вздохнул:

– А у вас там в баре не найдется еще с полпинты этого позорящего древнего и заслуженного волшебника напитка?

– Алекс, – строго сказал гном, – не напивайся перед работой.

– Значит, во время работы можно?! – взвился я.

– Во время работы – это форс-мажорные обстоятельства, – вздохнул подгорный (по крайней мере, в теории) житель. – А сейчас тебе потребуются мозги.

– Вот черт! Разрешите сходить, забрать их из прикроватной тумбочки? – буркнул я, но все-таки скрестил пальцы на животе и приготовился слушать. – Что же такое произошло, что мой дорогой начальник готов пожертвовать своим лучшим сотрудником, который может безвозвратно скончаться от абстинентного синдрома, на неотложной и геройской службе?!

Гном плюхнулся обратно в кресло и помассировал виски пальцами.

Стол был таким высоким, а начальство – таким коротышкой, что из-за столешницы торчала одна лишь голова с топорщащимися бородой и усами. Наш шеф недавно пристрастился к модельным стрижкам, и теперь его волосы украшало неожиданное мелирование, борода была заплетена в десять косичек, выкрашенных в красный и перевитых экстравагантными голубыми ленточками. Вдобавок приоделся по последней моде – роскошный фиолетовый кафтан с серебряными пуговицами и шикарным красным шелковым кушаком. Выглядел он во всем этом облачении настолько колоритно, что, казалось, только-только сбежал с последней экранизации приключений Бильбо.

Кабинет, кстати, тоже подвергли реконструкции: повсюду развесили картины Мур-мурских мастеров, японские гравюры и репродукции Моне. От всего этого великолепия рябило в глазах и хотелось уточнить у первого попавшегося скупщика, сколько он даст, чтобы привести хоромы начальства в по-спартански аскетический стиль.

Гном вздохнул.

– Случилась откровенно нештатная ситуация, – признался он.

От такого лабиринтообразного подхода к делу у меня закружилась голова.

– Да скажите уже, наконец, толком! – возмутился я. – По какому дилетантскому поводу меня приобщили к делу и не дали выспаться после трудовой попойки?!

Шеф виновато отвел взгляд.

Это уже начало помаленьку меня пугать.

– Алекс, – наконец продолжил он, – ты ведь знаешь, что у нас есть дела под грифонами «Секретно», «Сверхсекретно», и «Перед прочтением сжечь»?

– Угу, – скучающе булькнул я.

– Так вот, – вздохнул бородатый карлик, в котором мне все меньше и меньше хотелось видеть мое начальство – по крайней мере, сегодня утром! – на самом деле, есть еще один грифон. Под ним мы держим дела из папки «Написал – умри!».

– Мгм? – изобразил вежливый интерес я.

На самом деле существование сверхпупертрупер-секретной папки давным-давно не было никаким секретом для подчиненных. Хоббиты из восточного сектора даже иногда тихонько подкармливали грифона Васю отборной колбасой, надеясь потихоньку стянуть не подлежащие разглашению документы и коварно разгласить – сорвав, конечно, неплохой куш в какой-нибудь бульварной газетенке. Впрочем, кто бы им поверил? У нас там такие дела, такие дела, что даже для желтой прессы сойдут разве что за гибрид шутки с зубастой уткой.

– Так вот, – в очередной раз вздохнул мой подгорный мучитель, – взгляни-ка на одно дело из этой папки.

Плотный желтоватый листок скользнул ко мне по глянцевитой поверхности стола. Я мучительно сфокусировал зрение на коварно расползающихся буквах. Отпечатанные густым, вычурным готическим шрифтом, они упорно не желали складываться в понятную картину. Вздохнув, я сделал еще один глоток «Мерлина». Закорючки вдруг потеснились, потолкались, перестроились, и до меня стал доходить смысл написанного.

Я прочитал.

Затем моргнул и перечитал еще раз, смазав нейронные связи еще одной порцией стремительно убывающего напитка. Увы, буквы больше приплясывать не желали и смысл прочитанного не слишком изменился.

Это был не отчет и даже не рапорт, а самый обычный буклет.

Такие можно получить в магазинах, где вечно рекламируют какую-нибудь чушь – от благотворительной лотереи с возможностью выиграть палаццо с каретным двором до уникального выступления всемирно известного цирка «Крабле-бумс» (только сегодня, билеты со скидкой, спрашивайте дворника Ваню!).

Буклет гласил:

«Галактическое шапито!»

Базар межзвездного масштаба!

Трюкачества и клоунада, фокусничество и шутихи, розыгрыши и фейерверки!

Самые экстремальные блюда, которые исторгнет Ваш желудок!

Уникальное предложение!

Скупаем планеты земного типа и продаем океаны! Оптовым покупателям – скидка!

Бесплатная раздача совести и благих намерений!

Только у нас!

Самая большая барахолка в Галактике! Возможность попробовать блюда других миров! Самый большой секонд-хенд во Вселенной! Покупайте одежду с чужих рук, ног, щупалец и псевдоподий! Великолепные развлекательные шоу (безопасность зрителей и участников не гарантирована)!

Я перевернул страницу: на другой стороне было некое подобие гравюры: тролли в косухах и эльфы в джинсовках жизнерадостно накачивались сакэ в кошмарном подобии бара в духе семейки Адамс. Подпись мелкими буквами гласила: «Подкрепись и разорвись! На кредитки ты не жмись!». Фирма «Троглодиты и оглоеды», кафе «Лопни с пиццей-гриль!», улица 12а.

Я в изумлении воззрился на гнома:

– Вы шутите, дорогой шеф?!

Гном виновато развел руками.

– Какие шутки, Алекс? У меня бы фантазии не хватило, по правде говоря… Да и кроме того, я сам там бывал.

Я озадаченно смотрел на буклет, все еще не в силах поверить, что это не дурацкий розыгрыш. Придумать несколько комических фраз, распечатать на рабочем принтере и развесить пару экземпляров по коридорам – как раз в духе нашенских шутников.

– Это точно не шутка, – махнул рукой шеф. – Осьминоги там, между прочим, вкусные – объедение!

– А почему я про нее ничего не знал?!

Гном виновато пожал плечами:

– Работники Базара не очень-то любят афишировать свое пребывание на Земле. Те, кому нужно, о существовании «Шапито» знают и так, прочие – блаженно пребывают в долгосрочном неведении. В общем, это крупный галактический рынок, сочетающий в себе индустрию развлечений и колоссальную торговую точку подержанных вещей.

Начальство задумчиво почесало бороду:

– Ты изучай, изучай внимательно. Сегодня же туда и отправишься.

Я подпрыгнул в кресле:

– Скажите, что вы мне чудитесь и это просто нехороший сон! Кто заставит меня оторваться от нагретой кроватки, уютных радостей домашнего бытия и крепкого кофе?!

– Боюсь, что ты сделаешь этот самоубийственный выбор сам…

Гном вздохнул, зажмурился и, наконец, сказал:

– Алекс, видишь ли, у тебя пропала жена.

Я бы так и сел, если бы моя задница до этого уже заблаговременно не укрепилась в продавленном бархате.

– В каком-таком смысле, пропала?! – пролепетал я. – А вы хорошо искали?!

– Боюсь, ее украли, – мрачно сказал гном.

– Сочувствую им, – вырвалось у меня.

И только спустя мгновение до меня дошел ужас ситуации. Совершив однозначно героический для моих сегодняшних возможностей подвиг, я приподнялся в кресле и вперил гневный взгляд в гнома:

– Кто украл?!

– Гремлины, – попятился шеф и невольно уперся спиной в стенку. – Для проведения ежегодного внегалактического розыгрыша!

– Розыгрыша чего?!

– Ценных призов!

– А она что – ценная?!

– А чего ж ты тогда на ней женился?! – возмущенно попытался восстановить статус-кво мой непосредственный начальник. – Ох, Алекс. Да не она будет призом. Просто по нелепому стечению обстоятельств, она выиграла билет на участие в конкурсе красоты. И все бы ничего, да только победители лотереи изымаются из существующей реальности без их согласия, перемещаются к организаторам, а в случае победы должны подписывать контракт на пожизненное участие в рекламных акциях!

– И… что? – ступил я.

– А ничего, – мрачно сказал гном. – Только вот мисс Галактика по определению не может иметь мужа, детей и никакой личной жизни.

– Чего-о?! – завопил я.

– А как иначе? – вздохнул гном. – Она же – символ. Кстати, не удивлюсь, если твоя безусловно прекрасная половина и сама согласилась на участие: предварительно толком не ознакомившись с условиями. Девушки, они, знаешь, такие…

– Блондинистые иногда? – хмуро уточнил я.

– Типа того, – покорно согласился гном. – Ну что, выручать свою конкурсантку будешь или оставим дело на самотек, позволив ей добиваться сногсшибательных прибылей и пожизненной галактической известности?

– Будем, – твердо сказал я.

Дальнейшие события закрутились как-то стремительно.

– Ну и как туда попасть? – ошарашенно спросил я.

– Вариантов два, – задумчиво поскреб в затылке гном. – Либо Вратами, которые суть порталы в другие измерения, работающие на принципе телепортации…

– Основанной на эффекте «спутанных фотонов», – буркнул я. – Дальше.

Коротышка смущенно кашлянул.

– Второй вариант – на шаттле, – смущенно признался он. – Только сейчас у нас один, разболтанный, протекает и едва ли долетит до Луны. Кажется, хоббиты в нем все ценные детали на грузила для рыбалки отвинтили…

– Значит, Врата, – подытожил я.

Гном замялся:

– Так-то оно так, только их никто никогда не видел.

Видимо, я достаточно выразительно вытаращился на него, поскольку карлик-шеф поспешил пояснить:

– Их местоположение иногда меняется, и сейчас я не знаю ни одних открытых в пределах Земли. Но они, конечно, есть… Нужно искать! Вот этим ты и займешься.

Я сжал и разжал кулаки, невольно представляя, что я сделаю с этими чертовыми доброхотами, которые посмели привлечь мою жену к добровольному участию во всяких там местечковых конкурсах. Ладно бы еще – мисс Вселенная, так нет, только на жалкую Галактику польстились!!!

– Я?!

Гном, очевидно приняв мое выражение лица на свой счет, поспешно добавил:

– Есть у меня один верный способ. Видишь ли, для попадания на Станцию нужно иметь билет. А где есть билеты, всегда есть барыги, перекупщики и просто пассажиры. У нас на Базе можно отыскать что угодно! Достаточно пустить, например, слух, что ты жаждешь попробовать изумительного запеченного угря или поросенка в центаврианских яблоках, и билет на Станцию отыщет тебя сам…

Шеф сострадательно посмотрел на меня.

– Ладно, – смилостивился он. – Иди, умойся… кофе, там, что ли… прими.

Он подвинул мне пачку смешных банкнот с изображением Микки Мауса.

– Межгалактическая валюта, – пояснил гном. – Пригодится!

– А как же слух? – возразил я.

– Я уже пустил, – махнул рукой добренький шеф. – Добавил парочку смешных подробностей, чтоб смотрелось правдоподобней. Так что жди гостей. С минуты на минуту.

– Действительно смешных? – мрачно уточнил я.

– Поверь мне, – сострадательно посмотрел на меня гном. – Достаточно, чтобы тебе не захотелось уточнять.

* * *

В комнате было непривычно тихо.

А еще – витал тонкий, неуловимый аромат духов, к которому я так привык, что не замечал. А теперь он с пронзительной резкостью напомнил о той, которая озаряла собой эту комнату совсем недавно. В раковине сиротливо высилась пизанская башня немытой посуды. Вздохнув, я засучил рукава и взялся за работу. Похищение похищением, но если Алина вернется и увидит сей рассадник тараканов, мне точно не поздоровится. Закончив, я приготовил самую большую чашку кофе, которую только можно себе представить, и принялся ждать. Билеты, значит, сами должны постучаться ко мне в двери?

В двери и впрямь постучали, но никакими билетами там и не пахло.

– Агент 013?! – изумился я.

В коридоре стоял донельзя взъерошенный, всклокоченный и мохнатый кот. Я припомнил, что Профессор вроде собирался опробовать новый шампунь с иланг-илангом: похоже, действие этого средства превзошло все ожидания. Встревоженные зеленые глаза уставились на меня с неподдельным участием.

– Алекс! – горестно возопил кот. – Я слышал о твоей беде. Бедная Алина! – напарник церемонно промокнул глаза батистовым платочком. – Увы, отныне мы увидим ее, сияющую, как пламя Бельтельгейзе, лишь на экране спутникового телевидения… Эй, эй, что ты делаешь?!

Я, не особо церемонясь, сграбастал пушистую скотину за шкирку.

– По телевидению, значит? – вкрадчиво спросил я.

Профессор явно запаниковал:

– Алекс, мой друг! В тебе явно говорит нежелание отпускать свою жену на вольные денежные галактические просторы…

– Говорит, – смиренно согласился я. – И сейчас это желание начнет не только говорить, но еще и задаст одному не в меру нахальному коту приличную взбучку.

– Да шучу я, – вдруг сказал кот серьезно-похоронным голосом. – Мне шеф дал задание тебя сопровождать. Ты и впрямь думал, что я тебя одного отпущу?! Мне и без того не везет в любви! Мы опять поругались… Ты знаешь, до чего эта четвероногая царица несносна?! Так что терпеть еще и удрученного Алекса по соседству я не намерен. Все внимание общественности должно быть обращено исключительно на мои первоклассные страдания.

Я показал коту здоровенный кулак.

– Кроме того, – заторопился впечатленный размерами моей решительности Мурзик, – я пришел тебя всемерно поддержать и безмерно сопутствовать. Как-то так, – котяра наконец-то взвыл. – Алекс, дубина стоеросовая! Да отпусти ты меня, в конце концов! Уж пошутить нельзя! Мы твою любезную женушку из таких, кхм, далеких краев спасали – что нам какая-то галактическая лотерея!

Вздохнув, я довольно невежливо швырнул кота на кресло, куда тот и приземлился, ловко перевернувшись на все четыре лапы.

– Между прочим, – обиженно сказал он, – я тут кое-что разузнал и принес парочку зашибенных идей! Но уже не уверен, что стоит их рассказывать двуногим террористам, бесцеремонно швыряющим меня на диван. А если б ты промахнулся?! Я бы мог приземлиться в позе, несовместимой с моим глубоким чувством самоуважения!!!

Кот вздохнул:

– Впрочем, чего ждать от людей. В критической ситуации они перестают думать с должным подобострастием и логически. Взять, например, Древний Египет. Рядом с отменным Сфинксом взяли и набабахали какие-то бестолковые пирамиды. Весь пейзаж испортили!

Он покосился на здоровенную кружку с кофе, к которой я еще и не притронулся.

– В общем, – подытожил он, – а тебе не приходило в голову, что если у Алины была парочка минут, она могла тебе что-то оставить? Сообщение, например?

Я покачал головой.

На поиск записки я потратил первые десять минут моего пребывания здесь.

– А ты точно все осмотрел? – озабоченно спросил Профессор.

Я кивнул. А затем меня словно пронзило током, ошпарило и осенило.

Мы пораженно воззрились друг на друга с котом.

– Стиральная машина! – в один голос возопили мы.

Я оказался в ванной прежде, чем кот успел прошмыгнуть между моими ногами: такому звериному прыжку, наверно, позавидовал бы и Тарзан. Выдернул шнур из розетки, нажал на кнопку и распахнул дверцу. И точно! Маня белоснежной альпийской чистотой, на металлическом барабане кокетливо возлежал заклеенный и окропленный женскими духами конвертик.

– Алина!!! – возмущенно выдохнули мы одновременно с котом.

Конверт поддался напору моих резцов, и вскоре нашему взору предстала записка следующего содержания: «Милый Алекс! Мне предложили изумительную работу, от которой я не смогу отказаться! Только подумай – реклама духов, мое лицо на календарях, моя фигура на большом экране! Я тебя люблю, но зов мировой известности сильней меня. Прилетай в гости и бери с собой кота!»

Ниже следовала быстро, неровно сделанная приписка: «Я вернусь, как только побью по популярности Анжелину Джоли!» И три поцелуйчика в английском стиле: ХХХ. А заодно и отпечаток нежных алых губ – помада воспроизвела на бумаге поцелуй моей любимой жены так отчетливо и правдоподобно, что захотелось на миг прижаться к нему щекой.

Я рухнул в кресло, не в состоянии размышлять ни о чем внятном.

Так Алина знала? И сама захотела?!

Популярность, деньги рекой, зависть соперниц… Немногие, ох немногие могут от этого отказаться! Так стоит ли ее искать? Быть может, стоит пожелать счастья и больших гонораров, которые она никогда не сможет получить от скромного спасителя миров, на какой-то там занюханной земной Базе… Я глотнул кофе и невольно поперхнулся: не меньше половины кружки горячего напитка на скорости Формулы-1 провалилось мне в желудок, вынудив выпучить глаза.

Зато это отвлекло от проблем насущных.

– Да, Алекс, – сочувственно сказал Профессор. – Я вижу, тебе совсем худо.

И вдруг ка-ак рявкнул, что в исполнении кота выглядело совсем странно:

– А ну соберись, тряпка!

– Дак меня ж вроде бы меня никто и не разбирал, – попытался вяло возразить я.

– Да? – скептически фыркнул напарник. – А выглядишь так, словно тебе вывинтили пару гаек – в ключевых местах, знаешь ли, – он вальяжно пригладил лапой усы. – Что ты вообще знаешь об этой лотерее? Быть может, записка поддельная? Или ее заставили написать под угрозой разбивания любимого горшка с геранью? Не находилась ли твоя суженая под воздействием одурманивающих паров?

Дальше последовали и вовсе фантастические теории, но я внезапно воспрял духом.

– Ты прав, дружище! – откашлялся я. – Даже если на нее и подействовали одурманивающе обещания славы и не облагаемого налогом богатства, то я хочу хотя бы взглянуть в ее честные глаза, прежде чем она окончательно станет звездой холовидения!

– Прравильное решение, – коварно мурлыкнул кот.

– И скажу все, что я думаю о звездах межпланетного масштаба!

– Замуррчательно. А пока открой, пожалуйста, дверь – кажется, нам звонят.

Здоровенный котяра накрылся хвостом и невинно посмотрел на меня мерцающими зелеными глазами.

– И… давно? – сумел выдавить из себя я.

– Пару минут, – хихикнул напарник. – Но ты так мужественно выступал! В тебе оратор пропадает. В общем, я решил не отвлекать. Но если не поторопиться, наши билеты, возможно, решат, что мы передумали, и уйдут…

На этот раз я оказался у дверей еще быстрее, чем в ванной: никакой Тарзан со мной бы не сравнился! Разве что мудрый удав Каа, преследующий последнего из таких вкусных бандерлогов…

Я рывком распахнул двери и увидел перед собой… чью-то выразительную спину. Спина возмущенно вопияла: ее владелец ждал слишком долго и едва не отправился восвояси. Помимо оскорбленного изгиба, у спины наличествовали: четыре чешуйчатых руки, бритая макушка и заостренные ушки. Все это великолепие торчало из похрустывающей черной кожанки, лаково блестящей.

– Э… кхм, – сказал я, и невиданное существо тут же развернулось.

– О, таварищ дарагой, – обратилась ко мне благодушная желтая физиономия с раскосыми красными глазами, двойным рядом клыков и зажатой в ней редкой сигаретой «Беломор: люкс» (умри красиво!). – А я тебя ждал-ждал, думал, уже ушел! Я тут хожу-брожу, шныряю-шпыняю, людей задираю, ан думаю, авось сыщется щедрый купец на мой товар! Товар такой, товар сякой, ай, какой хароший тавар – от себя отрываю!

Я невольно покосился на четверорукого монстра, предпочитая не уточнять, какой именно товар он отрывает от себя и в каких местах.

Тем временем физиономия заговорщицки придвинулась ближе.

– Пакупать будешь, дарагой? В ногах правды нет, ходить, стоять, устал уже!

– Ч-что за товар? – невольно отодвинулся я: запах крепчайшей сивухи вкупе с изысканным ароматом «Беломора» оказывал головокружительный, в прямом смысле этого слова, эффект.

– Ай, дарагой, – ничуть не обиделся барыга. – Как так, что за тавар! Разве ты сам не знаешь, не ведаешь, какой тавар тебе нужон? – он покопался во внутренностях кожанки и извлек на свет божий два редкостно потрепанных купона.

Одобрительно поцокал языком:

– Вместе с котом на дело идешь! Как дядя Федор!

Уважаю.

Я оторопело сжал в руке два сальных листка.

– За деньгами потом зайду, – подмигнул монстр. – Шеф мне такого коньяку обещал! Я такого коньяку и в аду не видал! Сочтемся, камандир!

Дверь медленно закрылась у меня перед носом.

– Пойдем, дядя Федор, – опечаленно вздохнул Профессор. – Чем быстрее мы найдем этих… шоу-промоутеров, тем лучше.

– Куда идти-то? – покорно уточнил я.

Кот только зевнул.

– Алекс, – нравоучительно сказал он. – Если у тебя пропала жена, это еще не повод ловить ворон! Двери-то – вот они!

Я обернулся и с разинутым ртом воззрился на цельнометаллические Врата, внезапно и монументально воздвигшиеся посреди гостиной.

– Похоже, они самоорганизуются вместе с билетом, – мурлыкнул кот.

Я не слишком вежливо сграбастал его за шкирку.

– Эй, ты чего?! – возмущенно завопил Стальной Коготь.

– Мы идем, – мрачно сказал я и переступил Врата.