Мне очень хотелось спать. Есть хотелось тоже, но меньше. Некоторые в зале уже спали, в основном дети, с которыми были их родители. Но я даже думать об этом не посмел бы. Оставалось всего каких-то шесть часов — каких-то триста шестьдесят минут.

Прошло совсем немного времени. Свершилось то, чего все так ждали. Человек в маске, которого я все время принимал за главаря, вышел на сцену и громко сказал в микрофон следующее:

— Деньги готовы, транспорт для отъезда готов. Молитесь, чтобы это не оказалось ложью.

По залу прошелся какой-то неистовый гул. Это был крик отчаянных душ, часами ранее утративших всякую надежду. А может, и нет. Может, я был единственный пессимист среди этих людей, кто не верил, не надеялся и уже не ждал. За эти прошедшие шесть часов я успел разочароваться во всех и во всем так, как не разочаровывался никогда. Признаться, у меня и времени на это не было. Я был готов умереть.

В первые минуты третьего (по моим неточным подсчетам) прибыл еще один посредник для переговоров.

— Деньги уже готовы. Отпустите их! — сказал посредник, тихо и не уверенно подходя к авансцене.

Неожиданно главарь начал смеяться. Его смех был все сильнее и сильнее. Мы недоуменно смотрели то на него, то на посредника. Наконец, он остановился.

— Прошу вас будьте серьезны! Хотите, я останусь? Только отпустите их! — настаивал посредник.

Люди замерли в ошеломлении, и у них появилась какая-то надежда. Казалось, вот-вот принесут деньги и все закончится.

— Кто-нибудь понял, почему мы здесь? — обратился он в микрофон к публике. — Того кто, это уже знает, мы отпустим.

— Я знаю, — промолвил и привстал один из сидящих на первых рядах. И в этой гробовой тишине его услышали все.

Воспользовавшись смелостью одного, поднялись еще двое.

— Выйдите сюда на сцену, — приказным тоном сказал главарь и трое мужчин поднялись на сцену.

— Так-так. Значит, самые умные. Вы точно знаете, зачем мы здесь? Смотрите не ошибитесь! — сказал он и многозначительно посмотрел на посредника.

— Да, — поочередно проговорили все трое нерешительно.

— Тогда мы вас отпускаем — сказал главарь, повернулся к ним спиной, и в следующую же секунду расстрелял из автомата всех троих через плечо. Парнишка оказался прирожденным стрелком и все, трое полегли намертво.

Настала очередная гробовая тишина, которая быстро нарушилась отчаянными воплями. Я же сохранял невозмутимость и внимательно следил за действиями этих людей. В голове не укладывалось, что все это значит.

— Ну вот, мы вас отпустили. Да примет Всевышний ваши души. Хе-хе! — он засмеялся, затем резко вернулся к посреднику и продолжил. — Так не пойдет. Вы чуть было не сорвали спектакль. Я хочу, чтобы этот спектакль имел неожиданную развязку. А до конца… — посмотрел он на часы, — а до конца еще пять половиной часов.

Посредник стоял по стойке смирно, не отводя глаз от трупов. И как он только не обделался! У его «предшественников» были слишком дорогие костюмы, поэтому они не обделались. А почему этот смельчак не обделался? Я бы точно обделался.

— Послушайте. Будьте человеком слова. Деньги и транспорт готовы. Отпустите их! — еще жалобнее проговорил посредник, набравшись духа. Главарь изучающим взглядом смотрел на его перепуганное лицо в течение десяти секунд.

— Что тебе, сукин сын, обещали за их освобождение? — задал он сначала один вопрос, потом целый шквал.

— Может быть повышение на службе? Райскую жизнь до гроба? — с ухмылкой спросил главарь и несильно ударил его по лицу. — Хочешь, я застрелю тебя? О тебе снимут репортаж, дадут посмертную медаль. Ты же жаждешь славы, не так ли? Или ты думал, что ты выведешь этих людей отсюда, и тебя на выходе будут качать на руках, как героя?.. Давай-ка вали отсюда! И не зли меня!.. Шакалята! — так он называл своих подчиненных. — Выведите его отсюда.

Тот действительно был огорчен таким исходом и, семеня шагами, спустился со сцены и в сопровождении двух «шакалят».