Смерть папы привела наконец-то Маки в чувство, и она подала документы на развод. Сестра нашла себе работу «девушки для бесед» и смирилась с тем, что ей предстоит стать матерью-одиночкой. Ей также удалось договориться о помесячной выплате долгов, доставшихся ей по наследству от мужа. Итян с родителями исчезли со всеми деньгами, что они одолжили у меня, папы и Таки. Это меня нисколько не удивило. Больше я об этой семейке не слышала.

Смерть отца я восприняла не столь болезненно, как уход мамы. Его кончина словно подстегнула меня, и я стала работать еще усердней, решив добиться того, о чем раньше даже и не мечтала. Даже в выходные дни я ходила с клиентами на ужины. С Такой мы практически не общались. Все свое время я посвящала работе. Мне хотелось совершить очень важную покупку, и вот, в возрасте тридцати лет, в первый раз за всю свою жизнь я открыла сберегательный счет.

Однажды я получила от Дайки письмо, в которое была вложена фотография. Компания, в которой он работал, направила его за границу в один из филиалов, и брат написал мне, что встретил девушку, на которой хочет жениться. На фотографии они оба улыбались, а выражение ее лица отдаленно напоминало мамино. Судя по письму, брат был на седьмом небе от счастья, и я от всей души радовалась за него.

Я поставила письмо рядом с поминальными табличками отца и матери на маленький семейный алтарь, взглянула на их фотографии и представила, как они оба улыбаются.

Когда мне исполнился тридцать один год, мама-сан того клуба, в котором я работала, купила мне в подарок на день рождения костюм. Конечно же, она успела заметить, что я даже в разгар лета никогда не ношу одежду с короткими рукавами (учитывая остроту ее глаз, она, наверное, догадалась о татуировке) и поэтому купила мне костюм ярко-розового цвета с длинными рукавами. Он сидел на мне безупречно. Когда мы выходили из бутика, хозяйка улыбнулась и, нарочито понизив голос, призналась: «Ты вот-вот выйдешь на первое место в клубе. Осталось всего чуть-чуть».

Нельзя сказать, что работала одна я, — Маки тоже рвала себе жилы. Впервые в жизни она перестала полагаться на мужчин и в результате обнаружила, что и сама на многое способна. Удивительно быстро она стала лучшей «девушкой для бесед» в своем баре. Ее решительность меня поражала. Когда другие женщины, давно работавшие в баре, отпускали в ее адрес колкие замечания, она еще больше укреплялась в желании стать лучшей. Сестра сжимала зубы и клялась себе, что заставит своих обидчиц униженно вымаливать прощение.

Я спросила у Маки, не ищет ли она нового парня.

— В наше время сложно найти кого-нибудь приличного — пожала она плечами. — А как у тебя на этом фронте?

— Я сейчас слишком занята работой.

— Признайся честно, ты ведь все еще неровно дышишь к Таке?

— Перестань!

— Прости меня, Сёко. Если бы я развелась с Итяном раньше, я бы не испоганила ваши отношения.

— Да ладно тебе. Ты тут ни при чем. Я сама во всем виновата.

— Ну, давай будем надеяться, что обе найдем свое счастье.

— Точно!

— В следующий раз я действительно поймаю в свои сети нормального мужика, — Маки была преисполнена решимости.

— Да уж пора бы!

— Ага, кто бы говорил. Ты тоже вроде одна-одинешенька, если не считать твоей татуировки.

— Кажется, мы договорились не поднимать эту тему.

— Прости. Сколько бы нам ни было лет, я все равно всегда буду переживать за свою младшую сестренку. Раньше за нас волновались родители, но теперь-то их с нами нет.

— Это точно, — вздохнула я.

— Сёко, ты уверена, что правильно поступила с Такой?

— Да, уверена.

— Слушай, знаешь что? Не переживай ты из-за своей татуировки. Если она окажется препятствием для парня, значит, он тебя недостоин.

— Спасибо.

Маки снова вела себя так, как и полагается старшей сестре.

— До встречи, — бросила я на прощание и отправилась домой.

Маки стояла на пороге и махала мне рукой, пока я не пропала из виду.

Я уснула в поезде под шелест колес и голос Хикару Утады, звучавший в наушниках моего плеера.

К тому моменту, когда мне исполнилось тридцать два, на моем банковском счету уже успела скопиться приличная сумма, и я стала искать по соседству участок земли, где мы могли бы похоронить прах папы и мамы. Я и не представляла себе, как дорого стоит земля. Наконец, я подыскала участок по Интернету — место было хорошим, но у меня и близко не было тех денег, которые за него просили. Но все равно я не собиралась сдаваться, решив, что так или иначе куплю участок под могилу, и он обязательно будет располагаться рядом с моим домом.

Мне позвонила На-тян:

— Сёко, можно я к тебе завтра загляну?

— Конечно. А что случилось?

— Мой молодой человек попросил меня выйти за него замуж. Он говорит, что хочет попросить разрешения на брак, но поскольку родителей уже с нами нет… Ну, короче, я ему сказала, что таких церемоний не нужно, но он настаивает.

Похоже, На-тян нашла себе очень хорошего и вежливого парня. И точно. Встреча с ним меня не разочаровала. Ямамото работал художником, занимался компьютерной графикой, был на два года старше На-тян и показался мне достойным и надежным человеком. Он опустился на колени перед фотографиями папы и мамы, стоявшими на алтаре, сложил ладони, поклонился и в самых вежливых словах известил их о своей помолвке. На левых руках На-тян и Ямамото сверкали кольца. Сестра и ее жених казались по-настоящему счастливыми. К окончанию ужина Ямамото уже понял, что мы с На-тян давно не виделись и хотим о многом поговорить, поэтому, проявив деликатность, включил ноутбук и сел работать, предоставив нам с сестрой возможность наверстать упущенное. Потом, перед тем как лечь спать, он воскурил благовония и снова поблагодарил родителей. К этому моменту я уже успела понять, что за На-тян теперь можно быть спокойной.

На следующее утро, когда они уже уходили, Ямамото повернулся ко мне и сказал:

— Спасибо вам за все. Прошу вас, приезжайте как-нибудь к нам в гости в Хиросиму.

— Благодарю вас. Позаботьтесь о моей сестре.

— Хорошо.

— Сёко, береги себя. Не болей, ладно?

Я не верила своим ушам. Моя младшая сестренка печется о моем здоровье! Я и не заметила, как она выросла…

После того как они ушли, я прилегла на диван. Это был один из моих немногих выходных, и я позволила себе задремать. Меня разбудил донесшийся с улицы гудок машины. Я бросилась к окну и глянула вниз. Там был припаркован черный «Инфинити», который я не узнала. Я уже собралась повернуться и отойти от окна, когда услышала, как меня окликнули по имени.

— Така?

— Спустись на минутку.

Я кинулась вниз.

— Знаю, что опоздал, но все же… С днем рождения, — он протянул мне банковскую книжку. Заглянув в нее, я увидела счет на свое имя, на котором лежало полмиллиона иен.

— Это на участок родителям, — сказал он.

— Откуда ты узнал?

— Я достаточно хорошо тебя изучил, чтобы понять, о чем ты думаешь. Ты должна это признать.

— Ты уверен? — Я посмотрела на книжку.

— Это самое малое, что я мог для тебя сделать.

— Я слышала, у тебя есть девушка…

— Я хочу сделать это для тебя, — оборвал меня Така. — Я обещал твоему отцу, что ты будешь счастлива, но так и не сдержал слово.

— Что ты такое говоришь? Ты всегда прекрасно ко мне относился.

— А твой папа был мне как отец. Пожалуйста, прими это от меня.

— Спасибо, Така.

— Не надрывайся на работе.

— Хорошо, не буду.

— И смотри, не втрескайся опять в какого-нибудь мерзавца. Договорились? — спросил он с улыбкой.

— Это точно. Я так часто влюбляюсь, что просто ужас. Впрочем, больше такого не повторится, — со смехом ответила я.

— Обещаешь?

Я посмотрела Таке прямо в глаза, совсем как тогда, в тот день, когда он сделал мне предложение, и кивнула. Така ни разу не говорил мне, что любит меня, но всегда был рядом, чтобы в любую минуту поддержать меня. Теперь он начал новую жизнь, и дорога назад для нас закрылась. Да и мне надо было двигаться дальше. Настала пора выбрать свой собственный путь.

Дайки тоже дал денег на могилу родителям, и нам хватило, чтобы купить участок в храме, где был погребен Кагемото Тояма — самурай эпохи Эдо. Папа обожал сериал «Тоямано Кинсан», сюжет которого основывался на жизни Тоямы, поэтому мы решили, что отец был бы рад упокоиться в том храме. Если папа будет улыбаться, маме рядом с ним станет спокойней.

Мы захоронили останки своих родителей ранней осенью. Устремив взгляды в вечернее небо, увидели нависавшее над Токио плотное облако смога, отливавшее розовым. Оно мне напомнило цветущую сакуру у нас в саду, и я вдруг представила улыбающуюся маму. Стоило мне закрыть глаза и глубоко вздохнуть, и я могла воскресить в памяти лучшие времена.

Когда я радостно шагала рядом с мамой, держа ее за руку, ее ладонь всегда была теплой. Мне очень хотелось, чтобы родителям здесь было так же хорошо рядом друг с другом, и они наслаждались бы цветением сакуры по весне. После смерти мамы уже прошло девять лет, папы с нами не было три года. Я окинула взглядом прожитую жизнь и задумалась о той роли, которую сыграли в ней родители. Я зажгла на их могиле свечу, и ее пламя расплылось у меня в глазах от навернувшихся слез. Огонек, дрожавший на ветру, напоминал мне светлячков, на которых я смотрела у реки, когда была маленькой. От моих родителей мне остались одни воспоминания, но они были мне дороже всего. Конечно, уже слишком поздно становиться примерной дочерью, но, подарив родителям эту могилу, я обрела возможность навещать их и разговаривать с ними, а они, в свою очередь, теперь всегда будут вместе. Я надеялась, что папа наконец сможет в тиши и покое прочитать мое последнее письмо, адресованное ему.

Дорогой папa!

Я всегда очень любила тебя, но мне было невыносимо видеть, как ты возвращаешься домой пьяным под ручку с «девушками для бесед». Мысль о том, что однажды ты нас бросишь и уйдешь к одной из этих женщин, приводила меня в ужас. Я была уверена, что, если ты уйдешь, мама тоже бросит нас. Я жутко боялась этого и очень не хотела, чтобы ты сердился, и поэтому, когда была маленькой, делала все, лишь бы ты оставался в хорошем настроении.

В конце концов мы лишились пристанища и всего нажитого, а мечта мамы о новом доме и о том, чтобы мы все жили вместе, так и не сбылась. Я даже не смогла сдержать обещание, что останусь с Такой. Прости свою неблагодарную дочь. Пожалуйста, папа, прости меня за все. Я оставляю тебе талисман, который ты купил мне давным-давно. Он — единственная вещь, оставшаяся у меня с детства, и моя самая главная драгоценность. Я хочу, чтобы ты его взял на память обо мне. Я знаю, ты будешь приглядывать за нами с небес. Передай маме, что я ее тоже люблю. Договорились?

Твоя любящая дочь Сёко

На следующий день рождения, когда мне исполнилось тридцать три года, я получила посылку от Маки. Развязав красную ленточку и сорвав оберточную бумагу, я обнаружила внутри бежевый шарф из кашемира и письмо от папы. Он написал его перед смертью и вручил Маки, наказав передать его мне, когда я остепенюсь, а моя жизнь наладится.

Дорогая Сёко!

С самого детства ты была очень хорошей и ласковой девочкой. Ты всегда обожала наших домашних животных. При мысли о том, какое у тебя доброе сердце, у меня на глаза наворачиваются слезы. Мне хотелось еще раз встретиться с Такой и снова попросить его заботиться о тебе, однако, похоже, у меня уже не будет такой возможности. Мне кажется, ты осталась такой же доброй и милой девочкой, как и в детстве. Единственное, что меня беспокоит, так это твое здоровье. Пожалуйста, побереги себя и не взваливай на себя слишком много. Возможно, Сёко, я обращаюсь к тебе в последний раз, так что продолжай в себя верить.

Папа

Он словно ответил с небес на мое послание. В этот момент я поняла, что подсознательно всякий раз, когда влюблялась, видела в мужчине образ отца. Я дочитала папино письмо, сложила его и сунула обратно в белый конверт. Я решила, что пора мне бросать работу «девушки для бесед».

За месяц до увольнения я уведомила маму-сан о своем желании уйти и все свои силы бросила на последний рывок. Мне оставалось совсем немного, чтобы стать первой. Мне повезло: у меня появился постоянный клиент, который работал адвокатом и любил много швыряться деньгами. Благодаря ему я приносила клубу немалые доходы.

Мой последний рабочий день как раз выпал на ту пору, когда начинает цвести сакура. Вместе с ней ко мне возвращались воспоминания, которыми я так дорожила. Пришли почти все мои постоянные клиенты, а те, кто не смог, — прислали букеты. Со мной должны были рассчитаться только десятого числа следующего месяца, поэтому я понятия не имела, удалось ли мне стать лучшей, но вместе с этим знала, что полностью выложилась, и ни о чем не жалела. Перед тем как покинуть клуб, я разобрала букеты и просмотрела записки, присланные мне клиентами.

Мне было приятно прочитать так много теплых слов. Одно из посланий пришло от Таки.

Поздравляю, ты славно потрудилась. Желаю тебе удачи в поисках собственного жизненного пути.

Домой я взяла только его букет.

— Пусть цветы останутся в клубе, я себе оставлю только записки.

— Мы-то с удовольствием украсим клуб такими прекрасными букетами. Но ты уверена, что они тебе не нужны? Ты точно не хочешь их забрать? — спросила мама-сан.

— Да нет, спасибо. Вы не станете возражать, если они останутся здесь?

— Ты права, если ты потащишь это все домой, такси станет похоже на фургончик из службы доставки цветочного магазина, — заметил один парень, работавший у нас. Все рассмеялись.

— Спасибо вам за сегодняшний вечер. Было здорово, — обратилась я к присутствующим.

— Здорово будет, когда в следующем месяце получишь расчет! — сказала мама-сан, и уголки ее губ, накрашенных ярко-красной помадой, растянулись в улыбке. Потом с лукавством в голосе произнесла: — Сёко-тян, коли сегодня твой последний день, может, пойдем повеселимся в городе?

Я вежливо отказалась и вызвала такси. По дороге домой я позвонила Таке по мобильному:

— Спасибо за цветы.

— И чем теперь собираешься заняться?

— Ну, первым делом хочу найти такую работу, куда надо будет ходить днем. Потом собираюсь стать тем, кем мечтала с самого детства. Я хочу стать писательницей.

— Ты? Писательницей? — Така расхохотался.

— Я так и думала, что ты будешь смеяться, но я, на самом деле, серьезно.

— Понятно. То есть одиночество тебя не напрягает?

— Нет.

— Если будут сложности, главное — не опускай руки. Договорились?

— Не опущу.

— Береги себя.

— Пока, Така.

Я нажала на пару кнопок, и на экране появился запрос: Удалить контакт?

Я нажала «да». Контакт удален.

— Простите, можете высадить меня здесь?

— Вы уверены? До места назначения еще далеко, — таксист выглядел удивленным.

— Мне хочется пройтись.

— Пожалуйста, — водитель остановил счетчик. — Доброй ночи.

Я протянула ему деньги.

— Вам чек нужен?

— Нет, спасибо.

Я вышла из машины и с букетом в руках пошла в сторону дома. Мяу!

Сквозь перестук своих высоченных каблуков я различила чуть слышное мяуканье. Некоторое время я кружила на месте, силясь отыскать источник звука.

Мяу!

Жалобный писк не умолкал, но котенка нигде не было видно. Потом раздался шорох. Внизу, на дне водосточного желоба, бегущего вдоль улицы, лежали сваленные в кучу мусорные пакеты. Внутри одного из них я отыскала котенка. Он был совсем тощий и весь перемазан в грязи.

— Бедняжечка. Совсем один, да еще и в таком месте. Знаешь, мы с тобой чем-то похожи. Хочешь со мной? Будем жить вместе.

Мяу!

Я прижала котенка к груди, а с ночного неба нам светила полная луна.

Я часто думаю о луне. О том, как она растет и убывает. Это напоминает мне взлеты и падения моей жизни. Мне нравится представлять, что я появилась на свет в новолуние. Получается, в дни суетной юности, когда я искала любви, луна была молоденьким серпиком. Когда я вышла замуж, думаю, она уже была полумесяцем. И вот теперь, когда осталась одна, неужели наступила пора полнолуния? Удалось ли мне преодолеть свою слабость и, наконец, повзрослеть? Я собираюсь выбрать в жизни новый путь, но, если окажется, что он ведет в тупик, думаю, все смогу начать сначала с наступлением новолуния.

Что бы ни случилось, куда бы я ни пошла, эта луна будет улыбаться мне с небес, а ее свет утешать меня подобно материнской любви. Ему нельзя ни врать, ни обманывать, ни притворяться. Я ни за что не позволю вернуться тем дням, когда я не могла посмотреть отцу в глаза. И я уверена, что однажды встречу его — мужчину, который будет искренне меня любить и для которого я стану самым близким и дорогим человеком на свете. Я знаю, в ту ночь луна будет светить особенно ярко.

Десятого числа я приехала к маме-сан за деньгами.

— Ты славно потрудилась и стала лучшей! От души поздравляю тебя, Сёко.

Я подставила руки, которые теперь, без сверкающих накладных ногтей, казались голыми, и мама-сан положила мне на ладони конверт. Он был тяжелым, и меня охватило чувство радости, восторга и осознания того, что я добилась чего-то важного. Такие же ощущения я испытала в детстве, когда мне впервые удалось прокатиться на велосипеде.

Мама стояла впереди, совсем недалеко и, выставив вперед руки, кричала:

— Ну же, Сёко-тян, давай! Езжай ко мне.

— Сёко, не оглядывайся назад. Поняла? Я сзади попридержу, а ты крути педали что есть мочи, — объяснял папа.

Руль мотался туда-сюда, словно живой.

— Жми вперед! Не оглядывайся! Смотри только вперед и крути педали! Давай! Быстрее!

Велосипед перестал вихлять, в этот момент папа отпустил его:

— Смотри, ты едешь сама!

Я мчалась со скоростью ветра. Спасибо вам, папа и мама.

Сёко Тендо, 2004