Законодатели: от внучки сионистского лидера, обвиненного в сотрудничестве с нацистами, до внучки гонимой модели, пережившей нацизм.
Вчера был хороший день, когда австриец наслаждался путешествием по коридорам власти. По какому фундаменту власти этот австриец прогуляется сегодня?
Кнессет, израильский парламент, возможно, неплохой выбор. Придется скрывать свою австрийскую натуру от этих евреев, но это небольшая цена, которою стоит заплатить за удовольствие приблизиться к представителям власти. Единственная проблема вот в чем: Джибриль Раджуб, к сожалению, не член Кнессета, а мне нужен кто-то, кто мог бы представить меня законодателям, снующим вокруг меня. Вопрос: кто?
Мне нужно разработать план. Возможно, загнать кого-нибудь из них в угол, преградив путь. Ну да. Вот так просто: увидев представителей власти, то бишь депутатов Кнессета, я буду их останавливать.
Блестящая идея. Я надеюсь, меня не арестуют.
Я захожу в Кнессет и спрашиваю себя: кого загнать в угол в первую очередь?
Ну, первого попавшегося.
* * *
Моей первой жертвой оказывается женщина, откликающаяся на имя Мейрав Михаэли.
Очень много о ней я не знаю. Минимум, мне известный, это то, что Мейрав — депутат Кнессета от центристской партии Труда, пишет обзорные статьи для газеты Haaretz, той газеты, где подвизается Гидеон Леви. Она бывшая ведущая ток-шоу и журналист израильского телевидения и радио. Она также одна из наиболее известных израильских феминисток и обычно отождествляется с левыми, несмотря на ее центристскую принадлежность.
Этого материала недостаточно для разумной беседы, но, будучи знаменитым австрийцем, я также знаю, что отсутствие знаний никогда не останавливало представителей моего народа на пути к достижению самых высоких позиций. К сожалению, эти мудрые размышления не помогают мне узнать об этом депутате побольше, и поэтому я прошу ее заполнить пробелы. Конечно же, я пользуюсь более изящными фразами, выражая эту просьбу. Мы садимся и болтаем.
— Депутат Михаэли, расскажите мне о себе, о своей стране, о ваших мечтах. Поделитесь со мной тем, что проносится в ваших мыслях, где-то глубоко внутри.
— Это общий вопрос.
— Да. Именно так. Я хочу знать, кто вы. Рассказывайте мне, что вам захочется. Мечтайте вместе со мной. Считайте, что я Бог или Его посланник, пришедший к вам и сказавший: "Давай поболтаем". Поделитесь со мной, пожалуйста, вашими самыми интимными мыслями!
Понятия не имею, как мне пришла такая гениальной форма интервью. Какая разница? Хочу развлечься.
Депутат, сначала растерявшись, наконец, начинает говорить:
— Мои мысли, я думаю, начинаются с места, называемого "пол". Половое деление, продиктованное культурой, разделение между мужчиной и женщиной, я полагаю, это разделение есть отправной пункт всех других делений.
О, Господи! У меня, Абу Али, только лишь промелькнули какие-то грязные мыслишки, как вместо этого я получаю умственные разглагольствования ни о чем. Кто эта дама?
Увы, она то, что есть, а я должен страдать в течении всего этого интервью. Ее интеллигентное высочество продолжает:
— Система, которая решила делить людей, начинается с деления по признаку пола.
Боже мой, это будет длинная лекция!
Тем временем Ее Высочество говорит:
— Когда я думаю об обществе большего равенства, обществе, которое лучше нынешнего, где каждый может наслаждаться лучшими плодами, я думаю о мире, предлагающем больше опций.
Блестяще!
— Я представляю себе мир, в котором вы не обязаны быть мужчиной или женщиной…
У нее должно быть IQ по меньшей мере 255. Я, с моим IQ всего лишь 25, пытаюсь осознать славную мечту, которой она со мной делится, и спрашиваю:
— Не могли бы вы дать мне пример, пожалуйста?
— Нет, примеров еще нет. Сегодня у нас есть суб-половой вариант, скажем, гей или лесбиянка. Ну, я не знаю. Это может быть, скажем, что вы натуральный мужчина и в то же время носите какую захотите одежду.
В этот момент я решаю открыть ей свое сердце:
— Я не понимаю, о чем Вы говорите.
Она пытается помочь мне.
— Мужское и женское относится к сексу; но тогда мужчина или женщина, это то, что строится вокруг этого.
Интересно, она также выступает по телевизору? Как в реальной жизни можно переключить канал на что-то другое? Израильтянам следует изобрести такое устройство.
Как назло, я не могу найти такого сорта программу на моем iPad, поэтому стараюсь использовать свой планшет, чтобы подвести итог того, что она пытается мне сказать. Я пишу:
— Смысл игры — равенство. Правильно?
— Нет, — говорит она, вы ошиблись.
— А чего не хватает?
— Одного слова: солидарность.
Итак, я переписываю ее мысль:
— Смысл игры — равенство и солидарность.
Она счастлива. Но через минуту начинает волноваться:
— А это не слишком абстрактно? Может, я зашла слишком далеко?
Я ее успокаиваю. То, что она говорит, — объясняю я ей, очень понятно, потому что такая же точка зрения распространена в современных либеральных кругах в Европе и Америке. Не знаю, что я мелю, но если ей можно говорить ерунду, почему мне нельзя?
У меня хорошо получается говорить вещи, которые я сам не понимаю, и это срабатывает!
Погружаясь в свой собственный бред, я спрашиваю уважаемого депутата, когда эти великие идеи стали приходить ей в голову — проснулась ли она с ними однажды утром или мысли вдруг упали на нее в один прекрасный момент?
Она принимает это всерьез и даже впечатляется глубиной моего интеллекта.
Генерал Джибриль думает, что я ариец, депутат Мейрав — что я западный интеллектуал.
— Это связано с историей моей семьи, — продолжает она, — семьёй Кастнера. Моего деда убили здесь, обвинив в сотрудничестве с нацистами. Истина же заключается в том, что он спас много десятков тысяч евреев от верной смерти в руках нацистов.
Это последнее, что я ожидал услышать сегодня: доктор Резо Кастнер и дело Кастнера. История Кастнера восходит назад к прошлому, и, возможно, одна из самых странных глав Холокоста, если не самая странная из них. Это происходило в 1944 году, когда нацистское руководство поняло, что в скором времени все закончится их поражением, и некоторые из их лидеров начали размышлять о завтрашнем дне. Их войска только что вошли в Венгрию, где были еще живы сотни тысяч евреев, и нацистские лидеры полагали, что они могли бы использовать евреев в качестве разменной карты для собственного выживания.
Адольф Эйхман, человек, отвечающий за окончательное решение еврейского вопроса, вел переговоры с доктором Кастнером, еврейским лидером на территории Венгрии, о сделке, известной в то время под именем "Кровь за товар", о сохранении жизни миллиона евреев в обмен на десять тысяч грузовиков, нагруженных товарами. Чтобы продемонстрировать, что речь идет о бизнесе, Эйхман позволил Кастнеру отобрать самому какое-то количество евреев, которые будут отправлены из Венгрии в безопасное место. "Поезд Кастнера" с менее чем двумя тысячами евреев, на самом деле, покинул Венгрию и в конечном итоге добрался в безопасное место в 1944 году.
Но союзные державы, а возможно, и сионистское руководство не одобрили сделку в десять тысяч грузовиков, и нацисты вернулись к своему первоначальному плану. Сотням тысяч евреев было приказано незамедлительно погрузиться в поезда, которые отвезут их в крематории, правда, евреи не знали, что именно является их местом назначения. Доктор Кастнер им не сказал. Их сожгли в печах, доктора Кастнера — нет.
В следующие годы некоторые обвинили доктора Кастнера в сотрудничестве с нацистами, а государство Израиль предъявило обвинение в клевете одному из обвинителей Кастнера. Но государство проиграло в суде, и главный судья, разъясняя решение суда, заявил, что Кастнер "продал свою душу дьяволу". В вышестоящий суд была подана апелляция, но еще до того, как суд имел возможность разобрать ее, кое-что произошло.
В Тель-Авиве к доктору Кастнеру, шедшему домой, подошел человек, вооруженный пистолетом, и спросил, зовут ли того доктор Кастнер. После утвердительного ответа, доктор Кастнер был застрелен на месте.
Мейрав — внучка доктора Кастнера.
После такой информации, австриец теряет дух. Я становлюсь уважительнее.
Мы говорим еще некоторое время, и она делится со мной своей самой большой мечтой: стать премьер-министром. Думаю, с большей вероятностью доктор Кастнер воскреснет, нежели она побьёт Биньямина Нетаньяху на выборах, но не говорю этого.
Я встаю и иду из этого холла Кнессета в другой. И тут в одном из залов замечаю Аелет Шакед из крайне правой партии "Еврейский дом".
О депутате Аелет я знаю примерно столько же, сколько знал о депутате Мейрав до начала разговора с той. Единственный факт, мне известный об Аелет, это то, что всевозможные левые упоминают ее имя как убедительнейший пример абсолютной глупости, безмозглости и идиотизма правых.
Я подхожу к ней. Не согласится ли почтенный депутат потратить на меня свое время? Пройдемте в мой офис, — предлагает она, и я с радостью следую за ней.
— Скажите, что бы вы хотели сказать миру!
— Я хотела бы объяснить нашу позицию относительно израильско-палестинского конфликта и почему мы против двух государств, и почему я думаю, что мир демонстрирует лицемерие, когда дело доходит до Израиля. Арабский мир, как можно наблюдать на примере арабских стран, расположенных вокруг нас, таких как Египет и Сирия, рушится, но в это же время расположенные вдали государства пытаются заставить нас вести переговоры с арабским миром и хотят, чтобы мы отдали часть наших земель странам, режимы которых являются чем угодно, но только не стабильными.
Наша партия против этого. Каждый участок земли, который мы отдавали арабам в прошлом, такие как Ливан или Газа, находится сегодня под контролем фанатиков, будь то ХАМАС в Газе или Хизбалла в Ливане.
Отношение к нам Европы, навязывающей бойкот против нас, в моих глазах позорно и лицемерно. ЕС и ООН одержимы нами, я не знаю, почему. Я ожидала, что Германия будет с нами, но увы, это не так. Германия должна придерживаться моральной и исторической ответственности, когда дело доходит до нас, и уж, конечно же, не присоединяться к любому бойкоту, направленному против нас. Я надеялась, что Германия будет противостоять бойкоту.
Аелет не знает, кто я. Это интервью не было организовано через ее пресс-секретаря, и единственное, что она знает, это то, что я немец. Я забыл, что сегодня я собирался быть австрийцем. Аелет заглядывает мне в глаза и спрашивает:
— Вы еврей?
— Да.
— Действительно ли Европа настроена антисемитски?"
А потом, тихо, почти глотая слова, она сама отвечает на свой вопрос:
— Большинство из них.
— Чем занимается ваш муж?
— Он летчик.
— Гражданский или военный?
— F-16.
Для справки: его имя не Джонатан Шапира. Кроме того, Аелет окончила Тель-Авивский университет, инженерный и компьютерный факультеты. И еще одна справка: академические достижения Мейрав Михаэли: средняя школа. Конечно, так как Аелет является правой, а Мейрав — левой, то это Аелет — та, которую называют глупой, безмозглой и идиоткой. Почему люди не могут обсуждать политические разногласия без брани. Я оставляю офис Аелет и возобновляю блуждание в зверинце Кнессета. Кто будет моей следующей жертвой? Может быть попробовать подцепить депутатов Кнессета из харедим. Я буду бродить, бродить и схвачу первого же депутата в большой кипе.
* * *
Охота занимает некоторое время, но в конце концов я обнаруживаю депутата из харедим, стоящего у входа в свой кабинет. Табличка на его двери говорит, что он принадлежит партии сефардских харедим ШАС. Возможно, он даже друг рабби Давида Бацри из блока спасителей мастурбаторов. Я открываю дверь, говорю "здравствуйте" и сажусь. И только теперь понимаю, что я не знаю, как зовут этого депутата. Я шел слишком быстро. Как мне его называть? А, какая разница: я не буду обращаться к нему по имени, все равно он уже здесь.
И он уже говорит:
— Наше государство является примером почти в любом отношении, особенно с этической и моральной точки зрения.
— Этической и моральной, на самом деле?
— Да, конечно. Это не началось прямо сейчас. Это продолжение истории еврейского народа, начавшейся тридцать пять сотен лет назад. Тридцать пять сотен лет назад существовали мощные империи. И они исчезли. Но не еврейский народ, мы все еще здесь. Та же культура, такой же интеллектуальный потенциал.
— Ничто не изменилось за тридцать пять сотен лет? Вы действительно думаете, что это та же самая культура?
— Да. Даже лучше!
Мне бы действительно хотелось узнать, кто этот человек. Два члена Кнессета от его партии провели годы в тюрьме за кражу денег, бывший президент Израиля оказался обычным насильником и в настоящее время отбывает срок, бывший главный раввин обвиняется в краже миллионов, бывший премьер-министр сейчас находится в суде из-за разнообразных финансовых махинаций. А этот парень говорит об этике и морали?! Надо выяснить о нем побольше. И я спрашиваю:
— Откуда вы? Откуда ваша семья?
— Я родился здесь, но моя семья происходит из Триполи в Ливии. А вы откуда?
— Польша. Боже, как я сегодня путаю страны!
— Дом моего деда в Ливии был точно таким же, как и дом вашего деда в Польше. Характер, внутреннее свечение обоих было одинаковым. Та же этика, то же самое мышление, тот же "свет для наций". Да, да.
— Подождите. Что такое еврейская этика?
— Во-первых, кто дал человечеству этику? Иудаизм. Вначале все вокруг были каннибалами, без этики и морали, но затем евреи дали миру Библию. Народы мира скопировали ее. Наша Библия, еврейская Библия, была переведена на более чем семьдесят два языка.
— Вы же знаете, дорогой депутат, что большинство израильтян не следуют Библии. Пойдемте со мной, я возьму вас на пляжи Тель-Авива и покажу вам евреев.
— Позвольте мне объяснить вам. Кое-что произошло здесь, в этой земле, то, что ни ваш, ни мой дед не могли даже вообразить. Израиль, понимаете ли, был основан русскими радикалами, которые были атеистами. Но это все прошло. То, что вы видите на пляжах Тель-Авива, есть лишь последствия деятельности этих радикалов много лет назад. Но есть сдвиг в стране в сторону корней, к вашему деду, к корням моего деда. Вы можете это видеть.
— Как я могу это видеть?
— Через три года большинство детей, поступающих в начальные школы Израиля, будут харедим.
— Вы это серьезно?
— Да, да. Эти дети уже родились!
— Вы утверждаете, что, скажем, через пятьдесят лет большинство израильтян будут ортодоксы?
— Как ваш и мой деды.
— И через пятьдесят лет пляжи Тель-Авив будет пусты в субботу?
— Не совсем пусты. Останется небольшое число светских евреев, но они будут в меньшинстве. Благословен Господь, ибо светская культура скоро исчезнет.
Ровно в этот момент наступает 2:00 пополудни. А каждый час транслируются новости по израильскому радио. Депутат включает радио и слушает. Ему хочется знать, что нового в Сирии, соседствующей с Израилем. Он слушает, и слушает, и слушает.
Это очень израильская вещь, уникальная привычка, и он напоминает мне о ней: слушать новости каждый час, чтобы убедиться, да поможет нам Бог, что Израиль все еще существует. Эта привычка является одной из самых интересных, самых трогательных и самых страшных реальностей, с которой вы когда-либо сталкиваетесь в Израиле. Она не содержит никаких слов, почти никаких эмоций, лишь краткое движение пальца, нажимающего кнопку или касающегося экрана, чтобы включить передачу новостей. Только не задумывайтесь об этом, потому что, если вы задумаетесь, то начнете рыдать над этим народом.
— Войны нет, — говорит он, выслушав новости, счастливый тем, что можно продолжать цепляться за жизнь. Он выключает радио и снова говорит.
— Еврейский народ выжил, потому что евреи сохранили единство внутри. Вы знаете, почему народы мира нас ненавидят?
— А они ненавидят?
— Да, да, они ненавидят. Они антисемиты. Вы знаете, почему они антисемиты? Потому что они завидуют нам!
— Народы мира ненавидят вас?
— Безусловно.
— Американцы тоже?
— Американцы, не знаю. Но антисемитизм есть повсюду, давайте не будем говорить об отдельных странах. Антисемитизм существует и в огромном количестве. Посмотрите, в прошлом веке немцы хотели убить всех существовавших евреев. Почему? Что мы сделали немцам? Что за борьба или спор был у нас с ними? Почему они нас убивали? В чем причина? Зачем? Разве есть логика, способная объяснить их ненависть? Разве есть разумное объяснение их действиям?
Он задумывается на минуту над словами, которые только что произнес, и делится другой мыслью. Антисемитизм исходит от христианских стран, а не из исламских. До эпохи сионизма, говорит он мне, мусульмане и евреи сосуществовали отлично.
Я меняю тему разговора.
— Что вы думаете о рабби Бацри?
— Такой же праведный как и другие.
— Он принят обществом?
— Как и другие рабби. Они все мудры, все умны, все хорошо разбираются в Библии.
Мне хочется спросить его, дал ли бы он тоже рабби Бацри 4000 шекелей, но быстро прикусываю язык. Я даже не знаю его имени, и было бы совершенно несправедливо обвинять его в мастурбации.
У вас есть мечта?
— Мир.
— С кем?
— Между нами и арабами. Поверьте, нет никаких оснований, чтобы не достичь с ними мира. Проблема заключается вот в чем. Ашкенази, а только они ведут переговоры с палестинцами, никогда не достигнут никакого мира с ними. Если бы Израиль послал сефарда вести переговоры с палестинцами, мир уже давно был бы здесь. Ашкенази не хотят, чтобы мы, сефарды, разговаривали с арабами. Послушайте меня, сионистское движение с самого начала не понимало того, что для того, чтобы говорить с другими народами, вы прежде всего должны понимать их культуру. Если вы хотите заключить мир с палестинцами вы должны сначала понять их, их культуру, различные нюансы их культуры, но ашкеназские евреи до сих пор не осознали этот факт.
Оставляя его офис, я гляжу на имя на табличке: депутат Ицхак Коэн.
Кто он такой?
Вот официальная информация Кнессета о нем: глава Комитета по этике Кнессета, бывший министр по делам религии, бывший заместитель министра финансов, отец десяти детей.
* * *
Десять детей может показаться многовато для некоторых, но не для депутата Меира Поруша, в чьем кабинете я сижу после того, как покинул депутата Коэна. У Меира двенадцать детей.
Меир является центральной фигурой в партии "Тора и Иудаизм", ашкеназском эквиваленте партии ШАС. Он одет в традиционную одежду харедим, включающую в себя длинное черное пальто, дизайн которого был первоначально разработан для условий Сибири. Погода сегодня очень, очень жаркая, но Меиру нормально. У него есть кондиционер, установленный на температуру морозильника, что очень удобно для него и его привычных гостей, но не для таких людей, как я.
— Скажите мне, что захотите, а я поведаю миру о том, что бы вам хотелось им рассказать.
— Я не знаю, хотят ли ваши читатели что-то знать о нас, — отвечает он.
— Вперед, говорите, — подбадриваю его я, и он начинает.
— Мы представляем подлинный иудаизм, культуру, начавшуюся три тысячи лет назад на горе Синай.
Сефардский депутат Ицхак говорил о тридцати пяти сотнях лет, но это ведь ашкеназский депутат. Может быть, сефарды старше, я не знаю.
— Почему так важно, чтобы мы сохранили эту старую культуру? — спрашивает Меир и тут же отвечает: "Еврейский народ является старейшей нацией в мире".
Некоторые, возможно, оспорят это историческое обозрение, но они не впечатлят Меира. "Нет другой, столь же древней нации", — подчеркивает он.
А что же такое еврейская культура? Ну, согласно депутату Меиру, есть одна вещь, к ней точно не относящаяся: "Если вы покупаете товары "Made in Israel", то это еще не делает вас евреем".
Депутатам Кнессета, я вижу, нравится поговорить о философии, идеологии, этике и истории, но я пытаюсь вернуть депутата на землю на пару минут.
— Сегодня Кнессет созывается для обсуждения так называемого закона "о равном разделении бремени". Можете ли вы объяснить мне, что это такое?
— Никто не знает!
С этим человеком не скучно, но на мой вопрос он отвечать не желает.
Правда заключается в том, что закон "о равном разделении бремени" в данный момент для Израиля весьма взрывоопасен. Израильтяне харедим не служат в армии (не "разделяют бремя"), но получают помощь от государства в случае нужды, как и любой другой гражданин и даже чаще.
Полвека назад это не было большой проблемой, поскольку их было немного, но теперь их сообщество насчитывает сотни тысяч человек.
Я давлю на него, требуя лучшего ответа, нежели "никто не знает", и он отвечает, что "разделить бремя" — всего лишь инструмент, который светские евреи используют для атаки на харедим за неимением чего-то лучшего.
— Почему это, мужчины друзы служат в израильской армии, а друзские женщины нет? Где равенство?
Конечно же, служба друзских женщин в израильской армии — это последнее, что заботит депутата Меира, но хороший метод сбить человека с курса.
Со своей стороны, я прошу его быть более точным в своих ответах, и он подчиняется:
— Я не рассматриваю как святая святых необходимость иметь здесь еврейское правительство. Конечно, удобней, когда правительство еврейское, но если еврейское правительство устраивает нам трудности в соблюдении наших традиций, то я не жажду, чтобы именно евреи управляли государством.
Другими словами, депутат Меир говорит следующее: если иметь еврейское государство означает, что общине харедим придется служить в армии, то он и его партия предпочли бы иметь государство исламское. Это нечто, что я никогда не думал услышать, но факты есть факты.
* * *
После того, как я покидаю комнату депутата Меира, я сталкиваюсь с министром Ури Орбахом и спрашиваю, не хотел ли бы он дать интервью. Он отвечает:
— Зачем? Почему я должен тратить свое время на пиар Израиль? Спасибо, нет.
* * *
Депутат доктор Ализа Лави — член самой новой партии Израиля, “Еш Атид” (Существует будущее), созданной журналистом Лапидом, превратившимся в политика. Ализа — одна из наиболее известных феминисток своей страны, религиозная женщина, преподаватель университета и автор нескольких книг.
Я прошу ее рассказать мне, что такое "Израиль".
— Для меня государство Израиль означает дом. Дом — это место, где вы работаете, место, которое вы любите, ремонтируете, храните, это место, куда вы можете убежать и где спастись.
— Вы гордитесь тем, что вы израильтянка?
— Конечно. И более того, я благодарна Израилю. Я принадлежу поколению, у которого есть дом, и я очень этому рада. Моя бабушка родом из Бухареста. Она была моделью, когда ей было двадцать — двадцать один год. У нее была студия моды, у нее было все, но в один прекрасный день ее студию и все, что она имела, сожгли. Были люди, позаботившиеся о ней и доставившие ее сюда. Медленно, но она отстроила себя заново, себя и эту землю. Я вижу свою задачу в том, чтобы помочь каждому еврею в любой точке мира, желающему сюда приехать, помочь, в чем бы он ни нуждался. Эта страна является домом для евреев, и моя работа состоит в том, чтобы сохранить это место живым.
— Что такое израильтянин?
— Человек, желающий жить, продвинуться, выжить. Желанием жить пронизаны все части бытия израильтянина. Почему израильский хайтек столь продвинут? Это не только "еврейский мозг", это гораздо больше. Это желание жить полной жизнью. Быть израильтянином значит иметь дом. И, несмотря на все различия между евреями, несмотря на все крики друг на друга здесь в этом Кнессета, существует какой-то клей, соединяющий всех израильтян. Мы все разделяем тот же дом. Я не могу объяснить это. Эта общность, это единство дает мне силы сидеть с немецкими журналистами и давать это интервью. Это придает мне силы, и я могу простить прошлое.
Она говорит обо мне. Это я немец, и ей нужно особое усилие, чтобы говорить со мной. Хорошо.
— Можете ли вы дать мне образ этой "общности"?
— Если я упаду на улице, я хочу, чтобы это произошло здесь [в Израиле], ибо здесь кто-нибудь поможет мне. У меня нет другой земли, нет никакого другого дома.
Таковы нынешние предводители страны, в которой я когда-то родился. Эта страна также благословлена миллионом кошек, некоторые из которых живут в моем саду, куда я и возвращаюсь.