— Интересная у них тактика, — произнёс стоящий у открытых ворот селения беорн, спокойно глядя на накатывающуюся на Веспаркаст лавину одержимых людей.

Около сотни крестьян, охотников и воинов, коим не повезло оказаться в плену у троллей, передвигались длинными прыжками, отталкивались ногами и приземлялись на руки. Бежали они молча, точь-в-точь сосредоточенные на жертве хищники. Напоминали скорее ряженых в рваньё больших кошек, нежели людей.

— Не на тех нарвались, — ощерился заряжающий арбалет возле капитана волколак. — Всех положим с нашим-то оружием. Кроме разве что тех драных кошаков у леса, от них за милю разит сильным колдовством. Не в обиду тебе будет сказано, Виллем.

Находящийся слева от Тайбера баст отмахнулся свободной рукой. В другой он держал готовый к стрельбе двужильный арбалет, болты на ложах сверкали зачарованным серебром, опасным для оборотней и нежити низкого порядка. Такие же, только гораздо крупнее, похожие на короткие дротики, и испещрённые гномьими рунами, были воткнуты в землю перед капитаном наёмников. Рейк обходился болтами попроще, покрытыми серебряным напылением и смазанными моррибирнским маслом, смертельным для младших лоа.

Беорн поднял своё грозное оружие, прижал приклад к плечу и прицелился. Помощники последовали его примеру. Одержимые приблизились на расстояние выстрела и не думали останавливаться и рассеиваться, что на их месте сделали бы нормальные воины. Вдох, выдох, и раздался слитный щелчок спущенных тетив. Двух бежавших первыми врагов словно подкосило, они кувырнулись вперёд и остались лежать, их вскоре заслонила живая стена одержимых. Третий, в кого попал снаряд переносного скорпиона, отлетел назад и исчез в людском потоке. Спустя мгновение громыхнул взрыв, сработало заложенное в специальную выемку в снаряде гремучее зелье, обдав находящихся поблизости дождём из стальных осколков. Одержимых раскидало, однако, они вскочили и помчались дальше, походящие на куски окровавленного мяса, сбежавшие с бойни.

— Добрый выстрел, — волколак уже заряжал арбалет тускло светящимся зеленью зачарованным болтом. Явно собирался превзойти капитана по результативности стрельбы. Посматривающий на него искоса баст хмыкнул. — Ставлю серебрушку, что прошью черепушку вон тому здоровяку в рваной кольчуге.

— Принимаю и удваиваю, — откликнулся Виллем.

— Стреляем по готовности, — вскинул капитан переносной скорпион и выстрелил.

Его взорвавшийся на этот раз при попадании в цель снаряд проделал прореху в стае нападающих, которая затянулась через удар сердца. Помощники пустили по болту, поразив сразу трёх одержимых, рухнувших под ноги несущимся следом. Ещё несколько выстрелов, и волна врагов докатилась до частокола, необычно тихая и потому жуткая.

— Отступаем, — рыкнул, наконец, Тайбер, отправив последний снаряд в грудь подскочившего ко рву одержимого.

Капитан отступал лицом к противнику, прикрывая соратников, баст и волколак же по приказу развернулись и ринулись в Веспаркаст сломя голову, на назначенные им позиции. Виллем на ходу частично трансформировал руки в когтистые лапы, в глубине улицы он высоко подпрыгнул у двухэтажного дома, ухватился за открытые настежь ставни и забросил тело в комнату. Рейк затерялся в ответвлении пересекающей посёлок дороги. Беорн никуда не пытался укрыться. Тайбер хладнокровно расстреливал подбегающих одержимых, коих не останавливал ров. Их тела усеяли пространство перед воротами и вход в селение, но потери не убавили у них желания проникнуть в Веспаркаст и перебить защитников. С разбегу одержимые крестьяне и воины перескакивали ров и выбегали на центральную улицу селения.

«А имперцы вот-вот начнут воевать вовсю, — подумал беорн, отстранённо отмечая становящееся чуть ли не паническим песнопение и ощущая нутром давление духовной энергии, окутывающей крепость. — И нам пора».

Снаряд с синим сверкающим наконечником наёмник приберёг напоследок. Оттянул тетиву с помощью громоздкой рулетки, вложил в желоб лёгкий полый болт и, направив оружие в тёмные небеса, нажал на спусковой рычаг, после чего отшвырнул ставшим бесполезным скорпион — зачарован на прочность, не сломается. В небе расцвёл с громким хлопком алый огненный цветок.

Занимавшие смотровые площадки наёмники высунулись над частоколом, в темноте вспыхнула зажжённая пакля на стрелах, спустя миг устремившихся ко рву. Тайбер знал, что сейчас алхимическая смесь на дне рва воспламеняется, и огонь с гулом вырывается из земли, распугивая одержимых и разделяя их на успевших войти в селение и тех, кого теперь можно безбоязненно расстреливать со смотровых площадок. Сквозь выросшее препятствие не пройдёт ни один одержимый. С несколькими десятками прорвавшихся в Веспаркаст можно управиться и заговорённой сталью.

Дома выплеснули верещащих дьяволами горных троллей и рычащих оборотней. В толпу одержимых врезались с двух сторон, позади разгоралось, завывая и ревя, синее пламя, а впереди одиноко стоял обнаживший короткие увесистые фальшионы Тайбер.

Тот, кто сказал, что один в поле не воин, никогда не встречал в бою беорна.

Одержимые прыгали как кошки и дрались, словно стая диких котов — остервенело били руками и норовили вцепиться в горло зубами. Двоих кинувшихся из коридора смерти людей капитан наёмников развалил единым крутящимся движением, взмах, и оба противника, крича, упали на дорогу. Они ещё дёргались, когда Тайбер переключился на их соратников, врубившись сокрушительным смерчем в массу визжащих, пытающихся сопротивляться одержимых.

Тем временем арбалетчики на смотровых площадках выбивали близко подошедших ко рву врагов. Могли и гремучим зельем угостить, если попробуют проскочить через пламя.

У одержимых не было и шанса на победу. Зажатых со всех сторон, их поспешно вырезали, готовясь к возможной второй волне атаки. Капитан отлично помнил хитрость и изобретательность синекожих по имперской кампании двадцатилетней давности, в коей ему довелось участвовать в качестве простого наёмника. Вот тогда-то чудом спасшийся молодой беорн ощутил на себе прелести лесной войны с троллями и запомнил на всю жизнь: синекожие всегда используют обманные манёвры и магию в битве.

Одержимые лишь часть вражеской орды, сотня смертников, чья основная задача состояла, вероятнее всего, в разведке, за ними придут более опасные порождения чёрного колдовства. В случае удачи за чудовищами последуют тролли, которые добьют истощённых и раненых противников и одержат победу. Вопрос в том, откуда они ударят?

Защитный магический кокон над Веспаркастом внезапно лопнул, выпустив наружу разрушительную энергию. Беорн, нечувствительный к магии, всё же ощутил, как исчезло напряжение вокруг крепости, а от мощного заклятия заболела голова. Будто по ней, этой кудлатой башке, стукнули тяжеленным мешком влажного песка. Мир покачнулся, угрожая опрокинуться, точно палуба поднятого громадной волной корабля, оборотень еле устоял.

Восприимчивый Рейк повалился на колени, выпустив из рук оружие и закрыв лицо ладонями. На горцев отголоски заклятия подействовали по-разному, кто-то катался по залитой кровью земле, кто-то встал неподвижно, бешено вращая глазами и издавая сдавленное рычание.

Что бы это значило? Тролли нанесли удар и проломили оборону имперцев? Капитан терялся в догадках. В одном он был уверен: ничего хорошего падение барьера защитникам не сулит. Крепость как бы отворила настежь врата, приглашая нападающих на кровавый банкет, и тролли не заставят себя долго ждать.

Хорошо бы у местных магов оказался богатый арсенал свитков с заклятиями. Устоять пред ордой синекожих весьма непросто и рыцарям, а в Веспаркасте таковых всего десяток-полтора, личный отряд коменданта Гарена, ускакавшего к герцогу за подмогой, да так и не вернувшегося.

— Капитан! — рявкнул Виллем со смотровой площадки.

Добавить он ничего не успел, из-за частокола скакнула огромная косматая туша, сбившая его и остальных стрелков вниз, точно игровые кегли. Невероятно быстро перемахнувшая преграду тварь с оборотнем в зубах приземлилась на горцев, подмяв троих, и стремительным тараном рванула сквозь порядок наёмников к Тайберу. В скудном свете лун беорн разглядел громадный меховой ком и безвольно мотающегося из стороны в сторону, брызжущего кровью баста. Грудную клетку раздавило гигантскими челюстями зверя, и тем не менее, Виллем старался нащупать на поясе кинжал.

Оборотня трудно убить. Ему можно сломать рёбра, отрубить руки и ноги, лишить половины внутренних органов, и он выживет. Отлежится, подождёт, пока затянутся кажущиеся представителям большинства рас смертельными раны и возвратится к жизни, обуреваемый жаждой мести. Именно поэтому оборотней многие народы считают бессмертными, а бойцов школы Клыка и Когтя — непобедимыми.

Тварь дёрнула округлой башкой, ломая хребет наёмнику, и выплюнула перекушенный пополам труп баста.

Ни удивительная регенерация, ни зачарованная на прочность одежда не спасает от более сильного и ловкого противника.

В момент перед столкновением Тайбер кинулся вперёд и рухнул на спину, выставляя над собой клинки фальшионов. Заговорённая колдунами школы и смазанная ядом сталь вспорола живот пронёсшегося над ним зверя, едва не вырвав руки беорна. Наёмника протащило по дороге с десяток шагов, прежде чем тварь резко выставила лапы, чтобы остановиться, и кувырнулась через голову.

Нельзя терять ни мгновения. Вскочив, капитан длинным прыжком покрыл расстояние до ворочающейся в вывалившихся внутренностях твари и, плавно скользя от раскрытой клыкастой пасти вдоль её туловища, разрезал ей фальшионами бок и спину. В уши ткнул раскалённым прутом кошачий крик, зверь на удивление проворно для своей комплекции развернулся, полосуя десятидюймовыми угольно-чёрными когтями воздух. Он промахнулся, в беорна угодила жёсткая лапа, бросив в стену ближайшего дома.

Тайберу показалось, он расслышал хруст собственных рёбер при ударе о брёвна, из коих построен дом. Спину и грудь будто пронзило десятками пыточных спиц, парализовав на долгий удар сердца.

«Двигайся, демон тебя подери! — стучала в висках мысль. — Она сейчас кинется и сомкнёт зубы на твоей глупой старой башке!»

Беорн судорожно вобрал воздух в лёгкие, перебарывая терзающую грудную клетку боль, и встал. По крайней мере, если ему суждено сегодня уйти к предкам, он умрёт стоя, как и подобает истинному воину. Ноги его трансформировались, мышцы наливались новой силой. Он сможет завалить тварь, разорвавшую его бойца, исполнит свой долг перед павшим товарищем и сбережёт живых любой ценой.

Над частоколом показалась морда второй чудовищной кошки.

* * *

Трёхклинковый наконечник показался аккурат из середины спины гиганта, войдя в район солнечного сплетения. Хорошо насадился, наверняка внутренности разрезало на куски. Был бы тролль по-настоящему живым существом, откинул бы коньки. Так нет, цепляется за существование, несмотря на рану и высасывающее из него энергию оружие. Благо, топором достать не пытается, ослаб, ручищу не поднимет. Только щерится, еле стоя на подкашивающихся ногах, и держится за древко упирающегося в наст трезубца, чтобы не упасть.

Скорость реакции наше всё. И боевой транс. Когда исполин с занесённым оружием падал на меня, я успел ткнуть его в воздухе и откатился из-под удара. До сих пор чувствую, как зазубренное лезвие раздирает одежду на плече и спине. Вроде до кожи не дошло. Подозреваю, случись иначе, не наслаждаться мне сейчас зрелищем опутываемого колючим кустарником синекожего исполина. Девчата постарались, накрыв его своей сетью. Считай, не жилец он, сколько б ни скалился.

У Виолы с подругой успехи немногим хуже. Оба атаковавших тролля дёргаются, пытаясь вырваться из цепких лиан-кнутов, обёрнутых вокруг них и не дающих ни уйти, ни замахнуться оружием. Правда, растительные путы растягиваются под натиском и грозят вот-вот порваться, чего допускать нельзя. Вынув Коготь и серебрёный засапожник охотника на нежить, мягким шагом скольжу к гигантам и всаживаю поочерёдно каждому по кинжалу в грудь. Надеюсь, сердце у них расположено именно там. Для верности прокручиваю клинки в ранах и начинаю вытягивать духовные сущности из повреждённых физических оболочек. Противно, точно холодную змеиную кровь пьёшь. Ничего, ловил духов и более мерзких.

После поимки возникло ощущение тяжести в районе солнечного сплетения. Будто живьём гадюку проглотил, и она в животе извивается. Пройдёт со временем, просто очень сильные лоа владели телами троллей. Каким образом шаман откопал столько старых змей, перешагнувших границы своей сути, диву даюсь. Дюжина старших лоа! Причём ограниченных колдуном, дабы не пожрали окружающих синек. Могучий, должно быть, шаман постарался, не тот ли старикан, стоящий у кромки леса?

А нет там никого, испарился. Хитрый гад, от него избавляться придётся в любом случае. Проблемный слишком. Ему волю дай, наворотит дел. Что ему помешает призвать кого покруче змеиных духов? Или вернуть ушедших в Серые Пределы из гигантов? Биологического материала для воплощения у него хоть отбавляй, в распоряжении верховного шамана все мужчины племени, то есть все воины, участвующие в походе.

Что там у Эстер с сёстрами? Ух и чащу они на вершине Вала вырастили, тянется от башни на полторы сотни метров на запад, сплошной продолговатый ком из движущихся шипастых ветвей, периодически выстреливающих гарпунами лоз со здоровенными колючками на концах. Отдалённо напоминает свёрнутую колючую проволоку на бетонном заборе. Гигантов двое, ещё пара благополучно скручена и истыкана живыми ветками. Тролли вяло подёргиваются, типа сопротивляются, однако, это ненадолго, их ауры почти поглотила аура леса, распространяющаяся от чащобы.

Запертых в клетках из ветвей и лоз дриад и древней просто не достать, надо прорубаться, что исполины и делают не совсем удачно. Хлещущие по ним растительные хлысты выдирают клочки кожи и мяса, прилипают к ним намертво. Синекожие помогают друг другу, действуя поразительно слаженно, отрубают впивающиеся в них лозы и даже поспевают уворачиваться от выстреливающих в них огромных шипов.

Вложив кинжалы в ножны и вернувшись к почившему гиганту, вынул из него наполнившийся энергией трезубец и направился к Валу разбираться с неугомонной парочкой. Они, конечно, шустрые, да с каждым успешно прошедшим по ним ударом шипастых кнутов по чуть-чуть теряют скорость, как и сотворённое дриадами чащобное чудище. Почему? Айгата утекает. На поддержку в «живом» боеспособном состоянии креатуры тратится море энергии, а запасы её не бесконечны ни у девчат, ни у синих. Ждать, кто кого истощит первым, у меня никакого желания. Неизвестно, что за пакостные чары на топорах.

Брошенный с расстояния в десяток метров трезубец приколол исполина к бревенчатой стене, словно громадную гусеницу. Пользуясь его неподвижностью, его тело пробили сочащиеся чем-то явно вредным для организма светящиеся зелёным шипы. Синекожий изогнулся в тщетной попытке освободиться и застыл с запрокинутым к чёрным небесам лицом. Судя по закатившимся глазам, готов. Его напарник, осознав бесперспективность своей дальнейшей атаки чащобы, спрыгнул к основанию Вала, ещё и в воздухе развернулся, дабы увидеть, кто так метко боевые трезубцы кидает.

Весь покарябанный, с болтающимся у уха сорванным скальпом гигант походил на восставшего мертвеца. Следов разложения не хватает, их заменяют зияющие по всему телу эффектные раны от шипов.

Снова берусь за Коготь, он самое смертоносное оружие в моём арсенале, не считая заклятий в свитках и магии теней, которую стараюсь использовать по минимуму. Пышущий злобой тролль, единственный выживший из отряда телохранителей вождя, коброй бросается мне навстречу, топор держит обеими руками. Разрубить меня пополам удумал, да? Падаю в теневое измерение, он по инерции проскакивает надо мной, и я оказываюсь у него за спиной. Кинжалом рассекаю сухожилие на ноге синего, поворачивающийся исполин теряет равновесие и заваливается на ускользающего тенью меня.

Фух, ушёл. Появился за гигантом, буквально выпрыгнув из теневого измерения. А тролль молодец, сориентировался. Оттолкнувшись ладонью от наста, крутанулся на колене и встал лицом ко мне. В руке топор, вторая пальцами касается снега. Стоит на колене и подниматься на здоровую ногу не собирается. Гоняться за мной передумал, и правильно, я сам к тебе подойду.

К синекожему подтягивались дриады, коих я жестом остановил. Рисковать девчатами незачем, сам справлюсь, и без трезубца. Второй уровень боевого транса, как-никак, а в противниках у меня без пяти минут инвалид. Хм. Надо признать, опасный инвалид, который даже в таком состоянии завалит не одного латника.

Сближение, резко бросаю себя вправо из-под опускающегося топора и бью кинжалом в открытую подмышку гиганта, одновременно огибая противника со спины. Смуглянка говорила, малейшего пореза достаточно для экспресс-доставки врага на тот свет. То для нормального, живого врага. Этот же ходячий труп, одержимый старшим лоа, вместо путешествия в Серые Пределы отпустил топорище и отмахнулся освободившейся ручищей. Именно поэтому я перемещался за его спиной, появившись, откуда он не ждал — справа от него. Выхватив из-за пояса на ходу серебрёный кинжал, с хрустом вогнал синекожему клинок в висок.

Тролль бухнул ничком в наст.

Я оглянулся. Тролли давно сбежали в аранью, шаманюга показываться не спешил, у Вала я да дриады, не считая трупов. Виола с сестрой, помогшие одолеть одержимых гигантов, скорчились на снегу, истекая поблёскивающей в лунном свете полупрозрачной кровью. Руки и пальцы их, принявшие обычную форму, были изрублены и изрезаны. Достали их таки топорами. Дриад трясло.

Чащоба на вершине Вала стремительно засыхала, меж истончающихся ветвей и лоз проступали силуэты упавшей на колени Эстер и сгорбившихся, исхудавших древней. Где остальные? В башне?

Откат от сотворённого действа должен быть нехилый, верно, командиршу моего охранного отряда им и накрыло. Запасы айгаты истощились, ауры сжались до россыпи крохотных искр, тлеющих в древесниках и дриадах. Они лежат на Валу, кроме Эстер трое её сестёр, всё же принявших участие в сражении и подпитывавших энергией чащу — эдакий защитно-атакующий барьер на основе магии природы.

Я метнулся к Виоле с Файоной, её пострадавшей сестре. Раны от топоров некритичны, руки и пальцы на местах. Плохо другое, в ранах угнездилась чужеродная энергия, она пронизала ауры девчонок и постепенно разъедает дриад. Не зря я опасался чар на топорах. Настоящее проклятие, наложенное на оружие гигантов, распространилось через раны по духовным и физическим телам. Демоны загрызи тролльих колдунов!

Зелье от проклятий, где оно у меня? Стоп, не навредит ли ангелианская святая магия созданиям божества растений, не одобренного Церковью?

Подо мной расцвели диковинными лепестками тени, обозначая откликнувшихся на зов духов, и потянулись к Виоле. Надежды на них мало, да выбора особо нет. Теневые без труда проникли в ауру дриады, столкнулись с нитями вредоносной айгаты и начали выгрызать повреждённые участки духовного тела, изолируя проклятие. Я, в свою очередь, контролировал их действия и по капле вливал энергию в дриаду. Плохой из меня врач, сюда бы брадосского целителя де Виллано, он бы точно девчат поставил на ноги. Удалить поражённые проклятием фрагменты духовного тела и обработать раны зельем, вот и вся помощь, которую я окажу. Ну и айгатой обеспечу, у меня её много.

Вы только живите, девчата. Живите!

Отступление второе. Тайбер

Косматая тварь пригнула башку, словив брошенный ей в глаз меч непробиваемым лбом. Оружие со стуком отскочило от толстой кости и улетело в темноту, оставив над переносицей чудовища глубокую царапину.

На точное попадание Тайбер и не рассчитывал, ему было достаточно и того, что громадный зверь отвлёкся. Оттолкнувшись с короткого разбега задними лапами, наполовину трансформировавшийся оборотень запрыгнул на опущенную голову кошки. Выставленный в падении второй фальшион в его руках погрузился по рукоять в необъятную шею и вызвал у твари полурык-полувизг. Она завертелась в попытке сбросить врага, шарахнулась о стену дома, снеся её напрочь, и, потеряв равновесие, рухнула.

Тварь жила — грудная клетка вздымалась от прерывистого дыхания, заглушаемого иногда низким захлёбывающимся рычанием. Капитан наёмников провернул клинок и выдернул его из жёсткой неподатливой плоти, выпустив наружу кровавый фонтан, забрызгавший ему плечи и грудь. Чудовищная кошка испустила последний вздох и замерла.

— О, подружка за тобой, — буркнул беорн, увидев другого зверя.

Тот перескочил частокол и яростно отбивался от окруживших его горцев с наёмниками. В его шкуре застряло по меньшей мере полдюжины стрел и арбалетных болтов с алхимической начинкой, из-под лопатки торчал обломок копья, но подыхать он упрямо отказывался, бросаясь всем телом на врагов и сметая их спиной. Отомстить за падшего сородича чудовище не стремилось, сражаясь у ворот. Его поведение показалось Тайберу подозрительным. Почему первая тварь, разнося всё на пути, выбрала целью капитана, а эта сосредоточилась на расчистке ворот?

Наблюдательные площадки опустели, стрелков разметало атакой зубастых громадин. Смерть командира повлияла бы на оборотней, и потом, после победы над ним, можно было ударить по наёмникам с двух сторон. Ворота нужны для свободного входа в селение свежим силам противника, троллям либо новой партии одержимых.

— Рейк, на смотровую площадку! — заорал капитан, соскакивая с поверженного чудовища.

Беги со всех ног, Тайбер, так же, как тогда, в аранье, спасаясь от орд синекожих и призванных шаманами лоа. Ибо от тебя зависит, переживут ли твои бойцы сегодняшнюю ночь.

Посылающий с крыши дома болт за болтом помощник оглянулся, услышав зов капитана, и, завидев его бегущим к частоколу, отложил арбалет. В руке у него тускло блеснул мифриловый клинок квилона с выбитыми на нём гномьими рунами. Спрыгнув на дорогу, волколак помчался к смотровой площадке.

Что произошло с помощником дальше, капитан не знал. Он отстранённо отметил лежащих в крови наёмников у ворот и раненых, но не сдавшихся бойцов, надвигающихся на потустороннюю тварь подобием строя, выдвинув вперёд копья и держа наготове топоры и ножи для метания. Боеспособных стрелков больше нет. Со зверем оборотни и горцы справятся, однако, повторная атака чудовищ, если таковая будет, их сметёт.

Тайбер, не чуя под собой ног, взлетел по приставленной лестнице на смотровую площадку. Впервые за сегодня, да и за многие годы, внутри него шевельнулся холодным скользким червём страх. От леса к селению катилась бесшумная волна из синекожих, над троллями возвышалось ожившей скалой существо в три человеческих роста высотой. Олифант невероятных для своего вида размеров, защищённый щитами из брёвен на спине и боках, с укреплёнными костяными щитками ногами и головой в своеобразном шлеме, в коем угадывались связанные грубыми волосяными верёвками рыцарские доспехи. Толстые бивни вспахивали наст. На них сидели диковинными птахами людские дети со светящимися жёлтым глазами — одержимые. На спине олифанта покачивался на троне из костей со спинкой, увенчанной человеческими и тролльими черепами, маленький старый шаман в шлеме из головы саблезуба.

Рядом с ним на звере, таком же, как и проникшие в Веспаркаст, восседал худой вождь в шкуре махайра. На впалой груди старика красовалось охотничье ожерелье из зубов и клыков.

Сотни три синекожих, одержимые и два чудовища. А ещё шаман. То, что он дожил до старости, уже говорит о его колдовском таланте и опыте.

Беорн грязно выругался. Эту мощь не остановить никакими ловушками, они пройдут сквозь селение, добивая выживших наёмников, и нападут на крепость. Там им дадут какой-никакой отпор, за намоленными каменными стенами, в чьё основании заложены древние ангелианские реликвии.

На тех самых стенах как раз рубились с одержимыми воинами пешие латники — резерв Марна Изверга, а это значило, что у имперцев заканчиваются силы, и даже маги не справляются. Если сейчас по ним ударят с юга, всё закончится очень скоро, задолго до рассвета. И куда отступать?

Зверь в селении взревел, захлёбываясь, и завалился на передние лапы, из его пасти торчало массивное, окрученное серебристой проволокой древко копья. Спустя удар сердца башка чудовищной кошки скрылась во вспышке ярко-белого пламени, а Веспаркаст содрогнулся от взрыва — Рейк использовал имевшийся у него неприкосновенный запас гремучего зелья. Вспышка исчезла, вместе с ней и нижняя часть головы вместе с носом, горлом и внушительным фрагментом груди. Удивительно живучее чудовище пошатнулось, разворачиваясь на заплетающихся лапах, и свалилось, едва не сбив отскочивших от него наёмников.

— Поджигай дома, тролли идут, — разнёсся над селением рык Тайбера. — Отступаем к крепостному рву, раненых и погибших прихватите с собой. Если имперцы задумают по нам ударить, это будет последнее решение в их никчёмной жизни. Мы не оставим синемордым никого из наших!

— Клык и Коготь! — грянул в ответ клич боевой школы наёмников.

Беорн подобрал валяющийся на площадке арбалет Виллема. Возвращаться на другой конец улицы искать свой некогда. Пусть самострел погибшего баста и меньше по мощности, зато стреляет сразу двумя-тремя болтами, и для него не требуются дротикоподобные снаряды. Сойдут обычные, рассыпанные тут же. Набрав пучок, капитан вручную оттянул тройную тетиву и наложил болты в специальные борозды на ложе. Довольно, чтобы подох обычный тролль, а то и несколько.

Пинком капитан сбросил на крышу ближайшего дома жаровню, от которой поджигали стрелы лучники. Частокол обработан составом, не позволяющим брёвнам гореть, чего не скажешь о домах жителей. Отступая с ранеными и убитыми соратниками на плечах, наёмники закидывали факелы в окна и открытые двери. Занимающийся огонь внутри с каждой минутой охватывал всё больше комнат, переползал на чердаки. Пылающие дома превращали селение в огненный лабиринт, войти в него синекожие вряд ли захотят. Пожар даст оборотням и горцам драгоценное время на отступление.

Беорн следил за уходящими бойцами и неспешно накатывающейся волной врагов. Если пламя не остановит одержимых, у них на пути встанет он. Тайбер уже не боялся, в душе у него воцарился покой. Эту ночь его ребята переживут.

— Твой фальшион, — вставший рядом Рейк протянул оружие капитану. — Почему не идёшь с нами?

Беорн кивнул на подходящую к частоколу орду.

— Кто-то обязан задержать их. Повезёт — присоединюсь к вам позже. — Волколак сделал вид, что поверил. Тайбер готовился принять смерть, отомстив за погибших товарищей и спасая живых. В этом заключается Последний Долг оборотня из школы Клыка и Когтя. — Ты-то чего остался? Беги в крепость, пока не поздно.

Рейк указал на изодранную когтями твари и сломанную в плече и локте руку, не спешащую заживать.

— Однорукому не взобраться на стену, неся на себе раненого. Раз так, я у крепостного рва, бесполезен. Хоть тебе помогу. Конечно, уже не постреляю, но сражаться, прикрывая отход своих, мне сам Великий Волк велел.

— Твоё право, — воткнув фальшион в деревянный настил, капитан вскинул арбалет и прицелился. — На ту площадку залезь. Зайдут в посёлок — руби верёвки.

Три болта ушли в наплывающую орду, уложив на снег двоих троллей. Атака подействовала на синекожих как сигнал к открытому наступлению. Передвигавшиеся быстрым шагом тролли перешли на бег, огласив поля у селения воинственными воплями. Одержимые звери, в отличие от двуногих, продолжили неспешно и величаво ступать по хрустящему насту.

Тайбер перезарядил арбалет, выстрелил, сняв врага. Вот здесь пригодились бы начиненные гремучим зельем разрывные болты. Беорн вгляделся в даль, прикидывая расстояние до вождя и шамана, и плюнул с досады. Попасть во вражеских предводителей не представлялось возможным, они слишком далеко, а когда приблизятся, стрельба утратит смысл из-за троллей, прибоем обрушащихся на частокол. Со смотровой площадки виднелись длинные штурмовые лестницы, которые тащили синекожие.

— Слышь, Тайб, вернёмся в Марадро, с тебя бочка медовухи, — крикнул переместившийся на соседнюю площадку волколак. — Я что, зря с тобой остался?!

Беорн не ответил. Он надавил на рычаг спускового механизма, послав в орущую и вопящую на разные голоса толпу последние болты, и с удовлетворением отметил гибель двоих противников, скрывшихся за массой соплеменников. Короткий вдох, и тролли достигли горящего рва вокруг селения. Некоторые с ходу попробовали перепрыгнуть огненную преграду. Большинство смельчаков упало на утыканное кольями дно рва, следующие за ними задержались, сооружая из заготовленных заранее неошкуренных брёвен подобие мостов.

Первые воины вбежали в посёлок. Отбросивший ненужный арбалет капитан вынул фальшионы и рубанул по тянущейся к козырьку над воротами верёвке. Козырёк покосился и с ударом Рейка с грохотом обрушился на синекожих, разметав по дороге ранее державшиеся на нём толстые брёвна с острыми, смазанными ядом кольями и похоронив под собой дюжину — полторы наступавших. Воинственные крики сменились воплями раненых, проскочившие в селение оглядывались, выстраиваясь в круг спиной к спине.

— Выбивай тех, кто полезет на частокол, — беорн спрыгнул с площадки и словно запущенная катапультой глыба врезался в горстку вооружённых каменными топорами и копьями троллей.

Кремневый наконечник проехался по его покрывающейся бурой шерстью шкуре на шее, не причинив боли, воткнувшийся в бедро стальной кинжал был почувствительнее, но не остановил бешено кружащегося в кровавом облаке оборотня. Тайбер ушёл в низкую позицию и, внезапно оттолкнувшись ногами, повалил сразу нескольких синекожих своим корпусом. Ещё пятеро отскочили в стороны — сразу ясно, самые опытные — и швырнули метательные топорики, ничуть не заботясь о том, что могут попасть в раненых соплеменников.

Раздавшийся в корпусе беорн зарычал, инстинктивно прикрылся рукой от последовавшего града каменного оружия и ломанулся к рассеявшимся по дороге троллям. Они плавно, точно перетекая из стойки в стойку, переместились и одарили его новым ливнем, на сей раз в ход пошли короткие утяжелённые копья со стальными наконечниками. Оборотень скакнул на одного из врагов и достал его кончиком фальшиона, прочертив кровавую полосу поперёк туловища, от плеча до середины груди.

Топор угодил в скулу, разбив лицо и вызвав всплеск боли, копьё задело бок, чуть не пробив колет из буйволовой кожи, а метнувшие оружие синекожие увеличили дистанцию между собой и капитаном.

«Зато копий у вас больше нет и топоры на исходе», — злобно подумал Тайбер, догоняя подранка. Позади поднимались, стараясь не привлекать внимания оборотня шумом, сбитые им тролли. Сжимая зубы от боли — мало кто из них остался цел после атаки полумедведя, — они отходили к горящим домам, подальше от противника и не вступающего в бой волколака.

На удар сердца беорну почудилось, будто он снова оказался в разоряемой имперцами и наёмниками тролльей деревне, в окружении горящих хижин и лучших охотников племени во главе с вождём, устроившим западню захватчикам. Тогда, как и сейчас, синекожие не допускали оборотня к себе, осыпая его топорами и копьями, а всюду грудами лежали мертвецы.

Тайбер тряхнул головой, прогоняя видение, немедля сменившееся другим. Ему показалось, из дальнего конца улицы, презирая пламя, шёл некто страшный. От тёмной и временами исчезающей за языками пламени фигуры веяло властью и угрозой. Капитан взревел, тряся головой. Вместо того, чтобы пропасть, призрачное видение обрело черты человека в свисающей лохмотьями одежде, точно искупавшегося в крови, судя по запаху, тролльей и людской. Человека ли? Оборотень невольно попятился, ощущая распространяемую от пришельца жажду. Идущий шёл убивать, и тени плясали перед ним танец смерти.

Капитан моргнул, и неведомый призрак вдруг исчез из виду, оставив горящие дома и пустую дорогу. Ни теней, ни человека. Державшиеся поодаль от беорна тролли неожиданно повалились, одни с тихим хрипом схватившись за горло и грудь, другие беззвучно упали окровавленными. Тайбер в растерянности попятился, не понимая происходящего.

— Уходи, — услышал он показавшийся ему знакомым голос, раздавшийся позади. Несмотря на гул пожара, он хорошо расслышал каждый звук, хотя произнесено слово было негромко.

Сказанное прозвучало как приказ — властным тоном, не терпящим возражений. Так общались с наёмниками патриархи вампиров, проведшие всю жизнь в клановых войнах, и тысячелетние владыки тёмных эльфов, на которых, бывало, работали оборотни Марадро. Жажда мести и желание спасти товарищей, выиграв немного времени, удалились куда-то на задворки сознания, уступив место первобытному страху перед сверхъестественным.

Близость сущности, превосходящей беорна на порядки, пугала больше, нежели орда синекожих за частоколом. Пересилив себя, Тайбер обернулся в поисках помощника. Волколак сжался на смотровой площадке, наполовину трансформировавшись. Шерсть на загривке у него вздыбилась, пасть оскалена, а страх в глазах вот-вот перерастёт в ужас. Он глядел на фигуру в рваном плаще, стоящую на верхушке частокола, и осторожно, мелкими шажками отходил к краю площадки.

За перегораживающей вход в селение горой из брёвен виднелась набирающая скорость туша олифанта, очевидно, вознамерившегося расчистить ворота для синекожих.

Обрывки плаща взметнулись, и неизвестный союзник в мгновение ока растворился в колеблющемся жарком воздухе.

— Отходим! — гаркнул наконец справившийся со страхом беорн Рейку.

Тот точно пущенный онагром снаряд спрыгнул со смотровой площадки. Тайбер приблизился к частоколу и выкатил из-под навеса бочку горючего алхимического масла, взвалил её себе на плечо, пробежал с полсотни шагов и, взревев, бросил посреди улицы по направлению к воротам. Разбившаяся бочка выплеснула содержимое, вспыхнувшее от соприкосновения с пылающими домами. На пути троллей и одержимых образовалась преграда, которую нельзя ни перепрыгнуть, ни затушить до утра. Дальше на дороге вырыты вместительные и глубокие волчьи ямы, накрытые хлипкими досками и присыпанные землёй и снегом. Одинокий разведчик над ними пройдёт, двинется за ним отряд, и троллям не позавидуешь. Пожалуй, даже олифант, провалившись в такую яму, окончит жизнь на массивных, смазанных ядом кольях на дне.

К появлению беорна у крепостного рва наёмники уже перелезли стену и опускали подъёмный мост для горцев, неспособных преодолеть выкопанный вплотную к стенам ров. Меж настенных зубцов стоял единственный маг, компанию ему составляли частично применившие трансформу басты и волколаки. Ни имперских латников, ни стрелков. Вид чародея свидетельствовал о жестокой битве, в коей ему довелось побывать. В изорванной кольчуге, без шлема, с обломанным у навершия посохом и округлившимися глазами он казался выходцем из преисподней, ходячим мертвяком. Видимо, никто не препятствовал наёмникам завладеть подъёмным механизмом, молоденький маг нынче совсем не боец.

Во внутреннем дворе Веспаркаста нашлось подтверждение догадке Тайбера — десятки мёртвых имперцев, погибших в бою друг с другом. Знатно порезвились бестелесные духи, вселяясь в защитников крепости. На южной и восточной стенах кипела битва, с напирающими синекожими рубились имперские рыцари и непрестанно плевались разноцветными огнями заклятий маги. Марна Изверга среди обороняющихся не видно, его заместители — два чародея, самые опытные в крепости — вовсю использовали свитки. Местный священник орудовал тяжёлым серебряным крестом на цепи, разнося головы подступающим троллям и одержимым, при этом орал молитву Всеотцу и ангелам Его. Сражался он, будучи окружённым, без помощи соратников.

Тяжелораненых горных троллей и оборотней наёмники определили у входа в донжон. Имперцы не возражали. Пробегавший по стене вестовой мазнул встревоженным взглядом по оборотням с горцами, крикнул, чтобы подняли поскорее ворота, и передал выжившему в недавней бойне молодому магу приказ держать оборону на северной стене. Люди нужны? Нет, воинов нынче не хватает, обходись своими силами. Наёмников используй, что им, за просто так укрыться разрешили?

Последние слова взбесили Тайбера. Имперцы отказались от предлагавших им помощь в обороне наёмников, выгнали, а теперь в выражениях скудоумного зелёного пацана-вестового хотят выглядеть благодетелями. Кто прикрывал их высокомерные задницы в селении, не давая троллям продвинуться к крепости? Конечно, бились оборотни и горцы за себя, однако это не отменяет факта защиты ими Веспаркаста.

— Укрыться разрешили? — Тайбер поразительно легко для массивной комплекции взлетел по каменной лестнице на стену и, выбив у вестового из руки копьё, сгрёб за грудки. — А вы попробуйте нас отсюда выгнать, ублюдки!

Отшвырнув парня, он отвернулся и направился к угловой башне без крыши. Беорн не опасался удара в спину, волколаки и басты сумеют отреагировать прежде, чем имперец занесёт оружие. Да и наблюдение за полем боя куда важнее общения с вестовым.

На башне расположились четверо наёмников, активно исследующих обнаруженную метательную машину, обслугу коей перебили одержимые. Тут же был и Рейк, пытающийся зарядить стреломёт дротиком наподобие тех, какими стрелял переносной скорпион капитана. Того и гляди, скоро у оборотней появится козырь в виде тяжёлого стреломёта. Возможно, его снаряды смогут пробить броню тролльего олифанта.

За пламенем горящего селения не разобрать, что происходит за занявшимся частоколом. Внутрь никто не проник. Мертвецы лежат на дороге, лижущие их огненные языки насыщают воздух запахом горелой плоти.

Звук рога, похожий на протяжный рёв дикого трёхрога, заглушил гул пожара, крики дерущихся и лязг металла на стенах крепости. Странный сигнал, ранее никогда не слышанный Тайбером, долго висел над местностью, и наёмник, закрутивший головой в поисках новой волны наступающих, переменился в лице: штурмовавшие Веспаркаст с юга синекожие поспешно отступали.

Интерлюдия четвёртая

— Вождь и верховный шаман Длинных Клыков погибли, Владыка. С ними одержимые и большая часть воинов.

Новость потрясла не только Рак-Джакала, коему предназначалась. Предводители кланов Чёрного Копья и вестники племён, участвующих в походе, словно окаменели. Лар-Джур, и тот, кажется, побледнел, сообщив о гибели союзников. Сведения об убитых стекались к нему из мира духов, и он держал в курсе событий Рак-Джакала, своего вождя и давнего друга.

Сначала ушёл за Багровую Реку глава Красных Когтей с охранной дюжиной, набранной верховным шаманом племени из одержимых старшими лоа воинов. А ведь вождь Влах-Джин, несмотря на возраст, по сию пору считался искуснейшим воином Чёрных Трясин, непобедимым в боях один на один. И охотником он был великим. Против него, как сказал Лар-Джур, выступил то ли людской, то ли эльфийский колдун, в одиночку перебивший большую часть тролльего охранного отряда и забравший с собой десятки жизней простых воинов. Откуда взялся он на поле битвы? По донесениям разведчиков, днём никто не приходил в крепость. Вдобавок, эльфийские древесные создания вместе с ним не допустили взятия Красными Когтями западного отрезка Вала. Тролли отступили, и план по окружению большого каменного дома железошкурых провалился.

Вождь Длинных Клыков привёл с собой сотни воинов, верховный шаман подготовил множество одержимых, из щенков саблезуба с помощью колдовства вырастил чудовищных зверей. Он взял в поход своё величайшее творение — одержимого старшим лоа олифанта, способного проламывать каменные стены, что он наглядно показал при штурме людских укреплений в прошлых сражениях. Колдун защитил создание заклятиями и щитами, оно обрело неуязвимость для оружия и чар людей. И вдруг все они разом погибли. Как такое могло произойти? Ведь основные силы обороняющихся собраны на полуденной каменной стене!

Лар-Джур слегка растерянно произнёс:

— Людей оберегает могущественный колдун, Владыка. Он расправился с Длинными Клыками, воззвав к Древним Силам. Под воинами племени и одержимыми разверзлась Великая Пропасть и поглотила их.

— Ты шаман! — сквозь сжатые зубы глухо сказал Рак-Джакал. — Должен знать, кто вышел против нас и как его убить. Победишь колдуна в открытом бою, сохранив жизни нашим троллям?

Собиратель Костей потупился, что случалось с ним очень редко. В последний раз вождь видел его таким беспомощным, когда тот был ребёнком, едва начавшим учиться колдовству у ныне покойного верховного шамана Чёрного Копья.

— Не сейчас, Владыка.

С трудом предводитель племени подавил в себе разраставшийся гнев. Лар-Джур подвёл его, подвёл троллей, намеревавшихся к утру пировать в большом каменном доме людей, поедая внутренности железошкурых защитников. Дали маху и разведчики, возглавляемые колдунами племён. Бестелесные духи, постоянно наблюдавшие за селением людей, не предупредили о сильных чародеях у врага. Марн Белокожий не в счёт. В ксаргских лесах есть шаманы посильнее. Тот же Собиратель Костей.

Битва не проиграна, она откладывается до поры. Рак-Джакал приказал отходить. Рисковать понапрасну вождь не любил. Лучше напасть завтра, через день, два, седмицу, чем атаковать сейчас и погубить всех воинов и шаманов. До следующего штурма тролли отдохнут, а колдуны призовут лоа, восполняя потери среди бестелесных духов.

Люди не пытались ударить по отступающим. Они не верили выпавшему им счастью. На лицах читались смятение и недоверие, железошкурые явно ожидали подвоха.

— Столько потерь, — процедил Рак-Джакал. — Мы хотя бы вымотали людей. Укушенный враг слабее здорового.

У границы леса разгорались костры — племя становилось лагерем. Пахнуло горелым деревом и жарящимся мясом. К знакомым с детства запахам добавились терпкие ароматы колдовских трав, сжигаемых над жаровнями. Шаманам предстоит трудиться до рассвета, призывать духов убитых и вселять лоа в пленников и зверей. Лар-Джур отдельно ото всех на небольшом холме развёл огонь, куда подбрасывал порошки, брызгал собственной кровью из разрезанной ритуальным ножом ладони и выл, носясь вокруг пламени в безумном танце. Создания из костей разных животных выстроились кольцом вокруг него и словно уснули, опустившись на снег.

Внезапно он пронзительно закричал, вытаращившись в небеса и выпрямившись, точно сквозь его хребет продели ровную палку. Крик оборвался, уйдя к звёздам, шаман задрожал и сел, касаясь лбом земли. Потом встал и зашагал в сопровождении костяного полумедведя-полубыка к вождю.

Рак-Джакал к тому времени у костра держал совет с предводителями кланов и племён. По правую руку от него сидел одноухий глава племени Звёздной Рыси, по левую — верховный шаман Красных Когтей Йагг-Джин, младший брат погибшего этой ночью вождя. Напротив восседал на куче человеческих и тролльих кож предводитель Рогатых Гадюк Кинэб-Джосак, обнажённый до пояса, несмотря на мороз. Весь в татуировках, изображающих сплетшихся змей, он сам был похож на змея. Холодный взгляд, имитирующие чешую шрамы на теле, необычная форма черепа — овладей гад ведьмой-троллой, родилось бы именно такое существо. Сходства добавляла шипящая речь. Никто не знал, сколько зим прожил Кинеб-Джосак. Он был единственным среди троллей Ксарга вождём-шаманом.

— Владыка! — обратился к Рак-Джакалу Лар-Джур. Вождь Чёрного Копья кивнул, разрешая колдуну говорить. — Я воззвал к Старейшим, испрашивая у них совета, и они откликнулись, указав на тех, кто поможет нам одолеть пришедшего из-за Багровой Реки врага.

— И кто же эти с-сущности? Древние? — уперев руку в бедро, насмешливо спросил Кинеб-Джосак. Великий шаман, почитающийся чуть ли не наравне с Болотным Отшельником, помнил ныне грозного Собирателя Костей несмышлёным учеником и явно сомневался в его способностях.

— Нет, верховный, — Лар-Джур сделал вид, что не расслышал насмешки в голосе старого тролля. — Проклятые вождями железошкурых и лесных выродков колдуны жаждут заполучить дух нашего врага. Я послал им Зов, и они ответили, пообещав вскоре прийти к большому каменному дому.

— Колдуны, ха, — плюнул шаман Красных Когтей. — С нашим врагом не справились ни я, ни уважаемый верховный Длинных Клыков Брах-Джин. Что с ним смогут поделать какие-то безымянные колдуны? Они хотя бы тролли?

— Послание было туманным, я не смог определить, какому племени они принадлежат, верховный. Ты не веришь в правдивость Старейших?

Шаман Красных Когтей скривился и гневно засопел, но спорить не стал.

— Старейшие благословили нас-с, — скорее прошипел, чем сказал Кинэб-Джосак, растягивая слова. — Мы дети их, и они не лгут нам в благос-сти своей. Не стоит сомневаться в их правдивос-сти, чтобы не вызвать недовольство, однако, неразумно полагаться лишь на покровительство Бессмертных. Нам дарована хитрос-сть, и мы сами должны разглядеть опас-сность. Те, кого не знаем, таят для нас угрозу. Хорошо, что они помогут нам избавиться от врага. Плохо, что нам неведомы их желания. А если они захотят пожрать нас-с и забрать святыни, взятые нами в поход? Нам надо быть готовыми к удару в спину.

Вожди и шаманы одобрительно загудели. Рак-Джакал кивнул, выражая согласие с предводителем Рогатых Гадюк. Когда придут проклятые, и большой каменный дом железошкурых падёт, умрут и безымянные колдуны, а их амулеты и оружие достанутся троллям. Да будет так!