Дни спешат торопливой густой вереницей, Каждый новый прошедшего ярче, ясней. Поколенье мое, ты все ближе к границе Незнакомых, чудесных сверкающих дней. Не с усталой душой, не с пожизненной пенсией, Не в заслугу за прежние дни и года,— Мы придем в коммунизм с походною песней И руками, жаждущими труда. И не нам вздыхать, что жизнь коротка, Марш вперед — и времени нет на вздохи! В старину эпохи делились на века, А теперь века — на эпохи. До боли сжата в руке рука, До хруста стиснуты в объятии плечи. Разлука с друзьями всегда горька И не всегда кончается встречей. И в голубом прожекторном свете, Разбросанном щедро и широко, Машет Земля уходящей ракете Чайками белых платков. Расходились. Медленно пустел ракетодром. Шли работать, волноваться, ждать известий, Думая все время об одном. Шел и он со всеми вместе. Всех земных не переделать дел, И везучесть остается в силе: Старый друг — счастливец — полетел, А его — обидно — не пустили! Газетный киоск. Подошел за газетой. Приятно в саду почитать вечерком. Привычно рукою — в карман, за монетой, Привычно себя обозвал чудаком. Большие листы не спеша зашуршали, Привычно рука на колено легла. Весь день на веселой Земле совершались Привычные, будничные дела. Упрямых мичуринцев новые хлопоты: Тропическим лесом украсить Ростов. В Антарктике снова успешные опыты Искусственного разведенья китов. Рекорд: за двенадцать минут вокруг света. В музее — прирученный вирус чумы. Аляска — проблема продления лета. Таити — задача созданья зимы. Уже позабыли, как в прежние годы Ни капли осадков — ругайся да жди! Сегодня Бюро Руководства Погодой С Урала на юг продвигает дожди. На третьей странице про все понемногу: В Сахаре вовсю орошают пески, По дну океана проводят дорогу Прямым сообщеньем Чикаго — Пекин. И в виде примера будничной доблести Сообщают к сведению всех стран: «В Океанской республике четыре области По сбору кокосов превысили план». В одной статье неприятная весть: Отправка на север лимонов Опять запоздала дней на шесть Из-за нехватки вагонов. Автор статьи себе на уме, В конце подпустил ехидную фразу: Мол, давно бы пора Верхоянску иметь Свою лимонную базу. Картина былого кольнула мозг (Сказать молодым — подумают, сказка), Вспомнилось, как чуть не замерз В тайге у этого Верхоянска, Как жалкие крохи живого тепла Едва дотащил до какой-то лачуги. Вспомнилась Земля, какою была: В пыли суховеев, в разгулах вьюги… Метели. На вахте сменялись водители, Унося в небеса распорядок земной, Четыре болида поблизости видели, Без всяких помех разминулись с Луной, Радист говорил с земными радистами, Над картами штурман дремал утомясь. Свободные от вахты, как водится искони, Шутили-гадали, какой он — Марс. — Читал у писателя-мудреца: У марсиан, мол, все наизнанку — Нос на затылке, глаза в пол-лица. Саша, смотри не влюбись в марсианку!— Тот улыбался, молча слушая план межпланетной свадьбы. Как объяснить им, что самая лучшая Там, на Земле… Вот только знать бы — Любит ли? Это не просто выяснить…  Решил: «Вернемся, сразу спрошу!» И, очень довольный такой решимостью, Обернулся к друзьям на шум. Шутят. А каждому чуточку грустно: Далеко любимые, далеко Земля. Конечно, вернемся… Саша почувствовал — Корабль не слушается руля! Секунды неслись… Раскаляясь от трения, Теряя связь в космической мгле, Корабль с бешеным ускорением Шел к неземной земле. Конец? Неужели смерть победила? Неужели впрямь — никогда, никогда? Водитель, глядя на командира, Ждал. На плечи как будто рухнули горы… Но, взглянув на беззвучно открытый рот. Он в бешеном гуле бессильных моторов Угадал по движению губ — «Поворот!». И ракета, теряя скорость, пробила Ничьей ногой не тронутый снег… Секундой позже рулевая кабина Упала и взорвалась в стороне. Хрустнул металл, плеснула в глаза Белая вспышка света. Водитель, от боли рыча, выползал Из обломков ракеты. Ну что же: первый шаг неудачен. Так часто бывает на новых путях. Кто-то на Земле о погибших заплачет. Другие на смену им полетят. И пусть без тебя в просторах звезд Промчатся их корабли! Крепись, пусть Марс не увидит слез Первого сына Земли! И вдруг в бескрайной холодной мгле Свет загорелся, яркий, красивый. — Наши подают светограмму Земле! Живы! — За часом час, за метром метр. Последние силы… Врешь, не сдамся! Все ближе, все медленнее… Какою из мер Смерить великое это упрямство! Упрямство смерть прогоняет вспять И презирает пышные речи. Упрямством отмечена каждая пядь В тяжелой и гордой судьбе человечьей.

Упрямые шли в кандальных цепях По горькой земле — Земли патриоты. Упрямством брали, зубами скрипя. Знания, урожаи, доты… Земле не спится. Ночи мрак Сигнальными огнями вскопан. Упорно роются в звездных мирах Астрономы, прильнув к телескопам, И с мечтой об ответе, Как о высшем счастье. Тревога в космос летит моля: «Марс, отвечайте! Марс, отвечайте! Марс, говорит Земля». Черная темь. Не видать ни зги… И вдруг — замелькало: шлют светограмму: «Потерпели аварию. Водитель погиб. Тепла осталось три килограмма». Мир еще не знает об этом Минуту, три, шесть. На седьмой радио и светогазете Разбросали тревожную весть. Комитет межпланетных сообщений… Дорожки посыпаны лунным песком. По старой традиции, для сокращения— Межпланком. Время и сердце кричали: спешите! Осталось только решить, кому Этой же ночью вылететь Туда, в безвоздушную тьму. Два десятка имен, молодых да ранних, Полных задора, упорства, сил. А мой современник, став ветераном, Разве сердце свое износил? Разве упорство его испорчено? Разве в душе не хватит огня? Он встал, спокойный и несговорчивый, Просто сказал: — Командиром — меня! Я знаю заранее все возражения, Но все-таки опыт не лишняя кладь! И я от имени моего поколения Настаиваю — меня послать. Всем, всем: помощь вылетела! Ночь в огнях сгорала дотла. Толпа, из домов на улицы вылитая, С верой, с надеждой великой ждала. И только одной не поверить в чудо Встречи с далеким и дорогим. Ей последняя весть оттуда Была: «Водитель погиб». Знала — любит. Видела, как, вспыхнув, Замолкал, краснея до волос. Беззаботно к этому привыкнув, Ни о чем не думала всерьез. Лишь сейчас узнала — сердцу нужен. Потеряв, увидела ясней, Как он дорог: сильный, неуклюжий, Смелый у штурвала, робкий с ней. Нет, теперь не вызвать и не вызволить Из последней черной тишины. Слезы, слезы, вы при коммунизме Не отменены? Темень, холод, ночь, Марс. Ни звука, ни точки света. В синих сугробах стынет, дымясь, Разбившаяся ракета. Мчит по пустыне холода вихрь Над морем каменных груд. В тесной кабине — горсть живых: Скорчившись, ждут. Голос был невысокий, слегка хрипловатый; «Я не знаю, где встретиться Нам придется с тобой». Голос рос, поднимался. Притихли ребята: «Глобус крутится-вертится, Словно шар голубой…» Да, он вовремя вспомнил, седой запевала. Горный ветер, пути по краям ледников.  Снова старая песня сердца доставала. Уносила печаль и звала далеко. Это песня про нас, беспокойных, веселых: «Кто штурмует невзгоды, Кто сквозь дебри идет». Поддержи этот хриплый, взволнованный голос: «Тот в любую погоду путь свой держит вперед». Ты нас слышишь, Земля, отдаленных, незримых, Что схватились с неведомой, злобной судьбой? Мы поем о тебе, о родных и любимых, Веря в скорую встречу с тобой.

…Ревут моторы, стены дрожат, Лампы — в полный накал. В руках рулевого крепко сжат Вибрирующий штурвал. Земля — это горы, леса и поля… Меж прочих небесных тел Еле-еле видна Земля Звездочкой в темноте. А песня чуть слышно жила впереди Назло суровой судьбе. И эту песню услышал радист. Почти не веря себе. И седой командир, ее уловив, Нервами слившись с ней, Услышал знакомый, простой мотив Молодости своей. И закричал, от счастья дрожа: — Живы! Поют! Пилот, Наводим по пению. Так держать! Дайте полный вперед! И, слезы скупые стирая с глаз, Мотива входя во вкус, Все слушали песню, и помощь неслась, На песню держа курс. Взмывала радость победных слов: «Работы закончены. Вылетаем!..», «Оставили Марс. К двенадцати ждите»,— Плескало на Землю восторга волной. И снова на вахте сменялись водители. Внося в небеса распорядок земной. А на Земле, весельем расцвеченной, К ракетодрому текли рекой Посланные для торжественной встречи Представители стран и материков. Слетались из Азии и из Африки, От всех населяющих Землю племен. Ветер трепал цветистые шарфики И гордый багрянец старых знамен. И падает люка преграда упрямая! Навстречу морю цветов и огней Идут космонавты, Здравствуй, Земля моя! И та, что всех родней на ней! Но вот — это то, что всесилье наук Навряд ли когда-нибудь объяснит нам, Два взгляда из тысяч встречаются вдруг, Друг друга найдя притяженьем магнитным. Знакомые? Память качнулась назад: Огнями тревожными ночь заалевшая, И эта девушка, в первых слезах О прежней суровости горько жалевшая. Знакомые? Марса седые снега, И этот парень один, в пустыне. Последние силы в последних шагах… Вперед, покуда кровь не застынет! Он смерть победил во льдах и в огне Упрямой, стальной, человеческой силой! И вот он робко подходит к ней. Неловкий, смущенный, милый. Здесь смешались десятки и сотни наречий, Нежность дружеских рук, звуки песен, цветы. Встречи в будущем — светлые яркие встречи На счастливой Земле неземной красоты. Встречи в будущем, радостном, гордом, свободном, Свет на лицах, сердец разволнованных стук. Встречи в будущем, ради которых сегодня Поколенье мое не боится разлук. Встречи в будущем: марш в озаренные дали. Молодые дороги и ветер в лицо. Встречи в будущем том, о котором мечтали Поколенья борцов, поколенья отцов. Встречи в будущем… Вечная память героям! Люди, помните тех, кто за счастье убит. Встречи в будущем: мы его вместе построим На Земле, натерпевшейся горьких обид. Встречи в будущем! Помни, что нет середины, Кто за них, нам товарищ, а против — враги. Встречи в будущем: труд и мечта воедино, Направляют к нему наших планов шаги.  И пускай нам года налегают на плечи,  Мы в труде и борьбе не устанем — клянусь! Поколенье мое, в путь-дорогу, до встречи, В нашем будущем, том, что зовут коммунизм!