К счастью, отец Серафим был еще в церкви.

— Можно к вам обратиться? — смело спросила Анжела.

— Конечно, — мягко сказал священник. — Чем-то встревожена, дочь моя?

— Да, батюшка. Со мной сейчас произошел странный случай.

— Садись, в ногах правды нет, — предложил старец. — Рассказывай, не смущайся.

— Ко мне в палату вошла незнакомая женщина в длинном черном платье и сказала, что разносит намоленные гостинцы из этого храма.

— Никого не посылал, — ответил отец Серафим. — А что она принесла?

— Выпечку, — сказала Анжела.

— Кажется, я догадываюсь, что это. Так иногда всякие маги и колдуны делают, — пояснил отец Серафим. — Порчу насылают, да только всё это пустое. Не пугайся, родная. Хорошо, что пришла. Мы с тобой поговорим, я тебя перекрещу и отпущу с богом. Ты мне лучше расскажи, что в твоей жизни происходит, кого ты можешь опасаться.

Отец Серафим говорил очень ласково, и всем своим обликом напоминал Анжеле доброго царя Берендея из сказки о Снегурочке. Ей захотелось выговориться.

Отец Серафим умел слушать: это было большое его достоинство. Анжела говорила с надрывающей сердце горечью, не щадя себя. Священник сразу это приметил. Все накопленное и потаённое мучительно всплывало у нее изнутри серой пеной и рвалось наружу. Ей не хотелось больше таиться.

— Твои сомнения мне понятны. Ты заперла свои чувства в сердце, а оно ослабело от натуги. Бог — есть любовь, и богу угодно, чтоб люди любили друг друга. Не всегда получается идти прямой дорогой к своему счастью. Вот и твой Алексей заплутал. Только ты не должна ожесточаться, дочь моя. Не держи зла на нелюбимую жену своего Алексея. Она сама не ведает, что творит. Я не знаю, сама ли она была у тебя, подсылала ли кого, но зло это от нее исходит. А ты снеси оскорбление в молчании. За это бог воздаст тебе. Лечись, выходи за Алексея замуж, живите в любви, но не препятствуй ему помогать своим дочерям. Уважай его чувства, способствуй его добрым делам, и все у вас образуется. Пора тебе прилепиться к мужчине, — так напутствовал Анжелу отец Серафим.

Жильцова встретила Анжелу у входа в кардиологическое отделение.

— Где ты была?! — удивилась она. — Я тебя потеряла! У меня уже были случаи, когда пациенты пропадали. Особенно влюблённые.

— Что ты, Оксана Андреевна, я на такое не способна. К дисциплине с детства приучена, — улыбнулась Анжела. — Ой, прошу тебя, зайди ко мне.

Она коротко рассказала Жильцовой о происшествии. Выслушав её, Оксана рассмеялась:

— Ох, мне эти Варварины козни! Не первый раз она против моих сердешных ворожит! Придется мне самой с ней как-нибудь разобраться!

— А кто это, Варвара?

— Да колдунья! У нее салон ритуальной магии через дорогу! И нет, чтобы что-то новенькое придумать, а она всё одно и то же клиентам подсовывает! Песочное печенье из ближайшей кулинарии.

Войдя в палату, Оксана схватила злополучный пакет и со смехом сказала:

— Ворожу, ворожу, беду отвожу! Отвяжись, болячка, пришла казачка! Всё, теперь все злые чары, как рукой снимет!

Анжела облегченно улыбнулась.

— А я-то, дурочка, страшилась этот гостинец в руки брать, — созналась она своей подруге и доктору.

— Ну, тебе, может, и не надо. На всякий случай, — подмигнула Оксана. — А мне можно. Я сама ведьма! А теперь давай серьезно. На завтра я договорилась провести обследование у Цоя в неврологии, а потом и к нашему Васеньке Пушкаревскому заглянем. Если что-то тебя удивит, ты просто положись на меня. Все не напрасно.

— Оксана Андреевна, я верю тебе, больше чем себе, — доброжелательно сказала Анжела.

* * *

Жильцова внимательно смотрела на монитор и с нетерпением ждала заключения невролога Цоя. На экране был четко представлен мозг пациентки Комаровой. Неподготовленного человека эта картина могла бы даже испугать, но сама Анжела безропотно лежала в камере огромной установки магнитно-ядерной томографии и не могла ничего видеть. Тимур Кимович вертел изображение так и сяк, делал какие-то разрезы, выделял области, но пока хранил молчание.

Оксана Андреевна нешуточно тревожилась. Она прекрасно понимала, что если опытный невролог обнаружит у Анжелы малейшие признаки, крохотные зачатки рассеянного склероза, всё круто изменится в худшую для молодой женщины сторону. И предсказать результаты лечения не возьмется никто. Рассеянный склероз остается твердым орешком для ученых во всём мире. Недуг коварен, мало исследован, страшен последствиями и часто передается из поколение в поколение. Иногда эта болезнь становится злым роком всего рода. Случается, что человек уже рождается с патологическими изменениями в молекуле ДНК, где содержится закодированная генетическая информация. В мозгу происходят необратимые изменения, и ничто не способно оживить его мертвые клетки. Человек постепенно утрачивает свои привычные способности к обычным простым действиям: двигаться, говорить, смотреть, осязать. Жизнь превращается в мучительное существование.

— Ну, что? — решилась спросить Жильцова у своего коллеги.

— Подожди, Оксана Андреевна, остуди свой пыл, — остановил её Цой. Он ловко манипулировал мышкой компьютера и жал на кнопки клавиатуры с таким увлечением, будто играл в занимательную виртуальную игру. — Понимаешь, некоторые болезни мозга именно у женщин проявляются в виде сердечных приступов и судорог. Например, эпилептический синдром. Сама природа эписиндромов....

— Слушай, Тимур Кимович! Мы не на конференции!

— Всё-всё! Вот мои первичные выводы. Очагов и точек, посылающих аномальные импульсы, не обнаружил. Областей и точек, несоответствующих возрасту пациентки, не видно. Ну, это, популярно излагая, а я потом всё опишу, как положено.

— Проще говоря?

— Проще говоря, картина благоприятная. Но кроме приборов, я ещё полагаюсь на свои руки. Сейчас я обследую её старым дедовским методом.

Анжела послушно вытянулась на кушетке, а чуткие руки невролога ощупывали её тело. Было немного щекотно и непонятно, но она смиренно терпела его манипуляции. Оксана Андреевна её предупреждала, и она ничему не удивлялась.

Тимур Кимович будто бы забавлялся, сгибая и разгибая пальцы её ног, поднимая кисти рук и не раз заставляя молодую женщину работать различными суставами. Примерно через двадцать минут он шутливо сказал, щуря свои и без того узкие глаза:

— Все хорошо у вас, деточка. И головка светлая, и все остальное в порядке. Подлечивайте сердце.

Дальше из отделения неврологии две видные дамы поспешили в гинекологию.

Оксана быстрым шагом двигалась по больничным лабиринтам, здороваясь с коллегами на ходу. Анжела едва поспевала за ней.

— Быстрей, Анжела! — весело подбадривала Жильцова. — Наш Васенька Пушкаревский вот-вот убежит на операцию. Он страшно занятой! Сотни женщин ежедневно стремятся прыгнуть к нему на стол или на кресло, больше чем в постель к своему любовнику!

Гинеколог положил Анжеле на колено свою теплую большую руку и сел перед ней на стул, словно он собирался неспешно пообщаться с девушкой. Тепло его ладони расслабило напряжение мышц, даже согрело и успокоило.

— Девы младые, оргазмов взыскующие, — напевал себе под нос Василий Алексеевич, осторожно орудуя своим инструментом. — Что там у нас? Чем удивите?

— Васенька, не смущай мою девушку своими шуточками, — попросила Жильцова. — Она и так, бедняжка, еле жива. Ее сейчас Тимур Кимович вертел, как кубик Рубика.

Пушкаревский обошелся с пациенткой из кардиологии очень бережно.

— По моей части пока все в полном порядке, — заверил он. — Заходите, если что, без стеснения.

— Ну, если Василий Алексеевич так говорит, значит, все замечательно! — обрадовано подытожила Жильцова, помогая утомленной Анжеле встать. — Он про нас, женщин, знает то, чего и нам самим неведомо. Спасибо тебе, Васенька.

— Желаю здравствовать, — напутствовал Пушкаревский.

Вернулись в отделение кардиологии. Жильцова усадила Анжелу на диван в своем кабинете и сказала:

— Ну, сердешная моя, теперь я знаю о тебе всё!

— А мне можно узнать? Хотя это так страшно — узнавать подробности про свой организм!

— Слушай. Все самое страшное мы отсекли. У тебя начальная форма ишемической болезни. Это поправимо. Я составлю тебе план лечения, питания и физических упражнений. Правда, упражняться будешь чуть позже. Таких пациентов, как ты, можно вернуть к полноценной жизни. Мы с тобой вовремя поймали процесс за хвост! Это счастье, как для врача, так и для пациента!

— Оксана Андреевна, но если бы не ты, там, в Сочи, то я бы не предприняла никаких действий.

— Я и не сомневаюсь! — воскликнула Жильцова. — Обычно все так и делают. Потом поступают к нам с инфарктом.

— А что, моя болезнь может к этому привести?! — с ужасом спросила молодая женщина.

— Мы её остановим! — успокоила Оксана. — Мы тебя подлечим, ты сможешь любить своего Лёшу и жить с ним в свое удовольствие.

— Мне бы очень хотелось тебя как-то отблагодарить, — Анжела испытала прилив признательности.

— У-у, подожди! Наша дружба и сотрудничество надолго, даже навсегда. Я ведь тебя на учёт поставлю. Полечишься недельки две в стационаре. Потом будут восстановительные процедуры. А ты мне обязательно поможешь! Будешь у меня показательно-образцовой пациенткой. Кроме историй болезней я веду медицинские дневники. Всем докторам приходится много писать. Обычно врачи не любят это делать, а я считаю записи необходимыми. Жаль, сутки коротки!

— Да, Оксана Андреевна! Я восхищаюсь тобой! — Анжела покачала головой.

— Послушай, Оксаночка, вот ты такая умная, красивая, энергичная, вокруг тебя столько блистательных мужчин, но почему ты одна? Мне-то ты советуешь не жечь корабли, создать семью, а сама что же?

— Мои корабли давно сожжены, и Рубикон перейден! — азартно заявила Жидьцова. — Я медицине отдана и буду только ей верна! Я для себя всё давно решила. В этом и есть мое женское счастье. Заболталась я с тобой. Ступай! У меня работа! А тобой теперь займутся наши славные сестрички.

* * *

Деревья в больничном парке клонило в долгий зимний сон, и они сбрасывали свою последнюю одежду. Невозможно равнодушно смотреть, как отрывается от ветки засохший лист. Где-то под сердцем начинается волнение, и оно постепенно растекается по всему телу, до кончиков пальцев.

Анжеле захотелось яблок. В них спрятано лето. Оно законсервировано в их запахе, в мякоти, в цвете. Захотелось подержать в руках большой гладкий плод, а потом с хрустом откусывать от него кусочек за кусочком. Она взяла телефон и позвонила Алексею:

— Лёш, яблок очень хочется.

— Яблок? — радостно откликнулся он. — Каких? Какой сорт?

— Не знаю. Выбери сам.

Алексей привез ей килограмма три фруктов в живописной корзинке из соломки. Он умел и любил делать подарки. Яблоки были разных осенних сортов — семеринка, джонатан и какие-то другие, но все очень красивые. Еще он выложил из пакета промытый пухлый инжир, отборные финики, янтарную курагу.

— Это полезно для сердца, я прочитал, — деловито сказал Алексей.

— Какой-то ты тихий сегодня, — шутливо подметила Анжела. — Говоришь мало, ничего не предлагаешь.

— Я обещал тебе быть смирным, — улыбнулся он. — Вот и стараюсь.

— А жениться на мне не передумал?

— А ты согласна?

— Да.

Он поцеловал ей руку, животрепещуще пахнущую яблоком, и сказал:

— Я рад ужасно, но должен тебя предупредить, что я жених проблемный.

— Что ты имеешь в виду? — усмехнулась Анжела. — Вот-вот, уже пошёл на попятную!

— Я ведь оформляю развод, но я всё имущество оставляю бывшей жене и девочкам. Я сам пока без жилья. Переехал временно в ту квартире, где наши партнеры останавливаются.

— Придется взять тебя к себе, — сказала Анжела. — Комнатки у нас, конечно, небольшие, но все же их три. В тесноте, да не в обиде.

— Правда? А я уж думал-думал, как поступить... Конечно, со временем я куплю другую квартиру, ремонт сделаю, но это...

— Нет, уж если я что решила, то долго ждать не могу! Решено, мы будем жить у нас.

— Как-то неудобно. А что скажет Лидия Матвеевна? Я с тёщей никогда и не жил.

— Ну, так надо же попробовать! А она мировая тёща, я тебя уверяю!

— Надо же, как все завертелось! — восхитился Алексей. — Чего только в жизни не бывает! Будто молодость вернулась.

— Слушай, Лёш, ты хоть и жених мне теперь, но долго в отделении засиживаться нельзя. Оксана Андреевна так строго режим соблюдает, и мне не хочется ее подводить.

Алексей послушно встал. Анжела шутливо притянула его за лацканы пиджака, целуя на прощание.

— Ну, пока, жених! Ой, что это у тебя?

— А что там?

— Ты зачем булавку к воротнику приколол? — удивилась Анжела. — Да еще сзади. Новая мужская мода?

— Я и не заметил, — сказал Алексей. — Отколи, пожалуйста.

Анжела протянула ему обычную английскую булавку.

— Ума не приложу, откуда она, — недоумевал Алексей. — Может, кто подшутил. Дочки мои наверно. Ладно, пошел я. Спокойной ночи.

Бесполезную булавку Алексей выбросил в урну на улице. А во дворе облетали и кружились листья. В больничном парке происходил осенний листопад.