И всё же курортная жизнь увлекла Лилю. В безмятежной атмосфере незаметно растворилась усталость, а сама она вошла во вкус всех удовольствий и возможностей обширного отельного комплекса. Курорт напоминал маленькую благополучную страну. Коттедж казался собственным домом, а услужливый персонал – свитой, которая помогала ощутить себя королевой.

Со стороны моря территорию окаймляли пляжи, а от остального мира ограждал сосновый лес. Местность венчалась античной башней, которая вносила в безупречный природный пейзаж щемящую ноту. Эта величавая руина служила напоминанием о бренности всего земного, и потому хотелось успеть насладиться тем, что предоставляла судьба.

После завтрака Лиля нежилась на пляже рядом с Вениамином. Ей нравилось наблюдать, как неторопливые волны Эгейского моря лижут берег, как солнце поднимается выше, и проступают контуры загадочной горы Олимп. Красавицы-яхты входили в гавань и горделиво покидали её, новые люди прибывали и убывали, уплывая в голубые дали Средиземноморья. Лиля присматривалась к отдыхающим разных национальностей, впитывала детали, строила умозаключения. Насмотревшись на окружающих, она открывала книгу и углублялась в выдуманный мир.

Лиля записывалась к массажистам, к мастерам по педикюру, к косметологам, доверялась их проворным рукам. Они холили её женственность, умело ублажали чуткое тело. Полюбились ей маленькие магазинчики, окружавшие гавань. Она рассматривала всякие изящные вещицы, и это неторопливое созерцание доставляло удовольствие. Вместе с Вениамином они много гуляли, а вечерами слушали концерты и пробовали греческие вина. Суровцев больше не возобновлял судьбоносных разговоров, и отношения их были ровными, без напряжения и подтекста. У них случалась интимная близость, причём в разное время дня. Вениамин понемногу смелел, и Лиля даже удивилась, когда вдруг ощутила недолгое забытьё, и слабый толчок оргазма. Её ловкое тело само приноравливалось и жадно впитывало малые капельки плотского блаженства. «Всё не так плохо!» – подумалось ей, когда она впервые испытала мгновения наслаждения в объятиях Суровцева.

В один из дней они съездили в Салоники, у Вениамина там оказалось какое-то дело. Он оставил Лилю на торговой улочке, а сам удалился. Ничего интересного для себя Лиля не обнаружила, а бесполезные сувениры покупать не стала. Её внимание привлекли лишь книжные лотки, где в широком ассортименте предлагались книги по философии. Вот так запросто, на мостовой, на ходу, можно было купить труды препатетиков и прочих ученых мужей древности. За долгие века греки неторопливо вникали в различные аспекты бытия. Особому изучению они подвергли отношения мужчины и женщины. Трактаты о любви были переведены на основные языки мира, и человеческое чувство в них затейливо классифицировалось по жанрам, видам, проявлениям. Бери и анализируй!

Если книги продавались в таких количествах, значит, это было кому-то нужно: только спрос определяет предложение. По тротуарам стайками фланировала молодёжь, прохаживались иностранные туристы, следовали по своим делам дородные местные матроны. Все, несомненно, желали любви и взаимности, независимо от возраста и национальности.

Лиля полистала несколько роскошно иллюстрированных томов, но не приобрела ни одного. Ей не хотелось препарировать собственную жизнь. Если заглядывать в прошлое, то можно огорчиться, потому что ничего уже не исправить. Если обратить взор в будущее, то оно непременно начнёт искажаться. Пусть уж всё развивается естественным путём, без вмешательства философских наук.

С Вениамином вновь встретились часа через полтора, немного прошлись по набережной, посмотрели памятник Александру Македонскому, взглянули на город со стороны моря. Дома самых простых форм лепились друг к другу, и тесными рядами поднимались выше, в гору. Вид жилых кварталов нисколько не восхитил Лилю. Не тронула её воображение и башня, считающаяся символом Салоник. Мрачное, грубое, примитивное строение когда-то служило казематом, и это былое предназначение городского символа отвращало Лилю. Её тянуло обратно в отель, и она отказалась обследовать достопримечательности популярного греческого полиса. Вениамин не возражал, он старался исполнять её желания.

За ужином Вениамин торжественно заявил:

– Лиля, я приобрёл диамонитирион !

– Что это такое? – удивлённо спросила Лиля. Незнакомое греческое слово насторожило её. – Как эта штука выглядит и для чего служит?

– Это такая грамота… – патетично начал Вениамин.

– Ну, знаешь! – перебила Лиля. – А я-то подумала! Древние эллины были сладострастниками, и я решила, что это какой-то особый предмет для сексуальных игр. Всё, прости, прости, и продолжай!

– Ах ты, шалунья! Нет, это всего лишь бумага, документ, – пояснил Вениамин. – Он даёт право посетить гору Афон с ночёвкой в монастыре. Я пробовал сделать это в прошлые годы, но мне не удавалось. Перед нашей поездкой я отправил запрос заранее, по Интернету. Так, на всякий случай. И вот, получил возможность побывать на Святом полуострове!

– Когда едем? Завтра?

– Видишь ли, женщин туда не пускают ни в коем случае. Как ты смотришь на то, если я поеду один? Не будешь скучать?

– Если тебе так хочется – съезди, – спокойно сказала Лиля. – Я пойду в спа-салон, а вечером состоится греческая фиеста на пристани. Я отлично проведу время, не волнуйся. Это ты там можешь заскучать, среди монахов. Никогда не понимала, зачем нужны такие жертвы. Всё живое должно жить и наслаждаться миром. Надо любить женщин и рожать детей, дело надо делать, созидать, а не укрываться от проблем за крепкими стенами монастырей. На мой взгляд, это бегство от мирских забот.

– В монахи я не постригусь, но осмотреть святые места давно стремился.

– Раз так – поезжай! – Лиля легко отпустила его. Она была рада, что ей самой не придётся покидать полюбившийся курорт.

Вениамин поднялся рано, ещё не было семи часов утра. Он поцеловал полусонную Лилю и ушёл. Она опять задремала, и ей причудилась какая-то ерунда: будто бы примеряла маску, а та была ей не по размеру. Лиля вновь и вновь пристраивала маску, а та слетала… Она видела собственное лицо, искажённое отвратительной гримасой раздражения.

Лиля проснулась в дурном состоянии духа. В комнате было тихо и светло. Лиля взяла пульт, включила телевизор, оживила тишину звуками. Совершенно случайно ей попался спортивный канал, по которому показывали какой-то теннисный турнир. Лиля всмотрелась и с удивлением узнала в одном из игроков Дениса. Она замерла, будучи не в силах оторваться от этого зрелища. Минут через пятнадцать в левом верхнем углу экрана появилась табличка с фамилиями и счётом, но и без этой подсказки Лиля была уверена, что на экране Дэн. Она знала его манеру, замах, его боевую стойку. Это были его глаза, его потные, курчавые вихры, его спина и ровные, словно точёные ноги.

Матч продолжался долго, но Лиля досмотрела его до конца и с таким вниманием, словно показывали захватывающий приключенческий фильм. Передача, видимо, шла в записи, и где Дэн сейчас, она не имела понятия. Ей вдруг невыносимо захотелось увидеть его, прикоснуться к нему, подышать одним воздухом! Желание вызрело, забурлило и смело все остальные рациональные соображения.

Возвышенный восторг последних дней разом улетучился. Она ощутила щемящее беспокойство. Всё показалось бессмысленным: эти церемонные ужины при свечах, томные вечера и кружения вокруг роскошной пристани. Прилежные отношения, будто списанные с учебника. Она уже пожалела, что уступила Суровцеву и поехала с ним на курорт. Ведь совершив это, она как бы заключила с ним безмолвное соглашение о дальнейшей совместной жизни, в которой всё будет расписано до мелочей. «Суровцев – это черта. За ней иная реальность, – стучало в мозгу. – Если я вступлю в его систему координат, то потеряю себя навсегда. Он прав, наши отношения медленно, но верно развиваются в том направлении, которое он обозначил. Это он играет мне на дудочке, а я танцую под мелодию, которую он сочинил. Надо что-то делать! Надо всё обдумать, пока его нет».

Лиля пропустила завтрак. Уже близилось время обеда, но она решила, что вполне успеет искупаться в море. Ей хотелось взбодриться и явиться в ресторан освежённой.

В зале ресторана к отдыхающим обращался молодой щеголеватый менеджер по имени Андрей. В его обязанности входило интересоваться настроением гостей курорта, улаживать возникающие проблемы и давать советы. Парень владел несколькими языками, имел располагающую внешность и, видимо, был сыном русских переселенцев. Заговорил он и с Лилей:

– Как вы отдыхаете? Всё ли хорошо? Я внимательно выслушаю все ваши замечания.

– Присядь, Андрюша, – приветливо пригласила Лиля.

– Устраивает ли вас кухня нашего ресторана? – учтиво спросил Андрей.

– Да, всё просто изумительно! Очень вкусно! – похвалила Лиля.

– Довольны ли вы обслуживанием вашего номера? – менеджер усердно исполнял свою работу.

– Всё просто высший класс! Обслуживают, как королеву. Не к чему придраться.

– Я рад. Не забудьте, что сегодня в 21–00 на пристани состоится фольклорный праздник, Сардина-фиеста. Будут накрыты закусочные столы, на ваших глазах запекут свежевыловленную рыбу, а потом – греческие танцы и музыка! Приходите обязательно! Вам понравится, – сообщил Андрей, приподнимаясь с места.

– Не люблю я жареных сардин, запах у них специфический, но музыку послушаю и танцы посмотрю, – сказала Лиля. – А ты подожди, не спеши. Дело у меня к тебе. Слушай, ты мог бы мне помочь?

– Всегда к вашим услугам, – ответил парень и снова присел.

– Мне нужно обменять авиабилет. Срочно уехать мне надо отсюда, понимаешь? – полушёпотом заявила Лиля.

– Зачем же ехать раньше срока, если вас всё устраивает? – встревожено удивился Андрей.

– Личные обстоятельства. Неотложные личные дела возникли, – торопливо соврала Лиля. – Нужно позарез! Поможешь? Я отблагодарю и все расходы оплачу.

– А ваш спутник? Он тоже поедет с вами?

– Нет, он остаётся. А мне бы прямо завтра в Москву улететь. Устрой, а?

Андрей ответил не сразу.

– Хорошо, я постараюсь помочь вам, – сказал он после некоторого молчания.

– Тогда пошли ко мне!

Передавая Андрею документы, Лиля испытала знобкое волнение. Её била мелкая дрожь, но она не отступила от задуманного.

Менеджер удалился, а Лиля направилась на пляж. Она немного поплавала, а потом с удобством устроилась на мягком лежаке. День, казалось, тянется бесконечно. Лилю не мучили угрызения совести, ей не терпелось исполнить свой план. Отношения с Суровцевым она уже полагала разорванными. Он об этом ещё не знал, но Лиля всё решила за двоих. Страх быть поглощенной этим разборчивым, осторожным, неторопливым, состоятельным мужчиной перевесил все разумные перспективы.

«Конечно, Суровцев – это ценный улов в океане жизни, – думалось ей. – И едва ли я выловлю рыбу крупнее. Но мне с ним скучно. Для него любовь – это проект, а для меня – импровизация. Он праведник, а я грешница, и с этим ничего не поделать».

Размышляя о Суровцеве, Лиля случайно стала свидетельницей чужого разговора. Рядом загорала молодая женщина с дочкой, девочкой лет пяти. Мать перебирала волосики ребёнка и говорила ей:

– Сегодня вечером мне нужно оставить тебя одну в номере. Ты ведь будешь умничкой, поспишь без мамы?

– А куда ты уйдёшь? – недовольно поинтересовалась дочь.

– Вот скажи – твоя мама красивая?

– Красивая! – подтвердила девочка и добавила: Как принцесса!

– Вот видишь! А каждой принцессе нужен принц, – елейным голосом сказительницы продолжала мать. – Во всех сказках они ищут друг друга! Потом у них бывает свадьба, и дальше они живут и добра наживают. Я сегодня пойду на праздник, куда детей не берут. Там будет много взрослых людей. Среди них могут быть принцы, они приплывают на яхтах из дальних стран и прилетают на самолётах.

– Это будет бал? – деловито уточнила девочка. Видимо, она хорошо ориентировалась в сказочной жизни, о которой узнавала по детским книгам и мультфильмам.

– Что-то вроде того, – подтвердила мать. – И возможно там я найду своего принца. А ты должна слушаться меня, спать спокойно и никуда не выходить из номера. Обещаешь?

– Хорошо, – нехотя согласилась девочка.

«Женщина приехала сюда устроить свою судьбу! – догадалась Лиля. – Русская мать-одиночка желает познакомиться с богатым принцем. Что же, местечко подходящее! Скорее всего, какая-то удачливая подруга ей присоветовала. Дамочка заняла денег, собрала авантажный гардеробчик и махнула на фешенебельный курорт. Однако здесь одиноких женщин гораздо больше, чем свободных мужчин, и все они мечтают обрести личное счастье. Намекнуть что ли ей, что один завидный жених завтра освободится? Он не так молод, слегка побит жизнью, но вполне сойдёт для того, чтобы с ним жить и добра наживать».

Лиля осторожно посмотрела на соседку из-под приспущенных век. Она вспомнила, что уже отмечала эту красавицу в ресторане, сталкивалась с ней у косметолога. Да, хороша соотечественница, всегда ухожена, но взгляд слишком выразительный, ищущий, даже шныряющий.

Глянет, как одарит, потом жеманно отведёт глаза. Суетится, нервничает, злится на судьбу. Конфетная дамочка, и девочка её такая же. Алчет выгодного замужества, как персональной пенсии. Для таких – выйти удачно замуж и зажить как состоятельные европейские пенсионеры на деньги мужа – высшее счастье.

«Не пропадёт мой Суровцев. Подберут. Утешат», – жёстко заключила Лиля.

За ужином к Лиле подсел француз. Он весь был пропитан ощущением предстоящего большого праздника, и жаждал новых знакомств. Мужчина немного изъяснялся по-русски, и, видимо, гордился своим умением.

– Могу я предложить вам бокал французского вина? – спросил он.

– Можно! – позволила Лиля.

Француз был настроен на лёгкий флирт, и Лиля включилась в эту невинную взрослую игру. Собеседник пригласил официанта и заказал бутылку вина. Далее последовали стандартные учебные вопросы:

– Как вас зовут? Откуда вы?

Его звали Жерар. Типичное французское имя. С Жераром выпили за прекрасный вечер, за знакомство. Уже на пристани, во время праздника Лиля шутливо предложила тост за Эйфелеву башню. Она испытывала небывалый кураж. Ведь Андрей к тому времени уже оформил ей новый авиабилет. Она знала, что улетит на следующий день в Москву, в 11–00 по местному времени.

Жерар отдыхал на курорте не один, а с целой компанией. Он ввёл Лилю в своё общество, и весёлые французы помогли ей скоротать вечер и часть ночи. После выступления артистов начались танцы для всех – под греческую музыку. Танцоры пытались исполнять сиртаки, нетрезво обнимали друг друга за плечи. Круги образовывались и распадались на отдельные пары, царило всеобщее оживление. Лиля скользила из объятий в объятия. Партнёры менялись стремительно, танцы становились всё зажигательней. Пыл и возбуждение окружавших её людей нарастали. Она уже догадывалась, что за этим последует.

Лиля не ошиблась. Жерар предложил удалиться вместе с его друзьями в такой же коттедж, как и тот, в котором она жила с Суровцевым. Лиля отказалась. Она вспомнила, как Зина рассказывала ей про национальные забавы французов. «Ах, милые эротические рожи! Эшанжисты-лягушатники! – иронично подумала Лиля. – Нет, даже для меня это будет слишком!»

Утром она покинула курорт. Вениамину Лиля написала записку. Всего-то три слова: «Прости, так вышло». Легко быть душой компании, но очень сложно объясниться с конкретным человеком. Да и надо ли…

Когда самолёт оторвался от суши и взмыл ввысь, над синевой Средиземного моря, и какое-то короткое время казалось, что нет ничего в этом мире, кроме воздуха и воды, Лиля вдруг подумала: «О, беспечность! Не высшая ли ты добродетель?» Эти фраза родилась сама собой и поддерживала её всю дорогу.

Оказавшись в своей московской квартире, Лиля бросила сумку в комнату, умылась с дороги и налила четверть стакана коньяку.

– С удачным возвращением! – вслух поздравила она саму себя и выпила залпом. Напиток заиграл внутри, снял напряжение, придал уверенности.

Лиля уселась в кресло, набрала номер Зинаиды и весело воскликнула:

– Зинуля, привет!