В ординаторской никого не было, кроме доктора Пудовкина. Он сидел за столом, и медленно печатал на компьютерной клавиатуре.

– Здравствуйте, – немного смущенно произнесла Лиля. Ведь что-то нужно было сказать, раз уж вошла в кабинет.

– Воронцова? – удивился врач. – Не спится? Или что-то беспокоит?

– Всё в порядке, просто тоскливо стало. Одной без сна лежать жутковато. Тихо и одиноко, как в склепе.

– Ну-у-у! Зачем же так трагично! – упрекнул Владимир Олегович.

– Вообще-то я не трусиха. А тут мнительная стала. Лезет из подсознания какой-то липкий страх, – призналась Лиля. – Понимаю, что надо исправляться, брать себя в руки, но пока плохо получается.

– А мне показалось, что вы держитесь хорошо. Значит, ошибся. Бывает, что пациенты впадают в ступор, в животный первобытный ужас, и с ними становится трудно работать. Такой настрой пациента всё дело портит! Хотите, я дам вам дельные советы? Подскажу, как преодолеть внутренний трепет? Хотите ночной сеанс психотерапии от доктора Пудовкина? – спросил он и улыбнулся.

– Окажите милость, приободрите женщину, – согласилась Лиля. – Оказалось, что мой защитный панцирь слабоват. Я, увы, уязвима. Болезнь застала меня врасплох.

– Уязвимы мы все, даже самые сильные из рода человеческого. Иногда мужчины так раскисают, что смотреть противно! – утешил доктор. – Итак, правило первое! Не слушать больничные побасёнки про всякие ужасные трагедии, не примерять их на себя. Ваша история болезни – только ваша. Она уникальна.

– А я уже – наслушалась, – призналась Лиля.

– Значит, забудьте эти страшные сказки! Это не про вас! – заявил Владимир Олегович. – Далее! Правило второе! К своему недугу надо относиться деловито. Необходимо отрешиться от гнетущих дум, остановить бег тревожных мыслей и наблюдать происходящее как бы со стороны, будто это происходит с другим человеком. Что бы вы сами посоветовали всякому приятелю в подобной ситуации?

– Срочно лечиться, – быстро и коротко сформулировала Лиля.

– Да, совершенно верно! Не прятать голову в песок, как страус, а лечиться. Методично выполнять все назначения лечащего доктора, то есть – мои. Я теперь ваш руководитель и самый главный для вас человек, – полушутливо сказал Пудовкин. – И правило третье! Пересмотреть все свои жизненные зацепки.

– Что вы под этим подразумеваете? – уточнила Лиля.

– Нормальные человеческие привязанности. Хочешь выжить – цепляйся за свои якоря, за то, что держит в этом мире. Муж. Дети. Интересная работа. Собака или кошка, домашние питомцы, которые тоскуют без хозяина. Мысли о самом главном помогают активизировать защитные силы организма.

– Первое и второе правила уяснила, а с третьим будет сложнее, – призналась Лиля с грустной улыбкой. – Нет у меня ни мужа, ни детей, ни собаки, ни кошки.

– Мать, отец? – подал реплику Пудовкин.

– Мать умерла, когда я была дошкольницей. Отец сменил после этого ещё две семьи. Мы очень редко с ним видимся. Я для него давно отрезанный ломоть, – доверительно сообщила Лиля.

– А работа? – подсказал Пудовкин.

– Вот разве что работа! – обрадовалась Лиля. – Работа у меня более чем интересная! Просто праздник! У меня вечный праздник, но это тоже иногда утомляет.

– Вы актриса? – предположил Пудовкин.

– По диплому – да, я актриса. Но тружусь в арт-студии, в агентстве по организации торжеств. Я там и сценарист, и режиссёр, и вообще… – Лиля махнула кистью руки и описала в воздухе замысловатую фигуру.

– На все руки от скуки. Частное агентство. Крутимся, как можем.

– Вот оно что! – увлечённо произнёс Пудовкин. – Это любопытно!

– А насчёт кошки – я подумаю, – пообещала Лиля.

– Может, даже шиншиллу заведу. Говорят, это модно теперь стало – шиншилл заводить. Мне одна клиентка рассказывала.

– Не советую, – сказал Пудовкин. – Зверёк красивый, но не более того. У него нет того чувства преданности и привязанности, какое встречается у кошек и собак. Лучше кошку, поверьте. Хлопот мало, а радости много.

– Я вам всецело доверяю, – уважительно сказала Лиля. – Обещаю подумать. А у вас есть кошечка? Или собачка?

– У меня шикарный котяра! – с удовольствием поделился Пудовкин. – Красавец редкой породы! Мы с ним обожаем друг друга!

Весь их разговор носил шутливый оттенок, но в нём было то, что укрепило Лилю. Она с облегчением ощутила, как внутренняя напряжённость ослабла, и ей сделалось тепло, приятно, спокойно, как в детстве.

– Спасибо вам за сеанс психотерапии, мне стало лучше, доктор, – с оттенком доброй иронии поблагодарила Лиля. – Можно и мне вам помочь? Давайте я напечатаю за вас то, что вы пытались сделать сами.

– Заманчивое предложение! – одобрил Пудовкин. – Я был бы рад видеть в вас в качестве своего личного секретаря, но, увы, эту работу мне придётся проделать самому. Я заполняю отчётные формы, тут нужны специальные навыки и знания. Да и ни к чему меня так баловать. Спасибо! И спокойной ночи! Сейчас вам надо крепко заснуть. Если хотите выздороветь – спите больше и берегите нервную систему.

Лиля очень хотела поправиться. Она неожиданно очутилась в мире больных, и ей там было неуютно. Мир здоровых людей иной. Он сложно устроен, в нём непростая система ценностей и отношений, но зато он блистателен и ярок. В мире здоровых людей есть рестораны, роскошные отели, там ездят машины, и даже яхты бороздят моря. Здоровых ждут в магазинах, в кинотеатрах, им везде рады. Люди назначают друг другу встречи, ходят на свидания, отправляются в поездки. Мир больных пахнет лекарствами и полон устрашающих призраков. Лиля рвалась в привычную атмосферу, и потому дисциплинированно исполняла все назначения Пудовкина и вслушивалась в каждое его слово.

Прошла ещё неделя, и Лилю выписали из стационара. Вначале она очень обрадовалась, но, очутившись дома, вдруг ощутила странную расхолаживающую слабость. Тело казалось ватным, хилым, и привычные действия она выполняла в замедленном темпе. Недомогание беспокоило, вызывало гнетущее чувство незащищённости. «Когда-нибудь любовники разбредутся, мужчины вообще перестанут оборачиваться, и внешность будет удручать меня саму. Что тогда, что?», – стучало в голове. – Я не Тина Тёрнер. Это её годы сделали краше. Она и живёт с парнем, который моложе её на 17 лет. Какой-то музыкальный продюсер из Германии. Вряд ли мне это удастся, к чему себя обманывать. Свободно плавать по жизни, подобно крупной сильной рыбе дано не всем».

Лиля хандрила. Жизненная энергия будто вытекла из неё, и мысли сделались скучными, мелкими, пессимистичными. Они самопроизвольно рождались и беспорядочно толкались в голове. Лиля с грустью заметила, что стала тревожиться по пустякам и сделалась мнительной. В больнице её поддерживал Пудовкин. Он вселял уверенность, а дома она оказалась один на один сама с собой. Ни собаки, кошки, ни шиншиллы.

Лиле не терпелось встрепенуться. Она стремилась на работу, но доктор Пудовкин рекомендовал побыть с недельку-другую в домашней обстановке, соблюдать диету, да и Зина советовала то же самое. Лиля нехотя согласилась. Она неторопливо ходила по близлежащим магазинам, вечерами заглядывала в Интернет, общалась с блоггерами в Живом Журнале. Читая чужие откровения, Лиля впитывала новости светской жизни, впускала внутрь себя всполохи эмоций, но рассказывать о своих болячках ей не хотелось. Она поддерживала в Живом Журнале реноме бодрой, современной молодой женщины, которой всё нипочём.

Узнав, что Лиля дома, приехал Денис.

– Ты похудела, – заметил он.

«И подурнела», – мысленно дополнила она, а вслух ответила:

– Есть немного.

Разговор не клеился. Его здоровый цвет лица, его тугие мышцы, его молодость ещё больше подчёркивали состояние Лили. Она чувствовала себя рядом с ним тётушкой, стеснялась его, и держалась неприветливо.

– Может, чем-то помочь? – спросил Денис.

– Нет, нет! – поспешно отказалась Лиля.

Денис появился ещё раз, но задержался недолго. Минут через тридцать после его ухода раздался звонок. Лиля решила, что парень вернулся, и с этим убеждением открыла дверь. Однако на пороге стоял совсем другой человек.

Нежданным гостем оказался доктор Пудовкин.

– Здравствуйте! – бодро сказал он. – Можно войти?

– Да, конечно, – недоумённо ответила Лиля. – Проходите, доктор.

– Посещение больных на дому! – пояснил Пудовкин с хитрой улыбкой на губах. – Куда прикажете курточку пристроить? Так, отлично! Теперь я вымою руки, и будем беседовать, Лилия Ильинична! Где у вас ванная?

– А вы всех своих пациентов после выписки навещаете? – удивилась Лиля.

– Не всех, но случается, – ответил Владимир Олегович, вытирая руки. – Как самочувствие? Рассказывайте!

– Слабость, – пожаловалась Лиля. – Просто вялость какая-то. Может, что-то пропишете?

– Подумаем-подумаем! А пока я вас осмотрю. Прилягте!

Они прошли в комнату, и Лиля опустилась на диван. Её тело послушно расслабилось, подчиняясь его умелым, тёплым рукам.

– Вот так, хорошо, хорошо, – приговаривал Пудовкин, работая пальцами. – В эпигастральной области всё в норме, как и должно быть. Кишечник немного, правда, вздут. Плохо опорожнён. Теперь садитесь, и язык покажите. Какой хороший язычок у нас! Просто замечательный! А как стул? Рассказывайте! Жалуйтесь, я слушаю внимательно!

Рядом с Пудовкиным Лиле стало спокойно. Она не испытывала стыда и сомнений. Пациентка Воронцова добросовестно отвечала своему доктору на вопросы и описывала собственное состояние.

– На ночь хорошо пить нежирный кефир, добавляя в чашку столовую ложку-другую оливкового масла. Кефирчику налили, маслица добавили, перемешали и выпили! На утро всё пройдёт, как по маслу! – балагурил Пудовкин. – Бульончики, кашки. Овощи отварные, запеченные. Яблочко печёное – и вкусно, и полезно в вашем состоянии. Шиповник заваривайте. У вас ведь небольшая гипотония, дорогая моя. И, видимо, в молодые годы была анемия, а вы это дело проглядели, специальные препараты не принимали. Организму надо помогать. И гулять надо чаще на свежем воздухе, и жить размеренно.

– Вы знаете обо мне больше, чем я сама, – улыбнулась Лиля.

– Ещё бы! Я же врач, я чувствую людей. Давление бы смерить, но тонометра у вас, конечно, нет? – спросил Пудовкин.

– Нет, я никогда не следила за своим давлением, – призналась Лиля. – Мне казалось, что оно нормальное.

– Плохо! – пожурил Владимир Олегович. – Следить за давлением надо! Оно у вас вечно стремится вниз скакнуть. Неужели не чувствуете? Бывает такое, что будто бы всё хорошо, и вдруг слабость накатила, в сон клонит?

– Бывает. Теперь такое каждый день.

– Это и есть перепады давления. Ладно, на сегодня достаточно. А не угостите доктора чайком? – вдруг спросил он, потирая ладони.

– Конечно! Сейчас сделаю и принесу.

– Нет, давайте вместе на кухню пойдём! – предложил Пудовкин. – Я обожаю эти кухонные посиделки!

С ним было очень легко, беззаботно и даже радостно. Он сам находил, о чём говорить и излучал энергию, которой так не хватало Лиле.

– Кошку, я вижу, пока не завели? – шутливо спросил Пудовкин.

– Нет, как-то не до кошки пока было.

– Ай-ай-ай! А другую живность? – не унимался Пудовкин. – И вообще – неужели такая миловидная, умная женщина живёт совсем одна? Давненько вы так существуете, позвольте поинтересоваться?

– Да с юности!

– И всё работа, работа! Впрочем, чего там, я сам такой! – сознался Пудовкин. – Мы с вами два холостяка. По этому поводу предлагаю перейти на «ты»! Не возражаешь?

– Нет, не возражаю, если вас… тебя это не оскорбит. Всё же я пациентка. Как ты сам определил в больнице – я подчинённая, а ты руководитель, главный человек для больного, – шутливо, в тон ему, ответила Лиля.

– А я буду для тебя доктор Володя. Пойдёт? – нашёлся Пудовкин.

– Пойдёт! – рассмеялась Лиля.

– Вот, и улыбнулась! В следующий раз принесу тебе тонометр. Давление будем мерить, пациентка! А теперь провожай, засиделся я у тебя. Пора и честь знать.

У двери он попросил:

– Скажи-ка мне на прощание «До свидания, доктор Володя»!

– До свидания, доктор Володя! – послушно повторила Лиля.

Лиля закрыла за Пудовкиным дверь и взглянула в зеркало. Её щёки зарделись, кровь побежала веселей, и внутри потеплело. Доктор Володя вдохнул в неё жизнь.