До Нового Года оставалось чуть более полумесяца, а настоящий снег так и не выпал. Глобальное потепление испортило московские зимы. А ведь когда-то они были – с высокими сугробами, задиристым морозцем и неповторимыми узорами на окнах! Теперь же кружевные снежинки изредка порхали в воздухе, но очень быстро таяли, касаясь перегретого столичного асфальта. Полюбоваться тонким белым покрывалом можно было только в парках и на окраинах города.

Однако Москва понемногу хорошела, расцвечивалась огнями и гирляндами, а в студии «Артефакт» прибавлялось работы. Лиля любила эту предпраздничную суматоху, весёлую кутерьму и ожидание обновления. Она с радостью взялась за исполнение заказов. К Новому Году клиенты всегда оживлялись, работы хватало. В декабре многие взрослые, занятые люди жили ожиданием необычного праздника, чудес, превращений и устраивали по этому поводу всевозможные вечеринки. Вера в то, что грядущий год будет непременно лучше уходящего, была неистребима.

– Эх, поснегурим, Лилька! – воодушевлённо шутила Зинаида. Она приободрилась рядом с Лилей, им было привычно и надёжно вместе.

На самом деле они давно уже не «снегурили» – не играли роли внучки Дедушки Мороза. Для этого они нанимали молодых девчонок, но когда-то это было, было в их прошлом, и выражение осталось, прижилось. От этой шутки веяло свежим зимним ощущением, знакомым всем с самого детства. Ведь Новый Год всех неизменно увлекает в сказку, какой бы ни выдалась погода.

Доктор Володя действительно принёс тонометр, как и обещал. Он пришёл спустя пару дней поздним вечером, без предупреждения.

– Это тебе обещанный подарок, – сказал Пудовкин.

Лиля приняла из его рук небольшую картонную коробку и непроизвольно подумала: «Дожила! Мужчина дарит мне медицинский прибор. Так дело дойдёт до таблеток и медикаментов».

Володя, видимо, заметил её лёгкое смятение и иронично спросил:

– Что подумала – гостинец странноват? Лучше бы цветы, конфеты, бутылка шампанского? Да?

Лиля удивленно вскинула глаза, но быстро отвела взгляд. Неужели он читает мысли? Видит насквозь? Она ничего не ответила на его вопрос.

– Я умею читать мысли, – устало усмехнулся Володя. – Я тонко чувствую людей. Ведь я – доктор, хороший доктор. А бутылка у меня с собой тоже имеется.

Он извлёк из портфеля дорогой коньяк.

– Пациенты исправно снабжают своих докторов элитными спиртными напитками. Дома у меня всякой выпивки хватает. При желании можно упиться. Как-нибудь поглядишь, а пока тебе нельзя злоупотреблять. А вот я выпью с твоего позволения.

Он выглядел утомлённым, и Лиля спросила:

– Что-нибудь случилось, Володя? Ты не похож на себя.

– Да нет, похож, ты просто не видела меня в плохом настроении, замотанного, раздражённого. Я ведь всякий бываю. Я оперировал сегодня. Операция была сложной. Запущенный случай, – хмуро пояснил он. – К сожалению, люди очень часто тянут до последнего, не ходят на осмотры, не проверяются, даже если очень плохо себя чувствуют. Их привозят на скорой помощи, они смотрят на докторов собачьим умоляющим взглядом. Мы делаем всё возможное, но всё-таки мы не боги. Мы тоже люди-человеки, из плоти и крови.

Лиля молча слушала его и накрывала на стол, а он продолжал говорить за неё и за себя:

– Конечно, ты скажешь, что отечественная медицина сейчас скурвилась, везде взятки, везде бардак. Бюджетные деньги в здравоохранение текут рекой, но больных всё больше. Мы не справляемся с потоком людей, и настоящей профилактической медицины у нас нет. Нет! Если ты так думаешь, то ты права. Права!

– Я ничего не думаю, Володя, – негромко сказала Лиля. – Я в этом не разбираюсь. Я вижу, что ты устал. Тебе надо отдохнуть. А когда человеку плохо, то он видит в лечащем докторе посланника Бога. Это я ощутила на себе.

– Всё, хватит про медицину! – спохватился Пудовкин. – А то пришел к приятной женщине, сунул ей тонометр вместо цветов, теперь пытаюсь напиться в одиночку и разглагольствую о своих профессиональных проблемах. Ты не пугайся, я сейчас соберусь, возьму себя в руки. Просто опасаюсь, что пациент не выживет, понимаешь? Ведь результатом моей работы должна быть жизнь, а не смерть.

– Понимаю. И меня ты вовсе не напугал. Мне с тобой хорошо и спокойно.

– И мне с тобой спокойно, – сказал Пудовкин. – Ты так доверительно и мягко смотришь на меня, так внимательно слушаешь! Меня это в тебе сразу подкупило. Ты в больнице была вначале такая смешная, немного встревоженная, в своём махровом халате, который тебе великоват. Такой рыжий воробей, который залетел не туда, попал в чужую клетку. Мне хотелось тебя спасти, сделать всё возможное, чтобы не кромсать твою нежную, гладкую кожу, не уродовать её, не причинять тебе дополнительные страдания. Всякая операция вызывает сбой в работе организма. Потом необходимо длительное восстановление.

– Ты меня и спас. Я тебе благодарна.

– Спас… Как тебе проще объяснить… – он вздохнул. – Если твой организм склонен к образованию камней, то тебе придётся следить за собой. Чаще проверяться, питаться правильно, травки всякие пить, препараты специальные. Это целая система. Куда тебе самой разобраться! Забросишь ведь через три месяца, даже если я тебе всё распишу подробно. Обычно у всех терпения хватает именно месяца на три. А тебе придётся изменить режим жизни и питания, всегда помнить о своих особенностях. Понимаешь, хорошая моя?

– Понимаю. Я буду стараться, – пообещала Лиля и улыбнулась.

– Это я буду стараться, а ты будешь слушаться меня, – возразил Володя. – Желчный пузырь удаляют, и люди вполне живут без него, но я считаю, что каждый орган в нашем теле не лишний. Если не будет желчного пузыря, то возникнет больше нагрузки на поджелудочную железу и на печень. Они оказываются под угрозой.

– Как же не хочется об этом думать! – певуче сказала Лиля и всплеснула руками. – И вообще, какая-то жестокая ирония судьбы! В сложные для меня времена мои органы исправно функционировали. Сейчас я неплохо зарабатываю, могу себе позволить дорогие деликатесы, лакомства, вина. Я даже люблю выпить немного вина или коньяка, а теперь мне нужно соблюдать диету! Как это несправедливо!

– В жизни вообще мало справедливости, и усмешка судьбы везде нас подстерегает. Дай мне руку, – попросил Володя.

Лиля провела ладонью по поверхности стола, словно двигала кораблик по направлению к Володе. Он накрыл её руку своей и попросил:

– Расскажи мне, как ты живёшь. Чем дышишь, как проводишь время, что тебе дорого. Мне хочется знать о тебе больше.

– Живу в этом районе и в этой квартире с самого детства. Увлечена работой, горжусь своей самостоятельностью. Это у тебя вечный бой со смертью, и вечная человеческая драма, а у меня сплошной праздник. Сейчас предновогодние корпоративы устраиваем. На работе летаю, а дома существую тихо. Я старалась брать от жизни всё, что мне нравилось, и безумно боялась постороннего вторжения, вмешательства, нарушения моих границ, – неторопливо и откровенно рассказывала Лиля. – Я всегда страшилась полностью довериться мужчине, вручить ему себя и свою жизнь. Вот потому-то и одна до сих пор.

– И я в основном живу работой. Это главное дело моей жизни – лечить людей. Но теперь мне хочется расширить свои личные границы, – заявил Володя. – Я хочу, чтобы ты их нарушила, я сам тебя впущу, хотя мне тоже немного страшно это делать. Я предлагаю тебе бояться вместе.

К нему вернулся его лёгкий шутливый тон.

– Я не всегда понимаю, когда ты подтруниваешь, а когда серьёзно говоришь, – призналась Лиля.

– Я и сам порой не понимаю! – усмехнулся Володя. – Давай считать, что я проговариваю шутливым тоном значимые вещи. Для лёгкости восприятия. Я предлагаю расставаться с холостяцкими привычками вместе. Будем учиться существовать в паре. Считай, что мы давно двигались по направлению друг к другу сложными, извилистыми дорожками, и наконец-то наши линии судеб пересеклись. Ведь интересно, что же из этого получится, а? Скажи, как тебе моё смелое предложение?

– Заманчиво. Правда, я не знаю, с чего начинать, – в тон ему ответила Лиля.

– А мы не будем ничего форсировать. Пусть всё развивается естественно.

– Пусть, – согласилась Лиля с улыбкой.

Володя продолжил рассуждения:

– Мы понимаем друг друга, и это уже прекрасно. Я испытываю рядом с тобой блаженство и покой. Родство душ, между прочим, важнее секса!

Лиля многозначительно посмотрела на него. Он быстро поправился:

– Ты не волнуйся, секс тоже будет! А то решишь, что я чудак, сторонник платонических отношений. Нет, ничего подобного. Любовник я хороший, не беспокойся. Все врачи, особенно мужики, – скрытые эротоманы. Считай, тебе повезло. Мы, медики, владеем необходимой техникой. Однако не всё так просто. Поясню на примере музыки. Ведь техника музыканта – не самоцель. Она лишь помогает исполнять мелодию. Так и в сексе. Главное – найти свою мелодию.

– А ещё вы, врачи, циники, но мне это даже нравится, – дополнила Лиля.

– Да, мы такие. Наш специфический юмор помогает нам не сойти с ума. В нашей работе без него нельзя. Слишком много вокруг нас боли, страданий, крови. Зато ты – моя женщина-праздник. Ну, на сегодня всё. А теперь я пойду, – неожиданно заявил он.

– Как? Ты уходишь? – удивилась Лиля. – Уже поздно. Останься…

Ей не хотелось отпускать Володю. Только-только завязалась ниточка удивительных, непривычных отношений, возникла атмосфера доверительности, и он оборвал всё это одной фразой.

Лиля поймала себя на мысли, что впервые стремится оставить мужчину, просто страстно этого желает. И дело было не в сексуальном желании, нет. Ей хотелось слушать его и ощущать себя защищённой. Это так приятно – иметь чувство безопасности и опоры!

– Нет, я пойду, – упрямо повторил Пудовкин. – Выйду, поймаю такси, не волнуйся за меня. Сюда меня подбросили на машине, сегодня сам я без руля. Я ухожу, ты меня не задерживай. Это нехорошо, когда кого-то вдруг становится слишком много.

«Он всё знает и чувствует!» – опять изумилась Лиля. – «Да, именно так я считала раньше, но к нему я отношусь по-другому!»

– Лучше скажи мне на прощание добрые слова, – попросил Пудовкин.

– До свидания, доктор Володя, – выразительно произнесла Лиля.

Он ушёл, и Лиля спохватилась. Ведь она не знала номеров его телефонов и домашнего адреса! Он ничего ей не сообщил! Почему? Может, он и не собирался возвращаться к ней, строить какие-то новые отношения, и весь их разговор был изощрённой шуткой? Лиля не знала, что думать. Такое замешательство она испытывала впервые.

Пролетело три дня, но Владимир не появился и не позвонил. Номер своего мобильного телефона Лиля тоже ему не давала, а домашний был вписан в данных истории болезни пациентки Воронцовой. Доктор Пудовкин мог легко уточнить эти цифры и связаться с ней, но по каким-то причинам он не делал этого.

Днём Лиля была очень занята, а вечером она возвращалась поздно, и долго не могла уснуть. Она ждала звонка от Пудовкина и даже не раз снимала трубку телефонного аппарата, чтобы убедиться в его исправности. Всё было в порядке, длинный городской гудок протяжно звучал, как и положено, и все, кому было необходимо переговорить с Лилей, дозванивались до неё. Когда неизвестность окончательно измучила её, она решила действовать.

Лиля зашла к соседке и попросила одолжить на время белый медицинский халат. Затем она купила в ближайшей аптеке одноразовые полиэтиленовые бахилы и направилась в больницу, из которой недавно выписалась.

Пробок на дорогах уже не было, и Лиля уверенно вела автомобиль по принаряженным улицам Москвы. Добралась быстро, за каких-нибудь полчаса. В здание больницы она проникла со двора, через служебную дверь, предварительно переодевшись в машине.

До ординаторской Лиля тоже дошла без препятствий. Войдя в кабинет, она сразу увидела Пудовкина и двух его коллег. Они что-то негромко обсуждали и рассматривали снимки человеческих органов.

– Здравствуйте! – звонко сказала Лиля.

Все трое обернулись и вопросительно посмотрели на неё.

– Вам кого? – уточнил один из врачей.

– Это ко мне, по личному делу, – ответил Пудовкин.

– Вы извините, ребята, нам нужно переговорить с этой прекрасной дамой.

Два медика быстро удалились, ни слова не говоря.

– Привет! Признаться, не ожидал! – сказал Пудовкин, когда они остались вдвоём.

– Я и сама от себя не ожидала, – ответила Лиля.

– Заходи, присаживайся. Как ты догадалась, что я ещё здесь? – спросил он.

– Почувствовала, – просто ответила Лиля и присела на краешек дивана.

– Ты могла бы позвонить.

– Ты не оставил мне ни одного своего телефонного номера.

– Вот чёрт! Значит, изрядно я тогда у тебя выпил! – усмехнулся Володя. – Слушай, а я был уверен, что мы обменялись контактными данными.

– Нет, не обменялись. Не успели. Мы обсуждали очень значимые жизненные вещи, и нам было не до того, – напомнила Лиля с оттенком иронии.

– Да, разговор тогда на твоей кухне состоялся занятный! – опять усмехнулся Володя.

– Я волновалась, не случилось ли чего. Сейчас вижу, всё в порядке, ты на своём посту, пациенты под охраной замечательного доктора. И я могу спокойно удалиться, – категорично заявила Лиля, поднимаясь с дивана.

– Подожди! – остановил её Пудовкин. – Как у тебя глаза горят! Просто Скарлетт О'Хара из «Унесённых ветром»!

– Скарлетт была брюнеткой, – отрезала Лиля.

– Существовала ли она вообще! Эта женщина – миф, вымысел автора, литературный персонаж. И каждый волен представлять её на свой лад. Я считаю, что она похожа на тебя. Или ты на неё. Женщина-огонь. Женщина-праздник! – он опять привычно острословил. – Ты на чём сюда приехала? Такое впечатление, что на резвом скакуне.

– Обычно я езжу на своей машинке, так мне привычнее.

– Не слишком поздно?

– Нет, даже замечательно. Дороги свободны. Добралась быстро. И так же быстро вернусь обратно.

– Послушай, я был жутко занят эти дни! Очень много больных поступило, приходилось делать внеплановые операции, – оправдывался Владимир. – И тот мой пациент, о котором я тебе рассказывал, помнишь?

– Да, помню.

– Он в тяжелом состоянии. Я очень беспокоюсь, наблюдаю его. Он в палате интенсивной терапии.

– Этот пациент – женщина? – предположила Лиля.

– Нет! Это мужик сорока лет, – Пудовкин покачал головой и рассмеялся. – Приревновала, да?

– Я не умею ревновать. Мне просто важны факты для правильных выводов, – сухо заявила Лиля.

– Да никаких ты выводов не сделаешь! – возразил Пудовкин. – У меня здесь в отделении люди обеих полов лечатся. Бывают хорошенькие дамочки, но чаще всего я запоминаю не лица, а диагнозы и фамилии. Ну, не позвонил! Не учтиво, да, сознаюсь. Прости! Был занят, а потом – сказываются мои холостяцкие привычки! Я тебя предупреждал! Мне не привычно быть подотчётным перед кем-то в личной жизни! Но я изменюсь, поверь! Веришь?

– Посмотрим, – коротко ответила Лиля и решительно шагнула в сторону двери.

Пудовкин стремительно преодолел расстояние между ними, властно обнял Лилю и поцеловал долгим поцелуем в губы. Это случилось между ними впервые, да ещё так внезапно, что она испытала почти забытые юношеские чувства – смущение и пузырящийся восторг.

– Теперь обменяемся телефонами? – предложил он.

– Да, надо бы, – согласилась Лиля.

Володя взял со стола свою визитку и протянул ей.

– Моих визиток у меня с собой нет, – сказала Лиля.

– А ты позвони мне на мобильный номер, когда доберёшься домой, и я занесу его в контакты, – нашёлся Володя. – И как раз буду знать, что ты дома, и всё в порядке. Ты тоже привыкай отчитываться передо мной за свои перемещения. А теперь что нужно сказать?

– До свидания, доктор Володя! – попрощалась Лиля.

– Умница! – одобрил он. – Отпускаю!

Лиля позвонила Пудовкину, едва войдя в свою квартиру. Она уже скучала без его лукавых глаз, без его голоса, без его рук, и потому поспешила набрать заветный номер.

– Докладываю: я дома, – сообщила она.

– Я рад. Слушай, Лиля, ты такая молодец, что прикатила ко мне сегодня! Приятная неожиданность! Я был страшно рад видеть тебя. Увидел и понял – вот оно, моё рыжее счастье! – весело признался Пудовкин. – Спи спокойно и не о чём не думай, мой рыжий воробей!

Лиля почувствовала, как у неё запылали щёки. Она тоже ощутила прилив чистого счастья.

На следующий день Лиля обедала с Зиной в небольшом уютном кафе. Говорили в основном о работе, о клиентах, о ребятах-аниматорах.

– Послушай, Зина, что мы всё о чужих праздниках печёмся? – сказала Лиля. – Надо ведь и о себе подумать. Ты сама – где будешь Новый Год встречать? На даче?

– Нет. Мы уедем из Москвы.

– Куда?

– В Суздаль. Там есть самый древний монастырь 11 века, в который царь Пётр сослал Евдокию, жену свою первую. Так вот, в монастырском подворье отстроили несколько гостевых изб. С виду они похожи на обычные избушки, а внутри вполне комфортные. Мы арендовали одну на праздники. Будем с Витей и с Настей жить-поживать три дня, 30, 31 декабря и 1 января, – пояснила Зина.

– А почему в Суздале, Зина? – удивилась Лиля.

– Там красиво, покойно, благостно. Погуляем, колокольные звоны послушаем. Настюшу на детский утренник сводим. Свечи поставим за здравие, за благополучие семейное, – так Зинаида описала свою программу праздника.

– Ты разве религиозна, Зина? Я и не знала…

– Ну, как тебе сказать! Почему-то мне хочется это сделать, – неопределённо ответила Зина. – Хочется тихого, благостного, красивого семейного праздника. Суздаль – это же маленькая сказка.

– Какая же ты! Это для меня откровение! Сколько знаю тебя – столько изумляюсь! А мне тоже надо тебе кое-что сообщить, – заявила Лиля.

– Говори, я внимательно слушаю.

– Я, кажется, нашла своего мужчину, – взволнованно произнесла Лиля.

– Где, когда? – теперь удивилась Зинаида. – О ком ты вообще сейчас говоришь? Кто-нибудь из наших клиентов?

– Нет! Я нашла его в больнице!

– Ты совратила какого-нибудь студента-практиканта? – ужаснулась Зина.

– Фу, Зиночка, как ты обо мне думаешь! Нет, он доктор. Он был моим лечащим врачом. А потом сам пришёл ко мне домой.

– Как пришёл?

– Так вот взял и явился! Посмотрел адрес в истории болезни и приехал!

– Значит, хороший я тебе халат прикупила! – довольно сказала Зина. – Не зря старалась.

– Зинуля, халат просто восхитительный! И тапочки тоже! И ты представляешь, Зина, рядом с ним я ощутила то, что мне было совсем не свойственно. Мне хочется варить ему вкусные супы, вечерами кормить его, усталого, слушать его внимательно. Я хочу стирать ему рубашки, а потом их гладить! Хочу и не верю сама себе! Неужели это случилось со мной? – запальчиво откровенничала Лиля.

– Ты ему медицинскую спецодежду стирать будешь, – иронично вставила Зина.

– Нет, им, наверно, стерильные вещи из больничной прачечной выдают! – предположила Лиля. – А впрочем, что даст, то и постираю!

– А как зовут его, твоего бесподобного мужчину? – уточнила Зинаида.

– Доктор Володя!