Параллельно с чёрной полосой в моей жизни простиралась другая светлая чистая линия – отношения с Юрой Токаревым. Мы по-прежнему гуляли вместе после занятий, но зачастую обстоятельства, связанные с арестом Олега, вынуждали меня срочно исчезать без объяснений. Юра казался невозмутимым, но всё же моя скрытность и небольшая отстранённость вызвали его сомнения.

Однажды он сказал:

– Мне кажется, что я тебе совсем не нужен. Ты будто бы нехотя проводишь со мной время. Я не знаю, что и думать. Может, мне давно пора понять, что надо оставить тебя в покое? Будем друзьями, просто одногруппниками…

Мы сидели в кафе, ели мороженое, запивая горячим кофе. Я чувствовала себя совершенно опустошённой и намеревалась отдохнуть без затей. Мне было, честно говоря, не до выяснения отношений. Однако слова Юры возымели магическое живительное действие! Рассудок встрепенулся и заработал. Мысли побежали в нужном направлении. Я ощутила, что могу потерять Юру, а мне этого не хотелось. Моё дурное настроение разом улетучилось, я постаралась улыбнуться и выдала ответ, которого Юрка не ожидал.

– Быстро же ты отказываешься от меня! – ласково упрекнула я и смело накрыла его руки своими ладонями. – А вот никуда не отпущу! Я уже привыкла к тебе, к нашим прогулкам. Ты мне всё больше нравишься, и постепенно я привыкаю к этому чувству. Дай мне ещё немного времени. Потерпи чуть-чуть, ладно? Всё будет хорошо. Я ещё надоем тебе своими нежностями!

Мой верный рыцарь был сражён. Он вдруг закашлялся, будто поперхнувшись, и, придя в себя, растерянно выговорил:

– Ты мне – надоешь? Не представляю…

– Плохо ты меня знаешь! – пошутила я. – Давай не будем об этом больше, ладно? Просто поверь мне и выброси глупые мысли из головы. Всё хорошо.

– Так конечно… – Юра счастливо улыбнулся. – Я же не знал…

– А то уж я решила, что тебе со мной скучно!

– Скажешь тоже! – усмехнулся Юра.

Был промозглый ноябрьский вечер. За окнами кафе шёл мокрый снег и бесчинствовал ветер. Погода безнадёжно ухудшалась прямо на глазах. Зима уже сцепилась с осенью и выказывала нетерпеливый нрав. Обычно ненастье нагнетает тоску, но когда тебя любят – на душе по-весеннему светло. Серые, тусклые, слезливые дни скрашивала Юркина любовь.

Ответь я тогда иначе, Юра ушёл бы навсегда. От отчаяния он мог завязать роман со Светкой Усеевой или с какой-нибудь другой девушкой. Возможно, он даже женился бы поспешно – на той же Светке. А я бы потом кусала свои локти, как не раз предвещала моя мама. Все бы мучались. Светка замечала бы его фальшь, потому что она не дура. Юра старался бы изо всех сил быть ей хорошим мужем, потому что он ответственный. Беспросветное несчастье. Безрадостная жизнь.

Я всегда была сметливой, и потому быстро прокрутила в мозгу этот унылый сценарий. Возможность потери возвышает ценность привычных вещей. Нам особенно желанно то, что может навсегда ускользнуть. Это знакомо каждой женщине.

Юрка не успел доесть мороженое, а я уже всё решила за нас обоих. Так мои локти были спасены от укусов, а Светке Усеевой ничего не светило в будущем, хоть и девчонка она была замечательная.

Я не подгоняла время суетными мольбами о счастье, я жила спокойным ожиданием перемен. Наш первый настоящий поцелуй случился в новогоднюю ночь. Мы праздновали большой студенческой компанией. Расходились под утро, ещё затемно. Юра провожал меня. Помню, как мы долго брели по заснеженному городу, словно две сомнамбулы. Хотелось скорее добраться до постели и заснуть.

У подъезда Юра развернул меня и поцеловал долгим поцелуем. Я отстранилась, когда уже сделалось трудно дышать. Чтобы скрыть смущение, я быстро распрощалась с ним и улизнула домой.

Дома, не раздеваясь, села на пол, под ветвистую наряженную ёлку, пытаясь совладать с нахлынувшими чувствами. В комнатах царила тишина. Родители остались в гостях, и моего смятения никто не видел. Кружилась голова – от впечатлений и бессонницы. Я вдыхала хвойный аромат и разглядывала елочные игрушки. Огромные блестящие шары качались на ветках, словно райские плоды соблазна. Всё изменилось вокруг, обновилось и приобрело особый смысл. Свежий, морозный поцелуй на рассвете, первого января, показался мне роковым знаком – судьба опять дарила счастливый шанс. А за окном светало, и молодой, новорождённый год вступал в свои права.

К лету Юра подработал денег, где-то что-то разгружая, и пригласил меня в конце июля в Ялту. Я раздумывала, стоит ли так стремительно углублять наши отношения, и хотела, было, отказаться, но тут решительно вмешалась моя мама. Она просто потребовала, чтобы я ехала с Юрой. Мама просто выдворила меня в Ялту и снабдила дополнительными деньгами.

Мы сняли маленький гостевой домик у супружеской пожилой четы. Всего одна комнатка, но светлая, чистая, со свежим, приятным на ощупь бельём, со всем необходимым для незатейливого быта. Домик располагался в саду. На ветках зрели груши, сливы, абрикосы. Добрая хозяйка разрешала всё это богатство есть сколько угодно, так что первый завтрак у нас был обычно фруктовый.

Мы купались и гуляли целыми днями. Я плохо плавала, и Юра с удовольствием учил меня, руководил, поддерживал в воде. Погода стояла роскошная, мы полдня барахтались в море, целуясь и обнимаясь. Наши поцелуи имели солёный морской привкус. Вся Ялта пахла морем, цветами, травами, жареной форелью. Было тепло, нежно, влажно и отрадно.

Мы подолгу бродили по улочкам вечернего города, заглядывая в кафе и в магазинчики. Мы ничего не покупали, а только изучали милые, неповторимые уголки Ялты. Обратная дорога к нашему временному пристанищу воспринималась как невыразимое удовольствие, растянутое во времени. Витало какое-то блаженное ощущение сказочности происходящего с нами. «Может, это и есть счастье?» – часто думалось мне там, у моря.

В нашей комнате было три кровати. Мы спали на разных, стоящих у противоположных стен. Юра без лишних напоминаний отворачивался или выходил, если я переодевалась. Однажды хозяйка застала его на крылечке.

– Ты чего, хлопчик, тут стоишь? – поинтересовалась она.

– Аня переодевается, – ответил Юра.

– Так вы не того?! – спросила удивлённая женщина.

– Нет, не того, – подтвердил ей Юра.

– Ну, не поверю! – изумилась хозяйка.

Он рассказал мне эту маленькую историю перед сном. Потом мы легли и выключили свет. Жизнь в курортных городках в разгар сезона кипит и в ночной темноте. Она просто немного стихает. Вдали звучали популярные мелодии, мелькали отсветы огней. Я встала и подошла к Юре сама, потом присела на кровать у его ног. Юра встрепенулся, приподнялся. Я подтянула ноги под себя, скрестила по-турецки, погримасничала, делая пассы руками, изображая восточную танцовщицу. Он улыбался, не решаясь действовать. Я продолжила игру, поласкала его немного. В ту ночь мы уснули вместе, хотя ничего особенного у нас не произошло. Я даже ажурных трусиков не сняла.

Утром Юра проснулся раньше. Я открыла глаза и увидела, как трепетно он смотрит на меня. Потом он принёс абрикосы и сливы. Мы ели свежие плоды в постели, как Адам и Ева в раю, только запивая их минеральной водой из обычной стеклянной бутылки.

Подкрепившись, я вытянулась на его кровати, взяла Юрину руку и совершила небольшое обзорное путешествие по моему телу, плавно продвигая его пальцы. Юра с моей помощью исследовал те места, к которым сам не дерзнул бы прикоснуться. Он опасался спугнуть меня активностью, а я это чутко понимала. Я поводила его рукой по животу, по груди, вдоль резиночки моих трусиков, чуть оттянула её, слегка продвинулась вниз, но закончила первое смелое исследование у самого края жёсткой курчавой поросли в форме равнобедренного треугольника.

– Это пока оставим на десерт, – сказала я обалдевшему любовнику. Прозвучало многообещающе.

Потом мы целовались рот в рот целый час, слизывая и высасывая остатки райских плодов. Мне захотелось всегда так просыпаться, всю свою оставшуюся жизнь, а это не с каждым получится.

Каждый день мы проходили по приморской набережной мимо красавицы бригантины, качающейся на волнах. Деревянное судно служило рестораном. Все, кто бывал в Ялте хоть раз, вспомнят его. Нам было не по карману отобедать там, но однажды Юра всё-таки увлёк меня внутрь. В одном из пустующих зальчиков, внутри древесного чрева, он поцеловал меня в губы долгим, счастливым поцелуем. Затем мы поспешно покинули прекрасную бригантину, оставив там навсегда долю своей юной нежности.

Стоит ли поныне тот плавучий ресторан, или давно списан за ветхостью? Мы больше так и не выбрались в Ялту.

С тех июльских дней Юра стал мне близок и дорог. Я точно знала, что не хочу его терять. С ним было легко, уютно, надёжно, спокойно. С ним было предсказуемо, и это нравилось мне всё больше и больше. Олежек Полозовский перекормил меня авантюризмом. Моё бурное, драматичное прошлое было позади. Отношения с Юрой выстраивались в пику взаимосвязи с Олегом. Встречаясь с Юрой, я доказывала себе и всему миру, что можно жить и любить иначе.

И только одно обстоятельство немного заботило: холодная отстранённость Юриной матери. Моей будущей свекрови.

Когда Юра впервые привёл меня знакомиться, Светлана Леонидовна не выказала никакой радости по этому поводу. Она приняла меня сухо и сдержанно. Такой неласковый приём обескуражил, но в целом не огорчил. Ведь Юра очень любил меня, а я по неопытности не придавала особого значения роли свекрови в жизни замужней женщины.

Отец Юры скончался от инфаркта, когда сын заканчивал первый курс. Мать и сын жили вдвоём в большой полнометражной квартире. Светлана Леонидовна руководила крупным производственным подразделением, имела в подчинении немалый коллектив, и славилась крутым нравом.

– Так это ты хвалёная круглая отличница? – так прозвучало её первое приветствие в мой адрес.

Ещё больше я удивилась, когда она заявила:

– Юра совсем за девчонками в школе не бегал. Всё футбол во дворе гонял. Я уж хотела его сама с одной хорошей девушкой познакомить. Во втором подъезде живёт симпатичная гимнастка. Мы с её матерью приятельницы. А тут он мне вдруг заявляет, что, чуть ли не жениться собрался! Парень-то ведь никогда не опоздает, без невест не останется. У меня вот на работе в подчинении столько девушек замечательных, а женихов на всех не хватает!

«До бестактности откровенно», – иронично оценила я.

– Мам, ты о чём? – попытался уточнить Юра.

– Так, к слову, – пожав плечами, ответила мать.

Я невольно сопоставляла её с незабвенной Беатой Мариановной Полозовской, но сравнение было далеко не в пользу моей будущей свекрови. С Беатой Мариановной отношения сложились без натуги, естественным путём, по-женски проникновенно. Мать Олега была настолько доброжелательна, что я не стеснялась раскрываться ей и в радости, и в горе. Мать Юры будто и не замечала моего искреннего стремления к сближению с ней, и порой не считала нужным поддерживать обычную вежливую беседу. Говорила она всегда коротко, с ироничным подтекстом, пришпиливая любого собеседника колкими замечаниями. Когда я поняла, что она такова со всеми, мне стало чуточку легче. Я надеялась, что со временем всё само собой образуется, но чем чаще приходилось видеться с этой непостижимой женщиной, тем отчётливее я замечала, как она отгораживается от нас с Юрой невидимой стеной.

К свадьбе она несказанно расщедрилась, использовала свои связи, немалые средства, чтоб устроить торжество по высшему разряду – в её понимании. Моим родителям она сразу заявила, что им не удастся организовать свадьбу, как подобает. Моя мама предпочла не препираться и осталась на вторых ролях.

Свадьба получилась замечательная и весёлая, хотя Светлана Леонидовна пригласила множество совершенно незнакомых нам людей, но нужных и значимых для неё. Впрочем, места всем хватило, и её гости неплохо провели вечер.

В первую брачную ночь я и муж с ребяческим любопытством разбирали подарки, вынимали из конвертов деньги и пересчитывали. Общая сумма показалась нам огромной. Мы ощутили себя богачами и крепко заснули с этим приятным чувством. На любовные игры в постели у нас не осталось сил.

Спустя пару дней всё-таки случилось брачное таинство, первое настоящее соитие. Мы так увлеклись процессом приноравливания и познания своих молодых тел, так старались быть бережнее, что поначалу не достигли истинного удовольствия.

Позднее, упражняясь понемногу, мы поймали подлинный оргазм и изведали остроту плотского действа. Наша предварительная, первоначальная возня теперь казалась детской игрой под одеялом.

По окончании торжеств, на третий день после бракосочетания свекровь огорошила меня ещё одной необъяснимой выходкой. За завтраком она вдруг коротко заявила, глядя куда-то в сторону:

– Не вздумай меня мамой называть!

Я как раз взволнованно подумывала перейти к родственным формам обращения и надеялась в душе, что это нас сблизит. Она словно прочла мои мысли и строго сказала:

– Меня зовут Светлана Леонидовна! Всем понятно?

– Как вам будет удобно, – скромно ответила я.

– Юркины носки, трусы и все остальные его вещи стирай теперь сама. Сдаю тебе вахту. В ванной комнате полная корзина его грязного белья, – сообщила она дополнительно.

Я могла бы съязвить, что бельё скопилось до регистрации нашего брака, но предпочла промолчать. В доме моих родителей бытовые проблемы решались мирным путём взаимных уступок.

Я озадачилась. Небольшой диалог со свекровью натолкнул на невесёлый вывод: эта женщина имела непонятные мне жизненные принципы. Её реплики и поступки было трудно анализировать. Моя свекровь Светлана Леонидовна оказалась крепким орешком, мне не по зубам. Оставалось только наблюдать, собирать факты, вырабатывать стратегию, не ввязываясь в открытый конфликт. Я ощущала себя исследователем инопланетных цивилизаций. Ничего другого не ум не шло.

Вскоре копилка наблюдений пополнилась.

Светлана Леонидовна вернулась с работы и крикнула нам из прихожей, снимая пальто:

– А у нашего главного инженера сын недавно женился, всего три месяца назад. А вчера сноху в роддом увезли. Теперь, говорят, часто женятся по такой необходимости. Дурное-то дело нехитрое.

– Мам, а зачем нам это знать? – не выдержал Юра. – Мы с вашим главным инженером не знакомы.

– Да так, может, у вас тоже скоро ребёнок ожидается! Вдруг ты тоже женился из-за беременности своей девушки. По залёту, так сказать! Предупреждаю: к пелёнкам я пока не готова! – заявила свекровь.

– Ты сильно не волнуйся, мам, ничего у нас не ожидается, кроме защиты дипломов. Нам бы дипломные проекты спокойно доделать, а там мы съедем куда-нибудь, – обиженно сказал Юра.

– Мы можем и сейчас переехать к моим родителям. Там квартира хоть и меньше, в типовом панельном доме, но всё же трехкомнатная, – заметила я. – И вам будет спокойней, Светлана Леонидовна. А к пеленкам мы и сами не готовы.

Свекровь промолчала, ушла в свою комнату и плотно закрыла за собой дверь. Вот и пойми её! Да и не до того нам было.

Мы заканчивали работу над проектами, готовились к защите. При переезде в другую квартиру пришлось бы тащить за собой многочисленные чертежи, учебники, справочники, черновики, чертёжные инструменты. Мы только-только перевезли мои вещи от родителей. Нам было очень удобно, потому что дом Юриных родителей находился близко к институту. Можно было бегать в библиотеку и на консультации в любое время. Можно было дольше спать по утрам. Однако проблема сосуществования встала остро. Мы предпочли съехать.

Первое время наше место жительства менялось часто. Мы несколько месяцев обитали у моих родителей, пробовали снимать комнату. Потом Юру призвали в армию офицером, и мы уехали в военный городок под Кустанаем. В молодые годы все эти перемещения легко переносились и даже имели привкус романтики странствий. Мы наловчились быстро обустраивать любое жилище. Нам немного требовалось. Наша лодка не разбивалась о быт, а весело неслась по волнам и перекатам. Мы удачно приспосабливались к новым условиям существования. Всякое жизненное пространство озарялось нашей любовью.

Именно с Юрой, со своим мужем, я поняла, какое это счастье – засыпать рядом с дорогим мужчиной. День угасал, тьма накрывала город, а я прижималась к мужу, и мы вместе уносились в страну чудесных видений. Мне всегда казалось, что Юра должен видеть те же сны, что и я. Ведь мы были так близки!

Утро с ним я тоже обожала. Нам нравилось овладевать друг другом, едва пробудившись. Теплые, податливые, отдохнувшие тела сами стремились навстречу. Юра бережно входил в меня вместе с новым днём и солнечным светом. Мы сливались, роднились, исторгая наружу радость, одаривая друг друга счастьем и энергией.

Так создавался наш маленький ласковый мирок.

Явное между строк

Бог задумал Марину как образцовую жену, хозяйку и мать. Дом для неё храм, а она в нём верховная жрица. Всё у неё получалось красиво и оригинально. Борщ она разлила в черные глянцевые керамические тарелки с тонкой золотистой отделкой по краю. Где она их купила – секрет. Суп в них смотрелся умопомрачительно! Мясные котлетки – небольшие, округлые – покоились не с краю от гарнира, как обычно, а в окружении стручочков зелёной фасоли. Нежная фасоль трепетно окаймляла их и подчёркивала соблазнительность. Куски высокого пирога возлежали в стильном деревянном блюде, а рядом располагались милые льняные салфетки в крупную красно-белую клетку. Всё вместе составляло роскошный натюрморт, достойный кисти художника.

Марина протянула мне ложку и задумчиво сказала:

– Да, как жутко всё вышло с Полозовским! Столько самых прекрасных лет жизни провести чёрт знает где!

– Ты знаешь, он так бодро держался, словно с курорта приехал, – заметила я. – А ведь он прожил там больше, чем здесь!

– Не дай бог никому на такие курорты попадать… – отмахнулась Марина. – Но его просто всегда несло к краю! Он запредельный какой-то! Говорят же, если бог хочет наказать, то он лишает человека разума. Чем он думал, когда полез в ту драку первого мая?

– Кто же теперь узнает. Он и сам едва ли сейчас помнит, – пожала я плечами.

– А ты, наверно, себя ещё корила, да? – догадалась Марина. – Было?

– Было дело, – созналась я. – Когда увидела на суде Олега в наручниках, да под конвоем, то сердце ёкнуло. Конечно, подумала, что если бы пошла с ним, всё сложилось бы иначе.

– Нет, ни в чём ты не виновата, моя дорогая! – отрезала Марина. – Он, он и только он сам! И прекрати терзаться. Я вижу, всколыхнулись твои прежние сомнения! Жив, здоров, вернулся – и, слава богу. Ещё, наверняка, немало баб поимел на поселении. Всех, пожалуй, перебрал – от восемнадцати и старше.

– Да уж не без этого, я думаю.

– Вот и ладно! Слушай, что сейчас скажу. Я тебя внимательно слушала и впервые поняла, почему твоя свекровь так волновалась, не беременностью ли ты склонила Юрку к женитьбе, – вдруг сказала Марина.

– Не понимаю…

– Объясняю. Вы поженились в конце марта. Так?

– Да, тридцатого числа.

– До окончания учёбы, считай, два месяца. Там экзамены, защита. Вообще-то в это время нормальные люди женятся редко, только в случае крайней необходимости. Ни погода не располагает, ни дела. Не терпелось вам до лета или даже до осени?

– Так сразу и не объяснить.

– Ну, вот твоя Светлана Леонидовна и решила, что ваш брак – результат случайной близости. Обвела, мол, Анечка неискушённого парня Юрочку вокруг пальца. Заманила однажды в постель и женила на себе.

– Ну, что ты такое говоришь-то, Марина? – усмехнулась я. – Я с ним в постель не спешила.

– Да я то знаю, что всё не так было, что вы чудики оба были влюблённые, вот и понесло вас в ЗАГС. Но она, видно, рассуждала именно так! Потому и приняла тебя в штыки! Она же видела в тебе захватчицу!

– Слушай, возможно, ты права, – согласилась я. – Но наша Маша родилась почти через два с половиной года после свадьбы. И Светлана Леонидовна не смягчилась!

– Ну, такая уж она! Все люди разные. Вот сколько ей было, когда вы женились?

– Где-то сорок пять или сорок шесть лет.

– Вот! – воскликнула Марина. – Вот в чём ещё один её секрет! Баба в самом соку, зрелая красавица, деньги имеются, а одинока. А тут вы со своим необузданным счастьем, как бельмо на глазу. Обнимаетесь за стенкой, по дому за ручку ходите!

– Но это же эгоизм чистейший! – упиралась я. – Разве порадоваться за сына не естественно для матери?

– Вот так бывает, милочка моя! Радоваться-то приятно, когда у самой полный комплект. Да что там, у людей случается и хуже! Ой, сама свекровь два раза буду! Надо как-то готовиться начинать, литературку почитать всякую психологическую.

– Вот для чего нужны подруги? – рассмеялась я. – Чтоб помогли всё в жизни аккуратно разложить по полочкам. Столько с Юрой прожила, а только сейчас поняла истинную подоплёку давних событий. Какой-то смысл есть в твоих словах, есть!

– А то! Со стороны-то виднее. Я, как будущая свекровь, чую!

– Но вот ты скажи мне тогда, а со стороны не бросается в глаза, что женщина она всё же несколько своеобразная? – поинтересовалась я у подруги.

– Знаешь, ты жертвой себя не считай! – неожиданно сказала Марина. – А как ты хотела? Юра тебя любит, твои родители его обожают, ты их всех тоже, так тебе этого мало? Ты желаешь всеобщей мировой гармонии!

– Да, знаешь ли, бывают такие грешные мысли, – весело созналась я. – Главное, я убеждена, что и свекрови было бы неплохо пребывать в этой гармонии!

– Да твоя свекровь – твой кармический воспитатель! – разошлась Марина. – Она разрушает твои идеализации. Такие люди, как доктора-психотерапевты, выявляют, что же нам избыточно ценно. У них свои приоритеты, с которыми они прекрасно живут, не взирая на осуждение со стороны. А потом, она же не даёт тебе закисать! Ты просто вынуждена совершенствоваться! У вас незримый вечный бой, и ты всегда в тонусе. Так что не копи обиды на неё! Не заполняй сосуд обид!

– Какая замечательная теория! – восхитилась я, улыбаясь. – Подскажешь, где прочитала? Я тоже проштудирую. Сразу видно, что твоя свекровь живёт далеко, вы видитесь редко, и твой сосуд обид пуст. Но всё равно спасибо за прочистку моих мозгов.

– Да, есть такое дело! – улыбнулась Марина. – Колины родители далековато живут. Слушай, Аня, а вот объясни мне, что же вас толкнуло пожениться именно в марте?

Я поняла, что меня настиг настоящий момент истины. Ну, и отлично! Я ощутила, что Марина вскрыла мой внутренний гнойник, и если я сейчас не освобожусь, не выплесну накопившееся за годы, то потаённые обиды просто разорвут меня изнутри. Сколько же всего произошло! И неприветливая женщина, которую я по молодости не сочла важным персонажем в своей судьбе, сумела повлиять на многие события. Свекровь заслуживала особого внимания.