Сердце бешено колотилось – совсем как в юности. Пришлось немного постоять в подъезде, чтобы унять волнение. Надо же, мне казалось, что всё знаю про жизнь, что уже обросла защитным панцирем, но всего один звонок и голос из прошлого превратили меня, здравомыслящую женщину, в рефлектирующую особу! Из глубин подсознания всплыло что-то давнее, будоражащее. Меня возбуждала непредсказуемость предстоящего свидания с Полозовским. В голове роились самые разные мысли. Ведь мы оба были уже взрослыми людьми… Он мог сделать мне самые смелые предложения… И что тогда? Проявить твёрдость или отдать дань первой любви? Я никогда не умела противостоять натиску Олежки! Кем он стал мне – чужим, далёким человеком или так и остался родным, близким, неповторимым первым возлюбленным? Могла ли я впустить его в свою жизнь? Если да, то в каком качестве? Вопросы вплывали в воспалённом мозгу один за другим, но ответов не было. Оставалось действовать по наитию.
Не успела я сделать и десяти шагов от подъезда, как меня окликнул Олег. Боже мой, пролетело столько лет и зим, столько вешней воды утекло, а Полозовский Олежка опять шёл мне на встречу, как в школьные годы. На его лице играла знакомая улыбка, и казалось, что от её лучезарности весь снег в округе сейчас начнёт стремительно таять, и весна в нашем городе наступит раньше – прямо сию минуту.
Надвигался момент истины – ведь себя не обманешь. Я всегда жила ожиданием этой встречи с Олегом. Готовила какие-то слова, мысленно представляла наше свидание и страшилась его. Промчались долгие годы – и Олег вновь у моего дома. Мы жадно разглядывали друг друга, и опять, как в юности, я ждала сюрпризов от Полозовского.
Он подошёл ко мне ближе, вплотную, и…
Мы оба сразу весело расхохотались по одной и той же причине. Оказалось, что Олежка ниже меня, примерно на полголовы. Ему пришлось смотреть чуть снизу вверх. То ли я так проворно выросла, то ли его жизнь так безжалостно вычерпала…
Давно установлено, что у девушек рост тела продолжается дольше, чем у юношей, но дело не только в этом, физиологически обусловленном, явлении. Я с грустью подумала, что Олежка просто застопорился в развитии, замер, застыл в одночасье, попав в свои юные годы в другое измерение. В страшное Застеколье. Там, где он находился, с витаминами и впечатлениями туговато. А я питалась полноценно и вообще неплохо жила, вот и вытянулась вверх.
– Ну, ты теперь настоящий длинноногий журавлик! – сказал Олег. – Здравствуй, ещё раз. Тебя вполне можно узнать. Ты, Анька, совсем мало изменилась! Не стыдно тебя показать!
– Кому?! – недоумённо спросила я.
– А вон! – Олег махнул рукой. Чуть поодаль стояла хорошенькая, молоденькая девушка в аккуратной модной дублёнке. – Моя жена молодая!
«Вот так сюрприз! – изумлённо подумалось мне. – С женой я его никак не ожидала!»
– Правда? Поздравляю! – воскликнула я. – А сколько ей лет? Она так юно выглядит!
– Ей двадцать пять, – с оттенком мужской гордости сообщил Олег.
– Да, ты силён! Очень хорошенькая! Я по сравнению с ней – старая, мудрая черепаха Тортилла! – похвалила я Олежкину жену. – Вижу – ты бодрый, жизнерадостный, как и раньше. Рада за тебя. Чем сейчас занимаешься?
– У-у, дела-клиенты! – ответил он своей старой скороговоркой. – Денег на жизнь пока хватает.
– А как Беата Мариановна? – спросила я.
– Мать у нас заядлый садовод. Как потеплеет, так в сад укатит, а сейчас пока рассаду взращивает. По всей квартире стоят ящички с хилыми росточками. Заходи как-нибудь, она будет очень рада. Она тебя обожает до сих пор, всё забыть не может.
– И я люблю её. А у тебя есть дети? – спросила я.
– Может, есть где-то – точно не знаю! – с фривольной беспечностью ответил Олег. – Но ещё будут непременно! А у тебя дочь, я знаю. Я много про тебя знаю. Замуж ты вышла за того парня, с которым в колхозе черёмуху собирала. У вас сейчас фирма своя. Я всё о тебе рассказал молодой жене!
– Зачем? – удивилась я.
– А так! – задиристо ответил Олежка. – Пусть знает!
– Тебе жить, тебе жить, – сказала я.
– Ты в магазин-то пойдёшь? – лукаво уточнил он.
– Да, пойду! – спохватилась я.
– А мы в кино собрались! На трамвае поедем. Ну, пока! Если «крыша» твоей фирме нужна – обращайся! Помогу! – сказал на прощание Олег.
Я не поняла, шутил он или нет.
Олежка выкинул вверх два пальца, изображая латинскую букву «V», что означало на латыни «виктория». Победа над страхами, над унынием, над суетой. Он делал так ещё в школе. Это было как-то очень по-мальчишески… А он словно и не повзрослел с тех пор. Даже брюки на нём были несколько короче, чем следовало – будто он вырос из них.
И вдруг я поняла, что сама давным-давно переросла свою первую любовь. Именно в этот миг мой мужской идеал, красавчик Олежек Полозовский, внезапно превратился в обычного школьного товарища. Я беспристрастно и отстранённо подмечала какие-то детали в его облике. У моей любви истёк срок годности…
Моя тайная ностальгия, моя мучительная тоска по первой любви окончательно покинула меня. Девчоночья мечта разбилась, как елочная игрушка, и рассыпалась, блеснув мелкими осколками последний раз. Что-то когда-то между мальчиком и девочкой было, да минуло давно. Я любила уже не самого человека, а свои воспоминания. После того короткого разговора с Олежкой я почувствовала себя лёгкой, свежей и весёлой. Я стала свободной.
У меня будто камень с души свалился оземь. Воистину, всё, что ни делается – к лучшему! Какой же Олежка молодец, что позвонил мне и пришёл! Сама судьба послала его. Эта встреча была нужна мне больше, чем ему.
Полозовский и его спутница уже удалялись, а я немного постояла, глядя им вслед. Олежка обнимал юную даму за плечи знакомым широким жестом, энергично увлекая за собой. Я так и не узнала её имени – для меня она навсегда осталась безымянной девушкой. Я искренне желала милой девушке терпения и рассудительности. Её ждала нелёгкая, но и нескучная жизнь. А впрочем, как знать? Возможно, им суждено достичь своих счастливых берегов. Жизнь всегда сложнее, чем все разглагольствования о ней: она частенько опровергает устоявшиеся стереотипы.
А мне нестерпимо захотелось есть, и я поспешила за продуктами.
Наши часто повторяющиеся бытовые поступки рождают привычки. Многие из них остаются с нами навсегда. В последние годы в нашем районе открылось множество торговых точек, хороших и разных, но мы по обыкновению чаще всего совершали покупки в одном и том же магазине. Мы именовали его «дальним», потому что уже существовали ближе расположенные магазинчики. Когда-то он был один на всю округу. Этот гастроном пережил вместе с нами все метаморфозы экономики. Он был рядовым советским универсамом со скудным набором продуктов и перманентно огромными очередями за дефицитами в эпоху застоя. В годы перестройки он превратился в неопрятный, эклектичный продмаг. Недавно в нём произвели ремонт и перепланировку. Наш магазин помолодел, похорошел, и преобразился в авантажный европейский супермаркет. Нарядные полки с товарами радовали глаз. Вот туда я и направлялась, прикидывая по пути свои потребности и возможности. Меня, к счастью, ограничивал не денежный потенциал, а предполагаемый вес и объём груза. Ведь обычно я делала закупки вместе с Юрой. Он нёс пакеты домой, а я вышагивала рядом. Вот она, наша женская слабость и зависимость от мужчины! Безусловно, женщины и сами на многое способны, но с любимыми мужчинами бытовые проблемы решаются элегантнее и приятнее.
Уже через полчаса я подкатила тележку к кассе. Как бы я ни старалась уложить продукты компактнее, у меня получилась пара увесистых пакетов. С этой ношей я поспешила назад.
В этот час на улице было совсем мало прохожих, поэтому я сразу обратила внимание на высокого молодого мужчину. Он шёл неторопливым шагом почти вровень со мной, как-то неуверенно присматриваясь к местности. Но главная его особенность заключалась в другом. Прохожий был радикально чернокож.
Статный негр шёл, озираясь, по нашей заснеженной, плохо вычищенной улице, а я с осторожной пытливостью поглядывала на него. Я старалась соблюдать приличия, но мой заинтересованный взгляд сам цеплялся за его выразительную наружность. Ведь на февральских улицах так мало яркого, а чернокожий человек ещё и бережно нёс букет цветов в плотном целлофане. Весь его вид оживлял зимний пейзаж и веселил глаз.
Внезапно прохожий остановился и обратился ко мне с вопросом на чистейшем русском языке:
– Простите, не подскажите, где дом номер четырнадцать корпус два по улице Парковой?
Нашу улицу проектировал неординарный человек. По его задумке она петляла так, что с первого раза не разобраться никому. Поэтому все жители замечательной Парковой давно привыкли к таким вопросам.
Человек, явно родившийся на другом континенте, сразу расположил меня прекрасным знанием чуждого ему языка. Я зауважала его с первой фразы. Вдобавок к этому, лицо его не имело грубых, крупных негроидных черт. Большие миндалевидные глаза соседствовали с аккуратно очерченными губами и почти правильным носом. Облик его так и хотелось рассмотреть подробнее!
– Знаете что? Мне придётся долго вам объяснять, – заметила я. – Проще показать. Я иду в одном направлении с вами. Нужный вам дом соседствует с моим. Мой – корпус один.
– Вот как! – обрадовался мой замечательный негр. – В таком случае, позвольте взять ваши сумки, а вы понесёте мои цветы. Вас так устроит?
– Вполне, – согласилась я.
Мы совершили с незнакомцем временный обмен товарами и продолжили путь уже вместе.
– Вы очень хорошо говорите по-русски! – я не сдержалась от лестной похвалы. – Я даже впервые слышу такую правильную речь от иностранца.
– О-о! – отозвался он. – Я так давно изучаю этот язык, что вполне могу на нём думать. Очень много читаю на русском.
Меня охватило любопытство. Очень хотелось узнать, кто он и откуда, но расспрашивать незнакомца напрямик я не решалась.
– Вот нужный вам дом, – указала я. – Забирайте ваш букет и давайте мои пакеты.
– А вам ещё дальше? – уточнил галантный чернокожий кавалер.
– О, метров сто, не больше! – заверила я. – Я справлюсь!
– Нет, позвольте, я всё же донесу вам пакеты до подъезда, – вызвался он. – Вы меня проводили, так теперь я вас доведу! Услуга за услугу.
– Давайте! Валяйте! – согласилась я, а про себя весело подумала о том, что когда-то соседка с нижнего этажа заметила меня в подъезде с Лавровым. Теперь ей представилась исключительная возможность встретить меня с чернокожим парнем и значительно расширить представление о морали современных замужних дам.
Мимо нас стремительно промчал таксомотор, и мы оба невольно отпрянули в сторону. Видимо, водитель хотел удивить клиента своей удалью и отработанным умением управлять машиной в ограниченном пространстве. Лихач подрулил как раз к нашему подъезду и высадил клиента. Им оказался уважаемый человек – мой муж Юрий Александрович Токарев. Видимо, на этот раз любопытной соседке не повезло.
Я давно заметила, что словосочетание «ирония судьбы» – не пустые слова. Тонкая, скрытая усмешка её не поддаётся расшифровке, как и загадочная улыбка Моны Лизы дель Джокондо. Мы доверчивы, мы летим безоглядно вперёд, как мотыльки, упиваясь своей раскованностью, но в каждой случайности смутно читается ловкая, ироничная, грациозная игра могущественного кукловода. Пожалуй, чертовски занятно сталкивать суетных людишек, создавая им препоны и каверзы, выстраивая хитроумную интригу и наблюдать всякий раз, как же они выпутаются!
Мне не хотелось обострять нелепость ситуации излишней суматохой. Именно поэтому я придержала своего учтивого спутника и обольстительно улыбнулась мужу. Мы стояли в тесном кругу с разными выражениями лиц. Я – с радушной улыбкой, Юра – с тенью гневливости, чернокожий господин – с наивным непониманием в больших смоляных глазах.
Каждый из нас что-то держал в руках. Я – букет цветов, иностранец – мои пакеты из супермаркета, Юра – большого плюшевого бегемота с пришитым к нему ярко-красным тряпичным сердцем. Мой муж превзошёл нас обоих по внезапности и оригинальности образа.
– Ну здравствуй, Юрочка! – ласково сказала я. – Так рада тебя видеть!
Мне и, правда, было приятно оттого, что он вернулся раньше, чем рассчитывал.
Однако Юра ответил не мне, а протянул руку негру и представился:
– Юрий, муж.
– О-о, а я Джон! – оживлённо воскликнул мой спутник, и недоумение постепенно стало сходить с его тёмного лица.
Он, вероятно, подумал, что на этой странной улице Парковой все люди весьма вежливы и доброжелательны. Не то, что в других районах нашего города. Он протянул свою чёрную руку в ответ Юрию. Выстроился сюжет для плаката на тему дружбы народов: контрастное мужское рукопожатие. Такое не каждый день случается.
– Его зовут Джон… – начала я, пробуя рассказать мужу короткую историю взаимоотношений с Джоном.
– Я муж Анны, – неделикатно перебил меня Юрий, нудно повторяясь. Я поняла, что мой Токарев всё-таки нервничает, и заволновалась сама.
– Так вас зовут Анна? – переспросил меня Джон. – Красивое имя!
– Да, не плохое, – заметил Юра с лёгким вызовом. – Многим нравится!
В этот момент у Джона зазвонил мобильный телефон. Он бросил нам с Юрой короткое «sorry» и очень бегло заговорил с кем-то по-английски. Я невольно отметила, что этот язык ему всё же привычнее русского. Джон тем временем развернулся в сторону корпуса номер два. Симпатичная блондинка махала ему с балкона шестого этажа. Он ответил ей тем же энергичным жестом.
– Моя подруга опасается, что я перепутал дом, – объяснил нам Джон, убирая телефон. – Она решила, что вы мои друзья и приглашает нас всех вместе. У неё сегодня день рождения.
– О-о, нет, Джон, спасибо, большое спасибо! – поспешно отказалась я. – У нас сегодня тоже состоится маленький семейный праздник. Вот вам ваши цветы, а пакеты отдайте Юрию.
И мы опять совершили нехитрый обмен. Юра взял продукты, Джон – цветы, я – плюшевого бегемота. Я с благодарностью посмотрела на девушку. Она выручила нас, избавила меня от досадных объяснений.
– Почему к тебе вечно кто-то липнет? – спросил Юра, когда мы остались одни.
Я уже заметила, что его раздражение почти исчезло, и резковатый вопрос он задал уже по инерции. Мой всегда муж был несколько медлителен в своих реакциях.
– Пойдём уже домой! – позвала я его. – Там всё расскажу. Кстати, приехала твоя любимая тёща. Можешь ей на меня пожаловаться.
В кабине лифта я посмотрела мужу прямо в глаза. Юра ещё немного злился на меня. В ответ на мой пристальный взгляд он чуть шевельнул губами, лишь слегка приоткрыл их, но этого мне было достаточно. Я обвила его свободной рукой за шею, поднялась на цыпочки и приникла к его устам.
На наш пятый этаж лифт поднялся слишком быстро. Я стремглав нажала кнопку последнего этажа, практически не отвлекаясь от долгого поцелуя. О-о, я это умела! Мы столько целовались с Юрой в этом лифте раньше, ещё в свои памятные студенческие годы!
Юра не отвечал мне, сохраняя пассивность, но я-то знала, что он доволен. Я просто ощущала это. Ему хотелось немного покапризничать и наказать меня своей отстранённостью. Сопротивляться мне он не мог – в его руках были злополучные пакеты с продуктами, да ещё на плече болталась дорожная сумка!
Я же проявила ещё чуть больше активности, добавляя в свой поцелуй страстности. Мне очень не хватало мужа все долгие последние дни. И не только потому, что дела на работе при нём спорились лучше, но и по личным мотивам. Я радовалась, что засну в предстоящую ночь, привычно прижавшись к нему всем телом. Под воздействием этих мыслей я безотчётно подалась ещё немного на него, прижимаясь плотнее. У меня даже грудь напряглась и отвердела, и это было так волнующе! Надо чаще целоваться с собственным мужем в лифте, не взирая на возраст!
Наконец, мы добрались до своей квартиры. Мама встретила нас со счастливой улыбкой:
– Юрочка мой родненький приехал! – сказала она, целуя его на пороге.
– Здравствуйте, Валентина Васильевна! – откликнулся зять чуть дрогнувшим от счастья голосом.
В присутствии мужа в доме все мои действия наполнились большим смыслом. Усталость, недомогания и волнения улетучились сами собой. Я кружила по квартире, совершая извечные женские деяния, одновременно успевая всё сразу. Я затеяла лёгкий праздничный ужин, подавала мужу свежее бельё и полотенце, разбирала его сумку и с упоением ощущала себя востребованной и любимой.
Выйдя из ванной, Юра первым делом довольно изрёк:
– Хорошо дома! Как я люблю сюда возвращаться!
– А уж как мы любим, когда ты дома! – подхватила я.
– Знаешь, Юра, как раньше говорили? С добрым мужем и зимой не стужа! – изрекла мама. – Садись ужинать.
За столом я спросила Юру:
– А кому тот хорошенький бегемот? Машке?
– Тебе! – ответил Юра. – Ты прочитай, что у него на сердце вышито. «I love you!» Узнал случайно, что праздник сегодня. День влюбленных. Дай, думаю, жене забавный сюрприз сделаю. Поменял билет на самолёт, бегемота этого купил. Подъезжаю к дому, а она идёт с мужиком вдвоём! Как это пережить, а, Валентина Васильевна? Ну, ни на день нельзя жену оставить! Кто-нибудь обязательно прилипнет! И всё вроде как бы по делу липнут!
– Какой мужик?! – ахнула мама и чуть не поперхнулась.
– Вот именно, что ещё какой! – Юра уже откровенно балагурил. – Негр! Представляете?
– Аня?! – мама не нашла больше подходящих слов и немилосердно посмотрела на меня. Я в душе уже потешалась, поняв, что моя мамочка быстро связала в своём уме воедино неведомый телефонный звонок и моё поспешное бегство в магазин. Теперь она страдала, возмущенная моим бесстыдным вероломством и своей неспособностью всё рассказать Юре. Просто комедия положений!
– Мама, ты слушай его, он наговорит, зять твой дорогой! – отмахнулась я. – Человек спросил, как пройти. Будто не знаете оба, что на нашей улице Парковой днём с огнём не найдёшь нужный дом! Даже таксисты вечно плутают! И что мне, нужно было бежать от этого негра, как от чумы? Он мне пакеты донёс, а я ему цветы. Он к девушке шёл в соседний дом. Хороший, между прочим, негр. По-русски шпарит литературно, корректно! Лучше всякого нашего. Заслушаешься!
– Вот-вот, ей лишь бы поболтать! – усмехнулся Юра.
Мама недоверчиво смотрела то на меня, то на Юру. Муж заметил её волнение и поспешил успокоить тёшу:
– Да, да, Валентина Васильевна, всё потом так и оказалось. Но почему всегда именно к нашей Аньке пристают с вопросами? Вот что мне любопытно! Из магазина ведь масса народу выходит! Я думаю, она глазами по сторонам сама стреляет! Так и шьёт, так и шьёт взглядами, а мужики сбегаются!
– В то время там малые детишки да старушки мельтешили, – шутливо отбивалась я от Юриных обвинений. – Джон и выбрал меня, как нечто среднее из возможных вариантов. Прекрати, Юра, а то мама сейчас меня растерзает из-за тебя. А у неё самой давление поднимется, голова заболит. Пощади свою тёшу!
– Мы шутим, Валентина Васильевна, – мирно заявил мой муж, завершая скользкую тему. – Но вообще Анну оставлять надолго нельзя.
– А ты и не оставляй её, Юрочка, – тихо и серьёзно сказала мама.
В тот вечер мы стали ещё ближе. Ведь в семье люди идут навстречу друг другу всю жизнь.
Долгий зимний день угасал. А впереди была суббота – наш самый любимый день недели. И в воздухе пахло скорой весной.
* * *
Не покидай меня, Любовь! Без тебя нет смысла существования на Земле.
Не оставляй меня, Надежда! Без тебя нет озарения.
Не привередничай, Судьба! Я вся в твоей власти.
Храни моих близких! Без них мне одиноко!
Не суди меня строго, Жизнь! Я всего лишь грешная женщина!
Не торопись так, Время! Замедляйся хоть иногда.
Твои отметины неумолимо проступают на моём лице. Я примечаю их возле глаз, в уголках губ. Я всё та же, что и много лет назад. Ведь удел мятущейся души – Вечность. Она не стареет вместе с бренным телом. Будь добра ко мне, Мать-Природа! Ведь я твоя дочь.
Не покидай меня, Любовь!