Среди мировых религий буддизм выделяется высоким гу манизмом и нравственностью, а потому и миролюбивым отношением к религиозным оппонентам. Данный постулат подтверждается соответствующим отраслевым уголовным законодательством стран, а также проводимой уголовной политикой в странах, население которых исповедует буддизм.
Китай. Законы в Китае не являются «нормальным» средством решения конфликтов между людьми. Их полезная роль ограничивается тем, что они предлагают образцы поведения и предостерегают тех, кто повел бы себя антиобщественным образом. Однако речь не должна идти о буквальном следовании законам; при их исполнении и применении должна сохраняться большая свобода усмотрения, а идеал в том, чтобы законы вообще не применялись и судебные решения не выносились. Традиционная китайская концепция не отрицает права, но полагает при этом, что оно для варваров, для тех, кто не заботится о морали, для неисправимых преступников, наконец, для иностранцев, которым чужда китайская цивилизация. Китайский народ прекрасно обходится и без права. Он не интересуется тем, какие нормы содержат законы, не обращается в суд и регулирует межличностные отношения так, как ему подсказывает смысл, следуя не праву, а соглашению и гармонии. Эту гармонию легко восстановить благодаря тому, что китайцы воспитаны так, что ищут причины конфликта не в злой воле или неспособности противника, а в своих собственных ошибках, нерадении, оплошности. В атмосфере, где каждый готов признать свои ошибки, людей нетрудно заставить пойти на уступки и согласиться на вмешательство посредника; страх перед общественным мнением может придать этому согласию принудительный характер [645] .
По утверждению Н. В. Вечкановой, в Китае принята социалистическая концепция прав человека с «китайской спецификой», которая утверждает, что законодательство действует там, где традиция непригодна. Она насыщена идеологией марксизма и учения Мао Цзэдуна, разделяет права граждан на права трудящихся и права остальных индивидов, присваивает государству право ориентировать своих граждан в пользовании правами в соответствии с целями социализма [646] .
В настоящее время существенной отличительной особенностью китайской модели борьбы с преступностью является то, что данная модель сочетает в себе элементы восточной культуры. При этом система воздействия на преступность в Китае, например в отличие от Японии, менее гуманна, но в то же время более эффективна. Так, в 2006 году в стране было зарегистрировано всего 4 млн 653 тыс. преступлений, что составило 358 деяний на 100 тыс. населения [647] .
При этом, хотя в Китае во все времена существовало развитое законодательство, на формирование правосознания определяющее воздействие оказывали концепции крупнейших философских школ, положения которых в отличие от закона характеризовались большей универсальностью в регулировании самых различных социальных связей. Данное качество, привносимое философией, настолько расширяет сферу действия китайского права, что не всегда удается обозначить границы взаимодействия правовых, с одной стороны, и моральных, нравственных и религиозных форм – с другой. В ходе исторического развития этот философско-правовой комплекс включал в себя богатое содержание – ритуал «ли», нравственность, гуманность, принципы долга и т. д.
Во взаимодействии закона и традиционных представлений не закон должен продолжать справедливость, а, напротив, традиции при их строгом соблюдении могли вызвать к жизни справедливый порядок вещей и отношений. В последующем возобладала идея морали над законом, который представлялся как орудие репрессий и подавления. При этом представление о законе как орудии подавления прочно вошло в генофонд национального правосознания, и поэтому всякий раз, когда применяли жесточайшие меры уголовно-правового воздействия, идея правления на основе законов компрометировалась. Процесс этот усугубился распространением наказательных аспектов китайского права в сферу законодательства о хозяйственной деятельности. Все это объективно препятствовало реализации регулятивных, созидательных функций закона и с точки зрения общественного сознания делало применение закона нежелательным.
Так, в эпоху Цинь сформировалось развитое законодательство, в том числе и такие законы, регулирующие экономическую деятельность, как «Закон о полях», «Закон о работах» и т. д. Но эти законы не относились к хозяйственному законодательству в нашем современном понимании. Они содержали в основном наказания за нарушения запретов в экономической сфере. При этом такие гражданские отношения, как родственная принадлежность, брак, наследование, вещное право, обязательственное право, включались в систему норм о преступлениях и наказаниях, а идея наказания за преступления развивалась до такой степени, что приняла уродливую форму.
Одновременно регулятивные свойства конкретизированных этико-правовых нормативов возрастали; они во все большей мере наполнялись правовым содержанием. В конце концов этот комплекс нормативов приобрел всеохватывающий характер и утвердился в Китае в качестве доминирующего элемента системы социального управления, т. е. наблюдался процесс превращения морали в право, а право в мораль.
Главный постулат китайского права строится на аксиомальной предпосылке о том, что лицо может совершать только такие действия, которые отвечают принципам морали. Для китайского сознания совершение аморальных проступков расценивалось уже как величайший грех, и этот фактор служил надежным профилактическим средством недопущения перерастания подобных деяний в преступные. В Китае основная масса актов отклоняющегося поведения попирает главным образом моральные нормы, и, как ни парадоксально, этого вполне достаточно для возникновения по поводу проступка атмосферы всеобщего осуждения и гнева.
О доминирующем положении конфуцианства в уголовном праве Китая говорит то, что оно, и только оно, решало важнейшие вопросы криминализации деяний, а легизм, с его склонностью к уголовно-правовому ригоризму, довольствовался оформлением назначения и исполнения уголовного наказания [648] .
Как пишет Ван Цзофу, ядром китайской традиционной законодательной концепции является Син (наказание). Вот почему уголовное право и уголовно-правовая теория были очень развитыми в Китае. Уголовный закон находился над другими законами. Сами названия «наказания» и «уголовное право» использовались как альтернативные имена юриспруденции [649] . Действительно, например, еще в 1740 и 1829 гг. издавались «Уложения о наказаниях», являющиеся одними из первых законодательных кодифицированных актов Китая прошлого времени [650] .
Учение о наказании развивалось в Древнем Китае в рамках конфуцианства, маоизма и легизма. Однако, например, если в Древнем Египте и Индии наказание представляло собой в большей мере определенное возмездие за совершенный человеком проступок, то в Китае наказание выступает в качестве одного из наиболее важных методов поддержания порядка в государстве для сохранения государственной власти. При этом легисты неоднократно подчеркивали, что лучше «наказать несколько невиновных, чем пропустить одного злодея» [651] .
При этом, как указывала М. А. Павлова, в рамках буддизма в Древнем Востоке впервые была предпринята попытка дать обоснование наказанию. На данном этапе земное наказание не отделялось от посмертного наказания, они представляли собой единое целое и взаимодополняли друг друга. В Древнем Китае упор делался на другую сторону наказания, а именно как на инструмент государственной власти, необходимый для обеспечения правопорядка [652] .
Как отмечал известный ученый-китаист Н. Х. Ахметшин, основы китайского уголовного права в средние века и в новое время были заложены кодексами Тан (кит. Тан люй шу и) и Мин (кит. Да Мин люй), принятыми соответственно в 653 г. и в конце XIV в. [653] . Уголовный кодекс китайской династии Тан принадлежит к немногочисленной группе величайших правовых памятников мировой цивилизации. Именно в нем были сформулированы и детализированы в конкретных законах основные принципы, которые легли затем в основу китайского законодательства и стали определяющими для Китая вплоть до ХХ века (в опосредованном виде они проявляются и поныне) [654] .
До образования в 1949 году Китайской Народной Республики в стране действовало достаточно прогрессивное для того времени гоминьдановское законодательство. Еще в 1912 году, через год после свержения маньчжурской династии, президент Китайской Республики Сунь Ятсен утвердил временный свод уголовных законов – Уголовное уложение, состоящее из 411 статей [655] . При этом П. В. Трощинский отмечет, что УК того времени (в редакции 1928 года) был почти целиком заимствован из УК Японии и частично – из законодательства Франции, Бельгии, Германии, Голландии и внес много совершенно новых идей и институтов, которые, проходя через призму мировоззрения китайского народа, созданного тысячелетней совершенно самостоятельной и резко разнящейся от западной культурой, под влиянием этого мировоззрения приобретают совершенно особенный своеобразный характер [656] .
В 1979 г. на второй сессии Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) пятого созыва был принят первый в истории КНР уголовный кодекс (УК). После долгих лет сложных и неоднозначных политических процессов, судебного беспредела «культурной революции», указанный кодекс, при всех его недостатках и просчетах, стал очевидным достижением китайских законодателей и продемонстрировал принципиальные положительные изменения в правовой культуре правящей элиты и всего общества. Однако о несовершенстве УК КНР заговорили очень скоро. Начавшиеся в конце 70-х гг. реформы привели к грандиозным переменам в обществе и спровоцировали появление абсолютно новых для социалистического Китая видов преступлений, что заставило общество по-иному взглянуть на криминогенную ситуацию [657] .
В настоящее время в КНР действует Уголовный кодекс, принятый 14 марта 1997 г. на 5-й сессии Всекитайского собрания народных представителей восьмого созыва (вступил в силу с 1 октября 1997 г.).
В соответствии со ст. 1 Главы 1 УК КНР «Задачи, основные принципы и сфера действия Уголовного кодекса» данный кодекс разработан с целью наказания преступников, защиты народа в соответствии с Конституцией, сочетает конкретный опыт борьбы с преступностью и реальную ситуацию в Китае [658] .
Уголовный кодекс Китайской Народной Республики имеет задачей, применяя наказание, вести борьбу с преступностью, защищать спокойствие государства, охранять власть народно-демократической диктатуры и социалистического строя, государственную и коллективную собственность трудящихся масс, частную собственность граждан, личные права граждан, демократические и прочие права, общественный и экономический порядок, гарантировать успешное продвижение дела строительства социализма [659] .
В целом Уголовный кодекс сохранил классовую природу, однако в нынешней редакции из кодекса исключены такие понятия, как «контрреволюционные преступления» и «диктатура пролетариата» (ст. 2 кодекса) [660] .
При этом стоит обратить внимание, что на первом месте уголовный закон защищает государственную безопасность, поскольку глава 1 Особенной части УК КНР посвящена преступлениям против государственной безопасности. Данное положение подтверждает указанное выше мнение, что буддизм поддерживает позицию верховенства государства. Например, ст. 13 УК КНР устанавливает, что все деяния, наносящие вред государственному суверенитету, территориальной целостности и спокойствию, направленные на раскол государства, подрыв власти народно-демократической диктатуры, свержение социалистического строя, нарушение общественного и экономического порядка, частной или коллективной собственности трудящихся масс, посягающие на личную собственность граждан, их личные, демократические и прочие права, а также другие наносящие вред обществу деяния, за которые в УК предусмотрено уголовное наказание, являются преступлениями. Однако явно малозначительное, неопасное деяние не может быть признано преступлением.
Возвращаясь к истории уголовного права и законодательства КНР, необходимо осветить содержание ст. 256 кодекса Тан. Так, указанная статья кодекса Тан предусматривала, что всякий, кто умыслит убить человека, наказывается тремя годами каторги. Если уже нанесено телесное повреждение – удавлением. Если уже было совершено убийство – обезглавливанием. Соучастники, приложившие усилия, наказываются удавлением, а не приложившие усилий – ссылкой на 3000 ли. Тот, кто подал мысль, хотя бы (сам) и не действовал, все равно рассматривался как главарь. При этом кодексом было предусмотрено, что если нанял человека убить, это равно подпадет под действие указанной нормы кодекса.
Тот, кто преднамеренно лишил человека одежды, используемых предметов, питья или пищи, и по этой причине произошли смерть или телесное повреждение, соответственно каждому данному случаю наказывается как за убийство или нанесение телесного повреждения в драке. Тот, кто перепугал человека так, что вследствие испуга произошли смерть или телесное повреждение, во всех случаях соответственно обстоятельствам наказывается как за убийство или нанесение телесного повреждения преднамеренно, в драке или при игре (ст. 261 кодекса).
Статья 263 кодекса Тан предусматривала, что всякий, кто отравил человека ядовитым зельем, а также тот, кто продал (ему это зелье), наказывается удавлением [661] .
В действующем УК КНР в ст. 232 предусматривается, что умышленное убийство наказывается смертной казнью, бессрочным лишением свободы или лишением свободы на срок свыше 10 лет; при смягчающих обстоятельствах – наказывается лишением свободы на срок от 3 до 10 лет.
Неумышленные действия, приведшие к смерти человека, наказываются лишением свободы на срок от 3 до 7 лет; при смягчающих обстоятельствах – наказываются лишением свободы на срок до 3 лет. Если в данном случае применимы иные статьи настоящего Кодекса, наказание определяется в соответствии с этими статьями (ст. 233 УК КНР).
По УК КНР различаются основные и дополнительные уголовные наказания. Так, в соответствии со ст. 33 УК КНР к основным наказаниям относятся [662] : надзор; краткосрочный арест; срочное лишение свободы; бессрочное лишение свободы; смертная казнь.
В соответствии со ст. 34 УК КНР предусмотрены следующие виды дополнительных наказаний: денежный штраф; лишение политических прав; конфискация имущества.
При этом закреплено, что дополнительные виды наказаний могут применяться самостоятельно.
Исследуя систему наказаний по УК КНР, Цуй Мань пишет: «…система наказаний по Уголовному кодексу 1997 г. Китая имеет ряд особенностей: гуманизм, многообразие, гармоничность. Вместе с тем предстоит сделать многое в поиске путей реформирования и совершенствования системы наказаний с китайской спецификой. Остановимся на нескольких актуальных вопросах…» [663] .
К совершившим преступление иностранным гражданам в качестве самостоятельной или дополнительной меры наказания может применяться высылка из страны (ст. 35 УК КНР).
Как видно, в отличие от УК РФ, Уголовный кодекс КНР не предусматривает таких видов наказания, назначаемых только дополнительно, как лишение специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград.
В отличие от российского уголовного закона, Уголовный кодекс КНР в Общей части не содержит законодательного определения наказания. Также нет специального перечня обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание. Хотя в УК КНР установлено, что при назначении наказания данные обстоятельства должны учитываться.
Также примечательно, что в соответствии с УК КНР (ст. 37) к лицам, совершившим незначительные преступления, за которые нет необходимости привлекать их к уголовной ответственности, уголовное наказание может не применяться; с учетом конкретных обстоятельств дела таким лицам может быть вынесено общественное порицание или их можно обязать облечь свое раскаяние в письменную форму, принести извинения, возместить ущерб либо компетентным административным органом на них может быть наложено административное взыскание.
Уголовным законом закреплено, что при определении наказания в отношении преступного элемента необходимо исходить из характера преступления, обстоятельств дела, степени причиненного обществу вреда, учитывая при этом положения УК.
С самых древних времен в Китае считалось, что чем тяжелее санкция, тем меньше будет желающих совершать преступление. На протяжении всей истории китайского государства и права особое внимание уделялось институту смертной казни. В современном Китае на переполненных людьми стадионах проводятся публичные расстрелы наркоторговцев, убийц и насильников, трансляция которых осуществляется в прямом эфире по центральному телевидению. По УК КНР смертная казнь применяется только к преступным элементам, совершившим тягчайшие преступления [664] . В Китае смертная казнь должна применяться только в отношении умышленных преступлений против жизни, потому что высшей ценностью в государстве является человеческая жизнь.
В отношении осужденных к смертной казни преступных элементов, когда нет необходимости приговор привести в исполнение немедленно, одновременно с вынесением приговора к смертной казни его исполнение может быть отсрочено сроком на 2 года с направлением осужденного на исправительно-трудовые работы и осуществлением наблюдения за его поведением. Приговоры к смертной казни, за исключением вынесенных Верховным народным судом, должны передаваться на утверждение Верховному народному суду. Приговор к смертной казни с отсрочкой исполнения может выноситься народным судом высшей ступени либо им утверждаться (ст. 48 кодекса). При этом к лицам, не достигшим к моменту совершения преступления 18-летнего возраста, и женщинам, находящимся во время судебного разбирательства в состоянии беременности, смертная казнь не применяется.
Если осужденные к смертной казни с отсрочкой исполнения приговора во время отсрочки действительно раскаялись и изменились к лучшему, то по истечении 2 лет наказание им может быть заменено бессрочным лишением свободы; если они раскаялись и изменились к лучшему, а также имели заслуги, то по истечении 2 лет наказание им может быть заменено лишением свободы на срок от 15 до 20 лет; если же они злостно сопротивлялись перевоспитанию, что может быть доказано, то по решению Верховного народного суда либо с его санкции смертная казнь приводится в исполнение. В УК КНР число составов преступлений, наказываемых смертной казнью, составляет 69. В 2003 году организация «Международная амнистия» вывела официальную статистику: ежегодно в КНР совершается около 1639 смертных приговоров. Однако еще одной проблемой является засекреченность реального количества приведенных в исполнение приговоров. Показатель в 10 тысяч казней в год организация считает близким к действительности, что в 5 раз больше, чем в остальных странах, вместе взятых. По отношению к ним в КНР используются два способа применения смертной казни: расстрел и введение смертельной инъекции. Согласно статистике, в разных странах общественное мнение в целом – в пользу сторонников применения этой меры наказания. Согласно данным одного из исследований в Китае в 1995 году, сторонники за отмену смертной казни составили 0,78 %, против отмены – 99 %. В 2002 году, семь лет спустя, сторонников применения оказалось чуть меньше – около 88 % [665] .
На примере такого уголовного наказания, как смертная казнь, прослеживается одна из основ буддийского учения (гуманного отношения к человеку и непричинения смерти человеку). То есть, иными словами, законодатель хотя и предусматривает высшую меру наказания, но тем не менее предоставляет виновному возможность исправиться и избежать смертной казни .
В специальной литературе отмечается, что в Китае смертную казнь необходимо отменить в будущем, но пока ее нужно сохранить, так как Китай находится на специфическом историческом этапе развития и сохранение смертной казни отвечает социальным потребностям и ожиданиям.
Таким образом, система уголовных наказаний в Китае количественно значительно меньше, чем в России. В отличие от РФ, в КНР наказание является не только средством предупреждения преступления, но и выступает в роли политического инструмента. Несмотря на свою строгость, некоторые факты говорят о том, что система наказаний в КНР больше направлена именно на исправление осужденного, чем на возмездие или общую превенцию, в отличие от УК РФ [666] . Согласно ст. 78 УК КНР, осужденным к надзору, краткосрочному аресту, срочному лишению свободы, бессрочному лишению свободы преступным элементам, если они во время отбывания наказания действительно раскаялись и изменились к лучшему либо имеют заслуги, срок наказания может быть снижен.
Уголовный кодекс Китай предусматривает ответственность за совершение всех, традиционных для любой правовой системы мира, общеуголовных преступлений:
Статьей 237 Кодекса предусматривается ответственность за агрессивную непристойность или оскорбление женщины с применением насилия, принуждения или других способов.
Откровенное оскорбление другого лица или фальсификация фактов, порочащая другое лицо, с применением насилия или иных способов при отягчающих обстоятельствах наказывается лишением свободы на срок до трех лет, арестом, надзором либо лишением политических прав.
В соответствии со ст. 251 УК КНР незаконное лишение граждан свободы вероисповедания и нарушение обычаев и нравов национальных меньшинств работниками государственных органов при отягчающих обстоятельствах наказывается лишением свободы на срок до двух лет либо арестом.
Статьи 257, 258, 259 260 УК КНР предусматривают соответственно ответственность за вмешательство с применением насилия в свободу брака другого лица; повторный брак при наличии супруга или заключение брака с другим лицом, заведомо имеющим супруга; сожительство или брак с супругом лица, заведомо находящегося на действительной военной службе; жестокое обращение с членами семьи при злостных обстоятельствах.
Статья 263 УК КНР (Глава 5 «Преступления против имущества») предусматривает, что грабеж государственного или частного имущества, совершенный с применением насилия, угроз и иных методов, наказывается лишением свободы на срок от 3 до 10 лет и штрафом; то же деяние, при наличии любого из отягчающих обстоятельств, наказывается лишением свободы на срок свыше 10 лет, бессрочным лишением свободы или смертной казнью, а также штрафом или конфискацией имущества (ограбление с вторжением в жилище; ограбление в средствах общественного транспорта; ограбление банка или иной финансовой структуры; неоднократное совершение грабежа или крупная сумма награбленного; ограбление, приведшее к увечью или смерти; и др.).
Монголия. Монголия среди стран Северо-Восточной Азии имеет наименьшее отношение к конфуцианским традициям. Наоборот, именно Монголия имеет собственную цивилизацию, повлиявшую на развитие большинства среднеазиатских и европейских государств современного мира.
Впервые буддизм на территории Монголии появляется во II веке до нашей эры, народы (гунны и сяньби), населявшие эти пространства, уже были знакомы с этой религией.
К монголам, предполагают, буддизм пришел от уйгуров [667] , народа тюркского происхождения, живущих как оседлой, так и кочевой жизнью. Среди них тогда уже были распространены мировые религии: христианство, магометанство и буддизм. Один из первых случаев проявления интереса монгольской знати к буддизму относится еще к периоду походов Чингисхана. Годан, второй сын Угэдэй-хана, пригласил из Тибета Сакья-пандиту Гунга Джалцана (1182–1251). Популяризировав религиозное учение, он усовершенствовал монгольскую письменность, разработав новый монгольский алфавит (так называемое старомонгольское письмо). О принятии буддизма монголами, ранее приверженцев шаманизма, принято говорить только со времени правления Хубилай-хана (1260–1295), внука Чингисхана, завоевавшего Китай и основавшего Юаньскую династию (1260–1369). При его правлении монгольская империя достигла наибольших размеров и расцвета, занимая 4/5 площади Евразии. При нем буддизм был признан официальной религией Монгольской империи, при общей веротерпимости, редким явлением для того времени, потрясающей современников и удивительной даже сегодня. В середине XIV века, с падением в Китае монгольской династии Юань, влияние буддизма в Монголии, поддерживавшегося в основном знатью, ослабло. Масштабное принятие буддизма в Монголии приходится только на конец XVI века и связано с Алтанханом тумэтским (1534–1586), пригласившим из Тибета в 1576 году Соднам Джамцо (III Великого ламу) для распространения буддизма. В 1578 съезд всех князей Монголии с участием Цзонкаба [668] , главы наиболее значимой в тот момент в Тибете буддийской школы Гелугпа, принял решение о принятии буддизма в качестве государственной религии [669] .
Для монгольского, как и для тибетского, буддизма характерна чрезвычайно высокая насыщенность его практик добуддийскими верованиями, обрядами и представлениями, институт «живых богов» (воплощение богов пантеона в тела живых людей) и признание важной роли монашества в достижении «спасения». В Монголию из Тибета также перешла традиция монастырской жизни монахов. Как и в Тибете, в Монголии ведущая роль принадлежит школе Гелугпа [670] .
Монгольскую цивилизацию отождествляют с эпохой завоеваний Чингисхана и его последователей. Первым законодательным памятником монгольского права была «Яса» (потюркски и по-монгольски «дзасак» – закон, постановление, запрет, наказание) Чингисхана 1206 г., который кодифицировал обычаи, существовавшие в монгольском обществе. «Яса» содержала нормы государственного, административного (налоги, повинности), уголовного, гражданского права. «Великая Яса» Чингисхана служила основой для управления завоеванными странами [671] .
Большинство норм Ясы представляет собой письменную фиксацию древних обычаев, обычного права монголов. Вполне понятно такое воспроизведение институтов обычного права в первичном кодексе. Но свидетельства арабских, персидских, армянских и китайских источников и указанные соображения заставляют нас склониться к мнению, что Яса Чингисхана была законодательным памятником, а не просто собранием его (устных) наказов. Великая Яса означает: через исправление государства исправить гражданина. В широком смысле можно толковать как исправление отношения людей к природе.
Обращаясь к обзору содержания Великой Ясы, необходимо отметить, что Великая Яса содержала пять основных групп постановлений: относящиеся к гражданскому устройству и внутреннему управлению; нормы военного характера; нормы уголовного права; нормы частного права; специальные нормы бытового характера, степные обычаи. По классификации Г. В. Вернадского, Яса включала международное и государственно-административное право, податной устав, уголовное, частное, торговое и судебное право [672] .
Главную часть постановлений Великой Ясы составляют карательные нормы. Поэтому Великую Ясу можно с достаточным основанием назвать уголовным законом, сводом уголовных постановлений по преимуществу.
Необходимо отметить, что личных и имущественных преступлений, в обычном смысле этих понятий, Ясой было предусмотрено немного: убийство, прелюбодеяние, содомия, лжесвидетельство, кража и немногие другие. В 13 из 36 дошедших до нас фрагментах Ясы наказание смертной казнью полагается за целый ряд преступлений и проступков. Смертная казнь полагается за прелюбодеяние, ложь с намерением, волхвование, подсматривание за поведением другого, за помощь одному из спорящих против другого, за то, что мочатся в воду и пепел, за троекратное банкротство, за милосердное отношение к пленному (предоставлением одеяния, пропитания) без разрешения взявшего в плен, за невозвращение раба или убежавшего пленника хозяину, за кражу, лжесвидетельство, предательство и некоторые другие. Некоторые из этих проступков чрезвычайно характерны и определяют быт народа.
В Ясе встречается еще ряд запретительных норм, не снабженных санкцией, например запрещалось есть из рук другого, пока тот не вкусит сам, есть в присутствии другого, не пригласив его принять участие в еде, шагать через огонь трапезный и через блюдо, на котором едят, опускать руки в воду, мыть на себе платье. Надо полагать, что и за эти проступки имело место наказание, так можно судить по общему духу законодательства и историческим данным, но уже не в виде смертной казни, а наказание палками или плетьми. Из шестого изречения Чингисхана видно, что монгольское обычное право рассматриваемой эпохи знало и общесемейную ответственность за преступления. Яса знает откуп взамен наказания за убийство и за кражу.
Кроме того, древний монгольский закон карает смертью за убийство в драке, за оскорбление отца и матери, за скотоложство, ворожей и идолопоклонников. Яса не знает увечащих наказаний и квалифицированной смертной казни.
Второй кодификацией монгольского права стали «Их цааз» (Великое уложение), или монголо-ойратские законы 1640 г. [673] , за которыми последовала Халха Джирум 1709 г. Они юридически закрепляли сложившиеся в монгольском обществе общественные отношения и представляли собой степное обычное и феодальное право, получившее санкцию закона [674] .
Необходимо отметить, что свод ойрат-монгольских законов 1640 года имел самое непосредственное «религиозное начало», поскольку из текста вводной части Великого уложения следует, что собравшиеся представители знати монгольских народов поклоняются Очир Дара ламе, а текст свода законов основан на учении Шакьямуни и Дзонхавы [675] .
Шакьямуни – «Отшельник из племени шакьев», основатель буддизма – Будда, родившийся, по преданию, в 623 г. до н. э. в Индии в долине Ганга.
Примечательны следующие положения Великого уложения: «если кто совершит убийство и ограбление у служителей религии в монастыре, то взять с него сто панцирей, сто верблюдов и тысячу лошадей. В отдельных случаях штрафовать по Великому уложению (статья 6)». «Если кто убьет человека, то взять с него тысячу овец (статья 8)». В соответствии со статьей 100 Великого уложения «надлежит брать штраф за кражу: верблюда – пятнадцать девятков; мерина и жеребца – десять девятков; кобылы – восемь девятков; коровы, жеребенка двухлетнего и овцы – по шесть девятков». Великое уложение в статье 107 предусматривало, что если мужчина изнасилует женщину, то взять с него девяток («за изнасилование рабыни взять одну лошадь, но если было на то ее согласие, то не винить») [676] .