В 1990 году я снялась в картине эстонского режиссера Арво Ихо «Только для сумасшедших, или Сестра милосердия». Это один из самых любимых моих фильмов, и он занимает особое место в моей творческой судьбе. Знаменательно, что картина появилась на экранах Европы намного раньше, чем в России. После премьеры режиссеру сразу же предложили поехать в Америку. Фильм имел огромный успех на Венецианском кинофестивале, но все показы прошли в отсутствие его создателей. Ему присуждено пять премий, четыре из которых получила я за исполнение главной женской роли. Он был удостоен Гран-при Международного кинофестиваля авторских фильмов в Сан-Ремо (1991 г., Италия), приза Международного кинофестиваля Северных стран в Руане (1992 г., Франция) и приза Международного кинофестиваля в Брюгге (1993 г., Бельгия).
В роли Риты с Лембитом Ульфсаком (муж Риты). Кадр из фильма «Только для сумасшедших, или Сестра милосердия». Режиссер Арво Ихо, 1991 г.
И в то же время нужно признать, что фильм далеко не всем зрителям известен, его показывают на телевидении крайне редко… Но такова моя судьба и судьба всей нашей страны: все хорошее очень трудно пробивается и неблагодарно отмечается. Я уже смирилась с этим. Кстати, несмотря на все награды, про фильм было опубликовано очень мало хороших статей. Только в газете «Сестринское дело» написали все правильно и точно о той истории, которая там представлена. Я ездила по городам, привозила фильм, рассказывала о нем. После ко мне подходили женщины-врачи и говорили: «Так все точно показано! Как мы понимаем вашу героиню! Зрители никогда этого не поймут, а мы, медики, понимаем!»
С Хендриком Тоомпере-младшим (Йохан). Рабочий момент съемок
С Хендриком Тоомпере-младшим (Йохан). Кадр из фильма «Только для сумасшедших, или Сестра милосердия». Режиссер Арво Ихо, 1991 г.
У автора сценария Марины Шептуновой была такая подруга. К счастью, зрители фильм прочувствовали и приняли. В «Только для сумасшедших…» я играла почти юродивую. Подобного типа бывает немало детей – самых тихих, нежных, скромных, которых все всегда обижают. А их надо беречь, ценить и любить больше всего. Моя героиня – обычная незаметная медсестра, которая всю жизнь была медсестрой и на большее не претендовала.
Мне вообще многое в жизни дается нелегко, непросто, вероятно, и потому, что я так и не научилась «играть звезду». Нонна Мордюкова об этом хорошо рассказывала. Она пыталась получить квартиру, и ей пришлось обивать пороги чиновничьих кабинетов. Начальница думала, что к ней пришла королева, «звезда экрана», сейчас кулаком по столу будет стучать. И вдруг видит, что перед ней – самая обыкновенная женщина, просит чего-то… Причем Мордюкова на эту квартиру имела полное право. Кричать и требовать жилплощади не стала – она же нормальный человек. Но что тут началось! Начальница начала над ней измываться.
С Лембитом Ульфсаком (муж Риты) и Вией Артмане (свекровь Риты). Кадр из фильма «Только для сумасшедших, или Сестра милосердия». Режиссер Арво Ихо, 1991 г.
Нормальные люди в нашем обществе не воспринимаются. Человек должен себя как-то показывать, выпендриваться, «играть звезду» – тогда все будут перед ним на цыпочках ходить. Нам это надо пережить. Надеюсь, со временем ситуация изменится. А пока именно такое отношение я и считаю безумием. Это – только для сумасшедших!
С Михкелем Смелянским (тесть Йохана). Кадр из фильма «Только для сумасшедших, или Сестра милосердия». Режиссер Арво Ихо, 1991 г.
Действие фильма не случайно разворачивается в эстонской провинции, где все друг друга знают. Роль общественного мнения, определяющего жизнь людей, очень высока. От медсестры, которая спасает юного самоубийцу от депрессии и импотенции самым древним способом, отворачиваются муж, дочь, соседи, коллеги по больнице. Гибель героини в конце фильма предопределена не только потому, что женщина, послужившая прототипом для нее, тоже была убита. Если бы я сделал в «Сестре милосердия» утешительный конец, то картина не вызвала бы столь резких и откровенных эмоций у зрителя. Для меня смысловым центром фильма являются слова героини о том, что такое грех: «Если я могу помочь человеку и не делаю этого – только это грех. Все остальное – предрассудки». Потому-то я ее лицо преображаю в иконописный лик, причем таким образом, что формальные приемы скрыты в ткани картины и не видны зрителю. У него возникает только мысль: «Боже мой, как же Рита (героиня фильма) изменилась, она же светится изнутри!» Известно, что в духовной литературе существует три понятия образа человеческого: лицо, личина, лик. Достичь последнего невероятно сложно, оно под силу только такой гениальной актрисе, как Маргарита Терехова, для которой и была написана эта роль. Я хотел снимать только ее, поскольку видел, как она работала с Тарковским в «Зеркале».Арво Ихо, режиссер
Расскажу немного о съемках этой картины. Представьте: Эстония, конец 1980-х годов. Снимаем последнюю, самую сложную и опасную сцену «Сестры милосердия» – эпизод, когда тесть юноши, которому я помогла, видит меня с ним вдвоем, злится, пытается запугать.
У актера смешное лицо, в Эстонии он известен как великолепный комик, а у Арво Ихо он убийцу играет! Поразительный контраст! И вот тесть, влиятельный человек в этом провинциальном городке, пугает меня: «Я тебя на колени поставлю!» Я, смеясь, опускаюсь на колени: «Пожалуйста!» А у него руки просто чешутся – так он хочет меня ударить. Потом, по сценарию, должен начать избивать. Режиссер говорит мне перед съемками этой сцены: «Бери жилет! Тебя бить будут, придется падать». Я: «И как же? Что я с этим жилетом делать-то буду?» Начинают снимать на камеру. Я без всякого жилета падаю. Естественно, потом весь бок у меня был черный. Но в тот момент, когда ты делаешь точно свое дело, то об этом не думаешь! Во время съемок постоянно вокруг нас крутились журналисты, что-то непрерывно записывали, когда я с Арво Ихо препиралась. Спрашиваю: «Что вы там пишете?», а они: «Ничего, ничего». Потом Вия Артмане (она тоже играла в «Сестре милосердия») специально позвала меня к себе в номер, чтобы сказать: «Умоляю, только не проси меня переводить тебе газетные статьи!» Мне же было совершенно все равно. Потому что я знала: мы победили! И эту сложнейшую финальную сцену сняли всего лишь одним дублем. Режиссер, конечно, кричал: «Еще, еще дубль!» Любой режиссер хочет несколько дублей сделать. Но тут и одного было достаточно. Мы пошли всей компанией актеров в микроавтобус. Я вся в крови и в темной жидкости, которую на меня из бутылки выливал этот «тесть». Вокруг дети бегают, спрашивают: «А что случилось? Что тетка вся в крови?» А мы садимся в автобус, отдыхаем. Когда пленку проявили, оказалось, действительно одного дубля было достаточно, все получилось прекрасно.
С Хендриком Тоомпере-младшим (Йохан) и Михкелем Смелянским (тесть Йохана). Кадр из фильма «Только для сумасшедших, или Сестра милосердия». Режиссер Арво Ихо, 1991 г.
Кадр из фильма «Только для сумасшедших, или Сестра милосердия». Режиссер Арво Ихо, 1991 г.
Сцена с соседкой. Кадр из фильма «Только для сумасшедших, или Сестра милосердия». Режиссер Арво Ихо, 1991 г.
В этой картине я поменяла актеров ролями, и в результате Лембит Ульфсак, который должен был играть доктора, сыграл моего мужа.
Вообще на тех съемках все изумительно друг к другу относились. И сценарий Марины Шептуновой (сейчас она вообще ушла в церковь) был совершенно гениальный. Я и отстаивала ее прекрасный сценарий, поэтому и воевала с режиссером. У меня дважды в жизни была творческая борьба с режиссерами: на съемках «Собаки на сене» и во время работы над фильмом «Только для сумасшедших».
Сложно даже передать, сколько было пролито слез, какая первоначально была борьба с Арво Ихо по поводу того, чтобы сделать именно этот вариант. То, что мы сейчас видим, сильно отличается от первоисточника, от сценария. Сам Арво Ихо признавался, что не нашел адекватного решения в кино, картина была немного проще сценария. Сценарий же был маленьким шедевром (он, кстати, опубликован в сборнике «Киносценарии» за 1989 г.). Арво Ихо искренне не понимал, что так делать, как он собирался, не надо. В конце концов я ему говорю: «У тебя же в фильме главная роль – женская. Доверься мне, поверь как женщине, я знаю, как надо». На съемочной площадке вообще все непросто, все экстремально, отчего и возникают иногда жесточайшие конфликты, очень ранящие. Но зато позже, скажем на монтажной стадии, все становится на свои места. Тот же Ян Фрид после всех наших жутких ссор в «Собаке на сене» целовал мне руки и восклицал: «Да-а, Терехова прекрасная актриса, но хара-а-а-ктер!» Так ведь ты благодаря этому характеру и фильм имеешь! У актеров часто бывает «неудобный» характер. Потому что никто за него не найдет суть роли, истину образа.
Вот так и получается, что я все время в борьбе… Но зато в итоге выходят хорошие фильмы! Когда картина «Только для сумасшедших, или Сестра милосердия» была закончена, я после просмотра сказала эстонцам: «Десять лет не будет у вас русской актрисы в главной роли». Мне не поверили. Но вот десять лет уже давно прошло… К сожалению, я оказалась права.
Сцена объяснения с дочерью. Кадр из фильма «Только для сумасшедших, или Сестра милосердия». Режиссер Арво Ихо, 1991 г.
Кадр из фильма «Только для сумасшедших, или Сестра милосердия». Режиссер Арво Ихо, 1991 г.
Моя героиня в каком-то смысле современная юродивая. Зачастую человека, который с такой остротой воспринимает боль других, готового на все, лишь бы помочь другому, считают сумасшедшим.
Но вообще-то ненормальна не такая степень сострадания, а то, что мы привыкли считать нормальным. Лучшие мужчины у нас уходят, гибнут. Это безумие. Та же война – что может быть в ней нормального? В молитве Ксении Блаженной сказано: «Прикрыла своим безумием истинные безумия мира сего». Мне почти не верят, что я в фильме «Только для сумасшедших» играю настоящую юродивую сегодняшнего дня. Но она не может вести себя как юродивые прошлого, скажем Иоанн Московский, Василий Блаженный. Они шли против традиций, принятых в то время, и даже Иоанн Грозный боялся нашего Василия Блаженного. А сейчас никто ничего не боится, традиций тех нет. Поэтому больница – это единственное место, где можно вести себя свободно. Здесь все рядом: жизнь, любовь, смерть. И вот моя Рита тихо-тихо, чтобы никто не видел, спасает как может. Реанимируя потенцию у мужчины, она доказывает: ты здоров, ты нормален, ненормальны условия жизни, в которых тебе приходится существовать. Если бы медсестра Рита этого не сделала, Йохан вышел бы из больницы и снова наложил на себя руки. Что и происходит сплошь и рядом.
В картине четко выражено противостояние: Рита и тесть Йохана. Противостояние не только внешнее, но и глубоко внутреннее, сущностное. Когда он говорит ей: «Я поставлю тебя на колени», то она вместо ответа тут же с необыкновенной легкостью опускается на колени сама. Чем это было с ее стороны? Я думаю, этим она хочет сказать: «На колени? Пожалуйста, ради Бога!» В ней нет высокомерия, гордыни, она вообще не думает о себе слишком хорошо, просто живет как может, не считая, что делает что-то особенное.
Съемки сцены к/ф «Только для сумасшедших» в Таллине в соборе Александра Невского, 1991 г.
В фильме показано, как Риту последовательно предают почти все, очень многие отворачиваются от нее. И я думаю, тут не нужно сравнивать: чье предательство больше, это не имеет никакого значения. У нее был друг хирург, значит, не все предали. Но главное, что у нее не осталось мощного стимула жить. Это тот самый случай, когда, чтобы убить, достаточно ткнуть пальцем. Потому что на земле, в этом мире ее уже ничего не держало. «Человек просто уходит, и других грубых выражений не следует употреблять».
Иногда меня спрашивали о том, почему «Только для сумасшедших, или Сестра милосердия», безусловно, гениальный фильм, получил так много европейских наград, а в России ему не дали главную кинематографическую награду – «Нику». А я и не задумывалась над этим. Многие хорошие фильмы не обрели в России достойных наград. Нужно еще помнить, что это было самое начало 1990-х, мы снимали в Эстонии, потому что в России такой фильм тогда вообще снять было невозможно. Ни во время съемок, ни после завершения работы над картиной мы об этом не думали и за наградами не гнались. Мы тогда другого боялись: фильм ведь эстонский, а накануне его премьеры в Прибалтике начались беспорядки, были введены танки. Картину вообще могли запретить, но – обошлось. Что касается «Ники», то давно понятно, что там существует четкое разделение на «своих» и «чужих». Наша работа оказалась отвергнутой – и ладно. Для меня было важнее то, как умный, интуитивный режиссер Арво Ихо воспользовался изумительным сценарием Марины Шептуновой и перенес его на эстонскую почву. Всех героев сделал эстонцами, только мою сестру милосердия Риту оставил русской. Получился любопытный эффект, неожиданный, нестандартный. Это настоящее европейское кино. На этом кино в Европе и держится: каждый в нем старается выявить свою индивидуальность, говорит на своем языке и не стремится перейти на язык Голливуда. Вот это и должно быть главным для нашего искусства: сохранить свою интонацию и национальное своеобразие.