Добравшись до Кронштадта, он остановился у ближайшего торгового центра. Купив телефонную карту (не светить же в сети свою симку, ее он оставил в Москве), позвонил по номеру булгаковского приятеля. Пока он слушал длинные гудки, то, закрыв глаза, представил себе Катрин – вот она, с длинными распущенными волосами, неторопливо встает с дивана и, откусывая от сочного красного яблока, босиком шлепает к телефону. Он так ясно увидел яблочный сок, стекающий по ее губам, что у него заныло сердце. В трубке щелкнуло, и он услышал звонкий детский голос.
– Але! А мамы нет!
Он плотоядно усмехнулся. Ребенок – как раз то, что нужно!
– А ты кто? Я думал, ты – мама, – он старался говорить ласковым голосом – «Козлятушки, ребятушки…». Да, он чувствовал себя волком – голодным волком на охоте. И голод этот становился нестерпимее с каждым часом…
– Нет, я не мама, я ее дочка! – весело ответил детский голосок.
– Спорим, ты на маму похожа. Так ты одна дома?
– Нет, – с готовностью ответила девочка, – я с сестрой. Ее Лиля зовут. А меня – Катя.
– Катя… – бархатно промурлыкал он. – Катюша… А Катрин тебя кто-нибудь называет?
– Нет, – серьезно ответила девочка. – Катрин только тетю Катю называют. Она красивая! Правда, грустная.
– А где сейчас тетя Катя? – спросил он.
– Гуляет в Летнем саду, – сообщила малышка.
– Как в Летнем саду? – он удивился. – Это же в Питере! А мы – в Кронштадте.
– Не, Летний сад в Кронштадте! И тетя Катя туда ходит гулять. А ты кто?
– Я ее друг, детка, – произнес он, и это была чистая правда – детям врать нехорошо. – Я ее друг, но я хочу устроить ей сюрприз. Она не знает, что я приехал. Давай мы с тобой договоримся: ты никому не говоришь о том, что я звонил, а я тебе за это покупаю… Чего ты больше всего хочешь?
Ответ он получил мгновенно, словно ребенок обдумывал желание давно и всерьез:
– Барби-русалку. А когда ты мне ее купишь?
– Завтра принесу, – пообещал он, – только смотри, молчок. А то маме скажешь – а она сразу тете Кате передаст. Знаешь, какие эти взрослые – не умеют хранить секреты. Не то что мы с тобой, правда?..