Это было на шестой день контрнаступления под Сталинградом… 23 ноября 1942 года в результате искусно выполненных ударов по сходящимся направлениям в сторону Калача советские войска замкнули кольцо окружения вокруг главной группировки противника под Сталинградом. Развернулись ожесточенные бои. Окруженные войска Паулюса оборонялись крайне упорно. Переходили в контратаки. В целях оказания помощи нашим войскам Ставкой Верховного Главнокомандования было спланировано проведение силами Воронежского и Юго-Западного фронтов Среднедонской наступательной операции. Организация и проведение этой операции были возложены на представителя Ставки – начальника Генерального штаба генерал-полковника А. М. Василевского.

24 ноября А. М. Василевский вместе с командующим артиллерией Красной Армии Н. Н. Вороновым, командующим ВВС А. А. Новиковым и другими сопровождающими генералами по указанию Ставки должен был вылететь в штаб Воронежского фронта на транспортном самолете. Но из-за непогоды самолет не прибыл, и А. М. Василевский настоял, чтобы их всех отправили на других самолетах.

– …В этот день большинство летчиков нашей эскадрильи, – начал свой рассказ на встрече ветеранов 2-й воздушной армии бывший заместитель командира эскадрильи 734 нбап подполковник в отставке Василий Дмитриевич Рыжов, – после завтрака отправились отдыхать, так как все эти дни летали с предельным напряжением. Не успели мы раздеться, как вдруг командира нашей эскадрильи капитана К. Я. Василевского срочно вызвали в штаб полка. Вернулся он через полчаса и, подозвав меня и своего заместителя по политчасти лейтенанта С. К. Ковязина, сказал нам, что только что получил задачу срочно перебросить с одного аэродрома на другой группу каких-то важных пассажиров. При этом командир полка разрешил отобрать в полку самых опытных летчиков. Вылет – через час. Маршрут полета – аэродром Глушица, затем – по указанию какого-то генерала.

Закурили, посовещались втроем и решили доложить командиру полка, что никакого отбора летчиков делать не будем – задание выполним составом своей эскадрильи. У всех большой опыт полетов ночью, а тут летать днем, над своей территорией, да и погода с утра была неплохой.

Командир дал «добро», и через час семь У-2 вылетели на задание. На аэродром Глушица прилетели перед обедом. Зарулили поближе к лесу и отправились к домику, стоявшему неподалеку. Идем гуськом, по сторонам поглядываем, воздухом дышим, конец ноября, а на улице оттепель, как весной. На открытых местах снег подтаял, влагой набух. Теплая погода – не редкость на юге. Смотрим – стоит возле домика группа военных, что-то обсуждают, на небо поглядывают. Остановились мы невдалеке, а командир наш пошел докладывать генералу. То, что он генерал, мы по лампасам определили, а вот остальных трудно было разобрать – кто они такие. Тогда ведь погон не было, а одеты они были по-разному. Один из них, тот, что в центре стоял, среднего роста, широкоплечий, с открытым, приветливым лицом, был одет в меховую куртку с капюшоном, другой, рядом с ним, – в накинутой на плечи длинной кавказской бурке и шапке-кубанке. Рядом с ним стоял генерал А. А. Новиков, командующий ВВС. Его мы сразу узнали, когда он вместе с нашим командиром эскадрильи подошел к нам. Поздоровался со всеми, спросил о самочувствии и поставил задачу – срочно перевезти группу военных специалистов на аэродром Бутурлиновка. И действительно, спешить надо было. Погода вдруг резко начала портиться. Со всех сторон, как от дымовых шашек, пополз туман, появилась морось, но взлетать было можно.

Наш командир быстро установил порядок взлета, еще раз предупредил об ответственности задания, и мы заспешили к самолетам. Смотрю тот, что в куртке с капюшоном, к самолету Ковязина подошел, а к моему – высокий в кавказской бурке. Я доложил, как положено, помог ему в кабину сесть и попытался пристегнуть ремнем. А бурка широкая, плотная, и никак мне это не удается. Махнул он рукой и говорит мне:

– Ладно! Полетели. Я и так отсюда не вывалюсь.

Взлетели нормально. Минут пять шли в видимости друг друга, а потом попали в сплошной туман. Куда ни глянь – одно «молоко» и морось ко всему. Вот тут я и заволновался. Земли не видно, ориентиров никаких, только по приборам лететь можно. А какие тогда приборы на У-2 были? Раз, два – и обчелся. А минут через тридцать совсем плохо стало. Трубка Пито забилась льдом, крылья обледенели, чувствую – самолет все норовит вниз клюнуть. В общем, ситуация такая, что надо срочно садиться, пока не упали. А куда садиться?! Земли почти не видно, туман. Так, изредка что-то просматривается внизу. Чуть-чуть двинул ручку от себя, осторожно стал снижаться, и скорее не увидел, а интуитивно почувствовал, что внизу вроде бы поле какое-то. Решил садиться. Предупредил моего пассажира, чтоб за борта кабины крепче держался, и осторожно стал притирать машину к земле. Приземлились удачно. Выключил я мотор, и сидим, молчим. Потом мой пассажир спрашивает:

– Что будем делать дальше, товарищ летчик?

– Лед с крыльев сбивать, товарищ генерал, – отвечаю ему, а сам вспоминаю – где же я его видел? А то, что я его видел или фотографию смотрел, я не сомневался.

– Чем могу помочь вам? – вновь спрашивает он.

– Если хотите помочь, давайте вместе лед сбивать. Вы повыше меня ростом – сбивайте с верхних плоскостей, а я буду с нижних.

– Хорошо, – ответил генерал и, сбросив бурку, стал выбираться из кабины.

Я осторожно поддержал его, чтобы он не поскользнулся на обледеневшей плоскости, и тут вспомнил, где я видел его и того пассажира, который с Ковязиным полетел.

Дней десять назад нам в полк привезли пачку свежих московских газет. И в одной из них были напечатаны фотографии А. М. Василевского и Н. Н. Воронова в связи с присвоением им очередных воинских званий. «Так вот значит, каких пассажиров мы везем!», – подумал я, но виду не подал.

Объяснил я ему, как лед сбивать, и мы приступили. Вначале дело медленно шло, а потом наловчились. Скололи лед и проголодались.

– Сейчас неплохо бы и перекусить, а то вы, наверное, и не обедали? – спрашивает меня Н. Н. Воронов.

– Это можно, товарищ генерал, – ответил я ему и полез в кабину за аварийным пайком. Достал оттуда завернутые в бумагу сухари и протягиваю ему. Посмотрел он на них и говорит:

– Да, бедноват у вас аварийный паек. Давайте лучше мой посмотрим. Там что-то положили.

Достал я сверток из кабины, а там – бутерброды с ветчиной «второй фронт» и термос с горячим кофе. Попили мы кофе с бутербродами и вдруг слышим – справа от нас моторы на У-2 прогревают… Вначале один, потом другой.

– Выходит так, что мы не одни на этой поляне загораем?

– Похоже, что так, товарищ генерал. Маршрут для всех один был и погода одинаковая.

– Что будем делать дальше?

– Сейчас проверю поле, подготовлю дорожку для взлета, и полетим.

– Хорошо, – отвечает Н. Н. Воронов, – Я вам помогу. Говорите, что надо делать.

Осмотрели мы вместе поле. Вроде бы ровное, кочек не видно. Наметили направление взлета и начали протаптывать колею для колес – снег на поле глубоковат был. Он – одну колею, я – другую. Запустил я мотор, прогрел его и пошел на взлет. Взлетали с трудом, но взлетели. А кругом туман и эта проклятая морось. Не помню, сколько по времени летали, но опять началось обледенение, и самолет стал сдавать. Я, конечно, опять вниз и высматриваю, где вновь садиться, хотя по расчету где-то здесь должен быть наш запасной аэродром. Вдруг смотрю – справа и выше меня деревья замелькали. Я от них осторожно отвернул в сторону, а тут и слева деревья. Оказалось, я по балке летел. Еле выбрался из нее. Мотор не тянет, вот-вот упадем. Тут не то что вспотел, а пар, наверное, от меня валил. Выскочил из балки и вдруг вижу: домик внизу мелькнул и наша военная радиостанция. Аэродром. Обрадовался я, стал разворачиваться и опять все потерял. Пришлось, как говорится, «на последнем дыхании» еще один круг сделать. Нашел домик и прямо возле него стал садиться. А снег глубокий оказался, чувствую, самолет сейчас скапотирует. Пришлось выпрыгнуть и на хвост сесть, чтоб не перевернулся. В общем, и на этот раз все обошлось. Только вылезли из кабины, подбегает начальник метеостанции и говорит, что рядом с нами командир наш К. Я. Василевский вместе с генералом Новиковым при посадке в тумане за дерево зацепили. Оба живы, но синяков нахватали. Н. Н. Воронов, встревоженный происшествием и тем, что о других самолетах ничего не известно, заспешил к домику. Вскоре, сдав самолет под охрану часового, пришел в домик и я.

Внутри небольшого, на две комнаты домика было жарко натоплено. А. А. Новиков и Н. Н. Воронов уже сидели в белых нательных рубашках и с удовольствием пили чай. Увидев меня, А. А. Новиков пригласил присоединиться к чаепитию, сказав, что после перевязки сюда подойдет командир эскадрильи. Я подсел к столику, а вскоре к нам присоединился и К. Я. Василевский. Часа через два к домику подвели связь, и мы, наконец, смогли узнать, где остальные самолеты. Оказалось, что из семи самолетов, вылетевших с аэродрома Глушица, до Бутурлиновки благополучно долетел только один, на котором с секретными документами летел генерал для особых поручений при начальнике Генерального штаба А. И. Ручкин. Остальные в связи с сильным обледенением вынуждены были приземлиться вблизи этого аэродрома в районе города Калача (Воронежского). Вскоре за нашими пассажирами прибыли машины, и они стали собираться в дорогу. Мы с К. Я. Василевским вышли проводить генералов, и тут Н. Н. Воронов, подойдя ко мне, крепко пожал мою руку и вынул из кобуры свой пистолет.

– Возьмите на память об этом полете.

Вот так я и стал обладателем подарка от представителя Ставки Верховного Главнокомандования.

А на следующий день, когда мы перелетели на свой аэродром, пришла телеграмма за подписью А. М. Василевского, в которой было сказано, что всем нам за выполнение специального задания досрочно присвоены очередные воинские звания.

Рассказывая об этом полете, Василий Дмитриевич Рыжов, волновался. Стерлись из памяти некоторые детали, имена, фамилии. Годы идут, и время берет свое. Но нам не забыть, всего того, что сделано воинами в эти грозные и суровые дни войны. Память о них увековечена в камне и бронзе, на века вставших там, где они воевали, в том наследии, которое они оставляют нам, возродив из пепелищ города и села, воспитав новое поколение и написав для него учебники и книги.

Закончилась встреча ветеранов – участников Сталинградской битвы. Торжественно возвращены в музеи до следующей встречи овеянные славой боевые знамена. Разъехались гости. А мы, вернувшись домой, по-новому перечитываем короткие строчки воспоминаний и рассказов.

«Пользуясь случаем, – пишет в своей книге «Дело всей жизни» Маршала Советского Союза А. М. Василевский, – мне хотелось бы не только еще раз принести свои извинения командованию 734-го авиаполка и его летчикам, осуществлявшим перелет, М. Р. Баграмову, К. Я. Василевскому, П. А. Ганыиину, В. К. Зайкову, А. П. Назаркину и В. Д. Рыжову за риск, вызванный моим неосторожным приказом, но и сердечно поблагодарить их. Несмотря на исключительно тяжелые условия, эти командиры, обладавшие незаурядным летным мастерством, сделали абсолютно все для того, чтобы полет не закончился трагически. Особую признательность хочу выразить старшему лейтенанту Степану Константиновичу Ковязину, который вел тогда наш самолет».