Мне наирянка улыбнулась тонкостанная, Печальных глаз был прям и огнен верный взор, И чист был пламень, как заря, из ночи данная, Горел и жил открытый облик девы гор. И там, где северно и сумрачно от холода, Наирский день блеснул в душе, как солнце ал, И в сердце роза, сердце огненно и молодо, Оно горит и мне велит, чтоб не молчал. Не петь нельзя мне непорочную и чистую, Огонь поет, огонь-краса, я весь в огне, Так солнце тучу разрезает дымно-мглистую, Наирский край, высокий край весь виден мне.