Звонок телефона заставил Ингу вздрогнуть. Подняв трубку, она услышала голос своей самой близкой подруги, Клары. Та ультимативным тоном потребовала, чтобы Инга дала согласие появиться на бале-маскараде, потому что «одной Кларе там будет пусто и неуютно».

— Нет, Клара, я не пойду на бал. Пойми, не могу. Мне не в чем и не с кем! Потом вспомни, здесь на Аландах такие изысканные увеселения менее популярны, чем шашлыки на открытом воздухе или званые обеды.

— Не глупи, — рассмеялась Клара. — Никогда не поверю, что тебе, в твои двадцать с небольшим хвостиком, шашлыки нравятся больше, чем танцы. Ты же так классно танцуешь, особенно вальс и танго. Что надеть, ты найдешь. А твой верный партнер, мой братец, на месте. Он возвратился из Стокгольма.

— Я подумаю, — с неопределенной интонацией сказала Инга. Она действительно очень любила танцевать и, пожалуй, в этом была более профессиональна, чем в любом другом деле. Ее взгляд через окно скользнул по округлым хребтам ненавистных теплиц.

Уловив слабину в позиции подруги, Клара продолжила натиск:

— В программе бала только современные танцы, никакого старья и сельских плясок. Так что повеселишься от души. Поверь мне.

Теперь рассмеялась Инга.

— Ладно, сирена. Я постараюсь быть. Надо тренироваться, чтобы не потерять квалификацию. Хозяйствование мое идет ни шатко ни валко, а если я еще разучусь танцевать, то тогда вообще конец моей молодой жизни.

— Ну, насчет этого не беспокойся. Танцы, когда человек ими овладел, не забываются, так же как умение ездить на велосипеде. Мои отец и мать очень обиделись бы, если бы не увидели тебя среди гостей. Они любят тебя почти так же, как меня, и надеются, что в мое отсутствие ты будешь их регулярно навещать.

Инга решила завершить беседу. Ее иногда раздражало умение подруги пользоваться ее слабостями. Но Клара не собиралась вешать трубку и стала советоваться, какой фасон ей выбрать для нового платья. Она тарахтела со скоростью пулемета, и, автоматически слушая подругу, Инга думала о своем. Она не может себе позволить заказать что-нибудь из одежды. Все, что удается заработать, уходит на выплату долгов.

Как раз в этот момент Клара поинтересовалась, не собирается ли и она приобрести новое платье.

— Нет, — довольно грустно ответила Инга. — На это у меня сейчас нет свободных денег.

— Ну не огорчайся, — попыталась успокоить ее Клара. — Я скоро отправлюсь в Стокгольм, а перед отъездом отдам тебе новое платье. Его я надену только один-единственный раз — на этот бал.

Клара — любимая дочка в богатой семье. Родители ей ни в чем не отказывают. Ее брату родительская поддержка уже не требуется. Клара и не догадывается, как порой своими исполненными лучших намерений замечаниями и предложениями больно жалит самолюбие своей гордой подруги.

— Слушай, — продолжила Клара, — приходи, и мы подурачимся, как будто нам семнадцать лет. Кстати, там может быть мой потенциальный жених. Я тебя с ним познакомлю.

— Сколько нужно будет заплатить за вход?

— Эта проблема пусть тебя не волнует! — Клара усмехнулась, и Инга легко представила, какой хитрой стала ее очаровательная мордашка. — Пусть это будет подарком тебе перед моим отъездом.

Инга со вздохом выдавила:

— Ну ладно. Буду. Но у меня нет маски.

— Будет.

Незадолго до того, как гостям надлежало прибыть на бал, Инга заехала к подруге. Та предложила ей надеть черное шелковое платье и скромное на вид, но дорогое ожерелье из черного жемчуга.

— А вот с лифчиком тебе придется на этот вечер расстаться, — изрекла Клара. — Он совершенно несовместим с этим платьем. Но, если бы у меня была такая грудь, как у тебя, я вообще не вспоминала бы о такой мелочи… — Клара громко рассмеялась, у нее было великолепное настроение, может быть в предвкушении встречи с женихом. Она не скупилась на комплименты подруге.

Та отвечала в том же духе.

— Слушай! А мы вполне приличная парочка, — констатировала Инга, когда они вдвоем встали перед большим зеркалом. — Давай так и выйдем из дома в масках. У нас будет таинственный вид, мужчины не сразу будут узнавать нас.

— Не бойся, Мартин узнает тебя в любой маске. — Мартин был братом Клары.

— Он красивый парень, — признала Инга.

— Но тебе не по зубам, — подколола подругу Клара, хотя на самом деле очень хотела, чтобы между ее любимым братом и ближайшей подругой возникло взаимное влечение. Тем более неожиданно она вдруг добавила: — Уверена, что на этом балу ты встретишь своего нового соседа… и между вами произойдет какой-то важный разговор.

Инга слегка покраснела: подруга отгадала ход ее мыслей.

— Ну, он еще пока мне не сосед, а только собирается купить эту усадьбу. И с чего ты взяла, что между нами должен состояться разговор, да еще важный?

…Не прошло и получаса, как Инга призналась себе, что Клара сделала очень правильно, вытащив ее на этот бал. На душе у нее стало как-то легче, повседневные заботы отступили на задний план. Одновременно она не без горечи подумала, что хотела бы, чтобы рядом с ней был красивый и сильный мужчина, потерявший из-за нее голову.

А пока она танцевала со многими своими знакомыми, слегка флиртовала, шутила. Время скользило незаметно. Бал вступал в финальную стадию. Те, кто жил далеко, потихоньку уходили по-английски, не прощаясь.

— Он здесь, — донесся до слуха Инги свистящий шепот Клары.

— Кто, твой жених?

— Да нет, — довольно уныло ответила подруга. — Он не смог прилететь, рейс самолета отложили по погоде. Я говорю о другом.

— Так о ком же?

— Ну, об этом, встречу с которым я тебе предсказала. Наверное, это тот парень, который стоит в дверном проеме.

Инга непроизвольно повернула голову.

Он был выше других мужчин и шире их в плечах. Было в его лице что-то такое, что отсутствовало у коренных жителей островов. Какая-то смесь ироничности, снисходительности, аристократического превосходства. Этого не могла скрыть даже легкая полумаска, прикрывавшая губы и подбородок. На запоздалом госте безупречно сидел черный вечерний костюм. Белая накрахмаленная рубашка подчеркивала загар. Густые волосы были похожи на копну льна, хотя лежали красивыми прядями. Всем своим обликом он напоминал благородного героя авантюрных романов XIX века. Сердце Инги дрогнуло, и она почему-то рассердилась на себя. А когда почувствовала на себе твердый мужской взгляд, то поняла, что этот парень уже выделил ее из всех присутствующих девушек.

Однако Алекс — это был, конечно, он — сделал несколько шагов и остановился около какой-то девицы. После нескольких слов, которые он с непринужденным видом сказал ей, та обрела вид человека, нашедшего воду в пустыне. И Инга не решилась бы осудить ее. Какая женщина не обрадовалась бы тому, что с ней заговорил такой красавец, воплощение мужественности и сексуальности.

Инга услышала, как Клара пискнула рядом с ней:

— Вот это да! Слушай, мне впору под ледяной душ. Неужели твой сосед так хорош собой?!

— Слушай, я не знаю, сосед он мне или нет. Я ведь никогда с ним не встречалась. — О случайной встрече в офисе агента Инга умолчала. Да Вяйне и не представил их друг другу — то ли из-за плохого воспитания, то ли оттого, что растерялся.

— А он, между прочим, не отрывает от тебя глаз.

— Это его проблемы. Наверное, ему понравился мой профиль. Не забывай, что, как правило, у таких писаных красавцев есть законные жены или, по крайней мере, подруги, которые снимаются в кино или ходят по подиуму.

— Звучит достаточно цинично, — прокомментировала Клара, — но по сути, видимо, справедливо. Хотя, признаюсь, если бы он пригласил меня танцевать, то я не стала бы вспоминать о женах и подругах. Кстати, что-то подсказывает мне, что он холостяк.

— Это его личное дело, — опять нарочито холодно отрезала Инга. — И, насколько я понимаю в этой жизни, уж если мужчина решился затащить тебя в постель, то о таком маленьком неудобстве, как наличие законной жены, он вспомнит в последнюю очередь. — Она все больше злилась на себя за то, что на самом деле очень хотела быть приглашенной на танец и оказаться в объятиях этого парня. Поэтому произнесла вслух: — Если он решит пригласить меня, то мне доставит огромное удовольствие увидеть выражение его лица, когда я категорически откажусь танцевать с ним. Я лично верю в такие старомодные постулаты, как девичья честь, супружеская верность, необходимость любви, которую секс должен дополнять, а не заменять… — Она оборвала себя, чтобы не выдать истинного положения вещей. Ведь Клара очень хорошо знала и ее саму, и то, что ей довелось недавно пережить.

Как-то, будучи по делам в одном из банков города, Инга познакомилась с красивым мужчиной, оказавшимся на Аландских островах по каким-то делам. Людвиг был обаятелен, говорил по-фински, по-шведски, знал английский. Не желая показаться провинциальной простушкой, Инга общалась с ним, переходя с языка на язык. Он охотно принял игру. Через некоторое время они плотно перешли на шведский. Так было проще для Инги.

Молодых людей неумолимо потянуло друг к другу. Инга, несмотря на раннюю самостоятельность и преждевременный житейский опыт, даже закаленность в борьбе с материальными трудностями, была совершенно незащищенной в сфере любовной. Как натура цельная, она была готова вручить себя без остатка этому обаятельному и галантному красавцу. Ориентируясь на собственные принципы, Инга не могла представить себе, что человек может так легко лгать другому, глядя при этом прямо в глаза и объясняясь в любви. Людвиг рисовал такие блестящие и заманчивые перспективы их будущей жизни, так красиво ухаживал, был так нежен и ласков, что она просто потеряла голову.

Не подозревая о горьких для нее последствиях, Инга смело пришла в номер гостиницы, где остановился ее новый друг. Он позаботился о том, чтобы все было красиво. Стол был накрыт великолепно, везде стояли цветы, шампанское лилось рекой…

Надо сказать, что Инга не была совсем неопытной в любви. Еще школьницей она пережила несколько недель первой юношеской любви, закончившейся постелью. Неприятных воспоминаний от той короткой связи с одноклассником не осталось, но и каких-то других тоже.

Ее ожидания были вполне определенны, она хотела выйти замуж за Людвига, верила в эту перспективу. Инга желала не только и даже не столько физической любви, сколько душевного комфорта, который может дать только удачная семейная жизнь.

Они выпили прекрасного французского шампанского, вкусно поужинали, и Инга даже не заметила, когда и как Людвиг сумел увести ее в постель и раздел, покрывая поцелуями и нежно лаская. Эта ночь разительно отличалась от часов школьной неумелой любви.

Через какое-то время она почувствовала, что проваливается в пучину острого наслаждения. Людвиг был умелым и требовательным любовником. Инга даже не подозревала, что такое может происходить между двумя людьми в постели. Она сама все смелее стала пользоваться особым языком касаний, ее руки гладили сильные мышцы лежащего рядом мужчины, губы отвечали все более страстно на его горячие поцелуи. В какой-то момент ей показалось, что они оба покинули землю. Потом вернулись, перевели дух и продолжили любовное сражение. За одну эту ночь Инга узнала об интимной стороне человеческих отношений больше, чем за всю предыдущую жизнь.

В реальность она возвратилась лишь утром. Людвига рядом не было. Инга решила, что он в ванной. Прождав какое-то время, заглянула туда. Но и там ее любовника не оказалось. Может быть, вышел куда-то по делам? — с возрастающей тревогой подумала она, в глубине души понимая, что зачем-то пытается обмануть себя. И тут она заметила записку, прислоненную к вазе, в которой стоял великолепный букет:

«Моя дорогая и любимая! Не тревожься, когда не обнаружишь меня рядом с собой утром. Со мной ничего не случилось. Я просто не хотел тебя огорчать, я исчез, чтобы возвратиться с победой и быть с тобой вместе навсегда, я уехал домой, чтобы оформить развод. Не хотел тебе говорить, чтобы не вмешивать твою невинную душу в неприятную ситуацию, поскольку этот вопрос с моей женой был практически решен еще до встречи с тобой. Жди меня и верь мне. Гостиница оплачена. Я тебе позвоню».

Людвиг не позвонил ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю. Инга мужественно пережила эту душевную травму, хотя пообещала себе больше не быть такой легковерной. Она считала, что больше не увидит его никогда…

Как бы продолжая ход ее мыслей и воспоминаний, Клара констатировала:

— Ну… тот оказался крысой. Но не все же они такие… С другой стороны, посуди сама. Людвиг увидел тебя. Захотел твое тело и получил его. Но не понимал твоего внутреннего мира и поэтому, основываясь на своем собственном мироощущении, явно не считал, что нанес тебе сердечную рану. Он был уверен, что ты, как и он, готова удовлетвориться тем, что было между вами, и воспринимал это все как красивую игру.

Их дискуссия прервалась совершенно неожиданно. Инга с удивлением увидела, как к ним приближаются два парня. Один из них был тем самым школьным приятелем, с которым она пережила первую влюбленность. Но постепенно все само по себе сошло на нет и переросло в ровные дружеские отношения. А вот второй… второй оказался тем самым таинственным незнакомцем, будущим соседом по имению.

Старый приятель шутливо возмутился:

— Музыка играет, а мы с тобой не танцуем, Инга. Непорядок!

Больше он ничего не успел сказать. Быстро подошла его жена и, решительно взяв мужа за руку, произнесла:

— Пошли, это же наш любимый танец!

Беспомощно взглянув на Ингу, школьный приятель, не успев представить ей своего спутника, удалился, пробормотав:

— До встречи, Инга.

— Ну вот, теперь мне придется самому себя представить. — У незнакомца был низкий, приятного тембра голос. — Меня зовут Алекс.

— Инга, — последовал почти автоматический ответ. И тут же она почувствовала, как крепкие руки обняли ее плечи.

— Этот танец наш! — произнес Алекс.

— Не уверена. — Она подняла взгляд, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. Деликатная маска не скрыла какую-то странную напряженность красивого мужского лица.

Он ослабил объятая, одна его рука соскочила с плеча Инги вниз. Ловким движением она освободилась и от второй сильной руки. Правда, почему-то ее бросило в жар.

— И все-таки почему бы нам не потанцевать?

Бархатистый голос звучал вкрадчиво, если не сказать завораживающе. И, пораженная своей ответной реакцией, Инга смело положила руки на плечи неожиданному партнеру. Она не могла не признать, что танцор он замечательный. Венский вальс звучал чарующе старомодно. Пожалуй, впервые в жизни Инга отключилась от реального восприятия окружающего мира и целиком погрузилась в чувственную атмосферу. Оба молчали. Наконец она не выдержала:

— Я не знаю, почему согласилась танцевать с вами. Я в принципе не выношу любое принуждение.

— А я вас ни к чему и не принуждал. Вы добровольно приняли мое приглашение. Но у меня создалось впечатление, что вас не так давно кто-то обидел, скорее всего мужчина.

— Не могу назвать его мужчиной, просто самец, — вырвалось у Инги.

— Значит, я попал в точку. Покажите мне его, и я поверну ему головку наоборот!

— Оставим эту тему. — Инга отметила ряд ровных белых зубов, когда он рассмеялся.

— Ну почему вы, барышни, таковы? Тип, который вас обидел, явно нуждается в хорошей взбучке, а вы его прикрываете. Это что, какая-то особая разновидность женской гуманности?

— А вам что, часто приходилось давать по шее бывшим кавалерам ваших очередных подруг?

Алекс снова рассмеялся.

— Какое смелое обобщение. Я имею в виду «очередных подруг». У меня нет времени для этого — во-первых, а во-вторых — я вовсе не волокита и не дамский угодник.

— Глядя на вас, так не скажешь.

Алекс рассмеялся в третий раз.

— Убедиться в том, каков я на самом деле, вы сможете, только продлив знакомство со мной. Договорились?

В этот момент Инга споткнулась и наступила на ногу своему партнеру. Смутившись, она извинилась.

— О нет! Это целиком моя вина. — Алекс с грациозностью сильного мужчины слегка поклонился. Потом, воспользовавшись возникшей ситуацией, притянул Ингу ближе к себе. Это получилось у него на редкость деликатно.

Ей даже показалось, что она сохранила необходимую степень свободы. Правда, теперь кончиками грудей она ощущала его жесткий торс. Это привело ее в волнение. Алекс заметил ее состояние и слегка, совсем не высокомерно, усмехнулся. Казалось, он вовсе не собирается пользоваться своим явным мужским обаянием. Но именно по этой причине Инга, чего с ней раньше никогда не случалось, снова споткнулась.

Алекс опередил ее.

— Опять моя вина. Перестал считать раз, два, три. А танцуя вальс, нельзя сбиваться со счета.

После этого они надолго замолчали. И опять первой не выдержала Инга:

— Вы надолго в наши края, Алекс?

— Это зависит от многих обстоятельств, — заметил он и шутливым тоном добавил: — Продолжительность моего пребывания на островах во многом определит и то, как вы отнесетесь ко мне. Я купил соседнюю с вами усадьбу. Если станем добрыми соседями, то я запланирую длительную программу реконструкции этих развалин. Если же вы не уделите мне должного внимания, то я их перепродам.

Инга растерялась, потому что не смогла определить, что шутка, а что серьезно в его словах. И уже в который раз за сегодняшний вечер разозлилась на себя. Она интуитивно чувствовала, что ей грозит какая-то опасность, и решила обидеться на своего партнера, но одновременно подумала: но он-то тут при чем?

— Вы намерены поселиться на Аландах? — опять поинтересовалась Инга, собрав всю свою волю, чтобы ее вопрос прозвучал в пределах светской вежливости.

— Пока не знаю. У меня есть отличный дом под Турку.

— Вы обмолвились, что вас интересует фермерство. Насколько я знаю, Турку большой город и там вряд ли легко заниматься сельским хозяйством.

— О, не переоценивайте мои фермерские навыки. Скорее, я бизнесмен-аграрник. И то, наверное, не навсегда. Время покажет. Я хочу выращивать гвоздики, сохранять их в упаковке по современной технологии и продавать, желательно оптом.

— Простите меня, провинциальную Золушку. Поясните подробнее, что это такое «бизнесмен-аграрник». И почему вы ставите себе временные барьеры?

Рука Инги, свободно лежавшая на сильном плече Алекса, ощутила, как дрогнули его мышцы.

— Не знаю, успешно ли сложится моя попытка погрузиться в сельские дела. Я выделил определенную сумму, которую могу потерять в случае, если дело не пойдет. Это раз. Ну а о втором обстоятельстве я вам уже поведал. Я не смогу жить по соседству с такой очаровательной женщиной, если она будет холодна и равнодушна ко мне. Кстати, — добавил Алекс уже абсолютно серьезным тоном, — я хочу дать работу нескольким десяткам местных жителей. В этом случае важно, чтобы дела пошли прилично.

— О, да вы еще и альтруист! — с долей иронии воскликнула Инга. Но в голосе ее прозвучали какие-то странные нотки. Похоже, ей небезразлично, как сложатся дела у нового соседа. Перспективы своего отношения к нему она обошла молчанием.

— Инга, ответьте мне честно. Вы склонны к романтизму или жизнь сделала из вас сугубого прагматика?

Их глаза впервые столкнулись в своеобразном поединке. Они твердо смотрели друг на друга, и никто не собирался отвести взгляд.

— Я была романтиком. Но жизнь заставила меня спуститься на грешную землю.

— Это необратимо?

Инга явно растерялась. И промолчала, тем не менее не опуская ресницы и по-прежнему твердо глядя в глаза Алекса.

— Хорошо, снимаю свой вопрос. Но тут же задаю другой. У вас от природы такой необычный цвет глаз или вы пользуетесь, как теперь многие женщины, контактными линзами?

Инга громко расхохоталась.

— Ну вы даете! У нас в провинции еще не доросли до подобных ухищрений. Да и кого мне тут вводить в заблуждение? Нет, более сложного средства обольщения, чем губная помада, я не использую. Хотя иногда, по торжественным случаям, я крашу тушью ресницы.

— Тем лучше, — сделал пока не понятное для нее признание Алекс. — Тем лучше. Значит, вы столь соблазнительны от природы, так сказать, в естественной упаковке. Это здорово! Я всегда предпочитал загадочных женщин, много работающих над своим имиджем. Но оказалось, что молодая селянка может возбудить меня сильнее, чем светская львица.

От этих слов в глубине глаз Инги мелькнули огоньки гнева. На щеках появился румянец.

— Почему вы решили, что меня должно волновать то, каких женщин вы предпочитаете? Вы задали вопрос, я честно ответила. Остальное — ваши проблемы. Вы напрасно подумали, что я доступна. Да, вы прекрасный экземпляр самца, но ищите себе утех где-нибудь подальше от меня.

— Не лукавьте. Вам вовсе не безразлично мое отношение. Более того, я вам честно признаюсь, что с того момента, как я вас увидел, я хочу вас, Инга. А еще не родилась та женщина, которая была бы равнодушна к тому, что находящийся рядом мужчина хочет ее. Особенно если этот мужчина не из последних, — самодовольно добавил Алекс. — Предупреждаю, берегитесь, девушка, я стал на тропу войны, а точнее, открываю охоту на вас.

Инга была потрясена такой наглостью. Ей еще ни разу в жизни не доводилось оказываться в подобной ситуации. К тому же она увидела в глазах Алекса такое откровенное плотское желание, что растерялась еще больше.

— Вы не маленькая невинная девочка, — продолжил он, — и, наверное, привыкли к тому, что мужчины липнут к вам. Просто я не люблю ходить вокруг да около и честно сказал вам о своей конечной цели. И я добьюсь ее!

Почему мужики думают, что я легко сдамся первому встречному? — тревожно подумала Инга. Ведь и Людвиг выбрал ее из массы других женщин, которые в отличие от нее искали приключений и готовы были пойти ради этого на любые подвиги.

Удивительно, но они, несмотря на странное направление, которое принял их разговор, продолжали легко скользить по паркету. И никто со стороны не догадался бы о напряженности атмосферы, в которой кружилась эта красивая пара.

Почувствовав состояние Инги, Алекс великодушно до минимума ослабил объятия, как бы дав ей понять, что она никуда не денется. Она восприняла это с облегчением, но поняла, что флюиды связывают ее гораздо прочнее с этим, казалось бы, временным партнером по танцу, чем самые тесные объятия. Последним усилием воли Инга высвободилась из плена его рук, как только замолкли последние такты музыки.

— Вы что, всегда так охмуряете понравившихся вам девушек? — зло поинтересовалась она. — Неужели вы надеетесь на успех?

— Абсолютно не сомневаюсь в том, что ты будешь моею!

— Дурак! — Инга выговорила это с такой девчачьей непосредственностью, что Алекс не удержался и рассмеялся.

— Да ты сама этого хочешь не меньше, чем я!

Не говоря больше ни слова, она сбежала от своего невыносимого партнера.

— Все равно ты будешь моей, — услышала она вслед.