Мы остановились на привал ранним вечером. Раньше, чем хотел халдей. Он ворчал, конечно, но разрешил поискать место для лагеря после того, как я чуть не сполз с седла на одном особенно крутом подъеме. Как только место для лагеря было выбрано, я спешился и рухнул в колючую траву. Я лежал, не двигаясь, пока халдей с Полом расседлывали лошадей, и слушал, как Амбиадес снисходительно поучал Софоса, пытавшегося развести костер. Я даже повернул голову, чтобы посмотреть.

— Ты что, никогда не ночевал в лесу во время охоты? — спросил Амбиадес, глядя на плотно уложенные ветки.

Софос смущенно посмотрел в землю.

— Только со старшими, — сказал он.

— Ну, Ваше Высочество, — поддразнил Амбиадес, — если вы навалите все куски дерева друг на друга, костер гореть не будет. Огонь задохнется. Представь, как бы ты себя чувствовал, если бы тебя завалили поленьями? Вот, смотри. — он разобрал кучу и построил из хвороста нечто вроде островерхой хижины. Его ловкость указывала на достаточную практику. — Построй дом, и огонь будет жить в нем, сделай могилу, и огонь погаснет. Понятно?

— Да, — смиренно ответил Софос и отошел в сторону, чтобы освободить Полу место для приготовления ужина.

Я ни разу не пошевелился, пока еда не была готова, и Амбиадес не подошел, чтобы подтолкнуть меня носком сапога.

— Халдей приказал идти ужинать, шваль подзаборная.

— Слышал, не глухой, — ответил я, перевернулся на живот и поднялся на ноги. — Скажи-ка мне, о мудрейший из мудрейших, — я оглянулся через плечо, — В чем заключается разница между смоковницей и оливой?

Он покраснел, а я, довольный, что последнее слово осталось за мной, пошел есть свой ужин.

После ужина, довольно скудного, кстати, халдей указал на одно одеяло и сказал, что я могу его взять. Солнце стояло в небе еще довольно высоко, оно уйдет за горизонт через несколько часов, но я постелил одеяло и лег.

Пока я спал, меня накрыли тяжелым плащом. Я провел рукой по тонко спряденной шерсти. Он был темно-синим, как вечернее небо, на золотистой, как ячменной поле, подкладке. Вышивки и украшений на нем не было, но сшит он был отменно. Мне он оказался очень кстати, потому что после заката стало заметно прохладнее. Краем глаза я заметил, что халдей наблюдает за мной. Может быть, он видит во мне небогатого горожанина, оценивающего качество дорогой одежды, или тоже считает подзаборной швалью, недостойной даже прикоснуться к такому плащу? Я повернулся к нему спиной, пусть думает, что хочет.

Все четверо продолжали сидеть около костра. Халдей опять затеял классификацию растений, и под монотонные голоса его учеников я снова заснул.

* * *

До полудня следующего дня мы успели доехать до небольшого дома в конце тропы. Его побелка посерела, штукатурка осыпалась кусками, обнажая шероховатые каменные стены. Какой-то человек вышел из-за двери, когда мы въехали в заросший травой двор.

— Я ждал вас вчера вечером, — сказал он халдею.

Тот взглянул на меня.

— Мы ехали медленнее, чем я ожидал, — сказал он. — Ты выполнил мое поручение?

— Все готово, — ответил незнакомец. — Корма в сарае лошадям хватит на две недели. Если к тому времени вы не вернетесь, я отведу их обратно в город.

— Хорошо, — согласился халдей.

Он открыл одну из седельных сумок и встал на цыпочки, чтобы заглянуть внутрь. Он извлек оттуда цепь, на которой я спал в гостиницах, а затем велел Амбиадесу и Софосу заняться лошадьми. Мы с Полом последовали за ним в дом, затем через пустой холл в заднюю комнату с тремя окнами, под которыми стояли узкие кровати.

— Сегодня уже слишком поздно начинать подъем на гору, — сказал халдей, когда мы с Полом вошли внутрь. — Мы переночуем здесь и пойдем завтра утром. Ты, — он показал пальцем на меня, — Должен отдыхать, чтобы набраться сил.

Он заставил меня сесть на одну из кроватей и опустился на колени, чтобы застегнуть железный браслет на моей лодыжке. Он подсунул под него два пальца, проверяя, не слишком ли туго затянут замок.

— Забыл взять прокладку, — сказал он. — Тебе придется пока обойтись без нее, пока мальчики не принесут дорожные мешки.

Халдей закрепил второе кольцо на ножке кровати, потом убедился, что ножка прикручена к полу. Наконец они с Полом вышли. Я передвинул браслет поудобнее и спросил себя, не останутся ли следы кандалов со мной навечно?

В комнате было прохладно, ни одно из окон не выходило на юг, и к тому времени, когда халдей вернулся с одной из рубашек Пола, чтобы обернуть ею мою ногу, я крепко спал.

Весь день я провел в полудреме. Иногда я просыпался и смотрел на солнечный свет, льющийся из окна над моей кроватью, такой яркий и горячий. Потом я увидел, как Пол обучает Софоса с Амбиадесом фехтовать деревянными мечами, но это вполне могло быть сном, потому что когда я в следующий раз выглянул из окна, их уже не было.

После ужина я лежал и прислушивался к голосам в соседней комнате. Небо потемнело и взошли звезды. Я заснул прежде, чем появилась луна, и проснулся только тогда, когда Софос сказал у меня над ухом, что завтрак готов.

Нас ожидали полные миски овсянки, гигантская порция цацики, хлеб, сыр, маслины и несколько апельсинов — небольших и зеленоватых, с плохо отходящей кожурой, но сочных и сладких.

— Приятного аппетита, — сказал халдей, наблюдая, как я торопливо работаю ложкой. — Некоторое время нам придется прожить на сухом пайке.

Я ел, что дают, и ни на что не жаловался. Когда халдей попросил меня по возможности не жевать с открытым ртом, я с видимым усилием выполнил его просьбу. Все-таки в открытый рот помещается больше еды.

Пол осмотрел мои запястья, выкинул покрытые бурыми пятнами бинты и намазал мазью подсохшие раны. Я не дергался и, хотя у меня в запасе было еще довольно разнообразных проклятий, терпеливо молчал. Язвы теперь выглядели намного лучше, и я согласился больше не бинтовать их, хотя видел, что мое согласие или отказ Полу одинаково по барабану.

Вообще-то, им очень повезло, что я не заболел в тюрьме. Тогда для восстановления моих сил понадобилось бы больше времени, чем три дня на свежем воздухе с хорошим питанием.

Пока халдей занимался укладкой заплечных мешков, которые должны были нести все, кроме меня, я разминался на солнышке, наклоняясь к носкам сапог и выгибая спину, чтобы проверить, вернулись ли ко мне силы после отдыха, а так же гадая, как скоро халдею понадобятся мои услуги. Потом я присел на каменный порог дома и ждал, пока мои спутники пристроят на плечи свой груз.

* * *

Теперь перед нами возвышались настоящие горы. Они круто вздымались от подножия вверх, их каменистые склоны поросли цепким кустарником, сумевшими закрепиться в сланце. Твердые обнажения известняка и мрамора казались торчащими наружу костями локтей и коленей. Потоки сыпучего щебня на крутых склонах делали горы почти неприступными идеальными стенами Эддиса, страны, скрытой в высокогорных долинах над облаками. Кое-где вода прорезала в горах глубокие ущелья, наверное, где-то были и впадины для горных озер, но я не мог точно определить, где нахожусь, потому что мы довольно далеко удалились от Сеперхи, единственной знакомой мне реки.

Халдей позвал меня и повел нас цепочкой через узкую щель, начинавшуюся около дома и направленную в сторону горы. Тропинка была не шире той, по которой шли лошади прошлым утром, и едва заметной. Мы поднимались по старому руслу, вероятно, сухому большую часть года. По весне разбухший от зимних дождей поток пробивал себе здесь путь сквозь пласты сланца и, с большим трудом, но с той же неотвратимостью, через гранит и мрамор. Оливы пустили корни там, где вода подходила ближе к поверхности земли. Горные стены возвышались по обе стороны нашей тропы, иногда достигая нескольких сотен футов. Красный хвостовик и зеленый черенок росли густыми пучками из трещин в камне и оставляли сухие царапины на коже, когда мы проходили мимо.

Иногда тропа упиралась в небольшую скалу, которая превращалась в водопад в сезон дождей; тогда халдей искал точки опоры по обе стороны русла и всегда находил их. Нам не пришлось столкнуться с непреодолимыми препятствиями, хотя случалось перелезать через стволы упавших деревьев, а иногда подтягиваться на камень. Я был рад, что сохранил свои старые сапоги на гибкой подошве.

Мы остановились на обед, прежде чем были исчерпаны мои последние силы, но я все равно был рад отдохнуть. Ясно было, что халдей будет вести нас по старому руслу, пока мы не покинем Сунис и не войдем в Эддис, горную страну. А, может быть, мы уже перешли границу? Я не решался задать вопрос халдею, и был рад, когда это сделал Амбиадес.

— Где мы?

— После этого подъема начнется Эддис.

— Что нам там делать?

Мои брови поползли на лоб. Стало быть, халдей не сказал ученикам, куда мы направляемся. Интересно, Пол в курсе? Халдей повернулся к Софосу, чтобы спросить:

— Что твой учитель рассказывал об Эддисе?

Пока мы ели наш ужин, Софос излагал нам основные сведения о соседях. Эддисом правила царица и Совет одиннадцати министров, включая премьер-министра. Основными статьями экспорта являлись древесина и серебро из горных шахт. Страна импортировала большую часть потребляемого зерна, вина и оливок. Эддис представлял из себя узкую полосу земель в горных долинах к югу и юго-востоку от Суниса. Рассказ своим простодушием напоминал статью из детской энциклопедии.

Когда Софос закончил, халдей повернулся к своему старшему ученику:

— Теперь ты перечисли наиболее значимые факты об Эддисе.

Амбиадес справился блестяще. Мне кажется, он имел хорошие способности к учебе, хотя у меня возникло подозрение, что мальчик относится к своему ученичеству, как к чему-то не слишком нужному. Может быть, его раздражало постоянное ощущение собственной ничтожности в присутствия княжеского сына?

— Эддис контролирует единственный удобный путь через горы между Сунисом и Аттолией, двумя богатыми торговыми странами. Он единственный располагает лесной промышленностью по эту сторону гор. Наши леса все вырублены. Горы не располагают другими большими природными ресурсами, поэтому большую часть своих богатств эддисийцы получают от международной торговли. Эддис взимает налоги с караванов, проходящих через горы, и продает пиломатериалы для кораблей в Аттолию и Сунис. Так как это царство очень зависит от торговли, оно всегда сохраняло нейтралитет и пыталось сохранить мир между Сунисом и Аттолией. После изгнания захватчиков мы вторглись в Аттолию и намеревались захватить ее целиком, но эддисийцы не пропустили нас.

— Очень хорошо, — похвалил халдей.

Он повернулся к Софосу и спросил, знает ли он, каким образом Эддис остановил войну.

— Это когда они разобрали мост через Сеперхи? — догадался Софос.

— Да, — сказал халдей. — Он был перекинут через ущелье, и только по этому мосту армия могла пройти к перевалу, ведущему в Аттолию.

— Они были трусами, и знали, что в горах им ничего не угрожает, — заявил Амбиадес.

Он уверенно повторил мнение, которого придерживалось большинство сунисийцев.

— Тогда почему Сунис решил напасть на Аттолию, если торговля выгоднее войны? — спросил я, забыв, что рискую получить выговор за вмешательство в беседу с учениками.

Даже Софос знал ответ.

— Потому что аттолийцы лжецы. Эддис пропустил армию Аттолии через перевал, потому что они должны были сражаться на нашей стороне, когда пришли захватчики. Но вместо этого их армия помогла захватчикам победить нас при осаде Суниса.

— Значит, Сунис после стольких лет начал войну просто из мести?

Несколько сотен лет казались мне слишком долгим сроком, чтобы лелеять обидку.

— Большинство людей считает, что потерю свободы невозможно стереть из памяти, Ген, — сухо заметил халдей.

Это замечание прошло мимо ушей Софоса, но Амбиаес рассмеялся. Я сказал:

— Да, но Эддис не потерял свободы, не так ли? Захватчики не победили их?

— Нет, — согласился халдей. — Оккупанты в конечном итоге захватили Аттолию, так же, как и Сунис, но законы Эддиса никогда не менялись под давлением внешних сил.

На этом закончился и обед и наша беседа. Мы снова отправились в путь.

* * *

Сумерки застали нас на краю глубокого оврага. Наше движение замедлилось, поскольку мы уже не могли хорошо разглядеть опору под ногами. Пол помогал идти мне, а я в свою очередь должен был взять за руку Амбиадеса. Наконец мы добрались до расширения тропы, плоской площадки, которая успела послужить лагерем многим путешественникам. Кто-то построил у стены оврага каменный очаг, и гранитная плита над ним почернела от дыма многих костров.

После ужина, когда наши одеяла были расстелены на земле у нас за спиной, а мы все еще сидели у огня, Амбиадес снова спросил, зачем мы идем в Эддис. Халдей задал ему новый вопрос, на который Амбиадес ответил терпеливо, видимо, привыкнув к манерам учителя.

— Что ты знаешь о правилах престолонаследования в Эддисе?

— Ну, сейчас у них есть царица, как в Аттолии, потому что трон может передаваться не только по мужской линии. Я предполагаю, что корона передается от родителей к ребенку, как в Сунисе.

— Всегда ли это было так?

Амбиадес пожал плечами.

— Со времен захватчиков.

— А что было раньше?

— Вы говорите о Даре Хамиатеса? — быстро спросил Амбиадес.

— Вот именно, — сказал халдей и повернулся к Софосу. — Что ты знаешь о Даре?

Софос не знал ничего, так что халдей решил объяснить сам.

— Это неудивительно. Сунис и Аттолия давно приняли религию захватчиков, и мы поклоняемся новым богам в городской Базилике, но когда-то мы все верили в богов горной страны. У них существует почти бесконечный пантеон с божествами каждого озера и реки, горы и леса, но есть так же круг более могущественных богов, который возглавляет Гефестия, богиня огня и молнии. Она управляет всеми богами, кроме своей матери Геи, богини земли, и отца Урана, бога неба. По легенде царский род Эддиса возник, когда Гефест подарил некоему Хамиатесу камень, найденный на дне источника бессмертия. Камень освобождал его владельца от смерти, но, прожив отведенный человеку срок, царь добровольно передал Дар своему сыну и умер. Сын в свою очередь передал его своему сыну, и обладание камнем стало символом полномочий на управление страной. Однажды узурпатор украл камень, но после его скорой смерти стало понятно, что камень теряет свои свойства в руках недостойного человека. Таким образом, возникла традиция, позволяющая передавать престол Эддиса из рук в руки мирным путем, в то время, как другие страны страдали от гражданских войн. Был также случай, когда вор украл камень, а потом вернул его; этого вора выбрали кандидатом на престол, а затем он стал законным королем.

— Но ведь это просто сказка, — запротестовал Амбиадес.

Я молча согласился с ним.

— Иногда трудно отличить вымысел от реальности, — сказал халдей. — Возможно, когда-то существовал царь Хамиатес, который мог стать зачинателем этой традиции. Мы знаем только, что существовал камень, называемый Даром Хамиатеса, и что во времена захватчиков люди еще верили в его власть и силу. И верили настолько, что даже напали на Эддис, чтобы захватить и страну и сам камень, который по слухам являлся необыкновенной драгоценностью. Когда Дар исчез, захватчики были сброшены с гор и обратили свое внимание на Сунис и Аттолию, более легкую добычу.

— А что же случилось с камнем? — спросил Софос.

— Он был спрятан царем Эддиса, который умер, не передав его сыну и не открыв местонахождения тайника. Он остается скрытым до сих пор.

— Как вы думаете, его можно найти?

Халдей кивнул. Последовало недолгое молчание.

— Вы думаете, что сможете найти его? — спросил Амбиадес, его лицо вспыхнуло от азарта и, вероятно, от жадности.

Так мне показалось.

Халдей кивнул.

— То есть вы хотите сказать, — едко заметил я, — Что мы таскаемся по горам, потому что верим всяким сказкам?

Халдей посмотрел на меня. Наверное, он вспомнил, как внимательно я слушал его лекцию ученикам.

— Со времен, предшествующих оккупации, сохранились надежные документы, в них говорится о камне.

— И вы знаете, где он лежит? — вмешался Амбиадес.

— Да.

— Где? — спросил он, когда я в недоумении покачал головой.

— Если он действительно существует, — спросил я, — Почему же за несколько веков не нашлось человека, чтобы прочитать эти документы и забрать камень?

— Потому что я не боюсь. — ответ халдея удивил меня. — Судя по найденным записям, некоторые люди уходили искать камень, но те, кто смог приблизиться к месту, где он спрятан, уже не вернулись. Это заставляет меня думать, что они были плохо подготовлены. — он милостиво улыбнулся мне через огонь. — В легенде исключительно талантливый вор смог унести камень, вот почему ты был приглашен, чтобы разделить нашу прогулку.

— Неужели те записи уцелели со времен захватчиков?

Я бы предпочел увидеть те документы, прежде чем поверить в них.

— Да, — ответил халдей, положив ногу на ногу и покачиваясь взад и вперед с подозрительно самодовольным видом, — Хотя их больше не существует. Я получил из них нужную информацию и уничтожил, чтобы никто больше не пытался идти этим путем.

Я поморщился. Было бы лучше, если бы эти записи не обнаружили вообще. Амбиадес снова решил узнать, куда мы направляемся.

— Увидишь, когда придем, — сказал его хозяин.

— А зачем мы вообще идем? — насмешливо спросил я. — Наш царь решил стать государем Эддиса, задрипанной деревни, населенной умственно отсталыми лесорубами?

Это было наиболее мягкое описание Эддиса, которое я слышал в нижнем городе.

— Конечно, я отдам камень Сунису. Он станет царем. А я буду Царским Вором.

А вот это уже было ущемлением моей профессиональной гордости. Я должен был совершить подвиг, а он собирался прикарманить мою славу. Его имя будет высечено в камне на стене Базилики, а мое напишут пальцем на песке. Я напомнил, что должность Царского Вора по праву принадлежит мне.

— Или вы ожидаете, что я буду рад вручить вам Дар Хамиатеса, а в награду получить ножик в спину? Вот для чего вам понадобился Пол?

Халдей не клюнул на мою приманку, а Пол по другую сторону костра задумчиво почесал нос. У меня по спине пробежал холодок.

— В этом не будет необходимости, — хладнокровно ответил халдей. — Никто не перепутает демиурга с инструментом его воли. Если генерал будет доволен своим мечом, разве он понесет его кузнецу, чтобы перековать? Разве ты можешь оказаться умнее молотка, например, если щеголяешь доказательством своего преступления в винном погребке?

Я покраснел, а он рассмеялся. Странно, его смех не казался недобрым, но я все равно был очень зол.

— Что ты будешь делать, когда станешь Царским Вором, Ген? Жевать с открытым ртом за царским столом? Болтать с придворными дамами о своих подвигах? В тебе все выдает твое низкое рождение. Тебе будет слишком неуютно при дворе.

— Я бы прославился.

— Ты это уже сделал, Ген, — со снисходительным сожалением заметил он.

Я был бы удивлен, если бы Амбиадес не захихикал в ладошку. Пожалуй, пора было сменить тему.

— А Сунис верит, что вы принесете камень ему?

— Конечно, — отрезал халдей.

Кажется, я наступил на больную мозоль. Он обеспечил себе доверие царя, уничтожив документы, чтобы никто, кроме него, не смог найти камень.

— Ты уверен? — подколол я. — Так вот для чего нужен Пол. Может быть, ножика получишь ты?

Его брови сошлись над переносицей. Халдей разозлился всерьез.

— Не будь идиотом, — сказал он.

— А зачем Сунису становиться царем Эддиса, а? У него уже есть одно царство, — поинтересовался я. — Там же нет ничего интересного. Только деревья, много деревьев. Он хочет строить корабли?

— Нет, — халдей решил не злиться на такое ничтожество, как я. — Он хочет королеву. — я замер с открытым ртом. — Мы сделаем так, чтобы он смог жениться на ней. До сих пор Эддис отказывал ему, но им придется согласиться, если царь докажет, что является законным правителем страны. Мы предупредили царицу, что в следующий раз она увидит его с Даром Хамиатеса на шее.

Так вот почему мы блуждаем по этим диким местам.

— А что, если никто больше не верит в эти дурацкие сказки? — спросил я. — Что, если мы найдем камень, а все вокруг скажут: «Ну и что? Ну и гордись до смерти»?

— Она не будет чувствовать себя в безопасности на троне, если посмеет оскорбить богов своего народа. Эта женщина не посмеет.

Я посмотрел в огонь. Какое-то время вокруг костра было тихо.

— Ему не нужна царица, — сказал я, когда правда наконец пробила себе путь. — Ему даже не нужна ее страна. Он хочет пройти через горы и вторгнуться в Аттолию.

Пол с Амбиадесом согласно кивнули головами по другую сторону костра. Для тех, кто знал нашего Суниса, это объяснение имело гораздо больше смысла, чем теория халдея. Он пожал плечами.

— Не так важно, зачем ему нужен Дар. Важно, чтобы мы нашли его. А теперь, я думаю, нам пора отдохнуть.

Как и полагается хорошему инструменту, послушному молотку, например, я отвернулся от огня и пошел спать.

* * *

На следующее утро солнце медленно взошло над краем ущелья; я хорошо отдохнул к началу дня, но вчерашний разговор все еще раздражал меня, поэтому я методично жевал свой завтрак с открытым ртом, пока халдей не поморщился и не отвернулся. Ущелье расширилось, а оливковые деревья исчезли. Мы шли мимо кустов красного можжевельника и дикого шиповника, иногда замечая на крутых каменных склонах скрученные стволы низкорослого самшита. Ближе к вечеру ущелье расширилось еще больше, и мы вышли в узкую долину, заросшую лесом. Острые камни под ногами сменились вязкой грязью, а затем густым слоем сухой хвои. Мы молча вошли в казавшийся необъятным лес.

— Я же говорил вам, что здесь нет ничего, кроме деревьев, — сказал я, оглядываясь, чтобы посмотреть куда мы пришли. Ущелье было почти прямым, и между гор извилистой чертой лежал почти весь наш путь до равнины. Дорога, которой мы приехали к предгорьям, не была видна, город затерялся за горизонтом, но далеко впереди по равнине извивалась блестящая лента Сеперхи, а на горизонте яркой полосой блестело море.

— Мы можем остановиться? — поинтересовался я. — Ноги устали.

— Нет, — покачал головой халдей. — Двигай дальше.

Тропа петляла между деревьями. Мы шли и шли, не издавая ни звука. Я посмотрел верх на ветви горной ели, закрывавшей небо над головой; шишки уже начали раскрываться, чтобы развеять семена по ветру. Я сказал:

— Как здесь скучно. Может быть, я устал от скуки?

Не дождавшись ни от кого ответа, я спросил снова:

— Когда мы сможем остановиться?

Халдей замедлил шаг и посмотрел на меня через плечо.

— Заткнись.

— Я просто спросил.

Пол, как всегда, шел позади меня. Он наклонился вперед и подбодрил меня тычком между лопаток.

* * *

Почти стемнело, когда мы вышли к проложенной через лес дороге; она была выстлана огромными каменными плитами совершенно одинакового размера. Мы подождали под деревьями, пока халдей не убедился, что дорога пуста, а потом быстро перебежали в лес на другой стороне.

— Куда ведет эта дорога? — спросил Амбиадес халдея.

— Из столицы Эддиса к главному перевалу через горы.

— Как они ее построили? — хотел узнать Софос.

Халдей пожал плечами.

— Это было слишком давно, никто уже не помнит. Она была заложена в те же времена, что и Старая Стена нашего города. Никто не знает, кем она была построена.

— Полифемусом, — сказал Амбиадес.

— Кем? — переспросил Софос.

— Наверное, они верят, что это сделал Полифемус. Говорят, что этот одноглазый гигант построил Стену старого города и царскую тюрьму. Ты никогда не слышал этих историй?

Софос покачал головой.

— Мой отец считает, что нам надо забыть старых богов. Он говорит, что две веры в одной стране, все равно что два царя. Нельзя понять, кому хранить верность.

* * *

Тропинка продолжалась на противоположной стороне каменной дороги. Мы шли между деревьями, пока солнце не село за вершину горы. Лагерь пришлось разбивать уже в сумерках немного в стороне от тропы. Пол приготовил ужин на маленьком костре. Сосновые иглы горели, почти не давая дыма.

За ужином я продолжал изводить халдея. Мне нравилось наблюдать, как он теряет самообладание, а потом восстанавливает его, вспомнив о моем ничтожестве. Когда они с Полом начали обсуждать, как нам наверстать день, потерянный за время отдыха в доме под горой, я назидательно заметил, что для более быстрого перемещения нам следовало воспользоваться повозкой в первые два дня пути. Прежде, чем приняться за ужин, я посетовал, что нам следовало захватить больше пищи. Естественно, я говорил с набитым ртом.

— Надо было нагрузить этого осла, — заметил Амбиадес.

— Да, — согласился халдей. — Может быть, завтра понесешь свою провизию сам?

— О, нет, только не я, — сказал я. — Я и себя-то еле несу.

С этими словами я лег на одеяло и поерзал, устраиваясь поудобнее. Пристроив ноги на ствол поваленного дерева, я готов был продолжать беседу.

— Почему вы не захватили что-нибудь поудобнее для ночлега?

Халдей начал было отвечать, но Софос прервал его. Он попросил подробнее рассказать о старых богах Эддиса.

— Я думал, твой отец не хотел, чтобы ты знал о них, — сказал Амбиадес.

Софос не секунду задумался.

— Не думаю, чтобы он возражал против академического интереса.

— Нет? — Амбиадес рассмеялся. — По-моему, как раз против твоего академического интереса он и возражал. Разве он не обещал бросить тебя в реку с энциклопедией на шее?

Даже Пол рассмеялся, а Софос покраснел.

— Он не хотел, чтобы я тратил слишком много времени на книги, но считал, что другим учиться можно.

У огня воцарилась непонятная мне тишина. Судя по выражению лица Амбиадеса, все его тревоги нахлынули на него с удвоенной силой. Чтобы прервать молчание, халдей сказал, что расскажет несколько историй про старых богов. Он начал с сотворения мира и рождения богов, и неплохо справился, надо сказать. Я лежал у него за спиной и прислушивался.