1. ОСТРОВ САХАРА И РАБОВ

Жизнь и деятельность Хосе Марти неразрывно связаны с борьбой кубинского народа против колониального господства Испании во второй половине XIX в. Эта борьба явилась закономерным продолжением исторического поворота в судьбах латиноамериканских народов, начатого великой войной за независимость в Латинской Америке 1810–1826 гг., во главе которой стояли такие выдающиеся борцы за национальное освобождение, как Симон Боливар, Мигель Идальго и Хосе Сан-Мартин. Оценивая их роль в истории латиноамериканского национально-освободительного движения, Марти в работе «Три героя» писал: «…три героя в Америке священны: Боливар из Венесуэлы, Сан-Мартин из Рио-де-Ла-Платы, Идальго из Мексики» (11, стр. 138) .

Война за независимость испанских колоний в Америке 1810–1826 гг. по своему характеру была буржуазной национально-освободительной революцией. Ее главным итогом явилось уничтожение на Американском континенте колониальной системы Испании и Португалии и образование на ее развалинах независимых государств Латинской Америки. Национальная независимость Гаити была провозглашена в 1804 г., Парагвая и Венесуэлы— в 1811 г., Аргентины — в 1816 г., Чили — в 1818 г., Колумбии — в 1819 г., Перу, Мексики и стран Центральной Америки (Коста-Рика, Сальвадор, Гватемала, Гондурас, Никарагуа) — в 1821 г., Бразилии и Эквадора — в 1822 г., Боливии — в 1825 г. и Уругвая — в 1828 г., Доминиканской республики — в 1844 г.

Куба и Пуэрто-Рико остались под властью Испании вплоть до 1898 г. Попытки Боливара в первой четверти XIX в. освободить эти острова не увенчались успехом. Испании, обладавшей довольно сильным флотом, удалось удержать свои островные владения. Однако это лишь отсрочило, но не отвратило исторической неизбежности краха испанского колониального владычества.

К середине XIX в. испанский колониальный режим на Кубе мало в чем изменился.

Руководствуясь интересами метрополии и ее торговцев, он поддерживал систему беспощадной эксплуатации местного населения, препятствовал развитию производства и обмена с другими странами. Это серьезно задевало интересы местных собственников-креолов, стремившихся расширять свое хозяйство и торговые операции. Вся законодательная, исполнительная и судебная власть на острове осуществлялась представителем Испании — капитан-генералом (губернатором). Последний фактически пользовался неограниченными прерогативами и управлял, совершенно не считаясь с интересами и мнением местных жителей.

Население острова было бесправным. В конце колониального периода только 3 % всего населения Кубы пользовалось избирательным правом, причем в испанские кортесы от 14 тыс. испанцев, проживавших на Кубе, посылалось 16 депутатов, а от 1 млн. уроженцев острова — всего 8.

На Кубе, этой колониальной вотчине монархической Испании, в резкой форме отразились все пороки метрополии. Находясь в Испании, Марти писал в 1873 г.: «Испания — страна разъединенная, разобщенная, с ее лживыми политиками и продажным чиновничеством, с отсталой промышленностью и пришедшей в упадок торговлей, страна, опустошенная и разоренная, не может вести Кубу туда, куда влекут ее молодые силы, куда торговые и культурные связи с новыми и процветающими странами притягивают ее с непреодолимой силой» (11, стр. 235).

В XIX в. Куба представляла собой отсталую аграрную страну со слаборазвитой промышленностью. Плантационное хозяйство, использовавшее принудительный труд негров-рабов и рассчитанное на экспорт различных продуктов сельскохозяйственного производства, составляло почти в течение всего прошлого века основу кубинской экономической системы. Лишь в 1886 г. на Кубе было отменено рабство, которое наряду с колониальным режимом серьезно тормозило развитие в стране капиталистических отношений. К концу XIX в. экономика Кубы, все более и более специализировавшаяся на производстве сахара, приобретает ярко выраженный монокультурный характер. Увеличив производство тростникового сахара с 10 тыс. т в 1774 г. до 1 млн. т в 1894 г. (около одной трети мирового производства), маленькая страна превратилась в огромный сентраль (сахарный завод), работающий на мировой рынок. Монокультурность экономики поставила всю жизнь острова в полную зависимость от конъюнктуры этого рынка.

Положение Кубы усугубилось тем обстоятельством, что в 90-е годы она фактически попала в зависимость от одного рынка — рынка Соединенных Штатов Америки. В 1894 г. 90 % кубинского сахара экспортировалось в США. К этому времени на самом острове уже успели прочно обосноваться первые американские компании (Аткинса и др.), ставшие крупными владельцами плантаций сахарного тростника и сентралей: стоимость сентралей, принадлежавших американцам, составляла 20 млн. песо, а все инвестиции США на Кубе достигли 50 млн. долл. Возраставшая экономическая зависимость Кубы от США являлась грозным симптомом уже начавшегося процесса превращения страны, еще не успевшей сбросить иго испанских рабовладельцев, в колониальную вотчину новых хозяев — американских империалистов.

На основе развития производства сахара на экспорт и формирования капиталистических отношений происходили значительные изменения в промышленности и сельском хозяйстве, в национальном составе населения и в классовой структуре кубинского общества. По сравнению с 1774 г. население Кубы к 1861 г. выросло в 8 раз и составило около 1,4 млн. человек. Рост населения происходил в основном за счет ввоза рабов африканского происхождения. Если с 1512 по 1790 г. на Кубу было ввезено 90 тыс. рабов, то за период с 1790 по 1880 г. — 900 тыс. Рост населения сопровождался уменьшением удельного веса прослойки испанцев — уроженцев метрополии и увеличением новой группы населения — креолов, т. е. родившихся на острове потомков главным образом тех испанцев, которые уже считали Кубу своей родиной. В 1861 г. 46 % населения Кубы составляли креолы, 28 — негры-рабы, 16 — свободные «цветные», 8 — испанцы, 2 %—китайцы.

Испанский колониальный режим на Кубе характеризовался тесным переплетением национального и социального гнета. Долгое время законы, устанавливавшие национальную и расовую дискриминацию и защищавшие основанную на рабстве систему общественных отношений, прямо и непосредственно определяли социальное положение человека. Поэтому национальный состав населения в известной степени отражал классовое деление общества, его социальную структуру.

На самом верху социальной иерархии находился небольшой привилегированный слой из представителей землевладельческой олигархии, богатого купечества, крупного духовенства, военной и чиновной знати, которые в большинстве своем были испанцами; в системе колониального управления испанцы занимали все высшие военные, административные и церковные должности. Менее привилегированное положение занимали креолы — собственники плантаций и животноводческих хозяйств. Ниже их находились незначительная прослойка местной национальной буржуазии, а также довольно широкий слой чиновников, военных, интеллигенции. Еще ниже располагались мелкие и средние крестьяне, ремесленники и мелкие торговцы, наемные рабочие. И наконец, в самом низу социальной иерархии находились негры-рабы; лишенные какой-либо собственности после освобождения в 1880–1886 гг., они сразу же оказались на положении наемных сельскохозяйственных и городских рабочих; лишь немногие негры после освобождения «выбились в люди», превратившись в мелких собственников земли или самостоятельных ремесленников.

С развитием капитализма на Кубе, в особенности после отмены рабства, классовая дифференциация, уже ранее наметившаяся во всех без исключения национальных и расовых группах, еще более усилилась и во многом способствовала сближению и нивелированию по своему социальному положению всех «бедняков земли» независимо от цвета кожи и национальной принадлежности. Среди белого населения как испанского, так и креольского происхождения к этому времени уже четко выделилось эксплуататорское меньшинство, в руках которого концентрировались власть и богатство, и неимущее большинство, которое, несмотря на националистические и расистские пережитки прошлого, тяготело к солидарности со своими братьями по классу из среды негритянского и мулатского населения. Это начавшееся изменение отношения к неграм и мулатам со стороны малоимущего белого населения было окончательно закреплено совместно пролитой кровью на полях сражений за национальную независимость. «На войне, — писал в 1894 г. Марти, — все смотрели в глаза смерти, все были одинаково наги и босы и не было разницы между негром и белым, война их уравняла и породнила» (11, стр. 269). Не случайно имена белого потомка испанцев X. Марти и мулата, потомка негров-рабов, А. Масео стали не только образцами героизма в борьбе за национальное освобождение Кубы, но и символами единства складывающейся из разноплеменного населения молодой кубинской нации.

XIX век, ознаменовавшийся глубокими изменениями социально-экономической структуры Кубы, занимает также видное место в истории ее идеологии, науки и культуры. Процесс становления кубинской нации, обусловленный кризисом феодально-колониального строя и развитием капитализма на Кубе, сопровождался и формированием национального самосознания народа. Выразителями интересов складывающейся нации, патриотических настроений кубинцев стали люди передового образа мыслей и большого таланта: первый поэт Кубы Хосе Мариа Эредиа (1803–1839), ее первый крупный мыслитель

Феликс Варела-и-Моралес (1787–1853), основатель национальной музыкальной школы композитор Мануэль Самуель Робредо (1817–1870), выдающийся философ Хосе де ла Лус-и-Кабальеро (1800–1862), видный идеолог и ученый Хосе Антонио Сако (1797–1879). Это перечисление замечательных имен можно было бы продолжить. Как справедливо заметил президент Академии наук Кубы профессор Антонио Нуньес Хименес, «своих выдающихся представителей кубинский народ дал всем областям искусства, науки и культуры» (29, стр. 81). Все помыслы этих передовых деятелей были направлены на достижение независимости Кубы, на борьбу с колониальным режимом и его реакционной феодально-религиозной идеологией.

Идеологической опорой колониального господства Испании была католическая религия. В течение всего колониального периода католическая церковь, превратившаяся в руках инквизиции в самое страшное орудие испанского абсолютизма и колониального владычества, сохраняла безраздельное господство над умами людей. Она крепко держала в своих руках просвещение и общественную мысль, в том числе и философию, препятствуя их свободному развитию. Лишь в конце XVIII — начале XIX в. под влиянием французской буржуазной революции 1789 г. и войны за независимость в Латинской Америке 1810–1826 гг. на Кубе начинается процесс освобождения философии из оков теологии. Несмотря на все препятствия, чинимые колониальными и церковными властями, на остров проникают из Европы прогрессивные идеи философии и естествознания.

В 1797 г. публикуется первое на Кубе философское произведение — «Избранная философия» Хосе Агустина Кабальеро (1767–1835), в котором содержался протест против засилья схоластики и призыв к изучению физики, химии, анатомии. Более решительным оказался его последователь Феликс Варела, впервые осуществивший на Кубе, в семинарии Сан-Карлос, реформу в преподавании философии; в результате этой реформы схоластика была упразднена, а философия получила право на самостоятельное существование, освободившись от незавидной роли служанки теологии. Ф. Варела написал ряд философских работ, в том числе «Философскую смесь», в которых отстаивал опыт, разум, науку как единственные достоверные источники знания об окружающем нас мире в противовес схоластике, которая «отвернулась от реальной жизни». Линию Варелы продолжил Хосе де ла Лус-и-Кабальеро, утверждавший в основном с материалистических позиций эмпиризм и сенсуализм как основополагающие принципы научного метода познания. В 1838–1839 гг. он написал полемическое произведение «Вопрос о методе», направленное против спиритуализма, видными представителями которого были братья Хосе и Мануэль Сакариас Гонсалес дель Валье. Эта полемика рельефно отразила борьбу двух основных направлений в кубинской философии XIX в.: складывающегося и еще не свободного от теологической непоследовательности материализма, с одной стороны, и спиритуализма, выступившего в роли хранителя и продолжателя традиций средневековой схоластики, — с другой.

Борьба идей в философии непосредственно была связана с политикой. Спиритуализм в тесном союзе с католицизмом поддерживал и оправдывал колониальный гнет, в то время как Варела и Лус выступали против рабства, за независимость Кубы. Их передовые философские и политические идеи сыграли важную роль в идеологическом обосновании необходимости и справедливости национально-освободительной борьбы кубинского народа, переросшей во второй половине XIX в. в открытую войну против Испании.

10 октября 1868 г. на Кубе началась Десятилетняя война за независимость, завершившая первый этап кубинского национально-освободительного движения, которое возглавили либерально настроенные помещики-креолы. Именно их представители Карлос Мануэль де Сеспедес и Игнасио Аграмонте стали руководителями начавшейся войны за независимость. В связи с тем что в эту войну были вовлечены широкие народные массы, она приобрела народный характер и явно вышла за рамки, которыми хотели ограничить ее либеральные помещики; недаром повстанцев назвали «мамби» — словом народного, по-видимому африканского, происхождения. Интересы мамби представляли и активно защищали генералы Антонио Масео, Массимо Гомес и Каликсто Гарсиа, ставшие впоследствии ближайшими соратниками Хосе Марти. Под давлением народных масс 10 апреля 1869 г. в городе Гуаймаро (провинция Камагуэй) конституционное собрание восставших провозгласило Кубу независимой республикой. Одновременно была принята конституция и отменено рабство. Сеспедес был избран президентом республики. Однако размах восстания и его народный характер напугали либеральных помещиков. В лагере повстанцев наметился раскол: Сеспедес склонялся к установлению диктатуры, Аграмонте выступал за сохранение республики. Благодаря вмешательству народа республика была сохранена, Сеспедес был смещен с поста президента, и его место занял Аграмонте. Марти высоко оценивал этот подвиг народа: «Требуя уважения к законам свободы, он без страха и сомнений выбил меч из рук самых прославленных полководцев, претендовавших на захват власти» (приложение, стр. 184).

Серьезные разногласия в лагере повстанцев, вызванные непоследовательностью и колебаниями креолов, подорвали единство борцов за независимость и во многом способствовали поражению в войне. 10 февраля 1878 г. креольское руководство подписало компромиссный Санхонский пакт, по которому Испания сохраняла суверенитет над островом, но обещала провести некоторые реформы. Этот пакт Масео справедливо назвал «миром без независимости». Но хотя главная цель войны и не была достигнута, десятилетняя борьба привела к уничтожению рабства и росту революционного сознания народа. Ее опыт был использован при подготовке войны 1895–1898 гг., победа которой увенчала второй этап кубинского национально-освободительного движения.

На этом втором этапе движение за независимость Кубы растет вглубь и вширь, знаменуя собой новую, более высокую форму революционной национально-освободительной борьбы. В качестве основной его движущей силы выступают трудящиеся массы — крестьянство и бывшие негры-рабы. Активную революционную роль в борьбе за социальное и национальное освобождение играл молодой кубинский пролетариат. Первый же рабочий конгресс, состоявшийся на Кубе в 1892 г., заявил о своей полной поддержке борьбы за национальную независимость. Конгресс подчеркнул, что составной ее частью является борьба за социальное освобождение трудящихся на основе идей революционного социализма. Однако в то время кубинский пролетариат еще не имел своей марксистской партии (она была создана в 1925 г.) и не мог выступить в качестве самостоятельной политической силы, способной возглавить борьбу кубинского народа за свою независимость.

Вождями национально-освободительной борьбы были X. Марти и А. Масео, которые сумели провести во всех принципиальных вопросах национального освобождения последовательную революционно-демократическую линию народных масс — крестьянства и зарождавшегося пролетариата.

 

2. ЖИЗНЬ — ПОДВИГ

Хосе Хулиан Марти-и-Перес родился 28 января 1853 г. в Гаване. Сын бедного армейского сержанта, Марти очень рано столкнулся с печальными картинами тогдашней кубинской действительности. С детских лет наблюдая произвол испанской колониальной администрации, бесправие народа, страдания негров-рабов, он проникся горячей любовью к угнетенным и дал себе клятву «отомстить за тех, кто жизнь влачит в неволе» (11, стр. 112).

Большое влияние на юношу оказали проникнутые пафосом национально-освободительной борьбы стихи кубинских революционных романтиков Эредиа, Дельмонте и др. К этим поэтам принадлежал также Рафаэль Мариа Мендиве, директор школы «Сан-Пабло», в которой учился Марти. Под его влиянием Марти начинает писать стихи в духе революционного романтизма.

Марти восторженно встретил известие о начале революции 1868 г., опубликовав в рукописном школьном журнале сонет «10 октября»:

Вскоре Марти публикует другое свое произведение. 23 января 1869 г. на страницах первого (и единственного) номера газеты «La Patria Libre» («Свободная родина») появилась его патриотическая революционно-романтическая драма в стихах «Абдала». Герой драмы мужественный нубийский вождь Абдала решительно заявляет:

Абдала — собирательный образ восставшего кубинского народа, борющегося за свою свободу и национальную независимость.

И хотя герой драмы погибает, произведение проникнуто глубокой верой в победу народа. Сам Абдала умирает со словами:

21 октября 1869 г. в обстановке реакции усиливаются преследования борцов за независимость. Марти был арестован и предан суду военного трибунала за его революционные стихи, и прежде всего за драму «Абдала» . В начале 1870 г. военный трибунал приговорил Марти к шести годам каторжных работ. На суде прокурор требовал для непокорного семнадцатилетнего юноши высшей меры наказания — смертной казни. Впрочем, и каторга фактически означала осуждение на медленную смерть. Марти заковали в кандалы и отправили на каторгу в Сан-Ласаро (остров Пинос), где большинство заключенных гибли на тяжелой и изнурительной работе в каменоломнях. Однако трудности каторжной жизни не сломили духа Марти, не поколебали его уверенности в конечном торжестве дела народа, восставшего против колониального гнета. В очерке «Политическая тюрьма на Кубе» (1871) Марти в образе мальчика Лино Фигередо обрисовал ту тяжелую долю узника кубинской тюрьмы, которую пришлось испытать и ему самому — политкаторжанину № 113 из 1-й бригады. Он писал:

«Бедный Лино!

…Нельзя было узнать ребенка, который еще так недавно радовал глаз нежной прелестью полевого цветка, сиял, как весенний ясный день, и был свеж, как апрельское утро! Сейчас этот несчастный, который едва дышал, казался живым обвинением своих палачей. Он походил на скелет, выброшенный насытившимся удавом, наполнившим свое чрево горячей кровью жертвы» (11, стр. 220).

Почти полтора года пробыл Марти в тюрьме, пока его друзьям удалось добиться замены каторги высылкой в Испанию. «Я вышел наконец из этого кладбища, населенного живыми тенями», — с грустью вспоминал Марти, прибыв в начале 1871 г. в Мадрид. Здесь он продолжает образование: учится в Мадридском, а затем в Сарагосском университете, который заканчивает в 1874 г. После окончания университета ему присваивается звание лиценциата гражданского права, философии и литературы.

Находясь в Испании, Марти не порывает связей с борющейся родиной. Осенью 1871 г. испанские власти в Гаване арестовали большую группу кубинских студентов по ложному обвинению в осквернении могилы одного реакционного испанского журналиста. Как было потом установлено, испанские колониальные власти сфабриковали это обвинение, чтобы начать открытое наступление на недовольное студенчество. 27 ноября 1871 г. восемь невиновных юношей были расстреляны, а 35 их товарищей брошены в каторжную тюрьму. День расправы над студентами Марти назвал «кровавым днем». Произвол колонизаторов вызвал бурю негодования не только на Кубе, но и среди республикански настроенных слоев интеллигенции и буржуазии в самой Испании. Марти организовал в Мадриде широкое движение протеста, под давлением которого испанское правительство вынуждено было пойти на уступки и освободить арестованных студентов.

В эти годы Марти пишет очерк «Политическая тюрьма на Кубе», а также важные политические статьи «Испанская республика перед лицом кубинской революции», «Решение» и «Реформы», в которых закладываются основы его революционно-демократического мировоззрения и вызревают планы радикального решения кубинского вопроса на пути народной войны за независимость. Этим планам Марти остался верен всю жизнь. Свое требование независимости Кубы он противопоставляет реформизму либералов и реакционным консерваторам, выступавшим за сохранение «национального единства» Кубы и Испании. Веря в свой народ, Марти в статье «Решение» убежденно заявляет, что «независимость — это высшая цель борьбы моей родины… моего народа». (11, стр. 235).

В 1874 г., стремясь быть ближе к родине, Марти переезжает в Мексику. Он публикует в газете «La Revista Universal» статьи, в которых нашли отражение важнейшие события мексиканской истории того времени: «война за реформы» 1857–1860 гг. и национально-освободительная война мексиканского народа с англо-франко-испанскими интервентами 1862–1867 гг. Марти выступает в защиту демократии и республики, разоблачает происки клерикальной реакции, стремившейся установить в стране диктаторский режим. После прихода к власти осенью 1876 г. диктатора Порфирио Диаса он направляется в Гватемалу, где приступает к чтению курса истории философии в одном из учебных заведений . В 1878 г. Марти публикует брошюру «Гватемала», в которой впервые рисует свой социально-политический идеал — независимую демократическую республику мелких земельных собственников.

В эти годы в личной жизни Марти совершается перемена: 20 декабря 1877 г. он женится на дочери богатого кубинца Кармен Сайас-и-Басан. Вскоре у них рождается сын

Хосе. Однако женитьба не принесла счастья Марти. Жена не понимала его революционных замыслов. Не выдержав трудностей эмигрантской жизни, она уехала с сыном на Кубу к отцу. Молча и стойко переживал Марти разлуку с семьей, со своим сыном, которого очень любил. В 1882 г. он публикует сборник стихов «Исмаэлильо», посвященных своему маленькому Хосе. Семейная драма тяготила Марти, делала невыносимой и без того тяжелую жизнь в эмиграции, вдали от родины. Однако он нашел в себе силы побороть личные переживания и не отступить от идей, в которых видел смысл жизни.

После подписания в 1878 г. Санхонского мира Марти, воспользовавшись амнистией бывшим повстанцам и политическим эмигрантам, осенью этого же года возвращается на Кубу. Он принимает участие в движении, получившем название «Малая война» (август 1879 г. — декабрь 1880 г.). Подготовку и руководство войной осуществлял Кубинский революционный комитет, созданный в Нью-Йорке генералом Каликсто Гарсиа и другими участниками Десятилетней войны, отвергавшими позорную санхонскую сделку. Марти стал одним из руководителей подпольного движения на острове. В июне 1879 г. он вместе с Хосе Антонио Агилерой, ветераном Десятилетней войны, назначается официальным представителем комитета на Кубе. Однако вскоре после начала восстания, 25 сентября 1879 г., Марти за революционную деятельность высылают в Испанию. Оттуда ему удалось выехать в Нью-Йорк, где он активно включился в работу комитета, занявшись сбором средств и снабжением повстанцев оружием. Несмотря на героические усилия, восстание на острове не переросло во всенародную войну и окончилось неудачей. После изнурительной Десятилетней войны народ не смог подняться на новую революцию: в стране отсутствовала необходимая революционная ситуация. Тем не менее опыт двух войн имел неоценимое значение для дальнейшего развития национально-освободительной борьбы на Кубе, обусловив ее дальнейшее углубление и подъем на более высокую ступень.

Движение за независимость Кубы вступает в новый, революционно-демократический период. В этот период совершается заметный поворот Марти в сторону материализма и политического радикализма; он становится во главе складывающегося в кубинском национально-освободительном движении революционно-демократического направления. В 80—90-е годы Марти ведет неустанную борьбу против консерваторов (интегристов), либералов (автономистов) и аннексионистов, публикуя такие боевые политические статьи, как «Автономистская агитация», «Автономизм и независимость», «Аннексионистское средство», «Реформы на Кубе». Одновременно Марти развивает позитивную программу решения национального вопроса революционно-демократическим путем, важное значение для понимания которой имеют его работы «Наши идеи», «Война», «Национальный характер», «Зри в корень», «Бедняки земли нашей» и многие другие. В 1892 г. Марти добивается объединения всех патриотических сил на острове и в эмиграции в Кубинскую революционную партию.

С 1880 г. Марти живет в США. Он работает постоянным корреспондентом ряда газет, издающихся в странах Латинской Америки и США, возглавляет Испано-американское литературное общество в Нью-Йорке, принимает участие в дипломатической деятельности, выполняя функции консула Парагвая, Аргентины и Уругвая, делегата от Уругвая на Межамериканской валютной конференции 1891 г. В эти годы Марти пишет большое количество произведений, посвященных различным вопросам идеологии, науки и культуры, в том числе философским проблемам естествознания, критике религии и клерикализма, путям подъема культуры в странах Латинской Америки («Умер Дарвин», «Дарвин и Талмуд», «Антропологический конгресс в США», «Отлучение падре Макглинна», «Крестьянин», «О науке», «Научное образование», «О ручном труде в школах»).

Важное место в сочинениях Марти этого периода занимают различные вопросы истории Америки, которые подразделяются на два больших цикла статей — «В Соединенных Штатах Америки. Североамериканские сцены» и «Наша Америка» . Марти разоблачает панамериканизм и захватническую политику США в Латинской Америке («Вашингтонский межамериканский конгресс», «Валютная конференция республик Америки», «Иностранная политика дяди Сэма», «В защиту Кубы»), обосновывает необходимость объединения стран Латинской Америки перед лицом нависшей над ними угрозы закабаления «жестоким, агрессивным и презирающим нас Севером», ратует за ликвидацию системы монокультурной экономики и проведение независимой национальной политики («Наша Америка», «Торговый договор Мексики и США», «Сыры»). При этом он обнаруживает глубокие социальные антагонизмы, присущие американскому капитализму и буржуазной демократии («Морской министр Уитни», «Грандиозный скандал», «Трагические события в Чикаго», «Революция труда»). В статье «Трудящиеся: их силы, цели, вожди, европейцы и американцы» (1883) Марти дает высокую оценку революционной деятельности Карла Маркса и руководимого им I Интернационала.

К 80—90-м годам относятся многие литературные сочинения Марти: роман «Пагубная дружба», сборники «Свободные стихи», «Цветы изгнания», «Простые стихи», цикл детских произведений под названием «Золотой возраст». На испанский язык он переводит, Гейне, Гюго, пишет статьи о выдающихся деятелях искусства и литературы многих стран мира. В его произведениях и черновых набросках можно встретить имена В. Г. Белинского, Н. П. Огарева, И. С. Тургенева, Л. Н. Толстого. Одну из статей он посвятил анализу творчества художника-баталиста В. В. Верещагина, где, в частности, с похвалой отозвался о его знаменитой антимилитаристской картине «Апофеоз войны». В начале 80-х годов он публикует статью «Пушкин», написанную по случаю открытия в Москве памятника великому русскому поэту.

Многогранная журналистская и литературная деятельность Марти — образец передовой латиноамериканской публицистики, прозы и поэзии прошлого века. Видный общественный и политический деятель Кубы, ректор Гаванского университета профессор X. Маринельо отмечает, что Хосе Марти «не написал ни одного слова, которое не было бы направлено против несправедливости, не разоблачало бы угнетателей, не отстаивало бы правое дело, свободу» (27).

Нью-йоркский период жизни Марти — это годы напряженной работы борца-революционера. Он ведет длительную и упорную работу по созданию Кубинской революционной партии, выступает на митингах и собраниях кубинских политических эмигрантов, посещает их патриотические клубы в США и других странах Латинской Америки. Наконец, он добивается после двенадцати лет огромного труда и усилий образования партии. Его обязанности еще более возрастают. Марти редактирует печатный орган партии газету «Patria», организует среди кубинских рабочих-табачников в США сбор средств на закупку оружия для будущих повстанцев-мамби.

Все, что он делал, было проникнуто непоколебимой волей и уверенностью. Марти никогда не терял самообладания; так, накануне восстания на Кубе, 10 января 1895 г., американские власти, используя донос предателя, нанесли серьезный удар кубинской революции, конфисковав в порту Фернандина (южное побережье США) подготовленное к отправке на Кубу оружие, но провал «плана Фернандина» не обескуражил Марти:

29 января он подписывает приказ о начале восстания на Кубе.

Огромная теоретическая и практическая деятельность Марти была посвящена одной цели, одной задаче — подготовке войны за независимость Кубы. Марти стал признанным вождем революционной кубинской эмиграции, патриотических сил на самом острове. Без преувеличения можно сказать, что он был душой грядущей революции 1895 г. С его именем связывался образ «свободной Кубы», гордой, непокоренной, борющейся. Своей верностью этому идеалу, страстной убежденностью в правоте задуманного им дела Марти завоевал огромный авторитет среди соотечественников, среди своих ближайших соратников А. Масео, М. Гомеса, К. Гарсиа.

Внешне Марти мало чем выделялся среди многих других кубинских эмигрантов. Он был невысокого роста, несколько даже болезненного вида и хрупкого телосложения; пожалуй, лишь высокий лоб и открытый взгляд, то задумчивый, то грустный и печальный, свидетельствовали о том, что перед вами человек незаурядного ума и большого сердца. Его добрая улыбка располагала к себе, говорила о внутреннем благородстве и человеколюбии.

Это первое впечатление не было обманчивым, но вряд ли можно было назвать Марти «добреньким» и «сентиментальным». Его чувства, природная экспансивность кубинца всегда основывались на идейной убежденности, верности революционным идеалам. Он высоко ценил верную дружбу, но никогда ложно понятое чувство личной дружбы и привязанности не могло ввести его в заблуждение и поступиться принципами. В этом убедились даже его самые близкие соратники и друзья по борьбе М. Гомес и А. Масео, когда Марти решительно обрушился на их ошибочные тактические установки. Но верно и другое: как друг, он сделал все, чтобы помочь им избавиться от ошибок. Впоследствии и Гомес и Масео с признательностью вспоминали об этом уроке.

Кристальная честность в мыслях и поступках была отличительной чертой характера Марти. «Честность, — писал он, — несовместима ни со слабостью, ни с трусливостью, ни с робким обращением к врагу за советом, ни с уступками противнику. Честность — это непоколебимая защита своих идеалов, стойкость перед требованиями заблуждающихся, перед шумихой тщеславных, перед натиском тех, кому своекорыстные интересы дороже, чем благо родины» (11, стр. 228).

К концу 80-х годов имя Марти получило широкую известность. Но даже став популярным и признанным революционным лидером, он всегда держался с естественной скромностью и простотой, свойственной великим людям, сознающим свои силы и значение своего дела. Ему было чуждо стремление к возвеличиванию своей личности и каким-либо особым почестям и званиям. По-видимому, не случайно Марти избрал для главы Кубинской революционной партии название делегат (el Delegado), а не председатель (el Presidente), с тем чтобы оно не ассоциировалось с высоким званием президента республики «свободной Кубы». Прибыв в 1895 г. на остров, где уже разгорелась война за независимость, Марти заявил: «Я не хочу ни на йоту превышать те полномочия, которыми я наделен сейчас… эти полномочия должны быть возобновлены собранием делегатов кубинского народа, то есть вооруженных революционеров» (приложение, стр. 191–192).

Среди своих соратников Марти заметно выделялся своими поистине энциклопедическими знаниями, глубокой теоретической подготовкой. Как теоретику-мыслителю, идеологу революции, ему было присуще стремление во что бы то ни стало разобраться в самой сути анализируемых проблем.

Ум и талант мыслителя органически сочетались у Марти с его мастерством трибуна «глаголом жечь сердца людей». В его речах и выступлениях чувствовались логика и убежденность мыслителя, непоколебимая воля революционера-борца и, конечно, темперамент и страстность, в которых национальный характер кубинца был помножен на одухотворенность, свойственную людям, увлеченным высокими идеалами и презирающим любые проявления обывательского смирения и благополучия. «Не смерть страшна. Ужасно мертвым жить» — эти слова Марти стали символом всей его жизни, неотъемлемой чертой его морального облика. И никакие трудности борьбы, ни размолвка с семьей не помешали ему следовать велению революционного долга.

24 февраля 1895 г. на Кубе началась революция. 7 февраля 1895 г. Марти прибыл в маленький городок Монтекристи на острове Санто-Доминго, где жил генерал Максимо Гомес. Здесь они 25 марта подписали «Манифест Монтекристи» — воззвание к восставшему народу, в котором излагались основные цели и задачи национально-освободительной войны. 11 апреля Гомес и Марти высадились на побережье Кубы, где уже развернулась партизанская война. Однако в тот момент, когда революция приобретала все больший размах, жизнь Марти оборвалась: 19 мая 1895 г. в перестрелке с испанскими войсками Марти погиб в бою под Дос-Риос, погиб как воин, как боец революции, до конца выполнивший свой долг перед Родиной.

Жизнь Марти — это подвиг мыслителя и революционера. Его ум и энергия, мысль и действие всегда верно служили делу революции, делу борьбы за счастье своего народа. Он с полным правом сказал о себе: